Кавалли Нина : другие произведения.

Я предсказала ему смерть

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.33*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    2019 год. Аданская Федерация пала. Я и мои подруги пытаемся выжить в оккупированной столице. Целительница Криста стала фельдшером, лечит умирающих соотечественников. Писаная красавица Лада на свою беду приглянулась садисту генералу. А меня, аданскую ведьму, спас от верной смерти влиятельный иностранец. Но его широкий жест не из благородства или доброты. Я заплачу непомерную цену за свою жизнь.Счетчик посещений Counter.CO.KZ - бесплатный счетчик на любой вкус!
    Масяня, спасибо огромное за редактирование. Ты золото!




   Нина Кавалли
   Я предсказала ему смерть (второе название - "В постели с оккупантом").
  

Аданская Федерация, столица Росковия

Дневник

Личная собственность аданской ведьмы

Кто похитит рукопись, будет проклят до седьмого колена

  

Предсказание первое. Утопленник

   Я предсказала ему смерть.
   Скучающий, одетый с иголочки иностранец посетил мое скромное жилище летом 2018 года.
   Я выстроила на компьютере натальную карту незнакомца, увидела непростую судьбу, жестокий поворот, и, побоявшись огорчить гостя, для надежности раскинула карты Таро. Тут меня и посетило видение. Шестеро мужчин плавали в воде лицом вниз.
   - Вы собираетесь в плавание, - сказала я на общем языке.
   Незнакомец, сидящий напротив, с удивлением приподнял бровь и кивнул.
   - И с вами будут пятеро мужчин.
   - Да. Как узнали?
   Я поджала губы.
   - Вы же не просто так зашли. Столица слухом полнится, что лучше гадалки нет. Меня ставят в один ряд с девицей Марией Ленормаль* и слепой провидицей Иоангой**.
   - Вы не слишком скромны, - поддел мужчина и усмехнулся.
   - Скромность в моем деле - плохой помощник, - отрезала я, внимательней оглядев клиента. Постарше меня, держится слегка высокомерно - нет, не так, пожалуй, не высокомерно, а снисходительно. Привлекателен, не обделен вниманием прекрасного пола, преуспевает в делах и знает себе цену.
   - Вы бизнесмен.
   Не предсказание, а всего лишь наблюдательность.
   Клиент чуть опустил глаза и снова усмехнулся одним уголком губ.
   - И, на удивление, внимательны.
   В уме ему не откажешь: понял, как я сделала последний вывод.
   - Не жалуюсь, - сквозь зубы процедила я. - Что за плавание, и кто ваши попутчики?
   - Наверное, это я должен вас спросить. Вы же гадалка.
   - А вы просто ищете, как развеять скуку, и выбрали для этого меня и мою квартиру. Дело серьезное. Говорите.
   Не знаю, почему он ответил. Но явно не потому, что испугался.
   - Я отплываю с приятелями на яхте. Через неделю.
   - Не делайте этого. Яхта перевернется.
   - Да что вы говорите?
   - Если поплывете, будет не пять, а шесть трупов.
   - Я не верю вам.
   Клиент забрал со стола шляпу и собрался уходить.
   Он был в дверях, когда я выкрикнула вдогонку:
   - Вашу сестру во время войны изнасиловали очень жестоко, и она умерла от побоев и перитонита! Не вините себя, вы бы не смогли ее спасти!
   Он остановился, замер и чуть повернулся в мою сторону. Его ноздри гневно раздувались, подбородок выдвинулся вперед.
   - Я напоминаю вам сестру, - добила я, надеясь, что хоть теперь он послушает. - Не плывите с друзьями, заклинаю вас.
  
   А после война пришла к нам в Аданию. И мы проиграли.
   --------------
   *Мария Ленормаль - прорицательница и гадалка, два века назад потрясшая своими смелыми и, казалось бы, невыполнимыми предсказаниями целый континент. Она раскидывала карты для одного из самых непобедимых и удачливых деятелей в истории Запада императора Леона I Буэно-Порто.
   **Иоанга - величайшая из провидиц. Она ослепла в раннем детстве, но получила взамен дар видеть куда больше обычных людей.
  

Предсказание второе. Каждый несет свой крест

Осень 2019 года

   Промозглым утром нас вытолкали из кроватей, не позволив толком одеться, выгнали из домов и выстроили на площади, словно скот. Между рядами мерзнущих и чихающих людей по-хозяйски расхаживали оккупанты. Меня тошнило от запаха их пота и дешевого одеколона, меня тошнило от формы болотного цвета, и у меня подгибались колени, когда смотрела на их пистолеты и автоматы.
   Каждый из нас мог умереть здесь и сейчас, скажи он хоть слово против или окажи сопротивление. Нас не щадили, нас отстреливали как бешеных собак, женщин насиловали, стариков избивали ради забавы, когда столица пала.
   За столиками сидели учетчики, сытые оккупантские рожи. Мы должны были проходить под навес и говорить, чем занимались до войны. Тангары решали, полезны ли мы.
   Передо мной стояли лучшая подруга Криста и мой школьный учитель. Криста - врач и целительница. Ей выдали синюю бумажку - разрешение на работу. А Петера Всильевича, заслуженного учителя истории, грубо схватили за руки и потащили к грузовикам. В кузовы заталкивали "бесполезных". Его старенькая жена с мольбой и причитаниями повисла на рукаве одного из солдат и тут же получила рукоятью пистолета в висок. Мокрая мостовая полыхнула краской смерти, тело женщины осело, сползло на холодный асфальт, дернулось в агонии и затихло.
   Петер Всильевич вырвался и побежал к умирающей супруге. Звук выстрела ударил по нервам и заставил меня вздрогнуть. Пуля пробила череп учителя.
   Мои глаза округлились от ужаса, и навалилось странное оцепенение от собственной беспомощности и неуверенности даже не в завтрашнем дне, а в следующей минуте. Всю недолгую жизнь я зарабатывала предсказаниями, хотя образование получила экономическое. Но допустят ли побежденную аданку к финансовым документам тангар? Или решат, что знать, куда идут деньги, не положено таким, как я? Зажмурилась и вошла под навес.
   Меня не выволокли под руки, вышла сама с синей бумажкой.
   - Как тебе удалось? - прошептала Криста.
   - Рассказала тангарину про прошлое, - почти не шевеля губами, пробурчала я, чтобы захватчики не видели беседы. - Наследство от бабки ему досталось, хотя он не единственный в семье - есть два старших брата и младшая сестра. Скоро увольнительная, поедет к невесте. Я клятвенно пообещала, что девушка дождется. Представляю его рожу, когда тангарин узнает об измене...
   - А если он потом тебя найдет?
   Не успела ответить. Мы увидели в толпе Ладу, нашу третью подругу. Писаная красавица, за которой парни толпой ходили. Медовые кудри намокли и напоминали паклю, жемчужные зубки стучали от холода, стройные ноги отощали от недоедания, огромные глаза округлились от страха, но даже в старой вязанной кофте, натянутой на рубашку, Лада выделялась, как нежная роза среди полевых кустов.
   Лада зашла под навес - крик, визг, пощечина, упала мебель - нашу красавицу в разорванной рубашке поволокли к грузовикам. Криста больно сжала мое запястье.
   Визг тормозов - на площади остановилась шикарная машина. Из нее вышел тангарин в офицерской форме. Видно, высокого чина, потому что все притихли, и только Лада всхлипывала, стиснутая с двух сторон злодеями. "Чин" подошел, отчитал ублюдков, словно сопляков. Оглядел Ладу, отдернул край разорванной рубахи, облизнул губу, смотря на девичью грудь. Снял плащ и накинул на плечи нашей подруги, прогаркал что-то подчиненным - те испуганно встали по стойке смирно и отдали честь. Лада сама не поняла, как вместо грузовика оказалась в офицерской машине.
   - Это лучше, чем смерть. Повезло, - услышали мы за спинами, и я увидела, как Криста стиснула зубы от злости на людей.
  
   Лада замерла на заднем сиденье автомобиля, не смела ни шелохнуться, ни толком вздохнуть. Если бы не офицер, что сидел по левую руку... нет, генерал. Водитель назвал его генералом. Точно. Если бы не генерал, везли бы ее сейчас в душном кузове грузовика на казнь или пристрели, как Петера Всильевича, у соседей на глазах.
   Лада украдкой поглядывала на спасителя. Со словом "генерал" у нее ассоциировались пузатые старики под шестьдесят. А этот не такой. Лет тридцать пять, наверное. Русые волосы виднеются из-под фуражки. А черты лица тонкие, жесткие, аккуратные, будто аристократические: длинный нос с горбинкой, заметные скулы, поджатые губы. Приятный, но холодный.
   - Спа...
   Лада попыталась выдавить из себя "спасибо" на тангарском, но связки словно одеревенели: ни звука - только воздух.
   Автомобиль затормозил. Лада выпрямилась еще сильнее, до боли в позвоночнике.
   Генерал жестом приказал ей выйти и жестом же приказал следовать за ним. Тангарин поселился в "Бригантине", клубе, где раньше были обширная библиотека, детские кружки танцев и рисования, а сейчас первый этаж переоборудовали в приемную, а на втором... От шока или из-за страха Лада забыла, как тангарин разглядывал ее грудь... Зато теперь привел мою подругу в спальню. Перед широкой кроватью - столик и два кресла. Ладе жестом было велено сесть в одно из них. Ноги не гнулись, Лада старалась гнать от себя отвратительную мысль. Захотелось стать незаметной, невидимой, чтобы генерал забыл про нее и отпустил, или чтобы случилось непредвиденное и тангарину пришлось отлучиться по делам службы. На стол ухнула бутыль виски и два небольших стакана. Тангарин налил себе, потом - Ладе. Выпил залпом.
   - Пей! - приказал он девушке на своем родном языке.
   Красавица легко поняла его. Тангарский язык для многих в Адании - второй. В школе и институте учили. Говорить могут не все, но многие неплохо понимают.
   Дрожащими руками Лада обхватила стакан, поднесла ко рту. Трясло так, что зубы застучали по стеклу. Испуганно глянула на тангарина, но тот лишь растянул губы в ухмылке. Подруга с трудом втягивала крепкую жидкость, не чувствую вкуса. Виски обжег горло, пищевод, а потом и голодный желудок. Лада непроизвольно согнулась, поднося ладонь к животу.
   Генерал с шумом поднялся с кресла и встал за девушкой. Лада продолжала дрожать. Он рывком сорвал с девичьих плеч плащ, и его холодная шершавая ладонь отдернула ткань рубашки и больно сжала грудь.
   - Не надо! Прошу! - подскочила Лада, пытаясь высвободиться. Дернулась в сторону двери, но мощная оплеуха свалила ее на пол.
   - Аданская сука! - прорычал генерал, поднимая ее с пола за разодранную рубашку. Ткань окончательно треснула, и Лада осталась в одних трусиках. Жесткая рука оккупанта вмиг лишила девушку нижнего белья и швырнула на кровать лицом вниз.
   Лада попыталась привстать и закричать.
   - Еще звук - я засуну тебе пистолет между ног и спущу курок!
   Лада в ужасе замерла, не смея издать ни звука. Зазвенела пряжка ремня.
   Девушка не знала, сколько это длилось. Он вторгался в нее снова и снова, разрывая изнутри. Лада чувствовала между ног горячую кровь, но лишь тихо поскуливала, сминая в пальцах простыню. Тангарин ускорился - и боль стала невыносимой. Толчок, другой, - и он с победным стоном излил в нее семя, семя хозяина, семя оккупанта.
   - Убери за собой! - приказал насильник, застегивая молнию на брюках.
   У Лады все плыло от боли, она не могла подняться. Низ живота горел огнем.
   - Слышишь меня, тварь?
   Повинуясь древнейшему инстинкту самосохранения, девушка выдавила из себя слабое: "Да".
   Стук военных сапог - и дверь захлопнулась.
  
   Я ведьма, я знаю, что рано или поздно эту тетрадь прочтут.
   Пусть вас не удивляет, что в дневнике я рассказываю не только о себе и знаю жуткие и интимные подробности о других, близких или ненавистных мне людях.
   Что-то я узнала из озарений, которые случались на грани сна и бодрствования, из видений, что-то подслушала, кое-что узнала из первых-вторых-третьих рук. Эта история не только обо мне - эта история обо всех нас, о нашей боли и нашем страхе, о днях, которые муторно и гадко хранить в памяти, но говорить о войне, о том, какую мерзость она приносит с собой, необходимо. Зачем? Может, эта тетрадь попадет в руки подростка, который позже станет политиком. И напугает его настолько, что на Земле на одну войну будет меньше.
  
   На следующий день я лишилась квартиры. Меня несколько раз ударили, выматерили и вытолкали под дулами пистолетов, не позволив толком собрать вещи. Поселили в одном из холодных бараков, где на шестидесяти квадратных метрах ютились пять трехэтажных коек.
   Я была права: финансовые документы не доверили. Я работаю на заводе по четырнадцать часов в сутки и загибаюсь от холода, голода и непрекращающейся простуды.
   Горячей воды нет, отопления - тоже. Про компьютеры, интернет и сотовую связь даже вспоминать не стоит.
   На весь барак одна несчастная буржуйка, около которой после смены давка, чтобы нагреть хоть немного воды. Руки моем ледяной, умываемся ей же, обувь худая, промокает, я хожу на работу с кашлем и температурой. Мои соседки тоже простужены. Спать невозможно от холода, голода и ночных сипов.
   Тех, кто не может больше работать, вывозят группой в лес. Мы все догадываемся, чем кончается путь в кузове грузовика, но не хотим говорить об этом вслух. Стараемся выжить, пока есть силы.
   С военно-космического завода еще до захвата города наши эвакуировали специалистов и все оборудование. Оккупанты завод перепрофилируют. Теперь он производит пули, пистолеты, автоматы. Прислали главного инженера, который всем станет руководить. Видела его издалека.
   Пишу теперь редко и коротко. Не в силах сосредоточиться из-за простуды.

Зима 2019 и 2020 годов

   Видела обледеневшие трубы, теплотрасса взорвана.
   Силы мои на исходе. Болезнь прогрессирует, я начала кашлять кровью.
   Криста работает фельдшером в маленькой комнатушке, из лекарств у нее только аспирин и отвары трав. Она иногда приносит мне таблетки, чтобы сбить жар.
   Продолжаю ходить на работу.
   Главного инженера переводят. Говорят, повышение. Вранье. Я раскинула карты. Роман у него с нашей девушкой. Серьезные отношения, будет ребенок, и тангарин решил все узаконить. Его - в лагерь, беременную девушку - в кузове в лес.
   На место главного инженера приезжает другой. Хотела раскинуть колоду на него, но сил не остается. Чувствую, завтра мой последний день. Больше не выдержу.
   Не ошиблась. Стою у станка, вижу, как чья-то голова возвышается над сопровождающими - новому главному инженеру показывают его владения. Все поплыло. Ну и черт с ними, пусть убьют. Не могу, не хочу больше. Пропади все пропадом. Оседаю на холодный пол, слышу тихий шик соседок - меня просят подняться, пока никто не заметил. А вот и тангарская речь! Все, конец.
  

