Аннотация: "Оружие должно стать твоим продолжением.."
Мужчина откинул широкий капюшон и поднял голову к темному небу. Моросил мелкий осенний дождь. Мужчина улыбнулся дождю - на улице будет меньше случайных прохожих. Крыша, на которой он стоял, была покрыта рубероидом с крупной крошкой, и дождь не делал ее скользкой. Все складывалось удачно.
Мужчина не волновался. Он вообще никогда не волновался на работе. Она нравилась ему. Иногда он ловил себя на мысли, что если бы кто-то предложил ему такие же большие деньги за другую, нормальную работу - он бы отказался.
Район был старым и отсюда, с крыши, мужчина мог видеть только такие же темные плоскости с неяркими квадратиками окон, да черные провалы дворов между ними. Даже уличных фонарей и тех было мало.
По какой причине именно в районе открыли шикарный ресторан, сияющий огнями метрах в 600, было абсолютно непонятно. Как непонятно было и то, почему его клиент выбрал именно этот ресторан. Наверное, это и было то, что называется судьбой. Судьба вела его клиента по жизни, дарила ему успех, деньги, женщин.... А сейчас судьба воплотилась в нем - одиноком человеке, стоящем под мелким осенним дождем на мокрой крыше. И он знал это.
Чуть слышно насвистывая, мужчина присел, развернул сверток, быстрыми и точными движениями собрал винтовку и снова бережно укутал ее. Он не понимал тех, кто пользовался оружием только один раз, а потом бросал его. Оружие было ни в чем не виновато и выбрасывать его было, как предавать друга. Так он считал. На мгновение мелькнула мысль, что он не знает, что такое предать друга, просто потому, что друзей у него нет и не было. Эта мысль показалась ему забавной и он ласково погладил, сквозь мокрую ткань, совершенные линии оружия. Друзья имеют св-во предавать. Этот друг не предаст никогда и будет с ним до конца. Каким бы не был этот конец.
Такими же быстрыми движениями мужчина собрал небольшой треножник с упором для ствола и отрегулировал его под нужную высоту. Все основные приготовления были закончены. Гильотинный просвет тускло светящихся стрелок часов медленно сужался. Оставалось примерно минут 20.
Из кармана широкой куртки он достал маленький бинокль. Несмотря на почти детские размер, тот давал совсем не детское увеличение.
Словно открылось круглое окошко в другой, сверкающий мир. Через окна ресторана ему были видны даже столики внутри, но своего клиента ни за одним из них он не увидел. Наверное, тот сидел где-то в глубине. А вот стандартный 600-й был припаркован перед самым входом, как и положено такому важному посетителю. За рулем, еле видный сквозь черную тонировку стекол, безнадежно скучал водитель. Мужчина усмехнулся и убрал бинокль. Сам он пользовался обычной, тщательно отрегулированной девяткой, которую сейчас надежно скрывали густые кусты возле подъезда. При езде по городу большего и не требовалось. И пусть этот 600-й мерин попробует достать его, когда все будет кончено.
Он поглубже надвинул и без того широкий капюшон. Иногда ему казалось, что эту куртку он выбрал не случайно. Нет, конечно, она действительно была очень удобна для акций, но, кроме того.... Когда-то давно он смотрел фильм, где смерть играла с рыцарем в шахматы.... Эта куртка делала его чем-то похожим на нее.
Тогда, при просмотре фильма его поразило именно обоюдное спокойствие игроков. Все было решено. Просьбы и мольбы были бесполезны. Оставалось только спокойно сделать последние ходы и достойно доиграть партию. Сейчас был его ход и он знал, на чьей стороне он играет. Конечно, его клиент был далек от образа того рыцаря, но сути это не меняло. Свою роль он всегда играл так, как нужно.
Сам он надеялся прожить долго. А может быть и вообще не умереть никогда. Он понимал, что это бред, но сейчас была ночь, охватывающая его со всех сторон своей силой, и он знал, что судьба - это не просто слово. Иногда судьба делает человеку бесценный подарок и воплощается в него. Сейчас судьба - это он. Иногда ему даже казалось, что это он должен платить деньги за оказанную честь.
Мужчина снова посмотрел на часы. Скоро клиент закончит кутить и, пьяно покачиваясь, выйдет в окружении охраны. Он знал это, потому что предварительно несколько раз наблюдал за его выходом. Трудностей не предвиделось.
Он лег на крышу и снова развернул винтовку. Из глубокого кармана достал оптический прицел и, с легким щелчком, поставил его на место. Осторожно снял крышки с линз и, бережно положив ствол на упор, прильнул к губчатой резине окуляра.
Ему всегда нравилась ее почти женская мягкость и сейчас, чувствуя, как она нежно обхватывает глаз, он почувствовал, что почти любит свое оружие...как женщину.
Красная точка, горящая посередине поля окуляра, плавно двигалась по стеклянной двери ресторана, на минуту остановившись на откормленной морде швейцара....
Мужчина чувствовал, что перестает существовать, как личность. Его больше не было. Была красная точка, был спусковой крючок, слегка холодящий палец и был маслянистый длинный патрон внутри ствола. Больше в этом мире не оставалось ничего. Все остальное было только сном, отражающемся внутри окуляра.
Клиент показался в дверях, что-то, пьяно объясняя, почтительно склонившемуся, швейцару. Гориллообразный охранник открыл двери, вышел, с крутым видом осмотрелся и, убедившись, что все в порядке, небрежно кивнул головой. Мужчина перестал дышать. Красная точка мерно колыхалась в такт движениям сердца. Клиент открыл дверь.
Палец все сильнее давил на мягко поддающийся спусковой крючок. Оставалось только поймать момент между двумя ударами сердца...
Он почти физически почувствовал, как пуля с негромким хлопком выходит из ствола. Он сам стал этой пулей и когда клиент, разбив стеклянные двери, влетел внутрь ресторана, он явственно почувствовал удар.
Минуту мужчина лежал, закрыв глаза. Не потому, что не хотел смотреть на сделанное им. Просто его каждый раз угнетало чувство потери, когда что-то огромное уходило из него и он становился просто человеком.