"Стены камер всегда жутко сырые. А вообще-то обидно: неужели сложно делать темницы чуть покомфортабельнее? Даже прислониться не к чему, а на полу так вовсе - сплошные лужи. Я же здесь простужусь за ночь! Впрочем, вряд ли это кого-нибудь интересует. О, а вот и гости! По мою душу, не иначе... сейчас начнётся: угрозы, подозрения... Ну иди сюда, иди, крошка, я уже не съем, мне уже вроде как и нечем кусаться, и незачем... Иди, иди, жизнь моя..."
- Красного заката, воин.
"Да, так и не дождался я рыцарского пояса, а жаль, право, жаль..."
- Доброго года и чёткой тени, мой друг. С чем пожаловал?
- Властелин Земли спрашивает, где дочь позора?
- Не знаю, так и передай Властелину. День назад была в Вейзорте, а сейчас - спрашивай синий ветер.
- Она за водой зла?
- Вероятно, гость моего дома.
"Ох, как тебя передёрнуло, дружок! А нечего нарываться на оскорбления, ты же с начала разговора так и напрашивался! Все здесь сплошняком поэты непризнанные: дочь позора, вода зла... Нет уж, эту девочку вы не получите, и не надейтесь даже. Если уж Властелину так припекло сжигать новорожденных, то это без меня... и без новорожденных. Пусть сам рожает!"
- Что ж, готовься оплакивать свой позор, воин.
"Спасибо, милый, что бы я делал без твоих советов! Стоп! А почему позор? Они раздумали меня убивать, что ли?"
- Я готов встретить рассвет, гость, не печалься. Что ещё интересно Властелину?
- Ничего. Ожидай приговора, воин.
"Какие мы серьёзные! Не злорадствуем, не ругаемся, даже не дерёмся! Мне же лучше. А дверь закрыть не забыл, обормот! Как здесь всё-таки холодно! Вот умру, не дожидаясь казни, и вам будет обидно. Кошмар, какую чушь я несу!"
Совсем молодой ещё и мрачновато выглядящий парень в одежде стражей покоя Властелина Вейзорта сел на пол, прислонившись плечом к наименее мокрой стене, и сцепил пальцы в "замок".
"Будет обидно, если завтра с меня обдерут шкуру или четвертуют, а может, и сожгут - тоже позор, в общем. Но судя по тому, как расстроен этот тип, - ничего такого. А вообще-то я, наверное, зря волнуюсь - мой поступок смертью не карается... вчера не карался, во всяком случае. Разжалуют из стражи, это обязательно, обрежут волосы, заклеймят, что ещё? Ну почему я когда-то поленился прочитать "Свиток пороков и наказаний"! Вот и сиди тут теперь в обнимку с вопросами!"
Скрипнула, а потом пронзительно завизжала несмазанными петлями дверь, суетливо перебирая лапками, отбежала в угол упитанная крыса. Заключённый лениво перевёл взгляд на вошедшего и вскочил:
- Рад тебе даже в этом подвале, рыцарь!
- Я принёс тебе новости, Дэйнар, но они не обрадуют и вора.
"Он же чуть не рыдает! Первый раз в жизни начальство так расстраивается из-за меня, клянусь солью прибоя!"
- От тебя, мой лорд, я с радостью услышу даже смертный приговор!
- Что ж, я рад, что прошедшие ночи не отняли у тебя мужества. С рассветом тебя заклеймят и отрубят руку, которая подарила жизнь ведьме.
"И всего-то! Хотя удовольствие сомнительное, это правда... Ладно, успею обдумать, ночь длинная"
- Что ещё?
- Ничего, Дэйнар. Но при Властелине тебе больше не служить.
"Да-а, это потеря... Впрочем, это он сейчас так думает".
- Возьмёшь ли ты меня с собой на юг, рыцарь? Или на меня пало проклятье?
- Я не поведу тебя на смерть.
- Воина спасает не рука, а уменье. Если я докажу тебе, что меня все еще непросто взять с бою, ты разрешишь мне по-прежнему звать тебя командиром?
- Разрешу, - изрезанное морщинами и старыми шрамами лицо рыцаря посетила короткая улыбка. - Зачем ты встал между огнём и дочерью зла, Дэйнар?
- Мой лорд, я не хочу видеть, как жгут ребёнка. Теперь её сила привязана лишь ко мне. А что за дело Храму Солнц до её жизни, если она никому больше не причинит вреда?
- Это твоя дочь?
"Ветер Юга! Как просто! И оправдываться больше не придётся! Теперь уже всё равно не докажешь, что девчонка не имела ко мне никакого отношения".
- Да, рыцарь.
- До встречи под небом весны. Мы уедем к болотам через пять кругов; если к тому времени ты сможешь сесть в седло, то поедешь с нами.
"Так, всё, разговор окончен, меня оставляют предаваться мыслям о собственной горькой участи"
- Благодарю, лорд, песок и туман навстречу твоим врагам. Увижу ли я тебя завтра?
-Увидишь.
- Тёмного сна и скорого рассвета.
Лорд, не утруждая себя прощанием и даже не кивнув, вышел из камеры, громко захлопнув за собой окованную стальными полосами дверь. Крыса тут же бросилась к косяку, возбуждённо попискивая.
"Паршиво. Это, конечно, паршиво. Хотя на самом деле приговор вполне ничего себе. Стоит только напрячь воображение и представить, что могло быть вместо него... ну да не будем о грустном. Заодно представился хороший шанс проверить, врал я или нет, говоря, что обеими руками владею одинаково исколь угодно долго. А не может ли это стать серьёзной помехой? Не может. Доказывать боеспособность я буду максимум полчаса, скорее - меньше, а уж столько-то я вполне выдержу. А потом привыкну, дело несложное. Стоп! Эти лучезарные планы на далёкое будущее, бесспорно, проливают потоки бальзама на истосковавшуюся по хорошим новостям горячую голову, но я эту "ампутацию" вообще выдержу? Потому что если я закачу там истерику, то никуда меня не возьмут - и придётся всё начинать сначала, только вот без руки и после моего последнего "подвига" всё будет гораздо сложнее. Нет уж! Должен выдержать. Своими силами или всё-таки не только? Болевая блокада не годится - сам себе я её не сделаю, наркотиков у меня нет и достать их не получится... значит, своими силами. Ну-ну. Случай проверить, много ли я стою, только я предпочёл бы без него обойтись... Хотя... чего не сделаешь, если действительно надо! Есть ли ещё насущные проблемы? Одна есть". Дэйнар снял с правой руки затейливый серебряный браслет и надел его на запястье левой. "Жалко было бы потерять. Ну всё, теперь можно подумать о чём-нибудь приятном... Нет, это подождёт. Так всё же, есть ли у меня шансы молча пережить всю вивисекцию? Объективно - есть? Объективно - мало. Что можно сделать, чтобы слегка их увеличить? Ну кто мешал мне учить биологию вместо того, чтобы ухаживать за Айтой?! Тихо, тихо, тихо, без паники, а то уже трясусь, как в ознобе. Вдох - выдох. Хорошо. Так что всё-таки? Что, кроме наркотиков, притупляет чувствительность? Блокада... это я уже вспоминал, не подходит, переохлаждение... м-да, здесь всё же не настолько холодно, перегрев - тоже негде, усталость... есть! За ночь можно так измотаться, что вообще ни на что сил не будет! Но так мне не надо - я просто не смогу терпеть. Ещё что?"
Дэйнар сидел у стены, полузакрыв глаза и закручивая пальцы в немыслимые фигуры. Кончики растрепавшихся волос прилипли к мокрому камню. "Ну ладно. Немного устать всё же не помешает, тем более что спать совсем не хочется. Перенервничал. Сколько раз мне твердили инструкторы: не дёргайся из-за неизбежного, ищи выход - будет больше пользы. Решил? Тогда вперёд".
Бывший страж покоя Властелина перекувырнулся и встал на руки. Крыса испуганно шарахнулась в щель, поражённая непривычным поведением узника. Если бы к камере прилагался охранник, он удивился бы ещё больше. Заключённый скакал по тесной комнате, как горный козлик по лужайке, отрабатывая всевозможные приёмы защиты-нападения, нимало не интересуясь тем, что в решётчатое дверное окошко в каждый момент может заглянуть любой желающий: не их дело. Впрочем, когда звезда Иллос коснулась замковых стен, Дэйнар прекратил тренировку и опять устроился у стены.
"Спать сейчас нельзя, а больше делать нечего. Только ни в коем случае не пугаться, это хуже всего, тогда будет в тридцать раз тяжелей. Если бы это была ночь перед казнью, я вспоминал бы прошлое, а сейчас что? Как здорово, когда от тебя ничего не зависит! Только когда это замечательное состояние посещало меня в последний раз? Не так давно, между прочим, и нечего ныть. Надо будет ещё немного поиздеваться над собой прямо перед рассветом, чтобы руки занемели. Хотя это, конечно, не поможет; к сожалению, никогда не получается совсем победить боль усталостью. А может, я просто не знаю такой усталости... По крайней мере, под Граной я измучился так, как нигде больше, и всё равно чуть не разревелся, когда из меня вытаскивали наконечник. Хотя я был младше... Морские ветры! Если они отложат своё развлечение хотя бы на час, я буду вполне готов раскаиваться! И ещё, чего доброго, решу, что жизнь ребёнка всего этого не стоит. Нет уж!"
Дэйнар вскочил, сильно ударившись плечом о выступающий камень, и тихо выругался. Немного постоял, растирая будущий синяк, прижался лицом к сочащейся влагой стене и замер. Он стоял так, пока над стенами не порозовело небо, предвещая скорый тропический рассвет, ни о чём не думая, считая про себя до сотни на всех известных ему языках. Свет - пока ещё не солнечный луч, а только свет цвета варенья из степных ягод - привёл его в чувство, коснувшись закрытых век. Дэйнар лёг на пол и открыл глаза.
"Стыдно. Стыдно, шпион. Кончай упражняться в устном счёте и бери себя в трясущиеся от ужаса руки. Ну что тут такого страшного? Переживёшь, не ты первый, не ты последний. Веди себя достойно, уж это-то тебе вполне по силам. Не сможешь молчать - не надо, но полный паники взгляд и дрожащие колени - это никуда не годится. Всё? Всё. Метания измученной души закончены, самобичевание - тоже, будем умываться".
Умываться, строго говоря, было негде, но лужи на полу содержали вполне достаточно воды для приведения себя в относительный порядок. Втайне уповая на то, что ледяная жидкость на время "испарит" тёмные круги вокруг глаз, Дэйнар набрал в горсть воды и долго растирал сразу похолодевшими ладонями лицо. Опять завизжала дверь.
- Иди за нами, воин.
"Подождёте полминуты, не развалитесь".
- Чёткой тени под ноги, - заявил узник, не оборачиваясь.
Страж с опозданием поздоровался.
"Это лучше".
- Властелин ждёт, воин.
- Буду рад увидеть прекрасные глаза его новой наложницы, - страж подавился, и Дэйнар почувствовал, как замершее было сердце снова застучало в груди. - Ведите.