Предсказание третье. Только бизнес - и ничего личного

  
   Очнулась я в теплой постели, под одеялом. Рядом с кроватью - масляный обогреватель. Тепло. Впервые за пять месяцев тепло. Попробовала пошевелить рукой - не могу. Слабость дикая.
   На тумбочке чайник стоит, чашка новая. Одноразовые шприцы есть в упаковке.
   Где я вообще? Госпиталь? Но для нас нет госпиталя. Нормально лечат только тангар. Ими занимается их врач. Кристу к больным тангарам на пушечный выстрел не подпускают.
   Легка на помине. Вбежала подруга. Потрогала лоб, недовольно почмокала губами. Мне говорить запретила, прижав палец ко рту и гневно глянув. Распаковала шприц, набрала лекарство и сделала один укол, потом второй.
   - Это гентамицин и тактивин. У тебя пневмония. Я два раза в день прибегаю и делаю тебе уколы. Еще физическое и нервное истощение.
   Я попыталась открыть рот, но Криста фыркнула.
   - Да молчи ты! Я сама все расскажу. Тебя подобрал главный инженер. Выхаживает. Не спрашивай почему - не знаю. Благодаря ему ты жива. Лекарства для тебя берет у них, у тангар. Лечу тебя я. Говорят, он не такая сволочь, как все тангары. Да я и сама это вижу.
   Провалялась ты, мать, в бреду пять дней. Еле вытащили. Пойдешь на поправку, но медленно. На завод больше не надо. Господин Костов оставляет тебя здесь горничной. Кроме тебя есть еще прислуга.
   Я снова попыталась сказать - Криста пальцами сжала мне губы.
   - Господин Костов - это главный инженер. Не то что этот садист генерал, у которого Лада убирается. Я бы эту мразь... - Криста сжала кулаки. - Ладно, тебе нельзя волноваться. Все потом. Поправляйся скорее. А теперь спи.
   И я нырнула в объятия Морфея. Если все это сон, то довольно приятный.
   Проснулась от непонятного шороха. Повернула голову - седой дед принес вазу с фруктами. Я попыталась обратиться к горбящемуся старику, но он так глянул на меня, что я оторопела. Дверь закрылась бесшумно.
   Минуту сползала с кровати. Мандарины, апельсины - невероятное лакомство. Даже мечтать не смела. А ведь когда-то они были так привычны зимой. Мандарины - любимый фрукт Нового года.
   Пальцами разорвала шкурку. Мамочки, какой аромат! Слюна переполнила рот. Оставляя дольки на потом, я вцепилась зубами в оранжевую кожицу - горло пронзила боль, кашель вернулся. Ледяные. Фрукты из холодильника.
   Криста заворчала, когда пришла. Исчезла, я слышала только властный голос врача, которая не стеснялась выражать недовольство матом. Вернулась подруга с ковшом теплой воды, почистила часть фруктов и побросала в ковш, чтобы согрелись. Сказала, что мне холодного никак нельзя. Вообще, категорически. Я указала на мандарин, а потом на Кристу. Долго отказывалась моя подруга, гордячка азиатских кровей, долго хмурила брови и щурила миндалевидные глаза, но в конце концов уступила. Съела мне на радость один мандарин вместе со шкуркой. Два скормила мне. Витамины больной нужнее, говорит. Остальное отложили до следующего ее визита, через полдня.
   После фруктов меня стали подкармливать сухими пайками, очень калорийными. Там сахар, овсяная мука и растительное масло. На вкус - сладковатое печенье. Тысяча калорий в маленькой пластине. Криста сказала, что это идеальная для меня еда. Много энергии и не слишком напряжно для моего "убитого" желудка. Я чувствовала эти калории, чувствовала, как согреваются пальцы рук и ног, радовалась.
   Когда смогла вставать и медленно передвигаться по комнате, поняла, что живу на территории завода. Наш бывший военно-космический завод - гордость района. Тут еще моя мама на оборонку работала, я практику проходила. Все корпусы, цехи и служебные здания простираются на несколько километров, территория огромна. Раньше здесь работали восемь тысяч человек. А досталось все проклятым оккупантам. Чтоб им в аду гореть! Такая ярость захлестнула меня, что впору закричать. Но это хорошо! Ярость, ненависть - это прорыв. Не слабость, не слезы, не безволие - нет. Негатив, который поможет выжить.
   Главный инженер посмотреть на больную не торопился. И я была рада. Мне нужно больше сил, чтобы быть готовой к встрече. Я не настолько наивна, чтобы верить, будто мразь-оккупант расчувствовался и помог выжить просто так. Что-то нужно, очень нужно. И я пока не готова узнать, какую роль предложат.
   Он пришел, когда я сносно могла сидеть в кресле и нашла в себе силы читать на тангарском.
   - Ну здравствуй, Ленормаль.
   - Мы знакомы?
   - Полтора года назад ты отговаривала меня плыть с друзьями на яхте. И была так убедительна... - он беззвучно рассмеялся, обнажив безупречные зубы.
   Говорил он на общем - не на тангарском.
   Я вспомнила его. Теперь вспомнила. Снисходительность в общении, сознание собственной значимости и превосходства. А в судьбе - отгремевшая война, погибшая от изнасилования сестра, что похожа на меня, и смерть шестерых в воде.
   - Неужели вы вняли моему совету и не поплыли? Вы не похожи на человека, который верит бредням гадалки.
   - Да, я материалист до мозга костей. Но если что-то дает результат, я это использую себе во благо. Теперь я верю, как ты выразилась, бредням... Бредням одной конкретной гадалки.
   - И что же вам от меня нужно?
   - Для начала неплохо было сказать спасибо, Ленормаль. Я спас тебя.
   - А я спасла вас. Мы квиты.
   Он снова беззвучно рассмеялся и встал лицом к окну, спрятав руки за спиной.
   - Ты дивная нахалка, Ленормаль. Но мне это нравится.
   Он помолчал с минуту, а потом ударил. Психологически.
   - Я хочу расширить производство. Танки, самолеты. Мне пригодится гадалка с дипломом экономиста. С кем договариваться, с кем не стоит, где ждет финансовая прибыль, где подстерегает провал. Думаю, ты справишься.
   - Вы решили делать деньги на войне? Я верно поняла? - с трудом скрывая отвращение, спросила я.
   - Конечно. Я деловой человек. И мало где можно заработать лучше, чем на войне. Даровая рабочая сила, полторы-две смены без отпусков и больничных. И никаких налогов. Райские условия бизнеса, если уметь налаживать связи и договариваться.
   Он не испытывал угрызений совести - он гордился собой. Моральный урод. Ненавижу таких!
   - Я не стану помогать!
   Он подхватил меня под локоть и заставил подняться с кресла. Книга перевернулась в воздухе и упала страницами на пол. Костов подвел меня к окну.
   - Не торопись, Ленормаль. Не торопись. Что ты видишь? - он до боли сжал мою руку.
   - Завод, - прошипела я.
   - А знаешь, сколько там людей работает? Не знаешь. А будет еще больше, если расширить производство. Кто работает, тот ест. Ох, прости, тот живет. Сколько твоих друзей, знакомых, их близких и их семей не получат пулю в лоб? Сколько твоих соотечественников выживет? Тысяча? Две? Думаю, больше.
   - Они будут делать танки и самолеты для вас. Техника будет бомбить таких же, как мы. Сколько погибнет на полях под гусеницами танков, сколько умрет от сброшенных с самолетов бомб? Тысяча? Две? Думаю, больше.
   - Знаешь, говорят, что главный недостаток женщины - ум. Не согласен. Люблю умных женщин. Подумай тогда о себе. Никто, кроме меня, не будет с тобой вот так возиться, не станет лечить, кормить, доставать фрукты. Со мной ты выживешь, будешь сыта, одета, обута, станешь жить в тепле и чистоте. А без меня... Без меня ты погибнешь. Три-четыре месяца максимум. Новая пневмония - и все.
   - Ну и пусть.
   - Не делай поспешных выводов, Ленормаль. Я дам тебе время подумать. И поверь, ты примешь верное решение. Гибель абстрактных людей не так страшна, как смерть своя и своих близких, людей, с которыми знакома всю жизнь. Своя рубаха ближе к телу. Этот принцип всегда работает.
   - Я даже не знаю, как вас назвать...
   - Человеком, у которого достаточно ума, чтобы видеть выгоду, и недостаточно моральных принципов, чтобы ее упустить. По-моему, очень точное определение.
  
   Я плелась на осмотр к Кристе. Именно плелась, нога за ногу. Мой первый выход на улицу после болезни. Я остро чувствовала холод, пронзающий легкие, но наравне с ним - беду и смерть. Это не передать словами, но гнетущая атмосфера пропитала все вокруг, вплоть до голых деревьев, до посеревшего снега, счищенного с дороги на обочину.
   Вышла с территории завода через опустевшую проходную к домам. Жуткое зрелище. Там хозяйничали и жили оккупанты, нам не осталась места в нашей стране, нашем городе, нашем районе.
   Не могу больше, нет сил. Присела на ограду, чтобы перевести дух. Ко мне по-хозяйски, вразвалочку, посмеиваясь, направились двое тангар с автоматами. Сердце ухнуло, и в груди похолодело. Страшно.
   - Почему не работаешь? Сейчас мы тебя отведем... - дальше я все равно не поняла, у меня с тангарским плохо.
   Вынула из-за пазухи бумагу. Костов что-то написал на тангарском и поставил личную печать, с чем и выпустил к врачу. Протягиваю.
   Прочитали. Что-то сказали между собой, заржали, но бумагу вернули и меня не тронули. Даже издеваться не стали. Повезло.
   До здания поликлиники оставалось всего ничего, когда я увидела грузовик с открытым кузовом, который увозил... ДЕТЕЙ! Конечно же! Ведь они не могут работать, как взрослые, они сдали всю кровь, какую могли, они не нужны треклятым оккупантам. Тангары избавляются от детей. От наших детей!
   Женщины бежали за набирающим скорость грузовиком, поскальзывались, но поднимались и снова бежали, кричали и рыдали. За ними неслись несколько тангар, били женщин ружьями, валя тех в снег и на лед. Видно, матери покинули рабочие места, увидев грузовик с нашими ангелочками. И каждая мать сейчас бежит, кричит и надеется, что ее сына или дочки нет в кузове, что кровинка не отзовется звонким голоском.
   Так и не дошла до Кристы. Побежала назад.
   - Я... я... - рухнула прямо на пороге кабинета Костова.
   Он поднял меня за рукава и подвел к креслу, посадил.
   - Что случилось? - cпросил он строго.
   - Я буду... на вас работать... Спасите детей! - после бега я задыхалась от бессилия и страха, от болезни и слабости. - Если наши дети... будут живы... я стану вам... помогать.
   Так я сделала свой выбор. Теперь мои карты, интуиция и знания в астрологии были в полном распоряжении главного инженера. Теперь он сможет наладить производство танков и ракет на заводе в самые короткие сроки и на самых выгодных условиях.
  
   Шли дни, я крепла, и пора было приниматься за работу служанки, ради которой меня якобы и взяли. Раньше нелюбовь старика и его жены, к слову, первоклассной поварихи, меня удивляла, но не заботила. А сейчас это могло стать проблемой. Разговаривать со мной не желали, объяснять где что лежит - тоже. Пришлось выкручиваться самой. Я немало времени потратила на поиск чистящих средств, разных губок, тряпок, маленького пылесоса и швабры. И даже, о счастье, добыла пушистую метелку для сбора пыли, что значительно упростило жизнь. Приметила стремянку в темном углу - точно пригодится.
   Старалась не думать, откуда в заводском здании могли появиться мощная стиральная машина-автомат, довольно новый пылесос, плита, микроволновка и куча кухонной утвари. Понятно, что в жилых домах за проходной и забором все это было. Когда-то было. И понятно, что забрали технику у кого-то из моих соседей, знакомых или незнакомых соотечественников.
   Убрать два длиннющих этажа после воспаления легких - тот еще квест. А грязи скопилось предостаточно: вон, пыль на линолеуме аж в комья собирается. Начала с простого: подоконники, шкафы, стулья, кресла - словом, со всего, где серела пыль. А сама думала, чем успела насолить немолодой чете.
   Апельсины, мандарины? В доме главного инженера понятия голод не существовало вовсе. Если баба Веля - так звали повариху - варила супы и пекла хлеб, ел не только Костов, но и я, и они. Тем более баба Веля заведовала продуктами, так что тут я проблемы не усмотрела. В доме не маялись от страха перед хозяином. Никто не пристрелит и даже не оскорбит, если ужин сготовится на полчаса позже, а старая ванна не отмоется добела. Здесь смерть казалось немыслимой, хотя там, за проходной, я насмотрелась всякого. Может, повариха боялась, что супруга отошлют на завод, когда я смогу трудиться в полную силу? Но и эта теория разбилась вдребезги. Старик занимался не только сантехникой и любыми поломками в доме, которыми, к слову, мог заниматься и сам инженер (просто некогда ему, часто пропадал на заводе до ночи), дед Евсей, как я заметила, вовсю помогал жене на кухне и делал самую черную работу вроде чистки унитазов, а в мои обязанности не входило ни то, ни другое.
   Глаза мне открыла Криста, когда я пришла на осмотр.
   - Повариха твоя очень любит посплетничать и с упоением собирает слухи. Возможно, ты в курсе, что открыли клуб для досуга офицерского состава.
   - Нет, не в курсе. И... - я запнулась, - какого такого досуга?
   - Ты все правильно поняла, по глазам вижу. Того самого.
   Во мне поднялась волна черной ненависти и лютой злобы. Наших девчонок вынуждают спать с этими ублюдками. Да, каждый выживает, как может, но жить с таким отвращением к себе и к...
   Криста прервала мои мысли.
   - Так вот, Костов в клубе почти не появляется, а если и появляется, никем не интересуется. Считают, что брезгует.
   Сестра! Конечно же, сестра! Он не станет принуждать женщину, для него это табу.
   - И? - поторопила я.
   - И твоя повариха считает...
   - Она не моя.
   - Неважно. Считает, что Костов приглядел для роли постельной грелки тебя, моя милая.
   - Бред.
   - Ну бред не бред, а я бы на твоем месте поопасалась...
   - Ах вот ты какого обо мне мнения? - рассвирепела я.
   - Рита, я не осуждаю...
   - Да иди ты... Идите вы все!
   Сложить два и два так легко, но больно. Девушки нашего района ходят на осмотры к кому? Конечно, к Кристе. И от них она знает, кто, как, когда и с кем. А Криста общается с бабой Велей. И догадки возникли не в голове бабушки-поварихи или не только в ее голове. Догадки, зачем главный инженер подобрал и выходил помирающую работницу, строят все, кого я знаю и уважаю. Уважала.
  
   Я была так зла, что пылесосила три часа кряду. Добралась до кабинета главного инженера и только тут ощутила, что пот льет градом и ноги не держат. Пора передохнуть. Забралась в кресло и замерла. А мысли все крутились и крутились, не давая покоя и отдыха, сверля мозг; разговор с Кристой всплывал в памяти снова и снова, причиняя боль и усиливая глухое раздражение.
   Дверь бесшумно открылась - вошел Костов. Не ждала его так рано. Подскочила, извинилась, что расселась в кабинете, и ринулась заканчивать уборку паласа.
   Он молча подошел ко мне, стоял, смотрел, как я работаю. Наконец наступил ногой на кнопку - и пылесос затих. Мужчина по-хозяйски взял меня за подбородок и заглянул прямо в глаза.
   - Ты мне не нравишься. Бледная.
   - Ну уж!.. - начала было возмущаться, но прикусила язык.
   - Что-то случилось... - задумчиво протянул он, выпуская подбородок.
   - Просто устала, ничего страшного, - пробубнила я под нос и потянулась носком к кнопке пылесоса.
   - Говорят, я спас тебя, чтобы трахать. Слышала уже?
   Я замерла, сжав ручку пылесоса до побеления пальцев.
   - Слышала, - вслух подтвердил он свои подозрения.
   Постоял, засунув руки в карманы.
   - Можно я закончу уборку? Или лучше уйти?
   - Как хочешь. Сейчас тебя начинают ненавидеть свои. Это крайне неприятно, но почти неопасно. Не опровергай слух. Взвесь все, подумай.
   - О чем?
   - Ты симпатичная, даже красивая, хоть и исхудала. Среди тангар найдется немало желающих поразвлечься с тобой.
   - Не дождутся!
   - Ленормаль, они даже спрашивать не станут. Лучше не опровергай нашу связь. Тангары будут думать, что у тебя есть покровитель, и ты сможешь жить спокойно. Никто не приставит к виску пистолет и не потащит в темный переулок.
   - А вам какая выгода?
   - На мужчину, у которого нет любовницы, косо смотрят, знаешь ли.
   - Я предчувствую язвительные крики за спиной: "Тангарская шлюха! Дешевая подстилка!"
   - Но это лучше, чем ходить с побоями или истекать кровью после изнасилования. Я ни одной женщине такого не пожелаю.
   - Вы что-то хотите взамен?
   - Нет. Просто мне не поможет мертвая или больная ведьма. Надеюсь, тебе хватило ума не рассказывать о нашем давнем знакомстве.
   Я оскорбленно поджала губы.
   - Обижаете. У меня на приеме - все равно что на приеме у психолога. Клиент и его тайны - святое.
   - Умница. Продолжай работать.
   Он приоткрыл дверь, чтобы уйти, но обернулся на пороге:
   - Да, чуть не забыл! Привезли вещи, внизу тюки лежат. Выбери все, что тебе нужно для уборки, сна, улицы. И не кривись так. У тебя все на лице написано. Не у знакомых твоих отбирали. Вещи новые. Закончишь уборку - приходи.
   Я кивнула.
   А все-таки... что если рассказать правду? Не всяким бабам Велям: такие мне, понятно дело, не поверят. Рассказать Кристе, что, так мол и так, Костов приходил ко мне до войны, погадала, произвела впечатление. Он меня узнал, выходил, теперь помогаю ему... Я опустила голову. Помогаю. Предательница, выходит. Да и сам Костов не желает, чтобы знали о нашем знакомстве - только что сказал. Куда ни кинь - всюду клин.
   Я выключила пылесос и выглянула из окна. Около одного из зданий играла в снежки ребятня. Словно и нет войны. Улыбнулась. Ждут родителей со смены. Главный инженер держит слово. Выторговывает жизни детей у генерала, рассказывая, будто ему нужны на производстве детские руки и на территории порядок навести не мешает. Теперь детей не трогают. Они ходят на завод вместе с родителями. Моют машины, убирают снег, скалывают лед и посыпают реагентами асфальт, чтобы взрослые не поскальзывались и не ломали ноги. Кто работает, тот живет, как сказал Костов.
   Рассказать, что я спасла жизни детей? Никто не поверит. "Шлюха! А как много на себя берет! Нашими детьми прикрывается. Как твой язык поганый повернулся...". Да меня разве что камнями не забросают. Пожалуй, выбора нет. В правду не поверят, только разъярятся.
  

