"Дин-дон!" - прогремел дверной звонок. "Дин-дон!" - отозвался комочек нервной ткани где-то в районе сердечного сплетения, и Марк отдёрнул руку. Он знал заранее, что будет волноваться, но не представлял себе, что настолько. Секунд десять его явно рассматривали посредством висящей над воротами камеры, затем раздался треск электронного открывателя. Марк нажал холодную резную металлическую ручку, слегка пнул массивную дверь. Во дворе его никто не встречал, и Марк запаниковал ещё больше. "Где же она?"
Проследовав между пустующей автостоянкой и травяным газоном, на котором белели детские качели, Марк подошёл к входной двери и нерешительно постучался в толстую кованую оболочку.
- Входите! - разрешил ему низкий женский голос, и Марк подчинился.
Его мгновенно ослепила висящая над центром салона люстра с обилием лампочек и массивных стеклянных квадратов. Посреди салона в большущем кресле, обитом чёрной кожей, сидела женщина в одеянии бронзового цвета. Платье было настолько длинным, что его ажурный подол свисал вниз, окружая кресло в радиусе полуметра. Спереди платье украшал огромный, вычурный до безвкусия цветок. В правой руке женщина держала огромную чашку с дымящимся кофе, в левой тлела сигарета.
- Шалом, - поприветствовала она Марка, слегка повернув голову. - Не обидишься, если я останусь сидеть?
- Как вам удобно, - Марк всё ещё мялся у двери.
- Ты проходи, закрой дверь, - улыбнулась женщина. - У неё был очень низкий с хрипотцой, почти мужской, голос, жёлтые прокуренные зубы. - Нет, я всё же встану.
Она поставила на мраморный пол чашку, сверху бережно установила сигарету, и струйки дыма слились.
- Николь, - женщина с удивительным проворством встала и протянула руку. - Мама Оснат.
Стоя она показалась Марку нетесаной статуей: среднего роста, мощная оголённая спина, не прикрытая бронзовой материей, смуглая рука, протянутая для рукопожатия - с длинными искусственными ногтями, размалёванными какой-нибудь не слишком изобретательной маникюршей. Крашеные под блондинку длинные волосы были распушены вокруг лица с грубыми чертами. Лицо тоже было разукрашено не очень умелой визажисткой, очень похоже, что близняшкой маникюрши: неровности кожи тщательно замазаны, но так, что всем своим обликом Николь напоминала престарелую Барби, простоявшую без движения на полке лет сорок. Больше всего Марка поразил зад Николь: вовсю обтянутый платьем, он в профиль отвисал не менее, чем на полметра. "Неужели и Оснат станет такой?" - он невольно зажмурился, протягивая руку в ответ:
- Марк.
- Слишком сильный свет? Или дым щиплет глаза? - Николь явно хотела казаться радушной хозяйкой. Она подошла к выключателю и приглушила свет, потом открыла огромный холодильник: - Что-нибудь попьёшь?
- Воду, наверное, - Марк уселся за журнальный столик сбоку от кресла.
- Сейчас. - Николь налила воды. - Оснат в душе, вот-вот спустится. -
Женщина поставила перед Марком стакан воды и тяжело опустилась в кресло. - Вот так всегда: я готова первой и жду всех остальных. - Она взяла в руки чашку и сигарету, отхлебнула, затянулась. - Хочешь сигарету?
- Спасибо, я не курю.
- Правильно поступаешь, - Николь сказала это таким тоном, что Марку стало стыдно. - Зачем убивать себя, да ещё за собственные деньги? - И рассмеялась. Смех женщины напоминал карканье простуженной вороны. Когда смех перешёл в хриплый кашель, Марк встревожился:
- Вам чем-нибудь помочь?
Всё ещё кашляя, Николь покачала отрицательно головой.
- Сейчас пройдёт, спасибо. - Затем отхлебнула кофе и приложилась к сигарете. - Я курю с двенадцати лет. Мне уже ничего не поможет. А твои родители курят?
- Нет, - Марк опять почувствовал стыд.
- Я так и знала, - Николь махнула рукой, словно поощряя себя за мудрость, - вы, ашкеназы из России, умные даже в этом. Бережёте себя, как можете. Так и надо.
Марк почувствовал, что краснеет. Он ощущал себя не в своей тарелке, но не мог понять, отчего ему стыдно.
- Нам, сефардам, никакая Катастрофа не нужна, - продолжала разглагольствовать Николь. - Сами себя угробим, только ашкеназы останутся. - Она опять рассмеялась и опять закашлялась, на этот раз совсем тяжело.
Пока Марк смущённо взирал на кашляющую толстуху, одна из боковых дверей открылась и в салон зашёл смуглый, худой и высокий мужчина в чёрном костюме, белой шёлковой рубашке и фиолетовой бабочке. Его лаковые чёрные туфли блестели, отсвечивая от света люстры, чёрные крашеные хной волосы были зачёсаны назад, губы расплывались в широкой улыбке, обнажая ряд огромных белых искусственных зубов.
