Карташов Александр Сергеевич. О природе времени

"Был ли в самом начале у мира исток?

Вот загадка, которую задал нам бог.

Мудрецы толковали о ней как хотели,-

Ни один разгадать ее толком не смог"

Омар Хайам

"Сократ, займись музыкой!"

(из рассказа Сократа в тюрьме

о собственном сновидении)

ВЗРЫВ

Природа,

я в полном бессилии перед тобою немею!

Где взять столько знаний

и где тот простой и всеобщий язык,

которым сказать

человек человеку однажды сумеет,

какою пружиной вращается

твой часовой маховик?

Как тут не завыть,

глядя в небо на звездную россыпь,

испуганным голосом предков

бессильных понять и сказать,

какими ветрами

светила по своду небесному носит,

и что вынуждает младенцев

со временем старцами стать?

Законом причинности

мы постигаем рождения тайны,

но есть ли причина,

согласно которой была рождена

Вселенная,

что ограничена, как говорят, но бескрайна,

и есть ли начало -

когда из безвременья вышла она?

Причиной вселенной был взрыв, -

так сегодня гласят теоремы, -

трехмерная пленка сквозь время

несет взрывом созданный газ;

из разных начал

раздуваются разные пленки, и все мы,

как только "кротовые норы" найдем,

породнимся тотчас.

Что это не шутка,

докажут ученые с помощью формул:

миры расширяются

из состоянья сверхплотных начал;

простым большинством утверждаем,

что нет парадигмы бесспорней,

но, господи,

все же стоит там твоя роковая печать!

АМНЕЗИЯ

Мне снится порой удивительный сон,

который нередко мерещится детям.

В полет орбитальный несет меня он

из мира обыденного на ракете.

Легко поднимаясь над плоской землей,

я вижу, что край у нее завернулся,

а мой вертикально направленный взлет

послушно дугой изогнулся.

В пределах окна изменяется мир

без всяких причин - сам собою.

Выходит, над миром я сам командир

и в выборе мира свободен!

В окне различить не способен мой взгляд

что движется: я над землею

лечу или вся проплывает Земля

с ландшафтом своим подо мною?

Там горы, долины, леса и поля,

сменяя друг друга, проходят;

там ветры морям волноваться велят

в угоду капризной погоде;

там тучи, за тучами вихрями мчась,

рождают грозу и торнадо.

Как жаль, что мне видно всего только часть

в мой маленький иллюминатор!

И вот, восхищенный такой красотой,

впадаю я вдруг в амнезию,

в полете своем забывая о том,

какой видел Землю вблизи я.

Физический смысл непонятным мне стал

явлений, которые вижу,

и многих понятий: что есть высота,

что выше меня, а что ниже?

Я помню лишь то, что по плоским полям

ходил я прямыми путями.

Во всем остальном стал свободен мой взгляд,

и чистым листом - моя память.

Из прежнего мира теперь, вместе с тем,

лишь полосу вижу в окне я,

и память рисует на чистом листе

мой новый мир - он линеен.

Ландшафт, что вначале был рядом со мной,

со временем переместился;

в пропорциях, цвете и всем остальном,

мне кажется, он изменился.

Он словно стремится уйти далеко

за край горизонта туманный,

и в этом движенье я вижу закон,

в мои ощущения данный.

И я задаю неизбежный вопрос:

в чем скрыта движенья причина?

Ответ на загадку не так уж и прост, -

к нему не имею ключи я.

Но мне бы хотелось, причину открыв,

домысливать дальние дали,

и первая мысль, что приходит: был взрыв

когда-нибудь в самом начале!

Гипотеза эта - прямой результат

того, что я вижу в окошко;

там все друг от друга летит, точно так

как я - в этом мире лишь мошка.

И если назад прокрутить в голове

картину, тогда очевидно,

что сходится в фокусе весь белый свет, -

из точки он взрывом раскидан!

По линии следуя, вряд ли на ней

найду я граничную точку;

с каким либо краем вселенной моей

мой разум мириться не хочет.

Он силою мысли находит тотчас

в другом измерении фокус,

связав с кривизною начало начал -

линейного мира истоки.

