Пожив в Ташкенте, уже через год родители устали и взяли двухдневные путевки в дом отдыха в горах неподалеку от их старого доброго Ангрена.
Автобус пришел к воротам пансионата уже под вечер. Поселились в комнату в деревянном домике и пошли на ужин. Красота вокруг, как в Адлере. Асфальтовые дорожки петляют вокруг огромных чинар. Невысокие фонари пятнами освещают парк и спрятавшиеся за зеленью домики. Возле столовки на площадке, неярко освещенной фонарем, собираются устроить танцы. Протягивают провода от усилителя к динамику. Дети шалят в темноте. Взрослые приглядываются друг к другу.
После ужина включают музыку. Мама танцует с каким-то незнакомым мужчиной. Папа не танцует. Он в сторонке с друзьями курит и шутит. Друзья благодарно хохочут.
Неожиданно я встретил бывшего одноклассника Сашку Саладьева. Вот так встреча! Сашка - вылитый Пушкин в детские годы. Откуда только такая буйная кучерявость шевелюры и африканские черты в ташкентских горах? К сожалению, по письму и чтению Сашка сильно отстает от своего известного тезки. Выше тройки редко когда получал. Зато с ним можно обсудить все новости и вспомнить одноклассников. Родители выловили нас и отправили спать только часам к одиннадцати. Сами же взрослые еще долго где-то ходили, танцевали, встречались, пели.
Утром обнаружилось, что на местном сае устроена приличная бетонная плотина, и получилось целое озерцо, в которое можно даже понырять с вышки. Сделан песчаный пляж с лежаками и грибками от солнца. Курорт!
Местные дети из соседнего кишлака тоже купаются здесь. Они немного дичатся приезжих русских и стараются играть своей стайкой. Заводилой у них девочка лет двенадцати. Вместо купальника на ней только трусики и приезжим мальчишкам много усилий стоит не пялиться на ее уже заметно выпуклые смуглые острые грудки.
С гор до Ташкента автобус едет почти четыре часа. Пассажиры постепенно привыкают к городскому, пахнущему асфальтом и бензином жаркому воздуху.
Стоит ездить за сто пятьдесят километров, чтобы подышать другим воздухом.