Знакомые, тысячу раз хоженые переходы неумолимо вели к Площади Справедливости, иначе говоря, месту казней и прочих методов насаждения общественного порядка. Страха уже не было - ну, почти не было (по-видимому, он не любил холодной воды), и Дэйнар с интересом разглядывал знакомый пейзаж, пока его не вывели-таки на площадь.
"Теперь придётся изображать из себя героя местного эпоса... Странно, почему мне этого совсем не хочется? Заболел, что ли? Или ложная скромность заела? Если так, то нужно немедленно от неё избавиться: это качество характера очень мешает в работе".
Краем глаза Дэйнар заметил рыцаря, обещавшего взять его с собой, но оборачиваться к нему не стал: могут вообразить, что он ищет помощи.
"Кто бы мог подумать, что пройти тридцать шагов у всех на глазах - такое сложное дело? Никогда больше не буду смеяться над актёрами, даже когда они разыгрывают батальные сцены! Туда не смотри, на этого не оглядывайся..."
Очередной безмолвный монолог (такие "рассуждения про себя" давно уже стали привычным и удобным средством размышления и развлечения) прервался на середине фразы - стражи отпустили его руки, и Дэйнар, не дожидаясь тычка в спину, поднялся на деревянный помост по грубо сбитым ступеням. Разжалованный страж покоя зря волновался производимое впечатление - у него был уверенный и слегка презрительный вид кронпринца, невесть каким ветром занесённого в портовый притон.
Палач возился с клеймом, переворачивая его на потрескивающих углях, помощник потянулся было, чтобы сорвать с Дэйнара тонкую вышитую рубашку, но под тяжёлым взглядом "жертвы" отдёрнул руку, предоставляя тому право раздеться самостоятельно. Дэйнар стянул единственную защиту от речного ветра и швырнул её на помост, так как больше девать было некуда. Шаг назад, холодок деревянного столба, и воин Вейзорт сцепил ладони за спиной, на другой стороне шершавой опоры, а то ещё привяжут, чего доброго...
Привязывать его не стали: видимо, показная, но такая убедительная уверенность произвела соответствующее впечатление. Клеймо тихо шипело, еле заметно раскачиваясь на длинной ручке, но ожога Дэйнар не боялся совсем, а существующего только в тупых головах жрецов Солнц позора - ещё меньше. Он внимательно посмотрел на всех зрителей разом, мимоходом пожалев, что ему далеко до Капитана и от его взгляда любопытные зеваки не готовы упасть в ближайшую канаву, потом перевёл взгляд на палача и неожиданно развеселился - так забавно было на человеке этой профессии сосредоточенное выражение. Сдерживать улыбку в такой ситуации было бы откровенной глупостью, и Дэйнар не стал этого делать, но прикосновение раскалённой стали согнало с его лица усмешку и заставило откинуть голову назад.
Желание смотреть на возню специалистов по ломке костей исчезло окончательно, но соображение вернулось на удивление быстро - клеймо ещё не успело остыть в кадке с водой. Дэйнар медленно, стараясь не потревожить сожжённую сталью с изображением тройного круга грудь и одновременно сохранить спокойствие в движениях и взгляде, опустил руки и шагнул вперёд, по направлению к высокой неаккуратно обтёсанной колоде.
"Южные ведьмы! Как я себе пальцев не поломал? Вот уж не думал, что когда-нибудь умудрюсь наставить себе любимому таких синяков! Воистину, жизнь разведчика полна неожиданностей, а жизнь плохого разведчика - неприятных неожиданностей".
Дэйнар успел подумать ещё о чём-то, но эта мысль, ещё не обратившаяся из неясных образов в слова, исчезла, испуганно отпрянув назад, подальше от блеска наточенного топора. В преступнике ещё осталось немного храбрости, а может, того трудноопределяемого качества, среднего между гордостью и задором, которое так ценилось в начинающих шпионах, и что-то из вышеперечисленного или их сочетание толкнуло его на колени перед плахой и заставило положить правую руку на иззубренное бревно. Тускло отсвечивающее лезвие полетело вниз, и тут Дэйнару стало по-настоящему страшно, но ужас явился слишком поздно и не успел помешать ему вскинуть голову, а привычное ко многому тело само, без какого-либо участия сознания, вытолкнуло воздух из лёгких.
Обрубок руки отлетел в сторону, и кровь хлынула горячим гейзером, но Дэйнар этого не увидел: не потому, что потерял сознание - просто он не смотрел вниз. Ещё не почувствовав боли, он рванулся вбок и, конечно, упал, а левая ладонь уже перехватила обрубок, нащупывая и пережимая артерию, но тут в лицо выплеснули огонь, и бывшему стражу показалось, что руку медленно разжёвывает крокодил, причём, судя по ощущениям, рука начиналась где-то у шеи. Воздух во рту и в груди стал ледяным, и вместе с возможностью дышать в тело явилась новая волна боли. Он застонал, но громкий мучительный стон так и не перешел в крик, и Дэйнар даже умудрился этому обрадоваться.
Больше не было связных картин, но была тянущая, очень сильная боль во всём теле, особенно в отсутствующей руке, голоса, неосторожное движение и (наконец-то!) возвращение из мира нерассуждающих предметов в мир людей. Один из недавних товарищей поднимал его на ноги. Дэйнар точно знал, что двигаться сейчас не сможет, но несмотря на это знание при активной поддержке прошёл несколько шагов до носилок. Стоны прорывались сквозь стиснутые до крошащейся эмали зубы, и с ними ничего нельзя было поделать, и сознание упрямо оставалось на своём месте, а чего бы ни отдал Дэйнар за обморок, хотя бы и короткий! Мысли не путались - их не было, от мерного покачивания носилок не становилось хуже, боль неспешно утихала, и к тому моменту, как искалеченного стража опустили на кровать в нижней комнате башни, он уже пытался выстроить события последнего часа в ровненькую цепь причин и следствий.