Предсказание четвертое. Генерал и подруга

  
   - Да, эта сделка принесет вам немало денег, но и проблемы тоже.
   - Проблемы? - уточнил сидящий напротив Костов, когда я делала очередной расклад на бизнес.
   - Да, проблемы. Во-первых, вы что-то хотите скрыть от партнера, использовать его. Во-вторых, он вас и так ненавидит. Сделка не улучшит ваших отношений, но прибыль принесет. Я все сказала, дальше решать вам.
   Костов, конечно, выбрал прибыль и наплевал на проблемы. А партнером оказался тот самый генерал, что насиловал мою подругу Ладу.
   Мне было велено сидеть в своей комнате и носа не высовывать, пока генерал в гостях. Но я ослушалась и прокралась по коридору до самых дверей кабинета.
   Беспринципный бизнесмен и ненавистный мне садист выпивали - приятный звон стекла поведал. Они превозносили достижения Тангарии, пили за победу, презрительно отзывались "об этих безруких аданцах". В груди моей поднималась черная злоба, но умом я понимала, что инженер просто готовит почву для предложения. И генерал много позже этой сделке не обрадуется - пока не знаю почему - и Костову придется несладко. Разве плохо? Я растянула губы в злобной ухмылке.
   - Много твоих солдат от пневмонии загибается? - тон инженера изменился, я под одной лишь его интонации поняла, что началась шахматная партия, сделан первый ход.
   - Коек в госпитале не хватает, - посетовал генерал и отпил из стакана. - Отопление нужно. Кхм, а ты бы мог помочь, черт тебя дери! Нет, даже должен. Обязан!
   Генерал клюнул. И сам просил Костова.
   Дальше я не все понимала, потому что говорили они на тангарском. Вечерами подучивала язык в библиотеке, но мне было далеко до совершенства.
   В общих чертах, говорили они вот о чем.
   Костов сделал отапливаемыми заводские здания. А вот по ту сторону забора, в жилых помещениях, тангары замерзали, болели и иногда даже умирали. Генерал надеялся, что Костов поможет, иначе инженеру несдобровать.
   Так вот за что генерал не выносит моего хозяина! Костов не тангарин - об этом я, кстати, знала - и ни капли крови за страну не пролил, он просто иммигрировал в Тангарию сразу после войны в своем отечестве. Его ценили за хватку, за знания, но не считали верным идеям Тангарии. Вру, генерал не считал, про остальных не скажу.
   - Скотина, ты не оставил мне выбора! - рассмеялся главный инженер. - Будет тебе проект. А ты предоставь рабочих для...
   Снова не понимала.
   Вроде Костов требовал от генерала, чтобы в Тангарию ушла официальная бумага с обоснованием, что, так мол и так, нужно отопление, и, как и на любое дело, нужны деньги. Выделяйте.
   И вот тут генерал смекнул, что на этом можно нажиться.
   - Пятьдесят на пятьдесят, - заявил садист.
   - Э-э-э, нет! Я буду проектировать, строить, восстанавливать, где можно, а ты половину требуешь?
   Костов даже выматерился для убедительности.
   Нет, генерал не был глуп или лишен практичности, просто слишком пьян и доволен мыслью о деньгах. Я хочу отдать должное бульдожьей хватке главного инженера. Он пообещал генералу пятнадцать процентов. Пятнадцать! А себе заберет кусок в восемьдесят пять. Силен!
   Я проскочила в свою комнату. Как обсуждают детали, мне было не совсем понятно да и не слишком интересно. Но черный осадок от того, что скоро тангары заживут в тепле, остался и разъедал мысли и чувства.
   Раскину-ка я карты. Может, озарение придет.
   И оно пришло. Такое, что я пожалела о своем любопытстве.
  
   Лада безуспешно пыталась отмыть старую стену из плитки. Все равно оставался какой-то непонятный налет и желтые следы табака. Жесткая губка царапала кожу, чистящее средство разъедало ранки, отчего пальцы покраснели и опухли, но Лада не сдавалась. Ей во что бы то ни стало нужно, чтобы чистота была идеальной, иначе... Ее лицо свела судорога боли, и на глазах выступили слезы.
   Лучше б ее убили! Лучше бы ее убили тогда, за пощечину учетчику, который распустил руки. Отвезли в грузовике в лес и расстреляли, чем знакомство с этим монстром, с этим генералом Шмитцем.
   Он изнасиловал ее и вышвырнул за порог. Лада мечтала умереть, она замерзала под проливным дождем, когда приблизился один из тангарских офицеров. Что-то говорил, но девушка не разбирала слов, не испугалась приказного тона - ей стало все равно. Генерал выглянул из окна, увидел сцену и разъярился. Голос насильника звучал, как удар хлыста: резко, громко и отрывисто. Офицеру пришлось ретироваться, а генерал втащил Ладу обратно в бывшее здание клуба "Бригантина", в свои нынешние апартаменты.
   Лишь спустя несколько дней Лада сообразила, что тангарский офицер, увидев ее в разорванной рубашке, решил, что девушка вышла на панель от голода, хотел воспользоваться, но генерал вроде как взревновал и отогнал наглеца, прежде чем тот перешел от разговора к действиям.
   C тех пор Лада работала у Шмитца служанкой. И за малейшую, даже за надуманную провинность ее...
   Девушка болезненно вздрогнула, услышав, как громко хлопнула входная дверь. Под ложечкой засосало от уверенных шагов. Это Гейдрих Шмитц, мерзейший стук генеральских сапог она ни с чем и никогда уже не спутает.
   - Добрый вечер, господин генерал, - пискнула Лада на тангарском.
   Шмитц не удостоил служанку ответным приветствием.
   - Чем занимаешься?
   - Чешу кафель.
   - Не чешу, а чищу, - поправил Шмитц, подходя вплотную.
   - Простите, господин генерал. Чыщу кафель.
   - Какие ж бабы дуры, - брезгливо произнес он и провел светлой кремовой перчаткой по старому кафелю.
   - Прос... простите, гос-подин ге-генерал, - стала запинаться девушка. - Стена так... такая старая, что...
   - Придется менять, - перебил он.
   Лада облегченно выдохнула, решив, что ее вины не усмотрели, что все нормально.
   - Раздевайся! - разрушил иллюзию девушки генерал.
   - Что?
   Шмитц снял перчатку, замахнулся, чтобы ударить по лицу. Лада инстинктивно зажмурилась, втянула голову в плечи. Военный не нанес удара, но дернул служанку за пояс темно-синего рабочего халата. Туго затянутый узел никак не поддавался, и на лице мужчины раздражение сменилось гневом, переходящим в бешенство. Он дергал за пояс, все туже затягивая его.
   Лада поняла по лицу хозяина, что еще чуть-чуть - и ее начнут избивать. Она услужливо помогла развязать грубую полоску ткани на талии.
   Гнев генерала утих. Он молча указал на пуговицы халата - и Лада покорно стала расстегивать одну за другой припухшими от чистящего средства пальцами. Одежда упала к ее ногам. Глаза Шмитца заблестели похотью при взгляде на девичью грудь. Мужчина грубо смял женственную округлость, дернул за сосок. Ладе пришлось сдержать крик отвращения, боли и страха. Генерал не любил, когда она смела выражать недовольство и проявлять эмоции.
   - Снимай, - указал он на трусы.
   Девушка повиновалась, оставшись нагишом перед оккупантом.
   Он грубо просунул ребро ладони между женских ног, запустил два пальца в лоно, убрал руку и провел себе под носом, втягивая запах. Его губы кривились от смеси отвращения и похоти.
   Шмитц, развернув, толкнул девушку к стене, расстегнул брюки и рывком вошел в женскую плоть, ударил по упругим ягодицам.
   Он двигался жестко, ритмично, безжалостно, но Лада молчала. Она привыкла сдерживаться. Так привыкла, что не давала ни малейшего повода проявить еще большую жестокость. И Шмитцу пришла в голову идея.
   - Говори: "Я люблю ваш член, господин генерал".
   Лада не отозвалась.
   - Говори!
   Он был уверен, что девушка не станет, скорее язык проглотит, но...
   - Я... я люблю ваш член, господин генерал, - прошептала Лада.
   - Громче!
   И на это не последовало возражений.
   - А теперь кричи это!
   Жертва подчинилась. Стены из кафеля усиливали крик, разнося его по всему этажу.
   В углу одной из комнат сжался восемнадцатилетний пацан. До боли вдавил ногти в ладони, понимая, что он бессилен помочь девушке, в которую влюбился в этом самом доме.
  
   Лада лежала в своей комнатушке, бессмысленным взглядом уставившись в потолок.
   Карин постоял перед дверью. Вытер слезы: не хотел, чтобы она видела, как он плакал. Тихонько постучал и зашел. Лада даже не шелохнулась.
   Парень был слугой генерала. Выполнял тяжелую работу: перетаскивал, собирал и разбирал мебель, ставил новую ванну, унитазы. Он обожал Ладу с тем благоговением и страстью, на какую способен лишь парень-романтик, повстречавший писаную красавицу.
   - Лада, я убью его. Клянусь, я убью эту мразь! - яростным шепотом пригрозил Карин.
   Девушка сдвинула зрачки на светловолосого долговязого парнишку. Хотела поверить. Даже поверила на долю секунды и ощутила радость. Но он не сделает, он просто злится, ревнует. Думает только о своей боли. А ее боль никого и не интересует.
   - Карин, уйди. Я хочу побыть одна... - бесцветным голосом отозвалась Лада.
   - Но...
   - Иди. Оставь меня.
   Парень ударил кулаком в стену и вышел.
  
   - Куда собралась? - раздраженно спросил Костов, и в прихожей зажегся свет.
   - Туда, - указала я на дверь.
   - Ночью? - его рука схватила меня за капюшон пуховика.
   - Ну да.
   - В комендантский час?
   - Ну да.
   - На патрули хочешь нарваться?
   - А что делать?
   - Не сходить с ума! - заорал главный инженер. - Что ты там забыла?! Ночью! В комендантский час! Среди тангарских патрулей! Ты сама-то себя слышишь? Или жить надоело?
   Я рванула молнию на вороте - и капюшон остался в руке Костова. Приблизилась к хозяину вплотную.
   - Моя подруга в беде.
   - С чего такая уверенность, мамзель?
   - Карты и видение.
   - Ах да, карты и видение - это всегда аргумент. Не та ли подруга, что у генерала живет?
   - Она самая. А вы откуда знаете?
   - Откуда надо, - выдохнул он. - Не будь идиоткой. Подруге ты не поможешь, а сама погибнешь.
   - И то правда, - забормотала я. - Пойду утром, после комендантского часа.
   - Боже! - Костов схватился рукой за лицо. - Думал, ты умная. Вот где таких идиоток делают, скажи, а?
   Меня как током прошибло. Я гадала на картах Ладе, было видение. Все уже случилось, да. Но я, не до конца выйдя из транса, оделась и рванула к двери. Не спасти от садиста, нет, но хоть поддержать, хоть подобрать нужные слова. Да неужели! Если случится чудо, и меня не остановит и не убьет ни один патруль, если я доберусь до "Бригантины", генерал меня пощадит? Он же ненормальный. Или недочеловек. Помощь понадобится уже мне.
   - Дошло наконец?
   Кивнула, и на глаза навернулись слезы.
   - Раздевайся и быстро наверх!
   Я сняла пуховик, сапоги, надела тапочки и пошла на второй этаж в свою комнату. Хозяин пристально следил за мной и проводил до самой двери.
   - Ключ от комнаты давай, - приказал он.
   - Зачем?
   - Не испытывай мое терпение!
   Вложила в его ладонь ключ.
   Костов втолкнул меня в комнату и запер дверь снаружи, чтобы я не передумала и не сбежала.
   - Откройте, - хмуро процедила я, стукнув кулаком.
   Но его шаги уже удалялись по коридору.
  
   - М-м-м, свежо! Хвалю, - Костов застал меня в кабинете, когда я скатывала палас. - Влажная уборка ковров? А с этим ты что делаешь?
   Я успела перетаскать на мороз все коврики и половички, выбить плеткой и окунуть в пушистый снег. Сейчас влажной свежестью зимы наполнились коридоры и комнаты. Остался лишь этот огромный палас. О чем и сказала главному инженеру.
   - Разве у вас в Хесалии так не делают? - напомнила я Костову про его родину. - В ваших краях вроде выпадает снег, хоть и ненадолго.
   Хесалиец помрачнел и не ответил на вопрос.
   - Ты сама не дотащишь, - ткнув носком сапога свернутый ковер, глухо заявил иностранец. - Я помогу, - он снова накинул пальто и утеплил шею только что снятым шарфом.
   - Вы? Поможете?
   Баба Веля аж за сердце схватилась, когда мы с хозяином тащили ковер мимо кухни, а дед Евсей уронил отвертку. Ну и лица у них были!
   Развешивали ковер молча. А когда по очереди выбивали, я так увлеклась, что вскрикивала от удовольствия и чихала от пыли. Костов посматривал на меня с недоверием и не скрывал удивления.
   Когда кинули палас в снег, я уселась сверху, чтобы перевести дух, и расстегнула пуховик.
   Хесалиец, приподняв бровь, смотрел на мою возню с высоты своего исполинского роста.
   - Чем объяснить такое усердие?
   Я рассмеялась от души. Настолько не вязалась сейчас его угрюмая сосредоточенность с моим отличным настроением. Смотрела, как на смоль аккуратно стриженных волос падают снежинки, заметила серебро несчастий в баках, что спускались до мочек ушей, и на висках. Нет, седина еще не от возраста, а от той войны в Хесалии, которую он прошел рядовым, сержантом, а потом старшиной. На сколько Костов меня старше? Лет на десять? Значит, в то время ему было примерно столько, сколько мне сейчас.
   - А ничем! Хотя нет, вру. Я просто благодарна вам за вчерашнюю ночь, - искренне заявила я и улыбнулась.
   - Как ты вообще до такого додумалась?! - не выдержал он.
   Понятно, гнев за день не больно и утих.
   - Я не додумывалась.
   Попыталась объяснить, что после гадания и видений могу не до конца выйти из транса и делать вот такие странные и даже рискованные вещи.
   - Я не контролирую это. Правда.
   - Мне запирать тебя каждую ночь?
   - Ну вообще, это редкость, - попыталась возразить я, но по выражению лица поняла, что Костов полон решимости контролировать мои ночные перемещения связкой ключей. - А вопрос можно? - рискнула я сменить тему.
   - Валяй.
   - Расскажите, как сбылось мое предсказание.
   И к моему удивлению, он снизошел до рассказа. Костов не поплыл с приятелями на яхте, но все равно, когда погибли они, чуть не погиб сам. В воде. Он впервые в жизни уснул в собственной ванне и стал захлебываться.
   Подобного в моей практике не было. Чтобы смерть с таким упорством шла за человеком в определенный день. И ведь угроза от одного - от воды. Я даже рот приоткрыла от изумления, но, почувствовав снежинку на языке, сомкнула губы.
   - Откровенность за откровенность, Ленормаль. Признайся, приходилось врать, когда предсказывала?
   Какой интересный вопрос. Пытается прощупать, совру ли я когда-нибудь ему? Или это просто любопытство? Глянула на лицо. Улыбка все та же, высокомерная, белозубая, немного хищная.
   - Последние месяцы - постоянно, - ошарашила я и зарделась, заметив едва мелькнувшее недоумение в глазах Костова. - Настолько постоянно, что сейчас мне, кроме вас, ну и подруг еще, никто не поверит. Я "шарлатанка". Так что поздравляю вас с полезным "приобретением", - я рассмеялась от души, но быстро осеклась.
   Вот дура! Зачем столько выболтала? Вдруг он сможет использовать это против меня? Хесалиец непрост.
   И фигурально выражаясь, он вцепился в меня бульдожьей хваткой. Не отстал, пока не выпытал почти все. Про учетчика, которому я пообещала, что невеста дождется, понятное дело, вспоминать не стала. Но о случаях, когда женщины с печатью смерти на лице подходили ко мне в бараке и просили погадать... Они надеялись, что выживут, и я поддерживала надежду. И они понимали, что умирают, и я понимала. Но мы словно играли в игру, страшную, опасную, но успокаивающую. Им казалось, если я нагадаю, что смерть не заберет, она отступит. Сейчас почти не осталось тех, кто знал меня как аданскую ведьму - все лежат в могилах. Главный инженер может быть спокоен. О том, ради чего ему понадобилась девица с завода, никто не узнает. Кольнула обида. Криста! Вот Криста могла сообразить, но не захотела. Предпочла распускать сплетни о постельной грелке. Противно!
   - Люди с печатью смерти никогда не выживают? - вывел меня из грустных раздумий Костов.
   - В войну - нет, - глухо отозвалась я. - А в мирное время встречала двух человек. Выкарабкались, хотя были ближе к смерти, чем к жизни.
   - Серьезно? - Костов снисходительно улыбался, но я инстинктивно почувствовала, как он ждет ответа, как его завораживает и гипнотизирует тайна.
   - Да, серьезно. Но вы же не просто так спросили. Вы хотите знать про себя.
   Он на долю секунды сжал губы.
   Угадала.
   - Не тревожьтесь ни о чем. Я не видела печати смерти в день нашего знакомства. Теперь хотя бы понимаю почему. Нет ее на вашем лице и сейчас.
   Я поднялась, застегнула пуховик, мы скатали ковер - и я упала в снег. Вдруг, ни с того ни с сего.
   - Поднимайся, Ленормаль.
   - Не могу.
   - Что за шутки?
   - Какие уж тут шутки? - испуг в моем голосе заставил Костова насторожиться.
   Он потрогал лоб.
   - Жара нет.
   А после глянул на мои руки, они тряслись, как у алкоголика по утрам. Испугалась, что главный инженер примет меня за наркоманку или пьяницу.
   - Выходные когда последний раз были?
   - У меня? - все давно забыли это слово, работали на износ, лишь бы выжить. Забыла про них и я.
   - Понятно. Перетрудилась. Твою подругу вызову.
   - Не надо!
   - Что?
   - Не надо подругу, - съежилась я.
   - Сейчас разберемся, надо или не надо, - Костов заметил двух мужчин с завода, свистнул и махнул рукой, подзывая их и указывая на палас. Они побросали самокрутки и поспешили к нам. Главный инженер объяснил им, куда нести ковер. А сам закинул мою руку себе на плечи и неторопливо шел со мной рядом, пока я едва переставляла ноги и то и дело норовила снова рухнуть в снег.
   Он дотащил меня до комнаты, помог снять верхнюю одежду и уложил в кровать. Я закуталась в одеяло по самый нос, чувствуя, как начинаю отогреваться.
   - Ты фельдшерице, небось, не раз жизнь спасала? - снисходительно спросил Костов, устраиваясь в кресле.
   - Как вы догадались?
   - Она тебя с того света вытянула. Но ты все равно ее не прощаешь.
   - И?
   - И ты не похожа на черствую или неблагодарную. Значит, все еще подруга тебе должна, а не наоборот.
   Я вздохнула. Слишком много он понимает в отношениях незнакомых людей.
   Не стану звать Кристу. Сама справлюсь. У меня тоже в семье врачи были. Градусник показал тридцать пять ровно. Ну ясно.
   Главный инженер велел отдыхать минимум два дня, а там решит. Сказал, что у меня теперь всегда будет два выходных в неделю.
   - И что я в них делать стану? На кровати валяться?
   - Ну, ты напрягись, Ленормаль. Надо себя пересиливать, - хохотнул хесалиец. - Кстати, можешь подтянуть экономику предприятия на тангарском, и бухучет. В библиотеке есть.
   - У меня все равно нет опыта работы экономистом. Не подойду я вам, невыгодна.
   Он пропустил мое возражение мимо ушей.
   - Как тебя звать хоть, невыгодная гадалка?
   - Маргарита.
   - Марго-руита, - словно пробуя имя на язык, попытался повторить главный инженер. Акцент был, но приятный.
   - Маргарэте по-тангарски.
   - Марга?
   - Пусть будет Марга, - согласилась я, хотя звучало грубовато.
   С другой стороны, на языке древних Марга означает "путь". Что ж, путёвой тоже быть неплохо.
   - А вы? Как ваше имя?
   - Грегур, Грег.
   Видимо, Грегу Костову надоело мое общество. Он безо всяких церемоний и прощаний поднялся с кресла и пошел к двери.
   - Не надо быть такой искренней, Марга. Мне не стоит доверять, никогда не стоит.
  