- Шмулик, - протянул он руку. Затем, смеясь, похлопал Николь по спине: - Когда ты, наконец, бросишь себя мучить, женушка? Я вот уже пять лет не курю!
- Это ещё долго, - как бы упредил Шмулик немой вопрос Марка. - Может, во что-нибудь пока сыграем, чтобы скоротать время?
- Пожалуйста, - Марк хотел быть любезным.
- Во что? - Шмулик поднял вверх указательный палец, словно раздумывая.
- Шахматы?
Его собеседник рассмеялся, жена, только успокоившись, вновь зашлась в приступе кашля.
- Какие шахматы, Марк? Их у нас нет. Я даже не знаю, как в них играть. Мне вообще непонятно, как могут двое здоровых мужчин сидеть друг против друга, часами размышляя над тем, куда двинуть фигуру. Им что, больше в жизни делать нечего?
- За это время три квартиры продать можно, - пробасила Николь и выпустила дым из ноздрей.
- Вот именно, - захихикал Шмулик, кивая головой в знак согласия. - Разве у простого маклера есть время на шахматы? Это вообще игра интеллигентных ашкеназов!
Он рассмеялся своей шутке, а Марк опять почувствовал, что краснеет.
- А во что вы бы хотели?
- Нарды! Вот это игра! - Шмулик щёлкнул пальцами. - А?
В этот момент он походил на смуглого Дуремара, продавца лечебных пиявок, предлагающего свой товар. Марк посмотрел на отца Оснат, скалящего белые, цвета качественного унитаза, керамические коронки, явно сработанные арабским умельцем.
- Нарды! - и тоже в тон щёлкнул пальцами.
- Это другое дело!
Шмулик убежал куда-то наверх и, вернувшись с нардной доской, раскрыл её на журнальном столике.
- Это другое дело, - повторил он, придвигая себе стул. - Это по-нашему.
Николь тем временем включила огромный, во всю стенку, телевизор.
Бросили кости, кому начинать. У Марка выпало четыре, у Шмулика пять. Начинать предстояло Шмулику.
- Шеш-беш! - мужчина снова щёлкнул пальцами. - Сразу! - Шмулик передвинул шашку в полагающуюся ей ячейку и продолжил свои рассуждения: - А знаешь, почему простые люди больше любят нарды, чем твои шахматы?
Марк вопросительно поднял на него глаза.
- Потому что нарды - народная игра, а шахматы - элитная. Понимаешь?
- Не совсем.
- Бросай кости, я тебе объясню. - Шмулик откинулся на спинку стула. - Вот возьмём сначала шахматы. Я так понимаю, что в них можно выиграть только в двух случаях: если один играет лучше другого, или если один из игроков допускает ошибку. Верно?
- В общем-то, да, - Марк передвинул шашку.
- Напрасно, мог бы вот здесь мне перекрыть, - показал Шмулик длинным ухоженным ногтем на правом мизинце. Потом бросил кости. - А как в жизни бывает, Марк? Выигрывает не только тот, кто умнее, а тот, кому в жизни везёт. Удача нужна, понимаешь? Можешь быть самым умелым игроком, но если удача отвернулась и выбрасываешь не те цифры - пропал, проиграл, брат. Это больше походит на настоящую жизнь, я прав?
- Пожалуй, да, - Марк выбросил кости.
- Вот видишь - соглашаешься, - Шмулик вновь довольно оголил фарфор. - Хочешь, приведу пример из жизни?
И, приободрённый молчанием Марка, ищущим глазами нужный ход, продолжил:
- Кто твои родители по профессии?
- Инженеры, - Марк нервно вбил шашку в ячейку. "К чему он клонит?"
- Наверное, учились в школе, затем в институте, имеют степени, верно?
- Верно.
- И как жили два инженера на свою зарплату в России?
Марк промолчал.
- Сам знаешь, как, иначе бы не приехали. У вас своя квартира или снимаете?
- Снимаем, - Марку начинал надоедать этот разговор.
- Давай теперь возьмём меня с Николь, - Шмулик бросил кости. - Вау, шеш гоша! - Стуча шашками по нардной доске, он продолжил: - Наши семьи знали друг друга ещё в Ливии, где мы родились. Оба приехали в Израиль в малом возрасте, кое-как окончили школу, отслужили армию, поженились. Ни я, ни Николь не учились ни в каких университетах, но посмотри: имеем прекрасный дом, ни в чём не нуждаемся... До такой степени, что Николь ни единой минуты не работала, только дом вела. Всю жизнь работал только я, и на свои маклерские всё это и создал. Разве это не доказательство, что ко всему прочему нужна удача в жизни, а не только способности и светлый ум?
- Пожалуй, - Марк решил отвечать односложно. Он сознавал, что в словах этого напыщенного дельца есть определённый смысл, но слова правды царапали горло, словно при гнойной ангине, которой он часто, ещё в Киеве, болел в детстве.