"Так, будем считать, что с задачей я справился удовлетворительно. Когда мне успели наложить жгут? Я же этого совсем не помню, а процедура не слишком приятная... Хотя это не первоочередной вопрос. Успели - и замечательно. Но руку надо перевязать, причём быстро. Они собираются это делать? Собираются".
В комнатку, специально предназначенную для содержания уже наказанных, но ещё живых преступников, вошли городской лекарь и, к удивлению Дэйнара, молоденький оруженосец его командира.
- Доброго года и чёткой тени, Дэйнар, - тихо произнёс нежданный гость, сев на скамью у окна.
- Чёткой тени.
Врач, не обращая внимания на обмен любезностями, приступил к перевязке. Похоже, он считал возню с Дэйнаром ниже своего достоинства.
"Что хочет передать мне рыцарь? Ничего плохого, наверное, иначе не стал бы возиться... разве что отъезд перенесён. Но я уже завтра буду готов ехать, куда велят, если не придётся нестись, как горный вихрь. Мне всегда казалось, что здешние врачи хуже палачей, как же я был прав! Но дёргаться не стоит, иначе я и второй руки лишусь! Легко сказать..."
Боль была терпимой почти всё время, и Дэйнар нарушил молчание комнаты только раз, коротким глухим вскриком, от которого оруженосца передёрнуло.
"Мальчик... Ничего, привыкнет. Хорошо бы он привык раньше, чем самому придётся. Так, этот коновал уходит, снег ему под ноги, а гордый оруженосец сидит как приклеенный. Сейчас начнём планомерный допрос с пристрастием - воспользуемся его молодостью и невинностью".
- С чем ты пришёл, Найрис?
- Мой господин велел передать, что ты не можешь ехать с нами.
- Что нарушило течение воды?
- Слово Властелина. Мы выезжаем в Кольцо Круга, как только Белое Солнце коснётся башни.
"Завтра в полдень... Не так страшно. Развалиться по всем швам не должен, и даже, может к тому времени, стану чистым и накормленным".
- В Кольцо Круга я смогу ехать верхом, Найрис. Передай лорду - я отправлюсь с вами, если он не изменил решения прошлой ночи.
Юноша посмотрел на воина, как на закукарекавшую кошку, и вышел, напрочь забыв о хороших манерах. Дэйнар попробовал улыбнуться.
"Напугал ребёнка. Куда рыцарь его тащит? Совсем не жалко мальчика? Хотя он, в общем, уже не слишком маленький, просто глупый ещё. Ну да с возрастом это проходит... не у всех, правда. У меня, говорят, так и не прошло. Что теперь будем делать? Ждать визита начальства? Да, дождался один такой, про него даже легенда есть... Оплакивать свою судьбу? Заманчиво, конечно, но уже не хочется. А всё это не так ужасно, как говорили... хотя, может, это сейчас так кажется. Да, раз уж отметили на всю жизнь, так могли бы вместо этого орнамента что-нибудь полезное написать. Полный титул Властелина, например, а то я его через раз забываю. Это они не продумали, надо бы подсказать... хотя нет, не надо, а то клеймо придётся поднимать вдвоём, а нагревать - неделю..."
Мысли лениво текли по кругу, хотя немного путались: если боль можно терпеть, это ещё не значит, что на неё получается не обращать внимания. На самом деле, хотя в этом Дэйнар не признался бы даже себе, безмолвная болтовня с воображаемым слушателем являлась просто средством отвлечения: ни рыдать, ни даже просто жалеть себя шпиону не позволяла гордость. Одиночество немного пугало и злило: когда человеку так плохо, лучше, чтобы с ним был кто-то, кто может если и не утешить, то просто побыть рядом. Впрочем, это не обязательно, и Дэйнар знал, что когда боль немного стихнет, он уснёт. Так оно и получилось через какое-то время.
- Вставай, воин.
Дэйнар открыл глаза, но двигаться не стал, в упор рассматривая Найриса. Мальчишка смутился и покраснел. Страж, запоздало сообразивший, как оруженосец должен воспринять такое внимание, отвёл взгляд и заговорил:
- Чёткой тени светлым днём. Когда мы выезжаем?
- Скоро, Дэйнар. Белое Солнце уже осветило колодец.
"Ну почему они не разделят день на какие-нибудь отрезки?! Ладно, пусть не на часы и минуты, но когда в каждой деревне определяют время по местным ориентирам - это перебор!"
- Хорошо, Найрис. Могу я просить тебя об услуге?
Найрис молча кивнул.
- Оседлай для меня коня.
Оруженосец опять кивнул.
- Это всё, Найрис. Иди, если тебя ждёт лорд, или останься, если хочешь.
Мальчик поклонился и вышел.
"Такое впечатление, что после первой, ну, второй моей фразы у него начисто отшибает дар речи. С чего бы это? Если так и положено, то неудивительно, что меня так быстро спровадили из оруженосцев - я-то трепался не переставая. Теперь соберём в единственный оставшийся кулак всю наличную силу воли, осознаем ответственность момента и попробуем встать".
Это оказалось возможно, хотя голова кружилась, а руки и ноги слушались плохо. "С чего бы это? Неужели столько крови потерял? Впрочем, три стакана - вполне достаточно. Та-ак. У меня на лошадь-то влезть получиться? Хороший вопрос. Если она будет стоять смирно, то, пожалуй, да. Только когда последний раз эти полудикие твари стояли смирно? Духи зла, ну и повязка! Если она к вечеру не развалится, я пришлю этому их лекарю букет величиной с половину башни, но похоже, что полевым травам ничего не грозит. А вообще, это даже хорошо: будет повод остановиться..."