Весна 2020 года

Предсказание пятое. Беременность

  
   - Какая же мразь, какая же он мразь, - бормотала Криста, осматривая в гинекологическом кресле Ладу.
   - Что, совсем плохо? - заерзала пациентка.
   - Да мало хорошего. Так мало, что вообще ничего. Рубцы от разрывов и моих швов. Шейка матки выворочена так, словно тебе аборт делали или ты уже рожала. Но самая поганое...
   - Криста!
   - Беременна ты, милая моя.
   - Что?! - Лада подскочила и побелела.
   - Слезай с кресла! - прикрикнула Криста, чтобы подруга взяла себя в руки и не вздумала закатывать истерик.
   Лада оделась и упала в обморок.
   - Сколько уже?
   Это было первое, что спросила несчастная служанка генерала, лежа на кушетке и пытаясь увернуться от ватки с нашатырем.
   - Недель пять дам.
   - Криста, миленькая, что же теперь делать? - красавица обхватила руки целительницы.
   - Аборт, конечно! Не собираешься же ты...
   - Не собираюсь.
   - Ну вот и правильно.
   Увидев муку на лице подруги, Криста тут же добавила:
   - И не вздумай себя корить. Не смей. Запрещаю!
   - А как... Как все будет? Я читала про медикаментозные аборты.
   Криста тяжело вздохнула. Читала она. Так это когда было? До войны. Да и срок... Хотя при чем тут срок, если таблеток для медикаментозного аборта все равно днем с огнем не сыскать. Даже анестезии нет. И трав - ни собрать, ни заговорить. Все травы летом и в сентябре. Дар ее целительский бесполезен в холода. Криста с отчаянием швырнула ватку с нашатырем в мусорное ведро. Хотя есть способ вызвать выкидыш. Бабка Кристы так восемь раз скинула: дед не разрешал предохраняться.
  
   Утром Шмитца разбудили утробные звуки и откашливание в туалете прислуги. Он полежал прислушиваясь, убедился, что ему не приснилось, и пошел выяснять, в чем дело.
   Лада откинула волосы, встала с кафельного пола и спустила воду. Включила кран и стала полоскать рот. Увидев в зеркале Шмитца, выплюнула воду и отшатнулась.
   Генерал приблизился, намереваясь преподать служанке урок за прерванный сон, но Лада нервно схватилась за живот, отступая к дальней стене.
   - Пожалуйста, господин генерал, не надо. Умоляю.
   - Ты беременна?
   Лада замерла и молчала.
   Шмитц ходил вокруг нее неторопливо, словно хищник; равнодушно заглядывал в глаза, проводил пальцем по тонкой шее.
   - Молчишь. Боишься. Не знаешь, какой ответ будет правильным и менее опасным.
   Девушка тяжело сглотнула и зажмурилась, все еще держась за живот.
   - Ты беременна, - уверился Шмитц.
   И вышел, ничего не сказав и не сделав. Не избил, не изнасиловал - просто ушел.
  
   Я освежала познания в экономике, когда рядом с библиотекой послышались мужские голоса.
   Костова я узнала сразу. А второй... второй не дед Евсей. Это... это генерал!
   Подскочила, как ошпаренная, схватила учебник, листы и ручку и скрылась за стеллажами. Выдохнула, когда два самых влиятельных оккупанта вошли в помещение.
   - Костов, скотина! Ты не согласовал со мной утепление бараков! Я хочу, чтобы аданские отбросы дохли от холода, а ты им отопление проводишь?!
   Главный инженер попытался урезонить взбешенного Шмитца. Сказал, что ему накладно обучать новых работников, эти уже знают свое дело, работают быстро и приносят отличную прибыль. А неумелое "свежее мясо" ему ни к чему.
   - Да ты хоть понимаешь, что их сыновья, братья, сестры, мужья, жены, отцы нас убивали! Морозили в окопах, давили танками, расстреливали! Хотя куда тебе, штатской крысе...
   Звук удара.
   Я глянула в щелку. Костов схватил генерала за горло и швырнул в стену.
   - Не тебе, мразь, объяснять мне, что такое война! Я свое уже отвоевал. Но если ты станешь вмешиваться в мой бизнес, долго не проживешь. Найдутся желающие пристрелить тебя в темной подворотне, как собаку!
   Генерал попытался оттолкнуть Костова, и завязалась драка. Господи, я думала они поубивают другу друга. С точки зрения биологии сейчас два крутых самца выясняли, кто из них самцовее, а два мужика бились за то, чьи амбиции и интересы важнее. Не понять, как удары кулаков не ломают челюсти, носы. Ни один даже зуба не сплюнул. Стало казаться, будто они не так уж всерьез бьются, будто каждый спускает пар.
   Выдохлись. Ничья.
   Не думала, что стану так переживать за Костова.
   Хесалиец помог подняться тангарину.
   - Силен, черт! - Костов полушутливо двинул Шмитца по челюсти.
   - Пошли выпьем где-нить, - отдышавшись, предложил генерал.
   - Так и знал, что у тебя какая-то херня приключилась.
   - Есть такое, - признал Шмитц. - Служанка залетела. Сам-то еще не обрюхатил девку свою?
   Хесалиец пропустил последнюю фразу мимо ушей, но пообещал:
   - Я угощаю. Идем.
   Спасибо моему усердию. Учебники тангарского, разговоры с Костовым уже не на общем, а на языке оккупантов помогли понять весь этот диалог. Я знала, что Лада беременна, уже пару недель, как карты рассказали.
   Схватилась за голову. Ну не тащиться же за этими двумя в бордель, где они станут личные дела генерала обсуждать. Хотя... лишь бы расклад и видения не подвели.
   Я выползла из тени укрытия и побежала в свою комнату, к картам Таро.
  
   Генерал опрокидывал стакан за стаканом, пока виски не ударило в голову и не толкнуло на такую откровенность, на какую Костов не мог и рассчитывать.
   - А знаешь, Грег, я ведь хочу этого ребенка, - не без труда выговаривал Шмитц. - И Ладу эту треклятую люблю. Кажется. Только она меня ненавидит.
   - Не верю, - отрезал Костов. - Ребенок тебе интересен только как продолжение себя любимого, ты конченый нарцисс, а девку просто хочешь мучить. Ты кайфуешь от чужой боли.
   Шмитц мотнул головой, то ли соглашаясь, то ли отвергая слова инженера.
   - Понимаешь... я когда ее увидел... она ведь аданка, сучка, родня и друзья которой убивали наших ребят. Так хотелось преподать ей урок, - генерал поставил стакан на стол. - А потом еще раз и еще, - он недвусмысленно, по-мужски похабно дернул бедрами. - Такая себе месть. И мне нравилось. А потом, когда эта Лада стала мне интересна, ничего, кроме ужаса, в ее глазах я не видел. Слишком поздно понял. Теперь вот... беременна.
   - И что ты собираешься делать?
   - Пусть рожает. Я хочу.
   - А она? Она хочет?
   Генерал пьяно усмехнулся.
   - Да кто ее, к черту, спрашивает. Она у меня вот где, гадина, - Шмитц сжал кулак и показал Костову.
   - Вот именно об этом я и говорил, - прошептал Костов в стакан и отпил глоток.
   - Господа, развлечься не желаете? - игриво покачивая бедрами, к столу подошла светловолосая аданка в пеньюаре. И тут же отпрянула, узнав генерала. Но было поздно.
   Он поднялся с дивана, взял аданку под руку:
   - П-шли! Веди в свою комнату.
   В глазах девушки мелькнул ужас.
   Да, все знали о садистских наклонностях генерала.
   Костов допил виски и хотел было уйти, но внимание привлекла девушка, которую он видел не в первый раз. В каждый его приход она игриво посматривала в его сторону, чуть-чуть распахивала пеньюар, но не решалась подойти.
   Со спины и в нормальной одежде ее можно было бы принять за Ленормаль. Пышные светло-каштановые волосы, узкие бедра, стройные ноги. Но движения незнакомки были слишком призывны, откровенно сексуальны, чем и отталкивали Костова. А Ленормаль всегда изящна в своей стремительности, она двигается быстро, но никогда не задумывается, как выглядит со стороны. Ей будто все равно, что подумают. И в ней чувствуется порода. Не только в по-детски маленьких руках, изящных стопах и тонких костях. Не только в движениях. В том, как говорит, как смотрит. Странное создание, одновременно самоуверенное и робкое, самоотверженное и умеющее видеть выгоду.
   Костов ухмыльнулся.
   Перевел взгляд на незнакомую аданку. В борделе отлично кормят, всегда тепло. Вместо койки в бараке - хорошая постель. Даже мебель есть, одежду выдают. Но работа, конечно, опасная. Хотя где сейчас безопасно? Но таких клиентов, как Шмитц, полно. Немало тангар желают выпустить пар, измываясь над аданками. Эта ищет покровителя, хочет стать содержанкой, чтобы сбежать из борделя. Ей он кажется превосходным вариантом.
   Костов толкнул пустой стакан через весь стол, поднялся с дивана и вышел вон.
  
   Я вынырнула из своих видений, собрала карты и поймала себя на том, что ногтями царапаю стол и подлокотники кресла.
   Любопытная ситуация вырисовывается. Надо бы еще разок карты раскинуть.
  
   Костов искренне изумился, войдя в дом. Я его поджидала прямо в коридоре.
   - Что случилось?
   - Пока не случилось, но скоро шестеренки закрутятся.
   - Я ничего не понимаю. Говори нормально, - с некоторым раздражением отозвался главный инженер, снимая пальто.
   - В ближайшие дни в столицу Тангарии уйдет бумага, что так мол и так, инженер Костов сочувствует жителям оккупированной Росковии, столицы Адании. Он провел отопление в бараки и тыды и тыпы.
   - И напишет бумагу генерал Шмитц, - закончил за меня хесалиец.
   - Вы догадливы.
   Костов подхватил меня под локоть и с силой потащил наверх:
   - А ну-ка пошли в мой кабинет, Марга-Ленормаль.
   Только когда дверь кабинета закрылась, хесалиец продолжил разговор.
   - С какого хе... - он осекся. - С какого перепоя он пошлет такой документ в Тангарию?
   - Во-первых, вы ему угрожали. Всерьез или чтобы остудить горячую голову - неважно: он на собственной шкуре проверять не хочет. Во-вторых, Шмитц вам слишком много разболтал по пьяни.
   - И откуда мы знаем такие подробности? Про угрозы и пьяный треп? - Костов склонился ко мне и заглянул прямо в глаза. - М-м-м?
   Я глаз не отвела, зато честно ответила, что угрозы слышала в библиотеке, а про пьяный треп узнала из видения, чем немало шокировала хозяина. Чтобы окончательно убедить, рассказала про шатенку в пеньюаре, что поглядывала в его сторону.
   Хесалиец подошел к столу, задумчиво побарабанил пальцами по поверхности. Сомневается, вижу.
   - У Шмитца никакого криминала же нет. Ну хочет, чтобы служанка родила от него. Пусть хочет. Это ненаказуемо. Вот если бы он жениться возжелал... - главный инженер осекся.
   - Вот, господин Костов, вы и сами поняли, что, если ситуацию с Ладой умело преподнести, заинтересуются уже генералом. Он это тоже поймет, когда протрезвеет. Но про ребенка не передумает, нет. А вот в вас Шмитц увидит потенциальную угрозу и станет действовать на опережение. Какие бы бумаги вы ни прислали после его донесения, а точнее сказать, доноса, будут верить ему, а не вам.
   Костов сложил руки перед собой и вопросительно посмотрел на меня, напряженно поджав губы, словно спрашивая: "И что ты предлагаешь, хорошая моя?"
   - Если на проведение отопления в бараки есть финансовые документы...
   По лицу главного инженера увидела, что такие имеются.
   - Тогда спрячьте, уничтожьте, иначе их приложат к доносу как доказательства.
   - Все? - напряженно спросил Костов.
   - Не совсем. Выделите, пожалуйста, компьютер либо в своем создайте учетную запись для меня. Нужна вот такая астрологическая программа, - я отдала Костову листок с названием. - Буду гонять на ней натальные карты. Все.
   Я пошла к двери.
   - Стой. Сколько у меня дней со Шмитцем?
   - Дней пять. Максимум неделя. Потом ему в голову придет та самая идея.
  

Предсказание шестое. Нападение

  
   Возвращалась от "Бригантины", от дома генерала. Сколько ни стучала, никто так и не открыл. Лада куда-то ускользнула? Может, к Кристе наведалась?
   Я шла к заводу и страшно радовалась, что не нарвалась ни на один их тангарских патрулей. В икру ударилось что-то тяжелое - я присела, ухватив голенище сапога. Рядом с ногой упал камень приличных размеров. Кто...
   - Ты посмотри, кто идет? Любимая подстилка главного! - двое мужиков говорили на моем родном языке. Аданцы?!
   Они отошли от стены, я, прихрамывая, начала ускорять шаг. Бежать боялась. Как только рвану, они кинутся за мной, как бешеные псы.
   А вслед неслось:
   - Ну что, шалава? Нравится для оккупанта ляжки раздвигать? - кричал прокуренный голос.
   А другой вторил басом:
   - Как оно? Ощущения острее, чем с аданцами, или хер толще?
   И тут я бросилась из последних сил, забыв про боль в икре. И зря. Ушибленная нога подвела: я быстро растянулась на асфальте.
   Эти ненормальные нагнали меня - я успела повернуться набок и вскочить на ноги - спиной уперлась в ствол дерева. А корни дерева покрыты ледяной коркой. Лишь бы аданцы не увидели, что я не могу сейчас бежать, что мне нужно ступать осторожно-преострожно.
   Я их узнала. Они, да, именно они заносили палас в дом, когда Костов помогал мне идти. Видели, хозяин не бьет, не ненавидит, и это заронило в их сердца такой гнев, что им захотелось подстеречь меня и убить.
   - Что молчишь, шлюха тангарская? Язык проглотила со страху, или родной аданский уже забыла со своим-то кобелем-оккупантом?
   Один поднял с дороги камень и кинул в меня со всей силы. Под шеей словно хрустнуло что-то, я взвыла и ломанулась по дороге к дому. Второй камень, разрезая воздух, просвистел прямо у меня над ухом. Клянусь, никогда прежде я не бегала с такой скоростью. Ужас смерти придал сил. Придерживая плечо, я бежала мимо одного из зданий завода. Услышала крик на тангарском, вздрогнула от выстрела, испугалась еще сильнее, но даже не подумала остановиться. Я бежала, бежала и бежала... пока не оказалась на втором этаже и не скрылась в кабинете Костова. Привалившись к двери, я хватала ртом воздух.
   Попыталась подняться - и рухнула. Зараза! От боли выть хочется. Ладно, придется разбираться, что со мной. Здоровой рукой стянула сапог и ощупала икру. Гематома, но и только. Ходить будет больно дня три, потом станет легче. Прорвемся, и не такое выдерживала. А вот с левой рукой, похоже, беда. Я бы поставила на перелом ключицы.
   Прихрамывая, добралась до широкого кресла, откинула подлокотники, чтобы улечься, свернулась калачиком, пристроила руку и затихла.
   "Больно. Больно. Страшно и больно", - сверлили мозг одни и те же слова. Между шеей и плечом все опухло и дергало нестерпимо. Я начала тихонько постанывать, а после и подвывать. Скорей бы Костов вернулся.
   На его столе зазвонил стационарный телефон. Я приоткрыла глаза. Никогда прежде не снимала трубку, а тут отчаянно хотелось. Но зачем? Может, это генерал звонит - не стоит попадаться ему даже на расстоянии, - или еще какие дела. Телефон не умолкал. Звонки прервались на короткое время - и снова комната наполнилась раздражающим металлическим треньканьем.
   Пересилила боль и потянулась к трубке, помедлила - телефон не затихал. Поднесла трубку к уху не говоря ни слова.
   - Алло! Кто у аппарата? - раздраженно спросил знакомый голос с властными нотками.
   Я облегченно выдохнула.
   - Кто там дышит? Марга, ты?
   - Й... я...
   - Что у тебя стряслось?
   - На меня напали, - выпалила я.
   - Ты ранена?
   - Не знаю. Нет. То есть да, ушиб и, возможно, перелом. Не знаю...
   - Сейчас буду, - заявил Костов и бросил трубку.
  
   - Мы же к Кристе едем, да? - превозмогая боль, спросила я, когда Костов помогал мне устроиться на заднем сиденье автомобиля.
   - Почти, - сухо отозвался главный инженер.
   - Почти - это как?
   - Почти - это к Брауну.
   Я пискнула, хватаясь за плечо, но тут же замерла. Браун - это же... Браун - это врач тангар. Аданке к нему путь заказан. Что творит Костов?
   - Но как?..
   Хесалиец сел за руль и повернул ключ в замке зажигания.
   - Балда! Рентген есть только у Брауна, поэтому едем к нему.
   Автомобиль тронулся - я зажмурилась от боли.
   - Как мне вести себя?
   - Тихо. Что бы я ни сказал, как бы себя ни повел, заклинаю, молчи. Если надо - кивай. И не дай тебе бог выпендриться или выказать аданскую гордость. Усекла?
   - Да.
   - Представь, что ты моя личная забава. В конце концов, я достаточно делаю для Тангарии, - жесткие нотки пропали, голос главного инженера стал тише, и он закончил почти под нос, - чтобы позволить себе небольшую прихоть.
  
