Интересно, почему только потеряв все, мы начинаем осознавать истинную ценность вещей? Пытаясь выжить в джунглях мегаполиса, так увлекаемся импровизированной игрой в "царя горы", что упускаем момент смены правил. Продолжаем упорно карабкаться не обращая внимание на оклики и предостережения, ведь все они только хотят сбить нас с истинного пути. И наконец вершина достигнута, или находится настолько близко, что можно коснуться, стоит только протянуть руку. Но что это? Где захватывающее чувство ликования, почему не слышно восторженных возгласов: "Смотрите, он смог! Он дошел первым!" Почему никто не скандирует ваше имя с глазами полными восхищения. Азарт сменяется разочарованием, вы похожи на вора, который долгие годы вынашивал свое преступление ночи на пролет оттачивая и без того безупречный план. Последняя цифра кода подобрана, щелчок, массивная дверь медленно открывается, только вместо золотых слитков на полках сидят фарфоровые куклы с лицами исполненными в палитре двухмерных эмоции. Вы оглядываетесь назад и с ужасом понимаете, то что действительно было важно осталось далеко позади, вы проскочили мимо, даже не заметив, в погоне за сомнительной мечтой. Хочется развернуться, броситься сломя голову, только пути назад нет. Вы стали заложником собственного выбора, и каждый последующий шаг, подобно удару плети, будет напоминать об этом.
- Может не стоит спешить? - ее голос заставил меня вздрогнуть.
- Ты так тихо подходишь, никак не могу привыкнуть. - сказал я и улыбнулся. Она сделала два бесшумных шага и присела рядом.
- Ты не ответил.
- Думаю я итак порядком подзатянул. Не хочу больше ждать, какой в этом смысл? Что изменится завтра, или через год?
- Хорошо, только пообещай, что расскажешь им, как все было.
- И кому я по твоему должен изливать душу?
- Ему. - она кивнула головой в сторону тумбочки, на которой лежали несколько листов бумаги и сильно сточенный карандаш. Я сделал вид, что задумался.
- Я пытаюсь об этом не вспоминать, но если ты так хочешь..
- Да, я хочу.
Я лежал на холодном снегу, пытаясь закрыть лицо от сыпавшихся на меня ударов, каждый из них отдавался болью. Постепенно вся она слилась в один большой комок , в таком состоянии уже не различаешь куда бьют, только пытаешься выгадать хоть секунду для того чтобы набрать немного воздуха в легкие. Он застревает в горле мотком колючей проволоки, когда тело сотрясают тяжелые берцы. Я чувствовал, как сознание, абсолютно обоснованно, пытается покинуть столь неблагосклонную ко мне реальность. Яркий свет фонарей превратился в размазанные блики, освещая алый снег. Все вокруг теряло четкие контуры, расплываясь в замысловатых абстрактных образах. Издалека, словно из телевизора за стенкой, раздался протяжный автомобильный сигнал, кто то постепенно увеличивал громкость, звук становился все навязчивей. Пытаясь зажать уши, я создал непозволительно большую брешь в слабеющей обороне, и тут же получив подлый удар в грудь, который, похоже, разучил меня дышать, отключился.
Она ехала домой после очередного трудового дня. Посреди центральной улицы появился знак сообщающий о проведении ремонтных работ. Дорожная бригада в куртках со светящимися полосками перекрыла движение. Мужчина с лицом поросенка заметил ее автомобиль и махнув рукой в сторону объезда, продолжил неспешно расхаживать по оккупированному отрезку. Пришлось свернуть в переулок. Шел снег. Она в очередной раз мысленно благодарила немецкий автопром за придуманный ими подогрев лобового стекла. Благодаря этой приятной мелочи, не приходилось всю зиму ездить, вдыхая аммиачный запах отвратительной незамерзайки. По правую сторону от машины возникло движение, тени мелькали в свете редких фонарей. Большой автомобиль снизил скорость и стекло с водительской стороны немного опустилось. Чем ближе она подъезжала тем сильнее ей хотелось выжать педаль газа до упора и покинуть это место. Буквально в нескольких метрах от нее компания молодых людей кого то избивала. Она пыталась рассмотреть этого беднягу, но они толпились вокруг него и невозможно было что то увидеть из-за мелькающих ног обутых в тяжелые берцы. Ее сердце сбивалось с привычного ритма. Все они были бритые, и лысые головы отчетливо мелькали в бликах ночных фонарей. Размышляя, что возможно ей придется пожалеть об этом ,она нажала на клаксон. Несколько протяжных громких звуков ворвались в ночную тишину, как горячий нож в масло. Она замерла на секунду, представляя, как эта компания подходит к машине, заглядывая в тонированные окна, становится на пути, не давая ей проехать, потом ни вытаскивают ее с водительского сидения...
