Кейтлин : другие произведения.

Глупое сердце

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Город, скрытый в горах, бывшая столица Стальной Империи, день за днем проверяет своих гостей на прочность: разношерстные жители, правитель, дающий мудрые советы в редкие минуты просветления, сезонные казни... И лучше не думать, из кого сделан ваш новый кошелек, купленный на местном рынке. Сатай и его соплеменники решают избавиться от корня несправдливости своего мира и совершают огромную ошибку.
  - А ведь их миссия действительно была благородна. Настолько благородна и оправданна, что о провале не могло идти и речи. Все же миру нужны герои. На их фоне наши поступки кажутся нелепыми, каждая секунда нашей жизни - пустая трата времени, - Лаврисцент накрутил на палец русую прядь волос. - Слабые всегда ждут, что их кто-нибудь спасет, глупые - что за них обязательно отомстят. Но забыты будут все...
  Покачиваясь на корточках, Эш разглядывала действо, разворачивающееся во дворе. К длинному деревянному постаменту Рух привязывал четверых мужчин в рваной одежде с мешками на головах. Казнь - явление нередкое, особенно в это время года, когда большинство крезов закончило уборку урожая. Во время непродолжительного отдыха угнетенный народ начинал задумываться о смысле жизни и перспективах на будущее, что вкупе с низким уровнем образования вело к беспорядочным вспышкам недовольства и резкому увеличению рабочих часов Руха, что не радовало его радикулит. Эш внимательно наблюдала за каждым движением палача. Ей никогда не хватало фантазии, чтобы предугадать, какой сюрприз преподнесет всем старик на этот раз. Он делал свое страшное дело неспеша - с заметным профессионализмом укреплял ремни на крутящемся механизме своего нового изобретения. Лаврисцент прервал свою проникновенную речь, чтобы удостовериться в наличии слушателей. Тонкий палец сильнее потянул за прядь волос девушки.
   Несмотря на видимую отрешенность, Эш вопросительно приподняла голову, упираясь правым плечом в жесткий бок кресла Хозяина.
  - Всегда приятно видеть кого-то так глубоко увлеченного своей работой, в чем бы она ни заключалась, - мягко произнес он.
  - Вы правы, такой изобретательности можно позавидовать.
  - Каждому свое, - острый коготь чувствительно заскользил вдоль полосы пробора. - Зависть приводит разумных существ в упадок.
  - Знаю... - Эш поморщилась, стараясь максимально перенести точку упора на плечо. Ноги начинали неметь, а вставать на колени в новом платье совершенно не хотелось. - Это был речевой оборот.
  - Хорошо, если так.
  Тем временем Рух надевал упряжь на двух рабочих, которые выступали в роли главной движущей силы для набора шестеренок и рычагов в глубине железного столба. На высоте трех метров от него отходило несколько длинных прозрачных желобов, направленных в сторону узников. Эш присмотрелась к постаменту внимательней и заметила в нем круглые отверстия, располагавшиеся между ног каждого креза. При желании в одно такое отверстие она могла засунуть сразу обе руки. Лаврисцент достал из кармана платок и прикрыл им нос. Отводящая труба устройства выдувала во двор клубы едкого дыма. Внутри огромной колбы в правой части столба еле слышно булькала смесь из различных металлов, привезенных с южных рудников. Эш осторожно собрала сползший подол, который она водрузила себе на колени, чтобы не испачкаться. Пусть на балконе мыли пол каждый день, но падальщики, кружившие над городом, сводили старания слуг к нулю.
   Левая рука Хозяина наконец перебралась на подлокотник, и девушка, хоть и с трудом, смогла подняться, поддерживая ноющую поясницу. С высоты своего роста Эш чувствовала, как кусочки мозаики, тщательно разложенные палачом в ее подсознании, начали складываться воедино. Теперь она знает, как закончится этот спектакль...
  - Господин!
  Лаврисцент неохотно повернул голову в сторону распахнутых дверей кабинета. Резкими шагами к нему направлялся командир его личной охраны. Металлические подкладки на одежде мужчины звенели как связка бешеных колокольчиков, из-под натянутой наспех маски спокойствия на губы проскальзывала мелкая дрожь
  - Можно передвигаться тише? - осведомился Лаврисцент, возвращаясь к созерцанию казни.
  Звон перетек в пронзительный скрежет. Хозяин пребывал в плохом настроении и то, что он отвернулся, было единственным шансом на благополучный исход разговора. Эш еле сдерживала улыбку - Хозяину определенно бы не пришлось по вкусу натуженное лицо Герберта, расплывшееся в режиме замедленной съемки.
  - Сюда...быстрее...
  Герберт прибавил ходу, и, обогнув кресло господина с правой стороны, наконец удостоился его внимания:
  - Что опять?
  - Мальчишки... - слова Герберту давались с трудом, ему приходилось буквально вытаскивать их из себя клещами. - Двоих мы упустить.
  - И это не есть хорошо, так?
  Эш незаметно переместилась за спинку кресла. Сарказм Хозяина никогда не предвещал ничего хорошего.
  - Так... - поколебавшись, подтвердил командир.
  - И что?
  - Мы их отыскать.
  - Вперед, - Лаврисцент сложил руки на коленях крест-накрест, выставляя напоказ десять закрученных книзу когтей. Командир нервно сглотнул:
  - Что?
  - Действуйте, - под серым покровом кожи опасно заиграли тонкие кости кистей, - Одного покушения, пожалуй, на сегодня хватит. И одной казни... Или вы считаете иначе?
  Обычно низкий голос Лаврисцента действовал на окружающих успокаивающе, но Герберт сейчас был готов буквально выпрыгнуть из ботинок от перенапряжения.
  - Нет, но...
  - Тогда ищите.
