Кичигина Надежда Витальевна. Бессмертные

БЕССМЕРТНЫЕ - НЕ ЖИВУТ.

Глава 1 Запах

я чувствовала запах каждого в этой комнате, наполненной утренним солнечным светом и влажным теплым воздухом. Вот совсем рядом со спины прошел приторно-сладкий парфюм, скорее всего это какая-нибудь кокетка, в дальнем углу аудитории древесный - это парень, а с лева от себя я чувствую свежий весенний аромат - это парфюм моей подруги, он мне приятен больше всех остальных. Но дело не в запахе парфюмов людей, я чувствовала то, что может учуять только нос пса, или какого-нибудь хищного животного, но не человек. Это запах их плоти и крови - самый сладкий и вкусный аромат - естественный, природный, один в своем роде - натуральный.

Я была словно главным героем фильма "Парфюмер". Меня интересовал запах каждого, меня интересовали все запахи в мире. Каждый человек имел свой аромат, неповторимый, не похожий ни на чей другой. Запахи людей страстно плясала на моих губах, кружа голову и туманя рассудок. Конечно, я могла держать себя в руках - это было не трудно, но не смотря на то что я уже завтракала в моем желудке появилось неприятное сосущее чувство, а горло начало пересыхать. Это происходило каждый раз, когда я находилась в одном помещении с большим количеством людей, я упивалась, чувствуя их аромат, видя румянец на щеках или тонкую теплую кожу шеи и запястья. Я любила наблюдать за их неуклюжими походками и медленными движениями.

Когда то я была такой же: обычной, заурядной, неуклюжей, имела свой запах. Но это было так давно, что мне с каждым годом кажется, будто этого не было вовсе. А сейчас я, возможно, кажусь человеком, но я грациозней, ловчее, сильнее, внимательней. Люди не знают кто я есть, но они понимают, что я отличаюсь от них, хотя бы внешне: мертвенно-бледная кожа, почти прозрачная, обнажающая каждую венку, особенно вокруг глаз, ярко алые губы и невероятный магнетизм. Я чувствовала взгляд каждого на себе, но никто не осмеливался смотреть мне в глаза, моего прямого взгляда не мог выдержать никто больше одной секунды. Я знала - я кажусь холодной, непреступной, может даже опасной, но парням во всем ВУЗе не мешало это тайно желать меня.

Я сидела за своим столом, закрыв глаза и ощущая уже знакомые ароматы, представляя, кто из моих сокурсников в каком месте аудитории сейчас находится. Виктория находилась сейчас рядом со мной - свежий, весенний парфюм, Андрей - наш староста с правой стороны от меня - его резкий парфюм, ударил мне в нос, Алина за моей спиной кокетничала с Геной - цитрусовый и древесный ароматы.

"Интересное сочетание", - двусмысленно подумала я и в аудиторию зашел преподаватель по иностранной литературе. Я узнала его по аромату лавандового мыла и пота. Я открыла глаза и огляделась, все так и было. До начала пары оставалось несколько минут, но я уже ерзала на стуле от желания скорее начать занятие.

Виктория скучающе вздохнула, я обернулась в её сторону и она улыбнулась. Она была еще менее разговорчивей, чем я и конечно могла также хорошо ощущать запахи, но это был не единственный её дар. Её способ общения был необычным, мягко говоря. Она передавала мне картинки или даже целые ролики её мыслей, желаний и наблюдений, жаль это не зависело от моего желания принимать их. Иногда мне не хотелось видеть то, что представляет она, это бывали ужасные или интимные сцены. Но все, же я жалела, что не имею такого дара.

Я услышала, чьи-то шаги, но не торопилась посмотреть в сторону двери, я хотела ощутить запах вошедшего человека, но... не смогла. От удивления мои глаза округлились, и я быстро подняла голову - возле двери стоял парень. Мои одногруппники и мы с Викой в том числе, стали с интересом

его разглядывать: черные брюки, простая черная футболка, пакет "адидас" в руке, черные туфли. Такой же, как многие другие студенты, не приметный, не привлекающий внимания. Он робко подошел к преподавателю, глаза были напуганы:

- Здрасти. Скажите, пожалуйста, где находится 301 кабинет. Не могу найти. Там русский.

Манера его общения и голос были грубоватыми и бесцеремонными.

Преподаватель оторвал взгляд от своих бумаг, в которых пытался торопливо что то найти, сведя брови вместе. Он недоуменно посмотрел и расправил брови:

-Первый курс?

-Да - коротко ответил парень в черном.

Я тем временем тщетно пыталась почувствовать, как он пахнет и даже вытянула шею немного вперед. "Ничего нет, никого запаха!"- подумала я и сжала губы. Я стала сверлить его взглядом, в тайне желания, чтобы он заметил меня. Я проверяла его.

В тот момент когда Анатолий Иосифович рассказывал где находится кабинет, парень кинул напуганный взгляд в ту сторону где я сидела и нервно сглотнул. "Наверное, понял, кто я есть" - я улыбнулась от собственной мысли. Ему, так же как и всем, наверняка, мои глаза показались пугающими, поэтому он так поторопился отвернуться.

Ни смотря на то, что цвет моих глаз не отличался от множество других голубых человеческих глаз, в них было слишком много холода, много опасности.

Виктория заметила это и посмотрев на меня хитро прищурила глаза. В тот же момент в моей голове возникла картинка: парень в черном подходит к нашему столу и ухмыляется, его взгляд уже не кажется испуганным. Глаза прищурены, в них есть, что-то... с чертовщинкой.

Я толкнула Вику локтем, не желая видеть её странных фантазий. Она только растянула губы в довольной улыбке. Она никогда не испытывала смущения ни перед чем и не перед кем, наверное ей было совсем не знакомо это чувство. Иногда, она бывала вздорной, словно непослушный подросток. Тридцать лет назад, когда Виктория присоединилась к нам, после обретения бессмертия, мы думали подростковый вздор и приступы нервозности пройдут с годами, но Вики навсегда осталась в семнадцатилетнем возрасте.

Прозвенел звонок на пару, парень быстро вышел из нашей аудитории и пошагал, куда-то по коридору. Однако то, что показала мне Вики, запечатлелось в моей сознании. И мне хотелось вспоминать мягкие, юные черты его лица. Меня охватило чувство сожаления, что я так и не смогла почувствовать его запах. Это смятение не продлилось больше пяти минут, и я благополучно забыла о не

Мы спим, когда нечего делать. Это просто человеческая привычка, мы не испытываем потребности в сне. Этой ночью не спала лишь я, Виктория, Александр, Прасковья и Кристоф решили скоротать время сном. В доме было тихо и темно, в большие окна моей комнаты этой ночью не хотели заглядывать ни луна, ни звезды. Очевидно, сентябрьское небо затянуло облаками, возможно завтра будет дождь. А вполне возможно, что и снег - в России это обычное дело.

Над моей головой слабо горел ночник. Я читала книгу о невероятных приключениях двух безумно влюбленных людей, в которой, также принимали участие ведьмы, колдуны и демоны. В те времена, когда я родилась, это было в 40х годах, жанр - фэнтези в России еще не распространился. В нем переплетаются легенды, мифы и реальность. Тогда я не любила читать книги. Но слышала страшные, истории о драконах, ведьмах, оборотнях и вурдалаках конечно. И иногда погружалась в свои фантазии, представляя, как безумно влюблюсь в героя, который спасет меня от всей этой нежити. Даже смешно вспоминать это, ведь я не верила в серьез, что хотя бы кто-то из этих персонажей существует на свете, тем более в то, что я стану одним из тех, кого так боятся маленькие дети.

Когда я стала такой, иллюзии о любви быстро испарились. Мое желание вкусить кровь мужчины, было сильнее простого сексуального притяжения и человеческой симпатии. Для меня быть с человеком означало испытывать вечную жажду и бороться с ней - труднее этого ничего нет. А такие как я, казались мне слишком бессердечными, нечеловечными чудовищами. Я и сама стала превращаться в чудовище. Но мой спаситель, отец, друг и брат - Александр, вовремя заметил эти изменения. Он был моим покровителем, я уверенно шла за ним, я чувствовала себя как за каменной стеной, я доверяла ему больше чем себе. Нет, мы не были любовниками - никогда. Именно Александр сделал меня тем, кто я есть - зверем, хищником, вампиром. Но он объяснил мне, как важно оставаться человеком, хотя бы душой и уважать человеческую жизнь. Я училась справляться с внезапной жаждой.

Оторвав себя от болезненных воспоминаний, я снова погрузилась в мир, где есть место вечной любви и сказочным персонажам.

Всякий раз, когда я читала книги, смотрела фильмы или хотя бы на Прасковью и Кристофа - слабая надежда встретить существо с человечным сердцем всплывала в моей голове.

Прасковья, выходила родом из царской семьи Романовых. Черноволосая, высокая девушка с большими карими, открытыми глазами. Она была самой жизнерадостной, но притом очень ответственной, заботливой, как настоящая мать. Она встретила Кристофа в 1906 году, во времена революционных движений. Кристоф Рыдз-Смиглы был польским офицером, которого жизнь забросила в Россию. Я уверена, что увидев Кристофа, Прасковья сразу без памяти влюбилась. Кристоф всегда гордо держал подбородок, спина была пряма, а взгляд решителен и непоколебим - все это говорило о военном прошлом, пусть и таким далеким. Он был красив и всегда опрятен.

Неурожай в те времена охватил всю Россию, последовал голод, который породил новые болезни. Кристоф умирал от тифа, Прасковья, тогда уже обрученная с ним ухаживала за возлюбленным. Но она не могла смотреть на, то, как он потихоньку угасал. Она бы не смогла жить без него, её холодное, небьющееся сердце болело, как живое - человеческое. Она решилась на отчаянные меры, укусила его, впустив яд. Прасковья не знала тогда, способна ли осилить чувство жажды и сохранить возлюбленному жизнь. Она смогла - настолько сильна её любовь. Любовь сильнее жажды.

Они вместе, они идеальная пара, все еще безумно влюбленные друг в друга.

Иногда я ищу своего героя глазами, начинаю принюхиваться к запаху понравившегося парня и понимаю - это странное чувство внизу живота - голод. Будет совсем не забавно, если я потенциального жениха случайно съем, потеряв самообладание.

Читая книгу и думая, я быстро скоротала ночь. Время шесть часов утра - пора завтракать.

К девяти утра, на мое удивление, небо прояснилось, и солнышко ясно святило. Уже по-осеннему остывающие лучи пригревали мне спину. Мне хотелось постоять на улице, наслаждаясь этим моментом. Благодарить за такую возможность следовало предков - вампиров, которые могли мутировать. Вампиры не всегда имели возможность вот так прогуливаться под солнечными лучами - они получали смертельные ожоги, часто не в силах их заживлять. Но благодаря изменяющемуся миру, менялись и они, и стали почти неуязвимыми. Лишь иногда чувствительность наших глаз к свету, напоминает о прошлых временах.

Мои глаза закрывали большие солнцезащитные очки, и, не боясь быть пойманной за подглядывание, я с интересом разглядывала компанию девушек-первокурсниц. Они задорно смеялись и поглядывали на трех парней стоящих у Жигулей, те в ответ с интересом смотрели на них и перешептывались. Я улыбнулась - было забавно наблюдать за новыми, завязывающимися знакомствами. Кто знает, возможно, кто-то из них свяжет жизнь друг с другом. Они проживут долго и счастливо, у них будут детки, а потом внуки. Это чудесно.

Мимо нас с Викой проехала черная Тайота супра, серого цвета, тонированная с пятнадцатидюймовыми литыми дисками в форме спиц. Я оценивающе посмотрела на машину, а потом взглянула на Вику, ей машина явно понравилась и мне тоже. Тайота припарковалась в самом конце стоянки, в правом углу, довольно далеко от нас. Все студенты собирались почти у входа, они толпились, общались, курили. Мы никогда не стояли среди них, мы вообще предпочитали держаться от людей подальше, лишь наблюдали за ними издали.

Мой взгляд пал на прорывающуюся через толпу темную, высокую фигуру. Кажется, память освежилась - это тот заблудившийся новичок, который в первые дни сентября, пару недель назад, появился в нашей аудитории. Уверенность в том, что это именно он, быстро исчезла под воздействием здравого смысла: "Мало ли таких, как он. Он совершено обычный. Этой темной фигурой может быть любой другой".

- Время ровно девять, - сказала Вика, - сейчас будет звонок.

Звонок тут же раздался, он был на столько оглушительный, что его мог не слышать лишь глухой. Хорошо, что мы в этот момент стояли на стоянке, иначе, находясь в помещении, прикрыли бы уши ладонями от невыносимо раздражающего звона.

Не медля, мы пошли, вот только галдящая толпа у дверей, видимо, не спешила расходиться. Толпа студентов расползлась так, что нам пришлось проходить между ними. Не смотря на то, что люди немного сторонились нас, будто инстинктивно шарахаясь от опасного зверя, в нос ворвался человеческий запах и желудок заурчал. Все пялились на нас, будто мы экзотические зверушки, меня это бесило. Но я понимала, что дело не в том, что студенты знают кто мы, просто я и Вика отличались от других. Мы магнитом притягивали взгляды, даже не желая этого. Мы грациозно вышагивали на необыкновенно высоких каблуках, наши длинные волосы, почти до поясницы, путались от ветра. Девушки смотрели с завистью, но только в глаза смотреть нам они не решались. Парни смотрели с вожделением, опускали глаза, если мы оборачивались. Такое превосходство иногда даже льстило мне, и было приятным, но мешало жить нормально.

Вика крепко держала меня за руку, наверное, если бы я была человеком, она сломала мне кость. Я ощутила нарастающее напряжение в ней, она выходила из себя. На её лице появилось выражение гнева и презрения, алая губа поползла вверх, обнажая ровные, белоснежные зубки.

Кто-то из толпы тихо прошипел, словно змея:

- Лезбиян...

Девица не успела договорить, как Виктория зыркнула на нее своим свирепым взглядом, она уставилась на нее с таким презрением, злобой, что полноватую блондинку бросило в пот. Бедняга не знала, куда спрятаться от взгляда Виктории. Готова поспорить - она бы провалилась под землю, если б могла. Мне даже стало жать эту глупую девчонку, я знала, каково выдерживать гневный взгляд Виктории - это почти невозможно.

-Больше она не произнесет эти слова вслух. Пойдем, - одернула я Вику.

Она неохотно оторвала взгляд от аппетитной пышки, щеки которой залил щедрый румянец.

-Ты не завтракала, - скорее утвердила я, чем спросила.

-Не завтракала, - виновато, с сожалением в голосе сказала Вика.

- Не стоит испытывать судьбу, Вики.

Мы поднимались вверх по лестнице, в 313 аудиторию, на лекцию по практической психологии. Я не держалась за поручни и разглядывала свои новые замшевые ботильоны. Не могла оторвать глаз от этого обувного произведения искусства. Резкий толчок в плечо, чуть не сбил меня с ног, я ошарашено подняла голову. Но тот, кто осмелился меня коснуться, уже пронёсся мимо, перепрыгивая сразу несколько ступеней. Я успела заметить только высокую фигуру в черной одежде и по привычке начала принюхиваться к запаху бестактного торопилы, но мой нос ничего не обнаружил кроме весеннего парфюма Виктории. Она стояла на несколько ступеней выше, широко раскрыв и без того большие карие глаза.

- Болван, - фыркнула она.

На паре мне стало скучно. Я за 50 лет освоила достаточно много полезных и интересных профессий, почти в каждом ВУЗе или гимназии я проходила курс психологии. Меня часто злило и раздражало, когда я слышала на лекции, материал, который мне уже был знаком, в такие моменты я отключалась от внешнего мира и думала "о своем". В данный момент в моей голове кружились мысли об этом парне, во мне проснулся, почти, неудержимый интерес - "Кто он? и почему я не могу почувствовать его запах?". Даже появилась, какая-то маленькая надежда на то, что возможно, он... Но я тут же отогнала от себя странные мысли.

Однако, мое любопытство снова проснулось на последней паре и я уже с нетерпением ждала когда она окончится. Тогда я смогу выйти в шумный коридор, наполненный торопящимися по своим делам, студентами и попытаться отыскать его взглядом. А найдя таинственного человека в черном, я бы приблизилась ближе и вкусила носом запах его тела. Я представила себе эту картину так ясно, что сама испугалась своей звериной одержимости. Я опять гнала мысли прочь, но тщетно.

Мое терпение дошло до пика, до конца моего заключения в этой душной комнате, полной запахов, которые начинали меня раздражать, оставалось десять минут. Я хотела познать лишь один человеческий аромат, ощутить тепло, исходящее от его кожи, услышать ритм его сердца. Я была уверена в том, что добившись своей цели, я потеряю интерес - это обычный человек, он не может меня заинтересовать больше, чем потенциальная пища.

Когда звонок, наконец-то раздался внутри меня, что-то ёкнуло - это ощущение было и приятным и пугающим одновременно. Я удивилась сама себе - кажется, я испытывала такое лишь однажды, когда была человеком.

Виктория не обращала внимания на мою озабоченность, она наверное, не догадывалась какие мысли сидят в моей голове.

Я металась глазами по коридору, обращала внимания на выходящих из кабинетов студентов, прислушивалась, принюхивалась. Ничего, чтобы меня заинтересовало.

Последняя надеждой было встретить его на стоянке, она уже немного опустела. Неосознанно мой взгляд пал на то место, где сегодня припарковалась старая Тайота - пусто. Я кинула последний взгляд в сторону курящих студентов и села за руль белого Фольксвагена - жука. Вика обошла машину спереди и порхнула на пассажирское сидение. Машина завилась, и я ловко и стремительно развернула её, парни, стоящие у побитого форда с неподдельным уважением и возгласами уставились в мою сторону. Я довольно улыбнулась им и одела зеркально-черные очки.

По дороге я молчала, погруженная в свои разочарованные мысли. Притом, что я не особо следила за дорогой, пока рассуждала сама с собой, я ловко объезжала еле плетущиеся машины, но вот на светофорах приходилось останавливаться. "Наконец-то" - подумала я, когда мы оказались на трассе. Спидометр пополз вверх быстрее. Виктория, открыв окно, блажено прикрыла глаза, наслаждаясь быстрой ездой и ветром, который трепал ее длинные платиновые волосы.

Мы жили за городом. Если ехать довольно быстро, как я, можно было добраться за полчаса. Мы жили в просторном доме с двумя этажами и с еще одним мансардным. Большой гараж на три машины, большая гостиная, спальни, кабинет, бильярдная и даже кухня, в которой, в общем-то, мы почти не появлялись.

- Я заметила, что ты сегодня настороженная, - непринужденно сказала мне Виктория.

Я не поняла сразу - это прозвучало как вопрос или утверждение.

- Варя? - нетерпеливо позвала меня Вика.

"Все же это был вопрос" - решила я и ответила:

- Да, но я не хочу пока это обсуждать. Хочу сама разобраться в том, что меня беспокоит. - У меня не было желания рассказывать кому-либо, о том, как меня защепил этот человечишка. "И почему сегодняшняя "с ног сшибающая" встреча на лестнице, так привела меня в замешательство?" - Это был лишь один из множества вопросов, посещающих мою голову.

Глава 2 Неспокойная ночь

Яркий желтый свет, от огромной хрустальной люстры, выцарапывал мне глаза. Я жмурилась, сводила брови, пытаясь защититься от яркого света, так сильно напоминающий солнечный. Он был упрямей меня, вынуждая мои глаза привыкнуть к нему. Постепенно я раскрыла глаза и огляделась. Большой зал с высоким потолком и белыми колоннами. "Зал для бальных танцев" - догадалась я. И сразу же решила посмотреть, как я одета. Как обычно: туфли на высоком каблуке, я всегда носила только такие, так как была совсем не большого роста, черные брюки-дудочки, желтая атласная блузка, на руках - черные кожаные перчатки. Одежда совсем не предназначенная для вальса или танго. В тоже мгновение заиграл "Императорский вальс" Иоганна Штрауса. Мне была хорошо знакома эта композиция, мне приводилось танцевать под нее вальс.

Из за колонны появился высокий силуэт, видимо, это мой кавалер для танца. Я с любопытством пыталась рассмотреть его лицо, меня окатило волнение, я не могла разглядеть его глаз, губ, носа. Розоватая дымка нависла перед моим лицом. Размахивать руками и щурить глаза было бесполезно, дымка не улетучилась. Смутные черты лица моего кавалера оказались прямо перед моим лицом, в опасной близости, которая смущала меня и если бы я была человеком, мои щеки налились румянцем. Я хотела было отпрянуть, но тут сильная рука обхватила мою талию, а мои пальцы, правой руки, оказались в его ладони. Он сжал их крепко, но мне не было больно. Такое чувство, будто неизвестный кавалер боялся, что я могу убежать от него. Но мне не хотелось, мне нравились его сильные руки и поток воздуха, вырывавшийся между его губ. Я ощущала его вздымающуюся, при каждом вздохе грудь. Дыхание незнакомца не было теплым, или холодным, я просто чувствовала на своей коже свежий поток воздуха. Тепло его руки я тоже не чувствовала. Я посмотрела на свою левую руку, которая лежала на его плече, она была в белой кружевной перчатке, которая шла до запястья и заканчивалась кокетливыми рюшами. "Хм...". Я опустила глаза в пол: белая длинная юбка, скрывала туфли. Я схватила себя за затылок: "Что это? Фата?".

- Я так счастлив с тобой, - бархатистый голос кавалера, подействовал на меня успокаивающе.

Императорский вальс все еще задорно играл. Мы закружились в танце. Лицо моего, наверное, жениха, все еще не было видно. Разовая дымка мешала рассмотреть мне цвет его глаз. Я чувствовала, неописуемый восторг, счастье и нежность к незнакомому мне мужчине. Казалось, мы не касаемся пола ногами, а кружимся в воздухе. Я могла вести себя свободно с ним, как будто мы знакомы вечность. Я улыбалась, не боясь обнажить пару острых клыков и напугать его. Его заразительный, низкий смех звенел в моих ушах.

"Боже! Какое счастье! Пусть это продлиться вечно" - думала я.

Плитка пола начала со звоном трескаться, беспокойной мелодией зазвучала хрустальная люстра на потолке. Свет замигал, по углам сгущались богровые тени. Я хотела было остановиться, но мой кавалер все еще кружил меня в танце. Я взглянула ему в лицо, он превратился в чудовище: темно-красные глаза гневно поблескивали, синея кожа с проступающими красными капиллярами и ухмылка, обнажила правый желтый клык. От неожиданности с силой я оттолкнулась от него и упала. Нет! Я не была напугана, меня посетило лишь недоуменнее - "Что происходит?". В голове было множество вопросов, но вслух я ничего не произносила.

- Варяяя...- тихий шепот, прозвучал прямо в мое ухо. Но чудовище стояло в нескольких метрах передо мной и рот его не шевелился, ухмылка не исчезла. - Варвара, - снова шепот. Голос был мягким, бархатистым, даже нежным, но требовательным.

Я сидела на полу, смотря на синего монстра. Он начал приближаться, медленно. В зале стало совсем темно, лишь лунный свет заливался в окна, падая на пол. - Варя, - голос стал настойчивым и твердым. Я почувствовала прикосновение чего-то холодного, мертвенного на своем левом плече. - Проснись!

"Это сон? Я сплю? Я сплю"- я с облегчением поняла, что это действительно сон, ведь этот голос был мне знаком - это Александр.

Открыв глаза, от неожиданности я вдавила голову в подушку. Над моим лицом повисло озабоченное, чем-то, лицо Александра.

- О! Как ты крепко спишь, однако! - его губы расползлись в улыбке. - Мы вместе уже целую вечность, но я все время узнаю о тебе что-нибудь новое.

Александр повернулся к книжным полком, задумчиво поднес указательный палец к губам и хмыкнул. Он был на полголовы ниже Кристофа, плечистей и мускулистей. На его голове взъерошились густые русые волосы. Сколько я знаю его, его прическа всегда была немного неопрятна и неизменчива. В тусклом синем свете комнаты, кожа казалась совсем белой. Александр взял толстую книгу с полки "Мексиканская кухня" - это книга с рецептами национальных блюд Мексики, которую он купил на той недели, но еще не открывал. Александр работал в ресторане шеф-повором - странная профессия для вампира. Я пробовала его блюда, еще, когда была человеком. Это было восхитительно, невероятные вкусовые ощущения. Да! Люди говорят блюда Александра - божественны. Еще бы! Александр бы мог несколько десятилетий готовить на завтрак, обед и ужин, разные блюда и ни разу не повториться. За несколько столетий, он совершенствовал свои навыки в готовки, изучил множество национальных кухней и помнил тысячи рецептов блюд. Притом, что он не мог ощутить вкус своего совершенного произведения, но ему было достаточно похвалы людей и их восхищения.

- Кристоф звонил. Он скоро будет, - произнес Александр, не отрывая глаз от книги, - Он с Прасковьей приглашает нас в клуб - решили отметить годовщину вместе со всей семьей,- продолжил он и вышел из комнаты. - Будь готова через час, - добавил он уже из гостиной первого этажа, не повышая голос - в этом не было необходимости.

Кристоф возвращался из Венгрии, он навещал старого военного друга, который естественно тоже был бессмертным. Он обещал Прасковье, что вернется к годовщине их свадьбы. Они венчались в церкви и дали клятву перед Богом любить друг друга, заботится друг о друге в горе и радости... вечно. С того прекрасного дня прошло 103 года и они все еще трепетно и терпеливо относились к своим отношениям, к своей любви.

Я не понимаю, почему люди всегда делают ошибочный выбор, почему им так легко полюбить, кого-то и почему их любовь так скоротечна. Они легко дают обещания друг другу быть всегда вместе. Но понимают ли они серьезность обещанного? Нет, конечно, нет. Для них слова и обещания - "пустое место". Они влюбляются, женятся, заводят детей, а потом.... Потом просто расходятся. "Не вышло" - говорят они. Как это глупо и необдуманно. Может они так спешат, потому что у них мало времени найти единственного человека, который был рожден, чтобы быть рядом, который идеально подходит. Люди так быстро стареют. Вспомнив это, я снова мысленно поблагодарила Александра, за подаренную им мне жизнь. У меня много времени, найти свою любовь, с которой я проведу остаток вечности.

Я взглянула на часы, почти полночь. Дверь распахнулась, в нее вбежала Виктория с глазами полными паники, в руках она держала какую-то тряпку.

- Что с тобой? - я немного приподнялась на локтях.

- Мне нечего одеть, - захныкала она.

- О! опять? Мы на прошлой недели, накупили кучу тряпья.

Её одержимость модными тряпками иногда меня раздражала. Виктории всегда было мало вещей, она болела шопоголией. Она обезумевала, когда мы заходили в магазин, докучала консультантам и была готова убить какую-нибудь девицу, если та брала вещь, которая ей нравиться. Особенным пристрастием были сумки. Огромное количество и разнообразие. Вика подбирала обувь и наряд под сумку, а не наоборот. Она знала и различала произведения дизайнеров, о которых я даже и не слышала.

Я моей голове всплыло два мысленных её представления. Первое: она с распущенными вьющимися локонами до талии в темно-фиолетовом платье, расшитом пайетками. Платье контрастировало с её пепельными волосами и жемчужно-белой кожей. Второе: на ней уже было бледно-зеленое платье с мягкими драпировками, а волосы убраны в прическу романтического стиля в беспорядке выпущенными из нее отдельными локонами. Должна признать выбор был действительно сложным. Она бы выглядела неотразимо даже в рваных старых джинсах и олимпийке.

- Ты обязана мне помочь, - почти повелительным тоном произнесла Виктория. Её карие глаза чернели от гнева.

"Интересно, с чего это я стала ей обязана". Я поражалась, как такая мелочь может вывести её из себя. У нее хватало выдержки терпеть обжигающую жажду, когда рядом человек, но она могла прийти в бешенство из-за любой раздражающей её мелочи.

- Избавь меня от этого, - проворчала я и вышла из комнаты, не желая терпеть её капризы.

Мы оказались в ночном баре. Сели за заранее зарезервированный стол. Виктория села рядом со мной

- Прости, - прошептала она, - иногда я схожу с ума.

- Хорошо, - я посмотрела в её глаза с нежностью, чтоб она поняла - я готова ей простить такую ерунду, она была мне очень дорога.

Она уже повеселела, и не было и намека на раздражительность, я была уверена - это потому что вся семья в сборе. Напротив нас сел Александр, его биологический возраст остановился на 27 годах. На его лице был небольшой налёт щетины, она придавала ему брутальности и пару лет. Во главе стала сели Прасковья и Кристоф - "сладкая парочка", они смотрели друг на друга с нежностью. Сегодня они казались мне особенно счастливыми и идеальными. Наверное, потому что не виделись несколько недель. Я вообще удивлялась, как она смогла выдержать столь долгую разлуку. За эти недели, что его не было, Прасковья почти не улыбалась, в глазах пропала жизнерадостная искорка. Они за сто с лишнем лет не разу не расставались больше, чем на пару дней.

