Аннотация: История про то, как человек попадает в другой мир. Или возвращается в родной? А существует ли вообще тот странный мир, может, он - лишь игра воображения?
Глава 1.
Пробуждение было не самым приятным в моей жизни - повозка качалась так, что я отбил все тело, не было никаких намеков на мягкое сидение, а руки жутко затекли, будто были связанные веревкой. Стоило мне в достаточной мере осознать, о чем сейчас подумал, как я сразу же потерял всякое желание открывать глаза. Однако немного успокоившись, решил, что рано или поздно сделать это придется.
Как и ожидалось, картина, увиденная мной, совершенно не поднимала настроение. Сидел я в непонятной повозке, выглядящей так, словно она готова развалиться в любую секунду. Что примечательно, сидел я тут не один - компанию мне составляло пять человек: трое парней и одна девушка, все примерно одного со мной возраста, плюс еще непонятно кто, целиком замотанный в тряпье.
Оглядевшись повнимательней, я заметил еще одну повозку, едущую за нашей, и что-то отдаленно напоминающее карету перед нами. Вокруг несколько людей на лошадях в странных костюмах периодически то приближались, то отдалялись от нашего транспорта. Вместе это создавало ощущение конвоя, а неприятное дополнение в виде веревки на руках всех пассажиров только усиливало подозрения.
Попытки порвать веревку ни к чему не привели: та была на удивление крепкой, хотя и казалась прогнившей насквозь. Подергав еще пару раз руками для верности, я решил пообщаться с товарищами по несчастью, однако, и тут меня ждала неудача - на мои попытки разбудить их, никто не реагировал. В голову пришла мысль спросить 'конвоиров', но была мгновенно прервана ударом по голове.
Второе мое пробуждение было ничуть не лучше чем первое. Трясущаяся телега сменилась холодным каменным полом, от которого жутко тянуло плесенью и дерьмом. Руки так затекли, что я едва их чувствовал, причем веревки врезались так, что остатки чувствительности воспринимались скорее как недостаток. Голова несильно, но нудно болела, отчего сосредоточиться на одной мысли было очень сложно.
Первой четкой мыслью, пришедшей в голову, было желание подняться и посмотреть, где я нахожусь. Несмотря на кажущуюся простоту подобного действия, справиться с собой удалось не сразу. Не только руки, но и все тело сильно затекло, ноги совершенно не слушались, а шея отчаянно отказывалась держать голову прямо. Но, слава богам, рядом со мной обнаружилась стенка, прислонившись спиной к которой, я все же смог удержать относительно вертикальное положение. О попытках встать на ноги я даже и не думал.
При других условиях я, несомненно, тут же задумался бы об окружении, но не сейчас: затекшие конечности, головная боль и жажда не давали сконцентрироваться. В мозгу проявлялось непонятное чувство неправильности происходящего, но я никак не мог понять, в чем эта неправильность заключается. Глаза начали слипаться: очень хотелось спать, хоть я и едва очнулся. У меня уже появились мысли вернуться в изначальное положение, когда слева от меня оглушительный скрип известил об открытии двери.
С трудом повернув в нужную сторону голову, я упер взгляд в дверной проем, где стояло три человека. Рассмотреть их тщательнее не было возможности - свет ярко бил из выхода, что вкупе с темной в комнате превращало гостей в нечеткие силуэты. Один из них что-то сказал другим, указывая внутрь помещения, но я не смог расслышать, что именно. Спустя секундную задержку две тени зашли внутрь, давая мне увидеть, кто это.
Глаза все никак не могли привыкнуть к свету, поэтому еще некоторое время я не мог различить некоторых деталей. Но и того что в первое же мгновение бросилось в глаза было достаточным: недорогая, но прочная ткань, пояс из широкой кожаной ленты с кинжалом и кнутом - надсмотрщики, можно и не сомневаться. Они не обратили на меня особого внимания: возможно, потому что я не двигался и мог показаться им спящим, а может, потому что им было все равно, что я единственный бодрствующий. В любом случае, сперва они двинулись к другим пленникам, на которых я до этого не обратил внимания. В лежащих передо мной людях я узнал тех ребят, которых везли в одной телеге со мной.
Как я и думал, церемониться ни с кем тут не собирались. Один из надсмотрщиков прислонился плечом к стенке у двери, всем видом показывая, что его блевать тянет от одного только вида на нас. Даже жалко, что его талант пропадает впустую - кроме меня еще никто не очнулся. Помочь этому произойти быстрее был вынужден второй мужик. Небритый, с типично бандитской наружностью. Прислонившийся к стене напарник выглядел на его фоне потомственным дворянином. Причем и манеры были под стать его внешности - не мудрствуя лукаво, он рявкнул в полный голос, заставив меня поморщиться от резкой головной боли. Однако подобная тактика помогла - неподвижные прежде тела начали шевелиться, но вставать никто не планировал, несмотря на требования и угрозы.
Здоровяк, прекрасно понимая, что к голосу разума никто из присутствующих прислушиваться не планирует, решил прибегнуть к более надежному аргументу: пнул ближайшее наглое тело по ребрам. К счастью, ближайшим телом оказался не я.
Удар вышел достаточно сильным, и сперва я подумал, что несчастному сломало пару ребер, но обошлось. Однако шансов встать у него стало еще меньше, и далее я наблюдал за его попытками оторваться от пола. Такими безуспешными попытками как и у меня, надо полагать. Забавное на первый взгляд занятие мне быстро наскучило. Впрочем, как и надсмотрщику, который явно не собирался здесь задерживаться. Увидев, как наглец в очередной раз с кашлем свалился на пол, он ударил его по грудной клетке, придавая ускорение вверх. Несмотря на мои подозрения, что это только усугубит ситуацию, парень быстро поднялся, будто это не он секунду назад не мог даже оторвать голову от земли. С дрожащими ногами и качающимся, как от ветра, телом, он все же продолжал стоять, боясь новых ударов.
Я и сам опасался новых ударов, а потому решил не испытывать судьбу. К моему удивлению, встать на ноги из моего положения оказалось достаточно просто, да еще и голова почти перестала болеть. Ноги слегка подрагивали, не столько от усталости, сколько от необходимости разогнать кровь по венам, зато меня почти не качало, и я смог без особого труда подойти к выходу и остановиться у избитого парня.
Стоящий у двери мужик проводил меня взглядом, но, к моей радости, бить меня не стали. У второго же мужика были дела поважнее - он занимался теми, что все еще лежали на полу и даже не делали попыток встать. Один особенно наглый даже негромко послал стоящего над ним, даже не подумав о последствиях. Несмотря на все трудности, вся наша компания вскоре стояла у входа, в большинстве своем избитая и находящаяся в отвратном настроении. Я находился в том малом меньшинстве, которое е подверглось избиениям, поскольку, как мне кажется, текущее наше положение поняли только я и еще один старик, которого я не смог опознать в телеге.
Как только с построениями было закончено, нас нестройной толпой повели куда-то на выход. Я искренне надеялся, что народ пока не будет показывать свои революционные настроения, логика подсказывала, что выкобениваться будет только часть, а получат все. Особенно учитывая то, что большинство в виде трех парней и одной девушки явно посматривало вокруг с целью побега. Старик смотрел только себе под ноги, толи от того, что уже был здесь, толи от того, что впал в депрессию по причине положения. Сам я тоже осматривался, с некоторой обреченностью отмечая, что довольно много людей шастали по округе в цепях или с кожаным ошейником, предназначенным явно не для декора.
Вокруг нас было множество сарайчиков, загонов и дерьма, что явно показывало о неплохом достатке владельца. О неплохом достатке владельца также свидетельствовал большой особняк, по направлению к которому нас и вели. Я уже было подумал, что нас хотят представить жителю этого домика, но, не доходя до забора, окружившего особняк, мы завернули в сторону.
Целью нашего путешествия оказалось помещение, напоминающее кузницу. Большие меха, печь, непонятные инструменты и множество заготовок, о конечной форме которых можно только догадываться. Наш сопровождающий осмотрел помещение и, не увидев никого, крикнул во весь голос:
-Ги, черт тебя дери, ты здесь?
Одна из дверей распахнулась, и в нее вошел кузнец, каким его все и представляют - широкоплечий, бородатый и грязный. В руках он нес еще больше металлической хрени, которую просто бросил вниз, создав еще больше беспорядка.
-Чего тебе? - прогудел он, избавившись от ноши.
-Догадайся, блядь. Есть всего два повода, по которым я могу заглянуть в этот отстойник! - раздраженно прошипел в ответ надсмотрщик.
-Не кипятись, Крум. Щас все будет. Ты че разошелся?
-Из-за того, что ты вчера нажрался после работы как последняя свинья, мне пришлось искать херов свободный сарай. Как будто я не могу нагреть сраную железку и приложить ее куда надо!
-Ладно-ладно, звиняй. Так говоришь, типо ты после своей смены не пойдешь бухать.
-Закрой пасть и работай, уебок!
-Ну, давай по очереди их.
Здоровяк, что до этого не вступал в спор, схватил ближайшего парнишку и подвел его к балке около печи, после чего крепко прижал его к ней. Кузнец тем временем взял что-то подозрительно напоминающее клеймо и начал нагревать его.
У меня возникли нехорошие предчувствия, да и не только у меня: крепко удерживаемый парень начал извиваться в попытках вырваться, но у него не было и шанса против той массы, что держала его. Остальные же инстинктивно сжались плотнее, от них начали доноситься панические шепотки.
Когда кузнец достал раскаленный металл из огня тот, кому предстояло первым пройти процедуру, задергался, чуть ли не в истерике, на что державший его усилил хватку и оттянул ему ворот на груди. Клеймо коснулось груди чуть ниже шеи, и парень дико заорал, дергая конечностями. Уже спустя мгновение он рухнул в обморок.
Следующим здоровяк схватил меня. Я был так сильно напуган, что даже не пытался сопротивляться, да и не было у меня шанса что-либо сделать. Когда меня прижали спиной к деревянной балке, я попытался один раз дернуться, но это не дало никаких видимых результатов, после чего я перестал сопротивляться. Мгновение, когда тебя касается горячий металл в самом деле ужасно - боль мгновенно разнеслась по всему телу, выбивая все мысли из головы и лишая контроля над телом. Уверен, что я брыкался и орал также как и тот, что был до меня, но сам я этого не запомнил: мое сознание унесло во тьму.
Странная тенденция - каждое новое пробуждение гораздо хуже предыдущего. И не сказать, что подобная тенденция мне нравится, однако, я уже начал привыкать, а потому совсем не удивился, когда проснулся от несильного удара ногой. Еле-еле поднявшись, я оценил свое состояние как терпимое - грудь все еще жгло от ожога, голова уже не болела, но была тяжелая, а место, куда пришелся удар, уже понемногу проходило. Пожалуй, единственной серьезной проблемой был голод. Жрать хотелось еще сильнее чем... наверное, вчера, так еще и жажда прибавилось. Оставалось надеяться, что хоть чем-то, но кормить нас будут. Тем временем, разбудившие меня неспешно переговаривались.
-...вроде повар просил какого-нить пацана на кухню?
-Дык он обученного просил.
-Да не! Он, это, просил того, шоб, значит, по мелочи помогал: картоху чистить, всякое такое.
-Дык, я и говорю, не обученного, в смысле, а дрессированного, вот! Этот жеж воровать, паскуда, будет.
-А... Ну, это правильно, да... Ну, раз такие дела, давай его, это, на конюшню, там завсегда кто нужен. Уж дерьмо-то он, я так думаю, воровать не станет, да? - оба мужика на редкость омерзительно заржали.
-Эй, ты! - обратился шутник к невзрачному мужику, стоявшему у двери. - Этого давай на конюшню!
-А ты, давай, пошевеливайся! - толкнули меня в сторону выхода. - И без тебя дел хватает.
Надсмотрщик, которому приказали отвести меня на конюшню, проводил этих двоих взглядом и, когда те скрылись за ближайшим сараем, со злобой пнул меня.
-Вперед, обмудок, не выводи меня из себя! - Надо сказать, произнес он это весьма мерзким голосом. Будь у меня такой голос, я бы тоже страдал комплексом неполноценности.
