Небывалая жара поразила этим летом просторы старой доброй Англии. С самого утра и до позднего вечера солнце поливало раскаленным светом зеленые луга, и тенистые дубравы, и вольно вьющиеся средь полей речушки. Белая, слепящая жара иссушила поля, почти погубив урожай этого года, зато во множестве расплодила всяких гадов ползучих, прыгучих, и летающих; и вся эта проклятая Богом пакость благополучно доедала тот урожай, который еще не иссох на корню. Хмуры были лица вилланов, морщинились заботами лица коттариев, святые отцы буквально всех монастырей сутками крестили лбы и возносили мольбы Господу о ниспослании дождя. Пышные и громкоголосые процессии, с ликами апостолов Петра, Павла, Михаила, и всех остальных, кто попался под руку, шествовали по сухим и выгоревшим лугам. И взывали к милости. Лишь молодой король Джон целыми днями пропадал на охоте вместе со своим двором. Да и то сказать, как не охотиться, если добыча сама идет в руки?
Небывалая жара поразила этим летом просторы старой, доброй Англии, и дичь словно ошалела от одуряющего пекла, была вялой, сонной, и буквально сама просилась на стрелу. Король Джон, каждое утро, облившись водой из колодца, вскакивал в седло и устремлялся в лес. Следом за ним тянулась кавалькада слуг, приближенных, и млеющих от зноя фавориток. Белое солнце безжалостно пронзало горячими лучами зелень королевских лесов, приближенные утирали мокрые лбы и к черту лысому посылали и жару, и эту охоту, фаворитки красиво падали в обморок; их складывали на золоченые повозки, и увозили в замок, в прохладу толстых каменных стен, сохранивших еще в себе капельку зимней стужи. Лишь король, казалось, не чувствовал усталости. Когда белая жара заставляла его камзол промокнуть от пота, он сбрасывал камзол, следом на дерн, под копыта лошадей, могла улететь и камиза, и шоссы. Король Джон очень любил охоту, и, загоняя дичь, обращал мало внимания на то, что при этом на нем надето.
Небывалая жара поразила этим летом просторы старой, доброй Англии.
"Ну, что делать! На все воля Господа!" - так говорила сама себе, хихикая, молодая ведьма Милдред, смешивая в миске нужные травы, добавляя туда сушеные лапки ящериц, стриженую паучью шерстку, и капая в миску жутко дефицитное пальмовое масло. Последнее ей с трудом удалось купить у разорившегося спасителя гроба Господня, возвращавшегося из далекой Палестины. Так, еще щепотку черных зерен заморского солнечного цветка - и зелье готово. Ведьма сняла его с огня, и отставила в сторонку, чтобы настоялось. Чтобы уж завтра была жара, так жара!
Потому что завтра молодой, свежий, румяный и неженатый король Джон конечно же, вновь поедет на охоту.
Боже, спаси от жары старую добрую Англию!
Король Джон горячил коня, чувствуя, как стекает пот по его обнаженной спине, и груди, впитываясь в ткань оставшегося на нем брэ. Жара. Чертова жара! Кто наслал на Англию это несчастье! Но, впрочем, дичь в этом году странно податлива - будто пьяна. Будто она вдоволь напилась эля в таверне старого Томаса у лондонских врат, и теперь пошла выделывать пируэты вдоль по набережной Темзы! О, вот и олень. Привет, приятель, ты чувствуешь, что живешь последние минуты? Похоже, нет. Похоже, жара, или что-то еще, затуманило твой разум, и ты топаешь точеными копытцами прямо под мою стрелу. Благословен будь ты, святой Павел, направивший сюда этого оленя! Звон тетивы, зверь падает, несколько раз вздрагивает, и затихает. Счастливец. Ему уже не жарко!
Небывалая жара поразила в этом году просторы старой доброй Англии. Ведьма Милдред тоже от нее страдала - а как иначе? Все же, тело ее было человеческим, а, значит, чувствовало жару, холод, и прочие людские потребности. Сейчас она внимательно смотрит в свою колдовскую миску с водой, потому что там отражается все, что происходит в ее лесу.
Какая жара! Одежды почти нет, но это не спасает. Солнце печет даже сквозь листвяной покров. Король Джон медленно едет по неизвестно откуда взявшейся лесной тропинке. Слуги остались позади, несчастные, что с них взять, если они даже простую жару перенести не могут? Озеро. Черт побери, свежее и прохладное, и совсем пустынное! Откуда оно здесь? Да какая разница! Олени куда-то пропали, да и Бог с ними; озеро важнее! Какая прохладная вода... какое наслаждение! После долгой скачки по лесу смыть с себя пот и конский запах... ах, как приятно! Вот только почему все время мерещится чей-то внимательный взгляд?
Милдред, не отрываясь, глядела в миску с водой, которая обычно показывала ей будущее. Или настоящее - смотря что попросишь! Сейчас она хотела настоящего. Вот он, молодой король Джон, плывет в озере, которое она для него создала. Руки неспешно рассекают воду, темные волосы сбились, и упали на спину, мышцы на плечах вздымаются буграми. Берег. Он встает! Капли воды скользят по его телу, и так же прихотливо скользит палец Милдред по ее губам,... а потом ниже,.... шея, ключицы, нежная кожа груди...
Завтра будет день, и будет вновь королевская охота, и будет жара.... Ошалелые олени, озеро, прохлада, и, как знать,...
возможно, завтра, в этом озере захочет искупаться еще кое-кто, и тонкие девичьи ладони смахнут капли воды с плечь короля Джона. Возможно. Как знать?
И если кто-то наберется храбрости, и отыщет молодую ведьму в старом лесу, и спросит ее:
- Какая завтра будет погода? - то ведьма ответит, лукаво щуря глаза, греховодница: