* * * * *

В далекой и загадочной стране
Возможно, думает сегодня обо мне
Далекая, загадочная дева.
Я для нее - загадка. И как Ева
С сомнением разглядывала древо, 
Она с сомнением глядит как на окне
Рисует снег моих портретов тени - 
И вздрагивают чуть ее колени.

Ей не знакомы голос мой и вид, 
Но каждое из слов моих горит
В ее душе каким-то новым чувством.
Свои стихи я б не рискнул назвать искусством, 
Она же ими так увлечена, 
Что в странную игру вовлечена.

Я - в ее доме, но меня никто не видит.
Меня такое невниманье не обидит. 
Ведь я-то знаю, что на дне стакана, 
В шкафу, в углу и в глубине дивана
Я в этот вечер буду рядом с ней.
И тень моя могла бы стать длинней - 
Настолько, чтоб увидеть дрожь ее коленей.
Но я, как призрак, не отбрасываю тени.

Ей хорошо сейчас. Подходит время снов.
Она себя закроет на засов, 
Чтобы меня - за тыщу верст - в себе оставить.
В ответ всю ночь ее я буду славить, 
И до утра ее улыбка будет греть
Осенний дом. А утром в душе петь
Она попробует, и унесутся звуки
Ко мне в Москву - для радости и муки.

					30/ октября 2002. 


			* * * * *

Задумав изменить судьбу,
Мой друг четырежды супруге
Пытался изменить. Потуги
Эти были тщетны.
			Ему
Девицы дозволяли с собой 
Быть рядом. Но не - под.
Тот жар в ладонях, липкий пот...

И вспомнить жутко через день - 
Вино, касанье, слово... Тень
На разум находила что ли?
Или на совесть. Впрочем, боли
Хватало ненадолго. Зря
Срывался лист календаря:
Дорога выводила в поле,
А не к подножию Кремля.

Другие - то другое дело.
Пусть даже в чем-то неумела
Их жизнь и жалок разговор, 
Но, понимая, что он вор, 
Он крал у них крупицы счастья - 
Когда случайно, в одночасье, 
Его пускали на порог.
Не в дом, а в душу. Помню шок
Его, когда он убедился, 
Что и другие не в тот тон
Играют. Как он поразился, 
Мой новоявленный Ньютон.

Больницы выдумали точно
Для развлечения больных.
Там ежедневно, еженощно
Паденье нравов. Но для них - 
Вино, картишки, флирт не боле, 
Чем амнезия. Не для всех, 
Конечно, но для большинства - успех
Укрытья от привычной боли.

Ньютона друг попал в больницу
Не в первый раз. Но все ж зимой
Куда опаснее, друг мой,
Возможность в женщину влюбиться.

Минуты их случайной встречи 
Ему стучали в грудь - картечи
Будто залп в бойца! 
Сближались ночью два лица - 
Романтика рвалась наружу.
 - Раздень ее! Забудь про стужу!
Шептали черти вперебой.
- Она твоя, что медлишь! Ну!
Она смотрела в тишину,
И не завязывался бой.

Готовность жертвовать собой
В почете у отдельных наций.
Хоть не сказала она: "стой",
Они не стали целоваться.
Их вскоре унесло домой, 
Но там, в палате, видно что-то
Осталось. 
И сверлит забота...

И как монетка, брошенная в море - 
Залог возврата к прожитому дню;
Я вызываю в память грудь твою
И сам себе придумываю горе.
					
		22-24 / января 2002.

					* * * * *
					
Одна в трехкомнатной квартире.
Вокруг - пространство. Пустота.
Есть дача: мать, отец, сестра
Живут там в параллельном мире.

Совсем одна - на целом свете.
Как и мы все, да только к ней
Приходят гости до теней, 
Шагнув в распахнутые сети.

Бывает, полчаса разделят
Две пары ног на этаже.
 - Как, ты торопишься уже?
Он усмехнется и поверит.

От жизни надо ей немного - 
Чтобы остался хоть один.
Свет, отражаясь от витрин, 
В тьме пролагает им дорогу.

- Она гулящая - да? Нет?
Ненужное сотрите сами.
И если встретитесь глазами, 
Найдете правильный ответ.

- Она красивая? У тех,
Кто пробирается навстречу:
В метро, в автобусе, замечу - 
Возможен повод для потех.

- Она несчастная? О, да.
Но вечерами, в теплой ванной
Стекает по стене туманной
Ее улыбка иногда.

								25/ января 2002.

						
					* * * * *

Он был в ударе, не ударив в грязь лицом - 
В который раз пустыми вечерами
Себя пытался видеть молодцом, 
Играя с заходящими тенями.

Застыло время, ну а годы шли - 
Шаги их делались ленивей и короче;
Дойдя до дня, он видел вечер. Он боялся ночи.
Пытался спрятаться в бутылке - там нашли.

Ложились годовые кольца на ремень, 
А Лета оборачивалась Стиксом, 
И он почти отчаялся влюбиться, 
Все реже навещала его тень.

Все чаще он ходил гулять один,
Всерьез обдумывал покупку кошки или рыбок,
Его знакомили - в дни свадеб, именин, 
Но даже не пытались скрыть улыбок.

Она жила за стенкой. Иногда
Они раскланивались в лифте иль у двери.
Заговорить с ней не пытался никогда:
Чтобы ответила - в такое он не верил.

И не поверил он, когда она 
Однажды улыбнулась ему нежно.
Он обернулся: он один, она одна - 
Смутился, но затеплилась надежда.

Он видел, как крутились рядом с ней
Красивые и молодые лица.
Он не завидовал, но делалось грустней.
От грусти угораздило влюбиться.

И раз она зашла к нему домой,
От кофе отказалась: "нет, не буду".
Затем сказала тихо: "милый мой" - 
И он закрыл глаза, не веря в чудо...

Увидел в ней свою мечту,
Прогнал иных касаний тени,
Простил ее за красоту
И опустился на колени.

Открыл глаза. Вдруг понял - этот сон
Навеял дождь, танцующий по крыше.
Она ушла. И он открыл балкон, 
И вслед за нею из квартиры вышел.

				14/ сентября 2002.


					* * * * *

Что рассказать тебе про жизнь мою?
Во-первых, больше в душе не пою,
Друзьям по-прежнему в долг деньги я даю,
Хотел бы после смерти быть в раю,
Хоть сомневаюсь - но в себе, не в Боге.
А мысль страшит, что с ним не по дороге.

Что рассказать тебе про голову мою?
Она - не лучшая, я это признаю.
Раз не могу придумать про свою
Ближайшую судьбу хотя бы слова.
Вот, осенью две тысячи второго
Подумываю - не начать ли снова, 
Эх, не начать ли снова жизнь мою?

Что рассказать тебе про нас с тобой?
Я вижу лабиринт: печаль или покой
Равновозможны будущей зимою.
Хотел бы гладить волосы твои своей рукою, 
И видеть - как растет в тебе наш сын, а может дочка,
И знать, что даже в снах твоих мы вместе... 
Ставлю точку.

Что рассказать тебе про жизнь мою?
Во-первых, в душе больше не пою...

					13/ сентября 2002.