Маленький ростиком, с огромной головой под фуражку 65-го размера, толстый и неуклюжий, он внешне был бы похож на Восточного сатрапа в исполнении Денни де Вито. Но в отличие от известного лицедея Рузметов никогда не играл чужих ролей. Роли он любил распределять сам. Он был тем, кого сейчас немного заумно называют "эффективным менеджером". Реально же он был "суперэффективным менеджером", хотя и назывался просто - Генеральный директор авиакомпании "Узбекистон Хаво Йуллари".
Менее всего хотелось бы в этом эссе вылепить бронзовеющий образ Атланта, Титана, Создателя и Вершителя судеб узбекской авиации, огромного коллектива авиаработников Узбекистана, волею истории оказавшихся перед выбором или рассеяться и деградировать или, напрягшись до последней возможности, вырваться из постсоветского болота и занять достойное место в авиационной индустрии мира.
Поэтому попробую вылепить его таким, каким он запомнился мне, моим друзьям и коллегам. Если кто из читателей окажется не согласен с моей точкой зрения, это не страшно. После того, как Горбачев объявил плюрализм мнений, иметь свое собственное перестало быть преступлением.
Если же кто-то увидит исторические неточности или что-то ему покажется откровенной ложью, я всегда открыт для дискуссии и буду рад исправить эссе, коль в том окажется необходимость.
Да, должен сразу сказать, что в угоду литературным условностям имена почти всех героев, кроме главного и еще одного-двух, изменены и любое совпадение можно считать простой случайностью.
* * *
Все начиналось не в самое простое для Советского Союза время. Был пик Холодной войны. Родине требовалось много пороха, топлива для ракет и реактивных снарядов. И с каждым годом требовалось все больше и больше. Сырье для горючих и взрывоопасных компонентов росло на узбекских хлопковых полях. Поэтому естественно, что на расширение посевов хлопка, на ирригацию огромных площадей водами рек Сырдарья и Амударья страна денег не жалела.
По широким полям, покачивая голубыми сетчатыми бункерами ползли комбайны. Прижимаясь к земле и лихо перескакивая межевые посадки тутовника, с веселым стрекотанием проносились "химические" желтые Ан-2, занятые то подкормкой растений, то борьбой с вредителями, то дефолиацией перед уборкой урожая.
Работы у хлопкоробов и авиаторов было много, а планов на годы вперед еще больше.
Летчики были в дефиците и почете. Летные училища ежегодно выпускали сотни молодых пилотов, но всех их разбирали еще до выпуска и распределали в эскадрильи и отряды. В Узбекистане пилотов ждали в авиаотрядах Сергелей, Термеза, Нукуса, Каршей.
В середине 60-х вернулся в родной город после обучения в Сасовском летном училище ГА молодой и энергичный Арслан Рузметов.
Как и большинство молодых пилотов того времени Арслан начал летную карьеру с Ан-2, быстро стал командиром самолета, затем, не оставляя летной работы, начал уверенно продвигаться по лесенке административной карьеры. Еще совсем молодым, достигнув профессиональных и командных высот в Ан-двашном мире, первым пересел на полученные Каршинским отрядом новенькие Як-40.
Хлопкоробы и строители каналов, авиаторы и машиностроители "осваивали" миллиарды советских рублей, чтобы помочь стране победить в бешеной военной гонке. Одни выводили особо урожайные сорта, другие совершенствовали систему полива, третьи с воздуха щедро посыпали и поливали все это химией.
К сожалению, проходимцев, мздоимцев и воров тоже было немало. Лозунги про миллионы тонн Родине, беззаветный труд и мир во всем мире ничего кроме усмешки у них не вызывали.
Скрываясь за спинами трудившегося народа, постепенно и незаметно выстраивались в стройную воровскую систему казнокрады всех мастей, и местные и приезжие. Часть выделенныех государством огромных средств неизбежно оседала наличными в карманах и сейфах современных Кореек. В разграблении золотого хлопкового "тельца" участвовали длинные цепочки, состоящие из маленьких и больших начальников от рядового колхозного агронома до Первого Секретаря республиканского ЦК, от бригадира на стройке очередного канала до министра Союзного министерства в Москве.
В 1966-м грянуло Ташкентское землетрясение и в республику на восстановление хлынул дополнительный поток денег, материальных средств и рабочих рук из Центра.
