"Ура! 1 сентября!" "Снова в школу!" "В первый раз в первый класс!" Яркие жёлто-красные надписи вызывающе весело глядели с плакатов на сырой и серенький школьный двор. На асфальте, несмотря на упрямо моросящий дождик, всё ещё были видны прочерченные мелом линии с крупными, старательно выведенными цифрами и буквами: "5А", "5Б", "5В", "6А", "6Б"... Первый учебный день уже закончился. Направляясь к выходу, Петя задержался у надписи "6В", прямо напротив плаката "Снова в школу!", где несколько часов назад, раскрыв разноцветные зонтики и натянув на головы капюшоны, стоял его класс - его новый класс, - пока директриса произносила торжественную, как и подобало случаю, речь и какая-то высокая восьмиклассница, победительница энного числа олимпиад, давала первый звонок. Петя вздохнул. Ну да, снова в школу - и здесь, в новой школе, конечно же повторится всё то же самое, что было в старой. Снова.

Отвернувшись, наконец, от издевательски жизнерадостного плаката, Петя побрёл к воротам. Домой идти не очень хотелось - там бабушка с порога начнёт расспрашивать, как прошёл его первый день, - так что вместо того чтобы направиться к своему подъезду, он свернул в противоположную сторону и медленно, нога за ногу поплёлся к детской площадке. На площадке никого не было - ещё бы, в такую-то погоду! - и он, бросив рюкзак на землю, сел на качели и, не отрывая одной ноги от мокрой земли, стал тихонько, словно нехотя, покачиваться. Качели чуть слышно поскрипывали - в остальном же вокруг стояла блаженная тишина, и Петя в первый раз за весь день почувствовал себя если и не счастливым, то хотя бы спокойным.

Говоря начистоту, назвать свой первый день в новой школе катастрофическим Петя не мог, но и удачным он тоже никак не был. За линейкой, как всегда, последовал классный час, и Наталья Константиновна, классная руководительница 6"В", начала с того, что представила своим подопечным нового ученика - Петра Светлячкова, то есть Петю. Стоя рядом с учительницей лицом к своим новым одноклассникам, Петя чувствовал, как двадцать пять пар глаз прощупывают его сверху донизу, изучают, оценивают. Никто не засмеялся над его фамилией, никто не подставил ему ножку и не подтолкнул сумку в середину прохода, чтобы он споткнулся по пути к доске, но во взглядах, зондировавших его, Петя чувствовал не невинное любопытство - в них он угадывал скрытую насмешку и даже неосознанную, затаившуюся где-то глубоко, враждебность. Ещё два-три дня - и эта враждебность станет явной. Так было в прошлый раз - так будет и теперь.

У него никогда не было друзей среди ровесников. Долговязый, худой, нескладный, в очках с толстыми стёклами, он всегда был для сверстников чем-то вроде ходячей шутки. Всё в нём вызывало смех: его внешность, его фамилия, его неуклюжесть. Он был неловкий и недостаточно быстрый, так что ребята никогда не принимали его в свои игры и на уроках физкультуры никто не хотел оказаться с ним в одной команде. Он любил читать, причём не комиксы и не фантастику, а серьёзные, "взрослые" книги - другие дети посматривали на него искоса и недоумённо пожимали плечами. И, наконец, он любил рисовать. Рисунки появлялись везде: в черновиках, на полях и обложках закончившихся тетрадей, на титульных листах учебников, на каждом клочке бумаги, попадавшемся ему под руку, - и это постоянное, безостановочное рисование окончательно убедило остальных в том, что несуразный "очкарик Светлячков" и вправду какой-то странный.

В начальной школе, где все они учились вместе с первого класса, жизнь была ещё более или менее сносной, тем более что классная руководительница, Валентина Ивановна, делала всё, чтобы каждый её ученик приходил в школу, как на праздник. Но потом Петя переехал в другой район и пошёл в другую школу, а там, естественно, были другие дети и другие учителя, и среди них уже не было Валентины Ивановны, чтобы помочь ему освоиться. Новый класс не принял его. Всё началось так же, как и сейчас: знакомство, пристальные, любопытно-оценивающие взгляды. Потом пошли перешёптывания и смешки, за ними - открытые насмешки, и к середине года каждый учебный день был для Пети пятичасовой пыткой. Он всё больше уходил в свои книги и рисунки, надеясь найти в них убежище от злых шуток и издевательств одноклассников, но это ему плохо удавалось. Он с трудом дотянул до конца пятого класса. Продолжать в том же духе было немыслимо, ещё один такой год он бы не выдержал, и его решили опять перевести в другую школу. Но вот она, эта новая школа, вот его новый класс, и здесь - Петя уже ясно это видел - всё идёт по тому же до боли знакомому сценарию...