- Я тебе больше скажу, - Шмулик понизил голос, словно хотел поведать нечто сверхсекретное, - то, что ты встречаешься с Оснат, означает, что ты выбросил шеш-гоша!
Прекрасная дочь, вежливая, все соседи и родственники её обожают! А когда у нас с младшей, Ливнат, были проблемы со здоровьем, Оснат помогала, не щадя сил и времени. Не всякая дочь на такое способна!
- Хватит тебе, Шмулик, - отозвалась Николь. Несмотря на то, что телевизор работал на полную мощь, она явно не пропустила ни одного слова из разговора. - Ещё не хватало, чтобы ты хвалил собственную дочь её кавалеру!
- Да он и сам знает, - Шмулик выбросил из игры две шашки. - Ведь знаешь, Марк?
- Знаю, - Марк улыбнулся: наконец-то сверху по лестнице спускались две сестры.
Николь погасила сигарету и стала руками разгонять сизый дым, Шмулик с улыбкой посмотрел на девочек. Он умилялся и не скрывал этого.
- Сколько раз я тебя просила, мама, не курить в салоне, - с улыбкой строгой учительницы произнесла Оснат. - Даже кондиционер не помогает!
Оснат была худа и стройна, как отец. Её лицо удивительно правильной овальной формы обрамляли свободно ниспадающие чёрные волосы. Рот был, пожалуй, несколько великоват, губы полны, и при улыбке обнажались не только крупные, правильной формы зубы, но и тонкая розовая полоска десны. Глаза, чёрные, словно ошлифованные умелым ювелиром агаты, блестели, будто подсвеченные изнутри мощным прожектором; они словно жили своей жизнью. Одетая в телесный свободного покроя брючный сатиновый костюм, девушка была необыкновенно хороша. Что её сильно отличало от родителей - Оснат была белокожа, и это придавало ей дополнительную нежность и свежесть.
Прижимаясь к ногам старшей сестры, слева к ней прижималась Ливнат. Она была лет на десять младше, телосложением как мать - крупная и ширококостная. Обнимая Оснат за ляжку правой рукой, левую с бутербродом девочка то и дело подносила ко рту.
- Ливнат, ты же испачкаешься! И тебе не жалко своё новое платье? Ты же идёшь на свадьбу! - пробасила Николь.
Ливнат в ответ только повела плечиком, в очередной раз откусив. Оснат взяла её на руки.
- Привет, Марик. - Его имя она произносила с милой лёгкой картавостью. - Вы уже познакомились?
- Даже перекинулись в шеш-беш, - Шмулик, довольный, сложил нардную доску.
- И кто выиграл?
- Твой папа, - произнёс Марк.
- Ничего, у тебя ещё будет шанс отыграться, - Шмулик оскалил произведение арабского стоматолога. - Много-много шансов, я думаю. К тому же, в жизни случаются выигрыши и намного более ценные. - Он хитро подмигнул, взглянув на Оснат. Несомненно, она была королевой этого малого царства.
В дверь постучали, и вошёл мужчина в комбинезоне.
- А, Рони, ты уже привёл машину в порядок? - сказал Шмулик, забирая у мужчины ключи. - Можно, я завтра утром заеду заплатить? Почти все наличные, что были дома, я положил в свадебный конверт, мы и так опаздываем.
- Нет проблем, брат, - мужчина уже выходил. - Кто женится?
- Иоси, сын сестры Николь.
- Хофит?
- Нет, Цофнат.
- А сколько ему лет?
- Тридцать два.
- Тридцать два! - покачал головой механик. - В тридцать два у меня уже было трое детей! Чтоб молодым было счастье и удача! - дверь закрылась.
2
Внушительный чёрный "джип" занимал пустующую недавно стоянку. Шмулик щёлкнул пультом дистанционного управления, и раздался звук мотора и отпирающихся дверей.
- Мы поедем за вами, - сказала отцу Оснат. - Марик на машине.
- Подожди, - обратился Шмулик к Николь, открывающей переднюю дверь автомобиля, пока разъезжались в стороны массивные ворота. Ливнат влезла на заднее сиденье. - Он вышел на улицу вместе с Мариком и Оснат. - Где твоя машина?
Марк указал на стоящий в ряду других автомобилей старый армейский "Пежо-205", весь во вмятинах, с покривившимся бампером и грязными стёклами.
- Этот? - Марку показалось, что в слегка расширившихся глазах Шмулика мелькнуло недовольство. Но удачливый маклер явно привык к таким ситуациям:
- А зачем вам ехать отдельно от нас? Что, мы уже настолько стары, что с нами ехать неприлично? Может, стеснительно? - Шмулик широко улыбнулся.
"Бойся данайцев, дары приносящих", - подумалось Марку. Он посмотрел на Оснат, та смотрела на него не мигая: тебе решать, милый.