  - Но... - умоляюще протянул Герберт, его скулы начало сводить в конвульсиях.
  Лаврисцент встал с кресла, и командир попятился назад. Снова раздался скрежет - набедренные пластины встретились с углом письменного стола. Но Господин лишь устало потер ладонями лицо: ему снова приходилось разбираться с мелкими проблемами самому, когда остальные даже не чешутся без помощи подчиненных.
  - Эш... - от шипящего звука собственного имени у девушки скользнул холодок по спине. - ...остаешься здесь. Когда все закончится, скажешь Руху вывести останки за пределы города и выгрузить их на самое видное место. Проследишь, чтобы вывезли ВСЕ.
  - Я рядом, - прозвучал отточенный годами ответ Эш. Она неспеша отступила к Герберту, чтобы дать хозяину пройти свободно. Когда он повернулся, на его губах была улыбка. Настолько слабая и незаметная, что казалось ее только что выдернули из пыточной камеры. Командир украдкой перевел дух. Похоже, удача благоволила ему:
  - К чему так волноваться, Господин? И раньше... - но не успел он закончить фразу, как улыбка господина пошла трещинами и совершила самоубийство. За два шага Лаврисцент преодолел расстояние, на которое коротким ногам Герберта понадобилось десять.
  - Любая оплошность с течением времени имеет свойство перерастать в дурную привычку, - Лаврисцент сцепил руки в замок за спиной, пройдя мимо командира - удача точно сегодня была на его стороне. - Твоих привычек с головой хватит на целый отряд.
  Эш неподвижно следила за каждым движением Хозяина, для нее это было так же привычно, как дышать. Он всегда ступал легко и ровно и никогда, даже случайно, не задевал ни единой вещи, что совершенно расходилось с его телосложением. Ростом он был немногим выше двух метров. Плечи широкие, когда-то не так давно они были еще шире, закаленные в боях и обросшие мышцами. Но, в конце концов, размеренная городская жизнь взяла свое - любимая одежда на нем болталась. Только Эш не сомневалась ни на секунду, что он до сих пор способен размазать ее по стене одним ударом. Лаврисцент первым покинул кабинет, следом за ним поспешил Герберт. Дождавшись, пока звон металлических пластин утихнет, Эш вернулась на балкон и махнула Руху, что все отменяется.
  Никого не радует, когда премьера его спектакля резко отменяется из-за отсутствия зрителей. Старик возмущенно фыркнул, но перечить не стал. Рабочие, прикованные им к механизму, радостно переглянулись и поспешили стянуть с себя ремни, пока палач не припряг их к какому-нибудь менее приятному делу. Рух лениво прикрикнул на них для повышения расторопности и отчетливо попросил провалиться под землю, пока они ему не понадобятся. В хитром прищуре глаз девушки для него мелькнула надежда, что этот день еще может принести пару положительных эмоций, а для этого было необходимо избавиться от ненужных свидетелей.
  Проскользнув мимо рабочих, Эш вышла во двор, где Рух уже деловито стаскивал мешки с голов узников. Эш подошла к постаменту ближе и пристально взглянула на связанных мужчин. Выглядели они жалко - городская охрана явно постаралась на славу и вышибла из них все желание к славе и справедливости вместе с горстью зубов. Но они по-прежнему упрямо стояли на ногах, чем вызывали у Эш странный трепет схожий с тем, когда она случайно встречала взглядом глаза Хозяина с большими узкими зрачками как у хищного зверя. Мужчина, с которого сняли мешок, щурился и морщился от солнца. Внезапная встреча со светилом вызывала у него радость и раздражение одновременно - он уже успел морально приготовиться к вечной темноте и переходу в мир иной. То, что происходило сейчас, совершенно не вязалось с его представлениями о казни. Перед ним стояли двое. Аккуратно выбритый старик с мясницким набором ножей за поясом, судя по ярко-рыжим волосам и крупным чертам лица, он являлся представителем народа шорданов, который давным-давно встали на сторону Стальной Империи. Рядом с ним стояла девушка небольшого роста в черном платье с яркими пятнами цветов, огромные рукава, которого едва не касались земли. Ее кожа персикового цвета словно светилась изнутри. Волосы светло-русые спереди доходили до плеч, укорачиваясь по мере приближения к затылку. Сквозь выбившиеся пряди спадавшие на лицо поблескивали глаза. Один металлически серый, другой по-солнечному золотистый.
  - Ты с земли метитов, что ты здесь делаешь? - подал голос мужчина.
  - Живу вроде как, - пожала плечами Эш.
  Отбросив мешки, Рух бродил из стороны в сторону вокруг самодельного постамента, с меркантильным интересом рассматривая пленников с ног до головы: одинаково высокие и хорошо сложенные, с коричневым загаром и удивительно светлыми волосами. "За таких много дадут!" - радостно подумал палач.
  - Весь твой народ погиб, их погубила Стальная Империя, которой ты служишь.
  - Спасибо, я знаю.
  - Ребят, к вашему сведенью, Стальной Империи уже давно не существует как таковой, - вмешался в разговор старик. - И, может, я вас разочарую, но ...
  - Рух! - палач вопросительно покосился на Эш, и, спохватившись, яро зажестикулировал на манер "извините, молчу". - Я служу своему хозяину и только ему.
  - Так ты рабыня, - с ноткой жалости произнес второй мужчина. Эш поморщилась - то, с каким состраданием на нее смотрела кучка побитых дураков, было просто невыносимо: "Неужели они и вправду считают, что их нынешнее положение лучше моего?"
  - Рабства, как такового, уже давно нет, это не эффективно... - снова влез Рух.
  - Многие так считают, - вставила Эш, чтобы прикрыть новый словесный прорыв.
  - Ясно, - у одного из мужчин были невероятно добрые глаза цвета весенней травы. Эш старалась не смотреть на него, но в глубине души знала, что они еще долго будут преследовать ее в самых жутких кошмарах.
  - Что будем решать с ними? - Рух, задал вопрос, от которого зависело, каким объемом спиртного он будет заливать сегодняшний провал. Несколько взглядов одновременно было устремлено на девушку, но ее это совершенно не беспокоило. Эш молча мяла прядь, которой недавно касалась рука Хозяина.
  - Мне приказали проследить за их ликвидацией, - наконец ответила она. - Но думаю до вечера Хозяин будет занят. Так что всецело вверяю их тебе. Только помни, если что-то об этом всплывет, всю вину я сложу на тебя.
  - Как обычно, дорогая. Как выручку делим?
  - Так вы нас продать решили?! - переполошились пленники. - Лучше смерть, чем рабство...
  - Расслабьтесь, - просиял Рух. - На нашем рынке в живом виде, даже продавцов редко встретишь, не то что товар. Там они сами разберутся кого, на что и куда.
  - Я, пожалуй, пройдусь, - девушка приподняла подол платья и развернулась в сторону дома. - До встречи, Рух.
  - Приятной дороги, - помахал ей в след старик.
  - Это место превратило тебя в чудовище! - прокричал самый молодой из четверки, все еще удерживающейся на постаменте. - Неужели ты даже не попытаешься помочь?
  Эш замедлила шаг. Каблуки ее туфель размеренно подсчитывали каждую выбоину в каменном настиле - последствия "удавшихся" экспериментов Руха.
  - Дружба, братство, единство, - с насмешкой сказала она. - Живым такие песни ни к чему, - напоследок девушка одарила всех одной из своих самых жизнерадостных улыбок. - Добро пожаловать в город Фа, господа!
   ***
  В одном из ремонтных цехов на другом конце города разгорался скандал.
  - Бездарный лентяй! - выругался старший мастер, глядя на то, как один из его подчиненных безуспешно пытается починить прорванный котел. - Я же сказал, сначала нужно зачистить поверхность, а потом уже... Да с кем я разговариваю!
  Вытерев грязной рукой седую бороду, пожилой фокс нервно сплюнул под ноги нерадивому подмастерью, и резко развернувшись, быстрым шагом направился к наблюдательному пункту вдоль по металлическому мостику.
  - Забей на это! - произнес второй подмастерье, когда начальство скрылось из виду. - Для него работы тут плюнуть и растереть! А нам мучиться сверхурочно, пусть сам чинит, если ему так хочется. Все равно эта рухлядь давно полежит списанию.
  Но первый подмастерье не слушал его. Он смотрел себе под ноги: на то, как по пропитанному огнеупорным составом деревянном полу разрастается свежая дырка, и думал, что на месте пола могла бы быть его собственная голова. Фоксы были не самыми дружелюбными созданиями на планете, но работники получались из них превосходные. Их небольшой рост и способность выдерживать невероятные для живого существа температуры позволяли плавильным заводам работать практически бесперебойно. Только фоксов, рвущихся к физическому труду становилось все меньше, и их место занимали менее устойчивые представители других рас.
  - Ну что расслабились, кретины?! - послышался разъяренный голос с вышки. - Я ведь сейчас спущусь и надеру чьи-то развесистые инеберинкские уши!
  - А ты сначала попробуй найти свои фоксовские ноги под тенью огромной задницы! - прокричал дырявый котел. Оба рабочих вздрогнули.
  - Я сейчас плюну кому-то за задницу!
  Послышался громкий треск распахивающихся дверей, и мостик задрожал под тяжелыми неуклюжими шагами. Второй подмастерье схватил первого за лямку комбинезона:
  - Сваливаем!
  - Но мы этого не говорили! - вырывался молодой инеберинк, возмущенно хватаясь за край котла. Он намеривался проверить, что внутри, но в пределах видимости появился угольно-черный силуэт старшего мастера, и ему невольно пришлось разжать руки. - Пожалуй, ты меня убедил...
  - Эй, вы! Куда пошли, придурки?!
  После череды спешных шагов, громкой ругани и скрежета проржавевших ворот наступила оглушающая тишина. Сатай оглядел помещение через дырку в котле: несколько отдельных контейнеров, вышка под потолком, обитые металлическими пластинами стены, горы хлама разного назначения - нигде не было и намека на то, что в цехе остался хоть кто-то еще. Сначала из-за края котла робко показалась голова с взъерошенными волосами, затем, подтянувшись на локтях, Сатай грудью перевалился через металлическую стенку. Его ботинки скользили по полированным бокам, но выбраться ему все-таки удалось. Мешком свалившись на пол, он едва не пожалел о том, что родился на свет.
  Отдышавшись, Сатай собрался с духом и встал на ноги. Как и ожидалось на поднятый шум, никто спешил, а значит, у него было время тщательно обдумать сложившуюся ситуацию. Он пообещал Нулле и своим родителям, что обязательно разделается с мерзавцем, посылавшим своих слуг обирать их деревню. Теперь же он сам стоял на краю гибели: один посреди города, под завязку набитого врагами. И самое страшное, если Сатай вернется домой один, без брата, которому с самого начала вся эта затея казалась нелепой, и при этом, не отомстив толком за его гибель, то позор до гроба будет обеспечен. А Нулла, покривив красивыми губками, на следующий же день найдет другого жениха. Сердце Сатая бешено пересчитывало ребра изнутри, он опустился на пол, пытаясь обрести хоть какое-то равновесие. Так он просидел несколько минут. Под потолком раздавались шорохи. Сатай осторожно поднял голову и посмотрел вверх. Между стальных балок летали маленькие серые птички, давно облюбовавшие старый цех в качестве места гнездования. Сатай закрыл глаза: "Так... Главное не паниковать. Прежде всего, нужно выбраться отсюда, потом найти способ незаметно покинуть город и не дать обнаружить себя. Всего-то делов! Да уж...".
