Иван Николаевич Суходольский всегда вел здоровый образ жизни. Ничего крепче трех-четырех лимонадных градусов не пил. Даже по праздникам. Лишь на Новый год мог себе позволить полбокала шампанского. И то если близкие друзья очень сильно попросят. А после кончины жены полтора года назад и от этого удовольствия отказался. Затворился в себе. Гостей не приглашал и сам не ходил. Вместо употребления спиртного часами не выходил из читального зала местной библиотеки. Короче, конченый человек для радостей мирской жизни. Поэтому все очень удивились, когда врачи в печени у трезвенника Ивана Николаевича, словно у законченного алкоголика, обнаружили раковые клетки. Причем в такой степени, что жить ему оставалось всего пару месяцев.
Хоронили по первому снегу. А накануне Рождества в освободившуюся московскую квартиру Љ 48 шумной гурьбой въехала семья дальних родственников из Кишинева... О том, как разместились в небольшой двушке шестеро ребятишек - один другого меньше - и четверо взрослых, история умалчивает. Но это не так уж и важно, потому что буквально через месяц выяснилось: въехали они незаконно и вообще жили в России без регистрации. Так что шумное переселение повторилось в обратную сторону. А квартиру опечатали. Это чтоб другим неповадно было... В судах же развернулся нескончаемая тяжба за наследство между прочей дальней и очень дальней родней Суходольского.
Анна Вячеславовна Торшина из 46 квартиры и ее муж Петр Захарьевич представляли собой приятную супружескую пару. Семья прожженных интеллигентов: он бывший врач-терапевт, она - школьная учительница русского языка и литературы, к которой даже через двадцать лет после выхода на пенсию то и дело заходили благодарные ученики. Несмотря на свои, мало способствующие тому профессии оба были людьми глубоко религиозными, строго соблюдали посты, а любой алкоголь и на дух не переносили. И умерли на трезвую голову... Отравились угарными газом...
"Несчастный случай! - сказал потом председатель ЖЭКа Николай Константинович Рогознатцев, - Видимо старички неплотно газовую горелку закрыли. Пламя и потухло...".
Через две недели после похорон из опустевшей квартиры вывезли старую мебель и туда заселилась бригада узбеков, привезенных делать евроремонт. И с тех пор с раннего утра до позднего вечера оттуда доносилось жужжание дрели, визг электрорубанка и стук молотков. И так два месяца, пока соседям все это не надоело и, написав кучу заявлений участковому, в миграционную службу и прочие органы, они добились выселения гостей с Востока... А на нового хозяина квартиры - сына погибших пенсионеров - был наложен такой штраф, что говорить о каких-либо "добрых" отношениях с Торшиным-младшим в обозримом будущем уже не приходилось.
Что касается 45-й квартиры, то до недавнего времени в ней жила одинокая дамочка - то ли аспирантка, то ли журналистка. Вся такая правильная. В магазине только кефир и йогурты покупала - фигуру берегла. По утрам в парке бегала - и добегалась, налетела на какого-то маньяка...
Короче, буквально за год на нашем этаже освободилась почти вся площадка.
И только мы с Костяном, в отличие от прочих всегда и по любому поводу любящие хорошенько посидеть за бутылочкой паленой водяры, живем и не тужим.