Дождик усилился, забарабанил по листьям деревьев - Петя со вздохом встал с качелей и, подхватив рюкзак, поплёлся-таки к дому. Посидел, подышал воздухом - и ладно, а то ещё промокнешь - бабушка ворчать будет.

На следующий день первым уроком была литература. Петя пришёл в школу рано, за добрых полчаса до начала занятий, но кабинет был уже открыт, и за первой партой у окна сидела девочка - очевидно, Петина одноклассница. Учительница куда-то вышла - может, отправилась в учительскую за мелом или за журналом, - и больше в классе никого не было. Девочка листала учебник.

Услышав Петю, она подняла голову - пара больших карих глаз вопросительно взглянула на него из-под тёмной чёлки, словно удивляясь, что кто-то ещё мог прийти в школу так рано. Но уже в следующий миг эти глаза приветливо улыбались ему:

- Доброе утро!

- Доброе, - растерянно пробормотал в ответ Петя и, смущённый, чувствуя, что краснеет, поспешил пробраться в самый конец класса, старательно глядя куда угодно, в основном себе под ноги, но только не на девочку.

До урока оставалось ещё больше двадцати минут. Приготовив дневник, учебник и тетрадь, Петя достал из рюкзака книгу и принялся читать: так ему, по крайней мере, не придётся разговаривать с девочкой. Она, правда, держалась на удивление дружелюбно, но от этого он, вместо того чтобы осмелеть, чувствовал себя даже более неловко, чем обычно. Несколько минут прошло в молчании. Затем девочка встала, и Петя с ужасом услышал, что она идёт в его сторону. Не доходя нескольких шагов до его парты, она остановилась. Петя напрягся, не решаясь поднять глаз от страницы.

- Прости, что отвлекаю, - нерешительно, словно она сама немного нервничала, заговорила девочка. - Я просто... мне стало интересно... можно посмотреть, что ты читаешь?

Петя бросил испуганный взгляд сначала на неё, потом на раскрытую перед ним книгу. "Ну всё, - промелькнуло у него в голове. - Началось".

- Да так, ничего... ничего интересного, - пробормотал он и как можно быстрее сунул книгу обратно в рюкзак, так чтобы она не увидела обложку. Вообще это был сборник рассказов Борхеса, и, по мнению Пети, фраза "ничего интересного" никак к нему не подходила, но, как показывал горький опыт, многим его сверстникам одно только имя автора - Хорхе Луис Борхес - отчего-то казалось уморительно смешным, и Пете совсем не хотелось, чтобы кто-то, особенно эта красивая девочка, начал смеяться над ним ещё до первого урока.

Девочка открыла было рот, чтобы ещё что-то сказать, но тут, к Петиному облегчению, в класс с весёлой болтовнёй впорхнула стайка её подружек, и она поспешила присоединиться к ним. Где-то на полпути она обернулась, и Пете показалось, будто он увидел в её взгляде интерес и - может ли такое быть? - сожаление, что их разговор прервали. Впрочем, Петя тут же одёрнул себя: конечно, такого быть не может, разве мог он ей чем-то понравиться?

По мере того как стрелки часов над учительским столом подбирались к девяти, в класс входило всё больше и больше ребят, принося с собой гул разговоров, возню и смех. В общем шуме никто, казалось, не обращал особого внимания на Петю, который тихо сидел за последний партой и, не решаясь снова достать книгу, листал вместо этого учебник. Вот, наконец, появилась и учительница, раздался звонок - пришло время первого урока.

Учился Петя хорошо, так что уроки: и литература, и все последующие - прошли вполне благополучно. Он, правда, предпочитал не высовываться лишний раз - не хватало ещё, чтобы его приняли за выскочку - и редко поднимал руку, но, если учитель спрашивал его, всегда отвечал довольно-таки уверенно и очень толково. На переменах он забирался в какой-нибудь укромный уголок и сидел там, уткнувшись носом то в один, то в другой учебник или перечитывая записи с предыдущих уроков. Эта тактика, похоже, работала: среди шума и возни, обычных для школьных коридоров, он словно делался невидимкой, и одноклассники, увлечённые своими разговорами и играми, как будто не замечали его. Красивая девочка - её, как выяснилось, звали Алиной - тоже больше не пыталась заговорить с ним, хотя время от времени и бросала в его сторону любопытные взгляды. Когда прозвенел звонок с последнего урока, Петя тихо собрал свои вещи и, никем не замеченный, выскользнул из класса, радуясь, что день прошёл без происшествий.