Я была счастлива со своей необычной семьей. Когда мы были все вместе, мое сердечко собиралось воедино и согревало грудь. А когда хоть кто-то один отъезжал на несколько дней, оно рассыпалось как мозаика. По их лицам было видно, они чувствуют тоже, что и я, от этого я заулыбалась шире. Мы поздравили Кристофа и Прасковью, потом живо обсуждали, как прошел день. Потом Кристоф, захлебываясь от восторга, рассказывал о своей поездке, его глаза сияли. Его возлюбленная улавливала каждое его слово, интонацию, морщинки, то появлявшиеся, от нахмуренных бровей или улыбки, то снова разглаживающиеся. Мы смеялись, слушая, как он забавно провел время в путешествии. Потом болтали "не о чем" и шутили.

Позже мы все разбрелись по бару. Александр что-то шептал в ухо миниатюрной рыжей девушке у стойки бара, лет двадцати пяти. Она заворожено слушала его, немного выдвинув вперед пухлую нижнею губу. Она была как раз по вкусу Александру, во всех смыслах. Но он бы никогда не убил такое прелестное создание, даже если бы умирал от жажды. Кристоф и Прасковья танцевали под динамичный Drum'n'Bass. А я пошла к бильярдному столу, Виктория присоединилась ко мне. Мы молча играли в русский бильярд. Это было одно из моих любимых развлечений, я пристрастилась к нему около десяти лет назад, но уже играла в совершенстве. Каждый раз, когда я закатывала шар в лузу, Вика искоса поглядывала на меня прищуренными глазами, как будто замышляла что-то. Я понимала, что этот взгляд наигран и подхихикивала. Она тоже играла не плохо, но не так хорошо как я. Я знала, что она не любит проигрывать, но у нее не было выбора. Вика не злилась, когда проигрывала в бильярд мне, все токи она понимала, с кем имеет дело. Это была игра ради удовольствия, а не выигрыша.

Парни за соседним бильярдным столом наблюдали за нашей игрой, а не за игрой еще двух своих товарищей, которые не обращали на нас внимания и натаптывали круги вокруг стола с киями в руках.

В моей голове возникла картинка: Вика обнимала одного из них возле нашей машины, потом она привстала на цыпочки и прислонилась губами к его уху, губы парня довольно растянулись в улыбке. А потом глаза незнакомца стали большими и круглыми, он не моргал, и, шевеля губами, как рыба, не произносил ни звука. Тонкая струйка побежала по его шеи, а потом по груди, тем временем Вика держала руками его голову. Он замер как статуя, только пальцы на его руках нервно подергивались, а он становился все бледнее и бледнее. Вика отстранилась, обескровленное тело упало. Она обернулась, её глаза были черными, такими черными, что невозможно было отличить зрачок от радужной оболочки.

Послав мне свою чудовищную фантазию, она хотела соблазнить меня невинной человеческой кровью. Зачем она это делает? Надеюсь это просто фантазия. Я посмотрела на Вику, она уставилась на самого симпатичного из двух парней. Её взгляд был как у хищника, да она и есть хищник. Правый уголок губ поднялся вверх, в ухмылке. Кажется, кое-кто решил повеселиться. Нельзя ей этого позволить.

- Не надо Вика, пожалуйста, остановись, пока не потеряла самоконтроль, - торопливо сказала я умоляющим тоном. Никто кроме неё не смог услышать этого.

Она не отвернула от него голову, но бросила на меня косой взгляд:

- Давай позабавимся, хотя бы разок, - она сложила ладони вместе и подняла их до уровня груди, как бы умоляя меня.

- Нет, - обрезала я, - мы уйдем.

Виктория, как обиженное детя надула губы и потупила взгляд. Я подошла к подставке для кия и шаров, которая стояла у стены, что бы убрать его на место.

- Эй девочки, вы уходите, - бросил один из парней.

Я обернулась, они подошли к нашему бильярдному столу. Они выглядели вполне приличными, не грубыми, опрятными. У каждого в руке по баночки пива. Метнув у краткой гневный взгляд на Вику, которая безусловна была виновата в том, что привлекла их внимание своим бессовестным разглядыванием, я сказала:

- Да.

Мне совершенно не хотелось говорить что-то грубое.

- Мы с вами?- Спросил один из них - брюнет с маленькими глазами и тонкими губами, на полторы головы выше меня.

- Нет, - назойливость начинала меня раздражать.

- Ладно. Может ты, блондиночка? - он посмотрел на Викторию своими нахальными зеленными глазами.

Лицо Виктории ничего не выражало, глаза были бездонными и ни в чем не заинтересованными. Хотя я знала, чего она хотела. Если она согласится уйти с ними, мне придется остановить её, пусть даже силой.

- Нет, - ответила Вика

Я вздохнула с облегчением. Я позволила себе предположить, что Вика, отлично зная меня, понимала, что я и остальные члены нашей семьи попытаются остановить её. Она не хотела рисковать отношениями с дорогими ей существами.

Виктория вошла в нашу семью последней, около тридцати лет назад. По нашим бессмертным меркам - это совсем недавно. Однако она очень любила и была привязана к каждому из нас. Я знала, Виктория без колебаний готова отдать свою жизнь за меня, Александра, Прасковью и Кристофа. Басистый голос отвлек меня от размышлений:

- Ууу... Какие угрюмые подружки, - зеленоглазый брюнет рассмеялся.

Я метнула в него молнии глазами. Внутри вскипала кровь, горло начало пересыхать. Я злилась. В этот момент, я знала, мои от природы светло-голубые глаза становятся неестественными - темно-фиолетовыми. В отличие от карих глаз Виктории или Прасковьи, мои не чернели, когда я испытывала жажду или злилась. Десна, в тех местах, где стали прорастать клыки, заболели.

Напугавшись моего выражения лица оба парня разом, инстинктивно отпрянули. Кий, который я все еще держала в руках, переломился поперек. Челюсть у них отвисла, а глаза округлились. Один из них, который все это время не проронил ни слова, вздрогнул:

- Нам лучше уйти, - он потянул друга за рукав.

Они торопливо удалились. "Правильное решение". Я громко и тяжело выдохнула. Придется заплатить за сломанный кий администратору клуба.

После этого инцидента мы не захотели оставаться, и конечно наша семья покинула это место вместе с нами. Дома мы оказались в половину четвертого, месяц все еще весел высоко в небе. Облаков не было, поэтому звезды нетерпеливо сияли, ожидая, когда на смену им взойдет Солнце. Где-то совсем рядом у нашего дома пронзительно выл пес.

Глава 3 Знакомство

Суббота, полдень. Отличная погода, листья опадали желто-красным ковром на землю, небо - чистое и солнце. Мое холодное сердце согревала ясная погода, и настроение было отличное. Вся моя семья была дома. Виктория смотрела фильм, что-то о любви. Она надула губки и свела брови, напоминая мне маленькую пятилетнею девочку, лицо было таким, будто она собирается сейчас зарыдать. Александр и Кристоф шутливо дрались, в бильярдной, громко смеясь. Казалось, они совсем легонько толкают друг друга, но если бы один из них был человеком, кости были бы уже сломаны. Прасковья с серьезным, сосредоточенным выражением на лице занималась вышивкой и лишь изредка, искоса бросала сердитый взгляд на Александра и Кристофа. Я решила, что не помешает вымыть свою машину. Не хотелось ехать в город в автомойку и я выкатила её из гаража на полянку около дома и принялась тщательно мыть, сначала, салон машины. Свежий осенний воздух и прохладный ветерок еще больше поднял мне настроение и подарил надежду. Надежду на что? Это не важно.

- Привет, - послышался игривый низкий голос.

Сначала я решила, что мне послышалось, но голос мне показался очень приятным и я обернулась. На довольно безопасном расстоянии от меня стоял человек. Да. Это без сомнений был человек, а точнее молодой парень лет двадцати двух. Кажа, была золотистой, он точно только что приехал с Юга или из солярия. Надбровные дуги располагались низко над темно-зеленными глазами, широкие скулы и волевой подборок придавали ему мужественность. Широкие плечи были облечены в толстую темно-синюю кофту с капюшоном. На нем были свободные голубые джинсы и белоснежные, наверное, совсем новые кроссовки.

- Привет, - без особого энтузиазма ответила я

- Я твой новый сосед. Никита. Мы вообще-то переехали почти неделю назад. Хотел зайти познакомится с соседями. Я уж думал, что тут никто не живет, свет у вас не горит и я ни разу никого не встретил на улице, - начал он еще более веселым голосом, - Тебе не холодно? Ты в одной майке, а на улице всего десять градусов тепла.

"Ох, какие мы внимательные и болтливые" - подумала я, но вслух вежливо ответила:

- Да, прохладно. Я как раз собиралась сходить за курткой, - и конечно я соврала.

- Я подожду, - он улыбнулся, обнажая ярко белый ряд верхних зубов, которые контрастировали с его коричневой кожей.

"А я уж и не надеялась" - ироничная мысль промелькнула в моей голове, и я слегла, улыбнулась сама себе. Я зашла за курткой и надела её, не застегивая. Мне, конечно, не было холодно, я сама холоднее айсберга, но нужно было сделать видимость моей человечности и не шокировать нового знакомого. Я спустилась с крыльца, Никита опирался на невысокий забор локтями и скрестил ноги. Он мечтательно смотрел на небо:

- А ты не представилась, - сказал он, даже не взглянув на меня.

- Меня зовут Варвара, - я всегда боялась, того, что мое имя немного смущало людей и приводило их в замешательство, ведь оно было таким старомодным.

Мой новый знакомый отвел мечтательный взгляд с неба и посмотрел на меня, в удивлении подняв брови:

- Хм... Никогда еще не встречал девушку с таким именем. Очень редкое, наверное.

Да. Он не был исключением из правил. Примерно так все люди реагировали на мое имя.

- Так и есть, - подтвердила я, чтоб его легкое удивление прошло, которое меня раздражало.

- Не подумай, что оно мне не понравилось, - взволновано и быстро пробормотал он, чтобы я не успела обидится, - Все имена такие обычные: Катя, Настя, Ирина... А тебе повезло, ты не как все! - Уже более спокойным тоном сказал Никита.

"Да уж! Знал бы ты насколько я "не как все"" - я усмехнулась своим мыслям.

- Ну... Будем знакомы? - не дождавшись от меня никаких слов, он задал вопрос.

- Будем знакомы, - снова подтвердила я, не поднимая головы, в тот момент, когда отряхивала резиновый коврик машины.

-А это твоя машина?

- Моя.

- Сколько же тебе лет? У тебя уже есть права? - он снова был удивлен.

Мой биологический возраст остановился на восемнадцати годах и восемью месяцах. Однако, из-за невысокого роста и хрупкой фигуры, я выглядела лет на семнадцать. Это еще одна человеческая реакция, которая меня раздражала даже больше, чем реакция на мое имя. "Знал бы ты, сколько мне лет. Я старше тебя раза в три".

- Через четыре месяца мне исполнится девятнадцать, - я мило улыбнулась ему

- Ты выглядишь немного моложе, - виновато улыбнулся он и опустил глаза, - Что ж, твоя миниатюрная машинка, как раз под стать тебе.

Наверное, этот парень всегда высказывал свои мысли ничуть, не смущаясь и не пытаясь удержать их в голове. Что ж, он хотя бы не шарахался меня, как другие парни. Стоит быть с ним дружелюбной.

Подул ветерок, волосы нападали мне на глаза и я спешно убрала их. В этот же момент в нос ударил запах потной псины, я невольно сморщила нос. От этого запаха в голове всплыло ночное воспоминание о жутком вое собаки на полную луну:

- У тебя собака? - спросила, уверенная на сто процентов, что я права.

- С чего ты взяла? - насторожился загорелый парень.

- Эээ... Я слышала ночью собачий вой, - он застал меня врасплох своим вопросом.

- Кхм... Нет, я вообще домашних животных не держу, - он нервно рассмеялся.

Такой ответ меня не устроил, это заставило меня еще раз насторожено принюхаться. Однако на этот раз мне не показалось, откуда с его стороны пахло потливым грязным псом. Все это время он держался от меня на расстоянии примерно семи метров:

- Знаешь мне уже пора, увидимся как-нибудь еще, - Никита виновато поджал губы.

Я кивнула головой, улыбнувшись ему. Он быстро зашагал в сторону своего дома, который находился от нашего в метрах пятидесяти. Странноватый парень с абсолютным отсутствием инстинкта самосохранения. Всем нормальным людям, их разум подсказывал, что лучше стоит держаться от нас подальше. А этот еще так дружелюбно общался и пообещал, что мы еще увидимся. Неужели он не почувствовал мою мертвенную холодность и опасность, исходящую от меня?

Около недели все было спокойно, как обычно. Днем в ВУЗе я больше не встречалась со странным парнем, который или терялся, или сбивал меня с ног. Хотя где-то в глубине сердца, мне хотелось увидеть его еще раз, постигнуть его человеческую сущность. По ночам я прислушивалась к шуму, происходящему на улице, но ничего кроме шуршания веток деревьев, задевающих друг друга от порывов ветра, я не слышала. Неизвестный пес больше не выл, почти на полную луну. Значит, новый сосед не солгал мне - у него не было собаки. Я решила не забивать голову всякими глупостями.

Александр собрал нас внизу, в гостиной. Он собирался о чем-то сообщить нам. Все заинтригованно и немного испуганно начали переглядываться, вопрошая глазами - "что случилось?".

- Знаете наших новых соседей? - начал он.

- Я познакомилась с одним из них, - честно ответила я.

- Да. Я тоже, - продолжил Александр, - знаете они очень дружелюбные люди. И они пригласили нас всех в гости, на обед в воскресенье.

- Ты что согласился?- с опасением спросила Виктория

- Я не мог отказать. Это было бы не вежливо, мы ведь соседи. А они только, что переехали и ни с кем не знакомы тут.

- Я вообще не против, - заступилась Прасковья, - Мы не можем постоянно избегать людей. Но... Если они зовут нас на обед - нам придется есть человеческую еду, - энтузиазм в голосе немедленно исчез и она состроила гримасу, которая выражала отвращение.

- Я не буду, меня стошнит, - Вика тоже сгримасничала.

- Тебя хоть раз тошнило? - рассмеялась я, - Ты же не человек, как у тебя может быть расстройство желудка?!

- Не тошнило,- она пожала плечами, - но я уверена - это случится, если я съем эту гадость.

- Не беспокойся, мне много раз приходилось, делать вид, что я ем, - Кристоф положил свою руку ей на плечо и заговорил успокаивающим, сочувственным тоном, - это не так уж и противно. Почти безвкусно, если еда не слишком приправлена.

Вика вздохнула:

- Ну, неужели в этом такая необходимость? Можно я не пойду с вами?

- Нет, идут все, - отрезал Александр

- А что мы скажем им? Ну... кто мы, - спросила Прасковья

- Я думаю тоже, что и всегда говорим: Я и Прасковья брат и сестра, вы, - Александр посмотрел на нас с Викторией, - наши племянницы. Ну а Кристоф - муж Прасковьи, конечно.

После еще долгих споров, мы все-таки решили, что будет не вежливо теперь отказывать, когда Александр дал согласие. И постоянное избегание нежеланных соседей, может повлечь за собой подозрения и сплетни. А мы должны казаться всем абсолютно нормальными людьми. Конечно, вряд ли кому то на ум придет, что мы вампиры, но человеческая фантазия не знает границ.

В субботу с самого утра все очень волновались и беспокоились, что, что-то может пойти не так. Даже к выбору одежды все подошли очень серьезно и носились по дому, требуя совета, друг у друга. Александр не мог выбрать между голубой и белой рубашкой, я посоветовала одеть голубую - так менее официально. Кристоф же совершенно запутался с выбором и отчаянно рылся в беспорядочной куче одежды, раскиданной на кровати. Это было совсем не похоже на него, ведь он самый дисциплинированный из всех нас. Виктория пыталась отчаянно отговорить Александра от этой затеи, но он был непреклонен. Прасковья радостно напевала себе что-то под нос и окрыленная надеждой на появление новых "живых" друзей, "летала" по дому с платьями, требуя совета от Кристофа, какое из них надеть. Для нее было очень важно именно его мнение. Лишь она одна одевалась красиво не для встречи с людьми, а чтобы радовать глаза мужа.

Наблюдая за этим, на моем лице невольно появилась улыбка, они были похожи на пятнадцатилетних подростков, которые впервые готовятся к свиданию.

- Все готовы? - Александр оглядел нас

Прасковья нетерпеливо переменилась с ноги на ногу, Кристоф все еще не уверенный в своем выборе наряда задумчиво разглядывал себя в зеркале, Вика развалилась на диване с недовольным выражением лица, сложа руки на груди. А я просто стояла, хотя тоже чувствовала небольшое волнение и пыталась представить, как же выглядят остальные члены семьи Никиты.

В дверях нас встретила женщина лет сорока с пышными формами, невысокого роста и задорными кудряшками на голове. У нее было очень доброе и приветливое выражение лица, глаза блестели, а губы расплылись в широкой улыбке:

- Здравствуйте, - громко протянула она

- Здравствуйте, - почти хором ответили мы

Смотреть на нее и не улыбаться было невозможно, даже на губах Виктории появился легкий намек на улыбку.

- Проходите, пожалуйста, - снова протянула она

Мы вошли в просторную прихожую, напротив нас стояли все члены семьи. Высокий, широкоплечий мужчина с серьезным выражением лица и непроницаемыми газами. Его кожа была смуглой, на нем была черная рубашка с закатанными по локти рукавами. Рядом с ним стоял парень, лет пятнадцати примерно моего роста, его щеки залились румянцем, когда я и Виктория представились. А, уже знакомый мне, Никита широко улыбался, трепля волосы младшему брату. Они были очень похожи, только лицо Никиты уже сформировано и мужественно, а лицо его братишки еще имело по-детски круглые щечки.

Мы представились. Представились и хозяева дома. Высокий мужчина - Семен, глава семейства. Забавная женщина с кудряшками на голове - Вера, жена Семена. Паренек - брат Никиты, Ростислав.

Мы прошли в гостиную. Первое, что бросилось мне в глаза - был камин, большой, облицованный искусственным камнем. Второе - пианино.

- А кто играет? - рассеяно огляделась я, казалось, никто не понял моего вопроса, потому что все начали переглядываться, - На пианино? - уточнила я.

- Ах! Пианино, - начал глава семейства, низким мягким голосом, - вообще-то мы все играем, - он широко улыбнулся и его глаза заблестели. На лице не осталось налета серьезности и безучастия, теперь он казался мне забавным цирковым клоуном, - это семейное хобби. Мы самоучки.

- Может, что-нибудь сыграете? - предложила Прасковья

Семен взглянул на Ростислава, и они вместе уселись за пианино. Они заиграли в четыре руки веселую, живую мелодию. Эта жизнерадостная музыка, я думаю, до краев отражала их семейную гармонию и оптимизм. Прасковья и Александр в такт музыке постукивали ногами, лица всех присутствующих отражали полный восторг и счастье.

Я почувствовала чей-то взгляд на себе и обернулась: Никита лишь слегка улыбался, не обнажая зубов, и пристально смотрел на меня. Я улыбнулась в ответ. Мелодия стихла.

- Пойдем те же за стол, - выразительно сказала Вера, взмахивая короткими, полными руками.

Сейчас это было для нас самым трудным - есть человеческую еду и делать вид, что нам очень нравится, для того, чтобы не обидеть хозяйку дома. Мы сели за большой прямоугольный стол, накрытый праздничной белой скатертью, перед нами стояли элегантные бокалы, стаканы и расписанные золотом по краям тарелочки. На столе было красное игристое вино, коньяк и много разных холодных закусок. Никита сначала аккуратно разлил по бокалам всем девушкам красное вино, оно зашипело от газов, потом разлил коньяк мужчинам. Младшему брату он налил сок.

- За знакомство! - торжественно произнес глава семейства.

Все привстали и начали чокаться бокалами. Звонкий, веселый звук окутал всю столовую, и мы громко засмеялись. Последним о мой бокал ударил Никита и подмигнул, я опустила глаза от смущения. Вся моя семья сделала совсем маленькие глотки напитков. Красное, шипящее вино холодом полилось по моему горлу и желудку. Оно имело для меня неприятный вкус и давало, еще более, неприятные ощущения, но было вполне терпимо. Первый раз за пятьдесят два года я пила вино. По сморщенному лицу Виктории было понятно, что вино тоже не вызвало у нее восторга. Однако все остальные члены нашей необычной семьи не подали вида. А Александр даже протянул восторженное "м", в знак одобрения. Далее мы оживленно разговорились и хозяева почти не замечали, что мы мало прикасаемся к еде. Они интересовались историей нашей семьи, легенда на этот случай у нас уже была. Мы пользовались ей в каждом новом городе, который переезжали, даже никогда не меняли обстоятельств и ничего не приукрашивали от себя, каждый играл свою роль вот уже тридцать лет.

Вера и её муж спрашивали нас о работе, хобби, образовании и сами в ответ делились историями своей недолгой человеческой жизни. Самый младший член их семьи - Ростислав, лишь изредка отвечал на вопросы взрослых, а Никита все время оживлено вмешивался в беседу. Он импульсивно размахивал руками, громко говорил, шутил и смеялся. И почти все время я чувствовала его взгляд на себе и его запах - резкий, даже отталкивающий. Но в Ките, как называла его мать, было что-то очаровательное, такое живое, такое теплое, что тянуло меня к нему. И мне тоже хотелось отвечать ему взглядом и теплой улыбкой. Мы с Викторией слушали оживленный разговор за столом, иногда отвечали на вопросы, которые задавала нам любопытная Вера. Вечер прошел просто отлично и очень быстро. Никто, ни гости, ни хозяева - не были разочарованны новым знакомством.

Все члены семьи собрались в прихожей, что бы проводить нас. Александр пожал руку Семену, Кристоф сделал тоже. На лице главы семейства проскользнула какая-то гримаса, но я не поняла, что она выражала. Понятно, что он почувствовал холод их рук. Но не стало ли это подозрительным для него? Такой взрослый и серьезный мужчина не мог верить в сказки о вампирах. Скорее, это вызвало у него недоуменнее, и он скоро забудет об этом. Мы вышли на улицу, было уже темно. Прасковья шла впереди с Кристофом и восторженно делилась своими впечатлениями. Александр и Виктория шли рядом и тоже слушали её, время от времени похихикивая. Я шла чуть позади, Никита догнал меня уже на нашем участке:

- Подожди, - запыхавшись, крикнул он.

- Ты домой? - Александр остановился в дверях, заметив, что ко мне подошел Никита. Остальные уже были внутри.

- Я сейчас приду, не беспокойся, - ответила я

- Давай прогуляемся? - с умоляющими глазами предложил Никита

- Я не против, - пожала я плечами

Мы шли вдоль улицы, мимо домов, не соблюдая никакого маршрута. Фонари стояли редко, поэтому освещения не хватало. Небо сегодня было затянуто облаками, которые скрывали луну и звезды, они также могли бы придать чуть-чуть света. Но я не замечала этого, ведь я прекрасно видела и в кромешной тьме. Мое зрение было во много раз лучше человеческого зрения, особенно в темноте. Казалось, для Никиты темнота тоже не доставляет неудобств. Он смотрел куда-то перед собой, а не под ноги, его шаги были уверенными и твердыми. Никита шел в полуметре от меня и молчал уже пять минут, что меня очень удивляло. Мы направлялись вниз по проездной дороге, в сторону озера. Небольшое, круглое и самое глубокое озеро в округе виднелось издалека. Оно казалось черной дырой в земле. Наконец Никита заговорил:

- А что означает твое имя? Варвара,- задумчиво протянул он

Я задумалась, стоит ли отвечать на этот вопрос. Уж слишком мое имя отражало мою сущность. Немного помедлив, я все-таки дала нехотя ответ:

- Дикарка, - тихо произнесла я

Он внимательно посмотрел на меня, я не повернула голову в его сторону.

- Ты не дикарка, - он засмеялся

"Как сильно ты ошибаешься" - подумала я и ухмыльнулась.

- Хотя мне нравится такое определение твоего имени. В этом что-то есть...

Произнося это, из его рта вырвались клубы теплого пара. На улице, наверное, было около нуля градусов. Хотя трудно судить, когда холод для тебя не имеет значение. Я решила задать ответный вопрос:

- А твое имя что означает?

Из моего рта не вырывался пар. Ведь я была холодная, мое сердце было холодным и моя кровь.

- Победитель, - горделиво произнес он. - Я думал о том, почему у вас такие разные имена, твое имя, имя Прасковьи и Кристофа - они старые, редкие. А Александр и Виктория - встречаются часто.

- Ты ошибаешься. Александр и Виктория тоже достаточно старые имена, просто они никогда не выходили из моды. И в оправдание хочу сказать, что мода на старые имена возвращаются, - я кокетливо улыбнулась ему.

- Да, ты права, - он задумчиво прищурил глаза, будто что-то припоминая.

- А к чему этот допрос, - недоверчиво спросила я

- Не знаю, - честно ответил он, - наверное, просто интересно.

В ответ я улыбнулась ему. У меня уже сложилось впечатление, что он слишком любопытный и любит задавать вопросы, не имеющие никакого смысла. Возможно лишь мне казалось это глупым, а люди любили болтать об ерунде. Наверное, его любопытство было намного сильнее, его инстинкта самосохранения и именно оно все еще так настойчиво притягивало его ко мне. Я понимала, что опасно находится рядом с ним наедине. Я могла бы потерять контроль над собой, если он захочет приблизится ко мне. Без сомнения, я, со своей нечеловеческой силой, с легкостью, могу догнать его и удерживать лишь одной рукой, пока буду пить его горячую, молодую, ароматную кровь. Я решила для себя - это будет последняя встреча с ним темным, безлюдным вечером. Мы уже спустились к самому озеру и встали у берега. Вода была черной, неприветливой, холодной - как я. Словно дыра, ненасытная, вечная пропасть.

- Сколько тебе лет? - вдруг неожиданно, для самой себя, я спросила у него

- Девятнадцать.

Мои брови поползли вверх от удивления:

- Ты выглядишь старше

- Да, я знаю. Мне не меньше двадцати одного дают. - Он продолжил с усмешкой, - а ты и на свои восемнадцать не выглядишь. Такая хрупка, маленькая, тебя хочется защищать и оберегать.

В этот момент я не могла посмеяться даже в мыслях над его словами, хоть они и были глупыми. Последняя его фраза была сказана с нежностью и заботой, которой я никогда не слышала в свой адрес. Не с той заботой, что проявляла моя вампирская семья, ведь они знали - я не уязвима. Он смотрел на меня своими глубокими темно-зелеными глазами. По моей бледной, холодной коже побежали мурашки. Под его внимательным взглядом я на самом деле почувствовала себя беззащитной. Я просто, тупо уставилось на него, даже не заметив, как он приблизился. Стоял он так близко, что я начала ощущать невероятный жар его тела и запах... запах его крови. Никита склонил свою голову на до мной и клубы его теплого дыхания окутали мое лицо. Это было не выносимо... невыносимо приятно, ощущать близость человеческого тела. Два невероятных желания охватили меня. Одно из них было до боли мне знакомо, звериное, дикое - я представила, как вопьюсь, словно пиявка, ему в шею и до последней капли выпью его кровь. А второе было мне не известно - какое-то странное чувство внизу живота пыталось мне сказать о чем-то. Первое начало преобладать над вторым и мой разум уже, почти, не мог размышлять над моими действиями. Его запах, дыхание, теплота проникли и заполнили мой нос. Я чуть приоткрыла губы и напряглась. Я уже была готова убить его. Но вдруг невероятный жар, который я почувствовала на своем пальце, привел меня в чувства. Никита дотронулся до моей руки и тут же одернул:

- Ооо...- протянул он, округлив свои маленькие глаза, - Ты вся замерзла, ты дрожишь! Конечно, на тебе такая легкая куртка. Что же ты молчала, что замерзла, - в голосе были нотки волнения.

- Что? - я потрясла головой, пытаясь понять, о чем он говорит, и отпрянула на несколько метров. Голова полностью прояснилась, так как запах его крови стал менее назойлив. И я в ужасе поняла, что собиралась сейчас с ним сделать. Осознание этого заставило, меня отойти от него еще на пару шагов.

- Наверное, надо возвращаться домой, я не хочу, чтобы ты заболела.

- Да! Так будет лучше, - не смогла я ни согласиться

Глава 5 Спасение

Октябрьский дождь шел нескончаемым потоком почти всю неделю. Он, то превращался в ливень - непроницаемую водяную стену, которая скрывала горизонт, то в слабый моросящий дождик. Но, так, или иначе, не кончался ни днем, ни ночью. От дождя размыло грунтовую дорогу в нашем коттеджном поселке. Мой белоснежный миниатюрный Фольксваген превратился в серое чудовище от грязи и сырости. А на неровном асфальте появились глубокие и широкие лужи, которые люди, безуспешно, пытались перепрыгивать. На их лицах поселилось уныние, которое они пытались спрятать под капюшонами или зонтами. Я же ловко перепрыгивала через лужи, или пробегала с такой скоростью, что почти не касалась грязи. И дождь меня вовсе не раздражал, наоборот завораживал.

