Аглая. Так звали девушку, возлежавшую предо мною. Я держал ее двумя руками за щиколотку левой ноги и медленно, о-очень медленно тянул, отклоняясь корпусом тела назад. Нога вытягивалась и удлинялась, устремляясь куда-то вдаль. По свидетельству единственного присутствующего очевидца данной сцены длина ноги превысила десяток метров и ушла за пределы помещения. Мой корпус отклонился не более чем на пару сантиметров. Нога, вместе с девушкой, оставалась предо мною. В моих руках. Затем я также медленно вернул ногу на место, в прежний размер и повторил процедуру с ее правой рукой. Потом пододвинулся к ее голове. Странные ощущения захватили меня. Мир сдвинулся. Мы остались вдвоем. Я и Она. Адам и Ева. Сквозь лицо девушки просвечивала сама Красота. Потерянный.... Я подвел сложенные в чашу руки под ее затылок и продолжил уходить телом назад. В последний путь к телу.
"Осторожно заканчиваем. Поменяйтесь местами. Кто был ничем - тот станет всем", - раздался голос свыше. И вот уже мое расслабленное тело в руках Аглой. Мои конечности простираются и убегают куда-то вдаль. Мой затылок ощущает ее прикосновения. И опять назойливый голос бога разрушает едва - едва сложившуюся идиллию. Владимир Баскаков - местный демиург, устроитель пространства. Психолог, главный телесный психотерапевт республики, координатор Международной программы "Культура тела" и бывший моряк. Его голос, вещающий о жизни и смерти, вдохе и выдохе, о балансе и расслаблении, царит здесь - на зимнем московском семинаре по "танатотерапии" конца 2010 года.
Однако причудливые энергии Мнемозины уносят меня назад, в прошлое. Минск. Лето 2004 года. Семинар приват-доцента Гейдельбергского университета, доктора Томаса Фукса, посвященный теории межтелесного пространства Мориса Мерло-Понти. Оттуда всплывают понятия, упорядочивающие и логицирующие тот новый необычный опыт, что захватывает меня здесь, в Москве Баскакова.
Межтелесное пространство складывается из опыта эмоционально-заряженных отношений и в значительной степени формирует человеческую самость. Оно дорефлексивно, довербально и существует до разделения на субъекты. Эти формулировки не так-то легко поддаются осмыслению в привычной для нас логике. Межтелесное пространство "складывается из опыта отношений". Сразу же возникает желание спросить: из опыта отношений между кем? Между людьми? То есть между некими субъектами взаимодействия? Но оно "существует до разделения на субъекты".
Возвратимся в Москву. В последний их трех дней семинара Владимир Баскаков среди всего прочего предложил собравшимся участникам странноватое предприятие. Взяв два стула, он поставил у одного девушку-добровольца, а другой начал "располагать", переставляя с место и на место, и приставая ко всем с дурацкими вопросами: "Какие чувства у вас возникают? Плюс или минус?". Абсурд какой-то, какие чувства могут вызывать два стула? Вместе с тем большинство участников семинара живо реагировало на данное мероприятие. У одних "жирный минус" вызывало расположение второго стула "напротив первого", у других "рядом с", у третьих "в стороне, сбоку" и т.п..