   В начале оккупации в распоряжении Брауна оказалась наша районная поликлиника: кабинеты, аппаратура - все, вплоть до запасов одноразовых шприцев. Он стал полновластным хозяином того, что хоть как-то связано с медициной.
   Мы с Костовым зашли через парадный вход, молоденький лейтенант покосился на нас, хотел перегородить дорогу, но, узнав Костова, почтительно отступил.
   На лифте доехали до четвертого этажа. К счастью, в приемной не оказалось ни одного тангарина. Главный инженер провел меня в кабинет, и Браун, надевая перчатки, замер. Еще бы! Такой наглости врач никак не ожидал. Я покосилась на Костова. Мой хозяин мог бы, наверное, стать неплохим актером: решил вести себя так, будто происходящее в порядке вещей.
   - Господин Костов, понимаю, вы, вероятно, не в курсе, но я не делаю абортов. Вашей... - тангарский врач скривился, стараясь подобрать нужно слово, в чем не преуспел. - Ей... - он мотнул в мою сторону подбородком, - надо войти через черный ход и спуститься в подвал к фельдшерице-аданке.
   - Аборт ей потребуется, но позже. А сейчас нужен рентген, которого у фельдшерицы-аданки нет.
   Костов толкнул меня на кушетку - я взвыла, на глаза навернулись слезы. За что?
   Ситуация была настолько необычная, что врач - плотный мужчина лет сорока с блестящей лысиной и квадратными очками - растерялся, но подошел ко мне, обратил внимание на висящую руку и стал осматривать.
   - Как она получила травму?
   Я открыла было рот, чтобы ответить, но Костов едва не убил меня взглядом. Пришлось прикусить язык.
   - Упала, - чересчур небрежно ответил хесалиец.
   Упала? Почему упала? Пыталась понять, чего добивается хозяин, но пока не удавалось.
   Браун снизошел до того, чтобы сделать рентген. К несчастью, водолазку пришлось разрезать, что меня страшно расстроило. Удобная же, теплая. Ну где я другую такую подберу?
   Я приковыляла из рентген-кабинета и села на кушетку. Попыталась заговорить с Костовым, но он окатил меня ледяной отстраненностью. Через несколько минут вернулся врач со снимком в руках.
   - Трещина левой ключицы. Ваша аданка не сможет работать, - Браун многозначительно глянул на Костова из-под очков.
   Не сможет работать... Не сможет работать... Кто работает, тот живет. Если я не могу работать, то... меня в расход?! В кузов грузовика и на расстрел?! Так, что ли?!
   - Что значит не сможет? - сально усмехнулся Костов. - Для минета - рта и одной руки достаточно. Гипс наложите - и я ее забираю.
   - Но... - попытался возразить врач.
   Однако главный инженер не позволил сформулировать мысль, он забивал мозг врача своими аргументами:
   - Господин Браун, вы же тяжело трудитесь, и все на благо Тангарии, ведь так?
   - Да-а... - почему-то не слишком уверенно ответил врач.
   - И вам нужно, да просто необходимо расслабляться, иначе вы перегорите, иначе не вынесете этой клятой страны, этого паршивого климата, этих аданских рож. Разве я неправ?
   - Правы, конечно, - чуть уверенней согласился Браун.
   - Так вот, каждый тангарин обязан расслабляться, чтобы день за днем отдавать свой долг Отечеству. Мой хороший знакомый любит пороть аданских шлюх, а мне... - главный инженер ухмыльнулся так, что меня передернуло, - а мне и одной достаточно.
   - Кхм, я понял вас, господин Костов, - стушевался доктор. - Но... проследите, чтобы ваша... чтобы она больше не падала. Не нужно новых травм.
   Главный инженер изобразил растерянность человека, которого застигли врасплох верным предположением.
   Ясно, почему он солгал про перелом. Браун должен был поверить, что Костов меня отделал, что так он спускает пар. Сочувствие аданцам не приветствуется, а так... он лишь зашел починить игрушку - ничего более. Игрушку, которая позволяет ему трудиться на благо Тангарии вдали от дома. Гениальный мужик, хоть и бесчестный, с извращенным пониманием порядочности и справедливости.
   И черт возьми! Костов снова спас мне жизнь. Я была в шаге от кузова грузовика и расстрела.
   - Прослежу, - кивнул инженер.
   Гипс в тот вечер все же наложили. Заковали часть спины, ключицу и всю левую руку. А еще я слышала, как Браун, понизив голос почти до шепота, осмелился поинтересоваться у Костова:
   - А что, она действительно так хороша?
   Хесалиец улыбнулся плотоядно и одновременно мечтательно:
   - В мирное время на хату в центре и отличный внедорожник насосала бы.
  

***

  
   - Уходите, - прошептала я Костову.
   Уже стемнело. Я лежала в постели и смотрела в окно, еле сдерживая слезы.
   Он даже не шелохнулся.
   - Уходите! - почти закричала я.
   - Реветь собралась? Испуг и боль выплакать хочешь, но не при мне? Гордая?
   - Какой же вы...
   - Какой? Психолог из меня неплохой. Это правда. И мерзавец я тоже первостатейный и уникальный. Второго такого нет. Так что лучше смирись.
   Он набрал обезболивающего в шприц и сделал мне укол в плечо.
   Не уходил, долго расспрашивал, какую музыку я люблю, какие книги мне нравятся. Заверил, что я могу восстанавливаться, сколько нужно. За месяц-другой от пыли никто не умирал и мы не умрем. Постели и одежду отнести в стирку тоже не проблема. Я хоть и шмыгала носом, но стало легче, правда истеричное настроение не отпускало: слишком я намучилась от боли и страха сегодня. Костов ведь все верно понял: мне хотелось вволю пореветь в одиночестве.
   Главный инженер лишь усмехнулся. Сказал, что у него не только сестра была, но и сейчас есть две кузины, так что порывы женщин для него не секрет.
   - Как вы узнали, что я в беде?
   - Выстрел слышала?
   Я кивнула.
   - Один из моих инженеров вышел покурить. Он и стрелял. Сначала в воздух, а потом... Он рассказал, что за тобой гнались.
   Так я узнала, что моих потенциальных убийц изловили и уже допрашивают с особым пристрастием, пока Костов возится со мной.
   - А с Брауном? - не выдержала я. - Почему не предупредили, что якобы вы меня избили?
   - Чистая импровизация. Сначала хотел ему денег дать за молчание, но понял, что платить придется снова и снова... В общем, хорошая мысль посетила в последний момент: я сообразил лишь в кабинете.
   Он набрал второй шприц.
   - Это снотворное. Первые ночи будут самыми трудными. Держись.
   Я снова кивнула и сама подставила плечо под иглу.
   - А ты действительно своего будущего не видишь? - поинтересовался Костов, покидая мою комнату.
   - Нет, не вижу.
   Я не знаю, когда на меня нападут, изуродуют, изнасилуют, убьют. Такая плата за дар, наверное. Про многих могу рассказать, но не про себя.
   А может, не знать своего будущего - это, наоборот, дар?
   С этой мыслью я и уснула.
  
   Днем баба Веля сама принесла мне поесть. Поставила поднос с тарелкой на тумбочку. Я понадеялась на новый этап в отношениях, обрадовалась, что меня наконец примут пожилые соотечественники.
   - Добрый день, баба Веля! Спасибо вам!
   - Угу!
   Повариха приоткрыла было рот, но поджала губы, решив промолчать.
   Я окликнула ее, когда женщина уходила.
   - Баба Веля, вы ведь не просто так пришли. Наверняка мне что-то сказать хотите.
   - Хочу, - морщинистый подбородок упрямо выдвинулся. - Допрыгалась? - в скрипучий старушечий голос вкрались истерические нотки. - Жалко, мало досталось. Жалко, не убили тебя, проститень такую, Господи! Тьфу! Чтоб ты в аду сгорела, блудница тангарская! Потаскуха! Что зенки бесстыжие вылупила?
   - С завтрашнего дня вы с мужем работаете на заводе, - раздался с лестницы голос хозяина. Ни тени раздражения, ни намека на гнев. Впечатление, что Костов давно подумывал убрать пожилую чету из дома, но искал подходящий повод.
   - Боже мой! - повариха с испугом приложила ладонь к сердцу, услышав приказ хозяина. - Господин Костов, я... - она схватилась за ручку двери и попыталась сползти на пол.
   Главный инженер скривился.
   - Не утомляйте меня глупыми оправданиями и не унижайтесь. У меня достаточно хорошие условия, чтобы я мог требовать лояльности от прислуги. Идите собирать вещи: пригодятся. Хочу, чтобы к вечеру вы переселились в городские бараки. Они, кстати, теперь отапливаются. Я все сказал.
   Вой и причитания на весь дом, но Костов захлопнул дверь, чтобы их не слышать.
   Мне на одеяло упали наушники-капельки и мобильник. Конечно, связи не было, зато Костов закинул туда много музыки: от классики до фолка, рока и попсы. А еще каким-то чудом добыл несколько аудиокниг на моем родном языке.
   Не зря он вчера выспрашивал, что я бы предпочла читать и слушать.
   - Развлекайся, - только и сказал он.
   - Вы... спасибо! Но как же вы без поварихи?
   - Я завтра-послезавтра пришлю кого-нибудь более адекватного.
   И добавил напоследок:
   - Набирайся сил. Принять новую прислугу и рассказать об обязанностях придется тебе.
  

Предсказание седьмое. Опасный враг

  
   К моему немалому удивлению новой прислугой оказался парень. Высокий, тощий, он стоял в дверях и переминался с ноги на ногу. Голод заострил его черты - особенно скулы - до безобразия. Небритость делала старше. Ясные карие глаза смотрели настороженно.
   - Я Аршат, - сказал он просто.
   - Маргарита!
   - Приятно познакомиться!
   - Взаимно. Вы голодны?
   Глаза парня сузились, в них появилась волчья жадность. Могла бы и не спрашивать. Очень голоден.
   Прежде чем я успела опомниться, Аршат схватил краюху хлеба, что лежала на столе, и жадно впился в нее зубами.
   - Нельзя! Нельзя так сразу...
   Его стошнило.
   - Пожалуйста, не говорите ничего Костову. Мне во как, - Аршат провел ребром ладони по горлу, - нужна эта работа.
   - Да я и не собиралась... - пожала я незагипсованным плечом.
   Потрясающе. Повар, готовый вцепиться в любые продукты. Мда, так мы каши не сварим в прямом и переносном смысле.
   Пришлось вытаскивать парня: приучать питаться нормально. Для начала отпустила его до следующего дня. Сегодня желудок уже получил удар, новых не вынесет. А назавтра встретила Аршата несколькими дольками апельсина. Их истерзанный голодом желудок принял хорошо. Через два часа смешала в чашке йогурт со сметаной, добавила сахар, разогрела смесь в микроволновке и дала повару выпить. Он и это вынес.
   - А почему у вас такой запущеный голод? - не удержалась я. - Слышала, на заводе дают буханку хлеба с говядиной или салом. Мало, но хоть что-то.
   - У меня племяши остались. Двое. Мальчик и девочка. Они растут, им надо больше есть, - заявил парень, отчаянно соскребая остатки сметаны со стенок. Наконец Аршат отбросил ложку на стол и полез в чашку пальцем.
   Я вздохнула. Да, избаловалась, живя у Костова. Мне давно неведомо чувство голода.
   Опуская кучу малозначимых подробностей, скажу, что с проблемой Аршата я справилась как раз к сроку. Заготовленные наперед блюда и полуфабрикаты, что остались в холодильнике от бабы Вели, закончились и пора было новому повару демонстрировать свои способности, иначе... Признаться, я понятия не имела, как поведет себя Костов, если мы не справимся.
   Но Аршат не подвел. Он не был профессиональным поваром, но занимался готовкой с превеликим удовольствием и потрясающей самоотдачей. Он просто летал по кухне, нарезая, смешивая, взбивая, пробуя, досаливая. Я сидела за столом, подсказывала, что где лежит, и любовалась. Обожаю смотреть, как готовят другие. Сама же ненавидела это дело всегда. Еще до прихода Костова на столе источали ароматы томатный суп с морепродуктами и пирог с курицей. Потрясающе вкусно. Хозяин будет доволен. Парня не уволят, и мне не достанется. Ну, и я молодец тоже! Одной правой справилась с обязанностями, пока левая в гипсе.
   Аршат, в отличие от бабы Вели и деда Евсея, жить в доме не мог. Он должен уходить по вечерам в бараки, к племянникам.
   Я попросила Аршата отрезать два куска куриного пирога, завернуть их в вощеную бумагу, и протянула еще теплый подарок ему.
   - Это зачем? - не понял моих намерений новый повар.
   - Детям.
   Молодой человек замер. Резко опустил голову и отвернулся, но я успела заметить блеснувшие в его глазах слезы. Голос не послушался Аршата: он сказал "спасибо" одними губами.
   - Я бы больше дала. Но сразу много нельзя.
   Аршат кивнул.
   - Завтра еще что-нибудь найду, - добавила я.
   - Х... хорошо, - дрогнувшим голосом согласился он.
  

***

   Недобрые предчувствия одолевали меня не первый день. Сначала я приняла внутренний дискомфорт за остатки страха после нападения, но час за часом, прислушиваясь к интуиции, ощутила, что мое положение вот-вот станет более шатким и опасность неотступно будет следовать за мной. Приходит новый этап жизни, неспешно, но неотвратимо.
   А началось все с незваного гостя, который ни с того ни с сего решил посетить дом Костова. Я вошла в библиотеку поработать с астрологической программой на компьютере, а высокий мужчина вынырнул словно из ниоткуда. Я вскрикнула:
   - Кто вы?
   И прикусила язык, едва не добавив: "И что вам здесь нужно?"
   Незнакомец проигнорировал вопрос, продолжая широко улыбаться.
   - Грег, зачем ты так долго ее прятал? А ведь и правда похожа, - восторженно бормотал незнакомец не на тангарском - на общем, чтобы я уж наверняка понимала его.
   Он точно не тангарин. И дело даже не во внешности. Прежде на общем со мной говорил лишь Костов. Такая уступка от оккупанта, которому я не спасла жизнь, могла означать только одно: он пытается показать, что не враг мне.
   Костов с видимым недовольством поджал губы и сдержанно кашлянул в кулак.
   - Ну представь же нас, - нетерпение скользило не только в голосе незваного гостя, но даже в его позе, мимике, сжатых пальцах рук. Он смотрел на меня, будто на чудо какое. Его глаза лучились улыбкой, в них проскальзывало едва ли не обожание.
   - Кассар, это Марга. Марга, это Кассар, ваш спаситель и мой коллега, - сухо сообщил Костов. - Довольно с тебя? - почти рявкнул он гостю на родном хесалийском.
   Мой спаситель даже не обиделся. Рассмеялся только.
   А я растерялась, не зная, что ответить и как вести себя с человеком, который стрелял в моих преследователей.
   Знакомец Костова поднес мою руку к губам. Я видела, как в глазах Кассара поблескивала озорная чертовщинка, как на светлый лоб упала русая прядь, как губы улыбались, касаясь моей руки. Костов напрягся, будто сжатая пружина. Наконец гость попрощался, хозяин вышел его проводить, я слышала их голоса внизу, а сама глупо дотронулась до кисти и запястья, где все еще ощущала губы инженера Кассара. Против воли расплылась в улыбке. За время войны я и забыла, как чувствовать себя привлекательной, забыла, как галантные молодые мужчины целуют руки, а ведь это все было в той, прошлой, жизни, до войны и поражения страны.
   Необычно все это: и недовольство Костова, и поведение его товарища. Я покрутилась на месте, вспоминая, зачем пришла в библиотеку. Ах да, натальные карты!
   Я уже приноровилась включать компьютер, вводить пароль учетной записи и запускать программу одной рукой. Устроилась поудобнее и начала анализировать ядро гороскопа, стеллиумы, положение Домов в Знаках.
   Мою сосредоточенность прервал Костов. Услышав его тяжелые шаги, я не подняла головы, но поморщилась, когда главный инженер протащил надрывно скрипящий стул по каменному полу и поставил его с другой стороны стола, где я занималась. Мужчина небрежно бросил карты Таро на стол и пожелал, чтобы я погадала.
   Я указала на загипсованную руку и постаралась как можно вежливей объяснить, что сама расклад сделать не смогу, а полагаться на руки искателя в таком тонком деле не люблю, ибо карты начинают безбожно врать.
   - Никакого от тебя толку, Ленормаль.
   - Пристрелите, - проворчала я.
   - Не искушай.
   - Что-то случилось, так? - я выключила экран монитора и наконец посмотрела хозяину в глаза.
   - Мне нужно уехать.
   - Уехать?
   - Да.
   - Скоро?
   - Через три дня.
   - Это связано с моим последним предсказанием, доносами, вашей размолвкой с генералом?
   - Быть может.
   - Будьте осторожны.
   - Буду. Спасибо за заботу. И ты тоже не зевай.
   - И я?
   - Скажи честно, у тебя нет врагов среди тангар?
   - Нет.
   - Ты абсолютно уверена?
   - Абсолютно.
   - Плохо.
   - Как это может быть плохо?
   - Ладно, забудь.
   - Как это забудь? Что значит забудь? Нет уж, вы... - но Костов просто ушел, не позволив мне договорить.
   Мать моя женщина, да в чем же дело? Я придвинула колоду Таро здоровой рукой. Расклад сделать не могла, а вот помочь себе настроиться, касаясь карт, переворачивая их рубашками вниз - вполне. Второй старший аркан - Верховная жрица. Я заскользила пальцами по гладкой поверхности, обвела контуры рисунка. Моя карта. Женщина, которая хранит намерения в тайне. Но сейчас нужно понять, что от меня скрывают другие. Жрица, расскажи то, чего я не знаю, приоткрой завесу.
   По виску заскользила струйка пота. Как трудно подключиться к высшей информации, когда левая рука, иррациональная моя часть, не действует.
   Я откинулась на спинку кресла и слабо улыбнулась, ощущая, как мысли покидают голову, как сила распирает все мое существо, как прошлое вдруг обретает кристальную ясность и прозрачность.
  
