Категов Максим Иванович. Сказание о мышлении и местах его обитания

Сказание о мышлении и местах его обитания.

(рефлексия участника чтений памяти Г.П. Щедровицкого).

"В период 1945 - 1965 годов (я имею в виду Европу) существовал определенный тип правильного мышления... Нужно было быть накоротке с Марксом, в своих мечтаниях не слишком отдаляться от Фрейда и обращаться со знаковыми системами - то есть с означающим - со всем причитающимся им почтением"

М. Фуко

Какого лешего меня сюда занесло? Роскошный конференц-зал гостиницы "Ренессанс-Москва". Угощают бесплатным шведским столом. Громко кричит ведущий, преодолевший оральные сопротивления и потому демонстрирующий стабильно высокий уровень дентальной агрессии (в терминологии Фредерика Перлза). Короче, все очень мило и даже, местами, забавно. Но, что я все-таки здесь забыл?

Ага! Вспомнил. Минск. Несколько лет назад. Я выступал с докладом перед аудиторией философов. И один уважаемый сибирский феноменолог-гуссерлианец "обвинил" меня в связях с методологией Щедровицкого. Чем вызвал некоторое недоумение, ибо взывал то я к совсем другим богам вроде Хайдеггера, Мерло-Понти и прочих зарубежных товарищей. Правда, да, был там у меня еще Выготский и рисунок на доске схемы "социальной реальности". Вероятно подобное "рисование" считается в России прерогативой людей в Щедровицком. Хотя изображать-то я пытался именно экзистенциальную феноменологию. Ну да щедровицкий с ними. Короче, с тех пор во мне и засело тайное желание посмотреть на живых методологов.

И вот я здесь. Ведущий обозначает тему слушаний - "институты мышления". Какие институты имеют право, закон и волю говорить от имени мышления? И какого рода мышление востребуется той или иной социокультурной ситуацией? Примерно так была сформулирована проблема. У меня в голове зажужжали обрывки из теории аутопойетических систем Никласа Лумана (кто не в курсе - это такой странноватый немецкий мужик, умудрявшийся одновременно быть социологом-парсонианцем и философом-хайдеггерианцем. Кто не слышал про Парсонса с Хайдеггером - я не виноват). Ситуация двойной неопределенности (контингентности). Одна система предъявляет неопределенные ожидания; другая выдвигает неопределенные притязания. И вот они как-то взаимодействуют, будучи при этом абсолютно замкнутыми каждая на себе в силу специфичности способа самоописания (а точнее, в силу специфичности способа функционирования смысла собственного системного существования).

Первым докладчиком выступил г-н Эдвард Люттвак с концепцией "Большой Стратегии". Это было довольно пространное выступление, из которого собравшиеся узнали, что:

-- Стратегическое мышление руководствуется парадоксальной логикой

-- Стратегическое мышление не совместимо с рациональной системой правовой нормативности

-- Стратегическое мышление результативно, но не эффективно. В том смысле, что оно не стремится к достижению цели минимальными усилиями, а ориентировано на избыточность средств

-- Главной проблемой для "большой стратегии" является обнаружение точки кульминации, когда необходимо прекратить наращивать объем избыточно используемых ресурсов, и начинать сворачивать лавочку (интересно, прошло ли эту точку московское методологическое движение?)

-- Ницше был умный мужик. С чем я, кстати, полностью согласен.

Доклад в целом любопытный. Единственно, что осталось не совсем понятно, имело ли это выступление какое-то отношение к мыследеятельностной методологии Г.П. Щедровицкого? По крайне мере, на последующей далее кофе-паузе, я искренне полагал, что моему знакомству с методологией ГП еще лишь предстоит состояться. Однако, как показалось, и из всей дальнейшей программы лишь два доклада выказывали более-менее явственное притязание на принадлежность некоторой живой методологической работе мышления.

Первым из таковых был доклад г-жи Даниловой на тему "Средневековый университет как институт мышления". Доклад начался с достаточно четкой аналитики понятия "института мышления", который рассматривался в трех ипостасях воспроизводства нормативности:

-- Воспроизводство норм, определяющих общую структуру используемых средств мышления и мыследеятельности (в широком смысле этого слова).

-- Воспроизводство норм, определяющих способы организации социальной жизни в рамках конкретного института (включая сюда, насколько я понял, как способы устройства и функционирования формальных иерархий, так и нормы, регулирующие функционирование неформальных коммуникативных полей).