Осознав, что я понятия не имею, куда идти, придурок сперва обматерил меня, но потом все же повел за собой. Насмотревшись на пейзажи в прошлый раз, я не особенно следил за дорогой: погрузившись в размышления, я думал, как мне выбираться из той жопы, в которую я попал. Расклад выходил не очень хороший - теперь, когда я обратил на это внимание, почти все встреченные мной люди обладали той же меткой на груди, что и я. Кроме того, насколько я могу судить, контроль не прекращается никогда. Насколько я знаю, существует такое понятие как раб-надсмотрщик, и уверен, что подобное здесь практикуется. А потому побег будет не самым простым делом.
Так, к черту бесполезные размышления. Во-первых, цель. Цель - освободиться. Варианты достижения: сбежать, выкупиться, заслужить свободу. Последние два варианта отбрасываем - специфическая метка на груди намекает, что освобождение из рабства в этих местах не практикуется. Можно предположить, что наносится новое клеймо или каким-то образом снимается старое... Но в подобных вопросах лучше быть пессимистом.
Итак, побег. Как вообще из этого места сбежать? Классический способ - тупо бег по пересеченной местности в неизвестном направлении - отбрасывается как идиотский. Есть ли в наличии не идиотские планы? К сожалению, нет. Слишком мало информации, чтобы составить сколько-нибудь жизнеспособную идею побега. И что теперь делать?
Вариантов, что делать, не очень-то и много. И самый лучший из них - не отсвечивать. Но, к несчастью, данный план не предполагает никакого развития ситуации. А потому, отсвечивать будем, но в правильно ключе отсвечивать. План на следующую пятилетку (не дай бог, конечно) - всячески добиться расположения хозяев. А потом...
Мысли снова вернулись к пессимистичной ноте. А что потом? Вдруг, за подобными, то есть, более ценными рабами наблюдение будет только строже? Кому хочется терять верного, умного и полезного раба? Настроение начало понемногу падать - подобный план был единственной надеждой, но если надежда не оправдается, я, выходит, сам себе подпишу приговор похуже смертного. Сомнения все сильнее одолевали меня, но в итоге я решил - этот план действительно единственный, дающий хоть какие-то надежды, а потому самое лучшее - следовать ему. Только внести корректировку. Я буду не просто верным рабом. Я буду жалким. Настолько жалким, трусливым и раболепным, что ни у кого и в мыслях не появится, что я могу пойти против своего владельца. А как только появится шанс, я им воспользуюсь. Уж не сомневайтесь.
Пока я предавался сладостным мечтаниям, наш путь уже окончился. Остановились мы неподалеку от довольно крупного здания, от которого весьма сильно несло известным продуктом жизнедеятельности. Сама мысль о том, что совсем скоро мне придется там убираться вызывала у меня рвотные позывы, но ничего не поделаешь: полагаю, на отказывающихся работать тут быстро находят управу.
Мой провожатый тем временем с силой втолкнул меня внутрь здания, отчего я едва не покатился: трудно удерживать равновесие, когда руки связаны. Руки, кстати, вызывают опасение - я их почти перестал чувствовать, не думаю, что это благотворно скажется на здоровье.
-Эй, конюх! Принимай пополнение! - Заорал тем временем надсмотрщик.
Спустя некоторое время откуда-то из глубин темного помещения, под фырканье и тихое ржание лошадей вышел мужик, вопреки моим ожиданиям не здоровый и сильный как кузнец. Тем не менее, он был довольно крепким и, уверен, способен был самолично удержать на месте лошадь. Хотя черт его знает, какие усилия нужны, чтобы удержать лошадь на месте. Одежда конюха отличалась от той, что я уже привык здесь видеть: вместо достаточно узких штанов из тонкой ткани - крепкие и широкие штаны из плотной, которая, в отличие от первых не висела внизу рваным тряпьем. Верх тоже отличался: вместо привычной хламиды, являющейся чем-то средним между плащом и курткой - грязно-серого цвета рубаха с жилеткой из непонятного материала. Картину довершали небольшие ухоженные усы и выражение лица достойное грозного сержанта.
-Ну, и что тут? Какого хера ты мне тут привел? - Произнес он низким и ворчливым голосом, чем полностью оправдал мои ожидания.
-Мне сказали привести сюда, на... на... ну, чтоб по хозяйству работал, это... - грозный нрав моего сопровождающего понемногу сдувался под суровым взглядом конюха.
-Ясно, если все, тогда вали отсюда.
Меня бегло осмотрели. По-видимому, моего нового начальника не особо заботила моя дальнейшая судьба. А это означает плохие новости для меня: раз я не ценюсь даже как рабочая сила, значит, предоставлять мне хоть какие-то условия для выживания, если не покажу свою полезность, никто не будет. Я из себя не силач, да и выносливости мне порядком недостает, а значит ценность как качественной рабочей силы от меня никакая. Паршиво.
'Вот, если бы только меня определили на более интеллектуальную работу: я ведь на английском, терриийском и анее свободно разговариваю и писать могу' - подумалось мне. В голове вдруг щелкнуло, будто я сказал что-то не то. Я чуть помотал головой, избавляясь от странного дискомфорта, и вернулся к прежним мыслям. Более интеллектуальная работа - вот что мне нужно. 'А как мне, собственно, получить некую привлекательную должность, о которой, готов поспорить, мечтает любой из представителей одного со мной сословия?' - вполне резонный вопрос остался, к сожалению, без ответа.
Мы с конюхом тем временем подошли к некой комнате со знакомой мне уже деревянной дверью. Видимо они все здесь по одному стандарту. Сперва я подумал, что мое новое место жительства за этой дверью, но меня ждало разочарование: меня оставили снаружи, а вернулись с ножом и небольшой цепью. Ножом мне, к моему облегчению, ничего не резали - им срезали осточертевшую уже веревку. Стоило моим рукам освободиться, я начал их усердно растирать: они били такими белыми, что я начал опасаться, не отмерли ли они. К счастью, обошлось, руки хоть плохо, но слушались и даже начали возвращаться к естественному цвету.
Минусом в этой ситуации было то, что на ноги мне была нацеплена цепь, которая здорово ограничивала движения. С непривычки я несколько раз чуть не навернулся: идти быстро было тяжело, конюху же было на это откровенно плевать, и он даже не подумал о снижении скорости.
После того как на меня повесили железную цепь, настроение непонятным образом ухудшилось в разы. Железка была символом, символом несвободы, причем символом явственнее, чем клеймо на груди. Стоило мне вспомнить про метку, как грудь заныла от боли. Я не удержался и коснулся рукой ожога. И сразу понял, что лучше б этого не делал - рана тут же взорвалась болью. Из легких выбило весь воздух, ноги подогнулись, отчего я едва не рухнул, а из глаз брызнули слезы. Не особенно разбираюсь в медицине, но ясно одно - все не слишком хорошо, а касаний стоит избегать по максимуму.
Боль помогла на время отвлечься от неприятных мыслей, но увидев решетчатую дверь, я снова предался пессимистическому настрою. То, что было за этой дверью, тоже не улучшало настроения - десяток человек, от двенадцати до сорока, выглядели так, как и должны выглядеть рабы: худые, но жилистые, явно голодающие, но не обтянутые кожей скелеты, чего я втайне опасался. Но кое-что, чего я также опасался, подтвердилось. Глаза. Глаза у тех рабов, что бодрствовали, были пусты и безжизненны. Ни одного не заинтересовало появление нового лица в их клетке.
Да, именно клетки - 'комната' находилась этажом ниже конюшни, под землей, свет и воздух поступали через небольшие окошки у потолка. Чего определенно не было достаточно - воздух внутри был затхлый, а разглядеть что-либо можно было только благодаря факелу в руках моего провожатого, несмотря на то, что на улице было достаточно светло, несмотря на позднее время.
Я осторожно примостился у стены, в некотором отдалении от остальных сожителей. Те, что не удивительно, никак на это не отреагировали. Откуда-то изнутри поднимался сверхъестественный холод. Ужас, который я испытывал в данный момент, не был сравним с чем-то еще: ноги не подгибались, руки не дрожали, сознание было ясным. И от этого становилось еще паршивей.
Люди, которые лежали недалеко от меня, ничем не отличались от трупов. Неподвижные, бледные, только то, что те, кто не спал, иногда моргали, выдавало в них присутствие жизни. Они даже не задумываются о бегстве, и даже если такая возможность у них появится, они ей не воспользуются. 'Интересно, они разговаривать не разучились?' - мысль почему-то показалась мне жутко смешной. Я не смог удержаться и тихо захихикал. Сразу стало ясно, что это просто истерика. Осознание данного факта не успокоила меня, а лишь заставила меня засмеяться в полный голос.
С полминуты я хохотал как безумный. Когда мне, наконец, удалось справиться с собой, настроение магическим способом улучшилось. Теперь факт того, что соседи никак не отреагировали на мое поведение, уже нисколько не трогал меня. Я выкинул все негативные мысли из головы, что получилось на удивление просто. Собрав побольше разбросанной по полу соломы я устроился удобнее и закрыл глаза - полагаю, завтра мне рано вставать.
Вставать действительно пришлось рано, зато это пробуждение разрушило, наконец, печальную тенденцию: я чувствовал себя просто прекрасно. И то, что отметка на груди разболелась, тело зудело от укусов разного гнуса и тотально затекло от неудобного положения, никак не влияло на мое настроение. Состояние было выше среднего, что уже отлично. Но главное - передо мной лежала плошка с какой-то кашей и стакан с водой. Все это моментально пропало в моем желудке, даром, что каша была отвратительна на вкус, а вода - грязной. Желудок перестал сотрясаться, а горло перестало представлять собой пустыню Сахару.
Проснувшиеся сокамерники накинулись на еду с таким рвением, что я даже слегка испугался. Они ели как звери - стараясь за раз проглотить как можно больше. Я сперва подумал, что таким образом они больше на пол расплещут, но был удивлен - видимо, уже опытные в этом деле, они ни капли не оставили.
Я уже окончательно свыкся с жутковатым соседством и окончательно на него плюнул. Посуду забрали, и конюх повел нас наверх. Я, признаюсь, был удивлен, что нам принесли еду, мне казалось, что это мы пойдем в какой-нибудь местный пункт раздачи пищи, ан нет. Все по высшему разряду.
Работа тоже была непыльная. Отнюдь не простая: убирать грязь, подметать полы, мыть их. Все это было утомительно, но зато не требовало каких-либо умственных усилий. Поэтому, в очередной раз взяв в руки веник, я погрузился в размышления.
Не то чтобы было о чем думать, поэтому мысли скакали с одного на другое. Сперва подумалось, разумеется, о побеге. Мысля сразу же засохла - ничего нового придумать было невозможно без новой информации, а ничего нового пока не случилось. 'А может и не случится. Теперь так будет выглядеть каждый твой день!' - паника была задушена в зародыше. Но осадок остался. О подобном я действительно не подумал - что мне делать, если это и правда конец, никаких больше продвижений?
Я на секунду остановился и тут же поплатился за это - следящий за нами детина был тут как тут и немедля хлестанул меня по спине веткой. Я поспешил продолжить работу. Надсмотрщик еще немного постоял рядом со мной и вернулся к своей табуретке.
Кстати, о ветке. Меня поначалу удивило, что у приставленного к нам охранника не стек или плеть, а обычная розга. Я остановился на предположении, что он так же является рабом, но поднялся выше по социальной лестнице. А более 'благородные' инструменты ему все еще не доверяют, оставляя их как привилегию свободных людей.
От размышлений о социальном положении окружающих я перешел к размышлению о работе. Как не прискорбно, именно это будет моим главным занятием неопределенное количество времени. И самым неприятным в данном вопросе было то, что работа была слишком, как бы это странно ни звучала, простой. Прошло не так уж и много времени, не думаю, что больше часа, и все это время я занимался однообразной, но не слишком напряжной работой. Спина требовала разогнуться, руки, еще не до конца отошедшие от веревок слегка ныли, а отметина на груди сильно зудела, но больше ничего особенно неприятного не было. Даже если подобное будет продолжаться весь день, особенных последствий это не повлечет - да, я буду жутко измотан, но не настолько, чтобы свалиться от истощения в обморок, а ведь у окружающих комплекция посолидней будет. Как же они докатились до подобного? На этот вопрос есть лишь один ответ: сейчас будет что-то до жути неприятное.