Пока она размышляла компания скин-хедов поспешила ретироваться. Беспомощное тело осталось неподвижно лежать на снегу. Подождав несколько минут, она тихонько вышла из машины, хлопнув дверью, прислушалась. Вокруг было тихо, и только скрип снега от ее шагов нарушал тишину. Она подошла совсем близко, я уже мог различить расплывчатый силуэт.
Тоже мне мать тереза. - бормотала она себе под нос и вплотную приблизилась к моему потрепанному телу. Голос звучал испугано. Готов поспорить, что она сильно удивилась, когда рассмотрела меня поближе. По-любому была готова увидеть кого угодно, хоть папу римского, но уж точно не бритого. Картина и без этого была не для слабонервных. Кровь сочилась из свежих ран, расплываясь по пушистому снегу, вокруг меня образовалась горячая липкая клякса. Она присела на корточки и холодными от мороза пальцами, попыталась нащупать пульс. Убедившись что мое сердце все еще уверено гоняет кровь по венам, принялась слегка похлопывать меня по щекам . Аккуратно расстегнув черную куртку, обнаружила шарф одного из футбольных клубов столицы. "Черт, и зачем мне все это надо?" - спросила она неизвестно у кого. Я закашлялся, заставив ее вздрогнуть.
- Молодой человек вам надо в больницу, возможно у вас перелом или сотрясение, а может и то и другое. - сказала она.
- Тетя, а вы что доктор. - прохрипел я.
- Почти. Да и не нужно быть доктором, что бы понять что вам нужна квалифицированная помощь. Я отвезу вас в больницу.
- Ни в какую больницу я не поеду. - каждое слово давалось мне с трудом.
- Тогда скажите ваш адрес, я отвезу вас домой. - я представил как моя многострадальная мамка открывает дверь и видит сына с синим лицом, в пропитанной кровью одежде. Она итак тайком попивает валиум во время сессии, а от подобного зрелища ее могут и не откачать.
- И домой мне тоже нельзя.
Она тяжело вздохнула и после секундного замешательства, принялась неуклюже поднимать меня с земли, я помогал ей, как мог, но тело словно объявило забастовку мозгу, не реагируя на его сигналы. Ноги то подкашивались как ватные, то наоборот напрочь отказывались сгибаться. Но самое сложное было удержаться в сознании, похоже на компьютерную перезагрузку, система полностью отключается на мгновение, а потом запускается снова и сейчас кто то нажимал эту кнопку без остановки. Вкл. Я ковыляю к машине. Выкл...Черный экран...Вкл. Я лежу на снегу наблюдая замысловатые узоры шипованой резины. Выкл... Вкл. Сижу на переднем сидении, вдыхая приторный запах кожаной обивки... Выкл...
Не знаю сколько мы так ехали, но из полубессознательной дремоты меня вытащил ее голос.
- Почему они это сделали, ты ведь.. ну.. такой же? - приоткрыв глаза, я только сейчас смог как следует ее рассмотреть.
Ты что черномазая? - это первое что пришло мне на ум и в ее глазах появились первые блики ярости. - Ну точно, черномазая, что хочешь отомстить за всех своих? Планируешь меня сожрать, у вас же так принято. Ну ты сильно не обольщайся я тощий, из меня может пару банок тушенки и выйдет, не больше. - но язык у меня заплетался, а разбитая губа похоже начала опухать, поэтому вышло что то вроде: "Ну тошно, шерномаша, шо хош оомшить са вои..." и все в таком духе. В тот момент я наслаждался собственным остроумием. И тут же за него поплатился. Она резко нажала на тормоза, машина со свистом остановилась, и мое не пристегнутое тело с силой швырнуло вперед, это вызвало очередной приступ боли.
- Ты что творишь сука? - почти проскулил я.
- Послушай меня. - она посмотрела на меня скорее с отвращением чем со злобой. - я сейчас между прочим спасаю твою жопу. Между прочим, пока я не приехала твои дружки плясали на тебе польку и хрен знает как бы все это закончилось. Я могу представить несколько вариантов развития событий. Первый, ты сдыхаешь от потери крови, второй, ты сдыхаешь от холода, третий тебя забивают насмерть как бешенного пса и есть еще один мало вероятный, тебя находит какой-нибудь добрый самаритянин типа меня и отвозит в больницу. Как думаешь какова вероятность четвертого варианта, я думаю она неумолимо стремится к нулю. Так что дорогой вместо того что бы толкать здесь свою тупую идеологию, заткнись и благодари Бога, что такая дура как я оказалась в нужном месте в нужное время. И я не черномазая, я мулатка. Это понятно?- я молчал.- Я спрашиваю это понятно?