  Для начала Сатай, удостоверился в том, что старый фокс не забыл закрыть за собой ворота. Он подергал их аккуратно на случай, если кто-то стоит снаружи, и попытался заглянуть в щелку между дверцами. Выбраться через главный вход не представлялось возможным, поэтому Сатай принялся исследовать цех. Пройдя по мостику, он повернул направо и оказался у лестницы, ведущей на вышку. К счастью, наблюдательный пункт оказался незапертым. Сатай ловко забрался наверх и очутился в небольшой квадратной комнатке с окнами. Первым взгляду Сатая предстал стол, на котором были следы, то ли от чернил, то ли от чьего-то завтрака. Под столом стоял трехногий табурет с распотрошенным сиденьем. У противоположной стены располагалась старая раскладушка, над которой на гвоздиках висела грязная спецодежда.
  Сатай подошел к окнам - из них цех было видно, как на ладони, но оптимизма это не прибавляло: запертые ворота служили единственным входом и выходом, а окна наружу располагались высоко у самого потолка. "Либо мне придется склеивать гигантскую лестницу, либо учиться летать... Даже не знаю, что мне лучше опробовать..." - горько усмехнулся Сатай.
  Внезапно ворота со скрежетом отворились, и в цех зашел мужчина в черном фартуке и рукавицах. Критично осмотрев несколько контейнеров, он нашел необходимый и принялся перетаскивать из него коробки по одной в огромную крытую телегу, подъехавшую к самому входу. Сатай быстро сорвал с гвоздика перепачканную накидку с капюшоном и стал дожидаться подходящего момента...
  ***
  В длинные узкие окна городской библиотеки солнечный свет проникал цветными пятнами через цепочки витражных стекол. Яркие лучи превращали зал заставленный стеллажами, прогибающимися под весом книг в пестрый радостный карнавал. Даже пыль, скользившая между вездесущими сквозняками, словно кружилась в танце, оставляя после себя запах иссохших страниц и протлевших старых фолиантов. В здании шел вечный ремонт. Никто ни помнил, когда он начался, и никто не знал, когда он закончится. Библиотека была не самым популярным местом в городе. Среди обеспеченных горожан давно бытовала мода на частные коллекции, а менее состоятельный слой имел слишком много забот и слишком мало свободного времени, чтобы посвящать свою жизнь чтению книг. В итоге о плачевном состоянии библиотеки вспоминали лишь при составлении годовых отчетов, после сдачи, которых все снова постепенно забывали о ней. И только смотритель, мелькавший, словно выцветшая тень между книжных стопок, никогда не изменял излюбленному месту работы. Каждый день с маниакальным блеском в глазах он переступал порог читального зала, чтобы до наступления сумерек раствориться в шуршащем небытие. Ни плачевное состояние здания, ни редкое появление посетителей не могло умерить его энтузиазма. Мелвиль принадлежал к той же расе, что и хозяин Эш: такой же невероятно высокий с длинным прямым носом, светло-серой кожей и тягой к свободной закрытой одежде. Только в отличие от него смотритель тратил свои физические возможности исключительно на то, чтобы доставать до верхних полок без помощи лестницы.
  Собрав прочитанные книги, Мелвиль одобрительно кивнул: на гладкой поверхности столешницы отражалось сосредоточенное лицо Эш. В ее руках была толстая потрепанная книга "Культура диких народов". То, как бережно она держала ее и с какой осторожностью перелистывала страницы, заставляло смотрителя испытывать глубокое уважение по отношению к посетительнице:
  - Сегодня воистину чудесный день, - мечтательно произнес Мелвиль.
  - Позвольте поинтересоваться, - Эш оторвалась от книги, чтобы состроить участливое лицо. - Чем же он для вас так знаменателен?
  - Олухи из известной нам конторы привезли отреставрированные канделябры. Возможно, их установят к концу недели... Или месяца. Хотя я действительно не понимаю, как можно было потерять такие громадины?
  Несмотря на нотки восторга в голосе, он по-прежнему говорил полушепотом, Эш следовала его примеру, хотя в зале помимо них не было никого.
  - Да, видимо это останется загадкой.
  - Надеюсь, когда-нибудь руки мастеров коснутся и стен. Раньше потолок украшали отменные фрески, а на пилястрах была восхитительная позолота... - Мелвиль обвел взглядом свои подержанные владения и грустно вздохнул. На оконных рамах еще были заметны остатки ажурной росписи, резьба сохранилась в первоначальном виде только на внутренней части дверей и длинных деревянных бортиках, зрительно разделявших главный зал на три зоны: места для чтения, книги, предназначенные для всех посетителей, и книги, для получения которых нужно было иметь с собой специальное разрешении. Старинные вазы, украшавшие холлы также имели довольно приличный вид, если на них смотреть с определенного угла. И все же складывалось стойкое впечатление, что от налета былой роскоши не осталось и следа. Слишком много нужно было исправлять и строить заново, слишком много для одного смотрителя...
  - А мне кажется, что все здесь на своих местах, - неожиданно произнесла Эш. - Библиотека выглядит прекрасно. Есть вещи, которые нельзя оставить без внимания - дыры в крыше или трещины в оконных рамах, но эта обветшалость дает ей какую-то изюминку. Не знаю, как объяснить... Меня успокаивает этот дух старины. Я просто не представляю ее иначе.
