Из всех бичей, терзающих человечество, тиран, является самым пагубным. Поглощенный лишь заботами об удовлетворении своих страстей и страстей недостойных приспешников своей власти, он смотрит на своих подданных лишь как на презренных рабов, как на низшие существа, по отношению к которым он считает для себя позволенным все. Когда надменность и лесть преисполняют его подобными понятиями, он признает лишь те законы, которые издает сам. Эти причудливые законы, продиктованные его собственным интересом и фантазиями, бывают несправедливы и изменяются по прихотям его двора. Не будучи в состоянии один пользоваться своей тиранической властью и сгибать народ под ярмом своих распущенных желаний, он вынужден вступать в союз со своими испорченными министрами. Его выбор непременно падает на людей развращенных, знающих справедливость лишь для того, чтобы нарушать ее, добродетель - чтобы унижать ее, законы - чтобы обходить их.
Boni quam mali suspectiores sunt, semperque his aliena virtus formidolosa est.
Объявив, так сказать, войну своим подданным, тиран вынужден постоянно опасаться за свою жизнь; он находит выход в насилии, вверяет ее своим приверженцам, отдает на их произвол жизни и имущество своих подданных, чтобы утолить жадность и жестокость, чтобы принести в жертву своей безопасности добродетель, которая ее защищает.
Cuncta ferit, dum cuncta timet.
Приспешники его страстей сами внушают ему страх: он понимает, что нельзя полагаться на испорченных людей. Подозрения, угрызения совести, страхи осаждают его со всех сторон. Он не находит никого достойного своего доверия; у него есть лишь соучастники, но нет друзей. Народ изнуренный, униженный и опозоренный тираном, равнодушен к переменам; законы, попранные им, уже не могут оказать ему защиту; тщетно взывает он к отечеству, - есть ли закон в стране, где царит тиран?
Если мир и знает несколько счастливых тиранов, мирно наслаждавшихся плодами своих злодеяний, то таких примеров немного, и нет ничего удивительнее в истории, нежели тиран, умирающий на своей постели. Тиберий, наводнивший Рим кровью добродетельных граждан, стал противен самому себе: он не смел больше смотреть на стены, которые были свидетелями совершенных им казней, он изгнал себя из общества и порвал с ним связи; обществом его стали ужас, стыд и угрызения совести. Таков триумф, который он одержал над законами! Такова честь, которую доставила ему его варварская политика! Он вел жизнь, которая была в сто раз ужаснее, нежели самая жестокая смерть.
Калигула, Нерон, Домициан (кровавые клоуны) кончили свою жизнь, дополнив собственной кровью потоки крови, пролитой их жестокостью; венец тирана воздевается на того, кто хочет его взять.