Я оглядел помещение конюшен. Утром здание уже не казалось таким уж большим, кроме того, лошадьми была занята едва ли половина стойл, всего около десятка. В голову пришла мысль определить примерное состояние моего 'владельца', но я не смог вспомнить, какова нынче стоимость этого транспортного средства.
Я слегка помотал головой: отчего-то мысли путались и скакали с одного на другое. Наконец, я слегка успокоился и тут же бросил взгляд на стоящего неподалеку надсмотрщика. Тот был занят другим, неизвестно в чем провинившимся, а потому не обратил на мои действия внимания. Это немного обрадовало - подобная невнимательность давала некоторую свободу действий. В голове уже начали появляться идеи, куда и что в данном помещении можно спрятать.
Еще раз оглядевшись, я вдруг вспомнил, что чуть не забыл, о чем думал до этого. А думал я о том, что помещение, уже не кажущееся мне таким большим, скоро 'закончится', часа через два. Что-то мне подсказывает, что рабочий день здесь длится больше тройки часов. Это возвращает к размышлениям, о грядущих неприятностях.
Через небольшой промежуток времени мое открытие подтвердилось довольно неприятным образом: мужик, что прежде меланхолично наблюдал за нашими действиями, внезапно изменился: движения стали немного дерганными, и он начал подгонять нас, уже совершенно не заботясь о качестве работы, хотя раньше обращал внимание, только если кто-то уже откровенно ничего не делал. В результате с задачей мы справились примерно через час. Несмотря на мои мысли, что за нами должны зайти, идти куда-то пришлось нам. Теперь уже изменилось состояние других рабов - если с самого пробуждения они выглядели апатично, то теперь в их глазах читалась обреченность вкупе с нежеланием следовать дальше.
Наш путь пролегал мимо уже знакомых мне с прошлой прогулки сооружений. В этот раз я уже не пялился по сторонам, а просто наслаждался свежим воздухом. Меньше чем за минуту наша компания дошла до краешка леса, прилегавшего вплотную к этому поселению. Здесь вовсю велись некие работы: кто валил деревья, кто тащил их в неизвестном направлении, кто выкорчевывал пни - надо ли говорить, что среди занятых были только рабы. По периметру расположилась охрана, и, судя по экипировке, это были свободные. Рабы, наподобие нашего сопровождающего, в свою очередь бегали среди усердно работающих собратьев и всячески подгонял их. Под пристальным взором свободных, они и не помышляли об отдыхе и, что разумеется, напропалую использовали свое снаряжение, хлеща всех подряд в профилактических целях.
Пришлось присоединяться к этому столпотворению. К моему облегчению, мне повезло и здесь: работа, на которую я был определен, была не слишком ложной - всего лишь таскать бревна. Единственной проблемой было то, что я был значительно ниже окружающих, из-за этого приходилось нести в достаточно неудобной позе: не до конца вытягивая руки вверх. Мышцы от этого жутко уставали. Кроме обычной усталости, неприятным фактом было то, что кора до крови царапала кожу на ладонях, ввиду высокой скорости передвижения, а спина и бока пополнились следами от розг, которыми нас подгоняли. В определенный момент, когда я уже подумывал о том, что сдохнуть - неплохая альтернатива, кто-то громко объявил перерыв. Я даже подумал, что ослышался, но, к счастью, оказался неправ.
Присев с деревянной миской на бревно, которое еще предстоит тащить, я с наслаждением вытянул ноги. В качестве еды выдали ту же кашу, что и утром, но и она показалась мне амброзией. Солнце на небе уже перевалило за полдень, а это означало, что осталось не так уж и много времени. Я вздохнул с облегчением: день уже не казался бесконечным. У меня на губах даже появилось некое подобие улыбки, похожее скорее на ухмылку. Все это, несомненно, не слишком приятно, но я не позволю сломить меня. Пока никто не обратил внимания на мое приподнятое настроение, я стер с лица эмоции и начал есть быстрее. Расправившись с пайком и сходив в отхожее место, я вернулся и обнаружил, что никто больше особенно не торопится заканчивать обед. Воспользовавшись тем, что доступ к колодцу не сильно ограничивали, я вдоволь напился и только потом вернулся к насиженному месту, где позволил себе просто расслабиться.
Через некоторое время у окружающих начали отнимать миски, в которых еще оставалась еда. Подобная сцена меня порядком удивила: я понимаю, эти люди пытаются хоть как-то проявить непослушание, но голодовку-то зачем устраивать? В подобных условиях это смерти подобно. Вскоре порядок восстановили, был восстановлен, и работы продолжились.
К моменту, когда солнце приблизилось к горизонту, я уже был полностью истощен, как и все вокруг. Представить сложно, какого тем, кто весь день стучал топором, раз уж у меня такое чувство, будто тело на куски разваливается.
Совсем скоро я уже лежал в своей новой квартирке, бесцеремонно разглядывая соседей. Соседи, как и прежде, на это не реагировали, предпочтя сон моему обществу. Поглядев на свое весьма слабое тело, я вздохнул и начал выполнять комплекс разминочных упражнений. Дальше разминки дело не пошло, но и это помогло разогнать кровь по мышцам, что облегчило боль. Ужин, как я понял, нам не полагался, а потому, чтобы не слушать вой желудка, я лег спать.
Глава 2.
Стоило мне закончить отжиматься, как луч солнце попал через маленькое окошко прямо в глаз. За все время, что я выполняю утреннюю зарядку, мне начало казаться, что я повторяю одни и те же действия секунда в секунду. Это, конечно, не так - с каждым днем я увеличиваю нагрузку, но умный организм раз за разом будит меня так, чтобы я все успел.
Я прислонился к стене и перевел дыхание. Через несколько минут нас поднимут на работы, а пока можно немного поразмышлять. Осмотрев уже привычное обиталище, я горько вздохнул - за те два месяца, что я здесь, сменилось уже больше половины 'персонала'. Большая часть загибается во время лесоповала или стройки, некоторых, кто совсем плохо работает, по слухам продают на каменоломни. Правдивы слухи или нет, сказать сложно: возможно их распускают, в качестве стимула для оставшихся. Недостатка в рабочей силе, тем не менее, никогда нет - новых рабов закупают раз в месяц. Угнетает то, что я так и не продвинулся ни в каком направлении. Получить более престижное место нет возможности, идей, как сбежать из этого места, так и не появилось. Единственное достижение - шикарный гвоздь, сантиметров семь длинной, который мне удалось унести со стройки. Применение ему найти также не удалось, по правде говоря, я бы больше обрадовался маленькому гвоздику, с помощью которого удалось бы взломать замки на оковах.
Эти замочки я обследовал уже вдоль и поперек: всего три штифта, широкий паз и два выступа, приделанные ради приличия. Теоретически, я знаю, как взломать такой замок, проблемы всего две: без отмычек ничего сделать нельзя, теория может расходиться с практикой. И если отмычки я могу сделать из маленького гвоздя или твердой проволоки и какой-нибудь плоской и прочной щепки, то недостаток практики мог сказаться на деле весьма паршиво.
Учитывая сложившиеся обстоятельства, на следующую неделю мной был составлен план-минимум, а именно: украсть материалы для отмычки, найти, по меньшей мере, три маршрута для побега, убедиться, что я могу открыть и, главное, закрыть замок с помощью отмычки в темноте. Идею получить больше свободы за счет местечка получше пришлось отбросить - рабов для работы по дому набирали специально, и никто из тех, кто работал снаружи, внутрь попасть не мог.
Я в очередной раз почесался. В первые дни мне казалось, что не выдержу этого нестерпимого зуда и целой кучи кровососущих насекомых. Теперь уже привык и только радуюсь, что помещение нас регулярно заставляют чистить, а тех, кто разводит здесь грязь, жестоко наказывают. Страшно представить, что было бы без этого. Так что остается только надеяться, что не подцеплю какую заразу.
До уха донесся звук открывшейся двери - пришла пара рабов с мисками и едой. С ними, как и всегда надсмотрщик. Сегодня нам повезло - этот парень сущий лентяй, и на нас особого внимания не обращает, что дает мне неплохие шансы на исполнение задуманного.
Вот миски были наполнены и переданы нам. Мои сокамерники сразу же набросились на еду. Я, в свою очередь, ел скоро, но аккуратно. В итоге, как и всегда, я доел даже быстрее остальных. Дальше все то же, что и все предыдущее время, которое я здесь провел. Веник привычно лег в руку, и я начал подметать пол. Не особенно спеша, я начал двигаться по своему курсу, который я запомнил до мельчайших деталей. Подобное занятие, как ни странно, кое-что мне дало: у меня теперь выходит размышлять о чем-то, совершенно не отвлекаясь от дела, а спина, которую я к тому же тренировал каждое утро и вечер, теперь не раскалывается от боли к концу. Вообще, тренировки оказались весьма полезны - вся работа, что до этого казалась мне едва переносимой, теперь не доставляла особенных неудобств. К несчастью, еды откровенно не хватало для наращивания мышечной массы, а потому я сформировал собственный комплекс на растяжку и выносливость. Со стороны я по-прежнему выглядел как четырнадцати, в лучшем случае пятнадцатилетний парень, хоть мне уже шестнадцать.
Первоначально я это делал, чтобы не вызывать подозрений, да и вообще, производить впечатление слабого и еле живого человека. Сейчас особенная необходимость в этом отпала, но, на всякий случай, я решил оставить все как есть. Во многом мне это помогало - от меня не требовали многого. Зачастую те, кто еще не полностью лишился силы воли здесь, брали на себя часть моей нагрузки. Таких людей было немного, и чаще всего они погибали в бесплодных попытках сбежать. Но и в таком случае они очень неплохо мне помогали - я узнавал, что делать не надо. А однажды, когда один здоровяк сумел пробиться через заграждение и попытался сбежать в лес, я узнал о псах. Зрелище, как живого человека рвут на куски, не вызвало у меня, к моему ужасу, особенных эмоций. Все, что я тогда почувствовал - раздражение, что такую возможность этот силач так бездарно потерял.
Веник дошел до края пола, и я неспешно пошел класть его на место. Где-то с минуты на минуту придет время идти на общие работы. И если я не ошибаюсь, сегодня на очереди стройка. Всего было два вида работ, на которых я бывал: лесоповал и та самая стройка. На ней всегда есть шанс прихватить каких-нибудь полезностей. Если мне очень сильно повезет, и меня определят разносить всякую мелочевку, то, возможно, получится прихватить что-то.
Память не подвела меня - вскоре мы уже стояли около гигантского муравейника и ждали, что нас заставят делать. В очередной раз мне повезло, уже через минуту, в хорошем расположении духа я нес ящик с камнями. В это время я услышал сбоку недовольный голос Самого. Наш владелец, представитель некого привилегированного сословия, часто приходил сюда, когда у него было плохое настроение. Если настроение было хорошим, он просто приходил сюда для инспекции, после чего настроение снова падало, поскольку он всегда был чем-то да недоволен: сроками, материалами, видом рабов и так далее по почти нескончаемому списку.
-...но ты представляешь, он не протянул и трех месяцев, а я ведь заплатил за него целую тысячу шролов! - На этот раз причиной недовольства его сиятельства была потеря ценного раба.
На самом деле, тысяча золотых - это и в самом деле целое состояние. Такие как я, например, стоят не более сотни. Чем же был так ценен этот индивид? Побыстрее сгрузив груз, я пошел обратно, надеясь, что услышу продолжение истории. Когда голос снова стал слышимым, я слегка замедлил шаг.
-...теперь найду человека, который умеет писать на террийском? Рынок уже разъехался, и эти пройдохи братья Верри затребуют не меньше пары тысяч за самого никчемного раба, что раньше и полусотни бы не стоил!
Мое сердце пропустило удар - вот он мой шанс! Следом за этой остановкой, сердце застучало как бешеное. Было до ужаса страшно - я уже видел, как рабы обращались к владельцу. Его это жутко раздражало, а после этого, если несчастному сильно везло, тот оказывался в петле. Нечеловеческим усилием воли я пересилил страхи и подошел к хозяину, беседующему в это время с управляющим. Увидев выражение лица первого, когда тот заметил мое приближение, я покрылся холодным потом. Успев уже не меньше сотни раз пожалеть о решении, мне едва удалось перебороть желание просто убежать. Рухнув на колени и уперев взгляд в землю, я быстро заговорил, пока есть возможность.