- Понятно. - чуть слышно прошептал я. И знали бы вы каких усилий мне стоило произнести это слово. Я уже искренне ненавидел ее всей своей душой, но в данной ситуации она реально могла мне помочь и я прикусил язык. Решив дождаться более удобного случая, что бы поставить ее на место.
- Вот и славно. -сказал она с явным удовлетворением в голосе. Автомобиль тронулся. До дома мы доехали быстро. Примерно столько же пришлось добираться до четвертого этажа.
Она положила меня на диван, и удалилась на кухню. Я огляделся, квартира была дорого обставлена, большая плазма на стене, кожаная мебель, даже диван, который я успел заляпать кровью и грязью явно тянул на пару тысяч зелени. Она вернулась, уже успев переодеться. Не понимаю, какой смысл одевать белоснежные штаны, если ты собираешься возиться с открытыми ранами. Из под короткой майки с номером 72, виднелся плоский шоколадного цвета живот. Я поймал себя на мысли что откровенно на него пялюсь и отвел взгляд. Не знаю заметила она или нет, но лицо смягчила улыбка. До этого оно было настолько серьезным, словно ей предстояла сложнейшая трех часовая операция на мозге.
- Мне нужно обработать раны, а для этого придется раздеться. - Я утвердительно кивнул, но увидев большие ножницы, отстранился.
- А это зачем?
- Так будет легче, да и вообще то ее до меня успели неплохо покромсать. И действительно на джинсах зияло несколько отверстий сквозь которые было видно открытые раны, свитер то же был местами разрезан, но его я без проблем снял через голову, немного морщась от боли. Она надрезала джинсы у колена и медленно поднимаясь вверх разрезала одну штанину пополам до самого верха, потом тоже самое проделала со второй. Все это время я сидел затаив дыхание. Она аккуратно вытащила окровавленные ошметки материи и принялась промывать раны. Влажный кусок ткани приятно холодил кожу, которая горела от нанесенных ударов, она делала все осторожно стараясь свести боль к минимуму.
- Раны на животе не глубокие, так что на них я просто наложу повязки. А вот этот порез на ноге. - она показала на место, кожа в котором расходилась в разные стороны, открывая глубокие слои кожи, в эту дыру с легкостью можно было засунуть пол пальца. - его придется зашивать. Сам не срастется. С этими словами она достала какую то жидкость и обильно полила ей порезы на животе, она начала шипеть и пенится, вызывая пронзительную боль. Я стиснул зубы едва сдерживая крик.
- Все, все я знаю что больно, потерпи немного, дальше будет легче. - дальше и вправду было легче, она достала из аптечки серебристые пакетики с салфетками пропитанными какой то дрянью и приложила их к ранам. Завершив все обычной перевязкой. Боль перешла в ноющую, но уже не такую резкую.
- Что ж перейдем к самому сложному, отдохни немного, я пойду все подготовлю, все таки мне предстоит сделать не большую операцию. - с довольной улыбкой произнесла она и удалилась. Я лежал на диване в одних трусах, с перевязанным пузом, огромной резаной раной на ноге и рассматривал потолок. Удивляясь сюрпризам, которые может преподнести жизнь.
Маленькому человеку очень трудно сохранить свою индивидуальность, желание быть не таким как все подталкивает к единомышленникам. Нужно только выбрать подходящую стаю. И вместо того что бы выделиться, слиться с ней. Вступить в ряды "одинаковых". Можно покрасить челку в розовый цвет или одеть тяжелые берцы, суть не изменится. Различие лишь в том, что созерцая этот бренный мир сквозь призму вселенской скорби гораздо меньше шансов отойти в мир иной, лежа в темном переулке с дырой в черепе проломленной велосипедной цепью.
- Ну что ты готов. - прервала она мои размышления, и подошла, с небольшим подносом в руках. На нем лежали какие то флакончики, шприц, игла похожая на рыболовный крючок, бинты и небольшой пакетик, видимо с нитками. Надпись на нем гласила - "стерильно".
- Для начала сделаем обезболивающий укол, у меня была мысль зашить тебя на живую в отместку за отвратительное поведение, но так как ты осознал свою ошибку, я передумала. Она сдержано хохотнула, видимо считая что, удачно пошутила .