Для простых людей это было зримое воплощение советского интернационализма и братской помощи. А для партийно-хозяйственной верхушки - отличный шанс прибрать к рукам миллионы и купить на них власть, много власти!
Сколько-то "заработал" на всем этом лично отец Рузметова - Первый Секретать Каршинского обкома, сколько-то отправил взятками государственным и партийным бонзам в Ташкент и Москву.
Миллионом больше, миллионом меньше...
В те годы у серьезных казнокрадов было принято возить деньги по миллиону рублей в сотенных купюрах. Миллион в виде ста пачек сторублевок как раз плотно влезал в стандартный черный кожаный "дипломат" с замочками. Поэтому крупные взятки считали не миллионами, а дипломатами.
Дипломатом больше, дипломатом меньше...
Арслан Рузметов к этому времени сделался командиром Каршинского отряда. Живя с волками, сам научился выть по-волчьи и регулярно на рейсовом Яке возил дипломаты в Ташкент.
В своей же неподковерной жизни энергичный и честолюбивый командир не жалел сил и средств, развивая собственное авиапредприятие, обеспечивая летчиков денежной работой и качественным жильем. Уже тогда, молодого еще Рузметова пилоты стали за глаза с теплотой называть - "Папа".
Вскоре, как отлично зарекомендовавший себя организатор производства и надежный "свой" человек, Рузметов был назначен на должность Генерального Директора представительства Аэрофлота в Узбекистане. Переехал в Ташкент и построил в престижном районе города Дархане просторный дом.
Но к концу 80-х политическая погода в СССР поменялась и злой рок нагнал в Узбекистан следственные группы из Москвы. Завертелось "Хлопковое дело". Следователи по особо важным делам Гдлян и Иванов перерыли республику и переполошили всю элиту, выведя на чистую воду многих видных чиновных коррупционеров. Кого по результатам расследования закрыли в тюрьмы, а кого и расстреляли. Глава республики Рашидов умер сам.
Гаипов, отец Арслана, не выдержав позора, застрелился, а сам Рузметов попал в следственный изолятор за пособничество в коррупции и просидел там год, ожидая решения своей судьбы...
Вскоре Союз с треском развалился на пятнадцать разновеликих кусков. Вернулись из заключения амнистированные новым Президентом бывшие фигуранты дела о разворовывании народного хозяйства. В числе многих освобожден был и Рузметов. В новых условиях жизни в независимой республике его умение устраивать крупный бизнес стоило много дороже стремительно обесценивавшихся пестрых бумажек.
По прилету в Ташкент Рузметова встречали как героя. К трапу самолета были поданы черные "Волги". Арслан Гаипович был обласкан новой независимой властью и направлен трудиться на должность соответствующую уровню Министра Гражданской авиации республики.
В начале 90-х из-за поразившей население бывшего Союза повальной нищеты, рынок внутрисоюзных авиаперевозок прекратил свое существование. Рузметов быстро оценил ситуацию и сделал основную ставку на международные перевозки. За границей, особенно в развитых странах, косо смотрели на старые советские Илы и Ту. Поэтому от них по возможности быстро отделались, сплавив в Россию, а для работы на новых маршрутах взяли широкофюзеляжные Эрбасы и Боинги.
Всего за три года усилиями и организаторским талантом Рузметова на месте быстро стареющего, трескавшегося и рассыпавшегося как сухая глина Узбекского Управления ГА была создана динамично развивающаяся Национальная авиакомпания, экспансивно раскинувшая сеть маршрутов на полпланеты от Токио до Нью-Йорка.
Параллельно с закупками самолетов и оборудования шло массовое и непрерывное переучивание летчиков и проводников, авиатехников и диспетчеров для работе на новой технике по новым международным правилам.
Была сделана ставка на молодых, инициативных и амбициозных, желающих и могущих перестроить свое отношение к работе, сумевших забыть проверенное десятилетиями советское авиационное правило - "Инициатива наказуема!" Продвигались люди способные освоить огромный массив совершенно новых понятий и правил, принятых в мировой авиации и изложенных в незнакомых ранее толстых "вольюмах" на английском языке.
Рузметов кардинально увеличил зарплату летного состава авиакомпании где в двадцать, а в некоторых случаях и в пятьдесят раз, доведя ее до вполне приемлемого на тот момент практически "общемирового уровня".