   Сознание поймало первую сцену.
   Мужчина с разбитой губой и сломанным носом привязан к стулу. Аданец. Один из моих несостоявшихся убийц. В его колено упирается ствол.
   - Говори! Говори, тварь!
   Пистолет держит... Кассар.
   Громоподобный выстрел поднял облако пыли и заставил аданца взвыть:
   - Я скажу! Я все скажу!
   Кассар выпустил пулю в паре сантиметров от ноги арестанта.
   - Давай! Иначе следующий патрон раздробит не кафель, а твою гребаную кость.
   - Нам заплатили, чтобы мы напали на нее...
   - Кто?
   - Не знаю, лейтенант ваш...
   - Как звать?!
   - Остап...
   - Не тебя, укурок, - лейтенанта.
   - Фишер. Имя не знаю...
  
   Интересные способы допроса и речь у галантного Кассара. Но важно не это. Тангарин Фишер платит двум аданцам, чтобы убили меня или хотя бы поломали. Нет тангарина, который может так ненавидеть меня.
  
   - Скажи честно, у тебя нет врагов среди тангар?
   - Нет.
   - Ты абсолютно уверена?
   - Абсолютно.
   - Плохо.
  
   И Костов прав, это плохо. С моим врагом он бы легко справился, но, видно, ко мне подбирается враг главного инженера. Лейтенант Фишер лишь звено, которое ведет к...
  
   Сознание мягко перешло ко второму, более раннему, эпизоду.
   На стуле с резными ножками и мягкой спинкой развалился генерал Шмитц.
   - Не стану ходить вокруг да около, капитан. Вас я знаю как человека, который умеет держать язык за зубами и возьмется за любую работу.
   Молодой мужчина с тонкими жестокими губами и взглядом снулой рыбы понимающе кивнул:
   - Да, генерал. Какие будут указания?
   - Есть одна аданка...
   Речь шла обо мне. Шмитц просил капитана найти двух-трех аданцев, но не самому, а через посредника званием пониже, чтобы убрать любовницу Костова.
   - Все должно выглядеть так, будто соотечественники отплатили девке за распутство с врагом. На наше вмешательство ничто не должно указывать. Это понятно?
   - Да, генерал!
   Второе видение прошлого растворилось, выбросив меня в реальность.
  
   Значит, вот как все было. На меня напали по приказу генерала. Цепочка тянулась от Шмитца через незнакомого мне капитана к лейтенанту Фишеру, а от него - к двум аданцам.
   Не рассчитал, значит, Костов. Привык работать со всякими людьми. Он делает деньги, а где прибыль, там антипатии - большая роскошь. Отличный бизнесмен, зла не держит, а следит за выгодой. А генерал из другого теста. Личное главенствует везде и всегда. Запомнил драку с Костовым, не нравится садисту, что какой-то иностранец реализует проекты, не интересуясь мнением главного над населением на этом Богом забытом клочке земли. Личные обиды человека, наделенного властью и привыкшего убивать врага не раздумывая. Но Шмитц не на поле боя, потому изломать игрушку недруга показалось ему неплохим ходом.
  
   Третья картинка из прошлого требовала моего внимания. И хоть вернуться было сложно, мне удалось увидеть главное.
   Генерал, сидя в кабинете, в очередной раз просматривал свой отчет, который уйдет в Тангарию.
   ...Грегур Костов, занимающий должность главного инженера на военно-космическом заводе имени Челомея, сожительствует с аданкой. Под ее влиянием он предотвратил ликвидацию пленных в возрасте до четырнадцати лет, отменив расстрельный приказ РД N137, провел отопление в бараки...
   В связи с излишком пленных на вверенной мне территории острый дефицит продовольствия и лекарственных средств наступит раньше предполагаемых сроков...
   Блаженная улыбка застыла на губах Шмитца.
   Картинка пропала.
  
   Зачем? Почему это видение снова всплыло? Оно тревожило меня раньше, я рассказала все Костову еще до того, как Шмитц начал действовать. Как сейчас помню наш разговор.
  
   - В ближайшие дни в столицу Тангарии уйдет бумага, что так мол и так, инженер Костов сочувствует жителям оккупированной Росковии, столицы Адании. Он провел отопление в бараки и тыды и тыпы.
   - И напишет бумагу генерал Шмитц, - закончил за меня хесалиец.
   - Вы догадливы.
   - С какого перепоя он пошлет такой документ в Тангарию?
   - Во-первых, вы ему угрожали. Всерьез или чтобы остудить горячую голову - неважно: он на собственной шкуре проверять не хочет. Во-вторых, Шмитц вам слишком много разболтал по пьяни.
   - У Шмитца никакого криминала же нет. Ну хочет, чтобы служанка родила от него. Пусть хочет. Это ненаказуемо. Вот если бы он жениться возжелал... - главный инженер осекся.
   - Вот, господин Костов, вы и сами поняли, что, если ситуацию с Ладой умело преподнести, заинтересуются уже генералом. Он это тоже поймет, когда протрезвеет. Но про ребенка не передумает, нет. А вот в вас Шмитц увидит потенциальную угрозу и станет действовать на опережение. Какие бы бумаги вы ни прислали после его донесения, а точнее сказать, доноса, будут верить ему, а не вам.
   - Сколько у меня дней со Шмитцем?
   - Дней пять. Максимум неделя. Потом ему в голову придет та самая идея.
  
   И что сделал Костов после моего предупреждения? В последнем озарении я увидела, как он делится сомнениями с Кассаром, считает, что генерал не так мелочен и подл, чтобы писать донос и отправлять в Тангарию, а вот у меня... У меня есть корыстный интерес. Донос ослабит положение Шмитца, может даже привести к понижению в звании или переводу. И Костов был уверен, что так я хочу вырвать лучшую подругу Ладу из лап садиста. Мне приходила подобная мысль, нет, Костов не переоценил мою способности нисколько и... хорошая была бы комбинация, не спорю, но я испугалась за Ладу. Это могло избавить ее от Шмитца, а могло и привести к ее смертному приговору. Ведь беременную девушку главного инженера, который работал тут до Костова, расстреляли.
   Сам же Костов поделился с Кассаром, что, благодаря своим видениям, я могу знать о выигрышном исходе для Лады и потому рисковать без раздумий. Он ошибся, ничего такого я не знала.
   Так что Костов перехитрил сам себя - это раз. Подставил и себя, и меня, позволив генералу первому сделать ход в игре доносов - это два. И сказал Кассару, что я ведьма, а не любовница - это три.
   Ну держись, хесалиец! Я тебе этого не забуду!
   В ярости я толкнула карты Таро с края стола. Колода шумно скользнула на пол, разлетевшись на две кучки. Разноцветные лица и черепа укоризненно смотрели, когда я прошла мимо них и не попыталась поднять.
   Костова я нашла быстро, он работал в кабинете.
   - Вы!.. Вы не поверили мне!
   Я скинула со стола подставку для письменных принадлежностей со всем содержимым. Костов смотрел на меня, как на ненормальную, когда ручки и карандаши громко стукались об пол и откатывались к подоконнику.
   - В чем дело?! - прошипел главный инженер, перегибаясь через стол и больно стискивая мое запястье.
   - Вы решили, будто я плету интриги: хочу вас с генералом лбами столкнуть! - крикнула я и вырвала руку.
   - А это не так?
   Я нервно рассмеялась:
   - Если бы вы вняли моему совету, не пришлось бы собираться в Тангарию, чтобы отчитаться за свои действия по доносу Шмитца. И вы бы сейчас не гадали: снимут вас с должности, переведут в тьмутаракань и еще что покруче выдумают.
   Костов обогнул мебель и стал надвигаться на меня, я отступала - он приближался, лицо его в пробивающихся в окно сумерках казалось настолько злым, глаза такими ненавидящими, что я задрожала от страха, когда впечаталась спиной в холодную безучастную стену.
   - Слушай, а ты не слишком много себе позволяешь? - его рука накрыла мое горло, но не сжала.
   - Не слишком, - сглотнула я. - Если бы вы меня послушали, сегодня вещички собирал и нервничал бы Шмитц...
   Костов заговорил тихо, заставляя прислушиваться к звуку своего голоса, но и неспешно, чтобы я точно все поняла:
   - Знаешь, что я не люблю больше интриг? Женские скандалы и истерики...
   Я молча смотрела в глаза хозяина, которые то ли от гнева, то ли из-за сумерек стали темнее обсидиана.
   - И готов их терпеть только от любовницы. Ты так торопишься попасть в мою постель? - прошептал он на ухо.
   Я внутренне вздрогнула и нетерпеливо закрутила головой, пытаясь высвободить шею. Тщетно.
   - Не понимаю, вы так от разговора и объяснений уходите? - растерялась я, но когда почувствовала под ухом теплое дыхание, когда зубы Костова сжали кожу на моей шее, я собрала все свои силы, всю храбрость, и вырвалась с криком:
   - Да ну вас к черту!
   Вслед я услышала лишь издевательски раскатистый смех.
  

Предсказание восьмое. В западне

  
   Я, конечно, понимаю, что Твое Величество не желает ни на кого полагаться, но, если вдруг что случится, пока меня нет, иди к Кассару, не сомневайся. Он поможет во всем.
   К.
  
   Я села в кровати и перечитала записку. Даже не представляю, как Костову удалось войти в спальню, положить листок бумаги на прикроватную тумбочку и не разбудить меня.
   Протерла глаза и откинулась на подушку. Уехал, значит. Мы не разговаривали с того объяснения в сумерках. Я так и не поняла до конца, в чем причина странного поведения. Он пытался сказать, что я всего лишь служанка? Не знал, как извиниться, чтобы не потерять лицо, поэтому решил меня смутить и напугать? Дьявол его разберет.
   Выбралась из кровати, не без труда оделась и, вооружившись зубной щеткой, ушла в ванную. Закончив с утренними процедурами, выключила воду, зарылась лицом в пушистое полотенце и... услышала шум. В доме кто-то есть. Внутри все похолодело, сердце заколотилось, вены переполнились обжигающим адреналином. Может... может, Костов все еще здесь, относит в машину последние вещи, а я зря паникую?
   Тихо, как мышь, спустилась по ступеням, прижалась к стене и осторожно заглянула в кухню.
   - Господи, Аршат! Как ты меня напугал!
   - Доброе утро!
   - Доброе! Уже уехал?
   - Да, два часа назад.
   - Тогда что ты тут делаешь? Отдыхай, радуйся, что хозяин свалил.
   Молодой человек лукаво улыбнулся и спросил, что я буду на завтрак.
   - Йогурт.
   Аданец молча открыл холодильник, достал бутылочку питьевого йогурта и протянул мне.
   Ничего не понимая, я придержала бутылку пальцами больной руки, а крышку попыталась свернуть здоровой. Крепко сидит, зараза! Я аж взмокла от усилий, пока Аршат не набросил на крышку полотенце и не сдвинул ее до желанного щелчка.
   - А что на обед? - новый повар поставил передо мной йогурт, но глаза его посмеивались.
   - Да мне ничего не надо готовить! Я буду индейку с горошком.
   Без возражений Аршат поставил передо мной банку консервированного горошка и вручил открывалку, а рядом, змеюка, положил приличный кусок варено-копченой индейки и нож.
   - Вот блин! - прошипела я краснея.
   - Так я все еще не нужен? - стараясь не рассмеяться, спросил молодой человек.
   Я потянулась к его коротким каштановым волосам и дернула за прядь.
   - Ай!
   Мы посоветовались, и я решила, что уборка нашему жилищу не помешает. Так что в ближайшие дни соотечественнику предстояло пылесосить, мыть, чистить и сметать пыль, а я приносила ему губки, швабры, вытолкала ногами пылесос из угла и показывала, какие средства что лучше оттирают и отмывают.
   Так мы жили, пока Костова не было.
   Через два дня Аршат добрался до постельного белья. Я принесла ему чистые комплекты, поняла, что помочь больше ничем не могу, а лишь буду мешаться. Чтобы совсем уж не скучать, выспросила дату рождения и ушла в библиотеку. Нельзя терять ведьминские навыки, надо работать с натальными картами. Включив компьютер, я запустила астрологическую программу, ввела данными Аршата и остолбенела. Он... он родился в день невероятного парада планет. Почти все значки выстроились в ровные линии в знаках Стрельца и Весов. Запредельная редкость. Я видела такое расположение планет лишь однажды и... и карту эту... именно эту натальную карту я уже строила и поражалась ей!
   Я отпрянула. Не всегда помнила лица своих клиентов, но карты их рождения забыть не в моих силах. А уж такую уникальную невозможно не запомнить. Значит... значит, Аршат приходил ко мне в мирное время? Значит, он знает, кто я. Парень в курсе, что я та самая аданская ведьма.
   Не успела я додумать, чем мне это грозит, как из кабинета раздался дребезжащий звонок стационарного телефона. Один - и дом затих. Через несколько секунд снова разовый противный треньк - и я замерла. Потом три звонка подряд, будто условный сигнал какой: один-один-три.
   Аршат влетел в библиотеку с моим пуховиком в руках.
   - Уходим сию же минуту! Быстрее! Ваша жизнь в опасности.
  