Я пришла к озеру недалеко от моего дома и смотрела на темную, непрозрачную воду. Смотрела, как капли дотрагиваются зеркала озера, разбиваются об него и становятся одним целым. Я наблюдала за тем, как берег медленно скрывается под водами, как озеро разрастается, вступает на землю. Мне нравилось ощущать холодные небесные воды на своей каменной белой коже, как вода окутывает меня полностью и не остается ни одной клеточки не тронутой ей. Я смотрела на горизонт за домами: темно-зеленый лес, стал почти черным, он напомнил мне глаза Кити. Именно так мне хотелось его сейчас называть - глупым, ласковым прозвищем, которым могли звать его лишь семья. Но лес был намного холоднее, чем его глаза, которые источали тепло и нежность. Небо было темно-синим и тяжелым, уже давно сквозь стальные тучи не пробивался даже слабый луч света. Я не скучала по солнцу, сейчас я наслаждалась дождем.

Сегодня Виктория дольше обычного не могла решить, что ей одеть и поэтому мы немного опаздывали. Я въехала на стоянку и сразу заметила столпотворение студентов на улице, хотя занятия уже давно начались. Свободных мест на стоянке уже не осталось, поэтому мне пришлось поставить машину перпендикулярно черной Тайоте в самом конце стоянки. Тем самым автомобиль сможет выехать, только толкнув мою машину багажником в правый бок. Что ж делать? Если водитель будет нетерпелив, мне придется, потом, вправлять огромную вмятину.

- Давай посмотрим, что они там встали? - предложила Виктория, выходя из машины

- Давай.

Я поставила машину на сигнализацию, и мы направились через всю стоянку в ту сторону, где собрались, казалось, все студенты. Я заметила, что декан и пару преподавателей стояли в стороне от толпы и беспокойно спорили.

"Что же случилось?" - я лишь подумала, а потом с ужасом поняла, куда они все смотрели и почему здесь собрались. Студенты задрали головы к небу. На скатной крыше четырехэтажного ВУЗа сидела одна из студенток. Я подбежала ближе к толпе зевак и попыталась заглушить шум их голосов в своих ушах. Я сосредоточилась лишь на этой девочке, пытаясь услышать стук её сердцебиения, чтобы понять, что она собирается делать. Её сердце билось громко, быстро, пытаясь выпрыгнуть из грудной клетки. Она всхлипывала, закрывая лицо своими маленькими ладонями. Девушка сидела на коленях и опиралась локтями на невысокое ограждение. Её ладони отстранились от лица, и я увидела опухшие веки от слёз. Она бормотала что-то, но как я не прислушивалась, не могла понять.

- Вика, надо что-то делать. Она может упасть. Ей хватит и пятнадцатиметровой высоты, чтобы разбиться насмерть.

- Ты ничего не можешь сделать, - вкрадчиво произнесла Виктория, её глаза были холодны.

- Ты знаешь, что я могу, - в моем голосе была решительность.

- Нет! Успокойся, пожалуйста, это нас не касается, - в её глазах читался испуг, - Ты собираешься подвергнуть нас опасности из-за какой-то девчонки? Возможно, что она даже не собирается прыгать, Варя!

Виктория уже знала, что я собираюсь сделать и пыталась отговорить меня. Неужели она не понимала, что я знаю как рискую. Рискую выдать тайну - свою и всей моей семьи.

- Мы не должны быть такими чудовищами, Вика! Никому больше не под силу, сделать то, что могу я. Никому из людей, - добавила я, - Будь здесь.

Её губы приоткрылись, возможно, она собиралась, что-то добавить еще, но знала - это бесполезно. Я обошла здание с другой стороны и огляделась, чтобы убедится в том, что никто меня не увидит. Я забралась на крышу за две секунды с помощью водосточной трубы. Крыша имела небольшой уклон, однако, дождь привносил ей еще больше недостатков. Мокрая металлическая черепица была очень скользкой. Девушка даже не желая того сама, могла бы просто поскользнуться на ней, а невысокий и ветхий бордюр не сможет помочь удержаться. Она может разбиться, надо действовать тихо и быстро. Будет лучше, если она не поймет, что я здесь и собираюсь её увести с крыши, в противном случае она захочет сопротивляться или даже прыгнуть вниз. Я не боялась, что не смогу спасти беднягу, просто там - внизу, стоит куча свидетелей. Не стоит светиться своей нечеловеческой силой и скоростью перед людьми. А еще более неприятным может стать тот факт, что здесь появятся журналисты с телевиденья.

- Антон... вернись, пожалуйста, вернись... Антон...

До меня донесся тихий писклявый голосок. Вот что она бормотала себе под нос. Все из-за парня. Она забралась сюда из-за него. Она произносила его имя, как будто звала, но никого кроме нас на крыше не было. Бедняга просила его вернуться, а я почти физически ощущала боль, с которой она умоляла. Еще лучше я стала слышать её сердцебиение, всхлипы, высокий голос. Короткие, рыжие волосы девушки намокли, по ним стекали капельки воды и падали на плечи. Она дрожала, может потому что замерзла, может от страха, а может от боли. Но скорее от всех трех. Тут же я поняла, что я видела эту девушку-первокурсницу в сентябре на стоянке, она звонко смеялась вместе с подругами, а неподалеку стояли парни и смотрели на них. Как же так? Тогда, казалось, нет жизнерадостней человека, а теперь... Теперь её боль на столько сильна и заразительна, как и тот смех... Вряд ли её любовь к этому юноше была на столько долгой и сильной, что стоило убить себя. Но я не могла не завидовать ей. Её ранимая человеческая душа могла ощущать такую невыносимую боль, от такой мелкой потери и радоваться самым простым вещам. Бессмертная жизнь лишает такой способности, мир вокруг становится другим. Человеческие проблемы кажутся нестоящими ничего мелочами, а их радости - глупыми и нелепыми.

Я услышала сердцебиение ровное, спокойное, еле слышное. Но это было не сердце девушки, сидящей на краю крыше, в двадцати метрах от меня. Её сердце билось отчетливо, громко и быстро. Я повернула голову назад и увидела еще одного спасителя. Черные брюки, черное драповое пальто, накинутое на черную футболку, туфли. Его волосы были также черны и вились, полные губы, голубые глаза. Я узнала эти мягкие черты лица, хотя и плохо помнила. Он смотрел на меня глазами, не выражающими ничего. Они были пусты, холодны. Парень смотрел на меня, он даже не был удивлен, увидеть меня здесь - на крыше, в туфлях на высоком каблуке, маленькую, хрупкую, такую же, как и эта девушка, которую мы оба сейчас собирались спасать. Мы, молча, смотрели друг другу в глаза. Я была растеряна, теперь мой план по спасению мог провалиться, ведь был еще один свидетель, который находится слишком близко ко мне. Что же мне делать теперь? Люди будут спрашивать о том, как я смогла спасти ей жизнь. А что я скажу им? Как я оправдаю свою силу, скорость и ловкость? Когда они оба расскажут то, что видели. То как я в доли секунды добралась до нее, смогла удержать одной рукой и вытащить из пропасти. Этого даже не сможет сделать он. Что вообще он здесь делает? Как он хочет ей помочь? Может просто поговорить с ней?

Мои глаза расширились от шока. Почему я не слышала его шагов? Как он поднялся сюда? Давно ли он здесь стоит? Вдруг он видел, как я забиралась по водосточной трубе. Возможно, я просто слишком увлеченно наблюдала за девушкой и просчитывала план спасения, что не заметила его шагов и дыхания. От моих мыслей меня отвлек шум. Несчастная, сейчас пыталась встать, она держалась за ограждение и аккуратно вставала с колен на ноги. Крыша была такой скользкой, она может поскользнуться в любую секунду. Мне нужно быть готовой поймать её. Наплевать, что потом скажут, я не хочу, чтоб она умерла. Не хочу бездействовать, когда она будет падать. Я напряглась, готовясь сорваться с места. Конечно, было бы лучше снять батильоны на высокой шпильке, но я не хочу пропустить важного момента. Девушка неуклюже поднялась на ноги и выпрямилась. Постояв так пару секунд, она поставила правую ногу на ограждение. С её глаз катились слёзы, а сердце стало биться еще чаще. "Пора!" - подумала я и широкими шагами двинулась к ней, чуть касаясь крыши лишь носками обуви. На какую-то малейшую долю секунды, все стало смазанным и не имело четких границ. Я обхватила её правой рукой за тонкую талию и отпрыгнула дальше от края крыши. За секунду мы оказались уже далеко от ограждения. Я навалилась на левое бедро, держась левой рукой за конек крыши, девушку я крепко прижимала к себе спиной. Я ослабила свои объятья, поняв, что она не может вздохнуть, но не отпустила её совсем. Подняв голову, я увидела перед собой его лицо. Он посмотрел мне в глаза, его взгляд оставался таким же спокойным и холодным, и сердце билось так же ровно и почти не слышно. Он сидел на корточках, приложив два пальца к шее девушки, чтоб нащупать пульс. Это было не обязательно, я слышала, как бьется её сердце - уже более спокойно.

- Давай я возьму её на руки, - тихо произнес он

Его мягкий низкий голос подействовал на меня как электрошокер, я вздрогнула и уставилась на него. Наверное в этот момент у меня был глупый вид, потому что он слегла улыбнулся. Опомнившись, я кивнула. Парень поднял её так, словно она была мешком с перышками и уверенными, быстрыми шагами пошел по мокрой, скользкой металлической крыше. Я инстинктивно напряглась, чтобы в случае, если он поскользнется, спасать уже двоих. Однако мои опасения не оправдались.

У медпункта уже столпилось куча народа, и он не прекращал прибывать. Все интересовались, как чувствует себя Катя - так её звали. Но никто, к моему огромному счастью, не приставал ко мне с глупыми вопросами. Я даже немного разочаровалась - неужели люди на столько невнимательны. Виктория что-то кричала мне в ухо, ругалась, но я не слушала её, полностью поглощенная своими размышлениями о том, что после всей этой заварушки скажет мне он и станет ли вообще говорить со мной. После того, как шум в коридоре у медпункта превысил все допустимые нормы, декан разогнал всех по кабинетам. Моя одежда вымокла до нитки, там, на крыше и поэтому Лариса Викторовна - заведующая отделением экономики и управления, дала мне сегодня освобождение от пар. Я не стала с ней спорить, мне не хотелось отвечать на вопросы преподавателей и своих сокурсников по спасению девчонки. Виктория же осталась на занятиях, и я должна была забрать её через три часа. Я пошла на стоянку, дождь слегка моросил. Мне было откровенно наплевать на все вокруг, сейчас мне хотелось выяснить лишь одно - понял ли он кто я. Его голубые, светлые и холодные глаза стояли перед моим лицом. Вот мой Фольксваген, я нажала на кнопку и короткий, громкий звук дал знать о том, что сигнализация отключена. Я не знала, как я проведу эти три часа, ожидая Вику. Я не думала о том куда направлюсь.

- О.. а вот и хозяйка этой помехи, - демонстративно громко кто-то произнес эти слова. Тихий бархатистый смех разлился в пространстве плавными волнами.

Я подняла голову. "Это он!" - торжествующий голос пропел в моей голове. Он стоял у черной Тайоты, которой моя машина прегради выезд.

- Прости, мест не было, - я растерянно огляделась в поисках свободного места.

- Все нормально, теперь я даже рад, тому, что утром не оказалось свободного места для парковки, - он снова рассмеялся, только теперь уже громче. Но его смех не был вульгарным, он был таким...мягким, успокаивающим, приятным.

- Извини, - улыбка на его лице пропала, и оно снова обрело свой спокойный вид, - Я такой невежливый. Надо было давно представиться. Меня зовут Максим.

- А я Вар...вара, - даже собственное имя сорвалось с моих губ неловко, будто я сама сомневалась, в том, что меня так звали.

Он снова улыбнулся. Внизу живота меня посетило странное приятное волнение. Настолько необыкновенно и никогда ранее не испытуемое, что я глубоко вздохнула от неожиданности. Это ощущение сильно походило на вчерашнее, но более захватывающее. Наверное, я выглядела нелепо, раз он все время улыбался, стоило мне рот открыть. Он, грациозно покачиваясь, обошел свою машину и открыл водительскую дверь:

- Отгонишь свою минимашину?

Я молча села в уютное водительское сиденье и завила машину. Отъехав в сторону и развернув машину к выезду, я остановилась. Тайота ловко выехала багажником назад. Таким образом, оказавшись капотом напротив меня, а багажником - к выездным воротам. Макс вышел из машины и подошел к моей. Я опустила стекло.

- Слушай, я вообще-то хотел поговорить с тобой, - он сказал это тихо, как будто это не должен никто услышать, - может, съездим в какое-нибудь спокойное местечко?

Вот оно! Сейчас он будет задавать вопросы о том, как я всего в пару секунд провела целую спасательную операцию. Я совсем не знала, как оправдаться, но у меня будет время подумать.

- Я как раз знаю одно такое. Я поеду вперед, а ты за мной.

Я ехала довольно быстро, но он не отставал. Через двадцать минут, мы оказались у того самого местечка, совершенно безлюдного и тихого. Мы припарковали машины. На улице все так же моросил дождь, и ветер усилился на открытой местности.

- Что это? - смотря прямо перед собой, спросил Максим, но его лицо не выражало удивления.

- Ты никогда не был здесь? - удивилась я и продолжила, не дождавшись ответа, - это чугуноплавильный завод, ему уже почти триста лет. Он давно не работает. Пойдем.

Максим шел за мной по мокрой высокой траве. Перед нами вырос забор, высотой около двух с половиной метров. Ворота были старыми, красиво коваными и заперты на большой замок. По всему периметру стояли такие же высокие кирпичные столбы, в которые был заделан железный забор. Я взялась за один из железных прутьев ворот обеими руками, а левой ступней уперлась в столб и пробежала по вертикальной поверхности, оказавшись на самом верху. Я стояла на столбике, смотря сверху на Максима, ожидая от него удивления, но его лицо снова ничего не выражало.

- Теперь ты!

Я спрыгнула с колонны и мягко приземлилась на ноги, и выпрямилась, ожидая его. Максим взялся обеими руками за железный прут, оперся левой ногой в колонну и выдохнул. Он буквально взлетел - сделал два больших шага по вертикальному столбу и перелетел через забор, грациозно приземлившись на землю.

- Не плохо, - заметила я, он никак не отреагировал на мое замечание.

Мы поднимались вверх по крутой железной лестнице, в некоторых местах ступени и поручни были сильно погнуты, загнившие или совсем отсутствовали.

- Куда ты меня завела? - засмеялся он, - Я начинаю думать, что ты собираешься меня убить здесь. Никто не догадается меня искать в этом месте, - теперь его голос стал менее насмешливым, - если, конечно, ты отгонишь мою машину.

- Почему ты думаешь, что я хочу тебя убить? - я нервно сглотнула, испугавшись, что он понял, кто я и сейчас думает, что хочу избавиться от него, как от свидетеля.

- Чтобы вся слава о спасении девушки досталась тебе, - расхохотался он.

Я с облегчением выдохнула, теперь мне точно не придется его убивать. Моя симпатия к нему возрастала с геометрической прогрессией, и я бы очень расстроилась, если бы он грозился выдать мою тайну. Хотя из-за любви к своей семье и уважению "кодекса Ночного клана" я бы убила его без колебаний. "Кодекс Ночного клана" гласил "о нераспространении своей силы в людном месте и при дневном свете", а также "об устранении случайных свидетелей". За правилами кодекса стояли "Высшие", они вносили в него поправки время от времени и пытались, как могли, следить за их соблюдением. Но они находились далеко отсюда и могли бы узнать о каких-либо необычных случаях в новостях или интернете. Тогда, узнав о нарушении кодекса, в данном случае мной, "Высшие" убьют меня. А мою семью заберут с собой, чтобы держать поближе к себе и в строгих ограничениях.

- Ты думаешь, мне нужна эта слава?

- Как раз об этом я хотел поговорить с тобой, - в его голосе не осталось намеков на веселье, - Все ко мне подходили и благодарили, что я спас девушку, но ведь это ты...

- Ты сказал им, что я её спасла? - я не дала ему договорить и резко остановилась на месте. Развернувшись к нему, я с надеждой смотрела в его глаза, ожидая отрицательного ответа.

- Нет, я не сказал и даже более того, я позволил себе солгать, - он опустил глаза, будто сожалея, - декан и несколько студентов, спрашивали у меня о том, как это у тебя получилось. Видимо, они внимательней остальных и смогли различить нас, когда мы были там - на крыше. Но я сказал, что ты просто помогала мне спустить её с крыши. - Он попытался быстрее оправдаться, - но это не потому что я хотел, чтоб все считали меня героем, - он горько усмехнулся.

- Просто мне показалось, что так будет более разумно сказать. Мне, почему то кажется, что тебе не хочется привлекать лишнего внимания к себе, - он вопрошающе посмотрел на меня.

Я отвернулась не в силах вынести его проникновенный взгляд и тихо радовалась, что он оказался таким сообразительным.

- Ты поступил правильно, - тихо сказала я, но не стала благодарить - это было бы лишним. Я стала подниматься выше. Мы оказались высоко над городом. Перед нами простилалась дорога, мост, узкая речка. А за нашими спинами - город, с высоты он казался еще меньше.

- Я бываю здесь иногда, - не поворачивая головы в его сторону, произнесла я, - совсем одна.

- Почему?

- Просто думаю, - я постаралась сказать это будничным голосом и у меня это почти вышло.

- О чем ты думаешь?

- О том, как бы я прожила эту жизнь, будь другой.

- Ты бы хотела быть другой? - таким же равнодушным тоном спросил он.

- Лишь иногда, - я опустила глаза вниз.

Как было бы прекрасно быть теплым, хрупким человеком и коснуться сейчас его человеческой руки. Но я никогда не смогу это сделать. Не смогу открыться не перед одним человеком. Он уйдет, подумает, что я сумасшедшая и несу бред. Или просто испугается чудовища. И Никита, он нравится мне также сильно, но и он мне не пара.

- Мне, кажется, я понимаю тебя, - тихо сказал он, - но уверяю, мне бывает на много тяжелее, чем тебе сейчас.

Что? Что он - смертный, говорит мне? Откуда он может знать какого мне? Меня охватило недоумение и гнев. Я с трудом сдерживала себя, чтобы не встряхнуть его хорошенько, подняв за плечи.

- Откуда ты можешь знать? Как ты можешь так говорить, не зная обо мне ничего? - сквозь зубы произнесла я, - тебе не может быть хуже за всю твою короткую жизнь, чем мне сейчас, или когда-либо еще.

Я знала, сейчас мои глаза стали темными, неестественными от злости, которая рвала меня изнутри. От негодования, как легко он мог сказать, что ему тяжелее, чем мне. Он - человек, может в любую минуту убежать разом от всех своих проблем и жалкой жизни, стоит лишь убить себя. А мне такой роскоши не было дано. Я обречена, переживать свои страданья бесконечно и я не в силах убежать от них, не в силах покончить со своим бесцельным существованием.

Максим повернулся спиной ко мне, он молчал около минуты, а потом спокойным, ровным голосом произнес:

- Я пойду.

Я смотрела ему в спину. Его невероятное терпение и безразличие вызывало во мне смешенные чувства - непонимание, злость, восхищение, уважение и даже зависть. Размышления увели меня далеко из этого несправедливого мира. Мне нужно было о многом подумать и разобраться в своих чувствах, которые с недавнего времени, приводили меня в полное замешательство. Не знаю, сколько времени я провела здесь в одиночестве. Но вовремя опомнилась, что надо забрать Викторию из ВУЗа.

Глава 6 Подарок

Не спала я уже недели три - давно такого со мной не было. Просто было о чем подумать. Испытывать чувства и интерес к двум человеческим парням было безрассудством с моей стороны. Во-первых, это было опасно и для меня и для них обоих. А во-вторых - меня тянуло сразу к двум, притом, что они были полными противоположностями друг друга. Даже, если предположить, что мне не опасно водить дружбу с человеком, я не смогла бы выбрать между ними. Никита привлекал меня своей открытостью, честностью, теплотой и нежностью взгляда. А его бронзовый загар так шел острым чертам его лица. Его бархатистый, низкий голос поднимал мне настроение и давал надежду. Он казался мне самым добрым человеком и был бы преданным другом. Но, что он скажет мне, когда узнает кто я. Я не могла представить его реакцию, даже не смотря на то, что он был таким предсказуемым. А Максим? Максим... Он так быстро менялся, он мог смеяться и в ту же секунду стать серьезным. Его взгляд был холодным, непроницаемым, но в тоже время внимательным. Меня поражало и удивляло его спокойствие и равнодушие к тому, что я не такая как все и он не задавал мне вопросов, которые я не хотела слышать. Я была уверена, в том, что он знает о моей силе и скорости, ведь видел все своими глазами. Но сомневаюсь, что ему на ум приходили мысли о том, что я вампир. Каким же надо быть терпеливым, чтобы не набросится на меня с расспросами. И как он понял, мое не желание быть в центре внимания после всех этих событий. Для меня Максим, в отличие от Никиты, был полон тайн. Он был закрытой книгой, желание прочесть её, больно отдавалось в груди. Я разрывалась, я страдала, сердце... мое мертвое сердце, казалось, ожило и от сквозной раны кровоточит. Я хрипло засмеялась, вспомнив, как меня охватила зависть к этой несчастной девочке на крыше. Мне хотелось быть на её месте. Теперь я понимала, что она чувствовала, и мне тоже хотелось умереть.

- Собака воет, что ли? - Кристоф отвлекся от книги и удивленно поднял брови, - не видел у соседей собак. Может быть с дальней улицы убежала и потерялась?

- Может, - равнодушно ответил Александр.

Я тоже услышала продирающий до костей вой пса. Решив немного развеяться, а заодно прогнать собаку я вышла на улицу. Мне не составило труда определить где она находится. Спустившись с крыльца, я зашла за дом. От фонарей около дома хватало освещения - не было никакой собаки. Очень странно, ведь я была уверена, что она находится точно за нашим домом. Я уже собиралась развернуться и идти в дом, но в нос ударил резкий запах псины. Мой чувствительный нос сморщился от отвращения. Странно, но запах, почему-то, показался мне подозрительно знакомым. Освещение фонарей не распространялось на не большой холм за домом, прямо перед лесом - туда я устремила свой взгляд. После яркого света от ламп в доме и фонарей на улице, моим глазам нужно было несколько секунд, чтобы привыкнуть к темноте. Показалось какое-то слабое движение прямо у леса, который находился примерно в ста метрах от дома. Мое зрение быстро сфокусировалось на нем. Я увидела что-то черное, большое, на четырех ногах и с хвостом. Огромная собака смотрела куда-то в лес, а потом повернулась и уставилась прямо на меня. Глаза у нее светились неестественным серебристым цветом. Она двинулась в мою сторону. Я не тронулась с места, внимательно смотря прямо ей в глаза. И я понимала, что она гораздо огромней, чем казалась вдалеке. Собака не казалась агрессивной. Животное медленно двигалось на меня, и смотрело умными серебристыми глазами. Как только собака оказалась от меня в пятидесяти метрах, я поняла - это вовсе не собака, скорее, волк. Огромный черный волк, каких я раньше не видела. Я не испугалась, только удивилась, ведь в этом небольшом лесу таких крупных хищников не водилось. Он был высотой мне до плеча, его шерсть красиво блестела от света фонарей. Расстояние между нами уменьшилось еще на тридцать метров. Почему дикий зверь приблизился ко мне так близко? Не казалось, что он собирается на меня накинуться. Волк не скалил зубов, просто смотрел на меня. Наоборот, я чувствовала доброту и понимание, исходящие из его маленьких круглых глаз.

- Варя? Ты где?

До меня донося заботливый голос Прасковьи, я обернулась:

- Я здесь, сейчас приду

Я снова посмотрела на дикого зверя. Он был прекрасен и все также по-доброму смотрел на меня. Ощущение будто мы хорошо знакомы и совсем не представляли друг для друга опасности, было очень сильным. Два хищника, два охотника - родственные души.

Я чувствовала невероятный прилив сил и эмоций после этой необыкновенной встречи. Это подействовало как облегчение после тяжелого дня, полного раздумий и переживаний, которые сидели тяжелым грузом на моем сердце.

- Ты видела собаку, Варя? - спросил Александр

- Это не собака была, - тихо сказала я

- А кто же?

- Волк, - будничным тоном ответила я

- Волк? - удивился он, - их мало в этом лесу и они, вроде, держаться подальше от поселка.

- Он был огромный и черный, и подошел ко мне совсем близко, - добавила я

- Огромный и черный? - Александр раскрыл глаза шире, в его голосе слышалось беспокойство - Варя, ты уверена? Он собирался напасть на тебя?

- Не беспокойся за меня, ты же знаешь, что мне даже медведи вреда не смогут причинить. Скорее я им, - я тихо рассмеялась. - Это же просто животное, как оно может мне угрожать?

Александр задумчиво смотрел куда-то в пустоту и долго молчал.

- Я думаю это не просто зверь, - наконец-то заговорил он. - Только не могу понять откуда им здесь взяться.

- Кому им? О ком ты? - мне стало любопытно, от чего вдруг двухсотлетний вампир так обеспокоился из-за обычного животного. Нам зверь не сможет причинить вреда. Мы даже как то охотились на стаю волков. Должна признать, вкус крови хищного зверя необыкновенно приятен. Я даже скучала по волчьей крови, но в этом лесу мы на них не охотились - здесь их было слишком мало.

Александр опять молчал, колеблясь, стоит ли говорить мне.

- Я думаю, ты могла видеть волколака, - тихо произнес он.

- Что? Оборотень?

- Но дело в том, что это маловероятно, - продолжил он, не обращая внимания на мое недоумение, - Я очень сомневаюсь, что они могли здесь появиться - так близко к городу.

И я понимала, почему он сомневался. Я за свою жизнь ни разу не сталкивалась с оборотнями. Все потому, что они живут, обычно, в глухих деревнях, ближе к диким лесам. В лесных округах оборотням легче питаться и выживать, так как там много дичи. Они, конечно, могут питаться и обычной человеческой пищей - в основном именно ей. Но животная натура, хищная, дикая - возьмет свое. Им нужно убивать, они такие же, как мы. Но есть и разница между нами. Во-первых, вампиры не могут питаться ничем кроме человеческой, или, на худой конец, звериной кровью - без нее мы умрем. Волки же вполне способны долгое время прожить на обычной человеческой еде, без свежего, сырого мяса и крови. Их охота на зверя, скорее ради удовлетворения своей звериной сущности, нежели для существования. А во-вторых - людей оборотни никогда не трогают. Мы похожи, но мы разные. И на протяжении многих столетий оборотни и вампиры убивали друг друга из ненависти. Вампиры считали оборотней падальщеками, так как те питались зверями и не всегда лесными, они не брезгали кошками, собаками и даже крысами. Вампиры возвышали себя над всеми, считались высшими в пищевой цепи, потому что питались лишь человеческой кровью. Сейчас это пережиток прошлых времен. Конечно, дружбу мы не водим, но и не мешаем друг другу жить. Тем более условия для существования мы выбираем себе разные и поэтому редко сталкиваемся.

- Ну а почему бы и нет? На Урале достаточно густые леса. Мы ведь здесь охотимся.

- Не будем пока никому говорить, хорошо? Не стоит их пугать раньше времени, - сказал Александр

Я коротко кивнула, а потом спросила:

- Ну а чего же ты так испугался? Мы ведь давно не ведем войну с ними. Я думаю, они такие же цивилизованные и не станут нас трогать.

- Варвара, дело в том, что я никогда не сталкивался с ними. Лишь слышал о них. И кто знает...у них ведь нет законов и предписаний. Возможно одни и цивилизованные, а другие могут ненавидеть нас, как их предки.

- Почему они все сами по себе? Почему они не держаться вместе? Почему у них нет "Высших"?

- Их остается с каждым поколением все меньше и меньше. Дар передается лишь мужчинам и не всегда. И они смертны, как люди. В их существовании нет логики, Варя. Зачем же им тогда законы?

Я пожала плечами. Я не видела логики даже в своем существовании.

- Но он, если это был оборотень, не хотел на меня напасть. Он просто смотрел мне в глаза. Волк даже показался мне дружелюбным, - я улыбнулась, вновь вспомнив его глаза.

- Возможно, он даже не понял, что ты вампир. Скорее всего, он никогда не встречал таких, как мы. Принял тебя за обычную девушку, - его голос стал более ровным, - что ж? Это замечательно, если он ничего не понял. Но все равно, никому не говори, - повторил он свою просьбу.

Утро было пасмурным. Я выкатила из гаража свою машину и села внутрь, ожидая Викторию. Я услышала торопливые шаги. По шагам я могла определить, что это был человек, не вампир, весом около восьмидесяти пяти килограмм. В боковое стекло кто-то постучал, я обернулась и увидела счастливое лицо Никиты. Он улыбался во все тридцать два зуба. Я опустила стеклоподъемник.

- Доброе утро, - бодро сказал Никита

- Привет, - сказала я и приветливо улыбнулась.

- Слушай, у меня сломалась машина, кажется, - он почесал затылок, - я хотел попросить тебя...

- Посмотреть твою машину? - я выразительно подняла одну бровь.

Он рассмеялся:

- Вообще-то, я думал, что ты просто подбросишь меня до работы. Но если ты разбираешься в машинах... - насмешливо протянул он.

- Разбираюсь, - горделиво ответила я, - только давай посмотрим твою тачку позже, мы уже опаздываем. Садись, подбросим тебя.

На его лице ясно выражалась скептическая гримаса. Я усмехнулась. Он, молча, сел в машину на заднее сидение. Только что подошедшая Виктория села рядом со мной на пассажирское сидение, и мы поехали.

- Привет, - поздоровался Никита с Викторией, которая еще не успела его заметить.

Она обернулась, не сразу поняв, кто её приветствует:

- Ооо... Здравствуй.

Всю дорогу Никита о чем-то рассказывал и не давал вставить нам слова. Мы были не против. Я и Виктория, молча, слушали его болтовню, или просто делали вид, что слушали. По крайней мере, он не задавал вопросов, неважно о чем, просто мы не любили на них отвечать, потому что в большинстве случаев приходилось врать. Вранье стало неотъемлемой частью нашей жизни. И лжецов убедительней вампиров не найти. Иногда я сама забывала, что правда, а что вымысел и из-за этого пару раз попадала в неловкие ситуации.

Мы высадили Никиту у складов. Я знала, что он имеет свой бизнес, но не интересовалась, какую именно предлагает продукцию. Он вышел из машины и поблагодарил нас обоих. Его резкий запах потихоньку улетучивался через приоткрытые окна машины. Я подняла стеклоподъемники, чтобы ощущать его присутствие еще какое-то время. Мой нос стал привыкать к этому резкому запаху. Я не понимала, почему он кажется мне таким отталкивающим, ведь обычно меня привлекал любой человеческий запах. Однако, на удивление, для меня было не важно, как пахнет он и его кровь. Просто я хотела больше времени проводить с ним, чувствовать его теплоту и слушать бессмысленную болтовню.

Приехали в ВУЗ мы с большим опозданием, все студенты уже разошлись на занятия, а стоянка опять была переполнена. Но я нашла крохотное свободное пространство и аккуратно припарковала машину. Сегодня были невероятно скучные пары, а то есть куча свободного времени для раздумий. Я думала о вчерашнем спасении, о разговоре с Максимом, о встрече с волком. Как же много произошло со мной всего за каких-то два месяца. Какую же разнообразную гамму чувств я испытала за последнее время. Это не могло меня не радовать, ведь это все так по человечески - испытывать чувства, путаться в собственных мыслях. Сейчас, мне казалось, что я живу полной жизнью - радуюсь, страдаю, надеюсь, разочаровываюсь. Но ощущение беспокойства и того, что вскоре произойдут судьбоносные события, с каждым днем становилось все настойчивей.

Не смотря, что на парах было скучно - внимание вокруг меня доходило до точки кипения. Меня задрожала то, что все смотрят на меня, но никто, даже преподаватели, не осмеливаются задать вопросы о вчерашнем происшествии. По их лицам ясно читалось любопытство и страх. Страх задать глупый вопрос. Они хотели знать, я ли спасла девушку, ведь все видели, кто это сделала. Но понимали, какой это абсурд, ведь я сама казалась едва ли сильнее её.

После окончания пар, мы с Викторией направились на стоянку. Дождь слегка моросил, и Вики ускорила шаг, чтобы не испортить укладку. Я же шла не спеша, оглядываясь, в надежде увидеть Максима. Не знаю почему, я так желала увидеть его прекрасное лицо, ведь вчера он сильно обидел меня. Своей уверенностью, что знает, как мне живется и тем, что так легко ушел, не сказав ничего. Я бы не подошла к нему и не простила бы так легко, просто хотела увидеть его еще раз. Разочарование съедало меня изнутри и сожаление, что придется ждать и мучиться еще сутки до того, как я, возможно, увижу Макса. Медленно я шла к своей машине, рассеяно глядя по сторонам, будто что-то потеряла. Виктория нетерпеливо смотрела на меня:

- Ну что ты еле плетешься? - раздраженно рявкнула она.

Я лишь вздохнула и ускорила шаг. Мы, молча, ехали, в машине громко играла музыка. И я, почти, не следила за дорогой, полностью погруженная в свои разочарования. Мне стало казаться, что мне нравятся все эти страдания. Я сама еще глубже загоняла себя в ступор. Наверное, так это и было - мне нравилось, когда мое ледяное сердце изнутри поедала нетерпение, любопытство, печаль и еще множество других чувств, которые я не могла объяснить.

Не успела я зайти за порог, как меня окликнул Никита. Я обрадовалась тому, что он спас меня от самой себя. Меня, скорее всего, ожидало сейчас полное одиночество наедине со своими размышлениями, которые стали мне надоедать. А Никита как праздник, которого мне не хватает.

- Привет, - обернулась я, спускаясь со ступенек крыльца, - ты уже вернулся с работы?

- Да, оставил крохотное дельце своему напарнику, а сам вернулся домой пораньше... - он потупил взгляд. - Ты ведь мне кое-что обещала.

- Машина? Отлично, я только переоденусь во что-нибудь поудобней, - я позволила себе широко улыбнуться, не скрывая своего счастья, что проведу с ним время.

- А я не отвлекаю тебя от дел? Может тебе нужно перекусить? Или еще что-нибудь - обеспокоился он. Я знала, что положительный ответ его огорчит. Никите тоже не терпелось заняться машиной вместе с таким привлекательным механиком. Да и врать не хотелось:

- Нет, я не голодна.

Я поднялась в свою комнату на мансардном этаже, быстро переоделась в свободные джинсы и белую майку, сверху накинула толстовку на замке. Длинные темно-русые волосы я закрутила в тугой пучок.

Гараж был просторным и светлым, в нем было очень чисто и ничего лишнего. В гараже стояла лишь машина Никиты - красный Ниссан Кашкай.

- Обычно мы ремонтируем машины в автосервисе, но раз у нас теперь такая умелая соседка... - игриво произнес он, чуть прищурив зеленные глаза.

- Теперь будешь специально машину громить? - рассмеялась я.

- Да, ломалась бы почаще, - подыграл он мне, все так же лукаво улыбаясь.

- Тебе не обязательно ломать машину, чтобы провести со мной время, - я нежно посмотрела ему в глаза, но он не выдержал долго моего взгляда и опустил глаза.

Я прекрасно читала чувства людей по их лицу. Никита сейчас испытывал смущение и радость.

Я ковырялась в его капоте, напряженно сдвинув брови. Никита все это время стоял в стороне и молчал, засунув руки в карманы брюк, опершись о стену спиной и скрестив ноги. Кажется, ему доставляет удовольствие наблюдать за тем, как я колдую над его "крохой". Представляю, о чем он думает сейчас - "красивая, хрупкая девушка чинить мой автомобиль. Что же еще нужно мужчине?". Я чувствовала на себе его взгляд, он не сводил с меня своих зеленых глаз. Я ощущала запах его тела и духов. Древесный аромат с нотками розового жасмина и вербены - подходил его мужественности. Он молчал уже пятнадцать минут - неужели такое бывает с ним? Никита явно задумался о чем-то важном, раз не проронил еще ни слова. Что ж и тишина меня устраивала, главное, что он был рядом. Жар его тела дотрагивался до моей кожи мягкими волнами, дразня меня и заставляя все внутренности закручиваться в тугой узел.

- Ты любишь животных? - Внезапно спросил он.

"К чему этот странный вопрос, впрочем, как раз в его стиле".

- Наверное, да, - ты не задумываешься о домашних питомцах, как о предмете приятных забот, когда ты вампир.

- Почему "наверное"? Ты не держала никогда собаки или кошки?

- Вообще-то держала однажды, когда жила с родителями. У меня была собака породы Лабрадор.

В моей голове вспыхнули ужасные воспоминания, о которых я пыталась забыть уже на протяжении пятидесяти двух лет. У меня была собака, когда я еще была человеком. После моего превращения в монстра, я долго боролась с чувством голода. Ужасный страх возникал лишь при одной мысли, что придется убить живое создание, а потом обескровить его. Кроме того я испытывала жуткое отвращение от одной мысли, что мне придется пить кровь. Изнеможение от жажды мучило меня. Александр всячески пытался мне помочь и убедить, но я упрямилась. По вечерам я запирала себя в комнате, чтобы не тронуть никого из родных и собаку, которую родители безумно любили. Но все же голод взял верх на до мной и я убила. Убила бедного Лабрадора, выпила всю его кровь до капельки. А когда насытилась, поняла - мне не место рядом с отцом и матерью. Рядом с такой дочерью им угрожала опасность, я могла бы однажды сделать с ними тоже, что и с бедным псом. Я ушла в семью Александра - к Прасковье и Кристофу. Мы вчетвером уехали из моего родного города. Я оставила родительский дом, писала своим уважаемым родным письма. Но я не скучала по семье, мне не было тяжело без них. Никогда я не была близка ни с отцом, ни с матерью. Мне жаль их, ведь они так и не узнали - их дочь-чудовище и убила любимого пса. У бессмертия была одна огромная положительная сторона - я обрела настоящую семью, которой мне никогда не хватало.

- А теперь почему не держишь животных?

Что же соврать поубедительней. Я задумалась на пару секунд.

- У Виктории аллергия на шерсть, - я улыбнулась, - ну вообще это было бы здорово - иметь собаку. - Я позволила помечтать себе вслух.

"Конечно, это невозможно - держать домашнее животное, разве, что змей или пауков - я поморщилась, - с особенностями диеты, на которой сидит вся моя семья".

- Ну что ж диагноз прост, - улыбнулась я, - Надо снять стартер, проверить контакты и щетки, заодно и нутро почистить.

- Ты и, правда, мастер, - Никита изумленно поднял брови. - Честно говоря, я сомневался в том, что ты сможешь, что-нибудь сделать, - он опустил глаза, и к его щекам прилила кровь.

Мы провели в гараже еще пару часов, разговаривая ни о чем и разбирая машину. Приятный вечер отвлек меня и поднял настроение. Вернулась я домой, когда стемнело. Приближалась зима, поэтому на улице стало рано темнеть. Этой ночью я уже ни о чем не думала, я смогла прогнать из головы все мысли.

Утро и весь день прошли как обычно. Дождь, который не прекращался, наконец, кончился, но небо не прояснилось. Мы вернулись домой в половину четвертого из ВУЗа, остальные члены семьи еще не вернулись с работы. Виктория пошла приводить в порядок свои ногти, а я села в гостиной, чтобы посмотреть телевизор. В звонок кто-то позвонил, я встала, чтобы открыть дверь. На пороге передо мной стоял Никита с широкой довольной улыбкой и держал в руках большую коробку из-под телевизора:

- Добрый день, Дамы!

Сзади меня уже стояла Виктория, смотря на коробку большими любопытными глазами.

- Привет, - сказала я, не отводя глаз от коробки.

- Можно я войду?

- Проходи.

Никита небрежно снял в прихожей кроссовки, не выпуская из рук коробку. Он торопливо, большими шагами прошел в гостиную и поставил коробку на низкий стеклянный журнальный столик. Судя потому, что стекло столешницы не лопнуло, в коробке телевизора не было. И я могла предполагать что это - я слышала два сердцебиения. Оба сердца бились ритмично, быстро, почти в такт друг другу. Но одно из них было очень маленьким, а другое - большое и оно принадлежало Никите. Виктория накручивала на палец прядь волос и в нетерпении кусала губы.

- Что там? - осмелилась я спросить первой.

Он хитро прищурил глаза.

- Я думаю тебе, - он посмотрел на Викторию, - лучше отойти подальше.

Виктория свела брови и надула губы в обиде, но не стала спрашивать к чему эта предосторожность. Она отошла на несколько шагов назад, но стала наблюдать за коробкой с еще большим нетерпением и недоверчивостью. Никита стал медленно раскрывать коробку. Эти секунды показались мне вечностью. Наконец я услышала тихое, жалобное поскуливание, исходящее из коробки. Сначала я замерла в ужасе, потому что догадалась, что крохотное сердце принадлежало щенку, сидящему в огромной коробке. Потом я резко оттолкнула Никиту и заглянула в коробку. Мои опасения оказались обоснованными. Сначала в глаза бросился темно-красный плед, а потом это маленькое, черное создание.

- Это щенок? - я взвизгнула и устремила негодующий взгляд на Никиту.

- Что? - громко, от удивления, протянула Виктория и тоже бросила злобный взгляд на Никиту.

- Только не говори, что ты принес его нам! - взбесилась я.

- Я думал, тебе понравится, - оправдался он. - Ты ведь вчера сказала, что любишь животных.

- Любить и хотеть завести собак - разные вещи!

- Он непородистый, но кажется, его отец чистокровный Лабрадор. Мать щеночка живет у нас на складе, она очень умная. Щенок будет такой же сообразительный.

Я снова посмотрела на обреченное животное. Бедняга жалобно скулил, зовя свою мать. Его маленькие глазки-бусинки слезились, казалось - он плачет. Внутри я ощутила боль, во мне проснулось, что-то человеческое. Я бы могла заботиться о щенке, стать ему другом, а он бы стал другом мне. Но такая роскошь лишь для людей. Я или другие члены моей семьи, могут убить его - выпить кровь. Однажды это уже случалось со мной. Мне стало жаль, что я такое чудовище и опасна для всех живых созданий.

- Забирай его! - прокричала Виктория, - мы его не возьмем, мы не можем!

- Но это подарок! - оправдывался Никита.

- Вика, не кричи на него! Он просто хотел сделать мне приятно, - успокоила я её и продолжила, - мы посоветуемся с остальными и решим, стоит ли оставлять щенка. В другом случае, мы найдем ему хороших хозяев, и Никита нам поможет.

Никита, конечно, был обижен и огорчен таким поворот событий, который никак не ожидал. Но будь мы другими - не вампирами, мы с радостью приняли этот подарок.

Щенок так и просидел в коробке, жалобно скуля почти полтора часа. Мы не осмеливались брать его на руки ил хотя бы погладить. Еды у нас дома не было конечно, а кухней мы вообще не пользовались. И я уже давно забыла, чем кормят таких крох. Чтобы освежить память я залезла в интернет и обнаружила, что щенкам примерно этого же возраста и размера, как наш, нужен - кефир, молоко, творог, мясо и рыба. Я отправилась в магазин за продуктами. Это было для меня в новинку. Даже будучи человеком, я не ходила по магазинам, этим занималась мать.

Первый опыт оказался вполне успешным, и я купила все кроме рыбы. Придя домой, я принялась мыть и резать говяжье мясо. Я даже отыскала пару маленьких неглубоких блюдец, которые идеально подходили для кормления щенка. В одно я налила кефир, а в другое положила мелко нарезанные кусочки мяса. Теперь осталось самое трудное - надо взять его на руки, чтобы вытащить из коробки и накормить. Я подошла к высокой коробке, щенок уже успокоился и зарылся крохотной мордой в плед. Я глубоко вдохнула, от щенка пахло молоком его матерью. Его запах еще был мягок и чист, не такой как у взрослой собаки. Я потерла ладошки, чтобы они немного потеплели от трения, хотя это не помогло. Я взяла черного щенка за бока обеими руками. Держа его на вытянутых руках перед собой, я внимательно смотрела на него. Он медленно открыл сонные глазки-бусинки, цвета горького шоколада. Помедлив пару секунд, он снова запищал. Он жалобно смотрел мне в глаза, будто осознавая, что находится в смертельно опасных, для него, руках. Его маленькие слезящиеся глазки умоляли не причинять вреда, а писклявое, тихое поскуливание просило помощи у матери. Бедняга был сейчас очень напуган и даже дрожал, его маленькие лапки нервно подергивались, но он не пытался вырваться из моих ледяных рук. Я понесла его на кухню, все еще держа на расстоянии от себя. Поставив малыша на пол перед мисками, я отошла на пару шагов и села на высокий табурет. На скользком кафеле его лапки неуклюже разъехались в стороны, и он плюхнулся на пузо. Мягкая улыбка скользнула по моему лицу. Пока я ходила за половичком в прихожую, щенок тщетно пытался устоять на коварном полу. Я вновь взяла щенка одной рукой за живот и приподняла, постелила половичек перед мисками и поставила щенка на него. Он растерянно смотрел по сторонам, а потом сел. Кажется, его совсем не интересовала еда, он не принюхивался к мискам стоящим перед ним. После небольшого осмысления малыш снова заскулил.

- Что же мне с тобой делать, кроха? - задала я вопрос щенку, зная, что он мне все равно не ответит.

Уговаривать пса поесть было бы глупо. Так же глупо, как и задавать ему вопросы.

- Накорми его силой, - небрежно рявкнула Виктория.

Однако это мысль была вполне логичной, но мне снова придется притрагиваться к нему. Я уже начала ощущать легкую жажду и жжение в горле. Надо было держать себя в руках и потерпеть. Я немного подтолкнула щенка к миске, однако, он недовольно отвернул от нее морду.

- Не упрямься, малыш! Я, все равно, сильнее.

Сила моего убеждения и обаяния не действовали на животное. Тогда я приняла носильные меры. Взяв десертную ложку, я черпнула в нее кефир и приоткрыла пасть щенка, он слабо сопротивлялся, однако, я залила в его пасть кефир. Его черный нос испачкался в белой жидкости, и он немного прочихался. От шока, черный упрямец, перестал скулить. Я снова подтолкнула его к миске с кефиром. Щенок не стал сопротивляется и шагнул ей на встречу. Видимо все же поняв, кто из нас упрямей и сильнее, он стал аккуратно принюхиваться к миске с белой жидкостью. С минуту он никак не решался попробовать её и недовольно фыркал на незнакомое ему вещество. Но любопытство взяло свое и черный, как уголь, щенок чуть высунул розовый язык и попробовал питье из миски. Почувствовав приятный вкус, он начал небрежно лакать, так, что во все стороны разлетелись мелкие брызги. Мне пришлось отойти. Насытившись, щенок снова сел. Вся его, когда, черная морда, стала белой. Я аккуратно вытерла её полотенцем. Убрав полуопустевшую миску с кефиром, я приставила к нему другую - с мясом. Он неуклюже приподнялся на лапках и приблизил нос к миске. Запах его заинтересовал, и он аккуратно взял маленький кусочек мяса, и начал его пережевывать.

Я следила за тем, чтобы он все съел. Неторопливо, но малыш, все доел. Его пузо разошлось в боках, и он стал похож на маленький бочонок. Я пощелкала пальцами, а он двинулся в сторону заинтересовавшего его звука. Лапы щенка разъезжались по кафелю, но он с завидным упрямством пытался этому противостоять. Я двинулась в гостиную, щенок неуклюже бежать за мной. Достав плед из коробки, и положив рядом с незажженным камином, я отправилась искать любознательного щенка. Он громко и звонка гавкал на высокую статую из дерева. Я, уже не боявшись, взяла его на руки и прижала к себе. Он был невероятно горячим и мягким, и, все еще, пах кефиром. Его мордочка была трогательной, а глазки - умные, ушки небрежно свешивались в стороны. Он недовольно рявкнул, ведь его отвлекли от важного дела. Я расхохоталась и понесла щенка к камину.

- Теперь это твое место, - сказала я щенку, который смотрел прямо мне в глаза.

Только лишь успев сказать это, щенок принялся крутиться на месте и обнюхиваться, а потом зарылся носом в плед и закрыл шоколадные глаза. Наверное, он и вправду унаследовал от матери сообразительность. Кажется, мы легко понимали друг друга, были на одной волне. Теперь у щенка был хозяин, а у меня был любимый питомиц. И я поняла, что не должна отдавать этого малыша кому-то. Всем придется смириться, что в доме появился еще один полноправный член нашей необычной семьи.

Глава 7 Прощение

- Я думаю, мы владеем отличным самообладанием, чтобы находится в доме с животным и не трогать его, - ровным вкрадчивым голосом произнес Александр.

- Да, конечно это так, - так же спокойно подтвердил Кристоф, - но это насилие над собой. Хоть мы и держим себя в руках, находясь рядом с большим количеством людей, но жажда нас не покидает не на секунду. Дом - единственное место, где нам не нужно притворяться и мучиться от постоянного голода. Здесь наше уютное гнездышко, а рядом с живым существом этот уют быстро улетучиться. Я не одобряю эту затею, - продолжал он наставническим тоном, - Варя, это лишь порыв чувств. Пройдет время и щенок подрастет и уже не будет таким милым. Ты ведь не хочешь снова повторить старую ошибку?

Напоминание об этом больно кольнуло меня. И я попыталась проглотить тяжелый ком, который сидел в моем горле, от досады.

- Я тоже чувствую себя рядом с ним неуютно - все время хочу есть. А когда он вырастит, в доме будет пахнуть псиной. Если он доживет... - презрительно фыркнула Виктория.

Прасковья сочувственно взглянула на меня и положила ладонь на мое плечо. Потом она перевела взгляд на щенка, который играл с мягкой игрушкой почти в два раза больше его самого.

- По-моему это прекрасно - заботится о ком-то беззащитном. Это животное будет приносить в дом радостные и счастливые минуты. Вы обязательно научитесь не обращать внимания на его запах. Наш дом станет еще уютнее. Нужно лишь время, чтобы привыкнуть, - мелодично напивала Прасковья своим сопрано.

Я была невероятно благодарна ей за поддержку и за то, что в любой ситуации она умела находить положительные стороны. Прасковья умела сочувствовать и сострадать любой божьей твари. Она всегда старалась поддержать в минуты сомнений любого из нас. Её оптимизм был необыкновенно заразителен, она была нашим солнышком. Больше того, она была ангелом, воплоти.

- Мы ничего не потеряем, если попробуем привязаться и полюбить это милое создание. Ну, или хотя бы привыкнуть к нему, - пожал плечами Александр.

Поняв, что все уже решено, Виктория демонстративно вышла из гостиной и поднялась в свою комнату. Я уверена в том, что она будет дуться на меня несколько дней. Кристоф молчал, его лицо не выражало никаких эмоций - оставалось лишь догадываться, о чем он думает. Глаза у него были холодными и непроницаемыми, а осанка прямой и гордой. Прасковья, явно обрадованная пополнением в семье, улыбалась и держала Кристофа за руку. В её глазах сверкали два задорных огонька.

- Надо придумать ему имя Варвара, - сказал Александр, слегка улыбнувшись мне, когда остальные покинули комнату.

- Имя? - растерянно переспросила я.

- Да, оно должно быть особенным.

Имя пришло мне само собой на ум, будто кто-то его подсказал, и сорвалось с губ:

- Шейд, - почти прошептала я.

Оно переводилось с английского, как тень. Я хорошо владела двенадцатью языками, в том числе и английским. В общем именно в Англии я его впервые начала изучать. Примерно около двадцати лет назад мы вернулись оттуда в Россию. Кроме Англии мы жили и в Канаде, Японии, Болгарии и Чехии. Моей целью было изучить языки всех стран и владеть ими свободно. Не одному человеку это не под силу, но у меня впереди вечность.

Александр поднял на меня взгляд и задумчиво, так же, почти шепотом, произнес:

- Что ж, он твоя тень - теперь всегда будет следовать за тобой. Это животное не просто так оказалось здесь, я уверен, Варя. Вот почему я был изначально согласен с тобой, что нужно его оставить. - Александр встал с кожаного белого дивана и подошел к щенку. Присев на корточки, он нежно погладил его, - у вас схожая энергетика. Я чувствую в этом маленьком щенке характер и силу. Она будет расти вместе с ним. Его послала тебе судьба, Шейд будет беречь тебя. Это твой ангел-хранитель, Варя. Будь осторожна, скоро нагрянут перемены. Я чувствую, думаю и ты тоже.

Я пораженная его словами, стояла как мраморная статуя и не могла промолвить ни слова. Я не была удивлена тем, что он говорит о переменах. Александр на самом деле был прав во всем. Просто я думала, что одна это чувствую.

Почти все свое время я проводила с Шейдом и привязывалась к нему все крепче. Он почти везде следовал за мной. И если ему приходилось оставаться одному в комнате, он начинал пискляво лаять и скулить. А когда я уезжала в ВУЗ сердце просто разрывалась от того, что мне приходилось оставлять Шейда совсем одного. Приходилось силой подавлять в себе желание спрятать щенка в свою большую кожаную сумку, такую же черную, как он, и взять с собой. Возвращалась домой я с большим нетерпением, а он встречал меня у двери, начинал прыгать и резво вилять хвостиком. Других членов семьи он тоже полюбил, но все же, не был к ним привязан так, как ко мне. Этот маленький, черный бесёнок проник и в мертвые сердца Прасковьи и Александра. И Кристофу он полюбился, однако тот, пытался не показывать нам своей симпатии к щенку. Но однажды, я все-таки застукала Кристофа за чесанием пуза Шейда. Виктория же дулась на меня уже пять дней и даже ездила в ВУЗ на машине Прасковьи. А щенка и меня старательно пыталась избегать. Я очень волновалась из-за этого, но я слишком хорошо её знала. Виктория была обидчива, но проходило немного времени, и она все прощала. Просить прощения у нее не имело смысла, пока она сама не решит, что готова простить.

Хмурая и угнетающая погода ноября опустилась на землю. Деревья стояли уже почти голые, трава на нашей лужайке пожелтела. Но именно сегодня впервые Шейд выйдет на улицу.

Я надела удобную одежду и собрала длинные волосы в высокий хвост. Когда я надевала ошейник на Шейда, он отворачивал морду и пытался сбежать от меня, показываю свою независимость. Однако победа снова оказалась на моей стороне и пусть нехотя, но он поплелся за поводком. Сначала мой план состоял в том, чтобы Шейд обследовал лужайку у дома, а потом, если все будет хорошо, прогуляться к озеру.

На улице смеркалось. На западе солнце спускалось за высокую темно-зеленую стену елей и сосен. А на востоке небо уже становилось синим, и виднелась бледная луна. Шейд неуклюже спустился по ступенькам и аккуратно ступил на промокшую от дождя землю. Он тут же начал принюхиваться к траве, зарываться в нее носом. Щенок увлечено исследовал флору нашей лужайки, ведя меня за собой на длинном поводке. Освоившись во дворе, он весело вилял хвостиком и теперь стал прислушиваться к звукам за невысоким забором, ограждающим наш двор от других соседей и дороги. Я решила удовлетворить его щенячье любопытство.

Мы шли вдоль дороги, вниз к озеру. Солнце уже спряталось за лесом и стало темно. Еще не все хозяева роскошных и самых простых коттеджей вернулись с работы домой и не зажгли фонари в своих дворах. Шейд обнюхивал ноги прохожим и лаял на машины, проезжающие мимо, ослепляя его ярким светом габаритов. Все для него было таким новым, он никогда не видел этот мир таким, не ощущал такое количество запахов. Я наслаждалась запахами вместе с Шейдом. Ему предстояло еще много увидеть и узнать. Несомненно, я была рада тому, что именно мне предстоит показать Шейду этот огромный мир, полный всякими интересными вещицами и событиями.

На этот раз, два ослепляющих огонька не пронеслись мимо нас на высокой скорости, а остановились рядом. Я сразу узнала красную машину Никиты, хоть она и стала совершенно иного грязного цвета. Он вылез из машины с, как всегда, довольной улыбкой и горящими глазами. Мне и так было стыдно за свое поведение, но стало еще хуже. Я была уверена, что он обижен на меня, ведь мы больше навиделись после этого подарка. Но Никита всем своим сияющим видом старался скрыть свою обиду. И я в голове начала быстро перебирать варианты извинений.

- Знакомые лица, - он потрепал щенка за ухо, - вижу, вы поладили? - ухмыльнулся он.

- Да, - поспешила подтвердить я. - Слушай, мне так неловко, что я не оценила твой подарок сразу. Ты был прав, щенок очень сообразительный. Спасибо большое. Это самый прекрасный подарок, который мне делали, - я ничуть не лукавила, но боялась, что это прозвучит фальшиво.

Никита лишь коротко кивнул, не подняв на меня глаз, делая вид, что разглядывает свои кроссовки. Он все еще обижен, хоть и пытается не показывать этого.

- Как назвала?

- Шейд.

- Его имя, что-то означает? - с неподдельным интересом спросил он.

- Оно означает - Тень. С английского.

- О... Я в языках не силен, - рассмеялся он.

Я улыбнулась:

- Прогуляешься с нами?

- С большим удовольствием присоединюсь, - его лицо еще больше засветилось искренним счастьем. - Знаешь, а я вот в школе двоечником был, - продолжал он, - хулиганил, прогуливал. А потом еле-еле ПТУ закончил на плотника, он снова громко рассмеялся и заговорил более серьезным тоном, - зато вот сейчас, в свои девятнадцать, уже, больше отца зарабатываю. Странно, правда, ведь? Наверное, это во мне с рождения было заложено - умение ладить с людьми. Я могу договориться с кем угодно о чем угодно и мне не нужно для этого изучать психологию, высшую математику или философию. Или что там еще преподают в высших учебных заведениях? А тебе в удовольствие учиться?

