Детские воспоминания - штука странная и не всегда правдивая, зато по ним сразу можно определить, счастлив ли был ребёнок. Если сорокалетняя женщина начинает рассказывать вам о своём любимом розовеньком платье в белый горох, которое ей подарил папа на её пятилетие, то отношения у неё с ним были дружеские. При этом готовьтесь, что вам приложат хотя бы одну фотографию с данной вещицей, чтобы показать, что наряд-то всё-таки был. Ну, а если про сильный пол ничего сказано не было, или же мадам уводит разговоры от данной темы, отводя глазки в пол или же даже раздражаясь, то на все двести тридцать пять процентов она затаила на него обиду, причем неважно по какому поводу. Бил он её или просто не обращал внимания - уже не суть.
Особенно умиляет, когда солидный дядя в дорогом костюме начинает рассказывать про свой первый поход в зоопарк. Конечно же, он не забудет упомянуть о том, что сладкая вата в то время была вкуснее, но остановит момент на том, как в какого-нибудь непорядочного прохожего, дразнившего верблюда, горбатый всё-таки плюнул со злости. Вроде бы обычная ситуация и сам ты её ни раз видел, но из уст других людей она выглядит почему-то иначе.
Даже рассказ о покупке новой игрушки для меня звучит чем-то невероятно фантастическим. Я обожаю слушать истории из чьего-нибудь детства, жадно впитывая каждое слово, смакуя его, примеряя на себя. Я стараюсь хоть как-то заполнить ту чёрную дыру в груди, которая требует с каждым разом всё больше и больше, ведь я сам не помню ничего, кроме одного дня, ставшего роковым.
В нашем доме была белоснежная кухня - обои, плитка, мебель. Всё сливалось воедино и казалось неимоверно скучным. Даже столовые приборы были под стать обстановке. Иногда даже казалось чем-то неправильным пить чай, потому что он отличался по цвету и оставлял на донышке свой темно-коричневый осадок, который сразу же тщательно отмывался. Даже сейчас, спустя двадцать пять лет, иногда кажется, что на кухонном столе можно было проводить хирургические операции, ибо стерильность была ничуть не хуже, чем в операционной.
Каждую субботу Она встречалась со своими подругами. Это было лишь Её время, честно выстраданное за целую неделю впахивания на работе и впаривания недалёким людям вещей, которые им не очень-то и нужны. Именно так Она описывала свой труд, держа в руках бокал на тонкой ножке с такой же белой жидкостью внутри, под конец дружеских встреч. Я с нетерпением всегда ждал этого дня, потому что можно было вкусно поесть, ведь оплошать перед школьными друзьями, приготовив бутерброды, Она просто не могла. Иногда мне даже приносили подарки, но то было редкостью. Ведь они так же впахивали и впаривали, поэтому денег никогда не хватало.
Тот день тоже не стал исключением, им не могли помешать даже грозовые тучи, бродившие по небу с утра с раскатами грома и тяжелыми каплями дождя, больно ударявшими, когда метко приземлялись прямо в лоб, или лучше в макушку. Поэтому тяжелая железная дверь была заперта на все засовы до прихода гостей. Телевизор в этот день тоже был под запретом - единственным развлечением оставались книги, да и те без картинок. Хотя даже, если те и находились, то представляли собой различные пирамидки да лесенки со всевозможными цифрами. Поэтому не оставалось ничего, как уткнуться носом в оконное стекло, рассматривая небольшой цветник, разбитый прямо около пожарного гидранта. Сколько раз я представлял, что когда-нибудь им воспользуются пожарные, заливая какой-нибудь горящий по соседству дом, но пока он служил только в виде мимолетной подставки или столбиком для опорожнения пробегавшей мимо дворовой собаки.
Поэтому, когда на небольшом откосе по ту сторону окна возникло маленькое рыжее существо, я почти расплылся лицом по стеклу. Животное было настолько грязным и истощавшим, что сердце сжалось в груди. Как ответственный гражданин я уже прикинул, чем его можно будет покормить, а потом помыть шампунем, придающим объём и блеск вашим волосам. Тем временем котёнок встал на задние лапы, упираясь передними в стекло, и жалобно запищал. Хоть я и не слышал его, но этого хватило, чтобы спрыгнуть с подоконника и рвануть к двери, пока бедняга не подумал, что его бросили в очередной раз, и не ушёл от меня. Поднявшись на цыпочки и повозившись с дурацким замком, я вырвался на свободу. Пара капель сразу же попали за шиворот рубашки, что тут же придало скорости действиям. Схватив котёнка, я бросился домой и перевёл дух только после того как закрыл дверь.
Теперь у меня на руках был маленький, дрожащий от холода, комок шерсти. Но его большие зелёный глаза перекрывали всё, даже то, что из-за него на рубашке образовалось большое мокрое грязное пятно. Накрыв его ладонью, я провел ей от ушей до самого кончика хвоста, который животное тут же вытянуло вверх словно антенну. Это чудо явно впишется в нашу обстановку, осталось только показать его Ей.