Не вылезая из самолета Генеральный мотался по свету, открывая все новые представительства авиакомпании почти во всех столицах экономически развитых и просто значимых стран.
В пору безудержной экспансии главной задачей было продвижение бренда компании на международные рынки авиаперевозок. Мир должен был узнать и запомнить Uzbekistan Airways! И для достижения этой амбициозной цели три ярко раскрашенных аэробуса А310 без устали носились по планете, демонстрируя не всем понятную, но запоминающуюся эмблему и надпись по всему борту крупными буквами - UZBEKISTAN.
При таком напряженном графике работы Рузметов умудрялся не быть деспотом. Умел, когда считал возможным, выслушать мнение "снизу". Зато, если уж принимал какое-либо решение, то требовал безоговорочного его исполнения. Жестко отчитывал нерадивых, иногда даже устраивал разносы и при этом никогда не кричал. Говорил негромко, уверенный в том, что стоявшая за ним власть денег и силы не нуждается в сердитых криках. Тому, кто был недоволен методами работы, кого не устраивала изнуряющая гонка за результатом, мог и не исполнять приказов и даже открыто перечить Рузметову, но только в том случае, если твердо решил бросить работу и идти наниматься в дворники...
С дальнейшим расширением компании наступила эпоха откатов, технологией которых особенно хорошо владели записные заокеанские демократы из фирмы "Боинг". По слухам, которые конечно же сильно преувеличены, сумма взяток заносимая в высокие кабинеты Боинговскими эмиссарами, доходила до двадцати процентов от суммы контракта на поставку новых самолетов. По нынешним временам может и мелочь, но в те годы десяток миллионов долларов, подаренных нужному министру, существенно помогал ему поддерживать ощущение счастья от занимаемой должности.
Рузметов подписывал контракты по очень завышенным ценам с тем, чтобы хватило и на прокорм чиновникам, и себе на хлеб с маслом осталось.
Он снова оказался в роли обложенного данью вассала с той лишь разницей, что суммы стали несравнимо крупнее и вместо пачек рублей в черных лаковых дипломатах теперь правили бал переводы валюты на секретные счета в иностранных банках.
Как он люто ненавидел сосавшую его соки чиновную мафию! Ведь даже в своей Компании он был хоть и полновластным, но не совсем настоящим Генеральным директором. Его годами не утверждали в должности, грозя легко сковырнуть и раздавить. Держали в качестве И.О. При этом требовали денег беспрерывно и настойчиво, как некогда Московские бонзы со своих узбекских данников.
Отведя от могучей валютной реки, несущей свои богатства в правительственные закрома, свой персональный ручеек, Рузметов не стал строить себе сказочных дворцов из злата и мрамора. В своем доме на Дархане жил показательно скромно в сравнении с общепринятым стандартом людей его уровня. Основные средства через доверенные лица в Америке и Европе вкладывал в акции, недвижимость, в бизнес. Делал это широко и основательно. Видимо, не очень надеялся на устойчивость своего кресла и втайне мечтал стать настоящим олигархом, пусть не узбекским, пусть русским или американским.
Но вскоре ташкентским властям захотелось всего пирога, и в налаженном бизнесе Рузметов оказался лишним. Его начали травить, пугать бывшего зека компроматом и новой тюрьмой. В конце концов, предварительно реквизировав все значимые средства и оставив семье только дом, Рузметова выдавили в Россию.
На некоторое время он нашел себя в организации работы Внуковского аэропорта. Здесь его гений понадобился московскому мэру Лужкову, которому очень нужны были люди, умеющие на месте руин быстро выстроить эффективное и очень прибыльное предприятие.
К сожалению, договариваясь с москвичами, Рузметов недооценил способность его новых российских мафиозных коллег легко сдавать своих партнеров при первой же возможности распила и присвоения их средств и бизнеса.
С началом устойчивой прибыльной работы Внукова в Узбекской Прокуратуре "неожиданно" снова возник острый интерес к опальному бизнесмену.
Было инициировано новое "дело о взятках" и очень скоро Рузметова как опасного злодея в наручниках привезли в Ташкент. На этом заказ Лужкова, видимо, был отработан. Брать с Рузметова больше было нечего. Проводить открытый суд постеснялись, так как Рузметов знал многое и нежелательная огласка могла подпортить реноме огромного числа влиятельных и очень влиятельных узбекских политиков и чиновников. Его просто закрыли в тюрьме, не мытьем так катаньем вытягивая из него сведения о спрятанных компроматах.
