Аннотация: Вышел в финал конкурса "Моя планета - 2016", добавлен судьями
Ох и жарища, уже с утра! Соскальзываю с влажной простыни, вяло ползу в душ. Горячей, как всегда, нет. Бр-р-р! Холодная, артезианская, поэтому - оч-ч-чень холодная (!) вода, бодрит невероятно. Мурзюсь: "Кто может сравниться с Матильдой моей!".
Класс, после душа чувствуешь себя новеньким! Уже - шесть, час до завтрака. Плавки, шорты, полотенце на плечо. Жена что-то сонно бормочет вслед. Хлопок двери. Лестничная площадка, вестибюль, короткая асфальтовая дорожка вдоль корпуса. Мчусь, лавируя среди колючек. Здесь все растения колючие: и деревья и кусты; даже цветы такие, что - не погладить. Вниз, вниз по каменистой тропе! Белые скальные выступы, полосами - бежевый известняк и полупрозрачный кальцит. Не запнуться бы шлёпками, а то загремишь по острым камням.
Берег пока - в тени обрыва. Холодная галька студит ноги. Легчайшее волнение. Вода восхитительно прозрачна, еще не взмучена сотнями загорелых тел. Население еще не проснулось, округа не оглашена визгом детишек, диким ревом аквациклов, мегафонами зазывал. По шелковой ряби меланхолично дрейфуют три почтенного возраста тортиллы. Далеко, в синем мельтешении, угадываются мерные взмахи рук опытного пловца. Кидаю шорты и полотенце на тапки, затягиваю шнурок плавок, чтобы при нырке не остались на поверхности (хи-хи).
Вода у берега очень холодная. Не столько потому, что утренняя тень обрыва накрывает прибрежную акваторию, сколько из-за речки, что за ночь наполняет ледяными струями маленькую бухту.
Ныряю. Холодняк остался на поверхности, пресная вода легче морской. В глубине блаженно тепло. Гребу, стараюсь пронырнуть подальше - туда, где солнце уже разбавило голубую мглу яркими бликами. Вырываюсь на поверхность, мощно вздыхаю в туче брызг и чешу дельфином. Ну не смейтесь! Как умею, метров на двадцать пять меня хватит. Во, ноги уже не дают эффектного гребка, перехожу на спокойный брасс. Мимо проплывает большой оранжевый пузырь буйка. НЕ ЗАПЛЫВАТЬ! Ага, сделаем вид.
Плыву... Справа остается бетонная оконечность причала. Паутина обрывков тросов и кудряшки ржавой арматуры. На пирсе клюет носом одинокий рыбак - любитель сна на свежем воздухе. У границы бухты волна побольше, метрах в двухстах открытое море. Обрыв берега отдалился, можно перевернуться на спину, щурясь от яростного блеска солнечного диска попытаться разглядеть веранду седьмого этажа и чернеющую фигурку на ней. Жена машет рукой. Подскакиваю из воды, машу в ответ, обеими руками. Отчего и ухожу под воду. В нос ударяет соленый напор. И противно и приятно одновременно. Мощный гребок, добавляю ногами, вылетаю на волне аж по пояс. Снова взмахиваю руками, словно желая взлететь. Одновременно пытаюсь прочихаться и прокашляться. И опять бирюза смыкается над головой. Но теперь готов: длительным выдохом через нос предотвращаю попадание воды. Кругом все в серебряных пузырьках. Тучи их завиваются вокруг, рвутся наверх, стремятся вернуться в свою стихию.
Кубарем, поджав колени к груди, переворачиваюсь, и резким толчком ног устремляюсь к играющему солнечными пятнами песку. Здесь неглубоко. От силы - метров пять-шесть. В несколько мощных гребков достигаю дна, зачерпываю ладонями песок. Ошалело кидаются от меня две небольших зеленухи - красивые полупрозрачные рыбки с зелеными и красно-коричневыми полосками вдоль тела. Прежде чем вынырнуть, оглядываюсь: над мохнатыми камнями, окаймляющими песчаную полянку, промелькнула серебристыми стрелками стайка кефали, в темпе драпает в водорослевую бороду здоровенный краб. Вылетаю на поверхность. Жена уже скрылась в номере.
Плыву в морские дали. Правый мыс бухты постепенно открывает танкер на рейде, еще один, и еще. Я знаю что их должно быть одиннадцать, с лоджии сосчитал. Вот уже и все они на виду, а в голубом мутноватом мареве смутно виднеются горы Цемесской бухты и кусочек Новороссийска. Так, уже далековато заплыл. Пора в родные пенаты, а то на завтрак опоздаю.
Нырну, прежде чем поворачивать назад. Глубоко вздыхаю раза три и - кувырок. Без ласт нырять трудновато. Гребу. Вода не слишком прозрачна, видимость от силы метров восемь, но уже глубоко внизу виднеется дно. Противное, грязно-серое со светлыми разводами. В видимом прстранстве ни водорослей, ни рыб. Скука! Громадные заиленные плиты явно обрисовывают древнее речное русло. Глубина здесь, пожалуй, около двенадцати метров, по центру русла еще метра на два глубже. Не достану. В ластах - да, а так - гребки менее производительны. И хотя тоска по кислороду еще не наступила, отступаюсь, не достав до грязи метра три.