  - Хм, кажется, я понимаю. Обилие украшений действительно давит на глаз. Вся эта шелуха вычурна, а порой даже пошла, - на мрачное лицо смотрителя неспеша прокрадывался просвет. Он снова замер в отрешенной позе, гордо глядя на ровный строй стеллажей, хранивший почти бесконечный источник знаний, и в его душе вновь вспыхнула страсть к работе. - Ах, вот мы разговорились, а я ведь совершенно забыл, что мне нужно заполнить заявки до завтрашнего дня! Извините, что вот так оставляю вас.
  - Ничего, это же ваша работа, - сказала девушка в пустоту. Она не без радости проводила взглядом суетливую фигуру Мелвиля, исчезнувшую за бархатным пологом, под которым находился вход в архив. Эш аккуратно пододвинула книгу поближе к себе и принялась за чтение. В ее голове вновь проносились буквы, слова и фразы, складывающиеся в красочные картины, которые, накладываясь одна на другую, оживляли давно забытые ритуалы древнего народа гальхов. " Вот оно богатое облачение невесты... старые канделябры..." - Эш поморщилась: "Вот он цветочный венок, который сплетали в честь...зеленые глаза...в честь...один скрылся....в честь...". В череде картин появлялись новые сбои, черными кляксами замазывая весь смысл прочитанных слов. Поймав себя на одной и той же строчке в пятый раз, Эш пришла к выводу, что сегодня в ее голову уже не поместится ни единой крупицы новой информации, и она встала из-за стола, прихватив книгу с собой. Брать нечто другое не имело смысла, а для возвращения домой было еще слишком рано. В голову Эш приходила мысль, что она вполне может скоротать время, гуляя по площади или рассматривая торговые прилавки, но ее не оставляла в покое тревога, что кто-то из тех чудовищ посмевших посягнуть на жизнь Велизара все еще на свободе.
  По городу бродило множество опасных типов, порой они сталкивались лоб в лоб на одной из темных узких улочек, выслеживая одну и ту же жертву, и после секундного замешательства начинали шумно выяснять, кто из них был первым, поднимая на уши жителей близлежащих домов. Для выяснения причины массовых разборок сбегалась городская охрана, а жертва к тому времени успевала улизнуть... Тем не менее, ни один даже самый отпетый жулик думать не смел о том, чтобы когда-нибудь напасть на правителя. Каждый был чем-то обязан ему.
  Эш бесцельно бродила по библиотечному залу, издали засматриваясь на "запретную зону", куда Мелвиль ее не пускал, несмотря на все уговоры. Пробраться туда без ведома смотрителя представлялось чем-то невероятным. На первый взгляд казалось, что бортики можно перелезть, а книги поставить на место, так что никто не заметит, но Эш по своему горькому опыту знала - не все так просто. Даже, если сходство между Мелвилем и ее Хозяином ограничивалось только отдельными внешними чертами, это уже был достаточный повод не верить в его простодушие. Внимание Эш привлек вид подозрительно раздувающегося желтого полотна, висящего на стене напротив окна с изображением бесхвостой двуглавой собаки. Она подошла к нему, и при близком рассмотрении потрепанное полотно оказалось большой картой выгоревшей на солнце. На ней были обозначены только рабочие поселения и шахты. Карта была очень старой, и половины указанных на ней мест уже давно не существовало, но Эш заинтересовало не это... Приподняв карту за край, она внимательно рассмотрела узкий дверной проем с лестницей, уходившей вниз. Сама дверь была распахнута вовнутрь, из-за чего и поднимался сквозняк, игравший с картой в мистическое явление. Эш, согнувшись, прошла под картой в проем, но спускаться не решалась. Внизу горел свет, отбрасывая на стены прямоугольные тени от огромных шкафов или ящиков. Тут девушка вспомнила, что как-то раз Мелвиль обмолвился о том, что все его самые любимые и ценные рукописи лежат в закрытом хранилище, а поскольку библиотека занимала один этаж и все остальные помещения Эш имела возможность изучить, значит, оно располагалось либо в совершенно другом месте, либо...
  Ноги Эш сами по себе начали перебирать ступени. Каждый шаг давался с огромным сопротивлением - в ее голове спорили два голоса. Один утверждал, что чего бы она ни нашла внизу, это не спасет ее от наказания, когда Мелвиль расскажет Хозяину о том, как она тайком пробралась в хранилище. Другой издевательски усмехался, оперируя тем, что легче потом вместе с прислугой отдраивать задний двор от останков жертв Руха, чем сейчас допросится разрешения на осмотр. Да и, скорее всего, у нее больше никогда не выпадет возможности узнать, что скрывает Мелвиль - не каждый день он забывает закрыть двери. Эш все быстрее спускалась по ступенькам - ей нужно было спешить, пока никто не спохватился...
  ***
  Мучаясь от скуки, молодой крез перебирал странного вида безделушки. Они были тщательно упакованы в бумагу, заботливо обмотаны мягкой шерстяной тканью и мирно лежали в деревянных ящиках до того, как на них напало любопытство Сатая. Юноша, не растачиваясь на сантименты, складывал разорванную бумагу в одну кучу, а ее содержимое в другую, и произведенный беспорядок ничуть не смущал его, а даже наоборот прибавлял некой уверенности в собственных силах. Среди кучи потрескавшихся статуэток он нашел два глиняных сосуда с крышками в виде змеиных голов, три пары поеденных молью тапочек со странными письменами на подошвах (одну пару Сатай даже решился примерить) и погребальную маску с жуткой разукрашенной физиономией на внешней стороне. Все это он небрежно отодвинул в сторону и взялся за свитки, разложенные по одному под стеклом небольшой витрины. Добраться до них оказалось совсем несложно - стоило только поддеть крышку острой частью копья миниатюрного глиняного идола. Около получаса он скоротал, засовывая на место свитков изорванную бумагу. Сами свитки он сложил в ящик, накрыл тканью и поставил в самый дальний угол. Даже находясь в лоне врага, у него не хватало подлости посягнуть на вещи, к которым были приложены руки не одного поколения и, возможно, не одного народа.