Что Рузметов отдал, а что оставил на черный день, разумеется - тайна. Но как дальновидный и умный человек он не мог не утаить несколько комплектов разоблачительных документов для защиты своей семьи от чиновничьих нападок в будущем. Но к моменту его второй посадки такое опасное слово "компромат" постепенно перешло в разряд архаики и потеряло свою грозную силу. Современные властители редко обращают внимание на то, что там тявкает снизу и каким очередным "компроматом" тешится серая безликая масса электората.
В тюрьме Рузметова продержали не долго. Спустя год у него диагносцировали рак и освободили за пару месяцев до смерти, дав возможность умереть дома.
***
Теперь от анкеты и скучных биографических сведений перейдем к воспоминаниям современников. Разумеется они субъективны и пристрастны, но только такие свидетельства способны придать румянец щекам и блеск глазам описываемого исторического персонажа.
***
На своих новых Аэробусах Рузметов летал очень часто и, хотя бы раз в месяц, обязательно за штурвалом в левом кресле. К полету всегда тщательно готовился. Свободно ориентировался в воздушной обстановке, руководствах и полетных документах. Непринужденно говорил и вел радиосвязь по-английски. Такой профессионализм было особенно удивительно видеть на фоне многих авиационных начальников, постепенно превращавшихся в кабинетных теоретиков и терявших практические навыки выполнения полета.
Вторым пилотом у него почти всегда был Иосиф Зак. Человек молодой, грамотный, со здоровым чувством юмора. Еврей, в хорошем смысле этого слова. Рузметов был далек от того, чтобы в выборе помощника следовать отрядным предпочтениям, как правило, основанным на возрасте, большом налете или былых заслугах. От летного отряда ему нужен был просто грамотный летчик. И молодой еврей Зак оказался самым лучшим среди множества суперзаслуженных и многоопытных узбеков и русских. От Зака требовалось знать матчасть, правила, хорошо говорить по-английски и не задавать глупых вопросов.
Никаких отношений, выходящих за рамки служебных обязанностей в полете, у Иосифа с Рузметовым не было. Рузметов его никуда не продвигал и не протежировал. Со временем, естественным ходом событий Зак стал капитаном, а вскоре и инструктором.
Когда же Рузметов летел пассажиром, то обязательно несколько часов проводил в кабине. Сидел на среднем кресле и, если позволяла обстановка, бесконечно травил анекдоты. Причем, не вычитанные в очередном сборнике, а запомненные от каких-то неведомых рассказчиков. Рассказывать умел. Легко и к месту вставлял феню, матерок или переделанные на узбекский лад русские слова. Летчики, народ в основном простой, смеялись от души.
Впрочем, даже поручикам Ржевским нельзя не сказать "Хи-хик-с, Ваше Высокоблагородие!", когда оное благородие изволяет пошутить.
***
Весенний яркий день. Отличная погода. Уютный Амстердам располагает к расслабухе и легкому разврату.
Но можно испортить любой праздник одним лишь сообщением, что завтра повезем в Америку Генерального. А значит все должны быть вымыты, выбриты и наглажены, дыхание должно отдавать "Диролом", а не "Гролшем", глаза смотреть ясно и осмысленно.
Накануне моего рейса из Амстердама в Нью-Йорк стало точно известно, что Генеральный полетит подписывать контракт на поставки новых Боингов.
Бригадир бригады проводников немолодая уже, некрасивая, нервная и вечно взволнованная по поводу и без Ольга еще с вечера стала высказывать опасения за свою завтрашнюю судьбу.
Говорила откровенно: "Выебет, обязательно выебет", не вкладывая в этот термин ни малейшей надежды на секс, а лишь твердую уверенность в разносе.
Мы ее успокаивали, предлагали утречком перед вылетом попить валерьянки, выспаться получше. Она соглашалась, но как-то обреченно. Без веры в свою удачу.
Утром Рузметов пришел на самолет довольный, в хорошем настроении. Поздоровался с пилотами, сказал какую-то дежурную свежую шутку и прошел на свое место.
