Весна - чарующее время года, когда всё вокруг распускается, начинает цвести и петь. По крайней мере, в моей душе появлялось именно что-то такое. А ещё весна вселяла в меня уверенность. Неподдельное чувство уверенности в том, что жизнь налаживается и совсем скоро всё пойдёт в гору, что никакие тучи не смогут затмить лучи моего восхождения на пути к успеху. Что вообще ничего плохого произойти не может.
Был май. Краски на улице пестрили своим разнообразием, уже распустившиеся цветы привлекали взор прохожих и мой в том числе. Даже люди выглядели как-то живее, несмотря на понедельник и ранее утро. Тёплая погода предвещала отличное время для встречи с друзьями после работы.
А потом глухое "бам", треск, пронзительный крик, раздирающий душу, и десятки затаивших дыхание людей.
Когда я вышел из ступора и бросился в место наибольшего скопления людей, к окну первого этажа многоэтажного дома, за спинами людей чётко разглядеть я ничего не смог. Локтями пихая столпившихся, я старался как можно быстрее оказаться у цели. Я врач, и я точно мог чем-то да помочь.
Наконец, оказавшись впереди всех, я увидел тело. Искорёженное, искровавленное, с торчащими костями. Смотреть тошно было бы, если бы не годы практики в больнице. А перед ним сидела женщина. Сидела к людям спиной, прямо на коленях, в грязи, оставшейся после вчерашнего дождя; руки её были с обеих сторон от головы человека. Ладони были смочены кровью, а спина её часто вздымалась из-за всхлипов. Какие там всхлипы... это был плач навзрыд, от которого душа леденела.
На земле лежал парень, как оказалось, когда я подошёл ближе. Тёмные волосы, лицо совсем ещё юное, нетронутое жизнью. И уже мёртвое. Возможно, пару секунд назад он ещё дышал - смотря на то, как и с какой высоты он упал. Дело было в потере крови и болевом шоке. Бедный и глупый пацан.
- Время смерти семь часов и сорок восемь минут, - заключил я, глядя на свои наручные часы.
Женщина молниеносно повернулась ко мне, начала что-то бормотать и рыдать ещё сильнее. Затем повернулась ко мне, сквозь слёзы что-то шепча. От такого ужаса мурашки шли по коже. Вот и ужас средь бела дня, ходить далеко не надо.
- Помогите... - расслышал я, когда помог подняться ей. Затем оказался в цепких объятиях. А ещё очень мокрых от слёз. Кто-то в толпе уже вызвал скорую, кто-то уже покидал место происшествия. И только я не знал, что делать дальше. - Нет...
***
- На следующем уроке пишем пробный экзамен. Свободны. А Трофимов останется.
Класс оживился. Последний урок, близость Нового года и пятница радовали всех неимоверно. Под шум своих голосов вышли из класса, пока учительница всех смиряла своим подозрительным взглядом.
Анна Михайловна вообще всегда выглядела как-то подозрительно за счёт своих узких глаз и тёмных густых бровей, которые то ли действительно делали её лицо более серьёзным и грозным, то ли она специально их хмурила, чтобы внушать больше страха. Губы свои она всегда кривила в ухмылке. Однако женщина была добрая, пусть и не простая в общении. Она не терпела повышения тона в свой адрес, не терпела вообще много чего. Но всегда оставалась добра к некоторым избранным.
- Вот уже два года не могу понять, что с тобой такое, Максим. - Она встала со своего места, сложила руки в замок и приняла немного неуверенное выражение лица, как будто сама понимала, что разговор будет не из лёгких, но она к нему не подготовилась как следует. - Ещё пару лет назад ты был лучшим учеником, подающим надежды, гордостью класса, в конце концов.
Максим оставался спокойным внешне. Да и внутренне тоже, чего греха таить. Он не сдвинулся с места, как только уложил свои вещи рюкзак, смотрел прямо в глаза учительнице и понимал, что он здесь как зритель. Это можно было расценивать как несмешной стенд ап начинающего блоггера, однако он сам не должен был принимать участия в этом тупом монологе. В этих словах не было смысла ещё и потому, что Макс - упёртый баран.
- Вот была у тебя цель два года тому назад? - И он кивнул многозначительно, но это было скорее для галочки. - Скорее стимул учиться. На носу у тебя экзамены, а дальше взрослая жизнь. Все учителя, в том числе и я, останемся здесь. Ты же всё прекрасно понимаешь.
В закрытую дверь глухо постучали, затем приоткрыли.
- Здравствуйте. Вы Анна Михайловна?
Человек стоял за дверным проёмом, и Максим не мог разглядеть его. Вернее, её. Голос был до того приторный, что трудно было вообразить себе такого дрищеватого представителя мужского пола, чтобы сопоставить с этим голосом.
- Да, а ты... - Учительница приложила ладонь к голове, будто бы это могло помочь ей вспомнить имя девочки.
- Ира Королёва. Меня отправили к Вам, чтобы я написала вступительный.