  Сатай достал из кармана часы и поднес их циферблатом к свету - до наступления темноты оставалось не больше пары часов. Не так давно ему повезло проехаться через весь город в компании раздражительного вулския, который на уважительную просьбу о досмотре груза посылал городскую охрану так далеко, что та предпочитала раствориться в толпе до того, как извозчик соизволит встать и наглядно продемонстрировать как он гнет форменные шлемы голыми руками. Судя по количеству синяков на мягких частях тела, которые Сатай успел набить себе за время поездки, сотрясаясь на крупных булыжниках мостовой, в пути он провел не менее четырех часов. Одежда на нем тоже выглядела не лучшим образом: темно-зеленая куртка приобрела грязный сероватый оттенок, один из рукавов лишился двух пуговиц, на другом намечалась дыра в области локтя, а темно-коричневые штаны, подпоясанные кожаным ремнем, перепачкались в машинном масле. Но даже находясь в таком неприятном положении, времени он попусту не терял. Незначительное путешествие помогло ему сориентироваться в уличных лабиринтах быстрее, чем это представлялось возможным, и теперь Сатай мог рассчитать свое местоположение, и точно знал, в какой стороне располагаются крепостные ворота.
  Только проблема с вездесущими блюстителями порядка от этого не исчезала. Чудом, избежав личного знакомства с ними, Сатай прекрасно понимал, что в следующий раз ему едва ли посчастливится попасть под чью-нибудь опеку, и что излишнее промедление в сложившейся ситуации было равносильно самоубийству, поэтому твердо решил, покинуть город, как только солнце скроется за горизонтом. С наступлением сумерек появлялась хотя бы минимальная вероятность совершить побег, не привлекая к себе всеобщего внимания своей внешностью. Как и у других крезов у него была смуглая кожа и резко контрастирующие с ней ярко-зеленые глаза и светлые волосы цвета спелой пшеницы. Сатай зачесывал их, назад собирая в небольшой хвост на затылке, но спереди часть волос все равно выбивалась из прически и вставала дыбом, образуя забавный хохолок.
  Он повернулся спиной к светильнику, свисающему с металлической жердочки в виде чаши обвитой цепью. От тускло-красного свечения кристалла уже начинало рябить в глазах. Несколько таких же светильников было укреплено у лестницы в дальнем конце помещения и еще один около каменной статуи женщины, из-за этого казалось, что трещины на ее белой поверхности кровоточили. Несколько часов назад Сатай и представить себе не мог, что такую ценную вещь, как дарсминские кристаллы могут растрачивать на освещение заброшенного дома. Одного осколка хватило бы на то чтобы прожить месяц в лучшей гостинице Навбурга. Расточительность местных жителей по его подсчетам не знала предела. Внешний вид их домов был скучен, уныл и однообразен, словно все были построены по единому чертежу и отличались друг от друга только количеством этажей и цветом кровли. Но при этом в какой-то детали, вроде, зеленых камушков вбитых в качестве украшений в оконную раму или миниатюрных кованых фигур увенчавших края горбатых крыш проявлялась их истинная любовь к роскоши. Прекрасное в мелочах - даже одевались они согласно этому принципу, закутываясь в ворох темных тканей, оставляя на виду только часть рукава или подола, обшитого яркими нитями. Прожив в одном из самых крупных городов Хасдира больше трех лет, Сатай знал цену таким мелочам, и то, что их могли позволить себе далеко не все представители аристократии. А здесь большинство горожан кроме охраны и рабочих, которым по должностному положению приходилось носить форму, выглядели так, словно разделение на классы их никогда не касалось.
  Сатай еще раз окинул взглядом свое новое убежище и тяжело вздохнул - все, что он уже успел увидеть, совершенно не вязалось с его представлениями о Стальной Империи. В академии ему не раз твердили, что большую часть успеха в любом начинании составляет достоверная информация, которая не раз определяла, в чью сторону склонятся весы фортуны. На деле отточенный годами портрет противника претерпевал сильнейшие изменения. В голове Сатая царила сумятица, от опасных поступков его еще удерживало чувство самосохранения. А мир тем временем продолжал меняться, и в данную секунду кто-то тихонько пробирался к нему с тыла. Он едва успел скрыться за плечами кровавой статуи, когда пол в метре от него разрезала длинная тень. Сперва Сатай подумал, что к нему спустился владелец дома, которого он мельком заметил, выбираясь из телеги. Бросаться в рукопашную на него было бы не самой лучшей затеей, принимая в расчет приличную разницу в росте и существенную в телосложении, даже подобравшись со спины, практически не оставалось шансов повалить его на землю. Юноша предпочел затаиться, уповая на то, что тусклое освещение сыграет ему на руку.
  Шорох ткани и стук каблуков стали слышны отчетливее, огромная тень вывела на свет следом за собой кого-то совершенно неподобающих размеров. Маленькая хрупкая девушка, которой на вид можно было дать не больше пятнадцати, с интересом осматривалась вокруг. Сначала она подошла к куче барахла вытряхнутого Сатаем из одной из коробок, кончиками пальцев поддела свернутую тряпицу, затем краешком туфли перевернула деревянную фигурку - изображение имперского герба. Подтянувшись на носочках, она заглянула на верхнюю полку шкафа, обнаружив при этом неприличный запас пустых емкостей из-под спиртных напитков. Интерес постепенно сменялся разочарованием, и на ее переносице стали проявляться мелкие морщинки недовольства. Было похоже, что она что-то искала и упорно не могла это найти.