-- Воспроизводство нормативных требований, предъявляемых к конкретной индивидуальной человеческой жизни (образу жизни, включая сюда, по-видимому, не только этический, но и другие аспекты - скажем эстетический или экономический).

Однако вот этим методологическая культура доклада, по-видимому, и была исчерпана. По крайней мере, на мой взгляд, те возможности, которые давал вышеозначенный понятийно-аналитический инструмент, реализованы не были. Например, в докладе прозвучало высказывание о том, что в 14 веке со средневековым университетом произошло нечто плохое. Далее, казалось неизбежным приложение предложенного понятийного инструмента к анализу конкретной ситуации. На уровне мыследеятельности перестало воспроизводиться то-то и то-то. На уровне организации социальной жизни перестало воспроизводиться то-то и то-то (скажем, иерархии закостенели, неформальное общение стало сводиться к большим попойкам или что-нибудь еще). На уровне индивидуальной жизни перестали воспроизводиться те или иные требования. Если бы подобное прозвучало, то можно было бы двигаться далее. Например, попробовать перенести предложенное мыслительное орудие на позиции, пригодные для обстрела современного университета или современного состояния дел в методологическом сообществе. К сожалению, ничего подобного не прозвучало. Нет, я не хочу сказать, что Данилова не говорила ни о чем плохом, из того, что происходило в 14 веке с университетом. Она говорила. Но причем здесь методология мышления? Конечно, я не могу исключать той возможности, что просто не понимаю, "про что" слово "методология". Однако я точно не могу отказать себе в некоторых притязаниях на культуру мышления. Если вы делаете публичное выступление, ориентированное на дальнейшую дискуссию и начали работать с понятием, то работайте с ним как следует. Вы показали мне аналитику - прекрасно. Теперь покажите применение. И тогда вы можете рассчитывать на адекватную культурную мыслительную реакцию (если, конечно, ваша цель состоит именно в том, чтобы вызвать некоторую реакцию, интеллектуальное возбуждение, а не просто покрасоваться перед публикой). Эта мыслительная реакция может быть ориентирована на следующие моменты:

-- Насколько удачно предложенное понятие приложено вами к конкретной ситуации.

-- Насколько удачно предложенное вами понятие подходит для работы с данной конкретной ситуацией.

-- Насколько возможным представляется перенос предложенного инструмента на широкий (или узкий) круг ситуаций, подобных представленной.

-- Какие альтернативные понятийные инструменты способны предложить собравшиеся как для анализа конкретной ситуации, так и для анализа круга подобных ситуаций.

Кроме того, г-жа Данилова изначально совершила смертный, для человека, претендующего на взрослое мышление, грех. Она никак не обозначила ту концептуальную систему, в которой ее понятийная аналитика сосуществует. За кого вы мыслите? Или против кого вы мыслите? В этой безответственной ситуации совершенно невозможна собственно методологическая рефлексия (рефлексия более высокого уровня), когда предметом становятся не понятия и способы их применения, а способы конструирования понятий.

Другим претенциозным выступлением был доклад г-на Афанасьева "Фабрики мысли и интеллектуальные сети: 2 стратегии институционализации". Начало было чрезвычайно обнадеживающим. Г-н Афанасьев сразу же соизволил представиться, обозначив свою приверженность идеям г-на Генисаретского (текст которого, разосланный участникам чтений накануне, произвел на меня, к слову, очень сильное впечатление - до сих пор я был уверен, что, в силу идеологического порабощения, советского социального мыслителя подобного уровня просто не могло существовать в природе). Однако само выступление.... Почему-то отсутствовало, привычное по предыдущим докладам, визуальное отображение представляемых тезисов. Что вкупе с манерой речи и загадочным блеском в глазах г-на Афанасьева производило странноватое впечатление. То ли г-н Генисаретский является эзотерической фигурой, чьи идеи следует окружать ореолом таинственности. То ли докладчик был просто уверен в том, что собравшиеся все равно не поймут о чем речь.... Не знаю, но уловить сюжет доклада действительно было не так, что бы легко. Насколько мне это удалось, в докладе (так же как и в случае Даниловой) выделялись два мыслеблока (собственно, то, что в их докладах более-менее четко прослеживалась такая структура и не позволяет, на мой взгляд, совсем уж отказать им в претензиях на "живую методологичность"). Первый мыслеблок - понятийная аналитическая работа. Второй мыслеблок - содержательная работа, направленная на рассмотрения конкретных исторических примеров. Преимуществом доклада Афанасьева (относительно доклада Даниловой), кроме уже упомянутой отсылки к авторитету, была большая разработанность первого блока. Если Данилова предлагала нашему вниманию по сути лишь одно, вырванное неизвестно из какого контекста понятие (пусть и неплохо разработанное), то Афанасьев набросал определенную концептуальную картинку из цепочек взаимосоотносимых понятий (хотя схватить этот гештальт, повторю, было уж больно сложно в силу специфики изложения, а также того, что сами понятия почти никак не прояснялись). Ведущими различиями ("guiding difference" в терминологии англоязычного издания "Социальных систем" Никласа Лумана) в системе Генисаретского-Афанасьева, опять же, насколько мне удалось уловить, выступали:

-- Различие уровней существования организационной системы: нижнего (непосредственно осуществляющего производственной процесс), верхнего (осуществляющего порождение и воспроизводство нижнего уровня) и некоего над-верхнего (обеспечивающего воспроизводство, но не порождение, верхнего уровня; предположительно его можно назвать "методологическим" уровнем).

-- Различие искусственного и естественного (что, по-видимому, соответствует различию аллопойезиса и аутопойезиса в терминологии Лумана).

Пересечение этих двух цепочек различий дает нам следующую картину (достроив Генисаретского Луманом):

-- рефлексия (самонаблюдение) первого уровня существует на верхнем уровне организационной системы как аллопойетическое (искусственное) "существование" ("существование" в смысле "экзистенциала" Хайдеггера - то есть такой конкретный способ существования, такая форма жизни, основным свойством которой является "герменевтика фактичности" - самопонимание и самоописание).

-- Рефлексия (самонаблюдение) второго уровня существует на над-верхнем (методологическом) уровне организационной системы как аутопойетическое (естественное) "существование". Именно поэтому на этом уровне можно вести речь о воспроизводстве функций верхнего уровня, но не их порождении. Ибо порождение предполагает наличие чего-то внешнего, чужого (allo-< Greek allos other, другой, чужой), то есть того что(кто) порождает. Тогда как воспроизводство способно возникать как бы "внутри" самой живой, основанной на функционировании значений (герменевтике в широком смысле), системы и является самопроизводством (аутопойезисом).

Недостатком доклада Афанасьева является видимая (или быть может лучше сказать невидимая или замаскированная) разорванность двух блоков доклада. Если в случае с Даниловой, по крайней мере, можно было попытаться догадаться, как связаны два блока, то по отношению к докладу Афанасьева, это сделать, по крайней мере, мне, оказалось совершенно невозможно. Вот он ведет речь о концепции Генисаретского, затем переходит к рассказу о том, как все замечательно было на фабриках у Генри Форда. Потом, вспоминает о названии своего доклада и пытается еще поговорить о собственно различии между "фабриками мысли" и "интеллектуальными сетями". Причем делает он это, с некоторой помощью последующих вопросов слушателей, достаточно четко и убедительно ("сети" обеспечивают доступ каждого элемента к каждому и предполагают заданность протокола взаимодействия). Вот только связь между разными частями доклада если и предполагалась наличествующей где-то в глубинах, то никак не была эксплицирована. В каком смысле, и по каким признакам "фордизм" являлся примером эффективной аутопойетической системой и являлся ли вовсе? В чем состоят преимущества того же "фордизма" или "интеллектуальных сетей" с точки зрения возможности их спонтанного "естественного" воспроизводства? Подобного рода вопросы докладчик даже не пытался обозначить. Правда он пытался говорить о некоем принципе "срочного мышления" как форме взаимосвязи управленческого ("верхнего") и исследовательского ("над-верхнего"?!) уровней на фабриках Форда, но как это рассуждение вписывается в предложенную схему различий (три уровня организации и искусственное/естественное) осталось для меня загадкой.