Я задумалась на пару секунд. Я ведь не была уверена нравиться ли мне учиться на самом деле. А чем же мне еще заниматься всю свою вечную молодость? Изучать языки - это очень интересно и познавательно. Изучать чужую культуру - это удивительно. Цифры, литература, искусство, философия - в этом есть, что-то глубокое, мудрое.

- Да - уверенно сказала я, - Я отлично учусь и получаю удовольствие от новых знаний.

- То есть ты хочешь сказать, что учишься ради удовольствия, а не своего будущего.

- Да. Каждый должен заниматься тем, что ему приносит удовольствие, иначе не будет результатов, - снисходительно улыбнулась я.

На лице Никиты все читалось, так же ясно, как с открытой книги. Огромное удивление, даже непонимание, больше того - шок:

- Я при нашей первой встрече понял, что ты ни как все - совершенно особенная. Не от одного человека я не слышал таких слов. Ты кажешься мне не испорченной и нетронутой этой суетой о благополучии и деньгах, - его голос стал другим, таким я его еще не слышала. - И какие же еще языки, кроме английского и русского ты знаешь?

Я подумала, что если я скажу ему всю правду, Никите станет плохо:

- Пару месяцев назад начала изучать французский, - мягко сказала я. Это было на самом деле так. Я еще плохо знала язык, а в последнее время совсем забросила самоучитель по французскому.

- Наверное, круто владеть разными языками, - мечтательно произнес он, смотря куда-то в темное небо, будто там его ждал ответ. - Ты собираешься в будущем путешествовать?

- Да, я хочу пожить во Франции и в Италии, - я не лгала, только не сказала, что еще много где собираюсь побывать за свою бесконечную жизнь.

- Хм... Ты не патриотка, я смотрю? - в голосе Никиты зазвучали нотки обиды, будто я оскорбила его.

Я весело рассмеялась, а он непонимающе уставился на меня:

- Я сказал, что-то глупое?

Я почувствовала, как он начинает злиться. Мне стало любопытно, каким он еще может быть. Решив немного подразнить Никиту, я не стала прямо отвечать на его вопрос:

- А ты считаешь, если человек интересуется видами, культурой и людьми совершенно другой страны, значит, он обязательно не любит свою Родину? - лукаво спросила я.

- А чем тебе не нравится в стране, которой ты родилась? - проигнорировал он мой вопрос.

- Глупо думать, Никита, что я не люблю то место, где родилась. Где бы я ни была, в каком городе или стране и как бы хорошо там не было - я никогда не забуду родные края, где родилась и выросла. Какой бы ни была изысканной и заманчивой культура чужой страны, она будет чужой мне.

И это тоже было действительно так. Я прекрасно помнила место, где родилась, хоть и не была там ни разу, после своего отъезда. Я помнила: строящиеся пятиэтажные дома; маленькие, перекосившиеся от времени, деревянные домишки, находящиеся совсем близко от строек; двухэтажные, холодные бараки; лес с хвойными и лиственными породами деревьев, с болотистой почвой, которая была усеяна кустиками с алыми ягодами клюквы. Я помнила широкую прозрачную реку, где ловила рыбу с отцом и матерью. Даже снеговика, которого слепила в последнюю зиму, проведенную в родном небольшом городке, прямо возле окон своего дома. И некоторых людей - соседей, друзей родителей, бабушек и дедушку, сестер и тётю с её мужем. Но лишь не своих одногодок, с кем общалась - они не отпечатались в моей памяти. Наверное, потому, что настоящих друзей в моей человеческой жизни не было.

Я заметила, что мы уже спустились к самому озеру и остановились. Шейд, с еще не растерянным интересов, обнюхивал мокрую пожелтевшую траву.

- Ты не обыкновенная, - наконец Никита прервал неловкое молчание, поворачиваясь ко мне лицом, - Ты идеальная! Как я жил без твоих глаз, без твоего голоса, без твоих губ...

Его лицо оказалось совсем близко перед моим, и он нежно коснулся моего подбородка своими, невероятно, горячими, большими пальцами. Узкие губы на бронзовом лице чуть приоткрылись - эти секунды, когда он приближался к моему лицу, показались вечностью. Дыхание обжигало мое лицо, но уже не так дурманило, как в тот вечер у озера. Я боялась пошевелиться и спугнуть этот необыкновенный миг. Я забыла, как это - ощущать, так близко человеческое тепло, коснуться чьих-то мягких, нежных губ. Сердце Никиты колотилось с таким громом, что казалось, разверзлись небеса. И на резкий запах его тела, я уже не обращала внимания. Близкая к тому, что сейчас упаду в черную бездну и она, всепоглощающая и превосходно нежная, окутает меня всю, я закрыла глаза. От приятного волнения, мое дыхание участилось, и грудь высоко вздымалась. Видя перед собой лишь черноту, мне казалось, что мир кружиться вокруг меня и колени от этого тряслись мелкой дрожью. Ладонь Никиты легла на мою талию и притянула к себе ближе. Мое тело загорелось от его жара. Наконец его горячие губы мягко коснулись моих и я ощутила невероятное блаженство, какого доселе не испытывала. Я не хотела отрываться от его губ, но он отстранился.

- Ты всегда такая холодная, - шепотом произнес Никита, его глаза казались напуганными.

Боже, опять придется врать:

- У меня плохое кровообращение, - я смущенно улыбнулась, так чтобы казалось убедительней.

- Плохое кровообращение... - повторил он задумчиво. - Тебе холодно? - заботливо поинтересовался он.

- Почти всегда, - ответила я, сама не зная ложь это, или правда.

Он крепко прижал меня к себе. Распахнув свою куртку, укрыл ей мою спину. Я полностью погрузилась в резкий отталкивающий запах его тела и древесных духов. От его жара мне постоянно казалось, что мое тело вот-вот вспыхнет желто-красным пламенем.

Если все так далеко заходит, я должна сказать ему кто я. Но не сейчас, не в ближайшее время. Мы оба должны ближе узнать друг друга. Хоть он и кажется, мне открытой книгой и эмоции на его лице легко читать - я должна понять, как он отнесется к тому, что я не человек и захочет ли он стать таким. Когда все более-менее проясниться для меня, я признаюсь Ките.

Сегодня утром у меня было отличное настроение. Я укуталась поверх кожаной куртки вязаным шарфом и надела берет. Ночью были заморозки и лужи покрылись тонким слоем льда, который с забавным хрустом трескался под моими каблуками. Меня так это позабавило, что я разрушила все маленькие ледяные озера на нашем дворе, от чего весело и по-детски рассмеялась.

Виктория все еще со мной не заговорила и я без мук совести уехала в ВУЗ раньше, не дожидаясь ее. Честно говоря, я не хотела думать об этом. Сейчас я была на седьмом небе. Новый друг - Шейд и восхитительный вчерашний поцелуй с Никитой, его прощение - подняли мой упавший, в последнее время, дух и вернули былую надежду на счастливое будущее, пусть даже и не столь вечное, как моя жизнь.

Я въехала на стоянку ВУЗа, не сбавляя грохочущую музыку в стиле R&B. Я припарковала свой малыш-жук в конце стояки - на своем любимом месте и заметила знакомую черную Тайоту, стоящую на противоположной стороне. Меня охватила легкая дрожь и на миг я потеряла способность дышать. Наконец, отойдя от оцепенения и поняв, что хозяина машины нет рядом, я пошла сквозь толпу курящих студентов. Теперь на меня больше стали обращать внимания, после моего геройского спасения рыжей Екатерины и потому как с Викторией уже почти неделю мы ходили порознь - студенты это заметили. Мы ведь всегда были неразлучны, наверняка всех интересовало, что случилось между нами. Откровенно говоря, многие считали нас девушками нетрадиционной сексуальной ориентации хоть и знали, что мы, якобы, сводные сестры.

Две пары прошли вполне увлекательно и продуктивно. Сидела я, конечно, одна. Так как наша группа состояла всего из пятнадцати человек, в аудитории оставалось много свободного места. Виктория теперь постоянно садилась не на свое привычное место рядом со мной, а через парту - прямо спиной ко мне. Она старательно делала вид, что меня не существует: демонстративно вскидывала густые блондинистые волосы и не смотрела на меня, и не здоровалась. Неужели её действительно так затронуло то, что мы все согласились принять в семью живое, смертное создание. Сильно сомневаюсь, что кроха-щенок вызывал у нее сильное чувство голода.

После окончания второй пары должен быть большой часовой перерыв для обеда, и я размышляла, чем лучше занять свободное время. В итоге лучший вариант провести его с пользой - отправиться в библиотеку и подыскать материал к докладу по философии на тему "Софисты: человек - мера всех вещей". Я кое-что уже знала о софистах из стариной, толстенной философской книги, написанной одним из "Высших" - древним вампиром Альбертом Куцак. Кажется, учение большинства софистов вступало в противоречие с религиозными представлениями. Большая часть софистов придерживалась атеистических или агностических взглядов. Многие из софистов приобрели славу безбожников. Протагор, например, в своем сочинении "О богах" писал: "О богах я не могу знать ни того, что они существуют, ни того, что их нет. Ибо многое препятствует узнать это: и неясность и краткость человеческой жизни". Я прекрасно запомнила эту фразу, ведь тогда я серьезно задумалась о Боге впервые. Узнаю ли я когда-нибудь о его существовании, ведь я бессмертна? Что ждет человека после смерти? Меня очень тревожило любопытство. Ад или Рай? Бог или Дьявол? Честно говоря, сомниваюсь, что когда-нибудь узнаю это. Но если Мне придется познакомиться с самим Богом, я обязательно спрошу у него: "зачем ты создал нас? И ты ли вообще создал вампиров, ибо их считают воплощением тьмы и дьявола?". Я определилась, что всю свою сознательную жизнь и до обращения в вампира, была ближе к философии софистов. Даже будучи человеком, я подвергала сомнениям веру в то, что Бог есть и, тем более что он материален. Возможно, он предпишет мне это как грех и отправит жариться на вертеле в аду. Но я искренне думаю - если Бог есть - он обязан быть милосердным.

Звонок прозвенел, и я отправилась в библиотеку, которая находилась этажом ниже. Торопящиеся студенты, то и дело, постоянно наталкивались на меня и сами же чуть не валились с ног от столкновения с моим каменным плечом. Все они неслись со всех ног кто, куда, но в основном в столовую, которая находилась на первом этаже ВУЗа. Обычно мы с Викой проводили это время в библиотеке или просто ждали начала урока, иногда, в хорошую погоду, мы выходили на улицу и наблюдали за остальными студентами, стоя в стороне от них.

Я зашла в тихий, пустой читальный зал и села за стол с компьютером. Я включила его и зашла в интернет, через поиск я ввела "софисты" и начала кликать на ссылки. Одну за другой я читала и впитывала все то, что могло бы быть полезным. Однако информация в большинстве случаев была однообразной и скудной, и я решила поискать что-нибудь в книгах. Взяв пару старых книг и сев обратно за свой стол, я начала перечитывать оглавление.

- Привет, Варя!

Меня трудно было застать врасплох, ведь я имела прекрасный слух. Но в этот раз я не услышала приближающихся шагов и от неожиданности вздрогнула, но голос я узнала. Мягкий бас, но вкрадчивый и серьезный. Я подняла голову, на лице Максима я не могла прочесть никаких эмоций и даже его голубые глаза казались пустыми и холодными, как и раньше.

- С чего ты вдруг вспомнил обо мне? - без церемоний, напрямую спросила я, но, даже не дождавшись ответа, добавила, - Я тебя уже не видела в универе больше недели.

- То, что ты не видела меня - не значит, что я не ходил на пары, - снисходительно сказал он, и мне показалось, что в его глазах блеснули лукавые огоньки.

- Значит, ты специально скрывался от меня и избегал, - уязвлено пробормотала я, не поднимая глаз на него. - Я вообще не должна с тобой разговаривать после того, как ты тогда оставил меня, - буркнула я.

Боковым зрением я заметила как он слегла улыбается. Неужели ему нравится, что я злюсь? Он издевается на до мной? От этого я взбесилась еще больше, и хотела было сказать чего-нибудь язвительного, но ничего не пришло в голову.

- Я не скрывался, просто ты не очень внимательная, - присел он на стул рядом со мной. От этого низ живота волнительно заныл и дыхание мое участилось. Но и в тот, же момент я снова была задета его словами. Это я не внимательная? Да я постоянно, как растерянный котенок гляжу по сторонам, чтобы увидеть его хотя бы со спины. Он продолжил, - я наблюдаю за тобой каждый день, а ты меня не замечаешь, - заметив недоверие на моем лице, добавил - Вчера на тебе были те же брюки, что и сегодня и бледно-розовая футболка, а волосы собранны в высокий хвост. А еще, другие сапоги, - он взглянул под стол на мою обувь, - темно-фиолетового цвета.

Он был прав, а я изумлена. Я ведь очень внимательная, как он мог скрыться от моего взгляда. И будто прочитав мои мысли Макс сказал:

- У меня талант - я легко смешиваюсь с толпой и становлюсь невидимкой, - на этот раз он улыбнулся чуть выразительней, не обнажая зубов. От этой улыбки и его, сверкающих стальным блеском, голубых глаз, я чуть было не забыла о своей, жрущей душу, обиде. Потому что я окуналась в два холодных озера, теплая улыбка согревала, а его приятный, свежий аромат туалетной воды окутывал меня целиком, и я забывала обо всем: где я и кто я. Наконец, взяв себя в руки, я абсолютно серьезным тоном задала Максиму вопрос:

- Ну и зачем ты решил поговорить со мной?

Он не отвечал несколько секунд, задумчиво смотря перед собой. Мне показалось, что он колебался в ответе. А потом Максим повернулся ко мне и вытянул голову вперед, и оказался так близко к моему лицу, что потоки выдыхаемого из его ноздрей воздуха коснулись моих губ. Максим сидел ко мне очень близко, но я не чувствовала от него такого жара, как от Никиты, лишь чуть уловимые потоки тепла. И сердцебиение... Оно было таким тихим и медленным, что мне приходилось напрягать свой, и без того, обостренный слух. Наконец, он произнес, шепотом, будто боялся, что кто-то еще это услышит:

- Я бы и раньше это сделал, просто не мог набраться смелости.

Максим смотрел прямо мне в глаза, а я пыталась разглядеть в них ответ на вопрос, который еще не решилась произнести в слух: "почему?". Но его глаза были все такими, же непроницаемыми, а эмоции нечитаемыми. И я так же тихо спросила, не отводя глаз:

- Почему?

Он снова молчал, разглядывая свои худые, длинные пальцы. Его молчание опять мучило меня, я хотела все знать немедленно. Теперь он не поднял глаз:

- Наша встреча может оказать огромное влияние на мой выбор, который придется сделать в ближайшее время, - более громко произнес он. Я совершенно была сбита с толку. И собиралась сказать, что не понимаю о чем он говорит. Но я лишь открыла рот, а он продолжил, - и я этого очень боюсь. Я потому и уехал из родного города, чтобы никто не мешал мне принять верное решение, как дальше поступать со своей жизнью.

Его голос показался мне очень тоскливым. Глаз он не поднимал, а лишь смотрел на свои руки. Пальцы Макса, то сплетались друг с другом, то сжимались в кулаки, то беззвучно постукивали по столу.

- Зачем же ты тогда снова заговорил со мной, если боишься, что я могу помешать тебе, сделать правильный выбор? - абсолютно спокойно без намеков на обиду спросила я. Я действительно не обижалась на его слова, хотя, возможно они казались оскорбительными. Не знаю почему, но мне казалось надо отнестись к его словам понимающе.

- Потому что я должен извиниться. Я не могу объяснить тебе, почему так сказал, тогда, на старом заводе. Но, то о чем я говорю тебе сейчас и говорил тогда - одно и тоже. Возможно, это все обидно слышать: что мне тяжелее, чем тебе и что не хочу, чтобы ты влияла на мое решение, но пожалуйста, пойми меня и прости. - Его голос дрожал от волнения, и он вновь посмотрел прямо мне в глаза. Голубые глаза стали еще больше походить на два озера, потому как наполнились влагой.

- Я не обижаюсь, - горячо выпалила я и смолкла.

Нависла неловкая тишина. Я отвернула голову и стала смотреть прямо перед собой. Он тоже замер, а через минуту громко выдохнул:

- Это не все, Варвара... не все, что я хотел сказать. Я так много хочу рассказать тебе, но пока не могу, - сказал он чуть с хрипатой.

"Почему он говорит "пока"? Неужели это еще не все? Это не прощальный наш разговор?" - думала я с надеждой.

- Я сказал, что хотел лишь извиниться...- я видела, что каждое слово ему дается с большим трудом, он то и дело тяжело вздыхал, - Но на самом деле, я очень... очень сильно хочу общаться с тобой.

Эти слова разверзлись в моих ушах, как гром и меня поразил электрический разряд. Я не могла пошевелиться и сказать что либо. Более того - я не знала как реагировать на это. Ликовать?

- Я знаю, ты необычная... и меня к тебе безумно тянет, потому наше общение и может помешать мне, сделать правильный выбор, - выдохнул он.

Во-первых, о том, что я необычная, Никита говорил, и я точно знала, что он имеет ввиду. Но Максим... Он такой не предсказуемый, нечитаемый, даже таинственный. Я не понимала, что он имеет ввиду под словом "необычная". А во-вторых: из чего предстояло ему выбирать? Но я не стала спрашивать. Ведь он ясно дал понять, что не хочет пока отвечать на эти вопросы.

Он все сказал. Теперь была моя очередь откровенничать, но я не знала, что хочу сказать. Снова нависла мучительная тишина. Расставив все мысли по порядку, я наконец начала:

- Я понимаю тебя. Прости меня тоже, что до меня не сразу все дошло. Просто... Ты ведь совсем меня не знаешь, - я взглянула на него, его губы чуть приоткрылись и сразу сомкнулись, будто он собирался возразить. Я подождала пару секунд, но лицо Никиты вновь стало безразличным. - Я больше не злюсь на тебя и я очень хочу быть твоим другом, - я сказала слово "другом", но этого ли я хотела?

- Значит мы друзья, - улыбнулся он, но в глазах, кажется, промелькнула грусть и усталость. Я улыбнулась в ответ. - Я пойду пожалуй, нужно еще пообедать. Увидимся.

- Увидимся, - подтвердила я.

Он шел прочь из читального зала, а я смотрела ему вслед. Любуясь его высокой, стройной фигурой и грациозной походкой, я только сейчас заметила, что он опять одет во все черное.

Максим на долю секунды обернулся и взглянул мне прямо в глаза, от чего мои губы невольно растянулись в улыбке. Теперь мне было одновременно и легко, и печально, и радостно. Легко - от того, что я простила его. Печально - потому, что Максим скрывал многое от меня. В каком-то роде, мы были квиты, он ведь тоже не догадывался кто я. А радостно - потому как, он сказал, что очень хочет со мной общаться и его ко мне тянет.

Сегодня ночью, впервые за два месяца я взялась за самоучитель по французскому. Удобно устроившись на своей кровати, которая была очень широкой для одного человека, я принялась изучать язык с того места, где закончила. Мягкий, желтый свет бра падал на открытые страницы книги. В закрытую дверь комнаты настойчиво заскреблись коготки. Я со скоростью ветра оказалась возле нее, открыв, я увидела Шейда. Я взяла щенка на руки и с той же скоростью оказалась уже на кровати. Шейд привык к такому виду перемещения, ведь так вели себя все члены семьи. Он принялся облизывать мне лицо и вилять хвостиком - так Шейд приветствовал. Погладив щенка, я вновь принялась за книгу. Шейд тем временем улегся у меня в ногах, внимательно прислушиваясь к незнакомому языку. Иногда он поднимал морду и водил ухом, от чего становился еще более забавным. Но, видимо, сегодня не судьба - выучить даже один параграф. В дверь снова постучались.

- Что? - громко произнесла я, не утруждая себя в том, чтобы встать и открыть дверь.

Дверь медленно открылась и в комнату вошла... Виктория? Она смотрела на меня невинными глазами и робко стояла у порога.

- Ты занята? - наконец осмелилась она произнести своим писклявым голоском.

- Можешь считать, что нет, - мягко ответила я и отложила книгу в сторону.

Вика прошла в комнату и села на большой синий пуф, находящийся в ближайшем углу от нее. Она все еще держалась на почтительном расстоянии от меня. Я чувствовала, как она теряется в своих мыслях и не может подобрать слов, чтобы начать. Я чувствовала и её стыд за горделивое поведение. От этого мне захотелось улыбнуться, но я сдерживала себя. Вика сейчас собиралась сказать, что-нибудь примирительное. Обычно она просто начинала общаться со мной как ни в чем небывало, но не на этот раз. Я терпеливо ждала, готовая простить её за эгоизм, хотя почти не держала обиды.

- Не обижайся на меня, - тихо произнесла она и на пару секунд замолкла, ожидая моего ответа. Я промолчала. - Я знаю какой эгоисткой бываю. Просто я... я... ревновала, - она опустила темно-карие глаза в пол, стыдясь своей откровенности.

- К кому, Вики? - я действительно была поражена от такого открытия, Виктория никогда не говорила мне ничего подобного.

- К этому... Никите, а еще к щенку, - не поднимая глаз, буркнула она.

Я мягко улыбнулась, но она не видела моей улыбки и продолжила:

- Я ревновала тебя к этому человеку, потому что понимала, что может произойти. Ты влюбишься в него, сделаешь одним из нас, как Прасковья сделала это с Кристофом. И тогда всегда будешь с ним, а не со мной. А еще этот щенок... Теперь ты все время проводишь с ним, - она резка замолчала, стыдясь произносить то, что вдруг возникло в моей голове: Никита сделал мне прекрасный подарок, а Виктория позавидовала. В глубине души она тоже хотела, чтоб её полюбил кто-нибудь также как Никита меня или как Прасковью её Кристоф. Стоп! Ступор, шок ударил по мозгам сразу, как только до меня все дошло. Я увидела все глазами Виктории, она посылала в мою голову картинки, а вместе с ними свои ощущения. Её глазами: Никита был влюблён в меня и его взгляд напоминал то, как Кристоф смотрел на Прасковью.

Мне стало все понятно и очень жаль, что я все сразу не поняла. Её ревность была вполне понятна, но все, же не обоснована. Как же она могла подумать о том, что я забуду о ней, и мы перестанем быть такими близкими друг другу людьми. Она - моя лучшая подруга, почти сестра и она боится потерять меня также сильно, как и я её. Вдруг мне очень захотелось прижаться к ней и сказать, что я люблю ее, и мы всегда будем вместе. Но это так сложно - ты хочешь сделать что-то, но тебя будто держат. Вдруг Вики подняла глаза и посмотрела на меня. Её взгляд был молящим, а пухлая нижняя губа чуть искривилась и выпятилась, такой я её еще не видела. Она быстро встала с пуфа и ринулась ко мне с огромной скоростью, и я уже оказалась в её крепких объятьях. Я тоже с силой прижала к себе Викторию и зарылась лицом в её светлые густые волосы, ощущая свой любимый аромат весны. Мы просидели так несколько минут, не желая отрываться друг от друга. Слов не нужно было, да и говорить с комом в горле было нелегко, ведь понятно - больше никто не держит обиду.

Глава 8. Луна и солнце.

Сегодня выпал первый снег. Желтую траву на нашем участке припорошило снегом, а воздух приятно пах свежестью и морозом. Еще только начало рассветать, и горизонт окрасился во все цвета радуги. Невероятное зрелище, захватывающее и прекрасное. Я замерла на несколько секунд, любуясь рассветом, и глубоко вдохнула, набрав полные легкие холодного воздуха, а потом выдохнула - пар из моего рта не шел. Я хмуро усмехнулась: "насколько же нужно опуститься температуре воздуха, чтобы температура моего тела оказалось на порядок выше?"

Выйдя из университета, я с разочарованием заметила, что снег уже растаял. Правда, ветер усилился и все студенты, словно воробьи, втягивали шеи в плечи. А еще весь день я искала взглядом Максима, однако его нигде не было. В ВУЗ мы приехали рано, его машины на стоянки не было, возможно он приехал позже. Но не на коротких перерывах между парами, ни на большом часом перерыве - я его не видела. Весь большой перерыв я и Вика провели в библиотеки. И я надеялась, что он решит зайти сюда, как вчера. Но вот кончилась четвертая пара, и я поплелась на стоянку к своей машине, снова глядя по сторонам. Однако я понимала, что это бесполезно - никогда я не встречала его взглядом, Максим всегда сам неожиданно находил меня, словно появлялся из-под земли, да и с остальными студентами он не тусовался перед дверями универа.

Пройдя через всю стоянку, я огорчилась еще больше, потому что его машины не было нигде. А на месте, где обычно стояла старая Тайота, красовался новенький, черный джип Ауди. Я чуть не подошла к этой мажорской машине, чтобы пнуть с силой по колесу, с семнадцати дюймовыми литыми дисками, от злости. Мне так хотелось поговорить с Максимом снова, возможно, я смогу больше узнать о, тревожащих его голову, мыслях. Я пожалела, что мы не обменялись номерами телефонов.

Вика уже нетерпеливо ждала меня у пассажирской двери, сегодня я обещала пройтись с ней по магазинам. Я нехотя села в машину и завила двигатель. Он, с тихим жужжанием и приятными вибрациями, заработал. Чуть откинувшись назад на сидении, я убрала сумку с лекционными тетрадями на заднее сиденье и тут же вздрогнула от того, что кто-то громко постучал в боковое стекло. Я развернулась и с облегчением вздохнула, а внутри все перевернулось. Лицо Макса замерло прямо перед моим, жаль, нас разделяло стекло, иначе я бы насладилось его теплым, свежим дыханием. Я торопливо открыла дверь и неуклюже вылезла из машины, запачкав левую штанину о порог Фольксвагена. Максим шарахнулся от меня, оставив между нами несколько метров пустого пространства. Его лицо приняло насмешливую улыбку, руки он держал в карманах своего черного, драпового пальто, которое было застегнуто на одну большую пуговицу. Я заметила темно-коричневый шарф, который полностью скрывал его длинную, белую шею. Надо сказать, он придавал ему еще больше строгости и элегантности:

- Здравствуй, - наконец произнес он.

- Привет, - отрихая грязную ногу, пробормотала я. Но грязь никак не поддавалась и я решила плюнуть на это, но в эту же секунду Максим оказался прямо перед моими ногами, стоя на корточках:

- Я помогу, - сказал он, уже с силой тря мою ногу ладонью.

Я не ответила, просто встала, будто гвоздь проглотила. Его прикосновенье совсем не было теплым или холодным. Его кожа имела, какую нейтральную температуру, которую я не могла ощутить.

- Тебя подвести? - тут же сообразила я, вспомнив, что не видела его машину.

- Не такая уж ты и невнимательная, - рассмеялся он, выпрямляясь на ногах. - Я, действительно, сегодня не на своей любимой малышке.

- Это означает "да"?

- Это означает, что я на другой машине, - он кивнул в сторону огромного Ауди, который, пару минут назад, я хотела пнуть.

Честно говоря, я не знала, как реагировать. Неужели он из тех, богатеньких деток, которые живут за счет родителей? У него самого не хватило бы средств на машину, которая стоит полтора миллиона. Но мне безнадежно хотелось верить в то, что это совсем не так. Я видела в нем обыкновенного парня, ну не совсем обыкновенного - в нем было, что загадочное, таинственное. Просто он казался мне самостоятельной, зрелой личностью, а не безголовым мажором. Нет! Максим не такой, конечно не такой! Он слишком самоотверженный человек. Будь он другим, стал бы он спасать ту глупую, рыжую девчонку?

- Я взял машину ууу... друга, - будто прочитал он мои мысли, - моя старушка в автосервисе.

- А как же друг? Пешком?

- Мне нужно будет забрать его с работы в пять, - он обаятельно улыбнулся и из моей головы тут же выскочили все мысли. Но голос Виктории тут же привел меня в чувства:

- Варя, ты обещала мне поехать в "Incity".

- Собрались за покупками? - мне показалось разочарование в голосе Макса.

- Обещала ей, - вздохнула я.

- Если хочешь, можем, увидится после вашего шопинга? - он произнес это таким будничным тоном, будто уже тысячу раз звал меня.

Я почувствовала, как холодок пробежал от макушек моих ушей до пят:

- Да, - согласилась я, всеми силами стараясь говорить спокойно и не выдать улыбку до ушей. - Но Виктория не успокоится, пока не перемерит все в магазине и потом мне нужно подбросить её домой, - виновато улыбнулась я.

- Тогда встретимся в шесть здесь же?

Я кивнула головой, не задавая вопросов, почему он выбрал стоянку ВУЗа для нашего первого свидания. Я очень боялась вообще сказать что либо, потому что мой голос наверняка бы выдал меня с потрохами. Да что там голос, я даже двигалась с трудом, боясь, что потеряю самообладание и как маленькая девочка, запрыгаю от радости. Я была, почти, счастлива. На меня нахлынуло огромное количество энергии, мне хотелось танцевать, петь и болтать без умолку, о том, какой он невероятный и обаятельный, и красивый. Держать себя в руках было невероятно трудно, мне уже сейчас хотелось кинуться ему на шею и крепко-крепко прижаться к его груди. Наконец, повернувшись к своей машине, спиной к Максиму, я смогла улыбнуться так широко, что заболели щеки. Я ехала так всю дорогу - с широко раскрытыми хлопающими глазами и безумной улыбкой. Представляю, что думали мимо проезжающие водители. И все время, проведенное в магазине с Вики и дорогу до дома, и обратно в город, кажется тоже, улыбка не сходила с моего лица. Я поняла, что улыбаюсь лишь тогда, когда у меня свело челюсти и заболели щеки. Пришлось разрабатывать их и потирать ладонями, чтобы боль ушла.