  В итоге девушка просто бродила по кругу, задерживая взгляд то на одной, то на другой бесполезной вещице. Каждый раз, когда она проходила мимо, Сатай невольно задерживал дыхание и сильнее прижимался к каменной женской пояснице. Хотя девчонка представляла собой не самую опасную разновидность противника, но все же могла произвести немало шума и привлечь внимание кого-то более внушительных размеров. Случайно задев локтем свернутый ковер, она навлекла его незамедлительное падение. В воздух поднялся огромный столб пыли. Девушка закашлялась, а Сатай принялся тереть зудящие глаза.
   Последней каплей для нее послужила кособокая стеклянная витрина, внутри которой девушка ничего не нашла кроме комков измятой пожелтевшей бумаги. Сердито щелкнув каблуками, она разочарованно направилась обратно. Сатай проводил девушку взглядом до лестницы, он даже успел позабыть о том, что отсюда есть выход на верхний этаж. Сам он для проникновения в полузаброшенное здание воспользовался трещиной в стене, снаружи прикрытой досками. По-видимому, кто-то очень старался сэкономить на ремонте...
  ***
  Вернуться домой вовремя для Эш означало застать тот момент, когда Хозяин уже занял место в своем кабинете, но еще не успел ее хватиться. Тем не менее, перед тем, как постучаться в двери и напомнить ему о своем существовании девушка решила сначала зайти на кухню и прихватить с собой поднос с чаем на случай, если Герберт окончательно испортил настроение Хозяина. Хотя и знала, что если бы это действительно случилось, весь город давно бы уже стоял на ушах.
  Аромат пряностей, идущий с кухни, сбивал с ног любого на расстоянии двадцати шагов. Эш никак не могла разгадать, каким образом Киннет умудряется целыми сутками просиживать в окружении столь едкого букета запахов, от которых у нее самой начинает все плыть перед глазами. Преодолев порог, Эш всеми силами пыталась не дышать, прикрыв рот и нос кружевным платком. Киннет, как обычно находилась в прекрасном расположении духа. На ней было легкое светлое платье длинной по щиколотку с узором из ярких плодов вишни, грудь спереди и часть подола накрывал белый фартук с двумя большими карманами. Излишняя полнота фигуры не стесняла ее, по крайней мере Эш не помнила, чтобы Киннет когда-нибудь жаловалась на свои формы. Напевая что-то под нос, она небольшими партиями отправляла нарезанные овощи в большую кипящую кастрюлю. Неподалеку от Киннет за кухонным столом разместился Рух. Он чистил лук с таким одухотворенным выражением лица, словно на него внезапно снизошло озарение, и он увидел среди гор луковой шелухи великую истину, навсегда перевернувшую его внутренний мир.
  Эш давно казалось странным, что Рух так часто наведывается на кухню, а тут ему в кои-то веки разрешили оказать помощь не в самом приятном деле, и он светился от счастья, как дохлая мышь, которую он окунул в крошку дарсминских кристаллов, проводя внеочередной эксперимент. Эш сделала вид, что не замечает задорного блеска в глазах палача и прошла мимо к Киннет - пока личная жизнь Руха не беспокоит Хозяина, это ее совершенно не касается.
  - О, дитя, а вот и ты! - не отрываясь от дел, воскликнула женщина. Ей было уже далеко за сорок, но когда она занималась любимым делом, ее лицо преображалось - словно молодело.
  - Меня ждали? - излишняя суетливость Киннет заставила Эш насторожится.
  - А как же!
  - И что стряслось?
  - Почему так сразу стряслось? - тщетно попыталась отшутиться повариха. Она аккуратно заправила прядь золотистых волос под косынку и обезоруживающе посмотрела на Эш глубокими темно-синими глазами. - Да, я не знаю толком... Но Господин давно не пребывал в таком подавленном состоянии.
  - Ага, примерно с тех пор, как Зесмальд обязал его раз в неделю присутствовать на городском собрании, - сквозь луковые слезы усмехнулся Рух.
  - Хотя бы раз меня ждали, чтобы сообщить радостную новость или просто спросить о здоровье. Ну, как же...
  После продолжительного молчания Эш все-таки осмелилась спросить:
  - Что, все так плохо?
  - Поднимись - сама увидишь, - хлюпнув из ложки бульон на пробу, сказала Киннет, и как бы между делом добавила, - Тем более, что тебе все равно придется отнести ему ужин.
  - Он не ужинал? (Киннет подтверждающе кивнула) Просто замечательно... - в голове Эш отчетливо прорисовывался образ мрачного голодного Хозяина. Только отчего-то ее воображение прибавляло ему пару нетопырьих крыльев, капающую изо рта слюну и несколько клацающих клыков. - Но почему я? Пусть это сделает Милена или Ростана, им за это деньги платят, насколько я помню.
  - Ростана приболела, ее сегодня не было. А Милена... Ну, ты знаешь.
  Милене было восемнадцать лет, и она работала в доме Лаврисцента всего пару месяцев, но каждый раз, когда речь заходила о личной встрече с господином по непонятной причине становилась бледнее своего накрахмаленного передника и норовила быстро ретироваться в ближайший чулан.
  - Ну, может тогда... - Эш умоляюще переводила взгляд с Киннет на Руха и обратно. - По сравнению со мной вы находитесь в более выгодном положении.
  - Я точно не буду этого делать, - заявила женщина, приступая к разливу супа по тарелкам. - За такие вещи мне не платят.
  - Рух? (Старик покачал головой) Между прочим, я обеспечиваю тебе приличную прибавку к зарплате.
  - Извини, Эш, - хитро улыбнулся старик. - Твоя голова мне, конечно дорога, но своя она... Ближе к телу, так сказать.