-Тысячу раз прошу прощения, господин, я услышал, что вам необходим человек, который умеет писать на террийском?
-Тебе какое дело раб? - Судя по тону, сейчас будет отдан приказ о казни.
-Я был обучен грамоте, - затараторил я. - Я свободно владею террийским и анеем, а также могу писать на них!
-Да прикончу тебя за то, что ты посмел перебить меня, ничтожество! - проревели мне в ответ.
Я уже думал, что это конец, когда услышал осторожные слова управляющего:
-Не будьте так поспешны, ваше благородие, ведь если это правда, вы сэкономите и время и деньги.
Бросив наверх осторожный взгляд, я с облечением увидел, что нобель настроен уже не так категорично.
-Ладно, проверь, правда ли это.
-Ты действительно говоришь на этих языках? - на ломаном террийском спросил меня управляющий.
-Да, я действительно свободно говорю на этих языках, и был обучен грамоте. - Подтвердил я, говоря на том же языке.
-Что же, террийский он действительно знает. Про аней ничего сказать не могу: я им, к сожалению, не владею.
Теперь на благородном лице уже не было и следа агрессии, лишь задумчивость, которая, спустя мгновение, исчезла, уступив место радостной улыбке.
-Как все удачно вышло! Вот что, - он обратился к одному из помощников, которые стояли в отдалении сзади. - Ты, определи этого в каморку, где до этого жил тот старик, и не забудь снять все эти железки и навесить ошейник!
-Слушаюсь, ваше благородие.
Меня, не верящему своему счастью вели в сторону поместья. От переизбытка эмоций тело подрагивало, в голову приходила всякая ерунда: 'Как они снимут кандалы, если ключ остался у надсмотрщика? Надеюсь, ошейник не слишком тугой. И неужели у меня будет собственная каморка?' На каморку были особые надежды - хотелось, наконец, получить хоть какое-то личное пространство.
Вот мы, наконец, прошли деревянные бараки и вошли на территорию усадьбы. На несколько метров вокруг огромного здания особняка был выращен парк. Заполненный в основном деревьями, которые вовсю цвели множеством маленьких желтых цветов, он скрывал само здание, оставляя видимыми лишь очертания и некоторые детали и мешая разглядеть его целиком. Прекратив бессмысленные попытки, я просто вдохнул полную грудь, наслаждаясь местным воздухом. Здесь он был еще более свежим, к тому же, вокруг витал прекрасный аромат цветов, который исходил от цветущих вокруг деревьев.
Пройдя парк насквозь, мы подошли к главному входу, но вошли внутрь не через него. По-видимому, главным входом имеют право пользоваться только хозяева и гости. Мы же обошли здание и воспользовались проходом для обслуживающего персонала.
Никаких проблем с ключом не появилось - оказывается, все замки сделаны под один ключ. Увидев подобное, я обомлел: как при таких условиях не нашелся человек, который мог бы украсть ключ, освободить товарищей, а потом утроить маленький бунт, я не понимаю. Но мне было уже все равно - я просто наслаждался тем, что ноги, наконец, ничем не ограничены. Настроение портил ошейник - сделанный из грубой кожи, он, к счастью, не сдавливал горло и был весьма свободным, однако также был довольно тяжелым и неприятно натирал. После совершения данной процедуры, меня привели к моему новому жилищу. Изнутри как раз выносили бывшего обитателя. Лицо мертвого старика отчего-то показалось знакомым, присмотревшись, я понял - это тот самый старик, с которым меня везли в телеге. Вместе со стариком вспомнились и другие ребята. 'Интересно, - подумалось вдруг мне, - а как они устроились?' Интерес не был безосновательным - я почти уверен, что не видел никого из них после разделения, а значит они, скорее всего, попали прислугой в дом. Причины, по которым они могли получить такое хорошее место, мне неизвестны, разве что понятно, зачем могли взять девушку - личико у нее было смазливое.
Размышления были прерваны небольшим инструктажем от моего сопровождающего. В итоге все сводилось к тому, что мне пока что нужно просто ждать внутри, пока не поступят новые приказы. Не заставив его долго ждать, я зашел внутрь и закрыл за собой дверь. Внутри было мало места - почти все пространство занимала скамья, накрытая одеялом, которая, видимо, выступала в качестве кровати. Остальное пространство занимали столик, табурет и сундук, внутри которого обнаружилась одежда. Свет в комнатку попадал через окошко. Стекла на нем, как я и ожидал, не было, и свежий воздух свободно попадал внутрь через узорчатую металлическую решетку. Судя по запаху внутри, в котором не было ни малейшего признака запаха разложения, труп пролежал тут совсем немного времени, может быть и всего несколько часов.
Осмотрев помещение, я с наслаждением растянулся на лавке. За всякую трупную дрянь я не боялся, по уже упомянутым причинам, а от безосновательной брезгливости я уже отучился. В таком состоянии я снова вернулся к мыслям о партии, в которой я прибыл. Мы все примерно одного возраста, и, быть может, они бы рассказали мне, каким образом я попал в рабство. Мозг будто покоробило изнутри, и я передернул плечами. Временами подобное случалось - думаешь о чем-то, и тут такое странное ощущение, а мысли сразу на что-нибудь другое перескакивают. Довольно неприятное чувство.
Я попытался вспомнить, на чем остановился. Со странным сопротивлением, но мне все же это удалось. 'Так, точно! - в голове все окончательно встало на свои места, - помнят ли они, как мы попали в рабство?' Эта мысль, наконец, позволила мне осознать то, что до меня не могло дойти эти два месяца. Я ничего не помню! Резко вскочив с лавки, я несколько раз мысленно проговорил это. Я действительно не помню, что со мной происходило до того, как я очнулся в той злосчастной телеге! Мысли разбегались в разные стороны, а потому я вскочил и начал, в меру возможностей, мерить шагами комнату.
Была возможность сделать лишь по паре шагов, но и этого хватило, чтобы немного привести рассудок в порядок. Успокоившись, я сел на табурет. Я сосредоточился в попытках вспомнить что-нибудь, однако, это само по себе оказалось довольно сложным делом: человеческий мозг работает не на 'окнах', тут не выйдет просто перебрать файлы по очереди. Когда я пытался вспомнить, какое событие предшествовало поездке на телеге, мозг начинал пасовать - ощущение как когда пытаешься вспомнить днем сон, который четко помнил утром: чем сильнее напрягаешь память, тем туманнее воспоминания. Казалось, что еще чуть-чуть, и я, наконец, все вспомню, но нет, единственное, чего удалось добиться, это вызвать странный зуд в голове. Ощущения были, будто чешется само серое вещество. Оставив бесплотные попытки, я попытался перестать думать. Все же человеческий разум - падла та еще. Разумеется, сработал закон 'не думай о белой обезьяне'. В результате, когда неприятные ощущения уже рисковали стать болезненными, дверь в мою каморку открылась. Я был готов расцеловать стоящего на пороге слугу, который так вовремя сбил меня с мысли. Пока все не вернулось на круги своя, я полностью сосредоточил внимание на вошедшего.
-Да?
-Иди за мной, хозяин требует в свой кабинет. - Ответ прозвучал абсолютно безэмоциональным голосом.
Я последовал за парнем, задумавшись об ошейнике на нем. Похоже, практика вольного найма здесь отсутствует. Единственные свободные, кого я видел, были из военного сословия, что несколько неприятно. Иметь только два варианта, рабство или армия, фактически лишает свободы во всех вариантах: армия - то же самое рабство. Единственная возможность получить реальную личную свободу - получить благородный титул. Получить таковой можно лишь в двух случаях: в наследство, что мне, конечно, не подходит, либо в награду за службу. Причем просто дослужиться не выйдет, вряд ли относительно высокие титулы выдаются пачками. Резона же добиваться низкого положения в привилегированном сословии нет - выгоды почти никакой, зато пожизненная воинская повинность прилагается. Выходит остается мне одна дорога - в разбойники. Или в бега. Да только куда бежать. Несмотря на то, что я владел несколькими я владел несколькими языками, я ничего не мог вспомнить о странах, в которых на нем говорят. Кстати, интересно, когда я тогда говорил хозяину про свои лингвистические умения, я ничего не сказал про английский язык. Как будто что-то подсказало, мол, не стоит его упоминать.
'Вероятно, это значит, что этот язык в чем-то особенный. Быть может, он станет ключом к моим воспоминаниям!' - промелькнула у меня мысль - 'Ну да, осталось только понять, чем именно он особенен. Где там говорят по-английски?' Ответ довольно очевиден - в Англии. 'В Великобритании, а не Англии' - эта мысль сбила весь настрой. Какие-то воспоминания начали всплывать, и это просто прекрасно. Осталось только вспомнить, где находится данная страна. 'На Земле, не на Марсе же'. Новое откровение подсознания словно прорвало плотину - в памяти начали всплывать знания о планете Земля. От неожиданности я на мгновение потерял ориентацию в пространстве и едва не рухнул на пол. К счастью, идущий впереди слуга не заметил, а может, не обратил на мое поведение внимания.
Я с изумлением окунулся в новую информацию, надеясь найти в ней ответы, но был прерван - мы подошли к большой резной двери, которая неожиданно выбивалась из ряда однотипных дверей, что я видел раньше. Даже на входе в мою каморку стояло это штампованное грубое деревянное изделие.
Я хотел было постучаться, но логика подсказало, что меня ждет за подобное поведение. Поэтому я подошел поближе и в меру громким голосом попросил разрешения на вход. Ответом мне было раздраженное ворчание обитателя помещения, которое я воспринял со спокойствием - хозяин всегда чем-то недоволен. Внутри находилось достаточно крупное и очень светлое помещение. Около большого окна стоял стол, а рядом с ним стул с широкой спинкой. Хозяин расположился в стороне: в уголке располагалось мягкое кресло с небольшим кофейным столиком перед ним. Справа от кресла стояла тумба, на которой в беспорядке лежали некие бумаги.
Мне предстояла достаточно простая работа - записывать то, что мне будут диктовать, на террийском языке. И все было бы в полном порядке, если бы не перо. Как оказалось, у меня совершенно никаких навыков по письму пером. Теоретически, мне нужны чернила. На столе лежало не так уж и много предметов, а потому чернильница, выделяющаяся среди всего остального, была тут же найдена. В коробке сбоку лежала целая куча перьев. Я достал одно из них и быстро осмотрел, пока диктовка еще не началась. Вдруг мне пришло в голову, что перо надо подрезать. Уже не тратя время на выяснение, откуда такая информация, я опять перевел взгляд на стол. Прямо рядом с коробкой нашлось небольшое лезвие. Действуя по наитию, я отрезал кончик пера, что далось мне с трудом, потому что лезвие оказалось очень тупым. Стоило мне увидеть полость внутри пера, как пришло осознание, что делать дальше. На этот раз я отрезал кончик не прямо, а под углом и, немножко загнув самый краешек, обмакнул его в чернила. Как раз вовремя хозяин начал говорить.
Следующие полчаса были для меня сущим мучением - пером писать было крайне неудобно: приходилось следить, чтобы не поставить кляксу, регулярно обмакивать перо в чернила, время от времени подрезать кончик. Ни о каких паузах никто, разумеется, не задумывался, владелец говорил сплошную стену текста, а мне приходилось порой выступать в роли редактора, избавляясь от повторов, слов-паразитов и фраз, которые вообще не несли никакого смысла. Зато был один громадный плюс - информация. Благодаря одному единственному письму я выяснил больше, чем за все время пребывания здесь. Оказалось, что этот человек, вольготно расположившийся в кресле, - целый барон. Узнал я и его имя, и семейные дела, и проблемы с его бизнесом. Под конец, когда я уже сложил листок и запечатал его сургучом, я был полон необходимой мне информации - теперь мне было известно, где мы находимся и куда, при случае, бежать. Несмотря на то, что кому-то это может показаться преждевременным, я начал серьезно задумываться о побеге: ведь на моих ногах больше нет цепи, которая была единственной причиной, почему я не пытался сбежать раньше.
