Мой мир разлетается на части, на крохотные осколки. А я, рыдая и моля прекратить всё это, тщетно, но пытаюсь ухватиться за один из этих хрупких осколков. Твой задор, кажется, удваивается; ты продолжаешь всё крушить и ломать с новой силой, слушая мои истошные крики. Я цепляюсь за так кстати расположенный поблизости выступ, который ты не собирался для меня оставлять.
Тебе весело, правда?
Ха-ха.
Мне тоже до омерзения, просто до коликов в животе смешно видеть твою ухмылку. Когда это всё прекратится?
А когда тебе надоедает, от этого и без того маленького мирка, который я лелеяла и берегла не один год, остаётся лишь мизерный кусок земли. Пустынный, унылый и заброшенный.
Так почему же, даже после всего этого, я продолжаю надеяться на что-то хорошее и тёплое? Почему нельзя просто отпустить меня вместе с этим уже никому ненужным островком? Так проще и легче.
И вот мы снова идём вместе, разговариваем, и мне так хорошо. Не нам. Мне. Ты идёшь в сторонке и со своей обычной интонацией что-то говоришь, а я внимаю и почему-то пытаюсь в этих звуках найти что-то, что, как мне кажется, ты прячешь от меня. Хочешь что-то сказать, но стесняешься и пытаешься скрыть свои чувства в этой самой интонации.
Однако я просто-напросто в который раз повелась на твою уловку, забыв о том, что ты всегда говоришь всё так, как думаешь: прямо и без лишнего.
Но разве вредно мечтать? От этих надуманностей кажется, будто мирок крепчает, а где-то прорастают маленькие расточки, корни которых смогут удержать и сделать землю сильнее, чтобы она в порыве твоего гнева не уходила из-под ног.
Вдруг всё замирает: ростки больше не тянутся вверх, но и от островка не отваливаются кусочки.
Всё потому, что ты ушёл. Твой образ, пусть ещё и стоит перед глазами, меркнет и становится почти неосязаем. Голос, грубый - чёрт возьми, какой у тебя замечательный голос - постепенно стихает, раздаётся будто бы эхом.
Мирок, так любезно мне тобою оставленный, замирает, став обычным осколком, который можно выкинуть на помойку или в близлежащую лужу - он теперь даже мне стал ненужным.
А на последок ты оставил всего лишь четыре бессмысленных слова, которые я, так уж и быть, оставлю при себе; и взгляд твоих больших и выразительных карих глаз. Их я точно не забуду. Им найдётся укромное местечко. Я сохраню твои остатки, но, пожалуйста, не появляйся больше.