Следующие несколько дней Петя придерживался той же методики: привлекал к себе минимум внимания на уроках, прятался за книжками и тетрадками на переменах, - только в школу он стал приходить чуть позже, боясь снова оказаться наедине с Алиной. Дома, конечно, беспокоились, что он ни с кем не общается и что у него так и не появилось ни одного приятеля, но сам Петя был вполне доволен: может, он и не завёл друзей, но и врагов тоже не нажил, и этого для него было более чем достаточно.

- Ну, что ты переживаешь, мам? - говорил он, когда мама начинала вздыхать о том, что он совсем не общается с другими ребятами. - Зато меня здесь никто не дразнит. А общения мне, в принципе, и не нужно: я вообще-то не очень общительный.

- Но ведь всю жизнь один не будешь, - возражала она. - И потом, почему ты считаешь, что тебя обязательно станут дразнить? Если так было в старой школе, это не значит, что так будет всегда. Люди везде разные - нельзя судить обо всех по твоим бывшим одноклассникам.

На это Петя обычно ничего не отвечал, но про себя думал: мама неправа, ей не понять. Он-то каждый день видит эти лица - он знает, что за ними скрывается. Достаточно малейшей оплошности: неосторожного слова, жеста, взгляда - и он снова станет для всех посмешищем. Нет, уж лучше быть одному, чем снова так мучиться.

Подходила к концу вторая неделя сентября. На последнем уроке у 6"В" была контрольная по математике - слишком сложная, по общему мнению, для первой контрольной в учебном году. Зато впереди были выходные, домашнего задания им не задали, и звонок с урока прогнал все мысли о бесконечных примерах и запутанных задачах. Настроение было почти как на каникулах, в воздухе повеяло свободой.

- Ребят, а пошли в кино! - предложил кто-то, когда все уже собрали вещи и направлялись к выходу из класса.

Миниатюрная Наташа Скворцова, фигуристка, с сожалением покачала тёмно-рыжей головой: "Не могу. Тренировка", - остальные же одобрительно загалдели: все чувствовали, что после математики они имеют право немного развлечься. И вот 6"В" с весёлой болтовнёй, смехом и шутками вывалил во двор и дружно отправился в сторону ближайшего кинотеатра.

Оказавшись за воротами школы, Петя чуть отстал от остальных и долго рылся в рюкзаке, будто что-то искал. Убедившись, что последний из его одноклассников скрылся за поворотом и что его отсутствия, по всей видимости, никто не заметил, он закинул рюкзак обратно на спину, развернулся и пошёл в совершенно другую сторону - к своему дому.

- А ты чего не идёшь в кино? - вдруг раздался голос у него за спиной.

Петя от неожиданности аж подпрыгнул. Обернувшись, он оказался лицом к лицу с невысоким веснушчатым мальчиком: галстук съехал набок, рубашка вот-вот вылезет из брюк, огненно-рыжая шевелюра взъерошена. Звали мальчика Витя Ершов. Он сидел через проход от Пети.

Вопрос застал Петю врасплох. Честно ответить: "Боюсь выставить себя дураком и поэтому не хочу идти вместе со всеми", - было бы, мягко говоря, глупо, а убедительно врать Петя никогда не умел. Он пробормотал нечто не совсем разборчивое о том, что ему "не хочется", и, не давая Вите времени задать ещё какой-нибудь вопрос, поспешно спросил:

- А ты сам-то чего не идёшь?

- Я? - усмехнулся Витя. - Да я там уже всё видел - по второму кругу смотреть скучно. Ты, значит, домой?

- Ага, - кивнул Петя; они уже почти поравнялись с его домом.

- Я тоже.

С этими словами Витя запустил руку сначала в один карман куртки, потом в другой, но, судя по всему, не нашёл того, что искал.

- Погоди-ка, - нахмурился он и, приостановившись, принялся обшаривать рюкзак, бормоча: "Где-то здесь... наверняка где-то здесь... не мог же я..."

Его поиски, однако, не увенчались успехом.

- Ха! Во я дурак! - радостно объявил Витя и, глядя на недоумённое Петино лицо, пояснил: - Ключи дома оставил, представляешь? А там сейчас никого. Придётся до вечера ждать.

