Такой ещё случай. Мурзыкин пришёл в музей, и был там бит слоном, что стоял у входа и картонным своим хоботом задевал всякого посетителя.
Битый Мурзыкин шёл по длинному извилистому коридору, нехотя разглядывая развешенные по стенам акваланги.
Тут навстречу ему случился Птенчиков.
- Ба! - кричит. - Тебя-то мне, брат Мурзыкин, и надо!
Мурзыкин вжался в стену, намереваясь затеряться среди аквалангов, но сумасшедший Птенчиков ловко ухватил его за рукав, повёл в подсобку.
- Вселенная в опасности, - интимно сообщил Птенчиков, разливая по крышечкам бодрящую зелёную простоквашу. - А с нас, Мурзыкин, особый спрос. И нет оправданий равнодушию.
Выпив, Птенчиков закусил пряностями, которые всыпал себе в рот из цветастого пакета. Мурзыкину не предложил.
- Расширяется она, брат. Такие дела, - продолжал Птенчиков. - На миллион баррелей в минуту. Можешь себе вообразить, что такое?
Мурзыкин нехотя кивнул, оглядываясь на дверь.
- Необходимы самые решительные меры, - не унимался Птенчиков. - Во-первых, законодательно запретить примус, горячительные напитки и бензин - от нагревания, как известно, всякое тело расширяется. Не будемте способствовать врагу!
Мурзыкин попытался было незаметно уйти, но Птенчиков грубо задержал его и продолжил:
- Далее, сам посуди: если вселенная расширяется, значит, кому-нибудь это нужно? Посему - тайным голосованием назначить и без промедлений казнить зачинщика! Казалось бы - ерунда, блажь. А народу - веселье. Праздник и гуляния! - Птенчиков рассмеялся белугой, от смеха сделался багров и страшен. Шляпа Птенчикова слетела с лысой его головы.
Тут Мурзыкин не сдержался. Ласково ударил он Птенчикова стулом по шее, отчего тот незамедлительно рухнул на пол. От такого зрелища расхохотался уже Мурзыкин, расплёскивая направо и налево тёмную свою энергию. Как говорится, сапожник, вылечи себя сам.
Мурзыкин допил простоквашу, прислушался к расширяющейся вселенной, сверился с часами и удовлетворённо улыбнулся круглым лицом.
Шляпу Птенчикова Мурзыкин аккуратно прибрал. В хозяйстве пригодится.