Очевидно, что механизм психического проецирования запускали не предметы (стулья) сами по себе в совокупности своих свойств, а их диспозицирование, схема взаимного расположения. Обращаю внимание на это замечательное русское слово "расположение", указывающее одновременно на пространственный и эмоциональный аспекты. Он расположен ко мне, радость. Или его близость вызывает тревогу. Его отдаление звучит как отчаяние. Он - это кто? Прежде всего, это сам мир, жизненный мир (нем. Lebenswelt). Конечно, психоаналитик может сказать, что, прежде всего это мать, или, даже, материнская грудь. Однако здесь может притаиться очевидная ошибка. Что такое "мать"? Много ли общего между "матерью-в-мире-психоаналитика" (или, "матерью-в-мире-взрослого пациента психоаналитика") и "матерью-миром-младенца"? "Мать-мир" это не объект, несущий удовольствие (не говоря уже о том, что в нем нет ничего общего с личностью матери, как совокупностью ментально-обусловленных биографических характеристик). "Мать-мир" -- это схема расположенностей. "Мать-мир" как начало конкретного бытия (нем. Dasein) - это схема взаимного расположения тела-младенца и тела-матери. Однако, поскольку тело-младенца фактически (интенционально) отсутствует (в силу отсутствия способности к децентрации), постольку "мать-мир-начало конкретного бытия" представляет собой "схему отношений-расположений" вне какой-бы то ни было субъективности. Отношения первичны, субъекты вторичны. Жизненный мир постепенно вбирает в себе все новые и новые схемы отношений. И вот мы уже имеем дело с полноценным миром-семьей, в котором постепенно проявляются фигуры отца, братьев и сестер, самого-себя, дедушек с бабушками и других живых тварей. Каждая из фигур-схем отношений видоизменяет и переструктурирует межтелесное пространство конкретного бытия. Конечно же, это происходит в разной степени и даже отцу трудно тягаться в свой значимости для структурирования межтелесного пространства с фигурой матери. Постепенно ключевую роль начинает играть т.н. "межличностное пространство", которое уже в значительной степени вербально (как раз здесь отец выходит на первый план). Взаимодействие межтелесного и межличностного пространств достаточно сложны. Они, безусловно, влияют друг на друга. Но в то же время - это два совершенно разных плана бытия. Хотя наш случай со стульями и демонстрирует их взаимодействие. Полагаю, наиболее верным будет говорить о том, что каждое конкретное пространство межличностного взаимодействия происходит на фоне определенным образом структурированного, оформленного межтелесного пространства.
Межтелесное пространство "дорефлексивно и довербально". Что значит "довербально"? Межтелесное пространство не просто существует бессловесно и независимо от языка. Оно еще и влиятельно осуществляется в речи. Жан Лакан говорил о полноте речи как существеннейшем критерии подлинного душевного здоровья. Полнота речи очевидно возможна лишь на основании своего исхождения из глубин телесности. А точнее - межтелесного пространства. Ибо субъектом полной речи в принципе не может быть изолированная, целиком закрытая защитным панцирем личность. Когда мы слышим полную речь (скажем в устах некоторых персонажей фильмов Андрея Тарковского), то это говорит собственно жизненный мир, или, по крайней мере, некая его Зона.
Ключевым различием, озвученным на семинаре д-ра Фукса, было различие двух смыслов слова тело. В немецком языке существуют следующие варианты обозначения телесности: "leib" и "kЖrper". Тогда "leib" (созвучно "leben" -- жить, существовать; и рядом в словаре немецкого языка с "leiche" -- труп, что весьма примечательно в контексте танатотерапии Баскакова) - это тело как плоть мира; живое тело, вовлеченное в поля взаимодействия с миром. А "kЖrper" (от него производны "kЖrperkultur" -- физкультура, "kЖrperflege" -- личная гигиена тела) - это тело как предмет, некий механизм, нуждающийся во внешнем "техническом" обслуживании и усовершенствовании; а также объект наблюдения и исследования.
Используемое таким образом понятие "kЖrper" целиком обусловлено контекстом новоевропейской философии. Ее родоначальник - французский философ-математик Рене Декарт провозгласил дуализм души и тела, мыслительной и протяженной субстанций. Душа, весь внутренний мир человека отделяется от внешнего мира, от плоти и интроспективно замыкается сам на себе в знаменитом акте cogito ergo sum (мыслю - следовательно, существую); существование всего душевного строя человека не нуждается ни в чем телесном; мышление-душа самодостаточно. Тогда тело становится механизмом, функционирующим благодаря "рефлексам" (понятие, введенное в научный оборот Декартом). Именно это картезианское тело-машина и есть "kЖrper". Это то самое тело, которое ремонтирует западный врач и исследует западный ученый-физиолог.
