Пресс-конференция Большой Восьмёрки подходила к завершению. Журналисты, во всеоружии диктофонов, видеокамер и архаичных блокнотов и авторучек, приготовились запротоколировать судьбоносное для мировой истории решение.
- Итак, господа, освобождённые демократическими силами от тоталитарного гнёта территории будут аннексированы следующим образом: дальневосточные земли, включая Чукотку, Камчатку и острова, подпадают под юрисдикцию Японии; юго-восток от Алтая до Амура достаётся Китаю; Восточная и Западная Сибирь отходят в сферу влияния Соединённых Штатов; Канада получает в полное распоряжение центрально-северный район от Финского залива до Приполярного Урала; Франция в качестве контрибуции за 1812 год будет владеть Поволжьем; южный эксклав Кавказских республик достаётся Великобритании, а территория от Урала до Байкала поступает в экономическое распоряжение остальных членов Евросоюза...
Президент Соединённых Штатов умолк на минуту, прокашлялся, глотнул воды из графина и завершил короткую речь беспрецедентным сообщением:
- Новомосковские выселки будут превращены в музей за колючей проволокой - там будут жить потерявшие внутренний человеческий облик российские правители, олигархи и чиновники, в желанном добрососедстве друг с другом. На сколько их хватит, покажет время.
В конференц-зале воцарилась недолгая пауза, прервал которую вопрос единственного русского журналиста:
- А что будет с народом, оставшимся на поделенных территориях?
- Просто жить, неволить мы никого не будем. Желающие продолжат трудиться на действующих добывающих предприятиях и будут обеспечены рабочими местами на новых, запланированных к строительству в ближайшие пять лет, перерабатывающих и машиностроительных заводах. Остальные сопьются и вымрут.
Аудитория сначала глухо зароптала, над сдержанным гулом плеснули даже несколько выкриков: "Всех их в расход!", "На Северный Полюс - там пусть живут!", "Нечего с ними нянчиться!" Но через полминуты до мировых правителей донеслись первые робкие хлопки из глубины зала, в итоге переросшие в бурную овацию.
Последний лаконичный вопрос, переждав стихийное волнение, задал прагматичный английский репортёр:
- Границы предполагаются?
- Условные, весьма условные, - остро взглянул на него американец и улыбнулся, - такие же, как в Европе. От кого теперь прятаться? Всё наше, общее!
На этой бравурной ноте пресс-конференция и завершилась. Корреспонденты поднялись с мест, загомонили и потянулись к выходам.
Откланявшись, степенные политические дельцы удалились из зала в смежную совещательную комнату и заперлись там. Живая охрана и электронные соглядатаи остались вне изолированного от внешнего мира помещения. Штатовский президент устало опустился в одно из кресел, полукругом расставленных у низкого овального стола, отёр носовым платком капли пота со лба. Белоснежный лоскут покрылся тёмными разводами.
- Тебе ещё рановато разоблачаться, - хохотнул премьер-министр Англии, перебирая бутылки в стенном мини-баре.
Достав запотевший литр "Столичной" и горсть хрустальных рюмок, он выставил на стол посуду, отвинтил пробку и одним движением разлил водку, до краёв.
- У меня четверть часа, - сказал президент США по-русски, тщательно разглядывая лицо в маленьком зеркальце, но, судя по всему, на платке осталась только пыль большого города.
- Мне хватит и пяти минут, - откликнулся канадец, усевшийся напротив, с трудом сдерживая раздражение. - И я так много говорил вам об этом раньше, что хватит и минуты. Зачем вы отдали Хабаровский край желтолицым?! - он яростно поглядел прямо в глаза коллеге. - Это преступное расточительство, иначе не назовёшь! Они же, как саранча, выгребут там всё подчистую и оставят за собой мёртвую пустыню!
Китайский председатель, как раз вкусивший изрядный шмат чёрного хлеба с маслом и чёрной икрой, поперхнулся, закашлялся и выпучил от возмущения глаза. Японский премьер участливо похлопал его по спине, но невольные слёзы в уголках подтянутых век китайца всё равно были похожи на детскую обиду за несправедливые обвинения. Тем не менее, он не вымолвил ни слова, в одиночку махнул рюмку водки и продолжил уничтожение бутерброда.
Нетерпеливый французский президент сгибал и разгибал под столом верблюжью подкову, сохраняя, однако, на лице выражение веселой непринужденности. Сломав, наконец, подкову и швырнув половинки в угол, глянул на канадца.
- Да, отдали, - сказал он. - А может быть, это не так страшно, Антон? Может, они, по примеру Страны Восходящего Солнца, - почтительный кивок японцу, - быстро и с наименьшими затратами поднимут с колен местную промышленность и транспортную инфраструктуру, соединив, наконец, этот вечный "отшиб" с остальной страной и миром?
Премьер Канады только посмотрел на него.
- Если это будет не так, мы уберём Павла, - сказал вдруг американский президент.
- То есть как это "уберём"? - опешил председатель.
На лице американца вспыхнули красные пятна, что было заметно даже на тёмной коже.
- Фигурально, не физически же! - резко сказал он. - Заменим в два счёта!
Китаец сел облегчённо, но с новой обидой в глазах.
Все помолчали.
- А не рано ли мы заварили эту кашу? - вполголоса осведомился германский канцлер, глядя в сторону.
- Нет. Не рано, - отрезал американец, покусав губу.
- Именно сейчас, когда мы утвердились в странах Большой Восьмёрки, и нужно их "руками" и деньгами обустроить Россию и завершить процесс мировой интеграции в неё, - сказал он. - Во-первых, их валюты находятся на последнем издыхании, а во-вторых, швейцарцы знают это и будут пытаться противодействовать, но поздно...
- Почему поздно?
- Потому что Исаев-младший уже поднялся на самый верх... За это и я поднимаю тост на посошок!
Соратники весело загомонили, чокнулись хрустальными рюмками, выпили - смачно и не закусывая.
- Через неделю встретимся и решим, как действовать дальше. Работы ещё невпроворот, - сказал немецкий канцлер.
- Согласен, - кивнул американец и встал. - Пошли.
Коллеги плечо к плечу потянулись из комнаты. Президент США в сопровождении охраны направился к лестнице на крышу здания. Там его ждал вертолёт.
- Вы не подбросите меня до дому? - спросил канадец. - Я хочу, наконец, выспаться.
- Подброшу, - буркнул старший по званию. - Только быстрее, пожалуйста.
- Я сейчас вернусь, - сказал Антон и побежал назад.
Китайский председатель все еще сидел за столом и, уставясь перед собой, тёр подбородок. Японский премьер стоял рядом с ним и говорил:
- Так оно всегда и получается, дружок. Стараешься, как лучше, а получается хуже...
Канадец сгреб в охапку друга, отпустил неохотно.
- Счастливо, Пашка, - сказал он. - Не огорчайся, просто мы все устали и раздражены.
Китаец помотал головой.
- Смотри, Антон, - проговорил он. - Ох, смотри!.. О дяде Саше я не говорю, он здесь давно, не нам его переучивать. А вот ты...
- Спать я хочу, вот что, - сказал друг и прислушался.
Снаружи мягко взвыли винты. Антон махнул рукой и выскочил из комнаты.
В ярком свете фар вертолета частокол параболических антенн на крыше и белые лица охранников выглядели причудливо и жутко.
Антон вскарабкался в кабину и захлопнул дверцу, напевая вполголоса: