1.

Холод предзимья раскрылся на рубеже:
здесь, на сыром рубце неведенья и недель
на развороте листа
на имени
на "уже" -
солнцем в проломе листвы
мыслями
что надеть
в стужу - спелое солнце тщетно сулит октябрь,
ворох кленовых звезд в смальтовой синеве...
выйти из дома
дойти до реки хотя б
вслушиваться в шуршащий
над головой
навес
неба, листвы и воли
(боли? как странно - знать)
боль. лимонад бессилья:
кольнет, ущипнет и стих -
нет ее. только - холод
бесконечная голубизна
голуби под мостом
а над мостом -
мосты
радуги.

2.

Холод пахнет теплом:
корицею и анисом.
белой бумагой.
ладонями сквозняка.

звездной картой зимы раскинуло строчки писем.

только-только издалека начинавшее возникать
расстелилось слепой поземкой
растворилось в ничьем тумане
в блеклом воздухе
как осадок
как остаток сонного дня

тот же нежный молочный путь
как тропинка
ведет вглубь сада
над белесой пустыней
к рунам
заплетенных веток подняв:
задержи на длящемся взгляд
научись читать эти знаки
по ладоням слепого мира
загляни в слепые глаза

это север твоей зимы
это ворох белой бумаги:
никогда
еще не было
сказано

невозможно
уже
сказать

согревая дыханием голос
точно губы - остывшим чаем
точно лето - глотком из Леты
горьковатой талой судьбой
откликайся на этой мир
не мелодией -
так молчаньем.
на невидимой башни профиль,
на часов неслышимый бой.

3.

Так вязнет кровь невидимых чернил
в прямоугольных небесах печали.
и тот, кто карту неба начертил
и карту мира, распознал вначале,
что им дано друг друга отражать -
двум зеркалам, наставленным без цели,
двум сумракам, двум странным витражам:
обложка, а внутри ее бестселлер.
Внутри ее запутаннейший ход
сюжета, а снаружи странный хохот.
Внутри кукушка дивная живет -
кукует, а часы давно не ходят.
Она тоскует, сидя на суку -
предсказывать молчанием искусна.
Внизу сидит ликующий суккуб,
запутавшись вконец в корнях искуса.
И распрямленный ожиданьем ствол
в ушко иглы вошел крепчайшей нитью,
стежок к стежку: так крепнет вещество,
сшиваются листы, слова, событья,
дробится сумрак, узелками сон
ложится на подушку спящей жизни.
И крутится тупое колесо
в поломанном и мертвом механизме.

4.

Спишь
выходишь из дома
что-то ищешь в листве
слышишь зимнюю музыку
торжественную, как звон
колокольного утра:
задержавшийся колкий свет
так колотится
то ли в сердце
то ли в висках -
листвой
нежно-лимонно-октябрьской...
ссохшийся календарь
перекинут на "что же будет"
на застывший в инее лист
на холодной земле,
молчащий
под пугливою коркой льда
ничего
мосты или своды
ожидания поднялись
сквозь кленовое небо - выше.
горький, клейкий его раствор 
на кленовый сироп похожий
пахнет сладостью
"вот уже"
колыхнувшейся аркой света
озарившей - на миг - родство
золотых куполов предзимья
и растерянных миражей
радости.

17-18. 10. 2003