Вот так, обращая движенье назад,

пространство кривое открыл я.

Творительный тут же падеж подсказал

идею начального взрыва.

Застыв на орбите, летел бы я вдаль

и вряд ли к истокам вернулся,

когда бы будильник звонок свой не дал,

и я на Земле не проснулся.

И вспомнилось все: что во сне я летел

по околоземной орбите;

что в этом - причина движения тел,

которые сверху я видел;

что сон мой в ландшафт не принес перемен,

а громкий звонок означает,

что все как всегда в настоящий момент,

и не было взрыва в начале.

ГОРИЗОНТ

Как ни обидно,

но для человека возможно познанье

только когда кругозор ограничен -

такая напасть!

Нам суждено,

размышляя о вечном пути мирозданья,

видеть с конкретного места

всего только малую часть.

Не важно, какими путями

сужается мир пред тобою:

будь то перспектива пространства,

туман, слепота или лесть,

Земли кривизна, скорость света, -

из них выбирайте любое, -

важно лишь то,

что пределы возможностей зрения есть.

Для нас очевиден закон перспективы,

и не беспокоит,

что взгляд ограничивает горизонт,

а случится нужда

увидеть воочию скрытое им,

то желанье такое

мы можем исполнить,

и этот вояж не составит труда.

Но в прошлое доступа нет -

настоящее держит в оковах;

как ты ни старайся,

ход времени не обращается вспять.

Взирая на мир,

мы лишь образы видим былого,

и можем границу времен

за начало отсчета принять.

Но если для нас

горизонт мирового пространства обычен,

и если в природе вещей

необъятного нам не объять,

тогда, может быть,

горизонтом во времени мир ограничен, -

спешит он в грядущее с нами

и не обращается вспять?

Дорога познанья

ведет на свободу из вечного плена

все новых иллюзий,

и нам никогда ее не одолеть.

Воззрения на временной горизонт

и начало Вселенной

сегодня подобны вопросу

о круглой и плоской Земле.

Как в мифах о плоской Земле,

где есть край и высокие стены,

и нет ничего позитивного, -

только всевышний отец, -

так трудно сегодня

в естественных силах найти объясненье

тому, что законам физическим

где-то приходит конец.

Иллюзии предков

сменились познанием более тонким

в космической бездне,

обыденном мире и микромирах.

Какие иллюзии будут забавны

для наших потомков?

Каким представлениям жить суждено,

а каким - умирать?

УЩЕЛЬЕ

Два мудреца на вершине

затеяли спор о природе.

Один говорил, что весь мир - в голове,

а вокруг - ничего.

Другой утверждал, что во внешней природе

есть все, что угодно,

и был бесконечно запутан

затейливый их разговор.

Два мудреца друг на друга,

как братья, похожими были.

Общим и был результат их бесед -

помраченье ума.

А юркие тропы познанья

как раз между них проходили,

в расщелинах путаясь,

где никогда не исчезнет туман.

Там всякий, кто шел по тропе,

попадал в зыбкий мир ощущений, -

как ежик в тумане гадал,

почему ухнул филин в лесу?

Сводя очевидное вместе,

чертил он картину Ущелья,

но все же без вымысла

не понимал очевидного суть.

Когда же из символов выстроил путник,

в конечном итоге,

мир умозрительный из очевидных

и неочевидных вещей,

заспорили вновь мудрецы:

есть в действительности по дороге

неочевидное нам,

да и был ли там филин вообще?

Логикой мысль создает

умозрительный мир бесконечно,

и в этой стихии

возможны любые явления и чудеса.

Но вымысел равен реальности,

если без противоречий

неочевидное и очевидное

вместе он может связать.

Путник в Ущелье имеет

двойные сигналы в дороге,

с миром своих ощущений

сводя умозрительный мир.

Правильным будет тот путь,

где сигналы сливаются строго, -

это реальность,

и нет там иной, где туман - командир.

Бывают места, где ни зги не видать,

и туман - беспросветный!

Мир ощущений там скуден,

сигналов практически нет,

но мир умозрительный

нам на запросы, не медля, ответит,

однако со временем

часто ответ превращается в бред.