Виктория, конечно, спрашивала меня о том, что я думаю об этом парне и зачем мне с ним встречаться, и свидание ли это. Но я отвечала неопределенно, от чего в её голове возникали новые вопросы. В конце концов, ей надоело муштровать меня, и она успокоилась, поняв, что ничего конкретного не узнает, пока я сама не пожелаю рассказать.

На улице начало смеркаться - я любила это время суток больше всего. Начало ночи, конец дня. Таинственные сумерки, когда луна и солнце встречаются, глядят друг на друга с противоположных горизонтов.

Я подъехала к стоянке до боли знакомого университета. Я приехала чуть раньше, чем мы договаривались. В лучах садящегося солнца стояла лишь одна машина - черная Ауди. Максим стоял, опершись на машину, которая была безупречна чиста. Судя по всему, молодой человек не прождал меня два с лишним часа на том месте, где мы расстались, а побывал дома и в атомойке. На нем была одета короткая кожаная куртка спортивного типа, закрытая на железную молнию. Она, приятно для женских глаз, облегала его плечи и руки, которые он держал в карманах черных джинсов. Я остановила машину, а он деловито, чуть вразвалочку подошел к водительской двери и галантно открыл мне дверь, и любезно предложил руку. Я была абсолютно поражена таким его поведением, так с дамами обращались лишь два мужчины - Александр и Кристоф, ну и еще какие-нибудь киногерои романтических фильмов.

- Здравствуй, - произнес он, обворожительно улыбаясь.

- Здравствуй, - невнятно пробормотала я, все еще находясь под впечатлением. Конечно, Максим был красив и обаятелен всегда, но сегодня он показался мне каким-нибудь Джеймсом Бондом, а не простым парнем.

- Оставь машину здесь, мы поедим на моей.

Я покорно согласилась и, пытаясь взять себя в руки, пошла рядом с ним к большому джипу. Он вновь открыл мне дверь и я, стараясь быть грациозней, забралась на пассажирское сидение.

Боже, что стало со мной? Я стала как неуклюжая корова, куда делась былая грация пантеры? Почему мне приходиться прилагать усилия, чтобы не выглядеть неуклюжей?

Видимо, немного перестаравшись с желанием быть в его глазах элегантной, я с глухим стуком брякнулась головой об угол каркаса машины. Мне не было больно, только очень стыдно.

- Тебе не больно? - с неподдельным волнением в голосе произнес он. Я помотала головой в ответ. - А стук был такой, будто ты череп себе проломила, - на мое удивление, он звонко расхохотался, и от этого я почувствовала себя еще более глупо.

Я провалилась в удобное, большое кресло из бежевой кожи и вытянула ноги вперед, стараясь забыть о своем позоре. Максим уже сидел на водительском кресле и заводил двигатель. Мы выехали со стоянки и некоторое время молчали. Я любовалась его сосредоточенным лицом, которое не портили даже нахмуренные густые, черные брови. Бледная рука Макса с длинными, тонкими пальцами потянулась к магнитоле и в машине тихо заиграли звуки гитары и ударные.

- Ты любишь музыку? Я без нее жить не могу, - задал он вопрос, как будто сам себе и ответил.

- Я слушаю музыку только в машине, больше я люблю книги, - ответила я, сомниваясь стоило ли говорить о книгах, вдруг он сочтет, что меня замкнутой.

- Какие книги ты читаешь? - Максим перевел разговор на тему, которая для меня была интересней. Иногда я так впечатлялась какой-нибудь книгой, что начинала искать, кому из домочадцев её пересказать и поделиться эмоциями. Слушать меня у них не хватало терпения, и они деликатно мне на это намекали.

- Предпочитаю фэнтези, - коротко ответила я, стараясь скрыть в голосе нотки фанатизма. Дело в том, что я до безумия обожала этот жанр и могла бы рассказывать о книгах, которые прочла, и об особенностях этого жанра, сутками.

- Любишь истории о вампирах и оборотнях, - с иронией произнес он.

"Да. Люблю истории о таких же, как я. Люблю сопоставлять вымышленное реальному. В таких сказках слишком много напето вымысла о вампирах и оборотнях, о последних я знала меньше" - могла бы сказать я, но прикусила язык.

- И о колдунах, ведьмах и драконах, - мило улыбнулась я.

- Ты бы хотела стать вампиром? - ирония в голосе пропала, он спрашивал с полной серьезностью. При этом он не взглянул на меня, смотрел перед собой - на дорогу. Его бледное лицо было сосредоточено и от уличных сумерек, и отсутствия света фонарей, приобрело голубоватый оттенок.

Холодок пробежал по моему телу. Мне нужно ответить на этот вопрос, как ответил бы на него обычный человек:

- Ну не знаю... - протянула я. - Вампиры ведь пьют человеческую кровь и считаются воплощением тьмы, - рассмеялась я, будто только что забавно пошутила.

Максим взглянул на меня и улыбнулся, однако глаза его были холодны и непроницаемы, будто ему не казались мои слова смешными. От этого я поежилась в кресле и тут же смекнула, что стоит спросить, коль выпал удобный момент:

- А ты бы хотел стать бессмертным - вампиром? - с беззаботностью в будничном голосе спросила я. Мне показалось, что получилось неубедительно.

Мой вопрос вдруг напугал меня, я поняла, что это не было только любопытством. Я не понимала, когда во мне пробудилось это, столько времени, неосознаваемое желание, сделать его вампиром. Это было позорным эгоизмом с моей стороны. Я стала внимательно наблюдать за его реакцией, пытаясь понять, что он чувствует. Он молчал. Этот вопрос не показался ему пустой болтовней, я поняла это по его еще больше сдвинувшимся бровям. Макс молчал, а я мучилась от любопытства, о чем он думает. Наконец его лицо стало менее напряженным и прояснилось:

- Мой друг, - ровным голосом начал он, - говорит, что бессмертие - это не жизнь. Значит бессмертные - не живут. Ведь жизнь подразумевает под своим названием рождение и смерть. Ты назовешь бессмертие жизнью, если оно не несет логического завершения твоего пути? - Я вздрогнула на месте и от кончика ушей и, заканчивая где-то коленями, по моему телу пробежалось сотня чьих-то маленьких когтистых ножек. - Это если посмотреть с такой стороны. Но есть и другие вещи, которые неделимы с нашей жизнью, не только рождение и смерть.

Я оторвала свою спину от мягкой кожаной спинки кресла и будто ужаленная, неожиданно для самой себя, взвизгнула:

- Какие? - мой голос пронзил мои уши писклявым и тонким шумом.

Максим обернулся на меня и мягко улыбнулся, совсем не обращая внимания на мою вовсе неадекватную реакцию:

- Думаю, ты поймешь, если подумаешь, - он недолго молчал, ожидая, что, возможно, я назову одну из этих вещей. Но я хотела слышать это от него, - Любовь, семья, мелкие радости, которые наполняют жизнь счастьем, - произнес он, глядя перед собой. Лицо его стало светлым и теплым, когда он произносил: "любовь, семья..." От этого я почувствовала, почти физически, как все внутри меня наполняется теплом и удовлетворением. Я медленно расслабила мышцы тела и вновь погрузилась в кресло. Я прокручивала в своей голове его голос снова и снова, чтоб запомнить интонацию, с которой он произнес: "любовь, семья..." - Ну а если отвечать на твой вопрос прямо, - разбил он нависшую тишину своим бархатистым, низким голосом. - Если бы я желал оставаться вечно молодым, или ради чего-то очень стоящего, нужного, важного... - последние слова он произнес почти шепотом.

- Ради любви? - вызывающе громко спросила я, но теперь мой голос был твердым.

Уголки его губ дрогнули, а глаза сузились в тонкие щелки - он напоминал хитрого лиса. Он не взглянул на меня. А я, поняв, что весь наш разговор бесстыдно пялюсь на него, переборола себя и устремила свой взгляд прямо перед собой, делая вид, что наблюдаю за дорогой.

- Это, как один из множества вариантов, - произнес он это очень мягко и деликатно. Я разъяснила его ответ, как "да".

Мы оказались за городом и подъезжали к небольшой группе домиков, в неопределенном порядке раскинутым по территории. Это место отличалось от элитного загородного поселка, где жила я. Дома были все разные - рубленные деревянные, кирпичные одноэтажные и двухэтажные. Все дома отличались по статусу и благополучию своих хозяев очень контрастно.

Мы подъехали к двухэтажному, небольшому дому, но очень аккуратному и симпатичному, с гаражом, балконом и просторным крыльцом. Максим заглушил мотор и вышел из машины, сделав мне знак, чтобы я тоже вышла. Окна в доме не горели, значит, он был пуст. Во дворе рос огромный дуб и больше никаких кустарников, или цветов. От этого дом, выкрашенный в светло-зеленый цвет, казался одиноким.

- Это мой дом, - произнес Максим, стоя напротив крыльца.

- Ты живешь здесь с родителями, - поинтересовалась я.

- Нет, с другом. Ему предложили хорошую работу в этом городе, а я поступил в университет и мы вместе переехали сюда в начале лета, - быстро пробормотал он. - Но мы не пойдем в дом, - он направился к гаражу, а я осталась стоять на месте, - У меня есть сюрприз для тебя. Мне, почему то кажется, что ты любишь грубую, мужскую технику, - игриво произнес он, отпирая ворота гаража.

Я широко улыбалась, потому что он был прав. И как он догадался?

Максим раскрыл ворота гаража, который был окутан темнотой. Однако моему супер-зрению темнота не помеха. Я разглядела, что-то большое и широкое, по форме скорее напоминающее машину, а не мотоцикл, который пришел мне на ум первым делом. Оно было накрыто грубой тканью цвета хаки. Макс включил яркий свет в гараже и скинул ткань с одного, потом с другого - передо мной выросли два квадроцикла. Я весело улыбнулась: "и как мне не пришло это в голову?". Я подбежала ближе, Максим кинул мне ключ от одного из квадроциклов. Сам он уселся на тот, что стоял справа - темно-синего цвета, а мне остался темно-зеленый.

- Ну как сюрприз? - широко улыбаясь, спросил он, наверное, и так уже поняв, что я просто в восторге.

- Теперь не угонишься за мной, - широко улыбнулась я и завила грубую технику. Квадроцикл гулко заревел и я рванула с места. За мной следом выехал Максим, я остановилась, чтобы дождаться, когда он закроет гараж. Делал он все на бегу и так быстро и ловко, что ему понадобилось всего пару секунд.

Мы въехали на размытую, но достаточно широкую, грунтовую дорогу прямо за его домом. Дорога вела в лес, который находился примерно в пятистах метрах от его дома. Уже совсем стемнело, но небо было сегодня чистым, впервые, за много дней. В небе редко весели неяркие звезды, а месяц сиял чуть желтоватым светом. Я успела разглядеть в небе несколько самых ярких звезд и по ним нашла большую и малую медведиц. Я ехала вперед, а шум работающего двигателя темно-синего квадроцикла раздавался позади. Вдруг я почувствовала, как он поравнялся с моим и резко обернулась. Максим смотрел на меня, немного, ухмыляясь:

- А ты говорила тебя не догнать, - съязвил он.

Это подстегнуло меня еще больше, и я дала газу, быстро выскользнув вперед, оставив его позади. Очень надеясь, что не окатила его грязью, летящей из под колес. Мои волосы раздувало ветром, я щурила глаза, мне казалось, что я лечу. Большая скорость всегда дарила мне ощущение полета, свободы и счастья. Поэтому я так и любила все скоростное - машины, мотоциклы и даже сноуборд, или горные лыжи. Иногда и охота доставляла мне огромное удовольствие. Я имею в виду не ту охоту с ружьями, биноклями, или что там еще у охотников есть для выслеживания и ловли добычи. Я говорю о самой дикой охоте, когда я и моя добыча находятся в равных силах и условиях. Только в лесу я могу бежать в полную силу, и никто не увидит этого. Я сливаюсь с воздухом и становлюсь невидимой, а все вокруг меня становится зеленым и размытым.

Мы уже въехали в лес, свет луны совсем не пробивался сквозь сосновые ветки. Дорога стала уже и коварней, но я не сбавляла скорость, потому что чувствовала, как Максим все еще пытается нагнать меня. Углубляясь дальше в лес, дорога стала разветвляться, и я решила чуть сбавить скорость, боясь разъехаться с Максимом в разные стороны. Вдруг я услышала глухой стук, от чего инстинктивно моргнула. Грохот раздался гулким эхом по всему лесу. Я резко остановилась, не было слышно ломающихся веток и хлюпающей грязи под колесами квадроцикла, ехавшего позади меня. Я обернулась и с ужасом поняла, что квадроцикл Максима перевернут на бок. Судя по всему, он наехал на большую кочку или камень и это могло послужить тому, что четырехколесная махина опрокинулась на бок. Фары темно-синего монстра горели серебристым светом, два огонька были расположены друг над другом. Я увидела слабое движение, а следом услышало злобное ругательство проскочившее, сквозь его стиснутые зубы. Потом хриплый стон и уже более приличное слово: "черт". Я тут же заглушила мотор и кинулась к нему. Перевернутый квадроцикл находился примерно в трехстах метрах. Я старалась бежать с человеческой скоростью, хотя давалось мне это очень тяжело. В голове мелькали ужасные предположения: открытые переломы, пробитая голова - я хотела скорее убедиться в том, что тяжелых ранений нет. Но в то же время я очень боялась приближаться, если кровь есть, мне придется туго. Однако запах крови я бы уже почувствовала, возможно, он лишь ушибся.

Подбежав, я увила, что левая нога Максима прижата к земле огромной и тяжелой машиной. Его лицо было искаженно гримасой боли. Но, не смотря на то, что Максим морщился и кривил губы, мне все равно казались идеальными его черты лица. Он приподнялся на локте левой руки, правой рукой удерживая кровоточащую рану на плече. Кровь! Я только сейчас заметила её и меня охватила паника, а потом... Потом я, наконец, учуяла её запах, который казался самым пленительным и великолепным, хоть и не был кричащим и обжигающим нос. Она пахла железом и еще чем-то. Этот запах - человеческой крови, был невероятно приятен, на много приятней запаха крови любого из зверей. Мои ноздри раздулись, глаза не моргающие, смотрели на красную, струящуюся жидкость, а верхняя губа, не слушаясь, поползла вверх, обнажая зубы. Я была уверена, сейчас мои глаза стали темно-фиолетового, неестественного цвета. Я вышла из света фар, чтобы Максим не мог разглядеть в какое чудовище я начала превращаться. Я боролась сама с собой, тело меня не слушалось. Кровь слишком завораживающе действовала на меня. С тихим стоном и наморщенным лицом, в знак протеста самой себе, я все же смогла поднять свою левую руку и зажать пальцами нос:

- Извини, мне становится плохо от вида крови, - выговорила я, взяв вверх над своим голосом, - меня немного тошнит, - соврала я.

- Я понимаю, - тихо пробормотал он, - помоги мне выбраться.

Конечно, нормальная девушка, не смогла бы даже приподнять квадроцикл. К сожалению, выхода у меня не было. Мне пришлось сделать вид, что я прилагаю много усилий, чтобы поднять машину на несколько сантиметров. Максим вытащил ногу и попытался встать на обе ноги. Но поврежденная левая нога непослушно подвернулась, и он упал на колени. Я нарочно перестала дышать, чтобы вновь не потерять самообладание. Я отворачивала глаза от его раны, но хорошо успела её разглядеть: из разорванного рукава кожаной куртки и ткани черной футболки, виднелись неровные, рваные края раны - скорее всего он упал на острый камень. Крови было много, значит рана достаточно глубокая, наверное, придется накладывать швы.

Я взяла его здоровую руку и закинула себе на шею, другой рукой взяв его за талию. Максим приподнялся и, прихрамывая, побродил по грязной, грунтовой дороге, опираясь на меня. На мое удивление, я не чувствовала тепла его тела, однако, сейчас важнее всего было не забыть про дыхание. Если я снова начну дышать - на этот раз у меня не получиться противостоять чудовищу, живущим внутри меня. Мы дошли до моего квадроцикла, я помогла Максиму усесться на него. Сама я села перед ним и осторожно развернула машину. Максим обхватил меня за талию, очень крепко, здоровой рукой и прижался своей грудью к моей спине. Я заметила в этом жесте благодарность... огромную благодарность и нежность. Я почувствовала себя нужной и полезной. Максиму не нужно было говорить мне что-то, я все и так понимала. Возможно, впервые - я читала его, видела насквозь. И от этого мою душу посетило приятное и успокаивающее удовлетворение.

- Что делать с перевернутым квадроциклом? - спросила я у Максима.

- Оставим здесь. Завтра мы... - он тут же поправился, - Ваня заберет его из леса и пригонит в гараж.

- Хорошо. Сейчас мы поедим в больницу, рану нужно зашить, - произнесла я твердым, уверенным голосом.

- Не нужно, сама затянется, - тихо буркнул Макс.

- Она слишком глубокая, будет долго зарастать и останется неровный шрам, - командирским тоном произнесла я.

- Поверь - в этом нет необходимости. На мне, как на собаке заживает, - мягко произнес он.

- А твоя нога? - воскликнула я, - возможно у тебя перелом.

- Просто ушиб, Варя. Пару дней в постели и буду, как огурчик, - хрипло рассмеялся он. - Я очень ценю твою заботу, но ты и так уже много сделала, - он произнес это серьезно и вкрадчиво, так, что я не смогла противоречить.

Мы проехали уже полпути. Все это время никто не решался произнести и слова. Первым молчание нарушил Макс:

- Со мной уже случалось подобное, только последствия были на много тяжелее. Раны были несовместимые с жизнью, хотя врачи пытались бороться до последнего, - он не весело рассмеялся.

- Что с тобой произошло?

- Я разбился на мотоцикле прошлой весной.

- Значит врачам респект - они спасли тебе жизнь, - ободряюще произнесла я.

Он тихо хмыкнул:

- Когда-нибудь я расскажу тебе все в подробностях.

- Почему ты не можешь рассказать мне все сейчас? Зачем держать подобные вещи втайне от меня? Ты недовернешь мне? - Уязвленная, уже не в первый раз его секретами, пробормотала я.

- Я доверяю тебе, - мягко произнес он, и я поняла, что это не ложь. - Ты должна сама, для начала, понять кое-что. Когда ты догадаешься, для тебя станут понятны многие вещи, о которых я пока не хочу говорить.

- Зачем ждать? - воскликнула я. - Просто расскажи все.

- Нет, - твердо произнес он. - Все должно произойти само собой. Нельзя торопить время, - он сказал это, а в его голосе я слышала холодность и уверенность. Я опять не смогла спорить с ним. А на смену удовлетворению вновь вернулось, уже привычное, беспокойство - поглощающее мои мысли и волнующее душу.

Глава 9. Знакомство с вампиром

Всю оставшуюся дорогу больше никто не проронил ни слова. Я с удивлением заметила, когда мы подъезжали к дому, что свет на крыльце горит. Остановившись у дома, я увидела на крыльце молодого мужчину, лет двадцати трех. У него была настолько необыкновенная внешность, что он мог показаться иностранцем или человеком, родившемся в прошлом веке. Его пепельного цвета волосы прямыми прядями, ниспадали на плечи. Кожа была бела, как мел и пугающе контрастировала с черными большими глазами. Нос мужчины был необычайно длинным, но прямым. Его глаза были так черны, что я не могла отличить радужную оболочку глаза от зрачка. Брови изгибались тонкими полосками в форме домика и были еще светлее волос, поэтому были почти незаметны на белой коже. Светловолосый мужчина был высок и тощего телосложения, его подбородок был гордо приподнят, а руки он держал за спиной. Наконец он танцующе спустился со ступенек - плавной, медленной походкой. Каждый шаг был бесшумным, казалось, что он вовсе не касался земли. Мужчина напомнил мне гепарда, такого же бесшумного, грациозного. Да куда там гепарду до него? Светловолосый был в сто раз красивей и грациозней африканского хищника. Он просто загипнотизировал меня - я не могла отвести восхищенного взгляда.

- Здравствуй, Варвара, - промурлыкал он приторно сладко, протягивая мне руку с длинными, костлявыми и белыми пальцами, левую руку всё еще держа за спиной. - Меня зовут Иван, - он слегка склонил голову в приветствии.

Я неуверенно протянула свою руку и позволила своей маленькой ладошки утонуть в его огромной, тощей ручище:

- Очень приятно познакомиться, - стараясь быть уверенней, произнесла я.

- Взаимно. Я очень хотел с вами познакомиться, - он смотрел мне прямо в глаза, своими черными, как смола, широко распахнутыми и почти не моргающими глазами.

При этих словах я кинула короткий взгляд на Макса. Лицо Максима было напряженно, своим взглядом он сверлил Ивана, который не обращал на это внимание.

Наши руки все еще были скреплены в приветственном рукопожатии. Рука мужчины была холодна и тверда, как камень. Пульса тоже не было. Мне казалось, что я здороваюсь с неподвижным каменным, или ледяным изваянием. От него пахло мускусом, но его естественный аромат мой нос не ощутил. Передо мной стоял не человек. Я была уверена в этом. Да я руку готова отдать на отсечение, что это так! Этот светловолосый, двухметровый, ледяной мужчина - вампир. Я признала это с ужасом, но ни потому что боялась его, а потому что Максим жил с этим чудовищем под одной крышей. А знал ли он, кто на самом деле его друг, как он опасен? Я не заметила, как наши руки разомкнулись:

- Что произошло Максим? - услышала я заботливый голос.

- Подскочил на кочке и квадроцикл перевернулся. Ерунда! Поцарапал плечо и ногу ушиб, - отмахнулся он.

- Что же, думаю, ты переживешь это, - Иван немного растянул тонкие губы в холодной улыбке. - Завтра вызовем врача, и ты пару дней побудешь дома, - произнося эти слова, он смотрел на меня, будто это я нуждалась в постельном режиме.

- Варвару нужно отвести домой, - более тихо, наклоняясь к самому уху друга, сказал Максим.

- Я это сделаю, - участливо вызвался он.

Я вздохнула. Мы помогли Максиму подняться на крыльцо. Я распахнула двупольную дверь и включила свет в прихожей. Стены прихожей от пола до потолка были выложены светло-коричневым искусственным камнем, на бежевом паркете отражался желтый свет ламп. Прямо из прихожей вела лестница наверх, на поручни которой оперся Максим, пока Иван помогал ему снять испорченную кожаную куртку. Я заметила, что Иван почти на голову был выше Макса, которому я доходила до плеча, будучи в обуви на плоской подошве.

Они осторожно сняли прилипший к кровавой ране рукав куртки. Рана оказалась серьезней, чем мне изначально показалось. Она имела форму полумесяца, концы её были сужены, а самая середина раны расширена. Было видно, что она очень глубокая и без наложения приличного количества швов будет затягиваться целую вечность. Кровь уже не лилась ручьем, но вся рука до самого запястья была покрыта засохшей кровью. Старая кровь имела отвратительный запах тухлятины, я поморщила нос. Однако я была удивлена самообладанием Ивана, который и носом не водил. Он совершенно не подавал вида, что его интересует запах крови и открытая рана. Но возможно потому, что запах старой крови смешивался со свежей, контролировать себя было легче.

- Варвара, пройди пока в гостиную, - сказал Максим бодрым голосом, для человека с большой потерей крови. - Иван поможет мне подняться в свою комнату.

Я послушно направилась в ту сторону, на которую мне жестом указал Макс. Проследовав туда и включив свет, я оказалась в небольшой комнате с уютным, угловым диваном, который занимал большую часть комнаты. Так как это был дом двух холостяков, пусть даже один из них был вампиром, я ничуть не удивилась, увидев огромный плазменный телевизор. Я плюхнулась на низкий диван бежевого цвета, стоящий прямо напротив телевизора. Экран был все-таки слишком большим для такой маленькой комнаты. Стены выкрашены в бледно-желтый цвет, на полу все тот же бежевый паркет. Перед моими ногами стоял низкий, деревянный столик темно-коричневого цвета на нем стояла кружка с недопитым кофе. В комнате не было ничего лишнего - никаких сентиментальных штучек, мягких подушек, сувениров и даже занавесок на окнах не было. Я заметила лишь пару картин в стиле абстракционизма, висевших над диваном. Казалось, что сюда только что переехали и еще не успели обжиться.

Прошло около двадцати минут, все это время я прислушивалась к звукам наверху. Я хотела услышать, о чем они будут говорить и не поведет ли себя как-нибудь странно или опасно, для жизни Максима, Иван. Ничего особенного не было слышно - шаги, открывание дверей шкафов, хлопанье, шуршание. Парни даже не обменялись парой слов. Это показалось мне странным, ведь Ваня должен был сейчас о многом расспросить своего друга, например: как он подцепил вампиршу и что мы делали в лесу, и как его угораздило в неподходящей компании серьезно ранить себя. Я была уверена на сто процентов, что Иван понял кто я, так же как и я поняла кто он. Хотя он отлично управлял своими эмоциями и не подал ни малейшего признака удивления от встречи с вампиром. Однако я вспомнила кое о чем - его глаза, они были черны как уголь. Значит, он испытывал жажду от вида и запаха крови своего друга, так же как и я. Внезапно до меня дошло еще кое-что - мои глаза, наверняка, тоже приобрели неестественный цвет. Без сомнений от его пристального взгляда это не ускользнуло. Я начала метаться по комнате в поиске зеркала, здесь я его не обнаружила. Я нашла небольшое зеркало в золотом обрамлении прямо в прихожей. На цыпочках подойдя к нему, я подняла глаза. О Боже! Я выглядела ужасно, будто только, что вылезла из склепа. Мои глаза все еще безумно горели фиолетовыми огоньками, под ними образовались еще более синие и болезненные круги. Лицо в желтом свете лампы было белее простыни, а волосы запутались, и стали виться, на одежде засохшая кровь и грязь. И Максим видел меня в таком состоянии? Меня охватил настоящий ужас, что человеку, на первом же свидании со мной, повелось видеть меня в худшем виде. Вместе с ужасом и паникой, меня охватил жуткий стыд за свое существо, с которым так тяжело совладать. Услышав приближающиеся шаги, я нехотя отвернулась от зеркала, будто пристальное разглядывание самой себя могло улучшить мой внешний вид. С лестниц походкой гепарда снизошел Иван, его лицо так же явно выдавало нахлынувшую жажду. Не смотря на это, он походил на благородного принца, совсем не славянского происхождения и простое русское имя - Ваня не подходило его царскому, величественному лицу и стану.

- Максим в порядке, он будет отдыхать, - успокаивающим тоном произнес он и добавил, - пожалуйста, не беспокойся за него, Варя.

- Его нужно отвести к врачу: сделать рентген ноги и наложить швы на рану, - настаивала я.

- Я наложил повязку ему на руку, а нога... небольшой ушиб и только - возможно немного опухнет и будет синяк, - с хладнокровностью произнес он, будто ставил диагноз пациенту. - Максим и не из таких передряг выкарабкивался, - усмехнулся он.

- Но не без помощи врачей, - буркнула я.

Блондин поднял и без того слишком выразительную бровь, будто насмехался над моими словами:

- Идем, Варвара, я подвезу тебя домой, - мягко произнес он, - я ведь обещал другу.

Я, конечно, хотела возразить и сказать, что сначала хочу попрощаться с Максимом, но что-то мне подсказало - не стоит этого делать. И наверное Иван знал, что Макс не хочет говорить со мной, или видеть меня и даже прощаться, иначе мы бы не покинули дом так скоротечно.

Мы сели в туже машину, на которой сегодня ездил Макс. Ваня неторопливо и аккуратно развернул машину. Я "на автомате" пристегнула ремень безопасности, мне не было это нужно, ведь моему здоровью ничего не угрожало, но за не соблюдения правил дорожного движения серьезно штрафовали. Он криво и насмешливо усмехнулся, но пристегнул ремень тоже. Машина уже неслась по трассе, изредка меня ослепляли светом фар встречные машины. Небо было черным - облака скрыли звезды и луну, совсем недавно сиявших на небесном полотне. Мы оба не произнесли ни слова с того момента, как вышли из дома. Лишь иногда я смотрела на его белое, каменное лицо, которое, не могла выражать никаких эмоций. Я много думала, глядя то на Ивана, то в даль - на появлявшиеся разноцветные огни города. Горизонт перед дорогой был усыпан огоньками различных цветов, как пайетки на вечернем платье. Крутилось множество вопросов и я, наконец, решилась задать один из них:

- Как получилось, что ты и Максим стали друзьями и живете под одной крышей? - начала я издалека, однако Иван понимал, к чему я клоню. Он слегка улыбнулся той улыбкой, от которой мне становилось неуютно. В ней было, что-то насмешливое и циничное:

- Я понимаю, что ты имеешь ввиду, - мягко произнес он, - и даже хотел бы поведать тебе о тех событиях, которые сделали нас товарищами и даже более, чем товарищами... Но я не могу. Видишь ли, ты должна узнать об этом не от меня. Попробуй задать другой вопрос, тот, который на данный момент интересует тебя больше остальных, - и я понимала, какой он имел в виду. Это было даже странно - мне казался Иван отталкивающим и жутковатым, однако мы были частью одного мира. Как сказали бы "Высшие": брат и сестра. Все "братья и сестры", то есть вампиры, имеют схожую энергетику, и чувствуют друг друга, могут понимать без слов, а некоторые даже читать мысли. И Ваня уже знал, какой конкретно вопрос меня мучает. Возможно, это было даже очевидно.