- Укол придется сделать в рану, так что сначала будет неприятно. - я инстинктивно сжал кулаки и как оказалось не зря, игла вошла легко, но оголенные нервы утроили чувствительность, первая доза анестетика притупила ощущения и чем глубже входила игла тем меньше я чувствовал. Спустя несколько минут я уже безмятежно наблюдал как проворные руки в перчатках, умело штопают мои новые дырки. Вскоре дело было сделано, она облегченно вздохнула и сказала: Теперь тебе надо хорошенько отдохнуть, прими эти таблетки и постарайся уснуть, а завтра решишь что делать дальше. - она протянула мне две маленькие белые горошины и стакан воды. Я с недоверием взглянул на них, но все же выпил. И практически мгновенно отключился.
Она проснулась услышав, как я хозяйничаю на кухне. И тихонько на цыпочках подкралась к двери, я сразу ее заметил, но не показал вида. Продолжая жарить омлет, среди яичной скорлупы открытого молока и прочей кухонной утвари. Она рассматривала меня больше минуты. Я конечно не был Апполоном, да и никогда к этому не стремился, возможно немного худой, но спортзал и постоянные драки держали меня в хорошей форме. Каждая мышца хоть и не была дутой, но определенно выделялась придавая телу рельеф, короче говоря девочкам нравилось.
- На что смотришь? - спросил я. Она явно не ожидала что ее заметили. Пришла ее очередь смущаться.
- Ни на что, я просто услышала шум и ..
- Может у тебя есть что-нибудь из мужской одежды, а то в одних трусах как то обломно.- сказал я прервав ее нелепые оправдания. Она еще раз смерила меня взглядом и исчезла в глубине комнаты. Единственная вещь которая на ее взгляд казалась подходящей, были спортивные штаны серые с розовым цветком на штанине. Стоило мне только приложить их к себе, как она уже заливалась звонким смехом. Мало того что этот атрибут женского гардероба доходили мне примерно до середины икр, так еще и блестящий цветок на пол ноги.
- Круто, хочешь нарядить меня пидором, еще и ржешь над этим. Больше ничего не нашлось.? - она отрицательно покачала головой заходясь от смеха. Я отшвырнул их в сторону, решив остаться как есть.
- Дай мне свой мобильник, я позвоню кому-нибудь из друзей попрошу привезти мне шмотки. Не могу же я в таком виде передвигаться по городу.
- Пожалуй не можешь, правда мне не очень хотелось бы видеть твоих друзей у себя дома. - с некоторой напряженностью в голосе сказала она.
- Не бойся, тебя никто не тронет. Эти трусливые суки мне еще ответят за то что бросили меня там. Так что дашь мобилу? - мы прошли в зал и она протянула мне телефон.
- Блин, мне на такой пол года копить, кучеряво живешь, сама, или спонсора имеешь?
- Моя мама хозяйка одной из ведущих клиник пластической хирургии в столице. Так что могу позволить ни в чем себе не отказывать. С улыбкой сказала она.
- А она у тебя тоже черномазая? - спросил я и едва успел поймать руку в нескольких сантиметрах от своего лица. И тут же получил пощечину с другой стороны.
- Ты что творишь? - удары сыпались один за другим, мне с трудом удалось поймать вторую руку и завести ее за спину.
- Не смей так говорить о матери, понял? - ее глаза сверкали злостью. Она продолжала вырываться, разжигая во мне опасный азарт. Я повалил ее на диван прижав сверху весом собственного тела.
- Успокойся, просто вылетело, по привычке, я не хотел тебя обидеть. - глаза черные как ночь были полны обиды и слез. Бархатная кожа кофейного цвета источала приятный цветочный аромат. Ее тяжелое дыхание, вырывающееся из полных приоткрытых губ, обжигало лицо. В небольшой потасовке между нами тонкий халат распахнулся, обнажая красивую грудь и маленький сосок величиной с горошину, непривычного коричневого цвета вызывающе торчал, будто напрашиваясь на ласку. На меня волной накатывало возбуждение. Не знаю, что она прочла на моем лице, но обида в ее глазах сменилась страхом.
- Пусти. - прошептала она, пытаясь высвободится, но я держал крепко не оставляя на это ни единого шанса. В тот момент я решил ее немного напугать, не более того. Цепляясь за эту мысль, я впился поцелуем в ее пухлые губки, она тут же плотно их сомкнула, и попыталась отстраниться.