Напряженная до кончиков волос Ольга пошла обслуживать пассажиров Первого класса. Кроме Рузметова ей достались несколько бизнесменов от Боинга и пара крупных чиновников узбекского Кабмина. Ольга так хотела сделать все правильно, все помнить и все знать, что вела себя как испуганная девочка на экзамене перед строгой комиссией. Улыбка получалась у нее вымученная, во взгляде была мольба, а не ласка. Пассажиры, не ожидавшие такого представления шушукались и хихикали в Ольгин адрес.
Рузметов не выдержал и попытался расшевелить бригадира, пошутив откровенно и зло: "Ты что, Самохина, ходишь здесь как Смерть бледная, меня и моих гостей пугаешь? Выйди, приведи себя в порядок, а нам пришли кого-нибудь помоложе и поумнее".
На грани обморока Ольга отправила свою помощницу Ирину обслужить пассажиров, а сама села читать в салон информацию по рейсу. Буквы прыгали у нее перед глазами. Мысли были о том, что муж и дети помрут с голоду, если Генеральный обозлится и турнет ее с работы. В итоге треволнений вместо рейса Амстердам-Нью-Йорк она объявила рейс Амстердам-Бангкок, вместо семи часов тридцати минут полетного времени сказала почему-то двадцать часов пятнадцать минут, а вместо слов "продолжительный рейс" сказала "длинный полет".
Этот "длинный полет" стал последней каплей лишившей Рузметова душевного равновесия. Он вышел из салона в переднюю кухню и, встав вплотную к Ольге, негромко, почти шепотом, сказал ей: "Самохина, у тебя вместо мозгов в башке только большой, толстый и длинный хуй! О работе думать надо! О ра-бо-те!!!" Говоря, он согнул указательный палец крючком, словно собираясь постучать им Ольге по лбу. Она даже зажмурилась в ожидании кары. Но Рузметов махнул рукой, развернулся и ушел к своему креслу.
Ольга запила водичкой пару желтеньких драже валерьянки и уже совершенно успокоившаяся зашла в кабину. На мой вопрос, как там пассажиры, как Генеральный, она после небольшой паузы, как бы удивляясь силе своего предвидения заявила: "Я же говорила выебет, вот и выебал."
В полете, чтобы больше не нарываться, Ольга ушла работать в "эконом", а вместо себя прислала кого-то "помоложе".
Как ни странно, никаких последствий эта история не имела.
***
За какой-то надобностью Генеральный прилетел в Тель Авив. Но неожиданно для представителей отказался проживать три дня отдыха в мягких представительских муравах и поехал вместе с экипажем во вполне комфортабельную гостиницу на набережной - "Дан Панорама".
Утром черный лимузин забирал шефа на работу, а поздно вечером веселого и довольного результатами очередной успешной сделки привозил обратно.
Отдыхающий в отеле экипаж вел необычно праведную жизнь. Нежный Кеглевич безутешно плакал своими ароматными слезами, глядя на почему-то проходящих мимо узбекских пилотов. Проводники и проводнички чинно загорали вокруг бассейна и иногда благообразно прогуливались по набережной. Два километра "туда", два километра "обратно" - для здоровья. После сытного еврейского ужина во имя стройности шли промяться в Яффу. Через час возвращались. Ложились спать рано, трезвые и ни в коем случае не попарно.
Профессионалы могут, когда приспичит, пожертвовать малым ради сохранения хорошей работы.
После двух дней переговорного марафона, удачных контрактов и банкетов Рузметов категорически отказался вечером ехать отдыхать в очередной эксклюзивный бордель. Пошутил: - "Там не поймешь кто на самом деле у них ВиАйПи, то ли клиенты, то ли бляди. Поеду, своих птенцов проинспектирую". Оставил представителям решать вопрос отмены заказанного визита, а сам приказал водителю лимузина отвезти его в "Панораму".
Из холла попросил соединить его с номером командира узбекского экипажа. На том конце провода будто ждали. С первым гудком командир Александр Широков поднял трубку - "Yes?"
Надо сказать, что Широков был не совсем простой рядовой капитан. Они с Рузметовым были друзьями еще со времен розового детства в Карши. Вместе учились в школе и летном училище, вместе приехали в Карши на работу. Разница между ними была лишь в том, что Рузметов был сыном секретаря обкома Гаипова, а его верный Сашка сыном простого авиатехника. В соответствии с возможностями в задачи Сашки входило периодически организовывать ресторан и девок, а в задачу Рузметова оплачивать основную долю в совместной гулянке.