Выпрямляюсь всем телом, тяну ладони к солнцу, позволяю запасам воздуха в полостях организма тащить себя к желанной атмосфере. Рябящая ослепительными серпами поверхность ужасно далеко. Удивительно, но видимость снизу-вверх значительно лучше. Начинаю вяло шевелить ногами, гребок, руки "по швам". Что-то подышать захотелось... Сидя на пляже, бывает, на три минуты дыхание задерживаю, а под водой - всего-то через 30-40 секунд гнетет жажда кислорода. Клаустрофобия виновата, что ли?
А до поверхности еще не близко. Тянусь подбородком вверх, помогает терпеть. Мышление вяловато. Скупо двигаю руками. Только на последнем метре с силой толкаюсь ногами и одновременно с выдохом и гребком рук вылетаю к солнцу! Ни с чем не сравнимый восторг первого вдоха! Впечатление такое, что кажется - продолжаешь полет и устремляешься в сияющее чистое небо! Но... рожденный ползать... Обрушиваюсь назад, широко хлопая руками и вздымая тучу брызг. С силой подгребаю под себя воздух, щекочется месиво пузырьков. Я в газировке! Кажется, это называется - "жемчужная ванна".
Пора назад. Ложусь на спину и долго блаженствую, руки и ноги двигаются на автомате, совершенно без усилий с моей стороны. Сквозь закрытые веки просвечивает солнце, лицо и грудь быстро просыхают и начинают раскаляться. На фиг, мозги закипят! Переворачиваюсь на грудь и двигаюсь длинными нырками. Голова остывает, хорошо! Выныриваю около пожилой женщины, она тихонько охает. Пардон! Иду бодрым брассом, обгоняю нескольких тихоходов. Вот и буек. До берега метров пятьдесят. Врубаю хорошим кролем. Хвастун! Ну, пятьдесят-то метров должен осилить. Гребок длинный, начиная с кисти, как у Марка Спитца. Волна вдоль тела, небольшой бурун над ступнями. С размаху вылетаю на мелкое место, рука ударяется о корявую каменюку. По инерции вскакиваю на ноги. Чуть глубже колена. Слегка пошатывает волнами.
Ковыляю по колючей гальке на берег. Тут все еще тень. Бодрит легкий ветерок. Пляж потихоньку заполняется местным населением. Кутаются в полотенца и подстилки. Волокут детей, сложенные зонты, огромные, никогда не сдуваемые, лиловые матрасы, бидоны с пивом. Парнишка в бело-зеленых шортах расставляет под навесом белые шезлонги, обмахивает пыльноватый пластик несвежей тряпкой. Из дверей медпункта потягиваясь показывается фельдшерица. Пишет мелком на черном планшете: "Воздух - 26, вода - 28". Широко зевает, скрывается во тьме коридорчика. Нагло улыбаясь симпатичной блондинке, стаскиваю плавки. Навернутое на бедра полотенце норовит приоткрыть сокровенное. Натягиваю на полотенце шорты. Бабенка усмехается, тостует в мою сторону пластиковым стаканчиком с пивом. Фу, пиво в семь утра, какая гадость! Ее пузатый спутник приникает опухшей рожей к запотевшей полуведерной канистре. Жадно двигается кадык, идет реанимация.
Ну, привет, ребята! Удачного отдыха! А у меня сегодня - последний день. Сую ноги в шлепанцы. Вытираться неохота, по дороге высохну. Бегу в гору. Даже в тени деревьев уже ощущается раскаленная цивилизация. Очарование прохладного утра пропадает. Теперь - в душную столовую. Прелести зарегулированного отпуска...
Второй раз пищит будильник. С трудом отрываю голову от подушки. Разлеживаться некогда. За окном - мрачное серое небо. Стылый ветерок дергает черные скелеты деревьев. Слякотный, грязный асфальт кое-где стыдливо прикрывается обрывками изгвазданного снежного покрова. У мусорных контейнеров толпятся галки и голуби. Где-то надрывается свора собак. Истошно матерятся у подъезда параллельного дома.
Тащусь в ванную. Свет не включаю - жене еще час отдыха.
- Нет, все же полтора литра на двоих - многовато, весь день на работе страдать буду...
Включаю свет в ванной, поспешно прикрывая дверь. Нащупываю зубную щетку. Сквозь полуприкрытые в страдании веки нахожу зелено-голубой тюбик пасты.
Взрывается бирюза! В тучах пузырьков я мчусь из серой глубины к ослепительной ряби, в плеске и брызгах пронзаю границу стихий, и устремляюсь к пышущему жаром светилу!
Как хорошо, что есть полет мысли и яркие воспоминания!