- Лучше не дергайся. - спокойно сказал я, с трудом сдерживая дрожь в голосе и удивившись как уверенно он прозвучал, вновь принялся пробовать на вкус каждую из ее губ, предварительно хорошенько прихватив за волосы. Мои пальцы нащупали сосок и сжали его возможно слишком сильно, она дернулась из последних сил, и высвободила руку. На мою спину тут же посыпались удары, напоминая о вчерашних побоях. Но чем больше она вырывалась, тем сильнее мне хотелось продолжать. Она сама виновата, зачем одевать такой короткий халат, под которым нет белья, зачем кидаться с кулаками на того, кто физически превосходит тебя, в конце концов зачем иметь такую красивую грудь и так невинно сжимать ножки в том месте где они сходятся. Я без особых усилий подавил последний оплот ее сопротивления зажав две тоненькие кисти рук в своей ладони. Теша себя иллюзией, что в любой момент могу остановится, запустил руку между плотно сжатых ног и слегка надавив принялся гладить маленький чувствительный шарик. Я двигал пальцами все быстрее, она застонала. Тогда я понял, что , во что бы то ни стало, должен ее трахнуть, даже если оставшуюся жизнь мне придется провести в камере. Как только это случилось, игра перестала быть игрой. Я не мог не воспользоваться ее слабостью, одним рывком разводя стройные ноги в стороны и прежде чем она успела их сомкнуть придвинулся к ней вплотную. Теперь мой член упирался в ее горячую промежность сквозь тонкую ткань, я приспустил трусы и вытащил его, головка уткнулась в мягкие складочки. И взглянул на нее, она замерла, притихла, не умоляла, не кричала, а просто смотрела с отвращением. Мне захотелось сорвать эту спесивую маску с ее лица. Я подмял под себя хрупкое тело и одним движением вогнал свой член до основания, горячая влажная плоть, крепко сжала его. Она вскрикнула, и у меня сорвало крышу. Я трахал ее резкими размашистыми толчками, на всю длину, каждый раз упираясь головкой во что то мягкое. Каждое движение отдавалось ноющей болью в ранах, но она казалась ничтожной, по сравнению с наслаждением от осознания того что я делаю и чувствую. Член скользил внутри этой спесивой кошечки, как поршень в цилиндре хорошего автомобиля, постепенно наращивая обороты. Она кричала, а я продолжал вминать извивающиеся тело в мягкую обивку дивана, отпустив ее руки и не обращая внимания как острые коготки царапают спину оставляя красные полосы, сжал упругие бедра и кончил прямо в нее, сбиваясь с бешенного темпа. Ее тело только что напряженное до предела обмякло и покрылось испариной. Я уткнулся носом в мягкие волосы, пытаясь придти в себя, а она лежала без движения, тяжело дыша, не пытаясь оттолкнуть или высвободится. Я поднялся первым и она, даже не взглянув на меня, ускользнула в ванную. Двойственное ощущение, то ли стыда, то ли сожаления, разрывало изнутри. Я пошел за ней, определенно не представляя, зачем.
Она просто стояла под душем, закрыв глаза, струи воды лились на лицо, смывая с разгоряченного тела мой запах. Прозрачные капли повторяя каждый изгиб, проникали в самые потаенные уголки. Эта картина снова вернула меня на исходную, притягивая словно магнит. Я подошел к ней сзади и положив руку на тонкую талию, коснулся губами шей, она задрожала всем телом, но не оттолкнула...
Этот отрывок я пречитывал снова и снова, Потом закрывал глаза и вынимал из памяти новую подробность, движение, запах, вкус, изгиб тела. Она внимательно наблюдала за мной словно точно знала о чем я сейчас пишу.
- Это не так просто, как кажется. - сказал я, чувствуя внизу живота нарастающую тяжесть и отложил листы.
- Разве? Осталось немного, продолжай.
- Один поцелуй.
- Нет, ты знаешь правила.
- Я прошу, иначе больше не напишу ни слова и в конце концов...- я не успел договорить, как она приблизилась, остановившись в сантиметре от моих губ. Я замер.
- Не думай, что я не хочу этого, но сначала ты должен закончить. - я не слушал ее, а читал по губам наблюдая за их медленными движениями. Она стала для меня наркотиком, который невозможно достать и еще одной ломки я бы не выдержал. Отвернувшись, я взял с тумбочки листы бумаги, в темноте мелькнул металлический блик, и прямоугольная пластинка стали с еле слышным звоном улеглась на бетонный пол. Наклонившись я поднял тонкое лезвие, и принялс я рассматривать его в приглушенном свете. В детстве матушка говорила, что таким лезвием можно очень глубоко порезаться, даже не заметив этого и истечь кровью, наверное так пыталась предостеречь, но от этого оно становилось еще привлекательнее. Сейчас я держал его двумя пальцами, и как завороженный смотрел на отражающие свет, ювелирно заточенные грани. Почти с неохотой оторвавшись от столь приятного зрелища, я положил его на место и снова взялся за карандаш.