   Ну и кто поручится, что это не очередная ловушка генерала, что Аршат не сдаст меня с рук на руки новым убийцам? - думала я, пока мы бежали по залитой лужами земле.
   Недоверие пропитало мои нервы, мою кровь - все мое существо. И лишь поняв, что мы сворачиваем к заводскому зданию, увидев лицо Кассара, выглядывающее из-за угла, его длинную фигуру, я немного успокоилась. Что ж, Костов ему доверяет, значит, и мне придется.
   - Чего так долго? - невольно бросил он Аршату. - Ваш гипс никто не должен видеть, - повернулся Кассар ко мне и присел на корточки, чтобы застегнуть мой пуховик сверху донизу. Моя загипсованная рука полностью скрылась под молнией.
   - Это вы звонили один-один-три? - попыталась выяснить я.
   - Конечно, но давайте обо всем потом, - друг Костова нетерпеливо подтолкнул нас с Аршатом в спины.
   Мы добежали до черного хода, нырнули в тускло освещенный коридор со стенами цвета мха, направо, еще раз направо, пока не остановились у груды деревянных ящиков и прочей тары, упирающейся в потолок. Кассар огляделся и, никого не увидя, отодвинул несколько пустых коробок - теперь мы смотрели на узкую железную дверь. Я опустила холодную ручку, потянула на себя - и в нос пахнуло сыростью и пылью. Не обратив внимания на темную утробу помещения, я, повинуясь интуиции, пошла на свет, к окну.
   В дверь жилища, которое мы с Аршатом только что покинули, отчаянно барабанил какой-то тангарин.
   - Это капитан Апфельбаум, - встав рядом, пояснил Кассар. - Он из ближайшего окружения Шмитца.
   - У него чересчур тонкие губы и странный, будто сонный взгляд, да?
   Кассар удивленно покосился на меня. Капитан стоял метрах в двухстах спиной к нам.
   - Да. А как...
   - Это ему генерал приказал нанять моих убийц, - прошептала я.
   - Откуда вы знаете?
   - Вам нетрудно будет догадаться, откуда я знаю то, чего знать, по идее, не должна и не могу.
   Какой смысл притворяться? Кассар в курсе, что я ведьма. Может, не стоило раскрывать карты так быстро, не знаю. Но сейчас не это важно. Зачем капитан пришел? Якобы к Костову. Баба Веля открыла бы дверь и сказала, что хозяина нет дома, а капитан оттолкнул бы ее, нашел меня с переломом ключицы, закованную в гипс, и как неработающую отправил бы до грузовика и леса на расстрел. А Аршат...
   - Господин Кассар, это вы порекомендовали Аршата главному инженеру?
   - Разумеется.
   - Хороший ход.
   Друг Костова улыбнулся.
   - Я тоже так думаю. И Марга, не зовите меня господином, ладно? Просто Кассар.
   Я кивнула.
   Мы втроем обсудили ситуацию. Аршат считал, что возвращаться небезопасно и сегодняшний визит не последний. Пока Костова нет, дома мне появляться нельзя. Инженер согласился со своим протеже, я спорить не стала. Тогда наш повар набросал на коленке записку племянникам. "В ближайшие вечера вернуться не смогу, неотложные дела, не волнуйтесь, будьте умницами" и так далее. Листок перекочевал в карман инженера.
   Уходя, Кассар для надежности снова завалил дверь пустыми коробками. А Аршат остался нянчиться со мной. Стянул с меня промокшие во время бега тапочки и гольфы, достал из-за пазухи кулек, где оказалось несколько пар теплых носков, и одел мои замерзшие ноги.
   Я нашарила выключатель. На потолке зажглась одинокая тусклая лампочка. Мы огляделись. Что-то вроде подсобки, куда сносили и сдвигали все ненужное и старое.
   За шкафом пряталась раскладушка. Аршат предложил мне коротать время на ней, а сам обустроил себе место из нескольких ящиков и укрыл их дырявым одеялом.
   К вечеру инженер принес термос с кофе и горячие бутерброды с сыром, на которые мы тут же набросились. А у меня наконец появилась возможность как следует рассмотреть Кассара ни на что не отвлекаясь.
   То ли он изумительно красив, то ли слишком необычен, чтобы таковым казаться. И я поставлю на то, что большинство людей считает его красавцем. Огромные, невероятно широко посаженные глаза делают его уникальным среди людей. Высокие скулы и тонкая кость лишь подчеркивают эту особенность. Прямые русые волосы послушно спускаются к шее, а челка почти закрывает высокий лоб. Довольно смелая длина в военных условиях, когда мужчины предпочитают ежик и бобрик.
   - Вы тоже из Хесалии, как и главный инженер?
   Легкая улыбка коснулась губ Кассара при упоминании о родине. Он кивнул.
   "А почему мне помогаете? Я не понимаю", - хотелось мне добавить, но я не решалась. Однако в сознании мелькнула догадка.
   Кассар принес старенький электрический чайник - благо, в подсобке розетка нашлась, и даже не одна - и продолжал изо дня в день снабжать нас едой.
   Мы с Аршатом почти не покидали убежища, выбирались лишь в туалет. Повезло, что новый повар раньше работал именно в этом здании, а потому неплохо в нем ориентировался. Он зорко следил, чтобы я никому не попалась на глаза: ни работникам, ни охранникам.
   Так все и шло, пока на третий день нашего вынужденного плена Аршат жестом руки не подозвал меня к окну. В двери дома барабанил уже не капитан, а сам генерал Шмитц.
   - Как думаете, ворвется?
   - Если узнает, что Костова разжаловали или переводят - непременно, шанса не упустит. Но пока еще, видно, фортуна не повернулась к нам филейным местом. Не рискнет он.
   В груди заныло и похолодело. Я даже поежилась будто от мороза. Раньше гнала от себя эту мысль, прятала в глубины сознания, а сейчас все стало так очевидно, что не отмахнуться. Все это время между мной и отвратительным миром оккупации, с ее болью, кровью, холодом, насилием, убийствами и голодом стоял Костов. Его широкая спина изо дня в день прикрывала и прятала меня от грязи и несправедливости, что творили с нашим городом тангары.
   Если Костова переведут - мне конец, если понизят - тоже конец. Я не смогу долго полагаться на Кассара, его должность не даст защиты, не позволит заслонить меня наперекор всем правилам этой адской действительности.
   Я словно прозрела.
   Раньше в моем сердце копилась злость на хозяина. Он пренебрег предсказанием, повел себя, как... ладно, не буду вспоминать. Сейчас гнев улетучился. А мне осталось лишь просить небеса, чтобы для главного инженера его ошибка не стала роковой, чтобы ничего не изменила в его жизни, сохранив мой мирок в целости.
   Засыпала я тяжело, а проснулась еще до рассвета вне себя от тревоги. Что-то назревало, близилось, нервы мои натянулись, как струны, но я не могла уловить источник волнения. Видение - сигнал подсознания, которого я так ждала - не посетило меня. Закутавшись в пуховик, я долго стояла и смотрела в окно, дождалась рассвета, выпила с проснувшимся Аршатом кофе, но ни утро, ни беседа не развеяли беспокойства.
   Прилегла лишь ближе к полудню и забылась тяжелым сном. Холодно. Страшно. Я приоткрыла глаза, потрогала шею - подушка и волосы намокли от пота. Оглядела подсобку и поняла, что самое важное происходит именно сейчас, мне бы только достало сил сосредоточиться и увидеть.
   И я увидела.
   Лада пришла на аборт. Криста раздобыла наркоз и теперь могла помочь подруге. Тяжелый запах лекарств, страх и безысходность терзали нервы Лады.
   Стерильные инструменты прятались под марлей. И одного взгляда на них оказалось довольно, чтобы беременная девушка, окончательно потеряв самообладание, покачнулась и едва не упала. Криста придержала ее за спину и плечо, а когда Лада совладала с собой, прошептала почти ласково:
   - Раздевайся и ложись. Все хорошо. Не волнуйся ни о чем: ты в самых надежных руках.
   Красавица тяжко вздохнула, набираясь храбрости, и пошла за ширму. Сняла лишнее и, прикрываясь ладонями, прошмыгнула по ледяному полу в гинекологическое кресло.
   Криста уже натянула медицинские перчатки и подняла шприц, выпуская последние пузырьки воздуха, когда дверь едва не слетела с петель от удара. Лада вскрикнула и начала подвывать, Криста еле заметно вздрогнула от громоподобного звука и опустила шприц.
   От второго удара дверь рухнула - в кабинет ворвался генерал. Пистолет, который он держал в руке, уперся Кристе в лоб.
   - Не смей, тварь! Шприц положила.
   Криста помедлила.
   - Шприц положила, я сказал! - крикнул он так, что, казалось, оконные стекла задребезжали.
   Левой рукой генерал дернул за плечо дрожащую Ладу.
   - Слезай, гадина, и одевайся! Я с тобой позже разберусь.
   Девушка послушно сдвинула ноги, спустилась с кресла и исчезла за ширмой. Криста положила анестезию на металлическую тележку.
   - Я знаю, кто для вас это достал, - опуская оружие, бормотал генерал. Он швырнул шприц на пол, осколки звонко разлетелись по кабинету, лекарство расползлось густой лужицей. Для пущего эффекта тангарин наступил на остатки каблуком армейского сапога.
   - Наглая хесалийская рожа Костов достал, больше некому.
   Шмитц схватил одевшуюся Ладу за волосы и толкнул к выбитой двери.
   - Домой! Пошла, сучка!
   На прощание приставил пистолет к виску Кристы и так сдавил локоть, что фельдшерице пришлось стиснуть зубы, чтобы не вскрикнуть.
   - Еще раз посадишь ее в гребаное кресло - по нему растекутся твои мозги.
   Криста молчала.
   - Кивни, если поняла!
   Девушка кивнула.
   - Пора устроить кровавую баню бабе Костова. Хватит с ней церемониться. Пора платить по счетам.
  
   ...арг... ...то вид...
   ...аргари... вы ...то виде...
   Я очнулась от осторожного похлопывания по щекам и тихого голоса.
   - Маргарита, вы что-то видели?
   Аршат.
   - Если Костов не вернется, лучшее, что вы с Кассаром сможете для меня сделать, - это пристрелить.
   - Черный юмор, что ли?
   - Да если бы. Я нисколько не шучу и даже не преувеличиваю. - И переведя дух, добавила: - Генерал идет меня убивать. Прямо сейчас.
   - Сюда?! - воскликнул Аршат.
   - Да нет же, в дом Костова.
   - Я позову Кассара, - прошептал молодой человек, ободряюще сжал мое плечо и исчез за дверью.
   А дальше? Боже мой! Я обливалась холодным потом, когда наблюдала за генералом и тремя тангарами. Они вынесли дверь, ворвались в дом. Было столько грохота, шума, мата, что я слышала в соседнем здании за закрытыми окнами. Клянусь, они все перевернули вверх дном.
   Кассар подошел к окну, встал рядом и осторожно сжал пальцы моей руки.
   - Костов уже точно не вернется, да? - Я поразилась спокойствию своих интонаций. Хотелось кричать, биться в истерике, умирать от ужаса, но голосовые связки не выдали.
   - Давайте будем надеяться на лучшее, - попытался успокоить инженер. - Отсутствие новостей - это тоже неплохие новости.
   - Вы дипломатичны, но успокаивать не умеете, - резче, чем хотелось бы, ответила я.
   Кассар не обиделся: он догадывался, как мне паршиво и страшно.
   - Выйдем в коридор на минуту? - предложила я.
   Хесалиец кивнул.
   Аршат остался в подсобке. Я заметила, как одна его ладонь до побеления пальцев обхватила оконную ручку, а другая прижалась к горлу. Тоже нервы.
   Когда дверь закрылась и мы с другом Костова остались одни, я напомнила про племянников Аршата. Шмитц явно не в курсе, что прислуга в доме поменялась, но, если генерал дознается, мальчика и девочку схватят в первую очередь. И как только это случится, Аршат выдаст меня, а заодно и Кассара. Ведь очевидно, что раствориться в воздухе без помощи кого-то из знакомых Костова я бы не сумела.
   Хесалиец закивал.
   - Все верно. Я разыщу ребят и постараюсь найти им - да и дяде - жилье на территории завода. Так надежнее.
   Молодой мужчина исчез минут на десять, а потом принес неизвестно откуда бутылку то ли наливки, то ли ликера - я не пью, потому крайне плохо разбираюсь в спиртном и тангарских названиях на этикетке.
   - Для нервов, - коротко пояснил хесалиец и снова исчез. На этот раз пошел искать племянников своего протеже.
   Аршат откупорил бутылку.
   Спиртное лишает меня способностей. Это с одной стороны, а с другой - вряд ли в таком состоянии я смогу увидеть скрытое от остальных или предсказать неизбежное.
   Поднесла чашку с алкоголем ко рту, принюхалась, фыркнула и, отпив глоток, закашлялась от жжения в горле. Разбавила красноватое нечто водой и, кривясь, осторожно выцедила сладковатую мерзость маленькими глотками.
   Аршат на минуту даже забыл о наших бедах: уставился на меня, не донеся чашки до губ. Наверное, никогда раньше не встречал человека, который настолько не умеет пить.
   - Что пьем? Ликер? - добила я его, как оказалось, неверным предположением.
   - Наливку, - промычал он. - Ликер тягучий, более густой, градусов меньше.
   - А-а-а.
   После третьей разбавленной чашки меня повело и я разболтала повару о нашей с Костовым ссоре. Молодой человек слушал очень внимательно, не перебивал, пока бутылка не опустела. А после решил поделиться своим нетрезвым, но несомненно, как ему казалось, важным мнением.
   - Вы ведете себя по-кошачьи.
   - Поясни.
   - Кошка не боится хозяина - она настораживается при его появлении, но вполне сознает свои значимость и величие.
   Когда в доме появляется кошка - животное, которое полностью зависит от человека, - человек сам не замечает, как его мир начинает вращаться вокруг пушистого питомца и его потребностей. Так и с вами. Вы вроде и не хозяйка, но мир в доме вращается вокруг вас. И Костов это отметил, его беспокоит такой расклад, как знать, может, даже раздражает. Захотел поставить на место.
   Как ни странно, в его словах могла быть доля правды. Но я почему-то возразила.
   - Так, да не так. Ты пока не понимаешь природы наших отношений. Если Костов сделает мою жизнь невыносимой, то я сойду в могилу, но и его не забуду с собой прихватить. Одно неверное предсказание - и ему конец. Костов это понимает, как и я. А я... я прекрасно понимаю, что могу быть уверена в завтрашнем дне, только пока он жив и при власти. Если главный инженер лишится того, что имеет, конец придет уже мне. И я это понимаю, как и Костов. Такой вот нездоровый симбиоз.
   Молодой человек подумал-подумал и важно кивнул.
   - А теперь признавайся, откуда ты меня знаешь? - вцепилась я в подвыпившего повара. От стресса алкоголь отпускал на удивление быстро, а Аршата накрывало все сильнее.
   - О чем вы, Март... тьфу, Марг...
   - Маргарита, - помогла я с произношением. - Я видела твою натальную карту раньше. Мы были знакомы до войны.
   - А-а-а, вот вы о чем. Так это вы не со мной были знакомы, а с моим братом и Анькой, его женой. Они к вам ходили. Хвалили очень вас, даже восхищались. Брат один раз попросил составить для меня гороскоп...
   - Стоп! Я поняла. - Для меня стало очевидным, как и когда я увидела парад планет в Знаках Весов и Стрельца. Действительно, ходила ко мне супружеская пара: полноватый солидный мужчина, не аданец - ралгай*, и его жена одной со мной национальности. Они должны были погибнуть в один и тот же день от взрыва, и никак нельзя помешать: слишком явные критические аспекты в натальных картах, слишком однозначный ответ Таро. А вот у детей были шансы выжить. Я ничего не сказала родителям про близкую гибель, но дала несколько осторожных советов для их мальчика и девочки. Значит, прислушались. Родители мертвы - дети с дядей.
   - Как умер твой брат с женой? Бомба попала в дом?
   - В магазин.
   - А тебя на фронт не взяли... - задумчиво протянула я, мысленно восстанавливая перед глазами натальную карту молодого ралгая. - У тебя что-то с сердцем не так, да? Порок?
   - А-ага.
   - А до войны ты кем был? Ведь не поваром.
   - Нет, музыкантом.
   Я опешила. Музыкантом? Учетчики должны были причислить его к "бесполезным".
   - И как же тебе сохранили жизнь? - не удержалась я от неудобного вопроса.
   Мне показалось, Аршат враз протрезвел и помрачнел.
   - Давайте не будем об этом. Не сейчас.
   - А когда?
   - Когда выживем.
   ____
   Ралгаи* - народность, населяющая Ралгию, и имеющая самую многочисленную диаспору в Адании.
  

Предсказание девятое. Бумеранг

  
   - Где она? - неслось по коридору. - Где эта тварь? Я ей кишки прострелю! - орал на тангарском генерал, неумолимо приближаясь к комнатенке, где прятались мы с Аршатом.
   Обливаясь холодным потом, я подскочила на раскладушке. Пружины предательски заскрипели, выдавая дверь, за которой нас надо искать.
   В коридоре стихли шаги, но через секунду кулак забарабанил в дверь. Грохот разнесся по зданию завода. Нашел! Нашел, садист! Это конец!
   Открыла глаза. Аршат спал на коробках в другой части комнаты. Завидую. Как он может отдыхать, когда нам грозит смерть? Хотя почему нам? Мне. Не факт, что с ралгаем что-то случится.
   Не могла уснуть, адреналин снова и снова пробегал по венам, напрягая мышцы и изматывая нервы. Стоило от усталости прикрыть глаза на пару минут - я вскакивала от одной и той же дикой картины: генерал находил убежище. Нет, это не видение, просто кошмар, но... Но раз генерал ворвался в дом Костова и перевернул все вверх дном, надеяться мне и правда почти не на что.
   - Где она? - услышала я крик уже наяву.
   Дрожь побежала по телу, руки закрыли лицо. Всё кончено. Боже!
   - Покажи ее немедленно! - рычал мужской голос.
   - Да вот она, отдыхает, все в порядке, - поджав губы, Касссар распахнул входную дверь. - Не убита, не покалечена - просто напугана.
   Аршат вскочил от криков и взлохматил волосы. Кассар жестом позвал его с собой. Протеже сонно кивнул и быстро исчез за дверью вместе с инженером.
   Костов, пригнув голову, не без труда протиснулся в дверной проем.
   - Ну привет, Марга! - непривычно тихо сказал он.
   Длинное пальто его распахнуто, шарф развязан, волосы взлохмачены, на лице отросла щетина, но это Костов.
   Я спустила ноги с раскладушки, поплотнее завернулась в пуховик и слабо улыбнулась.
   - Здравствуйте, - прошептала я.
   - Уж думал, не увижу тебя живой. - Он приблизился. - Дверь, сорванная с петель, весь этот погром... Боялся, либо с веревкой на шее найду, либо с пулей в голове.
   - Я... меня Аршат сюда привел, - неловко попыталась объяснить, - а ваш друг спрятал. Погром вчера был... Мы все видели.
   Костов потянулся к моему лицу, голове, но я увернулась.
   - Ты все еще злишься? Или я тебе так неприятен? - без тени недовольства и раздражения спросил хесалиец. - Не рада?
   - У меня голова грязная, - зажмурившись, выпалила я. - И сама отвратительно пахну.
   - Дело только в этом?
   - Я здесь просидела неделю, а волосы и вовсе не могла помыть из-за гипса, - фыркнула я.
   Костов с видимым облегчением хохотнул и силой прижал меня к себе.
   - Глупая. Отмоем тебя, не переживай.
   Я носом уткнулась в вязаный шарф хесалийца. Пахло табаком, дорогой туалетной водой и - едва уловимо - весенней влажностью.
   - У вас-то все нормально? Вы остаетесь? - промычала я, без особо успеха стараясь высвободиться.
   - Даже не рассчитывай от меня избавиться! - Главный инженер наконец выпустил мою шею. - А теперь рассказывай, что произошло, - он мотнул головой в сторону дома.
   Честно описала свое видение, неудавшийся аборт Лады и клятву Шмитца устроить мне кровавую баню. Губы моего покровителя искривились от злобы и ненависти, крылья носа расширились, брови сдвинулись, а глаза горели так, что мне стало страшно, и я отшатнулась.
   - Я прикончу... - прошипел Костов, - эту гниду!
   Он отдернул полу пальто, за которой пряталась кобура, достал пистолет и ломанулся вон из комнатушки.
   - Не надо! Что вы делаете?! - цеплялась я здоровой рукой за его воротник.
   - Даже не пытайся меня остановить, Марга! - прошипел Костов, с трудом подавляя бешенство в голосе.
   - Вы погубите и меня... - было слишком поздно, Костов огромными шагами пересек коридор и скрылся за поворотом. - И себя, - закончила я под нос.
  
   Всё, что случилось дальше, я узнавала урывками и в разное время. Часть показали видения, кое-что удалось выудить из Костова, финал я узнала из письма Лады. Позже пришлось вклеить в эту часть дневника несколько листов, дабы не нарушать логику повествования.
   Костов, ведомый гневом и жаждой мести, ломился в "Бригантину", когда дверь ему открыла Лада. Красавица отпрянула и прижала ладони к лицу, увидев пистолет.
   - Где твой растреклятый хозяин? - Главный инженер не церемонясь оттолкнул мою подругу, внимательно оглядывая коридор и ближайшие помещения.
   - Не знаю, господин Костов, - нервно сглотнула Лада.
   - Не ври мне!
   - Да я правда не знаю! - психанула девушка. - По мне, так пусть сдохнет в подворотне, как последняя собака!
   Глаза Лады округлились от безумного страха. Она не понимала, как вырвалось подобное при оккупанте. Но Костов лишь опустил пистолет и выдохнул. Будь Шмитц в здании, служанка скорее язык бы себе откусила, чем посмела высказать крамольное пожелание. Объяснения стали лишними. Глядя друг другу в глаза, и оккупант, и жертва поняли, что враг у них один на двоих.
   Когда красавица убрала руки от лица и вышла на свет, Костова кольнула совесть. На скуле служанки - зеленая с красными крапинками гематома от удара генерала. Конечно, не Костов разукрасил девушку, но именно он помог с наркозом для аборта.
   - Он тебя так... Мне жаль.
   - Я привыкла. Спасибо, что пытались помочь.
   - Марга сказала, что все напрасно, ничего не вышло.
   - Все равно. Вы хороший человек. Не как все эти...
   - В отместку Шмитц пытался избавиться от Марги.
   - Что?!
   - Поможешь нам с ней, когда этот псих вернется?
   - Но... я не знаю... - залепетала Лада.
   - Спокойно. Он ничего не заподозрит.
   - Ну... да. Тогда да. Наверно. А как?
   - Ну слушай.
   И они пошли на второй этаж ждать Шмитца: из окна улица хорошо просматривалась, появление генерала не станет сюрпризом. Костов рассказал о своей идее, заручился согласием Лады и замолчал: глядел в окно, сжимая и разжимая кулаки.
   Но тишина ожидания показалась Ладе неловкой.
   - Я Риту не видела со дня, как сюда попала, - пожаловалась она, чтобы хоть что-то сказать.
   Костов заметно нервничал, а оттого, видно, стал более разговорчивым.
   - И не увидишь. Извини, конечно, но твоя подруга волшебная на всю голову, чокнутая. Один раз у тебя что-то случилось - ей видение было, - так эта полоумная через все патрули пыталась рвануть, ночью, хотела тебя поддержать. Пришлось наверху ее запереть. А пару недель назад она таки дошла сюда: стучала, звонила, но никто не открыл. И все бы ничего, но на обратном пути на Маргу напали... - главный инженер вспомнил про гипс на руке личной ведьмы и благоразумно решил не вдаваться в подробности.
   - На Маргу еще и напали?!
   - Именно. Так что не серчай, но я ее сюда не отпущу, даже если наверху постоянно держать придется и ключи выбросить.
   - А можете... Можете ей письмо от меня передать?
   Костов возражать не стал.
   Лада покинула комнату и вернулась буквально через минуту, неся в отекших воспаленных пальцах большой желтоватый конверт. Если главный инженер и удивился тому, что письмо давно готово, то виду не подал.
  
   Время тянулось долго. Стрелки часок щелчками преодолевали деления, действуя на нервы; солнце поднялось к зениту, а Шмитц все не появлялся. Грибной дождик забарабанил по отвесу подоконника, заставив Ладу вздрогнуть, а Костова шумно выдохнуть. Желваки заходили на его скулах. Напряжение в комнате росло, ощущалось почти физически, пронизывая воздух тончайшими струнами.
   - Расскажи о ней. - Сидящий на подоконнике хесалиец откинулся на оконную раму.
   - Что именно? - Лада не стала уточнять, ком речь: и так понятно.
   - Все.
   - Не знаю, с чего начать, - попыталась увильнуть подруга от навязываемого разговора.
   - Как познакомились? Когда?
   - В детстве еще. Это неинтересно.
   - Мне интересно, - твердо, почти жестко ответил Костов.
   И Ладе пришлось рассказать.
   - Едва попав в первый класс, я влюбилась с первого взгляда и на всю жизнь. Он учился в старшей школе и был так умопомрачительно красив... - Лада зажмурилась, стараясь восстановить в памяти образ, - так красив, что по нему сходили с ума девчонки всей школы. Айван. Как я его обожала! - Вспоминая прошлое, девушка отвернулась к окну и осторожно коснулась пальцами прохладного стекла. Она уже не говорила с главным инженером, а возвращалась в те счастливые дни ради себя самой, цепляясь за осколки той жизни, что когда-то наполняла смыслом все ее существо.
   - А Марга? - подсказал Костов.
   - Скоро я узнала, что в параллельном со мной классе учится кузина Айвана и зовут ее Маргарита. Я во что бы то ни стало решила с ней подружиться, дабы хоть на шаг приблизиться к своему идолу.
   Помню, увидела из окна, как Рита самозабвенно качается на качелях, она могла сидеть там часами. Я заторопилась, занервничала, но все же вышла во двор и решилась подойти наконец.
   Меня поразили ее глаза. Они одновременно завораживали и пугали, были яркими, ясными, но в них таилось нечто напряженное и необычное. Лишь годы спустя я свыклась с мыслью, что на людей и все происходящее вокруг Рита смотрит иначе, осознала, почему люди боятся ее взгляда, отводят глаза, а она глядит своими ясными глазами и загадочно улыбается, проникая вглубь, видя самую суть.
   - Давай дружить! Ты Рита, да?
   - Зачем тебе со мной дружить? - улыбнулась странная девочка.
   Я не знала, как ответить, растерялась, а потому ляпнула правду.
   - Мне нравится твой двоюродный брат Айван.
   - А-а-а.
   Позже Рита призналась, что ее подкупила искренность. Ведь ради Айвана с ней часто девушки пытались знакомиться, но никто из них откровенно не говорил о своей маленькой корысти.
   Рита с Айваном не были близки. Во-первых, девять лет разницы, во-вторых, ведьмочку воспитывал дед, приемный отец ее родного отца, оттого к кровному родству Рита относилась с прохладцей. Но она охотно принялась потакать моим детским капризам и, казалось, сама получала удовольствие от девчачьих приключений. Закрывая глаза и отрешаясь от действительности, она с уверенностью могла сказать, где сейчас гуляет Айван с друзьями - и мы неслись туда: уж больно мне хотелось попасться ему на глаза и пройти мимо, надеясь понравиться. Вот глупая была! Детство - пора наивности. Семилетка хотела привлечь внимание шестнадцатилетнего парня - смешно.
   Конечно, и Айван, и его приятели быстро смекнули, почему мы то и дело попадаемся им на пути или отираемся рядом при каждом удобном случае; а уж то, как я вышагивала, придерживая юбочку, убивало последние сомнения.
   - Айван, гляди, даже мелюзга ищет твоего внимания, - в голос засмеялся один из его друзей.
   Я покраснела, прикрыла лицо ладошками и едва не заревела. А Рита... подошла ближе, заглянула смельчаку в глаза - долго смотрела, пока он, сам того не желая, не отвел взгляд - и сказала:
   - Тебя зовут Петер. Твой пес Байт погибнет через два дня. Не спасешь: не успеешь.
   - Сестрица-то у тебя с приветом, - растерял веселость Петер.
   Вряд ли он тогда поверил моей подруге, ведь и имя, и кличку собаки она могла узнать или подслушать, но напрягся сильно, это правда.
   Позже до нас дошла новость, что пес погиб: попал под колеса автомобиля на глазах у Петера.
   Когда меня попытался высмеять второй приятель Айвана, Рита и его усмирила. Предсказала, что лучший друг упадет ему на ногу, перелом, гипс на месяц. Тоже сбылось.
   Так начинала зарождаться слава аданской ведьмы.
   - Марга их не проклинала?
   - Нет, что вы. Только предсказывала. - И внезапно Лада спросила: - Вы же не спите с Ритой, правда?
   - Что?! Да как ты смеешь?..
   - Не сердитесь. Я психологом работала до войны.
   - Как узнала?
   - А я и не знала, но вы сейчас подтвердили.
   - Я тебя убью, клянусь. Патронов не пожалею.
   Лада лишь робко улыбнулась и, осмелев, отрицательно покачала головой.
   - Ну? Говори чего хотела! - приказал хесалиец.
   - Понимаете... то, что Рита вам нравится, даже и не психолог заметил бы. Ну я же прошу: не злитесь! Так вот, о вашем невероятном везении только ленивый не говорит. Раз вам так фартит, Маргариту вы не обижали. Прошу - нет, умоляю, - не обижайте ее и впредь. Она потрясающая. С ее поддержкой вы сможете достичь немыслимых высот и добиться чего угодно.
   Стараясь быть терпеливым, Костов с шумом втянул воздух через нос.
   - Ну хорошо, допустим, я понял, к чему ты клонишь, и услышал просьбу. Только почему ваша подруга фельдшерица верит, что Марга греет мне постель?
   - Криста - циник со стажем. Она мысли не допустит, что мужчина способен помочь женщине, если та ему не отдалась, особенно когда мы говорим об оккупации. Я пыталась переубедить, но она назвала меня... ну, неважно как. А вы знали Риту до войны?
  
   Не знаю, соблаговолил ли ответить главный инженер, но от избытка эмоций я потеряла контакт и с ним, и с Ладой. По щеке побежала слеза. Лучшая подруга просит Костова не спать со мной. Нет, честно, только чистая душой Лада могла до такого додуматься. И, чтобы хесалиец не решил поступить с точностью до наоборот, объясняет, как ему это выгодно.
   Я зажмурилась. Теперь воспоминания накрыли и меня.
   Айван. Мне даже в натальную карту не надо было заглядывать, чтобы знать, как он притягателен и желанен для женщин. Ради такого мужчины примерные жены бросают мужей, девушки предают подруг и сестер. К счастью, Айван, имея все задатки рокового красавца, старался лишний раз не искушать слабые женские сердца. Окончив университет и выбрав карьеру военного, он наконец заметил, как расцвела Лада. Ей едва исполнилось пятнадцать, ему стукнуло двадцать четыре, когда кузен посмотрел на нее не как на влюбленную школьницу, а как на прелестную девушку. Потрясающе красивая пара. Я подкалывала, что быть им родителями новой мисс Космос1. Лада смущалась - Айван смеялся.
   Окончив школу, подруга переехала к моему двоюродному брату, выучилась на психолога, посчитав, что и в семейной жизни эта профессия никогда не повредит; впереди маячили свадебные колокола, на деле оказавшиеся оглушительным набатом войны. Родители Лады гостили у родственников в Североминске. Там их и расстреляли. Соседка каким-то невероятным способом сумела выжить и прислать весточку о жестокой гибели.
   Айван ушел на фронт и... погиб в бою. Для Лады он был первым и единственным мужчиной, она мечтала посвятить ему всю себя, родить детей, а в итоге подруга потеряла и родных, и надежду, и будущее, и смысл жизни. Теперь ей приходится терпеть насилие жестокого оккупанта, сносить побои и вынашивать под сердцем ребенка, отца которого она ненавидит до смерти. Шмитц отнял у нее последние права: распоряжаться своей женственностью и своим телом. Даже вообразить боюсь, что должна чувствовать жертва насилия, зная, что кровь наших врагов, убийц самых дорогих ей людей, течет в утробе.
   Война и к моему порогу принесла боль и смерть. Я поздний ребенок, единственная дочь, родителям было за шестьдесят, когда Тангария напала на Аданию. Сразу же начались перебои не только с продуктами, но и с лекарствами. Для матери и отца лечение было важнее пищи. Конечно, Криста пыталась им помочь настоями и заговорами, но это лишь на несколько месяцев отсрочило неизбежное: запасы и силы подруги-целительницы истощились... Не дай бог увидеть, как родные умирают, нуждаясь в лекарствах, а вы бессильны им помочь.
   Кристу жизнь не баловала, зато война пощадила.
   Отец пил. Ушел, когда она была еще школьницей. Матери юная целительница лишилась в пятнадцать. Остался старший брат, один из друзей Айвана, он и воспитал одаренную сестру. Сейчас он сражается на фронте, примкнул к союзникам.
  
   Входная дверь бывшего клуба "Бригантина" хлопнула, едва не слетев с петель, раздраженный голос генерала позвал Ладу. Нет ответа. Шмитц крикнул еще раз и еще, уже со злобой в тоне, но ответом ему была тишина. Каблуки армейских сапог дробно застучали по лестнице, дверь в гостиную распахнулась так же резко, как и глаза Шмитца от неверия и ужаса: Костов, сидя в кресле, прижимал дуло пистолета к животу Лады.
   - Здравствуй, Гейдрих, - безуспешно стараясь скрыть плотоядную ухмылку, прошипел главный инженер. - Узнал я о твоем доносе. - Шмитц потрясенно молчал, потому Костов продолжил: - А еще очень удивился, что ты разгромил мой дом и пытался убить мою любовницу.
   - Так ты же, мразь... - совладал с собой генерал, и рука его осторожно потянулась к боку, где прятала пистолет кобура.
   - Замер! Руку убрал! - скомандовал хесалиец, плотнее прижимая оружие к животу беременной. Генерал, подумав несколько секунд, подчинился.
   - Малышка, забери у своего хозяина пистолет, только быстро и без глупостей: ты на прицеле. Ты же не хочешь, чтобы кишки вывалились на пол? Нет? Тогда вперед!
   Дрожащая как осиновый лист Лада приблизилась к Шмитцу, и он услышал, как у служанки-наложницы от страха постукивают зубы. Девушка дернула пистолет раз, другой... и наконец сжала ладонями рукоять.
   Генерала осенило, что в эту секунду хорошо бы отобрать оружие, отшвырнуть девчонку и убить ненавистного хесалийца.
   - Назад! Быстро! - скомандовал Костов - и Лада метнулась с пистолетом к мужчине, угрожавшему ее жизни.
   Несчастная могла бы помедлить - и убийственная идея генерала Шмитца увенчалась успехом, - если бы... если бы Лада не была с главным инженером заодно. Они не один раз проговорили все до прихода военачальника-садиста.
   А Костов ну просто мечтал пустить пулю в лоб теперь уже безоружному тангарину, но, увы, и его, и Ладу тогда поставят к стенке. Рано мечтать о смерти этого предателя, рано.
   - Умница, малышка! - брезгливо скривив губы, проговорил главный инженер, отбирая у беременной оружие: еще раз подыграл Ладе, успешно имитирую пренебрежительное к ней отношение.
   Дело за малым: осталось доходчиво объяснить Шмитцу, что пока жива я, жива и Лада, а стоит мне даже не умереть, а напороться на очередных якобы пышущих праведным гневом соотечественников или тангарский патруль, как военачальнику придется расстаться с мечтой о потомстве и с милой сердцу служанкой.
   Маски сорваны, война объявлена. Не знаю, был ли иной, более эффективный и изящный способ сохранить мне жизнь и не накалять отношений с без сомнения опаснейшим врагом, и видел ли этот способ Костов. Возможно, видел, но как человек военный не захотел воспользоваться.
  
   Ближе к вечеру хесалиец повел нас с Аршатом смотреть пострадавшее жилище и ужасаться.
   С одной стороны, мы страшились, что наши два этажа после набега тангар стали непригодны для жизни. К счастью (и это единственная хорошая новость), обошлось без вандализма: вываленные из ящиков бумаги, раскиданная одежда и чистое белье, в спешке затоптанные армейскими сапогами, поведали нам, что обыском дело и ограничилось.
   С другой стороны, ходить по комнатам было нестерпимо тяжело, психологически трудно. Сдвинутые шкафы; опрокинутые стулья; подушки, сброшенные с диванов; отпечатки подошв на полу, который я, а потом и Аршат с таким трудом мыли, на коврах, которые с трудом пылесосили, на белье, которое стирали и с таким трудом гладили, вызывали глухую боль в груди и противоречащие друг другу чувства вялого отупения и бессильной ярости.
   Я метнулась в сторону - к своей комнате. Дверь со скрипом отворилась - и я увидела ту же картину, что и во всем доме: мебель, вещи, постельное белье... Я приблизилась. Грязные ручищи какого-то тангарина - тангарина-оккупанта, тангарина-убийцы - трогали все, к чему я успела привыкнуть, нарушили не просто обстановку, но и гармонию моего убежища, моего маленького безопасного мирка. К горлу подступали тошнота и истерика. Что-то блеснуло у ножки кровати - я наклонилась. Мобильный телефон с аудиокнигами на аданском, с музыкой, которую я люблю, безжалостно и цинично раздавлен армейским сапогом. За долгие месяцы это единственная действительно моя вещь; ниточка, связывающая с мирным прошлым и теплыми воспоминаниями; безвозмездный подарок Костова в мире войны, где нет места личным вещам, вниманию, нежности.
   Услышала всхлипы, переходящие в сдавленные рыдания, и с удивлением осознала, что нервы подвели именно меня.
   - О... они... растоптали мой мобильник, - сжимая подарок в здоровой ладони, прошептала я. Кожу холодило стекло и царапали налипшие песчинки.
   - Я куплю тебе другой. Не расстраивайся, - тихо, почти ласково проговорил Костов.
   - Но мне нужен этот! Я к нему привыкла! - взвыла я.
   Стоило опасности исчезнуть, как организм расквитался за все треволнения обычной истерикой.
   ------
   1Мисс Космос - престижнейший международный конкурс красоты, подобный Мисс Вселенной и Мисс Мира.
  

Предсказание десятое. Лада и пистолет

   Шмитц нашел свой пистолет на влажной земле, за подтаявшим сугробом, куда, уходя, его зашвырнул Костов. Самолюбие генерала, его нервы - да что там, все его существо требовало отмщения и жестокости. И раз Костов пока вне досягаемости, желание Шмитца убивать грозило уничтожить первого встречного.
   Вернувшись в Бригантину, тангарский военачальник наткнулся на Карина, своего, едва пережившего совершеннолетие, слугу. Парень выглядел ужасно: кожа зеленоватого оттенка, глаза навыкате, на лбу - пот. Не надо быть врачом, чтобы понять: паршивый аданец болен.
   - Что ты здесь шляешься?!
   Но вместо ответа парня вырвало на ковер и носки генеральских сапог.
   Несчастному мальчишке пришел бы конец, но вмешалась Лада. Она упрашивала, умоляла садиста пощадить паренька, пыталась объяснить, что в своем пикантном положении ей одной со всем домом не управиться: без помощника никак - а где найти такого же тихого и исполнительного в самый короткий срок.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

58

  
  
  
  
Оценка: 5.33*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"