Соне

Так, щекой прижимаясь к Вавелю,
одурачишь себя родством
с Черной речкой  и небом палевым, 
с боем башенных --
ни по ком.
И ни с кем доживешь до вечера, 
до подстрочья немой тоски,
не насилуя речь,  приречена 
слышать всплеск и считать круги, 
птичий гомон ловить.
А Висла ли 
гомонит или Южный Буг --
между каменными отчизнами 
существует воздушный крюк.
Но никто не уловит в воздухе 
прежде вечных кариатид
смольный выдох полян над Познанью, 
пряный выпот герцинских плит, 
терпкий ветер казацкой вольницы, 
панской сбруи вощеный дух...
Только говор о глотку колется
изнутри и занозит слух, 
и обрывки видений падают, 
легче щепок, в слюду реки.
Не испытывай область памяти
и видений не береги.
Все тебе предоставят
заново в одна тыща любом году,
если вдруг загулить в базальтовом 
и в суконном смолчать ряду,
если кожей искать проушины 
золотого известняка.
И не сетуй, что так иссушена 
и шершава моя щека.