Лежа в помятой постели, я размышлял, слушая ее ровное дыхание. Впереди намечалось еще несколько важных "акций", нужно было быстренько придти в форму, но все это сейчас казалось каким-то далеким и нереальным. Тогда мне хотелось только одного, заниматься сексом со своей шоколадной девочкой, делая редкие перерывы на еду и сон. Мысли прервал звонок, а она даже не шевельнулась.
- Пора открыть двери суровой реальности. - пробормотал я нехотя поднимаясь с постели, на ходу повязывая на себя полотенце. На пороге стояло трое моих "братьев по отсутствию разума".
- А где Серый? - с ходу спросил я, не наблюдая своего старого друга, мы вместе учились в школе, знакомы с детства и это, пожалуй, был единственный из этой компании человек, на которого реально можно было во всем положиться.
- Он в больнице с ножевым. Вчера забрали. А ты куда пропал? - с придурковатой улыбкой на лице спросил Мелкий, я не сдержался и зарядил ему с правой.
- Брат, ты чего? - заскулил он, придерживая нос из которого уже текла кровь.
- По-моему именно так надо поступать с трусливыми крысами. - сказал я немного успокоившись.
- Мы не хотели бросать тебя, брат, ты чего? - заступился Саня за мелкого. - Мы все рванули и ты бежал за нами, все случилось быстро. А когда очухались, тебя не досчитались, мы вернулись туда почти сразу, но тебя уже не было.
- Ладно, проходите в комнату, только ничего не трогать здесь. Как Серый?
- Да нормально, заштопали его, уже очухался. - сказал Саня осматриваясь по сторонам.- Так а что с тобой случилось , ты как оказался в этих апартаментах?
- Да случайно, девушка ехала мимо, и остановилась, что бы помочь. Так что вы повежливее с ней. Особенно ты Мелкий. - мы конечно все периодически отличались, но Малой был просто одержим это националистической херью.
- Ты что ее уже трахнул что ли?
- Заткнись, или нос уже не болит?
- Ладно, ладно, че ты такой резкий сегодня? - пробормотал он не решившись вступать в спор. Она вышла из спальни, прервав нашу беседу, и картина, представшая перед глазами, явно ее не радовала. В гостиной расположилось четверо бритых, включая меня. Двое из них сидели за столом, а один, с разбитым, носом пускал кровь на ее кожаный диван. Я же стоял посреди комнаты в одном полотенце и пытался придумать, что сейчас нужно сказать. Мои друганы, походу вообще дар речи потеряли и просто откровенно пялились на мою новую знакомую. Саня первым пришел в себя.
- Ахренеть, она .. - и тут же запнулся, я перебил его изливания.
- Познакомься эти придурки мои друзья. - она выдала некое подобие улыбки и удалилась на кухню.
- ну ты зверь! - наконец высказался Харя, который все это время молчал, в каждой компании должен быть один лох над которым все периодически стебутся. У нас им был Харя, неуклюжий толстый с поросячьими глазками, он прекрасно подходил на эту роль.
- Она негритоска, да?
- Нет, она мулатка.
- Я слышал они в постели просто огонь. - с явным интересом в голосе произнес он.
- Ну твоей толстожопой Светке, до нее как до Китая раком, будь уверен. - сказал я не упустив возможности хвастануть.
- Да ладно, Светка у меня та еще.. - с напускной гордостью в голосе сказал он.
-
- Ага, ее переебло пол бригады, и все говорят, что она ляжет на спину, раздвинет ляхи и сопит как паровоз. А с тобой вдруг стала нимфоманкой. - он со злостью посмотрел на меня, но промолчал. Остальные коротко посмеивались. Я быстро одел принесенные мне шмотки и мы удалились, она провожала нас молча, и все смотрела на меня, будто желая что-то услышать. Но я так ничего и не сказал, кроме сухого "ну пока, может еще увидимся."
Мы ехали в полупустом трамвае по ночным улицам, немногочисленные пассажиры явно были не рады подобным попутчикам, то и дело кидая косые взгляды, больше пугливые чем пренебрежительные. По тратуарам семенили прохожие, в капюшонах с высоко поднятыми воротниками, спеша с работы домой. Большой город так безразличен к своим обитателям, он живет своей жизнью, не зная различий между слезами отчаяния и ликующим смехом, снующих туда-сюда людей. Да и вряд ли может быть иначе, разве огромный организм задумывается о судьбе составляющих его клеток, сотней больше, сотней меньше, никто и не заметит.