- Ты любишь водить машины? - продолжал между тем Шмулик.
- Да, - ответил Марк.
- Ну и чудесно! - Шмулик щёлкнул пальцами. - Мне в голову пришла идея: почему бы тебе не повезти всех на свадьбу?
- Я дорогу не знаю, - пожал плечами Марк.
- Тоже мне проблема! - Шмулик приятельски обнял его и дочь за плечи и, развернув, потихоньку стал подводить их к "джипу". - Тут ехать всего минут десять-пятнадцать. Я буду тебе говорить, куда ехать. Николь! - они уже были около огромного чёрного чудовища, тихо рокочущего, но готового взвиться и броситься вперёд, словно дремлющий ротвейлер. - Садитесь с Оснат назад, Марк поведёт. Как принято на Востоке, мужчины вперёд, женщины назад! - Шмулик открыл заднюю дверь перед женой, помогая сесть внутрь.
Марк через стекло заднего вида посмотрел на Оснат. Её губы словно застыли, как в искусственной гримасе. И смотрела девушка в сторону.
- Хватит засматриваться на мою дочь, пора ехать! - Шмулик уже сидел справа и, по-хозяйски улыбаясь, шутливо командовал. - Знаешь, как водят машину с автоматической коробкой?
- Только теоретически, - признался Марк.
- А какая машина у родителей?
- Две пары ног и "Эгед".
- Тоже неплохо, - сострил Шмулик. - Некоторые и того лишены. Вот видишь эти буквы рядом с ручкой коробки? Как ты думаешь, что они означают?
- Шмулик, мы опаздываем, - пробасила Николь, а Ливнат положила головку на колено старшей сестры.
- Ничего, без нас не начнут, - Шмулик сделался серьёзным. - Ты же английский в школе учил?
- "R", конечно же, - задняя скорость, - Марку было опять немного не по себе: его раздражал этот дружески-менторский тон. Он снова посмотрел на Оснат. Та по-прежнему смотрела в окно.
- И "P", наконец? - не отставал въедливый Шмулик.
- Паркинг, что же ещё остаётся.
- Чудесно! - Шмулик вновь засиял. - Двигай с "паркинга" на заднюю скорость, и вперёд, вернее, назад!
Марк подчинился. "Ротвейлер", слегка ворча, стал плавно выезжать из двора.
- Браво! - Николь захлопала в ладоши, за ней маленькая Ливнат. Оснат, наконец, выдавила из себя нечто наподобие улыбки.
Приободрённый этой улыбкой, а также тем, что "джип" молча покоряется ему, Марк двинулся в путь. Конечно, невозможно было сравнивать старенький "Пежо", который к тому времени, как Марк сел за руль, уже намотал по пыльным армейским трассам около ста семидесяти тысяч. Его командир, офицер строительных войск, каждый раз, когда "Пежо" застревал в песке или грязи, матерился последними словами, грозя уйти в отставку, если ему не поменяют транспорт, но это продолжалось уже год, а воз был и ныне там.
- Ты в каких войсках служишь? - словно прочёл его мысли Шмулик.
- В инженерно-строительных.
- Должность?
- Шоферская, вожу офицера.
- Я в армии был в боевых войсках, - Шмулика вдруг слегка тряхнуло, и Марк понял: Николь, сидящая сзади мужа, пнула его коленом в спинку сиденья.
- Я тоже хотел, но мама не дала согласие, - ответил он. - Я единственный сын. Всё время прошу её подписать, но она ни в какую.
- Её можно понять, - вступила в разговор Николь. - Я бы тоже не подписала. Слава Б-гу, что приняли когда-то этот закон, а то до этого матери теряли единственных детей, сохрани, Г-сподь!
- Мама у меня вообще сильная женщина, - продолжил Марк. - Когда она вышла замуж за папу, от неё отвернулась вся семья: брат, родители...
- Почему? - Николь подалась вперёд, Шмулик повернул голову набок.
- Потому что папа был евреем, - ответил Марк. - Мама родилась во Львове, это очень антисемитский город, Западная Украина...
- И она ослушалась родителей?
- Да. Родители поженились по любви, учились вместе в Киеве... Честно говоря, и со стороны родственников отца не было особого восторга, когда он женился на украинке.
- Так у тебя мама - не еврейка? - на лице Шмулика теперь уже не было и тени улыбки. Марк взглянул на него, потерявшего былое веселье, на Николь, у которой глаза расширились, словно от ужаса. Маленькая Ливнат засунула палец в рот и в нерешительности переводила глазки с отца на мать, не понимая, отчего те вдруг приуныли.
Марк посмотрел на Оснат. Та молча улыбалась, в глазах её светился шаловливый задор. Она будто была на его, Марика, стороне.
За все последующие десять минут никто в салоне не произнёс ни одного лишнего слова. Лишь иногда вполголоса Шмулик корректировал траекторию движения автомобиля.
3
На обширной поляне, усаженной травой, гости здоровались, частенько похлопывая друг дружку по спине и целуясь по два раза. Семью Шмулика приветствовали почти все присутствующие, и на лицо главы семейства вернулась радостная улыбка. Он с бокалом вина без устали подходил то к одной группе гостей, то к другой, окликал родственников, обнимался, чокался, подводил к курящей на стуле грузной супруге.
" Радуются так, будто в первый раз друг друга узрели!" - злился про себя Марк. Его тоже представляли - в качестве ухажёра Оснат - и приходилось подыгрывать: растягивать губы в блаженной улыбке, пожимать потные руки, выслушивать комплименты в адрес спутницы. "Знал бы, что так - никогда б не пришёл! Прямо смотрины какие-то!"
Оснат, в отличие от него, относилась ко всему с привычным спокойствием. Производя те же дежурные действия, что и отец, она улыбалась, словно стараясь понравиться и оставить приятное впечатление, но в её поведении скользила дежурная вежливость. И украдкой - Марк это ощущал - девушка наблюдала за своим спутником. Все пожилые родственницы открыто, не стесняясь в выражениях, выражали восхищение Оснат и особенно её кавалером:
- Оснатуш, мами, в какой стороне такие красавцы водятся? - обняла девушку грузная приземистая женщина, оказавшаяся ещё одной сестрой Николь. - Можешь не говорить, куколка моя, я сама знаю ответ. Только в России умеют изготавливать такой штучный товар - высоких стройных блондинов с глазами цвета бледного сапфира, что на моём кольце! Теперь я понимаю, почему ты так долго прятала своего кавалера: боялась, что я или Хофит, - она указала толстым , с надетыми на него двумя кольцами, указательным пальцем на такую же, только пониже ростом, рядом стоящую наседку, - его уведём из-под носа! - И захохотала в голос, потом поцеловала Оснат прямо в губы, за ней последовала смеющаяся Хофит.
Подбежал весь светящийся Шмулик:
- Шимрит! Хофит! - он обнял и поцеловал обеих женщин. - Вы уже познакомились с Марком? Отлично!
- Это правда, что на свадьбе будет петь Нуриэль? - спросила Хофит.
- Говорят, - пожал плечами Шмулик. - Знаешь, сколько он берёт за час? - Он наклонился к уху Хофит и прошептал.
- Вау, так много за час? - покачала головой женщина.
- Иоси его обожает, что поделать, - сказал Шмулик. - Свадьба всё-таки, разве можно жалеть денег? - Марк почувствовал на себе его мимолётный взгляд.
- Проходите, пожалуйста, в зал! - объявили в громкоговоритель, и гости потянулись внутрь помещения, рассаживаясь по местам.
Зал торжеств был огромен, весь в колоннах с бегущими огоньками. В самом конце, на возвышении, красовалась беседка, выполненная в том же стиле: четыре колонны, подпирающие полусферу, чем-то напоминающую ермолку.
- Почему ты такой хмурый, Марик? - спросила Оснат, когда они шли рядом. - Что-нибудь не так?
- Я хмурый?- удивился Марик. - С чего ты взяла? Весь вечер улыбаюсь!
- Я знаю, когда ты весёлый, а когда грустный. По глазам, Марик.
Марк рассмеялся, и они сели рядом за свой стол. "Всё идёт нормально", - убеждал он себя. Раздались звуки фанфар, вначале слабые, они всё нарастали и нарастали, пока не стали оглушительными настолько, что некоторые из гостей стали затыкать уши. Откуда-то сверху на поляну опустился вертолёт, фанфары стихли, уступив место маршу Мендельсона, и из стальной птицы вышли жених и невеста. Гости встали, аплодируя; родители с обеих сторон вышли на травяной покров и, встали по бокам, и процессия двинулась к свадебному шатру.
- Сколько здесь приглашённых? - прокричал Марик на ухо Оснат.
- Четыреста - четыреста пятьдесят, - девушка с лёгкой усмешкой посмотрела на него. - У нас, простолюдинов, всегда большая родня, и никого нельзя обидеть. Многовато, правда?
Марк не ответил. Музыка стихла, молодая пара стояла под хупой, рядом родители и раввин. Гости сгруппировались вплотную к шатру, защёлкали фотовспышками и мобильными телефонами.
- Улыбайся, дружок, - продолжала над ним подтрунивать Оснат. - А то выйдешь букой на всех свадебных фотографиях. - И, словно показывая личный пример, она раздвинула полные губы.
- А с чего бы?
- Прекрати, Марик, дуться на весь мир. Просто потому, что я тебя об этом прошу. Всё-таки это свадьба моего двоюродного брата.
- Ладно, - Марк раздвинул губы. - Так сойдёт?
- Для первого раза неплохо.
- А сколько таких разов будет?
- Не знаю, у меня много родственников. И все послушно исполняют Б-жью заповедь - плодятся и размножаются. А сколько ещё знакомых!
- И ко всем ты меня будешь таскать с собой?
- И не надейся, - Оснат рассмеялась. - Но к близким... - Она развела на миг аплодирующие руки. - Ты же мой кавалер! Или я одинокая и невостребованная? Ну всё, улыбайся и не сопротивляйся! - Девушка помахала ручкой: на них смотрел глаз видеокамеры.
- У нас вряд ли человек пятьдесят знакомых наберётся, - прошептал Марк в ухо Оснат.
Она посмотрела на него с весёлой улыбкой:
- Ничего, это дело вполне исправимое. Когда эта куча родственников станет и твоей, у тебя будет возможность сравнить, что лучше!
Марк не сдержал улыбки. Оснат и здесь, в гуще народу, не теряла свой шутливый оптимизм, и он отдавал ей должное. И одновременно удивлялся себе: где-то далеко в сознании копошилось какое-то ранее неизведанное, похожее на неясный протест, чувство нереальности, переходящее в неприятие происходящего. "Что это со мной? Почему мне не по себе? Почему я не в своей тарелке? " Марк задавал себе вопросы, не находя ответов. Вокруг вовсю шло веселье: уже раввин произнёс три раза слова благословения невесты, уже был разбит стакан, и гости под лиричную мелодию поднимались в беседку для поздравлений.
Марк вышел на открытый воздух. Почему-то не хватало воздуха и хотелось курить, хотя, когда-то распробовав однажды, Марк больше к сигарете не прикасался.
- Что случилось? - Оснат подошла сзади.
- Можешь мне раздобыть сигарету?
- Ты же не куришь! - поразилась девушка.
- Хочется подгорчить, всё настолько сладко...
- Хорошо, - Оснат ушла и вернулась с сигаретой и зажигалкой. - Хочешь, уйдём?
- Не надо, - Марик затянулся. - Сейчас Нуриэль будет петь, разве можно такое пропустить!
- Прошу тебя, Марик, не нужно, - попросила Оснат. - Всё же это свадьба моего брата. - На глазах её показались слёзы. - Если б я знала, что так будет... Тебе ничего не нравится...
- Ты зачем меня сюда притащила? Показать родственникам?
- Почему показать? Познакомить... Это свадьба двоюродного брата, все близкие собираются, приводят пар... Да и родители очень просили, сами хотели на тебя взглянуть...
- Ну и как я им?
- Прекрати, пожалуйста, портить мне настроение!
- Я тебе и не порчу, можешь вернуться в зал, вон Нуриэль вышел на сцену, сейчас завоет что-нибудь жалобное...
- Пойдём вместе, прошу тебя.
- Ладно, дай успокоиться, - Марк затянулся в последний раз, бросил сигарету в урну.
"Без тебя я полчеловека, без тебя я практически ничто", - пел Нуриэль, поблескивая смуглой лысиной, отражающей луч направленного на него прожектора.
- Гимн инвалидов, обращённый к сиделкам, - сказал Марк. - А может быть, и к "суднам".
- Потанцуем, пока у меня не высохнут слёзы? - предложила Оснат.
- Я забыл при входе вложить конверт с деньгами, - Марк вытащил из кармана рубашки бумажный конверт.
- Папа! - окликнула Оснат проходящего мимо Шмулика. - Можно попросить тебя вбросить подарок Марика, пока мы потанцуем?
- Конечно, доченька, - мужчина забрал конверт. - Ты что, плакала? Что-нибудь случилось?
- Песня разжалобила, - Оснат была на высоте. - Ты же знаешь, какая я чувственная.
Кружась с Оснат в медленном танце, Марк стал понемногу успокаиваться. "В принципе, чего я взъелся? Всё не так уж и плохо, вокруг веселье, всем я нравлюсь, Оснат мне тоже очень нравится... " В этот момент его взгляд упал на Шмулика. Тот что-то делал с содержимым его конверта. Поворот в танце... Марку показалось, что ему это снится. Нет, точно: Шмулик открыл конверт и изучал его содержимое.
- Почему ты на меня не смотришь? - услышал он сквозь музыку слова Оснат.
Марк, не отвечая, попридержал партнёршу, чтобы остаться на линии наблюдения. То, что он увидел, поразило: Шмулик всовывал в конверт ещё две денежные купюры.
С трудом дотанцевав, Марк проводил Оснат к столу.
- Сейчас вернусь, - произнёс он, обращаясь то ли к девушке, то ли к Николь. В голове Марка словно стоял туман.
"Ничего бы у нас всё равно не получилось, - думал он, уже стоя на шоссе с вытянутой для просьбы остановиться рукой. - Ничего. Мы слишком разные. Мы не пара, родители правы".
4
Будильник "Янтарь", привезённый ещё из Киева, звонил и звонил, но Марка разбудить был не в силах. Накануне тот еле добрался до дому около двух ночи. Его в числе многих солдат отпустили домой в честь Дня поминовения солдат ЦАХАЛ.