Дэйнар оделся - очень медленно и аккуратно (кто-то уже обрезал ему правый рукав куртки) - и подошёл к окну. "Неплохо бы умыться, между прочим. А раз здесь воды нет, то придётся переться к колодцу. И нечего откладывать это "приятное переживание".
У колодца было почти пусто: мальчик - чей-то паж, оруженосец или просто конюх - чистил сбрую, да Сьолира отмывала закопчённый котёл.
"Опять эта красавица лезет мне на глаза. Что ни день, так где-нибудь рядышком! Это, конечно, неплохо, но, с учетом местных нравов, ничего, кроме целомудренного обещания "ждать, пока я возьму её в жёны", мне не достанется. Впрочем, такие традиции имеют свои преимущества -- первой она со мной в жизни не заговорит. Так, теперь попробуем умыться. Ледяной водой, конечно! Почему она никогда не нагревается в этих ямах! Жарко жутко, а в колодце - как в горах, хорошо хоть снега нет!"
Несмотря на "пылкую страсть к освежающе-прохладной воде", Дэйнар стянул куртку и рубашку и, стараясь не намочить повязку, долго плескал на себя деревянным черпаком мутноватую жидкость. Он бы с удовольствием искупался полностью, но законы княжества не предполагали возможности раздеться в общественном месте и одновременно сохранить голову на плечах. Сьолира, приоткрыв рот, наблюдала за процедурой приведения себя в относительный порядок, не забывая время от времени стыдливо отворачиваться. Мальчишке, занятому работой, было не до сумасшедших стражей.
Дэйнар услышал шум шагов на лестнице несколько раньше своих соседей, но оказался единственным, кто ничего не предпринял по этому поводу: мальчик принялся лихорадочно тереть пряжку, а девушка, подобрав край платья, убежала на кухню, захватив с собой давно вычищенную посуду.
- Чёткой тени, Дэйнар.
Воин резко и склонился в неглубоком поклоне:
- Долгого года и чёткой тени, рыцарь. Ты не забыл про меня?
- Нет, Дэйнар. Ты готов ехать?
- Да, мой лорд. Каким преступлением я заслужил такой вопрос?
Рыцарь улыбнулся. "Всё встало на свои места: Я нагло нарушаю этикет, он делает вид, что этого не замечает. А ночью было наоборот. Как же он вчера переволновался - ещё больше меня, пожалуй! А я, дурак, и внимания не обратил! Хорош, нечего сказать..."
- Мы выезжаем в Кольцо Круга. Через сотню ударов крови Найрис приведёт твоего коня к северным воротам.
"Как, и мечом махать не заставит?! Ну, спасибо за это. Хотя потом заставит, наверное, только сейчас он слишком торопится..."
- К назначенному сроку я буду у ворот, лорд.
Дэйнар поднял одежду и, снова коротко поклонившись, отправился наверх: не в комнату, где он провёл ночь, а в помещение стражи - там лежали его ещё не распакованные седельные сумки.
Боевой конь Дэйнара никогда не был самым спокойным животным княжества, но иными достоинствами похвастаться не мог: ничего особенного в нём не было. Он удовлетворённо фыркнул при виде хозяина - Дэйнар, почти не видевший лошадей в детстве, баловал его сверх всякой меры. Сейчас, однако, никаких лакомств ему не светило, но не злое по натуре животное не стало предпринимать суровых мер по этому поводу.
Приняв у Найриса повод и поблагодарив мальчишку лёгким кивком, Дэйнар выдохнул и одним движением вскочил в седло.
"Ветер юга! Если так будет от каждого сотрясения, то я, пожалуй, зря обещал доехать дальше ворот!" - представив себе долгую пыльную дорогу, воин закусил губу.
- Что-то случилось, Дэйнар? - один из рыцарей - спутников лорда - гарцевал рядом, без особого труда сдерживая застоявшегося коня.
- Нет, рыцарь. Жаль уезжать - здесь слишком много красивых девушек.
Рыцарь - владелец чуть ли не десятка жён - согласно кивнул и отъехал в сторону, а Дэйнар решил, что чего-то он за полтора года пребывания в Вейзорте всё же добился, если уж люди, никогда с ним не встречавшиеся и стоящие несколько выше него в сложной иерархической системе княжества, знают его имя и не считают зазорным обращаться к нему, даже после вчерашних событий. Эта мысль немного развеселила, но от предстоящей поездки не отвлекла.
Спустившийся с галереи лорд прижал руку к груди, приветствуя собравшихся во дворе всадников, и вскочил на коня, жестом разрешив Найрису отпустить повод. Следующий взмах руки относился не только к оруженосцу, и небольшой отряд, следуя за предводителем, послал коней в галоп.
"Говорят, на севере пленных привязывают к сёдлам, чтобы не сбежали... Плодотворная идея, я был бы не против, вот только как убедить их в том, что я пленный? Попробовать сбежать, что ли... Так они же не станут ловить, кому я здесь сдался... Южный ветер, как горло пересохло!"
Солнце клонилось к закату. Оглядываясь на Дэйнара, лорд видел только склонившееся к самой холке тело и, иногда, неподвижный стеклянный взгляд. Найрис скакал рядом, готовый подхватить воина, если тому станет совсем плохо, но, похоже, Дэйнар не собирался доставить ему такое удовольствие.
- Стой! - выученный и, что важнее, порядком уставший конь подчинился окрику, чуть не вытряхнув всадника из седла. Дэйнар вцепился в гриву и сел ровнее. - Спешиться!
"В этом все рыцари. Если лагерь, так в чистом поле, хотя вон там, например, есть прекрасный лесок... чем он хуже? И всеми ветрами не продувается, и заметить нас будет сложнее, и к речке ближе... но нет, нечисть там может водиться, нечисти мы не любим..."
Дэйнар со сдавленным стоном - движение отдалось в отсутствующей руке (она всё ещё болела) - сполз с седла и повёл коня от дороги.
- Дэйнар!
- Да, мой лорд?
- Иди сюда. Найрис, прими его лошадь, расседлай и стреножь.
- Готов служить, рыцарь.
- Сядь и покажи мне рану.
- Мой лорд, её же опять перевязывать придётся! - повязка выглядела ещё хуже, чем её владелец, но Дэйнар решил, что повторного издевательства над собой он не перенесёт: лучше пусть всё останется как есть, чем лепить на рану тряпки, наспех простиранные в реке.
- Дэйнар!
"Вот что значит командный голос... Всё, всё, подчиняюсь грубой силе, уже сел, уже снял эту, как бы её поласковей, столетнюю попону..."
Привычные к походной жизни воины уже разводили костёр, занимались едой и лошадьми, один из рыцарей подошёл к лорду, возившемуся с повязкой, и сел рядом, в упор разглядывая Дэйнара. Тот изо всех сил старался сохранить равнодушное или хотя бы просто усталое выражение. Лорд сосредоточенно (занятие, видимо, было ему не слишком привычно, хотя он, как и любой воин, разбирался в ранах) накладывал на обрубок руки зеленоватую мазь.
"Южный ветер, ну зачем я ввязался в это дело? Заражение крови - минимум гарантированных последствий! Из лягушек, что ли, варят это зелье?"
Рану жгло, как открытым огнём, и Дэйнар зажмурился, пытаясь преодолеть боль.
- Воды, - коротко скомандовал лорд.
Воин тут же открыл глаза.
- Если для меня, то не стоит, мой рыцарь. Не люблю мокнуть на ночь.
Рыцарь промолчал. Впрочем, на такие выходки Дэйнара он не отвечал никогда, это уже стало традицией.
- Ложись.
Дэйнар кивнул и устроился на земле, завернувшись в вытащенный из сумки плащ. Как бы ни бурлило в нём желание доказать, что ему давно уже не три года, спать хотелось страшно - даже не спать, а просто не двигаться, дать отдых перенапряжённому телу.
Дэйнар проснулся к ужину - это тоже было традицией, а кроме того, он не ел уже больше суток. Следуя указаниям лорда (Дэйнару слабо верилось, чтобы мальчишка сделал это по собственной инициативе), Найрис всучил бывшему стражу миску с тем, что принято называть похлёбкой, и ложку, а потом отобрал всё это, не дав даже пошевелиться. При первой попытке хотя бы подойти поближе к костру Дэйнар нарвался на приказ лорда "сидеть на месте" и, проворчав: "Вам же хуже", - заснул снова.
Иногда Дэйнару казалось, что лорд ценит его в основном за беспрекословное послушание: пререкания - дело хорошее, но игнорировать приказ ему и в голову не приходило - с какой радости? Как правило, люди благородной крови вообще и знатные подчинённые лорда в частности такой морали не разделяли (впрочем, Дэйнар им этого и не предлагал), и лорду приходилось разъяснять чуть ли не каждое своё распоряжение - это, конечно, невесело, и Дэйнар, в своё время командовавший взводом, его прекрасно понимал.
- Просыпайся, воин.
Дэйнар сел, морщась и натягивая на плечи плащ - от утренней сырости его слегка знобило. Над ним призраком стоял Найрис.
- Чёткой тени, дружок, - бывший страж медленно встал и аккуратно потянулся, проверяя тело на прочность. Пока оно, вроде, не разваливалось. - Едем?
- Лорд звал тебя к костру.
- Спасибо, - кутаясь в плащ, Дэйнар направился к скоплению попутчиков - в их тесном кольце теоретически и должен был находиться костёр. - Чёткой тени и долгого года.
Какой-то парень отодвинулся, освобождая ему место, рыцарь протянул почти окончательно проснувшемуся воину ломоть истекающего соком пополам с кровью мяса. День начинался неплохо.
Продолжился он, правда, несколько хуже: пришлось опять лезть в седло. Впрочем, самочувствие Дэйнара уже позволило бы ему совершить и более утомительный подвиг, и даже двенадцатичасовая дорога с всего одним привалом не особенно испортила ему настроение.
Под стенами крепости была обычная для этих мест мешанина из осаждающих, боевых машин и их обломков, палаток, лошадей, повозок, коз, домашней птицы, грязи и остатков лестниц. Дэйнару это нравилось гораздо больше скучной неразберихи столицы - здесь, по крайней мере, прослеживался хоть какой-то смысл. Сразу лезть на стены не пришлось, чему бывший страж покоя был очень рад - отдых был жизненно необходим. "Экзамен" лорд отложил до следующего утра, но с рассветом "поблажки для любимчика" кончились.
- Дэйнар...
- Что, Найрис? Неужели летучие коровы прилетели?
Оруженосец удивлённо оглянулся, отыскивая легендарных ящеров, но не найдя их, обиженно сообщил:
- Лорд велел тебе явиться к его шатру.
- Иду, иду...
Кроме лорда у шатра ждали пара рыцарей и двое воинов из местного войска.
"Не иначе - заставит всё-таки показывать "чудеса техники"! Впрочем, чего и ждать? А не поторопился я с обещанием? Ведь есть шанс, что и второй руки лишусь... вот это было бы совсем обидно!"