Эй! - Саня тряс меня за плечо. - Ты чего залипаешь? Поступило предложение поехать ко мне, потусить, ты как? - немного подумав, я решил для начала заехать домой, матушка наверное уже начала обзванивать морги.
Дома меня ждали нравоучения и вкусный ужин, я перекусил и как то незаметно вырубился, спал крепко, не видя снов последний раз в своей жизни.
Около полуночи меня разбудило странное чувство предвкушения чего-то особенного, такое бывает перед важной поездкой или экзаменом. Где то в груди, словно собирается сгусток энергии, он пульсирует, создавая ощущение внутреннего давления, и придает необъяснимую активность. Немного побродив по темной квартире, я все таки решил отправиться к Сане. Тихонько собрался, перед выходом заглянув к маме в комнату, она как всегда уснула с включенным телевизором. Предыдущая ночь явно была беспокойной, поэтому сейчас зная, что никудышный сын спит в соседней комнате, погрузилась в крепкий безмятежный сон. В неярком свете она казалась моложе, виднелись только неглубокие морщинки в уголках глаз. Помню, тогда я решил поменьше трепать ей нервы, и хотя бы приближающуюся сессию сдать без хвостов. С этими мыслями, нажал кнопку на пульте, оборвав идеально подстриженного диктора вещающего о тонкостях международной политики, на полуслове и вышел.
Улица встретила меня безмятежной прохладой. Большие хлопья не спеша опадали на высокие сугробы. Медленно ступая по скрипучему снегу, я никуда не торопился, хотелось побыть одному. Эта девушка не шла из головы, не то что бы я влюбился, конечно нет. Дело в том, что впервые в жизни у меня появился кто-то, кто принадлежал только мне, по крайней мере тогда я думал именно так. Я уже решил для себя не участвовать в грядущих акциях. Это определенно не понравится остальным, и хорошо, будет проще послать их на хуй. Я не сомневался, что Серый меня поймет, он сам уже давненько под остыл к нашим забавам, а пара новых дырок, думаю, только укрепила его уверенность в том, что пора что-то менять. Поглощенный мыслями я незаметно добрался до дома Сани, несколько раз позвонил в дверь. Никто не открывал, я уже собрался уходить, как за дверью раздалось шуршание. Замок щелкнул, в дверной проем высунулось сонное лицо моего приятеля.
- О, здорово, а ты что здесь? - в нос ударили пары дешевого алкоголя.
- Ну вообще-то мы собирались потусить у тебя.
- А мы уже потусили. - с придурковатой улыбкой констатировал он.
- Оно и видно. А где остальные?
- Малой с Харей соскочили уже давненько, вроде к твоей подружке поехали, я думал ты с ними.
- У меня в нутрии что-то оборвалось. - в след еще летели какие-то слова, но я уже не мог их разобрать. Сбегая по ступеням вниз, чуть не сбил по дороге молодую девушку, которая вжавшись в стену, проводила меня испуганным взглядом. Я бежал по ночному городу, задыхаясь от потока ледяного воздуха, обжигающего легкие. Выскочив на центральную улицу, сходу чуть не попал под колеса проезжающего мимо автомобиля. Водитель не поленился опустить стекло и выругаться, но я не слышал его, пытаясь поймать такси. Прошла целая вечность, прежде чем ко мне подъехала грязная девятка. Я сел на переднее сидение и назвав адрес, попросил его ехать быстрее. Водитель, похоже, армянин или грузин, хрен их разберет, уже пожалел, что остановился, увидев, кого ему предстоит подвозить. Но деваться уже было некуда, он нажал на газ и мы тронулись. Тогда я легко бы мог сойти за наркомана, то и дело покачиваясь, потирая влажные ладони, нервно оглядывался по сторонам, рассматривая сквозь заляпанные стекла силуэты домов, пытаясь понять где мы сейчас находимся, только ночью спальный район больше похож на запутанный лабиринт, с замысловатой паутиной улиц и серыми похожими друг на друга строениями. Доехали мы действительно быстро, похоже, обоим хотелось поскорее избавится от общества друг друга.