Марк, наконец, проснулся, когда часы показывали без пяти восемь, и ужаснулся: "Я же опоздаю на торжественное собрание в школе!" Залпом проглотил чашку горячего нерастворимого турецкого кофе с ложкой сахара, оделся в военную форму и выбежал из дому. В такой час и в такой день с транспортом было туговато. А зачем? Бегом до школы минут двадцать, может, случится задержка и он даже не опоздает, хотя, прекрасно помня пунктуальность директрисы школы Миры, он особо на это не рассчитывал.
Когда Марк, слегка запыхавшись после быстрого бега, влетел в ворота школы, он сразу понял, что Мира осталась верна себе: всё проходило точно по расписанию. Строго посмотрев на опоздавшего взглядом, которого так боялись, директриса продолжила читать торжественную речь. "А ну её, теперь уж она мне не страшна!" Марк подошёл к ряду выстроившихся, таких же, как и он, солдат, тихо кивнул в знак приветствия. Парни стояли сзади, девушки сгруппировались ближе к школьному начальству. Со спины он заметил Оснат в армейской форме, и его сердце ёкнуло.
Марк не виделся с ней уже больше года. После той злополучной свадьбы, когда Шмулик решил обогатить содержимое его свадебного подарка, Марк решил для себя: надо забыть всё, связанное с Оснат. Он честно старался: выбросил фотографии, стёр номер телефона, не появлялся в тех местах, где они могли столкнуться. К тому же, у него закрутился роман с соседкой из дома напротив, и родители Марка эти отношения очень поощряли: семья Софии была тоже с Украины, и дружили домами, ходили друг другу в гости, вместе отмечали праздники. "Нам легче с такими, - объясняла Марку мама. - У нас общий язык, общие понятия о жизни, мы смотрим одно телевидение, даже пьём одни и те же напитки. Короче, у нас есть о чём поговорить при встрече. А что нам обсуждать с родителями Оснат?" В глубине души Марк осознавал, что мама в какой-то степени права. Даже экономически его семья и семья Софии стояли на одной ступеньке, а это обстоятельство - Марк это твёрдо усвоил после той свадьбы - во многом определяет отношения людей. Это только в сказке принц искал чумазую Золушку, что-то там рассмотрев за её нищетой...
Всё понимая, всё осознавая трезвым умом, Марк старался забыть Оснат. Но не тут-то было: Оснат ещё чаще стала сниться ему по ночам; улыбающаяся своей пленительной улыбкой, она будто звала его, и он отзывался, просыпаясь с именем девушки на устах. Он заточил девушку в некую темницу на дне сознания, но от этого стало ещё хуже: окружённая толстыми защитными стенами, Оснат поселилась в самых глубинах души, куда трезвым умом не доберёшься. Теперь, столкнувшись с ней воочию, Марк ощутил предательский укол в грудной клетке и подумал: "Сердце не обманешь, хватит себя морочить. Интересно, испытывает ли Оснат ко мне прежние чувства?"
Неожиданно девушка обернулась. Их взгляды встретились, и Марку даже показалось, что полные губы Оснат тронула лёгкая улыбка, глаза расширились. Или он тешил своё самолюбие? "Теперь, когда она меня увидела, разговора избежать не удастся. Интересно, как сложится беседа?"
5
- Привет.
- Привет.
- Неплохое собрание.
- Мира, как всегда, постаралась.
- Да уж, Мира в своём амплуа.
- Всё равно, я рад, что всё закончилось, и мы можем поговорить.
- А есть, о чём? - Оснат пытливо посмотрела на Марка. - Я уже тебя стала забывать...
- Меня трудно забыть, - попытался отшутиться Марк. - Если только очень захотеть.
Оснат рассмеялась:
- С тех пор, как мы расстались, скромности у тебя не прибавилось. И ты уверен, что я не захотела?
- Тебе очень идёт солдатская форма. Ты как будто в ней родилась.
- Тебе тоже, Марик. - Девушка произнесла, мягко грассируя, его имя впервые после долгой разлуки, и у Марка потеплело на душе. - Особенно фиолетовая пилотка. Когда ты стал бойцом "Гивати"?
- Полгода назад. Мне удалось уговорить маму, и она подписала разрешение.
- А тот "Пежо" ещё цел?
- Думаю, да, - рассмеялся Марк. - Встретил я его как-то месяц назад. Надрывается, но бегает. Даже приятно на душе стало... А ты где служишь?
- Если я скажу тебе, у меня будет ещё одна причина тебя прикончить, - Оснат улыбнулась. - Разведываю тайные планы наших врагов посредством прослушивания. Пригодилось моё знание арабского, бабушки с дедушками постарались.
- Тяжёлая работа?
- Нелёгкая - по восемь часов кряду сидеть на "прослушке". Впрочем, не тяжелее твоей.
Марк скромно промолчал.