- Он знает кто ты? - хриплым голосом тихо произнесла я. Я не думала, что так трудно будет произнести эти слова.

- А кто я? - улыбнулся он, обнажая ровные белые зубы.

От его вопроса и задорной улыбки, которая, кстати говоря, была совсем неуместна, меня передернуло. Я нервно сглотнула:

- Ты являешься тем же, кем являюсь я - более уверено произнесла я, но мне слишком трудно давались слова. - Нет смысла ходить вокруг да около. Мы оба знаем, что мы вампиры.

- Какая тебе разница - знает ли Максим об этом? - Холодно произнес он. - Ты можешь, беспокоится за него, я ведь знаю - он тебе не безразличен. Максим мой друг и я не убью его. Поэтому никогда не смей сомневаться во мне - я что-то вроде его ангела хранителя.

- Что-то вроде, - передразнила я. - Я видела, как твои глаза почернели от жажды, когда ты почувствовал запах крови своего подопечного, - я презрительно фыркнула.

Он залился хохотом, а я в недоумении выпучила глаза. Ваня согнулся пополам в конвульсиях и перестал следить за дорогой. Похохотав от души, он укоризненно покачал головой, глядя прямо мне в глаза:

- Я довольно стар и мои глаза уже давно потеряли способность возвращаться к своему первоначальному цвету. Я настолько стар, что уже несколько раз менял имя, - сейчас он говорил как несчастный старик, в его голосе звучала усталость. Мне захотелось его успокоить и погладить по седой голове, словно он был моим родным дедушкой, но выглядел он энергичным молодым человеком с копной, чудесного цвета, волос.

- Как тебя звали с рождения? - Осторожно поинтересовалась я.

- Иоанн - не слишком современно, правда?

- Варвара - тоже не слишком современно, правда?

Он усмехнулся:

- Но ведь ты не меняла свое имя, - это прозвучало, скорее, как утверждение, чем вопрос, - Ты не так давно переродилась, - добавил он.

- Не меняла, - кивнула я. - Хотя такая мысль возникала не однократно. Александр отговорил меня. Он сказал, мы должны оставаться теми, кем были до перерождения.

- Но ты уже не та, кем была...

- Я изменилась лишь физически, - защищалась я.

- Ты пытаешься обмануть себя? - спросил он. - Ты больше не человек и все человеческое для тебя стало чужим.

- Нет. Я могу любить так же как раньше, могу испытывать сострадание к людям...

- Разве так же, как раньше? Сострадать ты не можешь, иначе не убивала бы. Тигр сострадает антилопе? - это был риторический вопрос, я не стала отвечать. К сожалению, Иван был прав.

- Но я готова отдать жизнь за того, кого люблю.

- И поэтому думаешь, что все еще человек? - насмешливо спросил он. - Смирись, что ты вампир и от твоей человеческой жизни осталось лишь имя, - спустя минуту добавил он холодным, твердым голосом.

Мне было больно слышать все это, но доля правды была в его словах. И именно эта правда так больно колола мне в груди. Мы лишь пытаемся жить, как люди, но наше проклятье - вечная жажда, никогда не позволит быть людьми.

Оставшуюся дорогу мы молчали. Сейчас я обратила внимание на то, что путь от ВУЗа до дома Макса занимает столько же времени, как до моего дома. Мы жили на противоположных концах города, так что время поездки от его загородного дома до моего элитного поселка заняло бы, как минимум, час.

- Может увезти тебя прямо до дома, - спросил Иван, паркуясь рядом с моим, превратившемся в нечто серое, жуком.

- Не нужно, - все еще злясь на него, произнесла я сквозь стиснутые зубы. - Иван просто пожал плечами и не стал настаивать, не было смысла. Ему было известно, что мне ничего не угрожает: ни усталость, ни маньяки на ночных дорогах. - Спасибо, что подвез, - так же холодно добавила я.

Глава 10. Игра

У дома, на лужайке, я с удивлением обнаружила Вику. Сначала я не поняла, что она была не одна - маленький, черный комок кружил вокруг нее. Рот у меня открылся от изумления - на лице у Вики растянулась широкая, белозубая улыбка. Она гуляла с моим щенком. Судя по всему, запах Шейда перестал её раздражать, точнее будет сказать - дразнить, манить или что-то в этом роде. Я вышла из машины и Шейд, душа себя поводком, который Вика без усилий удерживала в своих хрупких, на первый взгляд, руках, рвался ко мне, поскуливая. Вика позволила ему приблизиться, а он воспользовавшись свободой начал прыгать мне на колени и конечно же испачкал меня грязью. Подумав, что терять уже нечего я взяла щенка на руки. Я не видела Шейда весь день и уже чуть отвыкла от его запаха. Со времени пребывания в нашей семье запах щенка изменился - стал чуть более резким, но запах его крови оставался таким же приятным. Он лизнул меня своим розовым, длинным и теплым языком прямо в губы. Я рассмеялась и Вика вместе со мной:

- Ненавижу, когда он так делает, - наигранно обидчивым тоном произнесла она и состроила мордочку. Я удивленно подняла бровь.- Ну да, он уже облизал меня пару раз, - пояснила она. Вот новости: когда она успела подружиться с Шейдом? Я упустила этот момент. - Как провела время? - любезно поинтересовалась она.

- Не без приключений, - усмехнулась я, но мне пока не хотелось посвящать её во все детали произошедшего и поэтому я попыталась перевести тему, - я вижу, вы тоже не скучали?

Виктория радостно рассмеялась:

- Да ничего особенного.

Мы вошли в дом, где на пороге нас уже встречали все члены семьи.

Вечер прошел за играми в нарды и карты. Потом мы смотрели новости, а позже пытались собрать пазл в тысячу деталей. Но Шейд все время раскидывал детальки и, кажется, проглотил парочку. Мы немедленно покончили с этим занятием, всерьез испугавшись за пищеварение щенка, если он наглотается бумаги - без похода к ветеринару не обойтись. Но, в конце концов, все разбрелись по комнатам, и я тоже отправилась наверх. Я не стала изнурять себя сегодня вопросами, которые сплелись в тугой клубок, у меня в голове и просто попыталась уснуть.

Я искренне не хотела о чем-либо думать и пыталась отключиться от всего, что произошло этим вечером. Сегодня мне снился черный волк с серебряными глазами, он выл на полную луну. Это не предвещало ничего хорошего. Во сне было ощущение тревоги и страха. Страха за себя, за волка, за всю свою семью и за Максима.

Мои губы растянулись в широкой улыбке. Когда я вышла на прогулку с Шейдом, мои глаза изумил ослепительно-белый ковер из снега. Я обожала снег - чистый, первый, он пах свежестью. Я всем сердцем желала, чтоб он не растаял к полудню, а лучше бы выпало его еще больше.

Как я и думала, Максима не было сегодня в университете. Глупо было даже надеяться, что он придет. У него были достаточно серьезные раны, чтобы придерживаться постельного режима несколько недель. Но я до безумия хотела увидеть его и в серьез подумывала над тем, чтобы навестить его, приехав прямо к нему домой. Я боялась. Боялась, что Иван рассказал ему кто я. Но с другой стороны его лучший друг вампир и почему бы ему не завести подругу-вампиршу? Хотя захотел бы нормальный парень связывать себя с опасными для его жизни отношениями. Ведь я действительно могу неосознанно, когда потеряю контроль над собой, причинить ему вред. Да не то, что там вред, я просто убью его. Причина не видеть меня у него может быть лишь одна - Максим уже все знает.

Я хотела защитить Максима, не смотря на обещание данное Иоанном. Иоанн просил доверия, но могу ли я доверять тому, чью сущность познала в собственном теле и разуме? Это тот зверь, которому доверять нельзя, его не приручить. Я мучилась противоречащими мыслями, есть один человек, чей мудрый совет может помочь мне.

Александра я нашла в бильярдной, он сидел в большом кожаном кресле и читал книгу в старом грязно-коричневом переплете. У меня было время, чтобы поговорить с ним пока остальных не было. Саша не оторвал взгляд от книги:

- Ты хочешь поговорить, принцесса?

Я не удивилась проницательности Александра, это его основная черта:

- Да, - кивнула я. - Вчера я проводила время с этим парнем из ВУЗа, - он кивнул, дав понять, что знает о ком пойдет речь. - Я очень волнуюсь за него, мне кажется он в опасности. Он дружит с вампиром.

Александр вздернул брови:

- Он сам сказал тебе об этом?

- Нет. Вышло так, что мы познакомились лично. Не думаю, что это была запланированная встреча. И мне кажется, Максим может не знать о том, что его друг Иван - вампир. Поэтому, находясь в незнании, Макс подвергается еще большей опасности.

- Хм... Я думаю, ты должна больше доверять своим братьям. Ты встречала примеры возникновения дружбы между вампиром и человеком. Это может быть мистическая нить, которая крепко связала их дружбой. Чем крепче их дружба, тем менее вампир опасен для него. Наглядным примером можешь служить ты сама.

Я понимала, о чем он говорит. Саша имел ввиду дружбу, возникшую между ним и мной, еще до того как я стала вампиром. А дальше дружба, возникшая между мной и Викторией, когда она так же еще была человеком. Действительно это почти мистические узы, связавшие нас крепким союзом и любовью, и я чувствую их. Однако я не знала, что именно связывает Максима и многовекового вампира.

- Они живут под одной крышей, - выпалила я и его лицо сменило спокойное выражение на ужас, а потом удивление.

- Как это может быть? - задал он вопрос, который не адрессовывался мне. - Я не встречал такого. Дружба возможно, но мучить себя постоянной жаждой... Для чего? - вслух рассуждал он, нахмурив лоб.

- Максим все время находится в опасности и возможно не подозревает... - я не успела договорить, Александр меня перебил:

- Он знает, - у меня отвисла челюсть. Хоть я и предполагала этот вариант, но услышать это от Александра голосом полном уверенности, стало для меня шоком. - Если действительно они живут под одной крышей, вампиру будет сложно скрыть все. Хотя бы взять то, чем он питается - это невозможно все время скрывать.

Это казалось таким очевидным, а я не поняла сразу. Значит, Иоанн сказал ему кто я. Не было смысла скрывать это от человека, который знает правду о существовании вампиров. На секунду мне показалось, что мое сердце дернулось в последней конвульсии, а тело стало тяжелым и непослушным. Я упала в кресло.

- Хотя... - задумчиво продолжил Александр, - Все же есть малая вероятность, что Иван не посвятил Максима в свою тайну.

- Почему? - выпалила я в нетерпении.

- Из страха перед "Высшими", - разводя руками, ответил он. Ах, ну конечно! Это было основным, чем мы руководствовались в жизни - нельзя разглашать людям о нашем существовании, демонстрировать свою силу и другие способности. Короче всеми возможными способами избегать оглашения тайны, существующей несколько тысячелетий. - Если "Высшие" узнают о посвящении человека в наш мир, они примут меры. Человека просто напросто убьют, а наказанием для вампира также может быть смерть - сожжение.

- Иван должен убить его или обратить, - пробормотала я.

- Да, - кивнул Александр. - Давно они живут здесь?

- Примерно полгода.

- Ооо... Земля слухами полниться. Еще немного и может быть поздно - о них узнают, разыщут и накажут "Высшие".

Это звучало, как приговор - я нервно сглотнула, ощущение было такое, будто мне не хватало воздуха.

- Что делать? - выдавила я.

- Если этот человек важен тебе, для начала просто узнай что происходит. Максим может и не знать о нашем существование, но этот факт не остановит правосудие, если они узнают, что парень все время рядом с вампиром, то есть в опасной близости узнать все. Ты можешь стать тем, кто обратит его, тем самым спасешь от смерти от рук "Высших".

Разговор с Александром помог мне расставить кое-что по местам. Намного легче не стало, но все же я рада, что смогла поделиться своими переживаниями. Сейчас я выгуливала Шейда у нашего дома. Я заметила, как машина соседей припарковалась у дома и из нее вылезла немного неуклюжая из-за лишнего веса Вера:

- Здравствуй Варечка, - крикнула она через забор, своим звенящим голосом.

- Здравствуйте, - я любезно улыбнулась ей.

- Давно не заходили в гости, мы бы хотели снова пригласить всю вашу семью.

- Теперь наша очередь приглашать вас на обед, Александр должен угостить вас парочкой своих фирменных блюд.

- Отлично. До встречи, - она помахала мне рукой и направилась в дом.

Из машины выпало большое тело Семена:

- Привет, - крикнул он мне, подняв левую ладошку в приветствии.

- Здравствуйте, - поприветствовала я в ответ.

Он открыл багажник своего джипа, устаревшей модели и достал пакеты. В каждой руке Семен держал по два, на вид довольно тяжелых, пакета с надписью известного продуктового магазина. Его жена уже была в доме, не оставив мужу дверь открытой. Семен поднялся на крыльцо и попытался отварить дверь, которая не слушалась его. Потом все выглядело еще более забавно - он кряхтел и фыркал, как старик, борясь с ключами в руке, которые то и дело выпадывали. Наконец он выпустил из одной руки пакеты и долго жал в звонок. Снова подняв пакеты с пола, его лицо скривилось в нетерпении и злости, ожидая, когда откроют дверь. Я вспомнила о его сыне, которого не видела уже несколько дней. И я поняла, что все это время была так увлечена мыслями о Максиме, что даже не вспоминала о том, кого впервые поцеловала за полвека. Ведь этот поцелуй так согрел меня, пробудил во мне надежду - как я могла забыть о Никите?

- Передавайте привет Никите, - вдруг крикнула я, а он вздрогнул от неожиданности, - и Ростику от Вики, - Семен кивнул и дверь отварилась, впуская его.

Мне показалось забавным поддеть этим Вику, которая шарахалась пятнадцатилетнего парнишку. Она старательно пыталась избегать его жадно пожирающих взглядов. Как она сама говорила "Он меня пугает". Кажется, подросток не на шутку влюбился в Викторию. Это стало объектом подколов над ней в нашей семье. Хотя мальчишка был действительно милым и симпатичным. Стоило лишь подождать пару лет до его совершеннолетия и Ростислав мог бы стать её избранником. Но Виктория и слушать об этом не хотела.

Я смотрела в своё окно на изменившийся пейзаж всего за ночь. Все было белым, ослепительно белым: крыши, лес, лужайки у дома, тротуар - абсолютно все! Снег искрился под солнечными лучами, ослепляя еще больше. Я слышала смех - низкий, басистый и более звонкий: Никита и Ростислав катали огромные камки снега у своего дома. Я надела короткий пуховик, в котором обычно каталась на сноуборде, шапку и толстые вязаные варежки. Все эти вещи не были полезными мне, а скорее мешали, но это уже вошло в привычку. Спустившись на первый этаж, я обнаружила Шейда, который прыгал вокруг Кристофа, рычал и тявкал на него своим звенящим, щенячьим лаем. Похоже, Кристоф не собирался играть с Шейдом, его лицо выражало раздражение. Я подхватила щенка подмышку и выскочила на улицу: снег был липким и приятно похрустывал под ботинками.

- Привет, - сказала я, подходя к двум парням с бронзовым загаром и белозубыми улыбками.

- Привет, - радостно воскликнули Никита и Ростик одновременно.

- Чем вы здесь занимаетесь? - Спросила я, глядя на два огромных снежных шара.

- Снеговика лепим, - сказал Ростик, удивленным тоном от того, что до меня еще не дошло, для чего им два снежных шара.

- Не слишком ли вы взрослые, чтобы заниматься этим? - усмехнулась я.

- Нет, - обиженным тоном произнес Никита. - Присоединяйся к нам.

- Ну хорошо, - я выпустила щенка, который нетерпеливо вырывался из моих рук.

Шейд помчался наворачивать круги по усыпанной снегом поляне с высунутым розовым языком наперевес. Он хватал снег пастью, зарывался носом в маленькие сугробы и фыркал в них. Я начала катать снежный шар, делая его идеально ровным. Через пару минут, заинтересованные нашим весельем, к нам присоединились Прасковья, Александр и Кристоф, лицо которого имело серьезное, даже суровое выражение. Но Кристоф быстро забыл о своем военном звании офицера и увлекся игрой в снежки с Прасковьей. По-человечески играть у них не получалось и Никита с Ростиславом уставились, пытаясь уследить за метавшимися туда сюда, с большой скоростью, снежными комками, размером почти с волейбольный мяч. Про незаконченного снеговика все забыли, когда один из больших снежных комков, прилетел в Никиту, чуть не сбив его с ног. Прасковья залилась звонким смехом, её примеру последовали и остальные. Образовалось две противоборствующие группировки, я была на стороне двух смуглых парнишек. Это был не равный бой. Никита и Ростик не успевали отпрыгивать от метких бросков Прасковьи, Кристофа и Александра и их одежда была вся в снегу и, могу подозревать, уже промокла. В меня не попал ни один снежок благодаря моей быстроте и обостренным зрению и слуху. Поэтому моя семья не щадила особенно меня и в меня летели самые огромные комки снега. Словно снежная лавина на голову Прасковьи обрушился снежок размером с футбольный мяч, который слепила я. Брызги разбитого снежного меча разлетелись в стороны, окутывая всех наших соперников. Парни раздались громким хохотом, пока Кристоф и Александр трясли головами, скидывая снежные хлопья с волос.

- Тебе конец! - Прорычал Александр и метнулся ко мне, раздаваясь злым хохотом в предвкушении. Я дернулась с места, но он словно нападающий из американского футбола повалил меня на землю. Наши тела столкнулись, издав, такой звук, словно треснул огромный валун. Я повалилась лицом прямо в снег, захлебываясь им и собственным смехом. Но никому кроме меня и Саши не было смешно, наступила тишина. Я развернула и села на колени: у Никиты и Ростика отвисла челюсть и глаза неморгающе глядели на нас, Кристоф стоял с нахмуренными бровями и плотно сжатыми губами, а Прасковья беззвучно стучала кулаком себе по лбу. Наверное, она хотела сказать этим, что нужно думать перед тем, как выделывать такие трюки на глазах у людей.

До меня донеслось растерянное "ой" Александра. Он извиняющее улыбнулся Прасковье, а потом поглядел на парней и свел вместе брови, потирая лоб:

- Кажется, я больно ударился.

- Да, надо бы проверить, нет ли у тебя сотрясения, - проворчала Прасковья.

Александр со вздохом встал и поплелся за удаляющимися Прасковьей и Кристофом:

- Уладь все, - сказал он незаметно для взглядов и ушей Никиты и Ростика.

- Ты в порядке, - взгляд Никиты был беспокойным и бегающим, Ростик же все еще был изумлен.

- Да, может только чуть плечо ушибла, - я потерла правое плечо.

Конечно, это все было притворство специально для спокойствия нашего и их - главное не вызывать подозрения. Ни у меня, ни у Александра ничего не болело, хотя от такого столкновения нормальный человек мог бы сломать себе что-нибудь.

- Здорово вы в снежки играете, - пробормотал Ростислав, - вас бы на олимпиаду по метанию ядра.

Мы с Никитой взглянули друг на друга и тихо рассмеялись.

- Я весь мокрый. Прасковья накидала мне снег за шиворот, - сказал Никита, отряхивая одежду от налипшего снега.

- Я тоже, - буркнул Ростик.

- Пошли домой, - Никита обнял младшего братишку за плечи, - Ты с нами? - взглянул он на меня.

Я кивнула и поплелась за парнями к их дому.

В камине переплетались желтые языки пламени, дерево потрескивало, создавая уют в комнате. Я свернулась на кресле, обхватив свои колени, и смотрела на огонь. Плавные, желтые волны заворожили меня своим танцем, потоки жара касались моей коже. Огонь прекрасен, но он на столько же и опасен - единственное, что может угрожать мне. Моя кожа, будет плавиться словно пластмасса, источая черный дым, но без запаха, стоит лишь коснуться огня. Шаги Никиты отвлекли меня от мыслей, он тихо напевал неизвестную мне песню. В руках он держал две кружки с горячим какао, одна из них видимо предназначалась мне. Я взяла кружку и поблагодарила его. Еще одно испытание - придется выпить. Я сделала совсем крохотный глоток - жидкость обожгла мне горло, но это не было больно. Я чувствовала запах шоколада, но на вкус какао было отвратительно горьким. Удивительно, что запах шоколада, фруктов и сладостей мне нравился сейчас даже больше, чем до бессмертия, но вкус и текстура любой человеческой еды была до омерзения неприятна мне. Однако выработанное за пять десятилетий терпение очень помогало в таких случаях.

Никита уселся на ковер бежевого цвета рядом с креслом, в котором сидела я. Он по-хозяйски положил локоть на мое колено, от чего через плотную джинсовую ткань я почувствовала жар его кожи. Никита дул в кружку, пытаясь остудить какао, и я ощутила запах его дыхания. Было приятно вот так молча сидеть напротив камина, но тишина не продлилась долго.

- Как еще ваша семья развлекается, кроме экстремальной игры в снежки? - саркастически произнес Никита.

- Экстремальной ездой на сноубордах и горных лыжах.

- Хм... - задумчиво произнес он, - я давно хотел научиться ездить на сноуборде.

- Хочешь, буду твоим учителем?

- О лучшем учители я и не мечтал, - с энтузиазмом ответил он и развернулся ко мне лицом. Никита сложил обе руки на мои колени и положил на них голову. - Я, видимо, еще мало знаю о тебе. Ты не перестаешь меня удивлять.

Я подумала с иронией: "Действительно, как много еще ты не знаешь обо мне и еще не знаешь самого главного - я вампир".

- Что ты хочешь знать?

- Все. Хочу знать, твое любимое блюду, кто ты по гороскопу, твои любимые книги, музыка и какие еще навыки у тебя есть. Абсолютно все!

Я начала с конца, чтобы плавно подготовить к тому, что действительно его шокирует:

- Кроме, как ты уже знаешь о моих навыках механика, увлечения иностранными языками и занятия сноубордингом, я катаюсь на горных лыжах, коньках и роликах. Отлично играю в бильярд, баскетбол, футбол, волейбол, шахматы, теннис и хоккей. Я люблю фотографировать, рисовать и писать стихи, в совершенстве владею двенадцатью языками: английским, японским, чешским, арабским... - я остановилась, когда увидела, что глаза у него выкатились, а рот открылся. Послышался его нервный смешок, он сглотнул и произнес:

- Ты шутишь? - скептически спросил он, - Ты просто пробовала все это когда то, верно?

- Не совсем. Это то, в чем я действительно хороша.

- Ты просто хвастаешься, - усмехнулся он.

- У тебя всегда есть шанс проверить, - с вызовом бросила я.

- Допустим это так. Но тебе всего восемнадцать лет! За такой возраст невозможно преуспеть в таких сложных видах спорта, в механике и владеть двенадцатью языками, - не верил он.

- Ты можешь проверить, - повторила я.

- Ладно, - согласился он и задумался на пару секунд, - Скажи по-чешски "я люблю чипсы".

Я засмеялась, удивленная какую забавную, но легкую фразу он придумал:

- I love ?ipy.

Никита кивнул и снова задумался:

- Скажи по-болгарски: "Я неверующий дурак и не заслуживаю такой девушки"

Я снова рассмеялась:

- Ти си страхотен човек и аз се радвам, че те срещнах. (*Ти си страхотен човек и аз се радвам, че те срещнах - с чешского переводится как "ты отличный парень и я рада, что встретила тебя")

Фраза переводилась по-другому, но он этого не понял. Я опустилась на пол, на колени рядом с ним. Я взглянула в зеленые глаза и обняла его, прижимаясь своей холодной щекой к его плечу. Он погладил меня по спине своей большой ладонью и поцеловал в макушку:

- Ты не такая как все люди да? У тебя есть какие-то особенные возможности? Невозможно быть нормальным человеком и знать и уметь столько всего, - его голос казался немного грустным и усталым.

- Я хочу сказать тебе кое-что очень важное, то о чем ты и подумать не смеешь.

- Ты вундеркинд? - попробовал догадаться он.

- Нет, - рассмеялась я.

- Знаешь мне тоже нужно рассказать тебе о себе. Возможно, ты не поймешь меня... - я прислонила палец к его губам, останавливая его.

- Чтобы ты не хотел рассказать мне я это приму, если ты примешь правду обо мне, - мою речь прервал звук, который я услышала во дворе - машина останавливалась у дома и заглох двигатель. Я отпрянула от Никиты, - кажется, вернулись твои родители. Давай отложим этот разговор на потом, - Никита кивнул, соглашаясь.

Глава 11. Нежеланный гость

- Я давно не видела Максима в ВУЗе? - насторожено спросила Вика, когда мы направлялись к машине.

- Он упал с квадроцикла - серьезно поранил руку и, кажется, сломал ногу, - правдиво ответила я, раз уж она спросила.

- Ты его убила? - неожиданно Вики возникла передо мной и крепко, обеими руками схватила меня за плечи, сильно их сжимая. Я попыталась вырваться, но не смогла. Два больших и неморгающих глаза уставились на меня, вопрошая.

- Хм... Конечно нет, - шокированная её вопрос ответила я и наконец, смогла отпрянуть. Её реакция и вопрос были вполне обоснованы, ведь нам сложно устоять перед видом крови, но мне, почему-то показался такой вопрос диким.

- Была кровь? - прошептала она.

- Да и очень много, - спокойно ответила я.

Её лицо снова приобрело такой вид, будто она увидела приведение:

- Боже мой! - она обхватила свои белые щеки ладонями в еще большем ужасе, - неужели ты не шутишь? Как ты пережила это? Ты ведь убежала сразу, да?

- Конечно, нет, - негодующий смешок вырвался у меня. - Как я могла оставить его одного в лесу, лишь с одной здоровой рукой и ногой? Я достала его из-под квадроцикла и довезла до дома.

- Господи! - прошептала Виктория тоном умирающего.

- Перестань поминать имя Господа, - раздражено фыркнула я.

- Как ты смогла... - Вики сглотнула, - ...не убить его? Я представить себе не могу этого. Я бы и полсекунды не удержалась.

Я пожала плечами:

- Вообще-то было трудно. Его кровь прекрасно пахнет, лучше в тысячу раз любой другой, - я произнесла это медленно и задумчиво, освежая память. Впечатления остались настолько свежие, что я почувствовала, как горло стало пересыхать. - Каким-то образом мне удалось перестать дышать и оторвать взгляд от раненой руки, тогда стало на много легче держать себя в руках. Наверное, он мне слишком нравиться и это сильнее, чем желание испить его крови.

- Ты влюбилась? - этот вопрос застал меня врасплох.

Ища, в своей голове правильный ответ на этот вопрос, я даже остановилась. Поняв, что ранее я об этом не задумывалась, я стала рассуждать логически:

- Не думаю, что это возможно, - уклончиво произнесла я, скорее отвечая самой себе. - Но рядом с ним я чувствую себя по-другому, - я вновь задумалась, пытаясь правильно описать свои чувства, - так много всего сразу, когда я с ним. Так много противоречащих друг другу эмоций - они все сильнее жажды. Я чувствую себя человеком, когда Максим рядом, - я потрясла головой, будто не веря собственным словам.

- Это и есть ответ, - тихо произнесла она. - Не нужно много времени, чтобы понять, что он тот - единственный.

Я вновь потрясла головой, на этот раз, пытаясь избавиться от шока. Мысли испарились, словно ничего меня не волновало ранее. В моей голове осталось лишь одно лицо, казавшееся мне все это время воплощением идеала.

Сидя за рулем своего жука, следя одним глазом за светофорами, я пыталась разобраться в своих чувствах к двум людям, которые оба стали мне дороги. Я пыталась расставить все по местам но, кажется, в голове все перемешалось. Два человека - противоположности и оба притягивают к себе словно магниты. Никогда я не испытывала любви к мужчине. Дак откуда мне знать, как это должно быть? Могу ли я любить двух? Мне придется выбирать, но я мечтаю сохранить нежную дружбу с Никитой и страстную - с Максимом. Моё сердце раскололось надвое, грудь сжалось от боли и страдания - одного из них я потеряю.

Прибыв домой, я не могла ничем себя знать, я была словно на иголках. Мне срочно нужно было поговорить с одним из них. Никита сейчас был еще на работе, а Максим наверняка дома - валяется в пастели со сломанной ногой. Я вспомнила о том, что говорил мне Александр - пора расставить дочки над и.