Она стояла около стола и резала помидоры. Лёгкими свободными движениями каждые несколько секунд на белоснежной доске появлялся новый красный кружок, оставляя после себя такого же цвета сок. Её длинные тонкие пальцы, как Она любила говорить, словно у известной на весь мир пианистки, плотно сжимали в руках большой нож. Раз, ещё раз, и ещё - вот подошло время перца, такого же красного. Эта маленькая горка цвета была как маленький островок среди бескрайней водной глади, которую показывали вчера в передаче.
Я не решался сделать первый шаг, затаившись в дверном проёме, поэтому голос вместо меня подал мой новый друг. Громко пискнув, он встал на лапы, впиваясь когтями мне в руки, и стал активно крутить головой, осматриваясь вокруг. Она же резко повернула голову в нашу сторону, так и не дорезав очередной овощ.
- Смотри какой, правда, красивый? Можно он будет жить с нами?
Я хватаю котёнка под передние лапы и вытягиваю его вперёд, показывая ей. Но вместо радостной улыбки в ответ, Она холодно поджимает губы и кладет нож на доску для резки овощей. Котёнок снова подаёт голос, и Её лицо становится словно каменное, выражая все гневные эмоции, которые только существуют на земле. Похоже, Ей не понравился мой новый друг.
Бросаясь ко мне, Она выхватывает из моих рук котёнка и отшвыривает его в сторону, а затем выталкивает меня из кухни.
- Сколько раз, паршивец, мне повторять, чтобы ты не ходил по чистому в грязных ботинках? - хватая меня за плечо, Она начинает трясти меня. - Ещё припёр сюда эту заразную блохастую тварь.
- Он не заразный!
Громко возражаю я и чувствую удар чуть выше копчика.
- Не заразный! - я вырываюсь из Её рук и встаю позади Неё. - Не заразный!
- А ну иди сюда. Я тебе покажу, как ты будешь мне перечить.
Её грозный голос оповещает о предвещающей беде. Срываясь с места, я бросаюсь в кухню, оставляя за собой грязные следы, что сопровождается очередной порцией криков. Начинается беготня вокруг стола - Она с одной стороны, а я с другой. Всё это начинает походить на забавную игру, пока Ей всё-таки не удаётся схватить меня, и вот я уже почти вишу в воздухе в Её руках. Она тяжело дышит, то открывая, то закрывая рот. На Её белоснежном переднике я замечаю пару маленьких красных пятен, что вызывает улыбку. Как ни старайся, а постоянно поддерживать стерильность просто невозможно.
- Что смешного? - Её голос звучит словно шипение змеи, и Она снова начинает трясти меня. - Изгадил всю кухню, а теперь радуется! Так я быстро всю твою радость отобью. Сейчас получишь тряпку и будешь убираться.
- Нет, - отрезаю я уверенно, и мотаю головой из стороны в сторону.
- А я говорю, будешь!
- Нет, не буду, - топаю ногой.
- Ах ты, паршивец!
Раздаётся крик над ухом, и тряска прекращается, но вместо неё обрушивается шквал ударов. Стараюсь увернуться от них, но Она всё равно попадает, хватая за край рубашки. Каждый новый шлепок становится сильнее предыдущего. Она начинает кричать на меня, говоря, какой я никудышный, и что от меня только лишь одни неприятности. Подлавливая момент, вырываюсь из Её рук, но сделать удаётся лишь пару шагов перед тем, как снова попадаю обратно в её стальную хватку, заодно врезаясь лбом в холодильник. Она разворачивает меня к себе, а я из последних сил стараюсь сдерживать слёзы.
- Так будешь убираться?!
- Нет!
Отвечаю Ей так громко как могу, от чего получаю очередной подзатыльник. Беготня вокруг стола начинается заново, а по белоснежному кафелю разбросаны кусочки овощей, которые мне теперь вдобавок ко всему ещё и убирать. Где-то в углу раздаётся звонкое требовательное мяуканье, что отвлекает от гонок, и я замедляю бег, чтобы разглядеть животное, но поскальзываюсь на куске помидора и хватаюсь за стол, но всё равно падаю, больно ударившись коленями, а рядом приземляется, задетый мною нож. Руку саднит,и я поднимаю её посмотреть, что случилось: рукав рубашки начинал менять цвет, становясь тёмно-бордовым, а с пальцев капает кровь. Она поднимает меня, и я вытягиваю руку вперёд, показывая, что что-то не так, но получаю очередной удар.
- Папа! - радостный детский голосок заставляет вырваться из воспоминаний в реальность, и я перевожу взгляд на сына, держащего в руках маленького мокрого грязного котёнка, а за окном слышится раскат грома. - Смотри! Мама, можно мы его оставим?
- Если папа не будет против, - ласково отвечает жена и кладёт нож на разделочную доску, вытирая руки о полотенце. Она только что порезала помидоры.
|