- Можно тебя попросить ответить честно на вопрос? - продолжила Оснат. Она явно волновалась, но говорила спокойным, ровным голосом. - Почему ты ушёл со свадьбы?
- Это может тебе не понравиться. У тебя появится третья причина для моего устранения.
- Ничего, я выдержу. Мне ужасно хочется узнать об этом больше года.
- Ладно, если ты настаиваешь, - Марк присел с Оснат рядом на школьную скамью. - Я увидел, как твой папа добавляет наличных средств к моему, как ему, наверное, показалось, скромному денежному взносу.
Глаза Оснат расширились от удивления, нахмуренные брови сошлись на переносице. Некоторое время она помолчала, словно оправляясь от услышанного.
- Понятно. Папа поступил не совсем... - девушка замялась, - вернее, совсем не... - опять пауза. - Я не знала... Но при чём здесь я, Марик?
- Это долго объяснять, не хотелось бы.
- А ты попробуй, вдруг я пойму, - Оснат посмотрела ему прямо в глаза.
- Не хочу, - махнул рукой Марк. - Зачем?
- Действительно, зачем? - произнесла Оснат. - Мой папа поступает не совсем правильно, а ты бросаешь меня. Меня, понимаешь? Разве наши отношения должны зависеть от того, как ведут себя другие люди, даже самые близкие? Ведь мы - это мы, Марик!
Марк молчал. В том, что говорила Оснат, несомненно, был смысл.
- Просто ты не готов к серьёзным отношениям, - сказала Оснат. - Не был готов тогда, не готов и сейчас. - Она встала. - Я тебе звонила, посылала эсэмэски... Я плакала ночами, не понимая, что произошло. Если бы ты ко мне относился серьёзно, ты бы понимал, что мне не по себе, и не бросил меня, как ту выкуренную на свадьбе сигарету! Я права или нет?
- Наверное, - примирительно сказал Марк. Ему хотелось закрыть тему. - Не обижайся, но меня только в полночь освободили, пока добрался, пока лёг спать в два ночи, утром еле поднялся - и в школу... Честное слово, голова тяжёлая, ничего не соображает.
У него зазвонил мобильный: София.
- Я перезвоню, - ответил Марк в трубку. - Сейчас не могу говорить.
- Ладно, я пойду, - Оснат двинулась в сторону ворот школы. - И зачем мне это всё надо было?
- Подожди, прошу тебя, - Марк устремился за ней. - Я вернусь домой, посплю ещё немного, потом до вечера у меня есть время. Может, встретимся, поговорим в спокойной обстановке?
- А зачем? - Оснат повернулась, внимательно посмотрела на него. - Я знаю, что у тебя есть девушка, даже знаю, что её зовут София, наверное, она тебе только что звонила. Могу ей только пожелать, чтобы ты с ней не поступил так же малодушно, как со мной, солдат "Гивати"! Можешь не провожать!
- Оснат, подожди, - попытался остановить её Марк.
- Марик, - она резко обернулась. - Я ждала от тебя совсем другого. Знаешь, за мной ухаживает парень с факультета программирования Тель-Авивского университета. Он проходил сборы на нашей базе, там и познакомились. Звонит, посылает сообщения... Хороший парень. Мне все девчонки завидуют! "Что ты, - говорят, носом крутишь! Толковый, один из лучших, говорят, на своём факультете, стипендию ректора получает! Умирает за тобой! Чего ты ищешь?" А я... - Оснат заплакала. - Я с ним ни разу не вышла. Просто я ... не могу... не могу тебя забыть... А ты... Ты не созрел, понимаешь? Ты всё ещё зелёный! И не иди за мной!
- Оснат... - пытался возразить Марк.
Она резко оттолкнула его и выбежала из ворот школы на улицу, где её ждала подружка из класса, тоже в солдатской форме.
6
"Какое счастье, что есть шабат!" - думал Марк, почти вприпрыжку спускаясь по центральной, вымощенной гранитным камнем, улице городка в сторону своего дома. С тех пор, как он стал служить в "Гивати", Марк стал ещё больше ценить свои выходные. Улица начинала пустеть, ресторанчики на глазах закрывались, чтобы открыться завтра утром.
- Привет, солдат! - окликнул его владелец пиццерии, где он частенько покупал пиццу. - Читал про тебя в нашем местном журнальчике! Молодец, герой!
- Спасибо, - Марк успел пробежать ещё пару шагов, но мужчина и не думал отпускать его:
- Возьми кусок пиццы, солдат, за счёт заведения!
Марк обернулся:
- Зачем? Не нужно!
- Что значит - не нужно, солдат? Нужно, если я сказал! Ты командуй у себя в "гивати", у тебя это лучше получается! Здесь я командир! - Мужчина подошёл, неся в руках треугольник пиццы. - На здоровье, герой!
- Спасибо! - Марк побежал дальше, вгрызаясь голодными зубами в дивное на службе яство.