Однако теперь, когда появилась реальная возможность убежать, впервые возникли мысли о том, что со мной произойдет, когда я покину территорию баронства. Какая там обстановка мне не известно, а если верить сказанному графу, то выходит, что там на сотни километров вокруг лишь непроходимый лес. Навыков выживания на дикой природе у меня нет. Не знаю, откуда такая уверенность, просто знаю, что так оно и есть.
Когда барон ушел, я было подумал, что уже свободен, но не тут-то было: меня быстро взяли в оборот в качестве писца. Я даже немного обрадовался этому - возможно получиться выведать еще что, но быстро разочаровался. Несомненно, записывать приходилось очень важную информацию о расходах и доходах, объемах производства. Проблема заключалась в том, что цифр было слишком много - я физически не мог не то что проанализировать все, просто запомнить хоть что-то не представлялось возможным. К моему счастью, такая работа все же требовала гораздо меньше усилий, чем физический труд, которым я занимался ранее. Кроме того, и времени это занимало меньше - когда я, наконец, освободился, солнце еще не село.
У входа в комнату меня ждал раб, который передал мне неказистый кусок мыла и комплект одежды. Факт получения мыла и чистой одежды крайне порадовал меня: то, что носил я, давно уже превратилось в грязные лохмотья. Правда, немного удивляло, что его благородие так долго терпел меня: запашок от меня шел тот еще. Несмотря на то, что я и до этого тщательно следил за гигиеной, существовали некоторые сложности, например, отсутствие моющих средств, из-за чего у меня не было возможности постирать одежду и нормально помыться. Именно поэтому, когда я вернулся к себе, то почувствовал себя заново родившемся человеком: настолько приятно было лежать в чистой одежде на относительно мягкой плоскости. Старое рванье мне теперь было ни к чему, а потому я без зазрения совести оставил его на улице, бросив в одну из канав неподалеку от колодца - там и так было полно разного мусора.
Немного полежав, с удивлением обнаружил, что мне совершенно нечего делать, и к тому же, я совершенно не устал за день - более того, я даже не чувствовал особенного голода, каковой обычно мучил меня ночью. Еще чуток повалявшись для приличия, я решил осмотреть комнату. Первым в списке был тот небольшой сундук под столом. Перерыв его я остался разочарован, внутри обнаружилось лишь два набора одежды. Осмотр остальной части помещения тоже не принес результатов: не обнаружилось ровным счетом ничего, абсолютно пустая комната. В мыслях появилась идея походить по дому и поговорить с другими слугами. Идея тут же потонула в потоке неуверенности с моей стороны: я совершенно не представлял, как мне начать разговор с другими людьми здесь. Кроме того, всегда оставался риск нарваться на свободных. Да и, в конце концов, я не имею и малейшего понятия, какие тут установлены правила. Еще и повесят за то, что брожу по зданию без разрешения. Или придут за мной, а комната пустая.
Помнится, в начале, когда я только прибыл сюда, я сделал себе зарубку, что необходимо играть раболепного человека. Сейчас у меня и в мыслях не возникало кому-либо перечить - здесь за косой взгляд могли казнить. Причем петля на шею - самый гуманный вариант. Помимо этого, свою роль сыграли профилактические наказания - раз в неделю всем отсчитывали по три удара кнутом по спине, которая у всех рабов представляла собой сплошной набор шрамов.
Поэтому, ввиду всех факторов, я решил остаться у себя в комнате и потратить время на тренировку. Теперь, когда тело не ломило от усталости, получилось значительно перевыполнить норму, а я задумался о том, как выполнять силовые упражнения - не хотелось потерять полученную форму. Мысли тут же метнулись к сундуку, однако, тот оказался слишком легким для меня. Сделав в памяти зарубку - найти что-нибудь подходящее - я вернулся на лежанку. В планах было только немного полежать, но не сумев пересилить себя, я заснул.
Проснулся я как и обычно - за некоторое время до рассвета. В голову сразу пришла идея проверить, можно ли пройти к тому колодцу неподалеку от дома. Оказалось, что можно. К сожалению, охранники были на своих постах и не спали: эти были из рабов, и если в их смену кто-то умудрялся сбежать, все льготы ими сразу терялись. Более того, они тут же ставились на работу, которая выполнялась сбежавшими. Еще не было такого, чтобы пытавшегося убежать оставляли в живых, а потому место оставалось вакантным. Для человека, который смог вырваться с самого низа, возвращение туда было даже хуже смерти: к хорошему быстро привыкаешь.
Умывшись холодной водой, я окончательно избавился ото сна. Впервые за последнее время мне удалось выспаться, и теперь я понимал тех, кто становился рабом-надсмотрщиком. Все без исключения рабы ненавидели тех, кто становился таковым. Кто-то из зависти, кто-то из-за того, что не мог понять того, кто сегодня так чудовищно обращался с теми, одним из которых был еще вчера. Даже несмотря на то, что довольно сильно проголодался - последний раз ел немного каши прошлым утром - я все равно чувствовал себя гораздо лучше, чем если бы проснулся сегодня в тесном подвальном помещении, в компании нескольких незнакомых мне людей, большинство из которых, в отличие от меня, не заботились о собственной чистоте.
Выполнив зарядку, я огляделся. Я совершенно не представлял, что подойдет для тренировки. Несколько камней были отброшены - слишком уж легкими оказались. Не придумав ничего стоящего, я побрел к себе - солнце уже показалось из-за горизонта. То, что я вышел на улицу в это время, оказалось большой удачей - я заметил большое скопление слуг, заходящих в одну комнату. Оказалось, что завтрак и ужин проходят в определенное время, во время которого надо прийти в столовую на первом этаже, предназначенную исключительно для рабов. 'А вот когда я был рядовым рабом, мне не нужно было ходить за едой - ее приносили мне' - усмехнулся я. Питание не особенно отличалось - разве что порция была больше. Главное, что вместе с миской теперь выдавалась и ложка. Кроме того, теперь аппетит не портило то, как едят окружающие: в подавляющем большинстве все в столовой ели аккуратно.
Насытившись, я вернулся в свою комнату, и как раз вовремя - спустя пару минут за мной зашли, пришло время работать. Сегодня хозяин разошелся не на шутку: мной было написано не меньше десятка писем, разного содержания и назначения, от дружеских посланий до требований вернуть некие долги. Я уже перестал вникать в суть - хотя и уверен, что мог бы отыскать множество крупиц полезной информации. После полудня меня передали, вероятно, казначею. Такой вывод я сделал из-за невероятного количества чисел, которые он мне надиктовывал. В течение дня меня постоянно гоняли из одного места в другое, каждому требовалось что-то записать, что-то продублировать, что-то отправить, что-то перевести. Кому-то наоборот, нужно было что-либо прочитать.
День проходил так же, как и вчерашний, я же уже вполне привык: благодаря целой куче исписанных перьев мой почерк и скорость письма значительно улучшились. Теперь подобная работа уже не вызывала ничего кроме скуки, хотя и прошел всего один день. Этим вечером, я вспомнил о своей идее с отмычками. Несмотря на то, что на мне больше не висело никаких замков, кроме того, что на ошейнике, мне может понадобиться вскрыть что-нибудь во время предстоящего побега. Поэтому жизненно необходимо было найти что-то подходящее, а заодно потренироваться на досуге. К несчастью, я не мог даже представить, из чего здесь можно сделать отмычку. Самый очевидный материал - гвоздь, пришлось отбросить. Везде было полно забитых гвоздей, но вот вытащить их не представлялось возможным. Кроме того, нужно было найти какую-нибудь пластинку, чтобы вращать цилиндр замка. А это уже большая проблема - не каждая подойдет. По счастью замки здесь не слишком качественные, поэтому сделать такую пластинку было бы не слишком трудной задачей, если бы только не мое положение. Тут приходится импровизировать, что никогда не было моим коньком.
В поисках необходимого я не заметил, как прошел мимо своей двери. Только дойдя до незнакомого мне крыла до меня дошло, что я вышел куда-то не туда. Пока вокруг не наблюдалось никого, я решил продолжить поиски. Вскоре я понял, что в коридоре у меня мало шансов подобрать хоть что-то стоящее. Единственный выход - попытать счастья в пустых комнатах. Подойдя к первой попавшейся, я прислонил ухо к двери. Внутри слышался какой-то шум, и я тут же отошел от комнаты, пока находящимся внутри не пришло в голову выйти. Страх огрести, если меня застукают, был очень силен, но я все же решил продолжить, и перешел к следующей двери.
Я уже отчаялся найти пустую комнату - сейчас поздний вечер, и большая часть слуг находится у себя в комнатах. Впрочем, я не унывал, наоборот, считал большим плюсом - так мне не приходится проверять комнаты рабов, в которых едва ли найдется что-либо ценное. Рабочие же комнаты, в которых можно что-то отыскать, должны сейчас пустовать. И я не ошибся! Новая дверь, мало того, что стояла в отдалении от ряда жилых комнат, так еще не скрывала за собой никаких звуков. Простояв с минуту около нее, я решился и аккуратно приоткрыл дверь - она оказалась не запертой - и заглянул внутрь. Там и в самом деле никого не оказалось. Проскользнув в комнату, я поспешно огляделся. Моему взору предстала кухня. Ужин уже прошел, а потому не удивительно, что тут уже никого не осталось.
Осмотр выдал неутешительный результат: вся мебель закрыта на замки. Однако позже сюда нужно заглянуть - может статься, в одном из ящиков найдется что-нибудь полезное - тот же нож, например. Я вернулся в коридор и продолжил путь. Долгое время я не мог найти ничего полезного: несмотря на то, что пошли рабочие помещения, внутри либо кто-то был, либо все было закрыто, либо вообще не было ничего полезного. Поэтому, когда мне в очередной раз попалось пустое помещение, я решил повернуть обратно, после того, как осмотрю эту комнату. Внутри обнаружилось несколько столов, на которых были разбросаны различные швейные принадлежности.
Но то, что я увидел за одним из столов, едва не заставило меня закричать от радости - шило. Еле сдерживая эмоции, я осторожно подошел и взял его в руку. Из грубой деревянной ручки выходила не очень длинная, зато весьма узкая игла. Я проверил на маленьком замочке, что висел у меня на шее - игла входила свободно. Пихнув находку под пояс штанов, за спину, я поспешил в свою комнату. Модернизация оказалась не слишком тяжелым делом - металл оказался очень мягким, и острый конец стоился об каменную стенку, а благодаря решетке на окне удалось аккуратно согнуть конец. Оставалось только сделать вторую отмычку, я же, удовлетворенный выполненной за день работой, лег спать.
Утром следующего дня, сразу после завтрака, случилось ужасное событие.
Неожиданно собрали всех рабов, работающих в доме. Нас оказалось не так много, как я предполагал: все уместились во дворе за парком. Это место я уже видел ранее - с края двора стояла площадка, на которой проводились наказания. Те же, кому еще предстояло пройти эту процедуру, или те, кто работал с первыми в одной группе, стояли рядом. Сначала я подумал, что это профилактические удары кнутом, но отбросил эту идею - на площадке уже стояли неизвестные мне пять женщин. Вперед вышел 'палач' и начал речь.
-Одна из этих сук, которых вы здесь видите, виновна краже имущества вашего хозяина, - шипящим голосом произнес мужик. - Более того, ни одна из них так и не призналась в содеянном, а остальные нагло покрывают воровку! Что хуже всего, вещь, которая была украдена, опасна, поскольку может быть использована в качестве оружия! Я хотел спустить голодных псов на этих тварей, но ваш хозяин милосерден, - 'Ага. Ни за что не поверю, что он вообще знает о содеянном. Ему сообщат только после ого, как найдут виновного. Но что это за вещь такая?' У меня появилась жуткая догадка, но я усилено гнал ее из головы. Оратор тем временем продолжал, - поэтому смягчил наказание - пятнадцать ударов кнутом.
У меня перехватило дыхание, а по толпе прошел робкий ропот. Двадцать ударов кнутом считаются казнью - единицы выживали после такого, но и они вскоре погибали, не в состоянии осилить работу. Сейчас же почти столько же собирались отсчитать обычным женщинам.