- Проходи, садись за первую парту, я сейчас приду.
Сама учительница, будто забыв о существовании одиннадцатиклассника, выскользнула за дверь, не сказав ему и слова. А взамен в кабинете показалась настолько несуразная фигура, что парень невольно приподнял брови в удивлении.
Полноватая, если не быть особо грубым, вся в сером: тёмно-серые брюки и светло-серый кардиган, которые между собой практически никак не сочетались. Даже оттенок её тёмных волос становился каким-то серым. Глаза - возможно серо-голубые - были скрыты за стёклами очков, которые вообще не подходили типу её лица. Хотя и тип этот было трудно разобрать, потому что сама стрижка была настолько дурацкая, что без неё, возможно, всё было бы намного лучше.
Девочка, впрочем, не стала уделять Максу вообще никакого внимания. Сразу же опустила голову вниз, и пряди её волос почти полностью загородили её лицо. Она прошла пару шагов и резким движением опустилась на стул, затем полезла в свою сумку, чёрную, если это имеет значение, достала ручку, скрестила руки на парте и опустила голову на руки.
Руссичка вернулась скоро, держа в руке несколько бумаг.
- Так, Ира, - принялась она объяснять очевидные вещи. - На всё про всё у тебя... - Она отвлеклась, чтобы посмотреть на настенные часы, но из-за плохого зрения ничего не разглядела. Очки остались лежать на столе.
- Сейчас два тридцать, - помог Максим, чем явно обескуражил учительницу.
- Ты ещё тут? Слушай, поговорим тогда в более спокойной обстановке, Трофимов. И реши уже насчёт своих экзаменов. Свободен.
Дальше он не слушал. Закинул рюкзак на плечо и вышел из кабинета прочь.
На улице, пусть и был поздний декабрь, было так же тепло. Как и осенью. Никакого снега и намёка на приближение Нового года. Не верилось немного, что до экзаменов оставалось так мало. Не верилось, что будущее на носу, а он ещё даже не пытался ничего придумать, что с ним делать.
"Не планируй ничего дальше двух недель", - говорил он сам себе. За пару недель не подготовиться к ЕГЭ основательно. Сочинение по литературе он с горем пополам написал, но это благодаря тому, что когда-то очень любил читать. Сейчас интересы уже не те. Более взрослые, что ли.
В кармане зазвенел телефон. Это Лёха, друг и вечный помощник в поиске проблем для Трофимова.
- Отпустили? - сразу перешёл к делу он.
- Да. Не подъеду. Дел много.
И сбросил. Больше говорить смысла не было.
На душе не было спокойно. Иногда бывает такое, что пара чужих слов вызывает в самом себе сомнение. Пусть и чуть-чуть, но этого хватает, чтобы хоть попытаться изменить что-то в себе и своей жизни.
Дома ждала тётя. Полная из-за возраста и любви к вкусной еде. Впрочем, готовила она очень даже сносно, так что её можно было оправдать.
- Привет, Максим, - бросила она, проходя из кухни в гостиную. Он буркнул что-то в ответ, бросил куртку куда-то в сторону, не глядя. И заперся в своей комнате.
Он до сих пор не привык к ней. На Вы или на ты к ней? Здравствуйте или привет? Это были сложные вопросы для него, потому что несмотря даже на то, что жили они вместе более года, парень так и не смог к ней привыкнуть. Он и сам не знал, почему. Возможно, привязанность к родителям была слишком сильной, и теперь он просто тупо не догонял, как можно забыть об их некогда существовании и променять на какую-то тётю Марину?
Он сидел на кровати, даже не начиная переодеваться. Перемены в себе не могли начаться так резко - перед этим стоило хорошенько всё обдумать. Для начала прошлое. В этом Максим вообще был мастером.
- Не помешаю?
Помешала. Уже. А теперь закрой дверь с другой стороны и вообще не помешало бы приобрести замок.
- Нет.
- Чего даже не переоделся? Давай-ка, обед стынет.
Тётя Марина старалась изо всех сил быть милой. Своих детей у неё не было, она привыкла когда-то жить одна, но ей так хотелось всё поменять! Максим был отдушиной и объектом заботы, которую тот всячески старался избегать. Она всё понимала, и это даже обижало её, но ничего с собой поделать женщина не могла. Старалась понравиться и искренне надеялась, что однажды станет да Максима кем-то важным.
- Не голоден.
- Не обсуждается. Таким крепким был, а сейчас что? А ну живо на кухню! - Она улыбалась и хотела было дотронуться до него. Его что-то беспокоило, и она хотела помочь.
Он одёрнул руку, чуть подался назад.
- Я приду, ладно, - раздражённо ответил он и начал снимать с себя рубашку.
Тётя выскочила из комнаты тут же, словно ошпаренная. Это действовало на неё всегда безукоризненно. Один и тот же фокус практически каждый день. Одна и та же реакция на её старания каждый. Чёртов. День.