В одном селе жил да был мальчик, Петрушей звали. Жил он со своей матерью и дедом стареньким на самой окраине. Мать спозаранку на работу уходила, по хозяйству хлопотала. Петруша, хоть и маленький был, а тоже помогал: то траву поросятам нарвать, то курам пшена бросить, то матери обед в поле принести. Но больше дома с дедом дома сидел. Дед у него был большой любитель разные сказки рассказывать.
- Погляди, Петруша, как небо сегодня разукрасилось, - говорил он. И правда, словно краску по небу разлили: всполохи золотые да пурпурные, глаз не отвести. Выйдет Петруша к деду на крылечко - сам худенький, головенка взъерошенная, ни дать, ни взять - одуванчик на тоненьких ножках. Сел рядом, помолчали.
Над селом уже сумерки сгущались. Повеяло ночной прохладой. В траве огоньки светлячков зажглись, словно живые фонарики.
- Вишь ты, как много их сегодня, - одобрительно крякнул дед. - Будто папора зацвела.
- А папора это что?
- Папора-то? Цветок такой, волшебный. Поговаривают, кто его сорвет, тот большую силу обретет.
- Какую силу?
- Сквозь землю видеть станет. Все клады, золото - все как на ладони перед ним будет.
- Я бы тот цветок поискал, - оживился мальчик. - Клад бы нашел и на те деньги тебе, дедушка, гармонь купил, а мамке платок, а себе петушка на палочке...вот бы было хорошо!
Как совсем стемнело, дед в избу ушел. А Петруша все сидел, про волшебный цветок думал. Вдруг, смотрит - вспыхнул прямо перед крыльцом огонек. Ярко горит, словно цветок алый распустился, а жара от него нет.
- Так вот она какая, папора, - подумал Петруша. С крыльца потихоньку слез, да за тем огоньком припустился. А тот ровно играет - только мальчик подбежит, ручонки протянет, смотришь - а огонек уже в другом месте горит, переливается. Вот-вот ухватит его Петруша, а тот между пальцами у него проскользнет - и снова вдалеке покажется. Так и не заметил Петруша, как забрел далеко от дома, в самую лесную чащу. Очнулся только, когда под ногами захлюпало - завел его огонек в лесное болото, и пропал, будто его и не было.
Испугался Петруша, хотел было зареветь, да тут месяц из-за облаков показался. Ласково так светит, приветливо, всю вокруг серебром заливает. Протянул Петруша ручонку к свету, а он такой мягкий да теплый - будто шелковая серебристая дорожка протянута от земли до самого неба.
Смекнул тут Петруша, что по это дорожке можно наверх подняться, да дорогу домой увидеть. Сделал он осторожно один шаг, потом другой - лунная дорожка под ним пружинит, будто сеть рыбацкая, однако ж не рвется. Все смелее, смелее, начал он взбираться по ней, все выше и выше, пока не подобрался прямо к месяцу. Уселся верхом на серебристый рожок, огляделся. Хорошо здесь, далеко видно! Вон внизу речка синей лентой вьется, вон поле широкое как море волнуется, а за ним холм, на котором деревня их стоит - Петруша даже дом свой родной увидел, самый крайний, с красным петухом на крыше. Хотел было слезть, а дорожка-то лунная пропала! Коротка летняя ночь, вон уже и заря занимается. Месяц совсем тоненький стал, побледнел, вот-вот растает, и упадет тогда Петруша на землю! Как быть?
Заплакал Петруша во весь голос. Может, услышит кто? Да только кто ему здесь поможет. Только гром вдалеке гремит. Видно, гроза собирается.
Совсем отчаялся Петруша, да только глядит: скачет к нему всадник на дивном коне. Конь весь белый-белый, копыта точеные, грива золотом отливает, из ноздрей огонь-пламя пышет. Мчится конь во весь опор, только искры из-под копыт летят. А сам всадник - старичок сухонький, и как только на коне держится.
Подъехал старичок к Петруше и спрашивает:
- Ты как, малец, сюда забрался? Гуси-лебеди тебя сюда затащили, аль за звездами охотишься?
Только рот открыл Петруша, чтобы все старичку рассказать, как месяц под ним закачался-зашатался, да и растаял! Еле успел его старик за рубашонку ухватить.