После того, как произвели наказание, одна женщина умерла. Возвращенные же в сознание женщины в один голос заявили, что именно умершая украла шило и обещала спрятать его у колодца, где, они не знают. Услышав про шило, я окончательно упал духом. В этот момент мне на плечо кто-то положил руку.
-Привыкай, парень, здесь такое - частое явление. Радуйся, что не тебя.
Я грубо отбросил руку. Мне было жутко паршиво - лучше уж действительно я оказался на их месте. Ткачихам теперь конец - не думаю, что в их неуклюжую ложь кто-то поверил, а потому, как только придут новые рабы, они пойдут в расход. Когда я вернулся под вечер домой, я тут же привязал отмычку к ноге шнурком, взятым из одежды прошлого постояльца. В этот день я так и не смог поужинать, а всю ночь проплакал в подушку - я впервые в жизни убил человека. Более того - сразу несколько за раз. И чтобы было совсем хреново, я убил их даже не своими руками. Эта отмычка не была мне жизненно необходима, а за мою прихоть заплатили жизнью другие.
Глава 3.
Замок тихонько щелкнул, и цилиндр сделал полный оборот. В руках у меня были две готовые и полностью работоспособные отмычки. Дверь аккуратно открылась, предоставив мне в полное распоряжение кухню. После случая с кражей прошло целых полгода, но охранники все еще не успокоились - им тогда знатно досталось, и первые недели после происшествия они патрулировали все коридоры по ночам - я тогда едва не попался. Патрули, к счастью, отменили - охрана здесь все же весьма ленива. А вот все двери закрывать на замок так и продолжили. Мне же это было только на руку - больше пространства для практики.
Сейчас в моих планах было заполучить нож. Я понимал, на что иду, понимал, что работающих в этом месте ждет жуткая смерть, ведь нож - это не шило. Но меня это устраивало. Оружие мне будет очень полезно при побеге, который я запланировал на послезавтрашнюю ночь. Зимние заморозки прошли, уступив место теплым дням, раны на спине уже почти зажили, а учитывая, что у меня будет оружие и запас еды, который я собираюсь украсть в день выхода, шансы у меня неплохие. Самое главное - не попасться на проверках, которые наверняка не заставаят себя ждать после пропажи ножа.
Дверца шкафа открылась - замок на мебели оказался хуже, чем на двери, что ожидаемо. На этот раз мне не повезло - внутри были лишь миски. Дверца и замок были закрыты, и я перешел к следующей. И на этот раз мне улыбнулась удача - внутри были различные столовые приборы, в том числе и ножи. Недолго думая, я взял тонкий и длинный - его проще спрятать и возможно использовать в качестве орудия убийства. Нож отправился за шнурок, закрепленный на голени. Через минуту замки вернулись в исходное положение, и я поспешил к своей комнате. Но когда я подошел ближе, около моей двери обнаружился охранник. У меня душа в пятки ушла от страха.
-Ты где был? - С подозрением спросил меня охранник.
-Я, я от, из отхожего места возв, только что. - Сбивчиво ответил я. К счастью, его не интересовал ответ.
-Да насрать, тебя господин требует! Быстро к нему, ублюдок!
Возможность войти в комнату не предполагалась. С ужасом представил, как у меня обнаружат нож. Покушение на убийство хозяина - самое страшное преступление, даже представить не могу, что меня тогда ждет. Дверь в кабинет барона была открыта, и я подошел к ней, ожидая разрешения войти.
Внутри стоял барон вместе с каким-то парнем одного со мной возраста. Увидев меня, хозяин заорал:
-Какого дьявола ты тут стоишь? Немедленно к ткачам, подбери себе плащ и возвращайся.
Я пошел к выходу, слыша продолжение диалога с сыном.
-Я понимаю, сын, ты только вернулся, но я получил голубя утром, и ждать до следующего дня уже никак нельзя! Ты понимаешь, это шанс для тебя стать в будущем герцогом, ты только...
Дальше уже было не разобрать, и я ускорился. Забежав и забрав плащ я вернулся назад. На этот раз я стоял перед дверью не в одиночку: там собралось несколько рабов и управляющий. К своему удивлению я узнал в стоящих передо мной знакомых ребят, с которыми я сюда попал. За это время они значительно выросли: я теперь был на голову ниже самого низкого из них. Даже девушка была немного, но выше меня. По лицам выглядело, будто они провели это время в аду, но состояние их тел говорило, что жили они в разы лучше, чем я. Когда прошли первые профилактические удары плетьми, мне подумалось, что эти ребята уже мертвы или перепроданы: я их так ни разу и не увидел.
В это время барон обратился к своему сыну, показывая на нас:
-Эртемий, эти поедут с тобой, я хотел подарить их тебе немного позже, но тебе они сейчас нужны. Эти трое - будут твои личные слуги. Девочку хотел подарить на твое признание, но раз такое дело, то неизвестно, когда в следующий раз встретимся. Она - девственница, в шестнадцать, большая редкость. А этот, - он перевел взгляд на меня, - мой личный писарь. Тебе тоже необходим, и этот - лучший, что у меня есть. Ну все, иди, стражники ждут тебя внизу.
Я ошеломленно стоял. 'Ну, надо же, лучший!' Да и вообще, я был крайне удивлен такой заботой о сыне: барон показал себя ленивым и глупым человек. Да и вообще, я и не подозревал, что у него есть отпрыск, за эти полгода я так ни разу и услышал не слова о нем. И где он только пропадал все это время? В это время Эртемий посмотрел на нас с постным лицом и только коротко бросил: 'за мной' голосом, полным разочарования.
В этот день я впервые смог воспользоваться парадным входом. На выходе нас уже ждали карета и три телеги. На одну загружали последние мешки и сундуки. В этот время мы подошли к группе стражей, в которой наблюдался очевидный лидер отряда. Поприветствовав юного господина, он пригласил его в карету, сообщив, что они уже готовы к поездке. К нам же подошел двое охранников, один их которых был нагружен кандалами для ног и веревками. Первый встал напротив одного из тройки парней-рабов и начал внимательно его обыскивать, а после, не найдя ничего, нацепил цепь на ноги и веревки на руки, после чего перешел к следующему. Я аккуратно переместился в конец 'очереди', но у меня не было ни единого шанса: я не мог незаметно избавиться от ножа и отмычки, а при обыске их непременно заметят. И вот, осмотрев всех и отправив их в стоящую последней телегу, он, наконец, подошел ко мне. И в этот момент, когда я уже попрощался с жизнью, баронский сын крикнул, что ему надоело ждать, и он требует немедленного отправления. Не обыскивая, на меня нацепили кандалы и кое-как намотали сзади веревку, после чего закинули в телегу. Уже через минуту наш отряд двинулся с места.
Я устроился поудобнее и успокоил бешено стучащее сердце. В кровь выплеснуло такой объем адреналина, что я думал, умру. Совсем немного оставалось до обморочного состояния. Мне просто невероятно повезло, что у меня ничего не нашли, но это так же значит, что по приезду у меня могут легко найти мои запасы. Из этого следует два варианта: либо я выбрасываю потенциально опасные для меня вещи сейчас, либо я сбегаю, так же до того, как мы достигнем цели. И если первое было нежелательным - не хотелось терять все, что удалось получить с таким риском, - то второй вариант был попросту невозможным, так как рядом с моей телегой шли две лошади с полностью вооруженными всадниками. В такой ситуации остается надеяться только на чудо.
В итоге я решил подождать этого самого чуда, выкинуть нож с отмычкой я всегда успею, а вот если появится шанс сбежать, они определенно будут мне небесполезны. Да только как сбежать? На ногах колодки, а открыть их не выйдет - хоть на улице и светло, но недостаточно, чтобы взломать замок. Кроме того, сделать это на трясущейся повозке было бы невозможно, даже если бы было светло как днем. Да и веревка за спиной не даст сделать лишнее движение. Хотя, насчет веревки я погорячился. Обычно руки связывают на протяжении всей руки ниже локтя, чтобы не было возможности вывести руки под ногами и развязать узел спереди. Но, когда вязали узлы мне, была слишком большая спешка, и ограничительные узелки никто не сделал. Так что я без труда могу приспустить веревку к кистям и проделать вышеописанную процедуру.
Остается еще одна проблема - конвой. Как ни старайся, от них не избавиться: как только одни отъезжают вперед, новая пара приближается сзади, а потом обратно. Возможно, шанс появится во время привала, да и то, не факт. Скорее всего, на привале про меня вспомнят. 'А это значит, что ситуация дополнительно усложняется - решить надо до привала'. Мысли становились все мрачнее, а решение так и не появлялось, поэтому я решил отвлечься и проветрить мозги.
Я посмотрел на своих попутчиков. Ситуация поразительно напоминала мою первую встречу с ними - я один в сознании, связанный и не понимающий, куда нас везут. Правда, на этот раз они просто спят. Мне бы тоже хотелось заснуть и пропустить путешествие подобным образом, но нельзя. На самом деле, спать хотелось достаточно сильно - телега, конечно, подпрыгивала только так, но уже через полчаса езды и это показалось мягким покачиванием, от которого не просыпаешься, а только сильнее хочешь заснуть. Продолжить бодрствование помогали веревка и цепь - каждый раз во время тряски они либо зажимали что-то, либо били по ногам, заставляя двигаться, в бесполезных попытках устроиться удобнее. В мыслях появилось появилась идея вероломно разбудить кого-нибудь, а лучше всех, и завести беседу. Что-то полезное они да скажут. Кроме того, может статься, они в побеге подсобят чем-нибудь. Уже приподнявшись, чтобы дотянуться до сидящего ближе всего ко мне парня, я услышал звук падающего дерева. Вместе с этим телеги резко остановились, а один из охранников рядом со мной вдруг упал. Второй тут же повернулся в его сторону, за что и поплатился - на этот раз я увидел, как ему в грудь попадает короткая деревянная стрела, не оставляя шансов его кожаному доспеху. В мозгу сразу же прояснилось. Растолкав ничего не понимающих товарищей по несчастью, я вывалился из повозки и, оказавшись на земле, закатился под нее, стараясь спрятаться за колесом. В относительном спокойствии я начал освобождать руки от веревки.
Засада! Кто знает, какие именно у них цели, но участь раба в любом случае незавидна. Главное сейчас, не тормозить и воспользоваться подвернувшейся возможностью. Не тратя время понапрасну, я прорезал лезвием штанину и достал нож. Времени вскрывать замки на кандалах не было: до сидящих наверху, наконец, дошло, что происходит. Как только они спрыгнули вниз, я вылез из своего укрытия и крикнул им бежать. Стоило им увидеть, что я удаляюсь от них в сторону леса, как они ломанулись следом. Чтобы в меня не попала случайная стрела, я немного притормозил и оказался в центре группы. Теперь светлая ночь уже не казалась мне большим плюсом: выцелить нас не составит большого труда. Рассчитывать же на скорость не приходилось - ноги сильно ограничены, а из-за лесного ландшафта приходилось следить, чтобы не запнуться. В этот момент мимо меня пролетела стрела. К счастью, в меня она не попала, но засела в ноге бегущего рядом со мной парня. Он вскрикнул и упал, а я только прибавил в скорости. На оставшегося позади я уже не оглядывался, боясь оторвать взгляд от земли. Наконец, мы оказались на достаточном расстоянии от нападающих - стрелы теперь прилетали сзади и с гораздо меньшей частотой. Как назло, последняя стрела, которую я заметил, оказалась в моей руке. Боль почти не чувствовалась - адреналин перебил неприятные ощущения. Однако резкий укол и толчок порядком дезориентировали меня, и я едва не повторил подвиг оставшегося позади парня. К счастью, мне удалось устоять.