- И куда же ты пойдёшь?

- Не знаю. - Витя беззаботно пожал плечами. - Может, во дворе поторчу, а может, пойду прогуляюсь. Что-нибудь придумаю.

Петя с сомнением посмотрел на небо: оно с самого утра было хмурое, а теперь и вовсе помрачнело.

- А если дождь? - спросил он.

Словно в подтверждение его слов, крупная капля громко шлёпнулась на асфальт между ними. На пару мгновений в воздухе повисла тишина - и вдруг сплошная стена дождя разом обрушилась на землю. Мальчики поспешили укрыться под козырьком у подъезда.

- Знаешь что, - сказал Петя, доставая собственные ключи из кармана брюк, - пойдём-ка ко мне. А то вон как льёт - промокнешь.

- Проходи, - сказал Петя, открывая дверь квартиры и пропуская Витю вперёд. - Обувь мы снимаем вот здесь, на коврике... куртку можешь повесить сюда. Если надо помыть руки, ванная прямо по коридору. Обедать будешь?

У Пети дома тоже никого не было, но на плите его, как обычно, ждал заботливо приготовленный мамой суп; хлеб он нашёл в кухонном шкафчике, свежие овощи - в холодильнике. Мальчики поели, убрали за собой посуду, а дождь и не думал утихать.

- Кажется, я у тебя надолго, - констатировал Витя, выглядывая в окно. - Покажешь свою комнату?

Петя бы много дал, чтобы этого не делать, но куда ему было деваться? Скрепя сердце он провёл Витю к себе, готовясь к граду насмешек, который, безусловно, сейчас на него обрушится. А жаль! Он уже начинал думать, что Витя, пожалуй, мог бы стать ему другом.

- Она небольшая и немного тесная, - предупредил он гостя, прежде чем переступить порог, и мысленно прибавил: "А ещё там куча вещей, которые покажутся тебе странными".

- Ничего, у меня тоже места маловато, - ободряюще отозвался Витя. - То есть сама по себе комната ещё ничего, но мне приходится делить её с братом - сильно не разгуляешься.

Первым, что привлекло Витино внимание, был стеллаж с книгами, занимавший большую часть стены напротив кровати.

- Ну и ну! - присвистнул он. - И ты всё это прочёл?

Петя, смущённый, молча пожал плечами.

- Ну, ты умный! - в голосе Вити слышалась смесь изумления и восхищения. - Мне, наверное, за всю жизнь столько не осилить.

Витя, как загипнотизированный, смотрел на выстроившиеся перед ним ряды книг. В отличие от прошлых Петиных одноклассников, он не видел в любви к чтению ничего смешного - напротив, Витя, не нашедший в себе достаточно силы воли даже для того, чтобы одолеть список литературы на лето, всегда проникался каким-то особым уважением к людям, которые могли много читать. Наконец, вдоволь насмотревшись на книги, он отвернулся от стеллажа - его взгляд упал на стену над Петиной кроватью. Пете показалось, будто его сердце на мгновение забыло, что надо биться: эта стена была сплошь увешана рисунками, а их Петя никогда, ни за что на свете не показал бы постороннему. Он чувствовал, что в каждую картинку вложил частичку себя - такое непросто выставить на чьё бы то ни было обозрение.

- Ого, - произнёс Петя благоговейным полушёпотом. - Ты что же... сам всё это нарисовал?

Рисунки, самые разнообразные, сплошь покрывали стену, так что из-под них не видно было обоев. Чего тут только не было: рыцари, склонившиеся перед изящными дамами, всадники на конях и воины в доспехах; неприступные крепости и средневековые замки; лёгкие и воздушные сказочные дворцы, парящие в воздухе; орлы, скользящие над землёй, широко расправив мощные крылья; пантеры, львы и тигры, притаившиеся в засаде, величественно лежащие на солнце или грозно рычащие, показывая свои страшные клыки; динозавры, драконы, морские чудища, змеи и ещё какие-то невиданные фантастические создания.

- Ты ходишь в художественную школу?

- Нет, - отрицательно покачал головой Петя. - Просто наш сосед по даче - художник, он заметил, что я люблю рисовать, ну и научил меня кое-чему прошлым летом. Ещё несколько книжек подарил, чтобы я мог сам заниматься. Вон, - Петя неопределённо махнул рукой в сторону письменного стола, где лежала стопка толстых книг.