Я добежал до четвертого этажа, перескакивая через две ступеньки и замер на секунду пред тем как повернуть ручку. Дверь была не заперта. Я зашел в коридор, вдыхая знакомы запах уютной квартиры, и медленно двинулся в зал, стараясь издавать как можно меньше звуков. Внутри было тихо, только мое сердце в непривычном темпе гулко постукивало в ушах
Она лежала на полу, с руками стянутыми за спиной широким ремнем. Ее тело словно побывало в автокатастрофе. Многочисленные гематомы, багровели вдоль спины и ног. На предплечье, неровно вырезанная свастика зияла рваными кровоточащими краями. Он пыхтел склонившись над ее истерзанным телом со спущенными штанами и раздвинув ягодицы покрытые ожогами от бычков пытался засунуть член в ее попку, похоже это была не первая попытка, так как от туда сочились тоненькие алые струйки. Наконец ему это удалось, она протяжно застонала и приоткрыв глаза первой заметила меня. Я стоял словно парализованный, не веря в реальность происходящего. Мелкий сидел ко мне спиной на стуле и похоже просто наблюдал. Я больше не мог выносить на себе ее взгляд, но и отвести глаза был не в силах. Я не мог знать наверняка, но был уверен в том, что все это время она прибывала в сознании, и прочувствовала всю эту боль до последней капли, она словно поселилась в ее глазах.
Ярость. Это чувство было мне знакомо, и если раньше я пытался его контролировать, то сейчас позволил ему контролировать себя. Я по-прежнему стоял неподвижно, но внутри словно началась ядерная реакция, новые дозы адреналина поступали в кровь, заставляя ее все быстрее течь по венам, глаза застилала полупрозрачная пелена. Происходящее дальше больше напоминало компьютерную игру, чем реальную жизнь.
Я помню как плотно улеглась рукоятка ножа в горячую ладонь будоража приятным холодом стали. Помню как гладкое лезвие мягко входит в пока еще живую плоть и кожей ощущаешь что то влажное и теплое. Помню глаза Мелкого, полные ужаса, он пытался что то говорить, наверное даже кричал, но я слышал только стук собственного сердца. Он обмяк на моих руках, после нескольких ударов, плоти не к чему спорить с железом.
Я подошел к ней покачиваясь, словно пьяный и попытался присесть рядом, тело не слушалось и я буквально рухнул, с трудом удержав равновесие. Разрезав ремень стягивающий руки, которые безвольно соскользнули на мягкий ковер, я положил ее к себе на колени и принялся укачивать словно младенца. На животе кровоточили глубокие резаные раны. Она взглянула на меня и произнесла одними губами: "Я думала ты больше не придешь.."И я начал нести какую то чушь.
- Ты что? Мне просто надо было съездить домой, я хотел вернуться быстрее, но задремал . Теперь все будет нормально. Правда я тут немного дров наломал, теперь похоже придется отвечать, но это ничего, а ты правда меня ждала? - она не ответила. Я продолжал всматриваться в ее черные глаза пытаясь разглядеть хоть малейшее движение зрачков. Редкое дыхание больше не касалось моего плеча, я замер ожидая эту маленькую порцию воздуха, которая должна была вырваться из ее легких и согреть нежным теплом. Вместо этого я ощутил отравляющий, мерзкий, разрушительный холод. Он затягивал меня словно болотная трясина, хотелось сорваться с места и бежать, бежать до тех пор пока жар разгоряченного тела не сотрет его, но я остался, что бы разделить этот холод с ней.
Не знаю через сколько нас нашли, люди в погонах с невозмутимыми лицами забрали ее. Дальше череда предсказуемых событий. Из меня пытались вытащить хоть слово на многочисленных допросах, процесс сопровождающийся постоянными фотовспышками и взглядами полными ненависти. Адвокаты "сделавшие все, что бы пробиться сквозь стену молчания" и отказавшиеся от защиты по причине "нежелания подзащитного сотрудничать". Потом суд и приговор - виновен в тройном убийстве.
Она пришла первый раз, спустя пять лет заключения, сказала, что я сильно похудел. А сама ни капли не изменилась, те же стройные формы, притягательная красота и ни следа от прошлых событий. Теперь мы общаемся почти каждую ночь, много разговариваем, она ни разу не упрекнула меня в случившемся, как-то я пытался заговорить об этом, наверное хотел попросить прощения, но она сказала не упоминать при ней о случившемся, и я молчал до сегодняшнего дня.
- Думаю этого достаточно. - сказал я и отложил карандаш.
- Хорошо. Ведь мне уже пора уходить. - эти слова тысячу раз вонзались тоненькой иглой в мое сердце, но только не сегодня. Ее стройный силуэт, освещенный предрассветными лучами сквозь маленькое окошко у потолка, уже начал терять очертания. Через минуту я снова остался один в маленькой душной камере, впервые не проклиная новый день.
Скоро лето, время коротких ночей, а я и сейчас с трудом дожидаюсь темноты. У меня было достаточно времени, пора принять решение. Я снова зажал лезвие между пальцев и всмотрелся в его гладкую поверхность, на меня смотрел человек готовый обрести свободу. 25 лет наедине с самим собой - слишком много, что бы осознать, и слишком мало, что бы исправить.