Со временем, когда Арслан включился всерьез в папин бизнес по управлению социалистическим хозяйством и стал возить дипломаты с миллионами рублей получателям в республиканском Совмине и Комитете Партии, он сказал своему Санчо: "Саня, ты не обижайся, но, к сожалению, нынешняя "работа" не допускает наличия в ней посторонних. Да и опасно это. Если я где оступлюсь, меня откупят, а тебе вышку влепят. Так что работай спокойно."
На том и расстались.
Рузметов как в воду глядел. В Перестройку попал под арест. Верного Сашку потаскали на допросы, ничего кроме имен блядей и чайханщиков от него не добились и оставили на той же невысокой должности командира Як-40 в периферийном Каршинском отряде
С началом Независимости Рузметов вспомнил друга детства. Помог ему с переездом в Ташкент, с переучиванием сначала на Ту-154, а затем на А310.
И вот они в Тель Авиве.
- Саня, привет, я не отрываю тебя от чего-нибудь важного?
- Здравствуйте, Арслан Гаипович, я отдыхаю после ужина. Экипаж отдыхает. Четыре человека пошли в Яффу, остальные по номерам.
- Молодец, Сашка, бдишь!
На широковском конце провода в трубку преданно задышали: "А как же? Это моя обязанность."
- Я не хвалить тебя звоню. Что-то захотелось вспомнить молодость как мы с тобой стюрок в Каршах ебли...
- Да! Хорошее было время!
- У тебя есть в экипаже кто-нибудь в моем вкусе?
- А как же? Арслан Гаипович, я как узнал, что Вы с нами летите, специально набрал в Службе самых достойных, - не сдержавшись, Широков хихикнул в трубку.
- Вот и пришли мне самую достойную в мой номер да закажи хороших фруктов и бутылочку красного.
На следующий день жертва Рузметовской похоти молодая пышнотелая блондинка Ирка Кваша, смеясь над своим вчерашним приключением, требовала впредь называть ее не иначе как First Lady.
Рузметову ее сговорчивость и умения понравились. Звонком в Службу бортпроводников он поставил ее на должность бригадира и намекнул, что хотел бы видеть новопроизведенную везде, куда будет летать.
Что уж там возомнила о себе Ирка и какие строила планы, точно неизвестно, но сам Рузметов серьезно к ней не относился, прилюдно называл Квашней и использовал только по прямому, определенному с первого раза назначению.
***
В один из июлей конца девяностых Рузметов сидел у себя в кабинете и размышлял о превратностях летоисчисления и людского слабоумия.
Конец века как конец месяца - все через жопу! Вдруг посыпались проблемы на авиаторов. То Як днем в хорошую погоду блуданет, то другой с пассажирами и американскими посланниками вмажут на ровном месте в бетонный забор, то эрбасники в Шарль-де-Голле такой уход на второй забубенят, что полмира от узбеков шарахаться станет, то паскуды проводники напьются. Один только три дня как нажрался и выпал в Стамбуле из окна башкой в асфальт...
Кадры... в плохом смысле.
А в хорошем смысле, где их взять? Опытные уходят. Старые мрут, а молодые бегут в Россию. Училищ больше нет. Ретивый молодняк в небо не рвется... Может непосредственные начальники знают, чего летунам надо?...
А что надо? Все и так ясно.
Понятно, что русским хочется в Россию, узбекам хочется власти, а всем вместе хочется денег, хотя бы как в России. Конечно, и Россию и власть можно заменить большими деньгами, да вот только кто ж их столько даст?
Видно, придется устроить совещание по теме. Хотя бы для того, чтобы потом в Кабмин стукачи доложили, что меры в Компании принимаются.
Рузметов пригласил секретаршу,
- Зоя Николавна, поставьте в план на послезавтра на девять совещание с командным и инструкторским составом. Здесь, внизу, в актовом зале. Да! Пусть принесут с собой свои пожелания.
Вышколенная немолодая секретарша выслушала молча и только на "пожеланиях" ее брови немного скользнули вверх. Рузметов заметил и уточнил, - Пусть напишут, чего им надо для счастья, чтобы в Аэрофлот не сбегали.
В актовом зале главного офиса Компании помпезные бордовые плюшевые кресла. Прохладный полумрак. Приглашенные начальники рассаживаются как бояре - по субординации. В первом ряду, тускло отблескивая заслуженными лысинами, только самые-самые. От истоков, от корней, проверенные и преданные.