- Вот это да! - Витя всё переводил восторженный взгляд от рисунка к рисунку. - Что же ты никогда не говорил, что так умеешь? Ты же талант! - и, внезапно повернувшись к Пете, с новым, неожиданным блеском в глазах попросил: - Слушай, а можешь и меня научить? Хоть немножко, а? Пожалуйста!..

Они провели за рисованием несколько часов. Около шести вечера Витя спохватился, что ему пора домой: "Родители вот-вот должны прийти", - и нехотя ушёл, договорившись с Петей продолжить занятия на следующий день - уже у него дома - и унося под мышкой одну из книг по рисованию, которую Петя охотно ему одолжил.

- Не забудь: завтра в двенадцать, - сказал Витя на прощание и скрылся на лестничной площадке.

Следующий день они провели вместе: рисовали, играли в видеоигры (их у Вити оказалось почти столько же, сколько у Пети было книг), в честь ясной безветренной погоды даже сыграли во дворе в бадминтон. Петя неожиданно для себя заметил, что, когда он не стесняется и не нервничает, у него это получается на удивление хорошо: он составил Вите достойную конкуренцию. А когда наступил вечер и пришло время прощаться, Петя чувствовал, что наконец-то, впервые за столько лет, у него появился друг.

После этого жизнь в школе пошла для Пети по-другому. Он по-прежнему побаивался одноклассников и держался с ними настороженно, но теперь у него был товарищ, с которым можно было болтать на переменах и украдкой играть в карты, когда поблизости не было учителей. У него прибавилось уверенности, он даже стал чаще поднимать руку на уроках и выходить к доске, а после занятий ему больше не приходилось тоскливо брести домой одному: с ним теперь был Витя, они вместе возвращались из школы, вместе делали уроки и вместе отдыхали. Петя вдруг открыл для себя, как же это всё-таки замечательно - иметь друга, и уже сам не понимал, как он мог раньше обходиться без общения.

Как-то под конец сентября, придя в школу, Петя обнаружил у себя на парте небольшой листочек бумаги с печатным текстом: "Приглашаю тебя на мой день рождения, который состоится в эту субботу в 12 часов по адресу..." Внизу, набранная курсивом, стояла подпись: Алина.

Петя огляделся: похоже было, что такое приглашение получили все его одноклассники. Справа от него Витя как раз засовывал своё в пенал.

- Ну что, Шишкин, пойдёшь?

Иногда Витя в шутку называл друга Шишкиным или Айвазовским, отдавая дань его таланту - тот уже привык к такому обращению и почти перестал краснеть каждый раз, когда его слышал.

- Не знаю, - отозвался он, пожимая плечами. - Нет, наверное. А ты?

- Конечно, пойду, - ответил Витя. - А как же? У неё всегда весело, и торт вкусный. И тебе советую пойти - не пожалеешь.

Петя украдкой взглянул на Алину, оживлённо обсуждавшую что-то с подружками. Алина ему нравилась, и где-то в глубине души ему очень хотелось пойти. Но там будет ещё столько народу. И потом, что ей подарить? Как с ней держаться? Он чувствовал, как в нём просыпаются старые страхи, потягиваются, протирают свои вошедшие в поговорку большие глаза. Вдруг он сваляет дурака? Перед всеми? Да что там перед всеми - перед ней! Что она подумает?

Словно читая Петины мысли, Витя хлопнул его по плечу:

- Да не бойся! Уж кому-кому, а тебе точно нечего стесняться. Ты вон какой умный: и учишься хорошо, и книжек столько читаешь. А рисуешь - вообще отпад! Ну, носишь ты очки - и что? Полшколы в очках ходит. А я вот рыжий. А Ленка Сорокина до сих пор в таблице умножения путается. А Мишка - ты его на литературе-то слышал? - даже одного четверостишия без ошибок наизусть прочесть не может. И ничего, живём же мы как-то. Так что ты с этим заканчивай, - назидательно заключил он. - В субботу я захожу к тебе где-нибудь в полдвенадцатого, и мы вместе идём на день рождения. Понял?

Весь день Петя ломал голову, пытаясь придумать, что бы подарить Алине, но так ни к чему и не пришёл.

- Подари ей книгу, - посоветовал Витя. - Она тоже читать любит. Лучше что-нибудь такое романтическое: девчонкам это нравится.