  Эш поставила тарелки на поднос и тяжело вздохнула. Рух подошел к тазу с водой, чтобы ополоснуть нож, и ободряюще похлопал ее по плечу:
  - Ну, не расстраивайся. Если хочешь, я поймаю для тебя Милену.
  - Начало неплохое, и что мне с ней делать?
  - Можно приклеить поднос к ее рукам, впихнуть в кабинет и быстро закрыть за ней двери, - Рух несколько раз опустил нож в воду. Маленькие капельки на длинном лезвии ножа сверкали в свете желтоватых кристаллов, прикрученных у потолка. - По крайней мере, так поступают на моей родине, когда ощущается острая нехватка добровольцев на съедение чудовищами.
  - Не слышала о том, чтобы на восточных равнинах водились чудовища, - удивилась Киннет.
  - Они везде есть, дорогая, - подмигнул ей Рух. - Даже на наш город их приходится не меньше сотни.
  Вода в чайнике закипела и вскоре к общему набору блюд на подносе Киннет добавила чашку чая и сахарницу.
  - Что ж, я пошла, - Эш с трудом оторвала его от стола.
  - А как же Милена? - ехидно спросил Рух.
  - Пока мы будем ее ловить, все остынет. Хозяина это вряд ли обрадует.
  Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Эш задумалась: "Подобные вещи начинают случаться все чаще. Хозяину наверняка уже досталось Зесмальда или Фагана. И они ему постоянно твердят, что он теряет хватку, хотя... У меня такое чувство, что они причастны, пусть не ко всей, но к львиной доле его неприятностей, а значит и моих тоже. Если бы только Велизару стало лучше, они сразу бы поджали хвосты... Но остается только радоваться, что в городе пока все спокойно и надеяться, что хотя бы до утра это не изменится. Если Хозяин еще и не выспится, у нас наступит конец света местного масштаба". Остановившись у дверей в кабинет, Эш замерла в нерешительности: руки у нее были заняты подносом - возможности постучать или открыть двери, при этом не разбив посуду и не расплескав ее содержимое, не было. Поставить поднос на пол она не посмела. Оставалось только пробовать докричатся до Хозяина и просить его открыть двери, но рисковать собственным здоровьем тоже не хотелось. В памяти еще теплились воспоминания, как на днях он окатил Ростану вином из стеклянного кувшина только потому, что она своим приходом оторвала его от очень важных размышлений. Позже ей естественно пришлось самой замывать красное пятно на ковре.
   Эш с неприязнью посмотрела на горячий суп, в котором плавали кусочки овощей, представляя, как он вместе с тарелкой окажется у нее на голове. Наконец девушка набрала в легкие побольше воздуха, чтобы окрикнуть Хозяина, но тут дверь, словно по волшебству открылась сама. Перед ней с выжидающим видом стоял Лаврисцент.
  - У-ужин... - на выдохе выговорила она.
  - Я вижу.
  Взгляд Эш все еще плавал в тарелке, она боялась поднять глаза и увидеть, что Хозяин злится.
  - Мне отнести в столовую или...
  - Где Ростана? - внезапно перебил ее он.
  - Заболела.
  - Понятно, - Огромная тень медленно сползала с Эш - Хозяин подобно привидению проплыл к своему креслу, освобождая ей дорогу.
  - Я буду ужинать в кабинете, - наконец сказал он, но после этого больше не произнес и слова. Так в гробовом молчании прошел весь остаток вечера. Хозяин ел неспеша, Эш сидела напротив него на диване. Поджав ноги под себя, она старательно изучала вышивку на новом платье. Пока Хозяин сам не нарушит тишину, девушка будет молчать - таковы негласные правила их отношений. В кабинете как всегда царил полумрак - Хозяин не любил яркий свет, его глаза были приспособлены для жизни в темноте, но оставить свою обитель совсем без света тоже не мог, иначе бы посетители и слуги, блуждая на ощупь, опрокидывали все на своем пути, наводя беспорядок. А его он любил меньше всего на свете в любом проявлении, при этом (по скрытым замечаниям обитателей дома) зачастую являясь основным его источником.
  Мысль о том, что в эту секунду кто-то чужой шляется по его городу, наводя суматоху на горожан, ужасно тяготила его. Один из заместителей управляющего уже успел прознать о маленьком происшествии сегодняшнего утра, когда небольшой отряд крезов, под прикрытием торгового каравана проник в город, и попытался отчитать его за это как нашкодившего мальчишку. Конечно, он только попытался это сделать - очень сложно повысить голос на кого-то, особенно, если он на три головы выше и на пару десятков лет старше тебя самого. Лаврисцент смерил Фагана взглядом, которым обычно смотрит слон на мокрое пятно, размазавшееся в отпечатке своего следа на песке, и тот решил, что нерационально доводить такое пустяковое дело до критических последствий. Тем не менее, Фаган успел неплохо подпортить ему настроение одним видом своей недовольной физиономии, и был этим вполне удовлетворен.
  Подобные конфликты довольно давно перетекли в разряд неотъемлемых частей жизни и заботили Лаврисцента в самую последнюю очередь. Только то, что впоследствии вытекало из всего этого, простыми недоразумениями не назовешь. Фаган и прочая мелкая элита все сильнее накручивали нити своего влияния и вертели жизненно необходимыми механизмами города, так как им было удобно. Давление между нарастало, и Лаврисцент почти сожалел о том, что когда-то согласился следить за безопасностью в пределах крепостных стен. Поставив на поднос пустую чашку, он жестом подозвал Эш к себе. Повинуясь давней привычке, она опустилась на колени рядом с правой рукой Хозяина и легко коснулась ее кончиками пальцев, перекладывая его ладонь на свою голову. Какое удовольствие может получать Хозяин, просто проводя мягкой стороной ладони по ее волосам, являлось для нее очередной загадкой.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"