Всякий, кто шел

по Ущельям пространства и времени, знает

как там - внизу,

где игрою ума нереальность сильна;

трудно там игры ума

соразмерить со слабым сигналом,

который из бездны в Ущелье

едва пробивается к нам.

Техника мир ощущений

стремительно обогащает,

мир умозрительбный

также на тропах познанья окреп.

В Ущелье же времени

мы, как и прежде, блуждаем с вещами,

которые без телескопов

однажды собрал древний грек.

ИЛЛЮЗИЯ

Грек полагал, что везде и всегда

время универсально.

Поправки на скорость и место в пространстве

внес релятивизм.

С тех пор окружающий мир

обзавелся своими часами, -

увы, не везде одинаковым темпом

свершается жизнь.

Но время идет по Ущелью

само по себе - иностранцем:

пространственный релятивизм

сущность времени не разгадал.

Если рассматривать в целом весь мир

в обозримом пространстве,

то мир одинаков везде -

время универсально всегда.

Удобно пространство и время

единою мерою мерить, -

геометрический метод

такую возможность дает;

при этом есть право на выбор,

а, значит, стоит вопрос веры:

действительно ли темпом универсальным

природа идет?

Нам говорят: выбор грека

есть самый простой из возможных;

не самый последний он

в методологии с древних времен.

Но этого мало нам чтобы сказать,

что фундамент надежен

и что древний грек

был во времени универсально умен.

Любой наблюдатель

всегда существует во времени, - значит,

он мир наблюдает

из вечно кочующего корабля,

и, в узкое глядя окно,

непростую решает задачу:

преобразуется мир

или только меняется взгляд?

Решение альтернативы -

не просто от скуки забава:

преобразуется мир -

значит, есть и начало всего;

преобразуется взгляд

на природу в оконной оправе,

тогда вечен мир,

просто кружит окно с головой.

Тогда может стать

наблюдаемый взрыв мирозданья

иллюзией лишь наблюдателя,

вызванной тем,

что принял неявно

свои он условия существованья

за свойства того,

что в космической есть темноте.

Не так ли случилось однажды

со взглядом на мир Птолемея,

который вращенье Земли

за движение неба принял?

И тысячи лет люди думать иначе

о мире не смели,

покуда Коперник

вопрос о вращении неба не снял.

Физический взгляд наблюдателя

это - система отсчета,

которую сам он придумал

для мер наблюдаемых свойств,

предполагая, что можно

тогда быть уверенным в чем-то,

когда в ней единые меры есть

до горизонта насквозь.

Однако никто не уверен,

что мерная наша система

со временем не деформируется,

и неявный закон

не управляет, без ведома нас,

измененьями теми, -

возможности взгляда извне на себя

у нас нет никакой.

Но можно подвергнуть мир символов

строгим критическим взглядам

и выяснить,

есть ли у образа мира такой вариант,

когда изменения мер

не нарушат в масштабах порядок?

Инвариантный ход времени -

слогом иным говоря.

Тогда может статься, что время, как мера,

не универсально -

одно из физических свойств,

и его нам дано наблюдать,

когда телескоп направляем мы

в необозримые дали

и в красном смещении видим:

оно одинаковое не всегда.

Быть может, в итоге

появится общий закон перспективы,

который во времени нам

далеко наблюдать не дает,

сужая безжалостно меру обзора,

как глаз объектива,

на горизонте в единую точку

собрав небосвод.

Энергия на горизонте

окажется взрыву подобной,

хотя форсмажора такого

в помине и не было там.

Как знать, может быть, в тот момент

на диване там, дома,

какой-нибудь умник о Взрыве Большом,

лежа, книжку читал.

ПОЕЗД

Простившись с друзьями, стою на перроне.

Сейчас машинист потихонечку тронет.

Вдогонку друзьям помашу я вслепую,

слезу уроню на прощанье скупую.

Ну, право же слово,

ну что тут такого?

Бывало, друзья покидали и вас.

Ну что же тут скажешь? -

идут поезда же.

Однажды придет и свидания час.

Набрал свою скорость стремительный поезд;

ритмично стучит он дорожную повесть -

историю вечных скитаний и странствий,

поэму о необозримом пространстве.

Ну, право же слово,

ну что тут такого?

Вы тоже друзей покидали раз.

Ну что же тут скажешь?

Картина все та же:

придет и для вас возвращения час.

Магнитная стрелка железной дороги

На пункт назначенья нацелилась строго.

Наверное, что там вдали - ей виднее,

и поезд послушно уходит за нею.

Ну, право же слово,

ну что тут такого?

Всегда в неизвестность ведет нас компас.

Ну что же тут скажешь? -

не так уж и важно,

что видеть вдали не способен наш глаз.

За поездом мне не угнаться глазами, -

он в точку сжимается и... исчезает.

Друзья возвратятся - их встречу к зиме я,

но времени вспять повернуть не сумею.

Ну, право же слово,

ну что тут такого?

Нас время уже разделяло не раз.

Ну что же тут скажешь? -

ему не прикажешь,

не слышит оно человеческих фраз.

ВОЛНА

Нам намекает природа о том,

что она симметрична;

не утомляет ее повторять

тот же самый мотив.

Стало быть, если пространство вокруг

горизонт ограничил,

должен и время сворачивать

некий закон перспектив.

И если подвержено релятивизму

в пространстве движенье, -

так, что песчинка в движении

может вселенною стать, -

релятивизму и время даст повод тогда

для сраженья;

мы же во времени движемся -

это у нас не отнять.

Вселенная может всегда и везде

быть одною и той же

для наблюдателей в прошлом и тех,

кто от нас далеко.

Но факторы времени

меры обзора и делят и множат,

во всем соблюдая размерность

и употребляя закон.

Динамика в мире таком

эволюцией не управляет;

она такова, чтобы мир был устойчив

во все времена.

Но факторы времени

звездные дали от нас удаляют,

когда постоянною мерою

определяется их глубина.

Вселенная наша как часть мирозданья

была, есть и будет

радовать зрение светом далеких

и прошлых миров.

Но факторы времени

звезды к началу собраться принудят,

когда измеряем мы время

лишь стрелками наших часов.

Факторы времени в мерах вещей -

дети релятивизма.

Движеньям в пространстве и времени

свойственен общий эффект,

если пространство и время

живут согласованной жизнью

в царстве симметрии вечной -

в среде одинаковых сфер.

В царстве симметрии время не знает,

что значит свобода,

и конвоируют время

не дел часовых мастера.

Время шагает след в след

по стопам трех своих антиподов

в мерном пространстве длины, -

их не может оно потерять.

След замедления времени

ты обнаружишь в пространстве,

если увидишь воочию

след сокращенья длины

в звездных глубинах Вселенной,

где сходятся линии странствий, -

так же как поезд с друзьями

исчез из родной стороны.

Отдельного времени нет -

неразлучны пространство и время.

Понятие времени

только движенье в пространстве дает.

Движенье всегда относительно, -

как тут не быть подозренью

о том, что неявно и время

ведет относительный счет?

Сэр Ньютон советовал так:

"Вы ведро на веревке возьмите;

налейте воды и вращайте его, -

что случиться тогда?

В ведре, за вращением вслед,

циркуляция воду похитит

из середины,

и вздыбится с краю "вселенной" вода".

И в этой стоячей волне

для воды нет ни сна, ни покоя:

вверху тяготение к центру влечет,

но глубинный поток

вновь водные массы выносит наверх

сообразно закону,

и это вам скажет любой,

даже неискушенный, знаток.

Но только представим на миг,

что одну лишь поверхность мы видим,

и скрытый закон циркуляции

нам не известен ничуть.

Тогда гравитацию уравновесить

научной Фемиде

непросто, но хочется верить,

что будет и этот закон по плечу.

Преобразуются вечно в природе

пространство и время,

и циркулирует ток

в нашем четырехмерном ведре.

Скользим по поверхности мы

грандиозного мировоззренья,

где не оскудеет волною

пространства и времени крен.

СЕРФИНГ

Огромную волну,

Пригнав из дальних стран,

На берег заплеснул

Великий океан.

Разлом в земной коре

Забился частым пульсом,

Воде давая крен,

И океан проснулся.