Для осмысления понятия "leib" необходимо перейти под покровительство принципиально иной философии, иного способа мыслить. А именно - феноменологической традиции, основоположником которой был Эдмунд Гуссерль, а наиболее значимыми линиями развития стали экзистенциальная феноменология Мартина Хайдеггера и феноменология восприятия Мориса Мерло-Понти. Феноменология принципиально преодолевает картезианский дуализм, на основе разработки понятий "интенциональности", "феномена" и "жизненного мира". Феномен - это то, что само себя в себе показывает. Понятие интенциональности настаивает на том, что любой познавательный акт опирается на нечто внеположное самому себе и потому мышление-душа не существует изолированно, но необходимо нуждается в мире, в некой не просто протяженности, но еще и плотности бытия. Любое мыслительное или иное душевное движение происходит благодаря своей расположенности в определенным образом оформленном жизненном мире. То, что само себя в себе показывает благодаря свету человеческого сознания - это собственно сам мир, а точнее - само бытие (нем. - sein). Морис Мерло-Понти настаивает на том, что человеческое бытие всегда телесно, всегда воплощено. Сам Эдмунд Гуссерль в своих поздних трудах, посвященных генетической феноменологии, то есть разработке проблемы внутренней истории сознания объявляет источником человеческого сознания "кинестетический опыт". Само человеческое "Я" исходно формируется за счет способности "двигать себя" различным образом, менять точки зрения и позиции. Сама сознательная определенность человеческого бытия, его "Вот" (нем. - Da) формируется в результате приостановки, затруднении в протекании самопроизвольной двигательной активности. "Наталкиваясь на границы своих способностей "Я-субъект" обнаруживает свою заброшенность, уже поставленность в это "Вот"". Активность сознания изначально связана с затруднением, фрустрацией спонтанной активности тела. Живое тело ("leib") сплетено из возможностей, потенций - причем актуально, здесь и сейчас, конкретное плотное тело сплетено из фрустрированных, неосуществленных потенций. И Владимир Баскаков соответственно ставит перед собой задачу расплести это тело, параллельно приостанавливая работу сознания Я-субъекта. Причем, поскольку работа этого Я-сознания основана на внутренней истории неосуществленных, приостановленных телесных ("leib") потенций, то приостановка сознательного контроля Я-субъекта (мешающего спонтанному естественному функционированию тела) происходит автоматически в ходе работы с телом.
В данном контексте можно задаться вопросом о тех задачах, которые стоят перед восприятием танатотерапевта. Что представляет собой его пациент? Полагаю очевидным, что это "leib" -- живое тело и никоим образом ни "kЖrper" -- предмет исследования и манипуляций. Однако задачей танатотерапевта является как раз некая манипуляция или, по крайней мере, некое воздействие на "тело". Причем целью этого воздействия является приближение "leib" к "leiche" (трупу), который, казалось бы, совсем не живое тело, а как раз некий безжизненный предмет. Для того чтобы разобраться с этой коллизией необходимо обсудить два вопроса. Как, в принципе, происходит восприятие другого человека, восприятие чужой души? И в чем состоит значимость смерти?
Как происходит восприятие чужой души? Традиционный для новоевропейского мышления ответ гласит, что это происходит благодаря механизмам аналогии и ассоциации. Я имею первичный опыт восприятия собственной души и, благодаря этому опыту имею представление о том, что происходит в душе другого человека. Либо прямо проецирую в него собственные переживания либо, исходя из неких внешних проявлений деятельности скрытой в потемках чужой души, делаю определенные выводы. Есть еще правда понятие "эмпатия" -- вчувствование себя в другого, но оно настолько плохо вписывается в новоевропейское (янское как сказал бы Баскаков) мышление, что остается маргинальным. Да и принятое его определение - "вчувствование" (некая активность) в другого противоречит истории этого понятия. Ибо "эмпатия" производно от греческого pathos - страдание, претерпевание (отсутствие активности, чистое Инь). В феноменологии Мерло-Понти все кардинально иначе. Опыт переживания другого предшествует опыту переживания себя. Мы предданы другому. Телесная информация, полученная от матери (и других других) предшествуют какому-бы то ни было опыту переживания себя, своего Я. Исходный способ нашего существования (экзистенциальный модус) - это межтелесный резонанс. Именно с межтелесного резонанса начинается история конкретного человеческого бытия (Dasein). Именно в межтелесном резонансе бытие (sein) начинает экзистировать (размыкаться, проявляться, существовать, освобождаться) в конкретном Вот (Da) человека. Мы предданы коммуникативному жизненному миру. До своей же собственной души в ее подлинном обличии еще нужно попробовать добраться. Мартин Хайдеггер, чье основополагающее понятие Dasein (Вот-бытие, присутствие) я подаю здесь под разными соусами, утверждал, что подлинность собственного существования достижима лишь на основании осознания своей последней безусловной возможности, т.е. смерти, конечности конкретного Вот-бытия. Это осознание своей безусловной конечности не есть простое предстояние перед фактом, но должно фактически осуществляться как охватывающая конкретное человеческое бытие решимость. Баскаков, отсылая как дзен-буддизму (общность дзен и философии Хайдеггера достаточно известная в отечественной философии тема) говорит о необходимости ясных и точных намерений и действий.
Таким образом, перед танатотерапевтом парадоксальным образом вообще не стоит проблема объективации, опредмечивания пациента. Танатотерапевту не нужен никакой предметный образ пациента. Танатотерапевт работает с собственными страхами, препятствующим обретению решимости быть. Как говорит Баскаков: "главное, чтобы было удобно терапевту". А наиболее удобно работать с собственным страхом в ситуации исходной (незаболтанной, никак не истолкованной) коммуникации - ситуации межтелесного резонанса, в которую невозможно пробиться или протолкнуться, в ней можно просто оказаться или не оказаться. А все терапевтические эффекты будут (или не будут) происходить сами по себе. В силу физических свойств резонансных процессов.
Таким образом, теперь необходимо разобраться с этими самыми "свойствами резонансных процессов". Что такое межтелесный резонанс? Очень важно не смешивать понятия "резонанса" (отклика, отзвука) и "консонанса" (созвучия). Достижение межтелесного резонанса ни в коем разе не означает некоего совместного терапевт-пациент экстаза, слияния, соединения. Томас Фукс говорил о "подлинной коммуникации" как сфере натяжения, срединности, располагающейся между процессами консонанса (как неким растворением в харизме другого) и диссонанса (разрыву выражения другого, ухода к себе, собственной замкнутой самости и в то же время пониманию другого, осуществляемого за счет различения "себя" и "другого"). Танце-двигательные терапевты говорят о резонансе "crescendo" и "decrescendo" (громко - тихо, нарастание-затихание) терапевта и пациента. Большинство танатотерапевтических техник Баскакова стремятся осуществляться в этой самой "сфере натяжения", "срединности", баланса воздействия и не-воздействия, контакта и не-контакта. Например, это происходит за счет принципа "телесной гомеопатии" -- воздействия настолько минимального, что оно располагается как бы у самой границы с не-воздействием. Или т.н. "растаскивания контроля в местах перехода", когда танатотерапевт выстраивает баланс между внутренними силами-напряжениями пациента и естественными силами земного притяжения.
Наконец, еще раз возвратимся к философской проблематике субъективности. Кто с кем, или что с чем резонирует? Где этот самый резонанс происходит? Благодаря каким "устройствам" человеческого организма он происходит? На последний вопрос современная нейрофизиология дает достаточно конкретный ответ. В головном мозге человека были обнаружены т.н. "зеркальные нейроны", которые возбуждаются, когда присутствующий рядом человек совершает некие действия. Именно эти самые нейроны отвечают за процессы подражания и соучастия действию другого человека. Именно сбой в функционировании "зеркальных" нейронов вызывает такое психическое заболевание как "аутизм". Однако мы опять сталкиваемся все с той же проблемой Декарта. В картезианской картине мира (на которой в частности основана и нейрофизиологическая наука) зеркальные нейроны - это скандал. Как, например, объяснить ту их странность, что зеркальные нейроны совершенно не реагируют на машины. Если единственным доступным способом восприятия внешнего мира являются наши экстерорецепторы, то, благодаря чему зеркальные нейроны отличают живое от неживого? Из истории философии мы знаем, что ключи к решению тех проблемы, которые возникли в картезианской картине мира, были практически сразу же предложены двумя его великими последователями - Барухой (Бенедиктом) Спинозой и Готфридом Лейбницем. Однако их решения остались как бы на обочине развития философии и науки (Спиноза, правда, был на ура воспринят традицией романтизма, однако поскольку в моем восприятии Бенедикт чрезвычайно прагматический мыслитель, чуждый какой-бы то ни было романтической возвышенности, я предпочту этого не заметить), уж больно плохо они консонировали с духом той эпохи. Фактически Спиноза и Лейбниц