- Ах, ты, горе луковое! Продрог весь и голодный небось?
Петруша болтается, как карась на крючке, только головой в ответ мотает.
- Ну, тогда держись крепче. Сейчас мигом в мой терем доскачем, там тебя дочка накормит и напоит. А потом и домой отправим.
Посадил старик Петрушу позади себя, поводьями хлестнул, свистнул по-молодецки. Конь всхрапнул и помчался во всю мочь - с облака на облако перескакивает, сквозь тучи как молния пролетает, хвостом туман разметает, только ветер в ушах свистит.
Долго ли, коротко ли они так скакали - видит Петруша: плывет в облаках терем хрустальный. Наличники на окнах расписные, крыша цельным жемчугом выложена. Стены так и светятся, в лучах солнышка всеми цветами переливаются. Подъехали они к крыльцу, а уж их старикова дочка встречает - сама Заря-заряница, красная девица. Сама добрая да пригожая: коса русая до пят, по щекам будто цвет алый разливается, а глаза васильковые, как звездочки сияют. Повела она Петрушу в дом, усадила за стол, накормила, напоила, да про его житье-бытье выспросила.
Наелся Петруша блинов горячих со сметаной, напился молока с пенками. Понравилось ему в тереме: и светло, и уютно, и вещей занятных много. Вот стоит шар, на одной ножке вертится, перламутром переливается, и весь он синими ниточками испещрен-перетянут. А вот зеркало в дорогой раме - большое, поверхность гладкая, холодная, и будто туманом затянутая.
- В это зеркало все видать, что на земле творится, - сказал старичок. - О чем подумаешь, то тебе и покажет, если постараться хорошенько.
Подумал тут Петруша о доме, аж глаза закрыл, чтобы не отвлекаться. Чувствует, будто теплом от зеркала повеяло. Один глаз открыл, а в зеркале его деревня виднеется: домишко их старенький, кудлатая собачонка под калиткой, вся в репьях. А вот и мать на крыльцо вышла, сама вся расстроенная, глаза заплаканные. Чего-то у деда спрашивает, а тот только рукой машет, сел на крыльцо, расстроенный весь, бороденка грустно так топорщится.
Понял тут мальчик, что его родные ищут, совсем с ног сбились. Начал он домой проситься.
- Ну, это мы запросто! говорит Заря-заряница. - На небо попасть мудрено, а вот назад на землю мы тебя вмиг спустим.
С этими словами достала девица из сундука дорожку тканую, разноцветную, да и выпустила ее в окошко. Раскаталась дорожка вниз до самой земли - красивая, узорчатая, всеми цветами, какие есть на свете, переливается.
Обрадовался Петруша. вскарабкался на окошко, а старичок ему вдогонку подушку-облачко подсовывает.
- Ты, сынок, по дорожке пешком-то не иди, долго будет, да еще свалишься ненароком. Ты, как зимой, с горки - оно и веселее будет!
Попрощался Петруша с радушными хозяевами, поблагодарил за заботу. Сел на подушечку, оттолкнулся посильнее, да и поехал! Сначала страшно было - все-таки высоко, не то что людей, а и домов внизу не видно, все облака застилают. А потом приноровился, повеселел. Рядом стая гусей пролетала - шеи вытянули, косятся на Петрушу. Один гусь даже зашипел - не ущипнуть ли хохочущего мальчишку на всякий случай? Да куда там! Петруша уже в облако нырнул, будто в перину окунулся. А следующее облако оказалось тучкой грозовой. Да повезло, что она уже весь свой запас где-то по полям, по лугам растрясла - окропила Петрушу легким дождичком, заодно и умылся.
Все быстрее и быстрее ехал Петруша по чудесной радуге-дорожке, пока не приземлился на поле за речкой. А там уж и до дому рукой подать! Обрадовались ему мать с дедом, принялись целовать, да тормошить: где пропадал, почему без спросу ушел. Рассказал им Петруша про терем чудесный, про дорожку радужную, да только никто не поверил.
А радуга-дуга с тех пор часто над деревней зависала, одним концом в облаках, а другой где-то далеко, за полями да лесом. Только как ни старался Петруша, никак не мог до нее добежать. А вы пробовали?