- Мой рыцарь, я у твоих ног.
- Возьми меч. Если ты сумеешь выстоять против Ченнэра, то завтра я возьму тебя с собой на стену.
Один из воинов вышел вперёд, одним движением обнажая полутораручный меч - оружие Дэйнара было раза в два легче.
"Та-ак. Учебные клинки здесь, увы, не в ходу. Духи зла, кто мешал мне их ввести?! Он же мне этим мечом голову снесёт! И прав будет..." Ченнэр медленно приближался, описывая широкий полукруг вокруг противника - Дэйнар был одним из победителей последнего турнира, и воин явно осторожничал. "Если я не сделаю с ним что-нибудь в первые пять минут, он из меня душу вытрясет, в том случае, конечно, если жрецы Солнц правы, и душа у нас всё-таки присутствует... А впрочем... это ещё кто из кого вытрясет!"
Дэйнар отбил первый удар, увернулся от второго и ударил сам, почти не надеясь достать противника - просто для оживления обстановки. Обрубок руки отзывался болью на каждое резкое движение, и бывший страж стиснул зубы, мысленно готовясь к неизбежному. Неизбежное произошло во время следующего выпада: вместо того, чтобы принять удар на клинок, Дэйнар шарахнулся вбок, падая на колено, перекувырнулся и, оказавшись за ещё не погасившим инерцию тяжёлого оружия Ченнэром, ткнул клинком со спины под доспехи - не нанося раны, просто отмечая удар.
- Хватит, - сказал лорд.
Смущённый и, похоже, злой Ченнэр остановился. Дэйнар медленно выдохнул воздух сквозь зубы и встал, шатаясь.
- Ты пойдёшь со мной в бой, Дэйнар.
"Ну вот, то-то же! А то "на смерть не поведу..." Так я и остался в столице, размечтались! Ветер юга, почему так больно?"
- Я рад, мой рыцарь. Как я могу служить тебе?
Лорд на секунду задумался, но, похоже, показное рвение воина его не обмануло.
- Отдыхай.
- Благодарю, мой лорд.
Дэйнар поклонился и направился к своему навесу, мысленно проклиная всё на свете. От этого очень короткого по любым меркам поединка он устал, как от настоящей драки, и хотел только двух вещей: есть и спать, причём именно в этой последовательности.
Штурм начался на рассвете, следовательно, вскочить пришлось посреди ночи. Готовясь к бою, Дэйнар припомнил почти всю известную ему нечистую силу, но любому, кто посмотрел бы ему в глаза, было бы ясно, что как минимум половина его мечтаний сбылась - в настоящем сражении на твёрдой земле он никогда ещё не участвовал.
"И куда их гонят южные ветры, когда солнце ещё не встало! Ночью - я бы ещё понял, но ведь всё равно светло, почему не на три часа позже? Кому мешают выспавшиеся подчинённые? Считается, что от этого пропадает боевой дух, что ли? Или, может, ещё хуже - соображение просыпается? И как мы полезем на эти стены: со всех сторон и с дикими криками, так, да? Если я останусь жив, я поверю во всех духов сразу, клянусь... чем-нибудь!"
Потом пронзительный боевой клич погнал его вперёд, и "жаловаться на судьбу" стало некогда. Следующий десяток минут Дэйнару было просто плохо: несколько раз его только чудом не убили, он с трудом оставался в сознании, но потом знаменитое на весь Континент "боевое безумие" солдат Империи (а на самом деле - просто охотничий азарт) взяло верх, и он перестал чувствовать боль. Кровавая каша на лестницах и под ними перешла в резню на стенах, и Дэйнар уже не раз пожалел, что больше не может пользоваться ножом, но короткий клинок хорошей стали тоже был неплохим оружием в тесноте каменных переходов - по крайней мере, пока. Дэйнар давно потерял из виду лорда, но кто-то из воинов его отряда был здесь, и боевой клич северной провинции звенел в ушах. Неожиданно страж покоя вспомнил, как слышал его на Йор-тиане, но времени обдумать или хотя бы зафиксировать эту мысль не было.
Один из воинов, охранявших лестницу, упал со стрелой в боку, и Дэйнар, спрыгнув с парапета в образовавшийся просвет, скатился по ступенькам. За ним прорвался ещё кто-то, но свалился с разрубленной головой. Справа сверкнула сталь - лезвие прошло в сантиметре от горла; разворачиваться не было ни времени, ни места, и воин просто отмахнулся мечом. Нижняя галерея была пуста, только у входа в башню стояли часовые - то ли это был местный храм, то ли сокровищница, но за зарвавшимся пришельцем они не погнались, боясь оставить пост. Позже Дэйнар выяснил, что в этих местах Стражей Храма приковывают у входа. До каменного внутреннего двора было метров шесть, и там крутились солдаты. Подъёмный мост висел на толстых цепях - попытка перерубить их была заведомо обречена, но сами цепи крепились к деревянному брусу. Будь у Дэйнара свободная рука, он бы попробовал. Впрочем, попробовать стоило и сейчас.
"Будет глупо, если я сложу голову за Вейзорт. Значит, надо попытаться обойтись без этого, а то от Капитана влетит". Дэйнар положил меч на парапет и, сняв с пояса верёвку, намертво закрепил её под правым плечом. На лестнице был по-прежнему дикий гвалт, а у ворот "то ли храма, то ли сокровищницы" наметилось шевеление. Дэйнар сунул клинок за портупею, проигнорировав слишком прочные ножны, швырнул верёвку с затягивающейся петлёй так, чтобы она обхватила торчащий над брусом металлический стержень, и прыгнул к воротам.