В заключение я хотел бы обратиться к общей проблематике Чтений. Или, еще конкретнее, к понятию "мышления". Что это все же за зверек? И каковы его повадки? Вопрос о сущности "мышления" всплывал в ходе дискуссий не один и не два раза. Но происходило это как-то странновато. Мне даже начинало казаться, что говорить о мышлении в кругу московских методологов считается не совсем приличным занятием. После доклада Даниловой, например, два господина начали спор о том, есть ли мышление в университете или нет. Причем ни один, ни другой даже и не думали пытаться как-то прояснять, что же каждый из них понимает под мышлением. Для меня так и осталось загадкой, то ли они оба придерживаются некоего единого "само собой разумеющегося в кругу методологов" представления о мышлении, то ли они просто боятся втянуться в некую "из века в век повторяющуюся дискуссию", то ли они еще проще забыли начать мыслить? Правда, на мое счастье, в завершение Чтений, все прояснилось самым наилучшим образом. Последний докладчик, г-н Розин объяснил всем присутствующим, что же такое это самое мышление. Как оказалось, все на самом деле очень просто. Мышление - это то самое, чем занимается Методология. И все бы было, наверное, хорошо, если бы я знал, что такое эта самая Методология. Насколько я понял, для г-на Розина Методология - это Бэкон, Декарт и потом сразу - ГП. "А как же другие уважаемые (по крайней мере, мною) товарищи?", шевельнулась во мне робкая мысль. Ну не знаю, разные там канты, гуссерли, ницши и прочие гадамеры? Они-то имеют некие тайные сношения с методологией и что особенно любопытно с мышлением? Или, увы, им, убогим?

"Интересно, что сказал бы по всему этому поводу, сам ГП?", подумал я и раскрыл наугад одну из приобретенных здесь же книжиц. "Поймите, что методики и методы лежат в пространстве человеческой культуры и истории. Это - преходящие формы нашей деятельности, которые меняются по ходу исторического развития нашей практики и нашей теории". Замечательное марксистское (в самом лучшем смысле этого слова) мышление. Интересно, а кроме Маркса еще чего-нибудь принимается к обсуждению? Полистаю еще немножко... вот... замечательно! Г.П. Щедровицкий цитирует Мераба Мамардашвили: "только два направления сделали попытку подойти к научному изучению сознания - это К. Маркс и позднейший марксизм и З.Фрейд и позднейший фрейдизм". Последняя мысль не на шутку меня задела. Интересно порассуждать - а что такое мышление с точки зрения фрейдизма?

В начале данного текста, я мимоходом упоминал Фредерика Перлза, который, развивая идеи Фрейда, создал теорию "ментального метаболизма". Ну и, конечно, нельзя не вспомнить в этом контексте Жана Пиаже, чья "генетическая эпистемология" так же основывается на психодинамическом подходе Фрейда (об этом в частности, говорил Выготский). Как для Перлза, так и для Пиаже - мышление представляет собой своеобразную биологическую функцию, обеспечивающую эффективное приспособление к окружающей среде. Или, в терминологии Люттвака, даже, наверное, не "эффективное", а "результативное" -- использующее избыточность средств (ведь, очевидно, что у нас в головах много разного хлама, который непонятно на кой щедровицкий нам надо). Пиаже говорит о схемах ассимиляции (отгрызаю и перерабатываю куски внешнего мира) и аккомодации (изменяю структуру пище(мысле)варительной ситсемы, дабы откусывать поболей и с разных мест) как двух базовых функциях мышления. Перлз говорит о тех внутренних сопротивлениях ("дурных" фиксациях), затрудняющих естественные мыслеварительные процессы. В классическом фрейдизме принято выделять три разновидности подобных проблем (сопротивления/ дурной регрессивной фиксации): оральные, анальные и фаллические.

Таким образом, с точки зрения фрейдизма необходимо различать здоровое, подлинное ("генитальное") мышление как собственный телос и регрессивное (фиксированное на низших стадиях) мышление. Последнее (регрессивное) мышление в свою очередь может быть: оральным, анальным и фаллическим.

-- Для "орального" мышления характерным является сопротивление процессам "ассимиляции". То есть, как говорит Перлз - это мышление "сосунка". Или, в терминологии Эриха Фромма (представитель франкфуртской школы, кстати, занимавшейся как раз синтезом идей Маркса и Фрейда) - это мышление "автоматизирующегося конформизма", то есть то самое мышление, которое взращивается современной образовательной системой и пестуется современным телевидением. Это мышление, предполагающее отсутствие работы зубками и не способное ни к какому "перевариванию" -- читай, критическому анализу.