Вселяя смерть и страх,

Несчастье и потери,

Вдруг водная гора

Обрушилась на берег.

Крушила все вокруг,

И не нашлось той силы,

Которая бы вдруг

Волну остановила.

Горой пустых развалин

Мир человека стал,

Который создавали

Пока хозяин спал.

Но времени стрела

По-прежнему летела

И заметала хлам -

Времен былых потери.

Прошел за веком век,

И кто бы мог поверить! -

Выходит человек

На тот песчаный берег.

С рождения смотрел

Он на морские волны,

И вот какой-то бред

Увидел он спросонья.

Как будто океан хмельной

Послушен стал его приказам.

Он встал на доску и волной

Был поднят на вершину сразу.

И к неизведанным мирам

Несет его волна морская,

Не зная никаких преград

И плавно огибая скалы.

Бесстрашно скатываясь вниз,

Летит он по крутому склону

В надежде, что получит приз,

И вновь его поднимут волны.

И льстит его воображенью,

Что он - могучий великан,

И только для его движенья

Поверхность морщит океан.

Но поднимается волна

Все выше, разъяряясь в пене,

Давая человеку знак

Необратимой перемены.

Затем бескрайний горизонт

Замкнулся на одном из галсов,

И света маленький глазок

В трубе подводной лишь остался.

И в этой мельнице один

Несется он к остаткам света.

Но циркулярный ток воды,

Его стремлений не заметил.

Доску сломал он пополам

И вихрем закружил калеку.

Волна сомкнулась и пошла

Вперед уже без человека...

Лишь времени стрела

По-прежнему летела

С волной морскою в лад,

Не ведая потери.

Прошел за веком век,

И - кто бы мог поверить! -

С доскою человек

Выходит вновь на берег.

И снова он плывет

Морями-океанами

И на волну встает,

Жить начиная заново.

ПРИЗРАК СТАРОГО ЗАМКА

Дано ли увидеть во мраке небес,

что система отсчета

всегда изменяется вслед расширенью

далеких миров,

тому, кто себя привязал,

словно фото на доску почета,

к незыблемой этой системе

дающей пространство и кров?

Летящий всю жизнь по орбите

физически не ощущает

полет корабля и считает,

что движется только Земля;

уехавший друг исчезает от нас

со своими вещами

по той лишь причине,

что меры вещей сокращает наш взгляд.

Идущий по тропам познанья

пространство линейкой измерит

и, как эталон измерения

вечно линейку храня,

в незыблемость скал,

окруживших Ущелье, поверит,

не зная, что меры вещей

изменяются день ото дня.

Не зная того, что система отсчета его

транзитивна

во времени, так что в реликтах Ущелья

скрывается план,

дающий во времени

строгий закон перспектив нам,

в котором и скалы сомкнуться

и скроется с глаз океан.

И все что мы видим,

как поезд, окажется точкой

на грани времен,

где растянутся в вечность года;

и ныне живущие сядут в вагон

и уедут в рассрочку,

и станут реликтом всемирной истории

их поезда.

Увы, абсолютного взгляда на вещи

не знает природа,

а взгляд относительный

не выражает предмет целиком;

поэтому время

как призрак по замку старинному бродит,

и права на жизнь в этом замке

ему не находит закон.

Но призраки замков

доносят истории предков потомкам

о том, что когда-то в них

жизнь полноценную предки вели;

своею энергией строили стены,

чинили поломки

и в замок старинный реальным трудом

перемены внесли.

Пространство меняется -

в этом сомнения нет по приметам,

которые свет нам доносит из прошлого,

издалека.

Но если одеждой одною

пространство и время одеты,

следы перемен обнаружить способна

и наша рука.

По этим следам изменений вещей

в обозримом пространстве

старинного замка, дойдем мы

до самой границы времен.

И призрак получит в науке

реальное право гражданства,

и времени призрачный ход

установит всемирный закон.

Оставить комментарий © Copyright Карташов Александр Сергеевич (askart54@mail.ru) Размещен: 28/03/2016, изменен: 28/03/2016. 32k. Статистика. Поэма: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Апокриф поэмы Лукреция Кара

Карташов Александр Сергеевич : другие произведения.

О природе времени