Не могу точно сказать, сколько мы бежали, но остановился я только тогда, когда боль в руке стала невыносимой. Никаких признаков погони не было, а потому я с облегчением свалился на землю, прислонившись спиной к дереву. Первым делом я осмотрел стрелу. Она пробила мою руку насквозь, но та все еще работала: 'значит, - решил я, - ничего жизненно важного не задето'. Впрочем, что в руке вообще может быть жизненно важного? Стрелу необходимо было вытащить. Это не должно было стать большой проблемой - никакого наконечника не было, только заточенный конец. Глубоко вздохнув, я схватился правой рукой за оперение и резко дернул. На секунду все вокруг окрасилось красным и потемнело, но сознание почти мгновенно прояснилось, а отрезал кусок многострадальной штанины ножом, который все время бега был у меня в руке. Когда рана была неумело, но достаточно хорошо перевязана, я достал свои отмычки, чтобы проверить их целостность. Каким-то непостижимым образом шило погнулось, но мне без труда удалось вернуть его в надлежащее состояние. Теперь можно было открыть замок на цепи. Это оказалось не таким уж простым делом - ориентироваться приходилось только на звук и ощущения от отмычки, но мне удалось, пусть я и потратил на это гораздо больше времени, чем обычно. Поправив продырявленный плащ, я поднялся и подошел к лежащей неподалеку от меня девушке. Признаюсь, я был о ней худшего мнения - мне не верилось, что она сможет поспеть за нами с перевязанными руками и ногами. Но и это далось ей тяжело - она никак не реагировала, когда я перерезал веревку и перевернул ее, чтобы вскрыть замок на кандалах. Когда я закончил, она все же начала реагировать на окружающий мир и села поудобнее, разминая затекши конечности. Остальные были не такие уставшие, но это вылилось в неприятную ситуацию, когда меня, подходящего с ножом в руке, поняли немного неправильно. Вскоре вся наша четверка сидела под одним деревом.
-Ну, что делать будем? - Первым начал разговор один из парней.
-Для начала давайте познакомимся что ли. Я - Ангис. - Ненавижу подобные моменты - еще секунду назад я не помнил своего имени, а сейчас точно знаю, что меня зовут именно Ангис.
-Мы... Мы не помним, как нас зовут.
Мне сразу поплохело - неужели у них такие же проблемы с памятью, что и у меня?
-Вы как попали в рабство? - Решил попытать я счастья.
-Не знаю. - На этот раз высказалась девушка. - Очнулись мы в каком-то бараке, а что раньше - никто из нас не помнит.
-Постой-ка, - сидящий рядом с ней парень воскликнул, - я помню тебя, ты тоже в том бараке был! Ты что-нибудь понимаешь, что здесь происходит?
-Мои сожаления, - на губах возникла грустная усмешка, - я сам помню только свое имя. - Ну, и еще по мелочи, но это не важно.
-Лучше давайте решим, что делать будем? - Снова влез рыжий.
-Я и говорю, что хочу узнать, как к вам обращаться. Как-то вы ведь общались между собой.
В ответ мне донеслось только молчание. Впрочем, в это можно поверить - ко мне тоже обращались только со словами 'эй, ты'.
-Ладно, ты будешь 'рыжий', ты - 'черный', а ты - 'блондинкой'. - Не особенно заботясь, я назвал их по цвету волос, благо они сильно различались. 'Повезло, что тот парень, которого подстрелили, так и не выбрался - у него тоже был черный цвет' - хихикнул я. Благо, ребята прочитать мои мысли не могли и приняли это за насмешку над прозвищами. - Короче говоря, когда придумаете себе имена, скажите. А пока буду обращаться так.
-'Черный' звучит лучше чем 'рыжий'...
-Побрейся налысо, тогда будем звать тебя 'лысый'.
-Хватит. - Прекратил я их глупую перебранку.
-Действительно, - поддержал меня Черный. - В первую очередь надо решить, кто будет в нашем отряде главным.
Я мысленно поперхнулся. 'Главным? В отряде? С каких это пор у нас тут целый отряд?' Оставшаяся парочка моих сомнений не поддержала.
-Да, надо! Предлагаю лидером себя! - Тут же вскинулся Рыжий, отсвечивая идиотской улыбкой.
-За какие-то интересно заслуги? Я вот, например, вывел вас всех из окружения.
Мне не особенно было понятно, каким образом брюнет присвоил себе это достижение, но потом дошло - придурок в самом деле бежал первым. И как его только не зацепило?
-Поддерживаю, он нас всех спас, он и дожжен быть главным. - Присоединилась к спору блондиночка.
Степень идиотизма возрастала. Мне же было немного обидно - если бы не я, их бы перестреляли еще возле повозки. Да даже если бы они и смогли убежать оттуда, без меня так бы и бродили по лесу в цепях. Но немного оправившись, я решил, что пусть так оно и будет: все равно, скоро я отделюсь от этого 'отряда'. А если он вдруг подумает, что мне можно приказывать... Что ж, нож у меня с собой.
-Итак, каков план? - Обратился я к Черному.
Тот задумался. Надо полагать, когда он выставлялся на должность лидера, ему и в голову не могло прийти, что надо придумать план действий.
-Ну, думаю надо переночевать здесь. А утром уже пойти разведать местность. Может, хвороста набрать?
-А разжечь чем собираешься?
-Тоже верно. - Согласился со мной парень. - Тогда так ляжем. Сейчас не особенно холодно, да и светло.
Идиот. Главная наша проблема сейчас - дикое зверье. Думаю, разбойники уже успели свалить с награбленным, так что их можно не опасаться. А вот стаи волков бояться надо - с ножичком против них не попрешь, да и убежать вряд ли выйдет. Я осмотрел деревья вокруг нас. Может быть, если переночую на ветке, зверье не достанет. Наконец, взгляд зацепился за отличную рогатину, в которой можно будет спать, не рискуя свалиться. Забравшись на ветку, я укутался в плащ и устроился так, чтобы ничего не мешало.
В который раз убеждаюсь, что дуракам везет. Причем теперь уже жалею, что не помог тому парню, что остался позади со стрелой в ноге. С его везением, он мог оказаться умнее меня. К несчастью, теорию уже не проверить. Я это к чему. За ночь ребята решили последовать моему примеру. Ветку наподобие моей, они конечно не выбирали, просто устроились на первой попавшейся. А прямо сейчас я наблюдал, как рыжий вертится на узкой веточке, при этом мистическим образом не срывается с нее, нарушая при этом все возможные законы логики.
Солнце еще не взошло, но близко к этому. Пока мои спутники не проснулись, я сделал зарядку. К моему удивлению, когда я закончил, все продолжали спать. Немного подумав, я решил, что они проспят еще часа два, а пока я могу прогуляться по окрестностям. 'Заодно, если найду что полезное, со мной не будет этой веселой компании'. Не знаю почему, но я сразу настроил себя против этих ребят. Сейчас даже не могу сказать, что именно подвигло меня на подобное отношение. Толи их общая несерьезность, толи то, что даже не вспомнили о потерянном где-то позади приятеле. В любом случае, гораздо интереснее, зачем я решил остаться с ними. Чувствую ведь, что с ними мне еще придется помучиться.
Я уже хотел пойти в лес, когда понял, что могу банально заблудиться и не выйти на это место. Да еще и, не дай бог, эти идиоты начнут кричать, когда обнаружат мою пропажу. Мало того, что к себе внимание привлекут, так еще и меня демаскируют. Идея, как не заблудиться, пришла в голову мгновенно - я просто взял нож и начал резать кору у деревьев, мимо которых проходил. Вскоре понял, что так буду идти, целую вечность, и начал помечать деревья на некотором отдалении. Спустя где-то час ходьбы и слегка затупленный нож, я услышал журчание воды. Определив направление, откуда доносится звук, я побежал к нему, уже не заботясь о метках. Вскоре, вывалившись через кусты, я обнаружил небольшую речку, метра три или четыре шириной. Вода была достаточно чистой, и я решил повести все гигиенические процедуры. Вскоре с мытьем было покончено, а плащ свернут в аккуратный сверток - его я использовал в качестве полотенца. Я же сидел на берегу и осматривал рану. Сейчас она казалась мне не такой уж и страшной, даром, что рука насквозь пробита. К сожалению, никаких знаний по медицине в голове так и не появилось, поэтому сказать хорошо это, или я собираюсь сдохнуть через пару минут, я не могу. Решив просто оставить все как есть, я отрезал новый лоскут, теперь уже от другой штанины, и заново перевязал рану. Стоит поспешить вернуться обратно. Надеюсь, меня еще не хватились. Вернуться к последнему отмеченному дереву оказалось несложно, так же как и вернуться от него к нашему небольшому лагерю. Надо полагать, путь к реке я тоже смогу без труда вспомнить.
Увидев все еще спящих товарищей, я совершенно не удивился. В другой ситуации я может быть и был раздражен тем, что они до сих пор не проснулись, но в данный момент подобное было только на руку. Теперь, надо их разбудить так, чтобы они не подняли шум. Черт его знает, как они будут реагировать.
'С другой стороны, они ведь действительно устали за вчерашний день, может, дать им немного времени поспать?' Я присел под деревом и задумался. Думать приходилось о будущем, а именно извечный вопрос: 'что делать?' С какой стороны не взгляни, вариантов нет. Я коснулся рубашки на груди. Как раз под этим местом находилось рабское клеймо. Если бы не эта дрянь - были бы шансы устроиться на более-менее приличную работу в городе. Но, не судьба. Есть еще вариант - найти деревеньку в каком-нибудь захолустье, и там устроиться. Если повезет, люди попадутся понимающие. Да только не хочется такой жизни. Кроме того, всегда найдется крыса, которая при случае заложит. Мысли метнулись к спящим. 'Надо расспросить их, чем они занимались все это время'. Я заложил руки за голову. Ладони тут же почувствовали убранные в хвост волосы: для рабов не предлагали услуг парикмахеров. Просто когда хвост становился слишком длинным, его подрезали. 'Надо бы избавиться от этой прически: слишком уж она приметная'. К несчастью, нож оказался слишком тупым для такого - отрезать удалось лишь маленький пучок волос. Я медленно выпустил воздух. Теперь еще насчет этого беспокоиться. Настроение медленно начало падать. Теперь вид безмятежно спящих ребят вызывал у меня раздражение. Стараясь не дать ходу негативным эмоциям, я растолкал сонь. Те что-то болтали, но я не обращал внимания, а просто сел обратно, дожидаясь, когда они будут готовы.
Этот момент наступил не быстро. Или я что-то пропустил. В любом случае, когда до меня донесся отрывок разговора, про планы на ближайшее будущее, я присоединился к совещанию.
-Итак, что делать будем? - зевнула девушка.
-Надо бы найти населенный пункт, а дальше я думаю...
-Тут речка неподалеку, - я перебил Черного.
-И что? - Недовольно поморщился тот.
-То. Если пойдем вдоль нее, почти наверняка выйдем к деревне.
-'Почти'?
-Какие у тебя предложения?
-Ладно, - снова поморщился, это начинает раздражать. - Дойдем до реки, а там видно будет.
Я двинулся по уже известной мне дороге и, к моему облегчению, ребята без лишних слов двинулись за мной. На этот раз я дошел до последнего отмеченного дерева в разы быстрее, в конце концов, теперь мне не надо было останавливаться у каждого ствола. Здесь я снова услышал тихое журчание, но оно больше не нужно было, чтобы сориентироваться - я еще не успел забыть, куда идти дальше. Наконец, мы вышли к воде. Девушка сразу воспользовалась возможностью, чтобы ополоснуть лицо, но, стоило ей коснуться воды, как она одернула руку.
-Ледяная!
Ну, не такая уж она и холодная. Хотя, в чем-то она права - вода даже немного холоднее, чем из колодца. Весна только недавно вступила в свои права. И хотя воздух уже достаточно прогрелся, вода едва успела окончательно освободиться ото льда. Я терпеливо подождал, пока каждый не подойдет и не убедится, что вода и в самом деле холодная. Вопросов возникало все больше - у них были лучше условия проживания? Впрочем, они могли и вовсе не мыться. В таком случае их ждала принудительная мойка - ведро воды из колодца раз в неделю. Но и в таком случае они должны были уже привыкнуть к такой воде. Уже больше полугода прошло ведь.
-В какую сторону пойдем? - поинтересовалась, наконец, блондинка.
-Какая разница, - пожал плечами Черный. - Давайте в ту сторону, - кивнул он в направлении вниз по течению.