В тот же вечер Петя отправился в книжный магазин. Долго ходил, смотрел, сравнивал, завалил продавца-консультанта вопросами. Потом целую вечность не мог выбрать между двумя книгами: "Гордостью и предубеждением" и "Грозовым перевалом" - и в конце концов взял обе. Затем, уже выйдя из магазина, он вдруг спохватился: открытка! Пришлось вернуться. Но тут оказалось, что найти подходящую открытку куда сложнее, чем подобрать подарок: Петя проторчал в магазине ещё добрых полчаса, но ничего хорошего так и не присмотрел.

И снова ему на помощь пришёл Витя.

- А ты нарисуй, - подсказал он, когда на следующий день Петя рассказал ему о своём затруднении, - у тебя же здорово получается. Так даже лучше будет - с душой.

Петя принялся за рисование, едва вернулся домой. Вооружившись акварельными красками и кисточкой, он изобразил на листе плотной бумаги пышный букет сирени: белой, розовой и лиловой - с порхающими вокруг бабочками, такими нежными, полупрозрачными. Пока краска подсыхала, Петя сочинил поздравление, которое потом старательно вывел с обратной стороны листа. Закончив, он критически осмотрел свою работу и, не найдя явных недостатков, бережно положил открытку к книгам. Подарок был готов.

В субботу, верный своему слову, Витя позвонил в Петину дверь ровно в половине двенадцатого. Петя, который с самого утра был как на иголках и уже минут десять вертелся в прихожей, ожидая этого звонка, тут же открыл.

- Ну что, готов? - улыбнулся Витя; в честь праздника его вечно взлохмаченные волосы были приглажены, а на шее, вместо обычного небрежно завязанного галстука, красовалась тёмно-синяя "бабочка". - Отлично! Тогда пойдём.

Алина жила недалеко, всего через пару дворов, так что мальчики шли не торопясь.

- Как думаешь, много народу будет? - спросил Петя.

- Весь класс, - отозвался Витя. - Даже Скворцова, наше спортивное дарование, собиралась прийти. Да ты не дрейфь, - тут же добавил он, заметив, как Петя изменился в лице при словах "весь класс". - Никто тебя не съест. Всё будет тип-топ, вот увидишь.

Дверь им открыла сама Алина. Петя никогда ещё не видел её такой красивой. На ней было бледно-жёлтое платьице, подчёркивавшее ещё сохранившийся с лета загар, тёмные волосы, завитые локонами, падали ей на плечи, и вся она прямо сияла от радости.

- С днём рождения, - с трудом выдавил из себя Петя, вслед за Витей протягивая ей подарок и чувствуя, как густо краснеет от смущения.

- Спасибо! - просияла девочка и, поддаваясь любопытству, тут же заглянула в пакет. - О! Я как раз хотела их прочитать, - обрадовалась она, увидев книги.

Но тут ей на глаза попалась Петина самодельная открытка - она ахнула от восхищения.

- Какая красота! - проговорила она, медленно поднимая взгляд на Петю. - Ты сам нарисовал? Спасибо! - и, ещё раз улыбнувшись, она вдруг чмокнула ошарашенного Петю в щёку.

Праздник, как и предсказывал Витя, удался на славу. Сначала были конкурсы с загадками и играми, и все так увлеклись, что не заметили, как прошло полтора часа и настало время обедать. После еды сыграли в "Мафию", потом высыпали во двор - погода стояла тёплая и солнечная - и долго там носились, играя в догонялки и в "слепого кота". Наконец, разгорячённые и запыхавшиеся, вернулись в квартиру и уселись за стол, накрытый к праздничному чаепитию.

Петя оказался между Витей и Алиной. Выбрав момент, когда все были увлечены тортом, Алина слегка коснулась под скатертью его коленки и, чуть склонившись в его сторону и смущённо опустив ресницы, тихо-тихо, чтобы никто другой не услышал, сказала:

- Знаешь, Петя... ты мне очень нравишься. Ты мне сразу понравился, только... я всё никак не могла тебе сказать... боялась.

- Боялась? - не веря своим ушам, переспросил Петя таким же тихим голосом.

- Да... боялась, что покажусь тебе глупой.

- Но ты мне тоже очень нравишься! - взволнованно произнёс он.

Она робко подняла глаза.

- Правда?

- Правда, - улыбнулся Петя.

В тот вечер, шагая домой, Петя чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Завтра они с Алиной пойдут в кино и на закрытый каток, а потом отправятся к нему. Там к ним присоединится Витя, и они втроём займутся рисованием. Подумать только! А ведь всего месяц назад он бы не посмел об этом даже мечтать.

2019