За ними начальники и инструкторы с Большого флота. На задних рядах с интересом озирают оперное убранство командиры тихо умирающих от бескормицы Местных линий, андвашники и вертолетчики.
Хрусткие от крахмала воротники, галстуки в цвет бордовых кресел, не менее четырех лычек на погончиках.
Приглушенный до минимума шепот:
- Вы у себя в отряде капитанов опрашивали?
- Некогда было. Я у боингов списал.
- ???
- Алиш в какие-то дебри полез, целую систему оплаты выдумал. Я просто спросил, сколько в итоге они хотят, умножил на полтора и выдал в виде запроса от нашего отряда.
- И сколько?
- Капитану полторы, второму тыща двести.
- Бля, ну аппетиты у вас!!!
- Проси верблюда - дадут осла.
- Думаю, вообще вам хуй что дадут. От осла уши.
- Наверно,.. от мертвого. Я поэтому и не усирался с вычислениями. Да и этим хер удержишь. В Москве, вон, две штуки платят... - собеседники уселись и чинно устроили папочки с "пожеланиями" на колени, - Давай послушаем, что Папа скажет. Может пиздюлей раздаст, а может что дельное предложит.
Из боковой двери на сцену к покрытому тяжелой темной скатертью столу вышел невысокий грузный Шеф. Над плюшевыми рядами повисла напряженная тишина.
Рузметов говорил как всегда тихо. Обозначил свою озабоченность. Не повышая голоса, воткнул пару раскаленных гвоздей своего гнева в провинившихся. Мимолетно похвалил тех, кто обошелся без происшествий.
Виноватые положили под языки по валидолу. Отмеченные похвалой повертели вспотевшими от счастья шеями в тесных воротничках.
Наконец подошли к главному вопросу. Начался театр.
- Мне регулярно докладывают, что активизировались перебежчики. Замечены и в Аэрофлоте, и в Трансаэро. Чего вам не хватает?
Риторический вопрос повис, не вызвав оживления в зале.
- Командир отряда Боинг, почему у вас люди уходят? - Рузметов мрачно взглянул на молодого здоровяка Алишера.
Алиш вылез из уютной плюшевой раковины и, открыв свою заветную папочку, начал:
- Мы у себя в отряде провели совет КВС и приняли на нем такие предложения. За летный час платить столько-то... За ночной налет... За переработку... За короткие рейсы коэффициент...
- Алишер Фазылович, - перебил поток скучных сумм Рузметов, - вы у нас бухгалтером или командиром отряда? Я вам задал вопрос не про сумму оплаты ночного налета. Садитесь и подумайте. Я вас еще спрошу.
- У эрбасников тоже только деньги на уме? - он повернулся всем телом в сторону заволновавшейся кучки начальников Эрбасовского отряда.
Поднялся невысокий немолодой рузметовской комплекции командир отряда. Не открывая папочки, торопливо начал с полуслова:
- Не только деньги. Но основное - деньги. Надо платить людям так...
- Как надо платить? - мрачно перебил его Рузметов, - Вы знаете, что мне в Кабмине сказали по этому поводу? У них министры столько не получают, сколько у вас летчики. Скажите спасибо, что не заставляют за плошку риса работать. Есть методы, - Рузметов скривил рот, помолчал и закончил фразу, - воздействия.
Ищите способы как заставить людей работать. А желающим слинять сообщите, что ими теперь займутся в Совете Национальной Безопасности. Там умеют убеждать. А с вас, начальников, я сам спрошу, если еще хоть один сбежит.
Ваши мечты о повышении зарплаты оставите у меня в приемной. Совещание считаю законченным.
Хорохорясь и саркастически шепча друг другу не высказанные запоздалые возмущеные реплики, мы потянулись к выходу.
Перспектива галерного раба за горсть риса не радовала.
В тот вечер многие из начальников и командиров, достав из дальнего заветного ящика, рассматривали утаенные от властей российские паспорта со штампом о временной регистрации в братском Узбекистане. А всего через пару-тройку месяцев Московские компании разом пополнились большой бригадой бывших узбекских командиров, инструкторов и просто высококлассных пилотов.
В Компании, запоздало пытаясь остановить вал увольнений, все-таки подняли зарплату. И, словно по иронии, как раз до уровня боинговских запросов помноженных на эрбасный полторашный коэффициент.