У меня не было никаких возражений - я не малейшего понятия не имел, где может находиться хоть кто-то живой поблизости. Остальные тоже никак не высказались. Меня начинал беспокоить Рыжий - я предполагал, что он будет гораздо более общительным. Точнее, разговорчивым. Однако он с самого утра выглядел каким-то истощенным. Все мои подозрения оказались развеяны примерно через полчаса ходьбы. Развеяны они были звуками голодных желудков и причитаниями в стиле 'жратеньки хочется'. Прислушавшись к себе, я только хмыкнул - вчерашнего ужина мне пока вполне хватало. Я посмотрел на ребят уже по-другому. Может, они просто уже довольно долго не ели?
Спустя еще примерно столько же времени был устроен вынужденный перерыв. Я бы сделал его только часа через два, но мои спутники уже выдохлись. На этот раз это не вызвало у меня негативных эмоций, я вполне понимал, что физически развит гораздо лучше, чем они. Кроме того, время, как ни странно, терпит. Одни сутки без еды все спокойно продержаться, а вода у нас в достатке. Самое главное сейчас - не сдаться на полпути. Потому что еду можно будет достать только у других людей - в начале весны в лесах сложно найти что-то съестное. Кроме того, я не особенно разбираюсь в местной флоре - существует опасность отравиться. Пока остальные отдыхали, я попытался посмотреть по ближайшим кустам, но тщетно. Пару раз я видел мелькавших в зелени животных - предположительно зайцев, - но шансов поймать их у меня не было. Здесь надо ставить силки, а как их изготавливать, у меня нет ни малейшего понятия.
Путь продолжился, а, глядя на прозрачную воду в реке, загорелся новой идеей - поймать рыбу. В голове уже возник план - найти длинную ветку, заточить конец и попытаться поймать этим что-нибудь. План был осуществим, но возникла другая проблема - огонь. Я чуть не повторил ошибку нашего лидера. Видимо, я сам начинаю уставать, раз голова перестает работать. На следующем привале я присел отдохнуть вместе со всеми. Я знал всего один способ добыть огонь подручными средствами - путем трения. К несчастью, этот способ пришлось отбросить, он требовал слишком больших временных затрат. Можно было попытаться найти кремень. Это было бы слишком сложной задачей - я понятия не имею, на что он может быть похож. Я бросил взгляд на берег: песок да сорная трава. Камешки попадаются, но не думаю, что среди них кремень попадется. Остается всего один выход - попасть к людям, да понадеяться, что они примут нас. Вскоре мы снова продолжили путь. Большую часть времени мы молчали - не особенно много было тем для разговоров. Я хотел порасспрашивать их об их быте в баронской усадьбе, но совершенно не представлял, что именно спросить. Все сводилось к банальщине, которую я и так знаю или о которой догадываюсь.
Тем временем, путь продолжался. Солнце уже поднялось в зенит и нестерпимо пекло, даром, что только начало весны. Было большое искушение снять рубашку, но я опасался, что кто-нибудь может приметить клеймо на груди или отметины на спине, поэтому приходилось терпеть. Спасало только наличие рядом холодной воды, но и она за это время успела прогреться, став чуть теплой. Силы были на исходе, я тоже уже начал сильно утомляться. Неожиданно, когда мы все обогнули очередной резкий поворот реки, перед нами предстала маленькая деревенька. Маленькие сельские строения возникли так резко, что я даже не сразу осознал их появление.
Я аккуратно поправил нож на голени, чтобы лезвие не было видно через дыру, прежде чем пойти дальше. Ребята же в это время нашли пару досок, выполняющих роль моста, и уже спешили попасть на другую сторону, к цивилизации. Я же не был настроен так оптимистично: неизвестно, как местные отреагируют на появление подозрительных личностей. К своему ужасу понял, что хуже всего в нашей компании выгляжу я - с рваными штанами, дыркой в рубахе и следами крови на одежде. Мои же товарищи отделались испачканной о землю и кору одеждой.
Да и не только в нашем виде дело, главная проблема в том, что нам нечем платить. Впрочем, в этом захолустье деньги могут быть не в ходу, за ненадобностью. В таком случае, можно попроситься отработать. 'Еще бы найти кого-нибудь', - подумал я, оглядываясь по сторонам. Дома выглядели старыми, но добротными, видно, что за их состоянием постоянно следят. Около каждого дома был достаточно большой двор, в котором можно было увидеть огород, а кого-то и хлев или курятник. Идя по самой широкой улице, мы вышли к относительно большому дому. Я предположил, что это дом старосты деревни, или просто зажиточного крестьянина. Увидев сидящую на скамейке около покосившегося забора старушку, я решил сперва поговорить с ней. Наше появление она восприняла с абсолютным равнодушием, продолжив что-то вязать.
-День добрый, бабуля! - Я решил вести себя максимально доброжелательно. - Здоровы будьте!
-И вам, ребятишки, не хворать. Откуда будете? Зачем пожаловали?
-В лесу заблудились, бабуля, и вот - к вам вышли. Нам бы поесть да переночевать. Денег нет, но мы готовы отработать.
-Ну, тогда вам со старостой поболтать надо. Ерин!
Из окна дома высунулось стариковское лицо.
-Чавой тебе, неужто опять нитки закончились?
-Тьфу на тебя, выходи давай, тут с тобой побалакать хотят.
Со стороны дома послышались шаркающие звуки, а следом начала медленно открываться дверь. Из нее выскочил обладатель лица - маленький старичок, одетый в типичную деревенскую одежду. Несмотря на свои явно преклонные годы, он выглядел достаточно бодро, а полностью седые волосы и борода добавляли ему некоторой представительности. Пока он резво семенил до калитки, я старался игнорировать недовольный взгляд брюнета, чье место лидера было нагло занято мной.
-Здорово, чьи будете?
-День добрый, уважаемый. Нам бы поесть и переночевать. Готовы отработать. - Повторил я ему.
-О, - довольно улыбнулся старик. - Это кстати! У нас как раз рук в поле не хватает. Коли поможете, будет вам и ужин, и стог сена на ночь.
Видя, что мои спутники собираются чем-то возмутиться, я незамедлительно согласился, вызвав этим еще больше недовольных взглядов.
-Ну, тогда за мной. - Обрадовался моему согласию староста. - Так, и откуда вы такие помятые будете?
-В лесу заблудились.
-Как же вас угораздило?
-Разбойники на нас напали, только мы и смогли убежать. - Состроил грустную морду я.
-Эх, беда-беда. - Потряс головой старик. - Развелось ворья в последнее время. Теперь, перед летом, лезут из всех берлог, как зверье какое.
Мы прошли жилые дома и теперь в молчании шли в сторону поля, на котором виднелась кучка людей. Поле было не очень большим, но достаточным, чтобы доставить трудностей работающему там незначительному количеству людей.
-Эх, черт бы побрал этого самодура! - Проскрипел Ерин, когда мы подошли к краю поля. - Всего два дня в неделю нам оставил. Завтра уже на барщину ехать, как в таких условиях все успеть?
Тактично проигнорировав восклицание, я поинтересовался, чем заняться нам. Старик подозвал какого-то мужика, передав ему все про нас. Отнесшись с пониманием к нам, он выдал не требующих специальных навыков работу: воду донести, перетащить что-то. Работа в стиле 'подай-принеси'. Не слишком тяжелая работа, однако, и она заставила окончательно выдохнуться и так уставших за день ребят. Под конец, они уже откровенно ничего не делали, под неодобрительным взглядом нашего начальника. Я же, хоть и был порядком раздражен их поступком, продолжил работу. Мне не улыбалось лишиться еды и ночлега из-за обиды на трех придурков. Хотя, когда мне наконец-то сказали, что работа окончена, я сам был не в лучшем состоянии. Все же, я порядком отвык от ударного физического труда. Душу грело то, что я смогу поесть - за это время у меня самого начало неприятно бурчать в желудке.
Когда мы вернулись, следивший за нами мужик удостоверил старосту, что свое мы заслужили. Спустя некоторое время бабуля вынесла нам из дома котелок с пустыми щами да краюху засохшего хлеба. После той однообразной бурды, что нам скармливали раньше, это показалось мне вершиной кулинарного искусства. Поэтому лишь обрадовался, когда мои сотоварищи быстро оставили угощение. Наевшись до отвала и закусив хлебом, вкус которого уже успел забыть, причем в прямом смысле, я вернул посуду накормившей нас старушке и не забыл поблагодарить ее - мне и в самом деле уже давно не было так хорошо. Увидев, что мы закончили, староста предложил сходить в баньку. Я бы и рад, но светить клеймом было нельзя, а потому пришлось отказаться, мотивировав это тем, что хочется в холодной воде ополоснуться. Сам я действительно пошел к реке, прихватив свой плащ: отмыться от пота перед сном будет не лишним.
Отойдя достаточно далеко, чтобы меня не приметили со стороны, я начал обычные водные процедуры. Сегодня решил обойтись без тренировок: слишком уж устал, к тому же с полным желудком. Вместо этого я просто зашел в теплую воду, нагретую за жаркий день, и позволил себе немного поплавать. Когда же я вышел на берег, полностью обтерся и уже готов был надеть рубаху, из-за деревьев вышел староста с двумя бугаями за спиной. Увидев у меня на груди рабское клеймо, он только нахмурился и коротко кивнул стоящим рядом с ним.
-Вяжите.
Все развивалось по худшему сценарию. Вырубить двоих у меня мало шансов, надо сразу бить на поражение. Я потянулся к ножу. К сожалению, действие не осталось не замеченным, двое мужиков двинулись вперед ко мне. Теперь я уже не медлил: резким движением выдернул нож, еще сильнее порвав штаны, и рванул на противников. Они, очевидно, ожидали, что я побегу от них, поэтому мне удалось застать их врасплох. Ударив ближнему между ног и заставив согнуться от боли, я перерезал ему горло резким движением. На меня брызнула кровь. Второй в это время занес руку для удара, и теперь в меня несся его кулак. Не придумав ничего лучше, я подставил по его направлению лезвие. Порезавшись, мужик схватился за руку, но я рано праздновал - он тут же ударил по мне ногой. Попытавшись отскочить, я избежал прямого попадания, но сволочь успела зарядить мне по левой ноге. Едва не упав, я прыгнул прямо на врага, выставив вперед нож. Тот попытался закрыться рукой, но я успел поднырнуть под нее и ударил ножом в живот. Сделав шаг назад, мужик споткнулся и упал на спину, я же, сидя на нем, наносил удар за ударом. Полагаю, лежащий подо мной уже был трупом, но я никак не мог остановиться, пока мне на голову не рухнул камень. Про старика-то я и забыл.
Пробуждение было не таким плохим, как я ожидал. Голова, конечно, была не слишком рада такому грубому обращению, но, в целом, все было не так уж и плохо. Я открыл глаза. Оказалось, что я лежу в клетке. Приподнявшись, я осмотрелся. Перед клеткой стояла толпа из жителей деревни. Все смотрели на меня с непередаваемым сочетанием ненависти и отвращения. 'Ну, надо же. Сами живут похуже иных рабов, причем добровольно, а все туда же, нос воротят!' Я заметил, что одна из женщин смотрела на меня с особенной злобой, а в глазах у нее стояли слезы. Судя по словам успокаивающих ее людей, я убил ее сыновей. Совершенно не к месту, я удовлетворенно хихикнул.
-Очнулся, мразь. Так и знал, что с тобой что-то не так. - Обернулся ко мне староста. - Хотелось бы, чтобы ты ответил за сыновей Ирыгниных, но мы тебе получше применение нашли. Завтра с утра отправишься в качестве оплаты оброка. Что там с его приятелями? - Обратился он к кому-то позади себя.
-Клейма ни у кого нет.
-Что ж. Тогда пусть останутся на одну ночь. Но утром гоните их к дьяволу. И приставьте к ним кого-нибудь. Чтобы лишних мыслей не возникло.
Закончив разговор, старик ушел, а следом за ним потянулись и остальные. Вскоре я остался один в каком-то помещении, напоминающем сарай. Оглядевшись, я обнаружил сверток своих вещей. Поверх, словно в издевку были оставлены мои отмычки и окровавленный нож. Ничего полезного поблизости от клетки не было. На удары толстые прутья не реагировали. Никаких идей так и не появилось - головная боль мало способствовала этому. Отчаявшись выбраться из западни, я лег спать. Слишком уж мучила меня боль в затылке.