-- Для "анального" мышления характерным является сопротивление процессам "аккомодации", то есть перестройке структур ментального метаболизма. "Анальный" мыслитель может обладать "огромным ртом" и великолепно структурированой пищеварительной системой, переваривать невероятно большие массивы данных (величайший мыслитель подобного плана - Г.В.Ф.Гегель). Однако это "переваривание" осуществляется по лекалам одной четко выстроенной схемы-системы, которая "полагается" в качестве единственно истинной, "абсолютной". Замечу, что Г.П. Щедровицкий, насколько я могу судить по его текстам, прилагал значительные усилия, дабы не застревать самому и не давать застревать другим в этом квази-мышлении (несмотря на то, что в определенной степени был наследником Гегеля). Цитирую: ...методолог...исходит из факта существования множества разных концепций, предметов...Для него это есть факт, и он никогда не скажет о чем-то, что оно "ложное" или "неложное" -- они все для него существуют и все истинны, поскольку они есть". Попутно замечу, что это совершенно замечательная формулировка того, что лидер французского постмодернизма Жиль Делез понимал под "позитивной философией" (наследницы ницшеанской "веселой", "дионисийской" науки). При этом Гегель - это, конечно, очень красивый пример. А в большинстве реальных человеческих случаев приходиться иметь дело с простым стремлением напыжиться, сделать умное лицо и всячески сопротивляться дефекации - очищению мыслеварительной системы. То есть, фактически, речь идет о стремлении держать все свои мысли в одном упорядоченном месте и знать ответы на все вопросы (вспомним, как анекдотично выглядит Гегель, когда распространяет свою систему, например, на сферу естественно-научного знания) или неспособности обновлять свои предрассудки (в терминологии "главного" ученика Хайдеггера - Х.Г. Гадамера). Как говорил один, преодолевший анальные сопротивления, древний грек "я знаю, что я ничего не знаю, а остальные (в силу фиксации на анальной стадии) не знают даже и этого".

-- Наконец, "фаллическое" мышление. Здесь, рассуждать сложнее всего. Ибо, я не совсем уверен, что моему собственному мышлению удалось преодолеть соответствующие ловушки. И все же некоторые предположения высказать попытаюсь. Вероятно, величайшим "фаллическим" мыслителем можно назвать Фридриха Ницше. Фаллическое мышление предполагает безусловную замкнутость (правда, уже не синхронную как это было в случае ануса, а диахронную, замкнутую на вечном возвращении образца-логоса-фаллоса) схемы организации функций ассимиляции и аккомодации в рамках индивидуального мыслительного проекта (индивидуальной "воли к власти"). Тогда, попытка преодоления фаллической фиксации - очевидно, была предпринята в рамках того культурно-исторического явления, которое принято обозначать как "философия постмодерна". Это делали во Франции, например, Деррида, Фуко, Делез и Гваттари. В Германии, например, Хайдеггер и Гадамер. В Советском Союзе, например, Г.П. Щедровицкий. Не так давно, я вел достаточно ожесточенную дискуссию с профессором Кутыревым относительно места и роли философии постмодерна. Едва ли ни единственное, в чем мы с ним сходились - была оценка деятельности ГП как представителя постмодерна на русских землях. И, потому, когда в самом завершении XVII Чтений памяти Г.П. Щедровицкого некий уважаемый господин прямо противопоставил идеи ГП философии постмодерна, это вызвало во мне крайнюю степень раздражения, и покидал я сие мероприятие в совсем расстроенных чувствах. Ибо, на мой взгляд, величие Щедровицкого как раз и состоит в том, что, будучи отрезанным железным занавесом от живого движения мировой культурной традиции, он, тем не менее, умудрялся быть в самой ее сердцевине. Собственно, что такое философия постмодерна? - это два поворота: лингвистический и прагматический. Кто рискнет сказать, что ГП не прошел эти повороты? Или, в предложенном мною контексте, что такое философия постмодерна? - это "смерть автора" мышления, преодоление индивидуальной воли к власти, растворения мыслителя в живой культурно-исторической традиции, в "тексте" (в широком смысле - "все есть текст"). И разве "коллективная мыследеятельность" не есть аналогичное преодоление индивидуального фаллического мышления, знаменитого онто-фалло-логоцентризма?

И все же, что такое методология? И что такое философия? И где все-таки обитает мышление? Ау....

Максим Категов, Москва-Гомель, март 2011 года.

Комментарии: 1, последний от 10/08/2016. © Copyright Категов Максим Иванович (gombelrus@rambler.ru) Размещен: 11/03/2011, изменен: 11/03/2011. 22k. Статистика. Эссе: Философия		Ваша оценка:
Аннотация: Рефлексия участника XVII Чтений памяти Г.П.Щедровицкого.

Категов Максим Иванович : другие произведения.

Сказание о мышлении и местах его обитания