были восприняты лишь в той своей части, которая не выходила за пределы картезианской карты мироустройства. Те же их оригинальные идеи, которые выходили за пределы государства Декарта были отвергнуты. Именно картезианский дуализм (вкупе с британским эмпиризмом, абсурдность которого я не буду комментировать, отсылая всех желающих к критике Лейбница и Канта) определил в частности возникновение и развитие такой странной "естественно-научной" дисциплины как психология. Лишь великая французская философия ХХ века "воскресила" настоящего Спинозу (это также пытался сделать выдающийся советский психолог Лев Выготский, однако не успел, задохнувшись в миазмах большевистского государства). Жиль Делез называл Спинозу - "царем всех философов". Наиболее оригинальным вкладом Спинозы в историю философии стало его учение об аффектах. Основополагающей характеристикой конкретного человеческого бытия по Спинозе является его "полнота", проявляющаяся внешне как "любовь к Богу" и внутренне как "радость". Спиноза говорит о "радости" как увеличении, усилении бытия и "печали" как уменьшении, ослаблении бытия. Бог проявляет себя в человеческой душе как универсальный синтез, стремление к единению всего со всем, любовь. Бог собственно и есть эта всеохватывающая энергия всего сущего, единого природно-идеального бытия. Человеческие тело и душа представляют собой два свойства (атрибута) этой единой и единственной субстанции. Таким образом, в контексте спинозизма межтелесный резонанс представляет собой не резонанс двух субъектов, а резонанс субъекта и субстанции (Бога-природы-бытия-энергии), который должен проявляться в субъекте (терапевте) как ощущение радости. Баскаков несколько раз говорил о ключевой роли "заинтересованности, любопытства" терапевта для успешности терапии. И, действительно, интенционально (намеренно, направленно) "радость" (полнота контакта с Богом-бытием) должна проявляться как "интерес".
Ключевым для философии Лейбница (в современную философию Лейбниц вернулся благодаря феноменологии Гуссерля, неореализму Уайтхеда и, затем, теории аутопойетических систем Лумана) является понятие "монад" -- бесчисленного множества замкнутых на себе субстанций, "без окон и дверей". При чем, если человеческая душа - это одна монада, то тело состоит из множества монад. Монады никак непосредственно не влияют друг на друга. Их видимая же согласованность происходит благодаря загадочному и чуждому нам Богу. Богу - гармонизатору сущностей и существования, добивающемуся максимума результата при минимуме затраченных средств. Лейбниц провозглашает существование предустановленной Богом гармонии, позволяющей всем фрагментам сущего вступать между собой в телесные и внетелесные гармонии, резонансы, лады, а также обретать единые тональности. В то же время каждая монада, будучи совершенно закрытой и замкнутой отражает-воссоздает в себе весь задействованный Богом универсум со всеми его фрагментами. В этом контексте, деятельность танатотерапевта представляет собой работу с собственными перцепциями (восприятиями) и апперцепциями (осознанием восприятий) на фоне определенных терапевтических техник. И то, что подлежит апперцепции (осознанию) - это, в первую очередь, тело пациента как совокупность (агрегат) множества независимых энергий-монад. Что же касается души пациента, то она находится на одной ступени иерархии монад с душой терапевта (и, соответственно, обладает собственной апперцепцией) и потому вообще никак не доступна. Да и не убежит ли что-то важное при попытке зажечь светильник?
Гомель, январь 2011 года.
См. Савин А.Э. Раскрытие генезиса конституирования как трансцендентально-феноменологический подход к пониманию истории. //Топос, N1(12) 2006.
См. Палларо П. Соматический контрперенос: терапевт во взаимоотношениях. //Журнал практической психологии и психоанализа. N2, июль 2008.