Аннотация: Попытка рецензии на книгу Глеба Семёнова "Стихотворения".
МЕСТО ДЕЙСТВИЯ - ДУША.
Попытка рецензии на книгу Глеба Семёнова "Стихотворения".
Порой сам художник не догадывается о своём значение, о значимости своего творчества, а мы, как известно, "ленивы и нелюбопытны" и слишком заняты собой.
Мне рассказывали, как в одном сибирском селе бабка использовала всю жизнь для засолки грибов, невесть как попавший в избу, гнёт - тяжёлый медный брусок. Однажды приехал из города её учёный внук и вдруг обнаружил, что этот тяжёлый, не потемневший от времени и рассола брусок - чистейшее золото.
Не так ли мы, повторяя по инерции несколько кем-то установленных литературных имён, подчас не видим золотого бруска поэзии?
Передо мной небольшая, не броско, даже бедно оформленная книга стихотворений Глеба Семёнова.
Этот, как всё истинное, негромкий сборник, вероятно, итоговый. В нём, наверно, собрано, насколько это возможно, всё лучшее из творчества поэта, находящегося в том возрасте, когда "и листьев больше под ногами, чем было их над головой".
Встречаются в книге объяснимо слабые вещи и необъяснимо сильные, но не найти - бездушных, не отыскать - пустопорожних, которыми иные, не безнадёжно бездарные стихотворцы, укрепляют сборники по тактическим соображениям.
Лучшие стихотворения последних по расположению циклов Глеба Семёнова - не вещание столбиком, не пересказ внешнего, не опись инвентаря жизни и общественно полезных мероприятий, но сдержанные размышления, место действия которых - душа.
Какая она? Нараспашку? Цветасто-крикливая? Кокетливо-угрюмая? Неколебимо твёрдая, как домкрат? Номинально-бесспорная, снимающая паранджу непогрешимости лишь надевая домашние тапочки?
Нет. Внимательный читатель перечитав (а ему непременно захочется перечитать) лучшие стихотворения сборника, почует душу умную, чистую, способную иронически-мудро улыбнуться, а не хвататься за берданку, если сосед выльет ушат с помоями во двор поэта.
Несомненно, большинству будут более созвучны вещи, построенные на фундаменте естественной формулы: "надо просто любить как любить".
Молодость не только торопится готовить шашлыки, не отыскав шампура, но она ещё и словоохотлива. Корень в том, что краткость не сестра таланта, а сестра опыта.
Метафора, кроме обновления старой мысли, сокращает её.
Ценящий слово, Глеб Семёнов сокращает и саму метафору. Он сжимает её, уплотняет до минимума - двух слов. "Большеротый взгляд", "птичье итальянство", "лазурная внезапность", "телеграфная лира", "тихо потрясён", "очкасто рассуждающий", "два наклона лисичек".
Продолжение примеров заняло бы слишком много места - таков технологический принцип, склад мышления поэта, суть формы которого можно назвать медленной динамичностью.
Мудрость не в желчи, а в её отсутствии. Она в терпимости к людским слабостям и глупостям, в понимании вневременных законов человеческого общежития. Оттого читатель не найдёт в строчках Глеба Семёнова зримой сердитости на "выкормышей века показного", хотя отметит глубоко спрятанную грусть, наполняющую стихотворение "На свою годовщину".
Всегда органично избегающий риторики и пустословия, любя недомолвку, намёк, подтекст, поэт ориентируется на умного, сосредоточенного читателя, приглашая его в соавторство, оставляя ему интересную возможность самому догадаться, додумать, довообразить. Как иллюстрация к сказанному - маленький шедевр книги "Баллада о силе духа".
Особо хочется остановиться на отношении поэта к природе.
Он не хозяин её, не над ней, а в ней, и настолько вещественно, что романтизирует неизбежное: "камнем заглядеться вдаль". Он лишь самопознающая часть нерукотворного окружения: сосна умеющая ходить и мыслить, трава думающая, облако способное выражать себя.
Он нигде не признаётся в любви к лесу и к Родине, потому что навязчиво-показательные признания в любви к матери у иных стихослагателей свидетельство обратного или - суть построчная компенсация дурных сыновних поступков жизни.
Потрясает новое, парадоксальное видение зрачков поэта. Сколько поколений пишущих и не пишущих людей отмечали в разведённых над Невой мостах лишь красоту. И вдруг Глеб Семёнов сказал, а вернее - прошептал: "Не на век ли нас соединил ужас разведённого моста...".
Перед нами книга негорластой доброты, детского великодушия, несуетливой мудрости, несамоцельного мастерства.
Посредственности однолики, как фонари одной улицы. Дарования - несравнимы. И всё же читая Глеба Семёнова последних циклов, не удержаться: там - пастернаковская плотность, густота и метафоричность, там - тютчевская прозрачность и глубина, там - дух простого естества восточных мудролюбов. Оттого талантливо переведённые рубаи Омара Хайяма органично, без забора продолжают стихи нашего поэта.
Поглядите на чистоту, художническую зоркость автора стихотворения "Весна света", где " наивным лобзиком синица выпиливает каждый звук". Как много поразительных, зрительных и звукописных находок такого рода в книге. Они, спрятанные для слишком занятых чем-то очень важным людей, таинственно населяют не страны за тремя морями, а всякий метр за тремя оврагами. И поэт "сутулой восхищённости" видит их. Он не случайно любит лес, тихой частью которого является сам.
В сводном площадном оркестре скрипку не услыхать, её глушат литавры и трубы. Надо отойти в себя, в одиночество, ибо "не в одиночестве печаль, а в постоянстве" своего негромкого, но честного инструмента.
Но это светлая печаль. Она сродни внутренней радости, ведь великое несчастье бить смычком по коже барабана или дудеть в двенадцатиперстную дуду, когда естество души, её природой данное устройство, просит тишины.
Глаза и уши человеческого ума так сконструированы, что сегодняшнее яснее видят и слышат на другой день. И если сегодня, к сожалению, немногие оценили глубину и неброскую оригинальность поэтического постижения Глебом Семёновым себя и окружающего мира - это неизбежно произойдёт завтра.
![Дарственная книга Глеба Семёнова []](/img/k/katarsin/5-3/gleb_semenow.jpg)