Он был готов почти ко всему, разве что не к тому, что у ударной группы во дворе окажутся луки, но то, что его просто не заметили, было сюрпризом. Усевшись верхом на балке, Дэйнар ещё раз закрепил верёвку на стержне, оставив свободными сантиметров пятнадцать, вытащил меч, попутно разрезав кожаный ремень, державший клинок, - портупея полетела вниз, и тут уж не заметить его стало нереально. Смолёная балка надломилась с пятого удара - за это время мимо свистнуло с полдесятка дротиков (нелегко метать тяжёлое оружие снизу вверх на приличную высоту), а свет перед глазами почти исчез от дикой боли в руке. Наконец балка с треском сломалась, цепи соскользнули в образовавшуюся дыру, мост, скрипя, упал, и защитникам крепости стало не до диверсанта.
Дэйнару, безусловно, следовало переждать наверху ещё несколько минут, чтобы не остаться в одиночестве среди вооруженных и, мягко говоря, озверелых солдат, но рука болела так, что остатки осторожности выветрились из головы. Впрочем, именно это и спасло ему жизнь - как только он полоснул по верёвке и упал вниз, с галереи полетели стрелы.
Следующие пять или шесть минут, до того момента, как воины Вейзорта вломились-таки в ворота, Дэйнар, как мотылёк в свете лампы, крутился в кольце врагов, едва успевая отбивать удары - уворачиваться было некуда. Потом его смёл в сторону кто-то из рыцарей, и бывший страж покоя, тяжело и хрипло дыша, прижался к стене.
Крепость захватили удивительно быстро: солнце ещё не встало из-за деревьев. Слегка приведя в порядок стучавшее раза в три быстрее, чем положено, сердце, Дэйнар присоединился к осаждающим, и в конце концов даже нашёл лорда, правда, уже после боя. Он стоял на верхней площадке башни, куда был загнан барон Наува, возглавлявший оборону. Сейчас окровавленный и связанный предводитель был закинут в угол. Один - трупами его гвардии была усыпана вся длинная лестница. Лорд задумчиво разглядывал двор: сверху он казался игрушечным.
- Доволен ли ты исходом сраженья, рыцарь?
Лорд обернулся, и Дэйнар увидел вмятину на доспехах - как раз напротив сердца.
"Зря я, наверное, не люблю кутаться в железо - оно свой вес оправдывает... похоже. Но сколько же у него недостатков!"
- Ты ранен?
"Сам бы знал бы... Ветер юга! По-моему, нет... И вопрос дурацкий - всё так болит, что где конкретно - определить не получится. Правда, если бы было что-то серьёзное, вряд ли удалось бы долго это игнорировать... А вообще, на мне столько крови, что вся она моей быть не может, это точно..."
- Не думаю, мой рыцарь.
Лорд немного удивлённо оглядел Дэйнара, заметил верёвку, всё ещё болтающуюся на руке, и что-то зажглось в его глазах, но Дэйнар соображал уже слишком плохо, чтобы понять, что.
- Крепость пала, мой лорд, сокровищница и храм уже склонились нам под ноги, - один из рыцарей - не попутчиков лорда, а тех, что давно уже осаждали замок, - явился с докладом и кинул возмущённый взгляд на Дэйнара - он должен был поклониться вошедшему.
"Достали со своими церемониями! Между прочим, как сокровищница может куда-то там склониться? Ладно, ладно, подавись! Если тебе позарез необходимы почести, сейчас все получишь. Но на лобызание сапог не рассчитывай". Дэйнар глубоко наклонил голову - рыцарь и так уже увидел, насколько его ценят, незачем усугублять.
- На колени, - велел лорд.
Дэйнар вскинул на командира возмущённый взгляд, но подчинился, так резко свалившись на правое колено, что сотрясение отдалось во всём теле. Лорд подошёл к нему и боевым ножом вспорол куртку из плотной кожи, обнажив плечо и ключицу.
- Подвиги, совершённые тобой сегодня, заслуживают награды. Отныне ты имеешь право на рыцарский пояс и голос в воинском совете.
Лорд начертил чуть ниже плеча Дэйнара четыре глубокие поперечные царапины и срезал кожу между ними так, что получились две широкие полосы. Бывший страж пошатнулся и схватился рукой за стену. Лорд поднял его на ноги и удерживал, пока новоиспечённый рыцарь не обрёл утерянную было способность стоять самостоятельно.
- Спускайся во двор и жди меня там - ты достаточно сделал за сегодняшний день.
- Благодарю, мой лорд. Солнца и ветра в лицо.
Обалдевший рыцарь отодвинулся, пропустив Дэйнара, у которого ещё хватило сил на салют.
Во дворе было солнечно, с реки дул влажный прохладный ветер. Солдаты стаскивали в кучу за воротами тела. С галереи бегом спустился Найрис - уже без доспехов. Сквозь повязку на боку проступала кровь. Судя по тому, как резво он двигался, рана была поверхностной.
- Ты ранен, Дэйнар? - Найрис увидел кровоточащий рисунок на плече и поправился: - Рыцарь.
- Чёткой тени, - бывший страж сел на столбик коновязи и огляделся. - Нет, наверное, нет. Лорд в башне, Найрис.
- Благодарю. Снег навстречу твоим врагам.
Мальчик умчался вверх - разыскивать своего рыцаря.
"Вот что значит везёт, - устало подумал Дэйнар - он был слишком измотан, чтобы обрадоваться по-настоящему. - Теперь будет гораздо легче. И вообще - это здорово". На рыцарский знак налипла пыль, и он зажал полосы насквозь мокрой рубашкой.