Словно ужаленная я вылетела из дома и села в свою машину. Я выжимала из неё все что могла, лишь бы быстрее добраться до дома Максима. Надежда, что дома не было его странного, плотоядного сожителя не покидала меня. Прибыла к его дому спустя пятьдесят минут, глубоко вздохнув, я позвонила в дверь и собралась ждать. Какого было мое удивление, когда дверь распахнулась передо мной через секунду. И еще большее удивление вызвало то, что у дверей стоял Максим. Казалось, он удивлен не меньше меня, это выражение лишь на секунду поселило его лицо, а потом превратилось в непроницаемую маску. Я оглядела его: волосы были намного длиннее, чем несколько дней назад - они непослушно торчали мелкими, грубыми завитками. На нем не было футболки - мышцы груди, рук и живота были напряжены, левая рука сжата в кулак, по ней поднимались синие вены, которые хорошо виднелись через тонкую, бледную кожу. Длинные шорты доходили до колен, обнажая упругие мышцы ног. Гипса не было - обе ноги выглядели совершенно здоровыми. И вновь я была удивлена увиденному.

- Привет, - робко сказала я, даже не пытаясь скрыть то, что внимательно осматриваю его.

- Привет. Входи.

Я вошла, пытая разглядеть левое плечо, которое должно быть повреждено, повязок на нем тоже не было. Мы прошли в комнату, я обратила внимание, что шаги его были уверенными, как всегда. Никаких признаков недавнего повреждения, не синяков, ни оттеков, он не хромал. Возможно, действительно это был лишь ушиб, но вот рука была серьезно порезана и я видела это своими глазами.

Мы прошли в гостиную, в которой я уже бывала. Я быстро оглядела комнату, она изменилась - стала живой, обитаемой. На большом угловом диване небрежно был накинут клетчатый плед коричневых тонов, на низком кофейном столике лежал раскрытый ноутбук, горел мягкий свет ночника. Был включен телевизор - шли новости, но звук был отключен. Я заметила пару рамок с фотографиями на полке около телевизора. На одной из них был Максим с маленькой черноволосой девочкой лет шести, очень похожей на него. Фотография явно была старой, потому что Максим выглядел на ней моложе. На второй, выцветшей от времени, фотографии были запечатлены молодая, красивая женщина и не менее красивый мужчина с младенцем на руках. Я разглядела в их лицах знакомые мне черты лица. У молодой женщины был аккуратный, чудь задранный носик, как у Максима и полные губы. У мужчины была такая же прическа, какую сегодня я впервые увидела у Макса - черные, непослушные кудри беспорядочно взъерошены. Глаза у молодого мужчины были ясно-голубого цвета, не смотря на выцветшие краски на фото.

Я села с левой стороны от Макса и подобрала под себя правую ногу, оказавшись, таким образом, вполоборота, чтобы смотреть на него. Он сидел прямо, смотря в пол, и казался напряженным. Наконец я оглядела то место, где должна быть глубокая, рваная рана. На её месте я увидела тонкий красный шрам в форме полумесяца. Шрам был таким аккуратным и даже красивым и словно он находился здесь - на своем месте, всегда. Я правила указательным пальцем по шраму сверху вниз, красная кажа шрама была тонкой и нежной, не такой как вся остальная кожа на теле:

- Тебе накладывали швы?

Он размышлял над ответом несколько дольше, чем следовало. Из психологии я знала, что это означает - он решал сказать мне правду или солгать.

- Нет, - выдавил он.

В изумлении я подняла брови. После такой глубокой и рваной раны не мог остаться идеально ровный и тонкий шрам. И вообще было ли возможно то, что его раны зажили всего за три дня?

- А что все-таки было с твоей ногой?

- Я не ездил в больницу и врачей мы не вызывали, - грубость в его голосе насторожила меня.

Я ничего не понимала, не понимала, как слабый человеческий организм мог заживить такие серьезные раны за три дня, не понимала эту необоснованную грубость с его стороны. Мне стало казаться, что я потерялась во времени, и прошло ни несколько дней, а несколько недель. Так мне самой себе будет проще объяснить это волшебное исцеление. Но ведь это бред!

- Прошло три дня, - вслух произнесла я, чтобы убедиться в том, что он не станет опровергать этого. - Как это? Как ты так быстро выздоровел?

Губы Максима плотно сомкнулись, челюсти напряглись, ноздри раздулись, а руки сжались в кулаки. Я инстинктивно отодвинулась от него, хотя знала, что вред он не сможет мне причинить, даже если захочет.

- Зачем ты приехала? - в его голосе слышалась нескрываемая злоба. Он посмотрел на меня глазами, наполненными боли и еще каким-то чувством, которое я не смогла расшифровать.

Я пришла в ступор от этого. Что я сделала, чтобы заслужить его ненависть? Ответ пришел сам собой. Это, то чего я так боялась, то, что мучило меня все эти дни. Иван рассказал ему. Максим знает, что я вампир, теперь он меня ненавидит. Что ж это то, чего я заслуживаю - ненависть, призрение.

Я медленно встала с дивана, не в силах произнести что-либо из-за кома в моем горле. Я почувствовала колющую боль в глазах, я проморгалась, но это не помогло. Ах, жаль, что я не могу плакать! Максим не увидел бы моих слез, я не посмела давить на жалость, но я уверена мне стало бы намного легче, умей я плакать.

Я бросила короткий взгляд на него, теперь он смотрел в пол. Все же я смогла выдавить несколько слов из своего скованного горла, дрожащим голосом:

- Я беспокоилась за тебя. Сильно. Я хотела убедиться, что тебе уже лучше. - Я стояла так над ним еще пару секунд, - прости, - прошептала я, не зная, стоило ли извиняться. За что я извиняюсь? За то, что я не такая, как он - не человек и прожить с ним нормальную жизнь не в моих силах. За то, что скрывала правду и что позволила себе сблизиться с ним. Прости.

Ответом мне послужила напряженная тишина, но красноречивей любых слов.

Я развернулась и быстрым шагом направилась к выходу. Боль раздирала моё горло и грудь. От колючек в своих глазах, я почти не видела дороги. Я пыталась не думать о том, что это был наш последний разговор, потому что от этого становилось еще больнее. Огромных усилий мне стоил каждый новый шаг, я заставляла себя идти к машине - прочь от того человека, с которым могла бы идти рука об руку всю свою вечность. Теперь вечность потеряла для меня смысл. Для чего мне эта бессмертная жизнь, которая не жизнь без любви? Никто не захочет любить чудовище.

Глава 12. Боль

Не знаю, сколько времени прошло: два или три дня. Да и какое сейчас это имеет значение? За плотными, закрытыми занавесками свет не проглядывал, и я не могла точно сказать даже какое на улице время суток. Я была не одна, Шейд лежал рядом с моим белым, неподвижным телом. Я даже не дышала, мне не было это нужно. Шейд находился в моей комнате всё время и не вышел ни разу за то время, что я нахожусь здесь. Он не желал есть - так же как и я, и не желал двигаться с места - так же как и я. Шейд свернулся калачиком рядом с моим мертвым телом, положа мне на руку подбородок. Время от времени он тяжело вздыхал или поскуливал. Я лежала на спине, раскинув руки в стороны, и смотрела в потолок. Я не ела и не делала вообще не одного движения уже несколько суток, я забросила университет и не хотела ни с кем говорить. Я умирала. Я бы хотела умереть, но мое сердце и так не бьется, так что я могу считать себя полуживой. Сейчас я пыталась отключить свой разум навсегда, чтоб больше не возвращаться в этот мир, где ЕГО нет со мной. Иногда, когда я вспоминала это идеальное лицо с полными губами и полными тайн голубыми глазами, я снова ощущала боль в груди, и мне хотелось стонать, но горло пересохло и я молчала и была в точности - труп. Неподвижный, молчаливый, без пульса труп. Моя комната стала моей гробницей. Скоро мое тело начнет высыхать, и я буду, точно как камень - никогда не смогу больше пошевелиться. Перед моими глазами стояло выражение ЕГО лица, перекошенное болью и злобой - я не посмею забыть это лицо. Даже будучи таким, оно оставалась прекрасным, самым прекрасным, что когда-либо мне приходилось видеть. Он сделал верный выбор, и я не осуждаю его за это. Он достоин избежать того бремени, что несу я - быть исчадием тьмы и гореть в аду. Его выбор - остаться человеком! У меня же никакого выбора нет.

Я знаю, моя семья волнуется за меня. Они пытались поговорить со мной, выяснить, что происходит, но я не проронила ни слова. Не потому, что не хотела им все объяснить, просто не могла - не могла заговорить. Когда я пыталась произнести какое-нибудь слово - к горлу снова подкатывал ком, а глаза начинало колоть и резать. Я оставила эти попытки.

Вскоре я почувствовала почти блаженство: мыслей в голове не осталось, шумов в доме и за ним я не слышала, ничего не видела и не чувствовала запахов - полная пустота вокруг меня. Я смогла умереть.

Обжигающая боль пронзила кусочек моей кожи и мой кокон, в котором царила пустота начал разрушаться. Мою руку прожигало что-то, моя кожа плавилась от огня. В нос ударил резкий, почти невыносимый запах, я попыталась поднять руку, чтобы заткнуть нос, но тело меня не слушалось. Я забыла, как оказалось здесь и почему, и кто я есть, но пустота вокруг меня наполнилась шумом:

- что... она... нет пульса... холодная... мертва? - Я могла расслышать лишь некоторые слова неясного бормотания где-то вдалеке. Я прислушивалась к голосам, но не могла узнать их: - давно? Неделя.

Я не могла думать о том, какое значение имели эти слова и относились ли они ко мне. На данный момент я хотела закрыться от всего этого шума и запахов, окруживших меня, которые так были противны мне. Вновь оказаться в том безопасном коконе... Новый приступ боли, кажется на моем запястье, привел меня в сознание. Огонь, пылающий на моих руках, не давал погрузиться снова в бессознательное состояние, которое спасало меня от окружающего мира. Из моей груди вырвалось слабое, хриплое рычание.

- Варя, - услышала я чье-то имя, произнесенное так громко и резко, что хотелось заткнуть уши. - Как ты?

К кому обращался этот голос? Кто эта Варя? Где я и кто я?

Я почувствовала на лице что-то влажное, горячее и мягкое, оно плавно коснулась меня, оставив мокрый след и запах. Писклявое поскуливание и тяжелое частое дыхание, окончательно привели меня в чувства:

- Шейд... ненавижу, когда ты так делаешь, - некоторые буквы не получилось произнести, потому что грудная клетка и горло горели изнутри. Я узнала этот огонь - это жажда, мне нужна была кровь. В таком голодном состоянии я могла бы потерять контроль и напасть на любого, кто сейчас был рядом - я была опасна. Мое зрение прояснилось, и я увидала сидящего на коленях у моей постели смуглого, молодого человека с обеспокоенным видом. Он держал в своих руках мои запястья, которые все еще, казалось, плавятся от огня. Зеленые глаза бегали, оглядывая мое лицо - Никита. Я слабо улыбнулась, потому что вспомнила его. Мое тело было, словно не моим и не хотело поддаваться моему мозгу. Не знаю, что Никита увидел на моем лице, возможно улыбка у меня не очень хорошо вышла, но его лицо казалось удивленным и напуганным. Александр положил руку на плечо Никиты и тихо произнес:

- Спасибо тебе. Сейчас ей нужно прийти в норму, скоро вы увидитесь, - его голос звучал мягко и успокаивающе.

- Я хочу остаться. Я побуду с ней, - произнес Никита.

- Мы позаботимся о ней, мы её семья, - голос Александра стал более твердым.

- Она была в коме неделю, и вы ничего не могли сделать. Как вы собираетесь заботиться о ней? - взвыл Никита. Его голос звучал резко и в нем читались обвиняющие нотки.

- Мы благодарны тебе, что она смогла очнуться, почувствовав твое присутствие, но в ближайшие сутки для вас обоих будет лучше не видеться. Теперь мы знаем, как о ней позаботится, - голос Саши снова стал ровным, но убедительным, - поверь нам, Никита.

Ноздри Никиты раздулись, а губы плотно сжались, глаза лихорадочно блестели - в них читался гнев. Он с силой сжал кулак, так что выступающие вены на руке посинели, что заставило мое тело облиться новой, горячей волной жажды. Тут же он вскочил с колен и словно ужаленный вылетел из моей комнаты, громко хлопнув дверью, так, что дерево треснуло. Но у краткой, Никита посмотрел мне в глаза и мне показалось, что его зеленые, глубокие озера глаз были наполнены нежной теплотой. Я услышала, как шумно и торопливо он сбежал с деревянных ступеней и хлопнул входной дверью, но уже не так гневно.

Далее я не стала следить за его шумными шагами и наконец, оглядела остальных, кто находился в комнате. Александр, Прасковья, Виктория и Кристоф - на их лицах ясно читалось беспокойство, и даже боль. Из-за меня они, скорее всего, чувствуют себя виноватыми, потому что не смогли позаботиться должным образом, как сами считали. Я же думала совсем иначе, и мне было стыдно, что я поступила так с ними. Я еще раз внимательно вгляделась в их лица, все они были такими уставшими и забытыми мной. Прошла неделя, а мне казалось, что я не видела их несколько десятилетий. Я с удивлением отметила, что у Прасковьи на щеке красовалась пикантная маленькая родинка, а волосы Александра были еще более взъерошенными, чем я помнила и щетина превратилась в бороду. Волосы Виктории красиво блестели на солнце, которое выглядывало сквозь щель между занавесками, а глаза её были черны от жажды. А Кристоф, слабо держа за руку Прасковью, сутулился, и на его переносице пролегла морщинка, которая могла говорить о задумчивости, или напряженности. Не хватало еще одного лица, которое я помнила наиболее отчетливо, чем лица своей семьи. Я поняла, что это лицо не покидало меня даже тогда, когда мне казалось, что вокруг лишь пустота и нет мыслей совершено не о чем. И я вспомнила... Вспомнила, почему мне так хотелось уйти из этого мира и почему валялась в свой постели словно труп целую неделю, и из-за чего я так сильно заставила волноваться свою семью и Никиту. Боль в груди заставила меня свернуться в клубок, словно дитя в утробе матери, дабы почувствовать себя в безопасности. Подкатил ком к горлу, и я не могла больше ничего произнести.

Виктория села на кровать в моих ногах и стала гладить меня по бедру своей каменной, холодной ручкой:

- Ты не должна больше впадать в это состояние, - сказала она звонким голосом, похожим на пение какой-нибудь лесной пташки. - Мы не переживем, если потеряем тебя. Не уходи от нас. Пожалуйста.

Услышав мольбу в её голосе мои глаза пронзили иглы и я крепло сжала веки, это помогло немного. Но в эту же секунду я почувствовала и душевный подъем. Конечно, я понимала, как сильно они любят меня. Сердце каждого из нас словно пазл, состоит из маленьких кусочков - из дорогих и любимых людей, что всегда находятся рядом. Я не должна отдаляться от них, их сердца никогда не найдет замену одной потерянной частички пазла. Мое сердце состояло уже не из трех долек, как раньше, а из пяти и одна была утеряна и не вернется никогда. Я понимала, как это терять, поняла впервые за семьдесят лет и не могла допустить, чтобы мои любимые друзья чувствовали тоже, что чувствовала сейчас я.

Я открыла свои глаза и посмотрела в глаза Вики, которые были черны, как воронье крыло, их обрамляли глубокие, богрово-синие круги. Её нижняя губа, которая была чуть полнее верхней, посинела и потрескалась. Должно быть, она не ела уже неделю. Лица остальных членов семьи выглядели чуть лучше, но все же очень болезненно, я бы сказала - мертвенно. Было понятно, что каждый из них не пил кровь уже более четырех дней. Последствия долгого голодания для вампира - плохое настроение, неуправляемый гнев и отвратительный внешний вид. Но их лица выражали не злость и не голод, а страдания.

- Я буду с вами. Я вас люблю, - сиплым голосом прошептала я.

Виктория прижала меня к своей груди, так крепко, что это было почти больно. Через полсекунды я поняла, что остальные обняли нас. Вокруг была моя семья, и я как никогда ощутила их любовь и прилив счастья. Сейчас мне было нужно именно это и казалось, что они читали мои мысли. "Спасибо вам" - подумала я.

Глава 13. Охота

В лесу снег выпал по колено и деревья тоже были усыпаны снегом, и в лунном свете все походило на сказку. В тех местах, где снега касался свет луны, пробивающийся сквозь ветки высоких сосен, он отливал голубым и серебрился. Я стояла в снегу и смотрела вверх на неподвижные, тяжелые ветки деревьев. На мне не было обуви, я была одета лишь в короткие джинсовые шорты и свободную футболку. Мои волосы были собраны в тугой пучок, дабы не быть испачканными кровью убитого мной животного. После долгого голодания свежая, горячая кровь зверя будет кстати, и мы с Вики отправились на охоту. Она уже убежала вперед, почувствовав след зайца. Одного маленького зайца ей будет мало для насыщения, она убьет как минимум двух. А я тем временем расслаблялась, чтобы полностью отдаться инстинктам. Я не охотилась уже давно и давно не пила кровь, словно дикарка, прямо из тела животного. Не могу не признать, что свежая кровь намного вкуснее, чем остывшая и пробывшая, возможно несколько недель в нашем холодильнике. Охотились для всей семьи Александр и Кристоф. Они не одобряли, когда женщины добывали себе пищу, просто беспокоились, что это погубит все человеческое в нас. Я подозревала, что зрелище нашей охоты вызывало у них отвращение и стыд за нас. Поэтому на охоту мы отправились вдвоем, и хоть Прасковья и настаивала идти с нами, она не посмела ослушаться своего возлюбленного.

И вот все мои чувства обострились в тысячу раз и я стала слышать за много километров от себя. Когда мы находимся рядом с людьми, мы подавляем в себе инстинкты и чувства, становятся не такими обостренными. Чувствовать себя хищником никогда не доставляло мне радости, но сейчас мне было легче, потому что я могла забыть о нем. Не окончательно забыть конечно, но боль от потери стала менее назойливой. Я услышала, как снег проваливается под четырьмя лапами какого-то животного, как бьется его сердце и могла представить, что весит этот зверь около семи килограмм. Я уловила запах - это была лиса. Я не очень опытный охотник, но запахи некоторых животных различала. Бесшумно и быстро я стала преследовать лисицу, которая не могла услышать меня или почувствовать мой запах, потому что это было невозможно даже с её чувствительным слухом и обонянием. Я увидела свою жертву, которая крадучись брела и водила носом, пытаясь найти чей-то след, её лапы проваливались в мягкий, свежий снег. Мне понадобиться лишь полсекунды, чтобы пересечь расстояние в тридцать метров и настигнуть лису, которая не успеет ничего понять. Я забралась на ближайшую сосну на несколько метров от земли. Мое тело напряглось, готовясь к прыжку, я оттолкнулась и взлетела. На моем пути попадались толстые стволы деревьев, от которых я отталкивалась, становясь все ближе к намеченной цели. Воздух, который я рассекала, гудел в ушах, а по лицу били ветки, но мне не было больно. Сейчас ничего не имело значение. Была лишь я и моя жертва, которая вот-вот умрет.

Я прыгнула сверху, на ничего не подозревающую лису и вонзила в нее свои заостренные, длинные ногти. От пронизывающей до костей боли, лиса заскулила и попыталась убежать, но я уже вонзила в её шею свои клыки. Кровь хлынула, подобно раскаленной лаве из чрева вулкана и обожгла мое горло сладостным, удовлетворяющим вкусом. Её тело еще билось в слабых конвульсиях, лиса готовилось умереть. А я чувствовала, как её кровь уже растекается по моим венам и получала наслаждение, которое не испытывала давно. Сейчас её кровь была для меня самым вкусным, что когда-либо я пробовала. Сердце лисы остановилось, но кровь еще поддавалась моим сосущим импульсам.

Я почувствовала насыщение, и кровь уже не казалась мне самой вкусной. Я небрежно отбросила кровавое, рыжее тельце животного и поднялась на ноги. Я дотронулась ладонью до своих губ, чтоб обтереть их, но скользкая, красная жидкость стала стекать по моей шеи, а с рук капельки падали на белый снег. Я вытерла окровавленные руки о футболку, а потом ей же обтерла шею и губы. Я снова опустила взгляд на мертвого зверя, шерсть которого почти, полностью была богрового цвета, вокруг снег тоже пропитался кровью. Я стала противна сама себе в этот момент, понимая, что все это сделала я. Я, словно хищник, могу убить любого без сомнений, лишь ради удовлетворения своих потребностей и жизнь для меня ничего не значит. Нет! Я и была хищником и глупо отрицать свою природу - я убиваю, чтобы выжить.

Зайдя в дом, я мигом ринулась в душ, чтобы смыть кровь и не быть замеченной Александром или Кристофом. Я испытывала ужасный стыд перед ними, хотя для этого нет причин. Я не должна стыдится перед теми, кто делает тоже каждый день, что сегодня сделала я - убила. Однако я не хотела, чтобы кто-то видел меня в промокшей насквозь от крови одежде, кроме Вики, которая была со мной. У Виктории было лишь пару капель на футболке, которые наверняка отстираются, а вот мою придется выбросить.

Я быстро разделась и бросила свою одежду в корзину для грязного белья. Я повернула кран горячей воды, не разбавляя его холодной, ведь по большому счету для меня температура воды не имела значения. Из душа полилась вода, от которой шел густой пар, я встала под струю и освободила волосы из пучка. Горячая вода приятно растекалась по моему холодному телу, не делая его теплее даже на полградуса.

Возможно, это показалось бы странно, но свет в моей ванной не горел и ни в какой другой комнате. У нас было правило: ночью, как и у людей, в нашем доме не должен гореть свет. Это было перестраховкой, да и отсутствие света нам не мешало заниматься своими делами, мы хорошо видели в темноте. Лишь иногда мы оставляли включенными настенные бра в своих комнатах, но тогда задергивали занавески.

Я закончила мыться и зашла в свою комнату, следом за мной забежал Шейд. Он изрядно исхудал и пошатывался при ходьбе, так как всю неделю провел в моей комнате и отказывался от еды. Его ослабленный организм и мышцы еще не успели восстановиться в отличие от моих. Однако в шоколадных глазах Шейда я узнала тот блеск и озарство, что присутствовали в них всегда. Это не могла не успокаивать.

Мы оба уставились в сторону окна, потому что услышали вой и очень близко. Уже в следующую секунду я стояла у окна. Я распахнула занавески и увидела большого черного волка, который уже был мне знаком. Волк стоял прямо напротив моего окна, в нашем дворе и, задрав голову к верху, смотрел своими серебристыми глазами в мое окно. Дрожь пробежала по всему телу, потому что я вспомнила о том, что говорил Александр - это может быть оборотень.

"Волк это или оборотень? И если оборотень, зачем он пришел? Просто навестить меня или понял, что я вампир и хочет убить? В таком случае он знает секрет нашей семье и захочет перебить нас всех. А вдруг он не один?" - я немедленно прислушалась, но ровных ударов других больших сердец не услышала. - "Возможно, конечно это обычный волк, но он снова оказался у моего дома, и он смотрит сейчас прямо на меня. Я не должна стоять здесь, надо выяснить".

Наспех надев футболку и джинсы, которые упрямо не налазили на еще влажные ноги, я вылетела из комнаты. В три прыжка я пересекла лестницу и оказалась в прихожей. Перед выходом на улицу я чуть не забыла надеть обувь и куртку, на всякий случай - чтобы выглядеть человеком.

Я обежала дом с торца и резко остановилась, дабы не приблизиться к волку слишком близко. Я стояла в неосвещенном месте нашего участка, но это не мешало мне увидеть черную, высокую фигуру на четырех лапах. Волк уже смотрел в ту сторону, откуда я должна была появиться. Его поза не казалась напряженной или скованной, он казался максимально непринужденным для такого крупного хищника. Маленькие, светящиеся серебром глаза волка внимательно оглядели меня, а потом он потряс своей большой головой из стороны в сторону и вздохнул. Что значил этот жесть? Я даже догадываться не могла. Но волк казался таким... Таким не похожим на животное. Я не чувствовала страх, я чувствовала себя в безопасности и не потому что от волка не исходила опасность, а потому что он был рядом.

Волк стоял от меня в шести метрах и не собирался приближаться. Я сделала короткий шаг и снова остановилась. Мы стояли так пару секунд, а потом волк аккуратно выдвинул огромную, правую лапу вперед и сделал полшага. Он хотел просто приблизиться ко мне, так же как и я к нему, но боялся меня напугать. Я сделала еще несколько медленных коротких шагов, волк кивнул. Я медленно приближалась, от чего волк становился еще более огромным и необъятным, но теплым. От его большого тела шли горячие волны, в которые погружалась я, словно в море. Грудь волка тяжело и часто вздымалась и я очень громко и отчетливо слышала, как бьется его большое сердце. Я остановилась на расстоянии вытянутой руки от него. Его маленькие, умные глаза светились серебром и смотрели на меня как-то необычно. Я не могла понять, что за чувства скрывались в этом пронизывающем взгляде, возможно понимание, забота или нежность. Густая и длинная шерсть волка была чернее любого черного и блестела в слабом свете луны, как волосы у девушки из рекламы шампуня. Мне вдруг захотелось прикоснуться к нему. Желания прожигало меня изнутри, и я боролась с ним лишь пару секунд, пока оно не взяло верх. Моя рука дрогнула, и я медленно и неуверенно потянула пальцы к его морде. Волк чуть дрогнул и опустил взгляд на мою руку, не отводя от нее глаз. Этот взгляд был полон предосторожности. Я все еще протягивала пальцы - они оказались уже в пару сантиметрах от него. Новая волна жара обожгла кончики пальцев. Это заставила мою руку инстинктивно одернутся, но лишь на несколько миллиметров. И я тут же сделала короткий шаг на встречу. Волк перевел взгляд с руки на мое лицо, он смотрел на меня таким взглядом... И я не могла никак понять, что такого было в его глазах.

Мои пальцы коснулись мягкой шерсти между его ушей. Волк закрыл глаза от удовольствия. Я провела пальцами по его голове против шерсти, и она послушно вздыбилась в этом месте, образовав своеобразный, забавный ирокез.

- Зачем ты пришел? - обратилась я к волку.

Он широко открыл глаза, его пасть приоткрылась, обнажая белые клыки и розовый язык, и замерла в таком состоянии. Волк хотел бы ответить мне, но лишь издал тихое, разочарованное рычание. А потом он ткнул своим черным, мокрым носом мне в подбородок. Этот жест был похож на тот, что иногда делал Александр: когда я была чем-то огорчена и опускала голову, он мягко дотрагивался пальцем до моего подбородка, пытаясь подбодрить. Волк громко вздохнул и положил свой подбородок на мое плечо, а я обхватила руками его мускулистую шею. Мы были словно старые, добрые друзья, которые не виделись сто лет.

Но мы были двумя противоположностями: волк был черным, а я почти сливалась со снегом; его тело было таким горячим, что можно было жарить яйца, а в моих холодных руках они бы долго хранились; его грудь тяжело вздымалась, наполняя легкие воздухом, я же могла вовсе не дышать; он живой, а я уже давно мертва. Но все же было у нас кое-что общее и увы - эти черты были не лучшими в нас. Мы оба хищники и мы не люди.

Несмотря на странную близость, происходящую между мной и этим волком, я не забывала о мучащих меня вопросах. Зачем он пришел ко мне? И что это животное чувствует ко мне? Он ведет себя не так, как должен бы вести волк. Скорее он напоминает домашнего питомца, привыкшего к ласке и заботе. Вернется ли он еще? И главный вопрос: он оборотень? Я могла бы спросить и если будь он, хотя бы на половину человеком, он мог бы дать ответ кивком. Но я не хотела спрашивать, точнее я скорее боялась, чем не хотела знать.

Я испытывала к волку знакомые чувства - теплые и нежные, словно мы родственные души и так было всегда. И согреваясь его теплом, я была благодарна за заполненную грызущую пустоту в моем сердце.

"Как бы я хотела, чтобы ты приходил каждую ночь" - подумала я.

Тело волка напряглось. Он тихо зарычал, как только послышался громкий, хлопающий звук входной двери моего дома. Сердце облилось глубоким разочарованием и печалью. Я вздохнула, понимая, что ему пора бежать. Волк обязательно вернется - я это знала.

Он лизнул меня в щеку, горячим и мокрым языком, прощаясь. Я ослабила свои объятья, борясь с желанием не выпускать его не смотря на то, что скажет моя семья. Волк аккуратно высвободился, позволяя моим рукам мягко скользнуть по его гладкой шерсти вниз. Еще один короткий, полный печали и страданий взгляд.

Легко перепрыгнув через метровую изгородь, волк черной молнией помчался к лесу, где сможет скрыться. Я обернулась к дому, уже зная, что меня встретят четыре пары сердитых глаз.

- Что ты делала здесь? Этот волк снова приходил? Зачем ты вышла? Он может быть опасен. В конце концов, я могу быть прав - это волколак, - обрушалась на меня словесная лавина из уст Александра. - Что с тобой происходит, милая? Расскажи нам. Ты весь день молчала словно рыба. Мы так волнуемся за тебя, а еще этот... волк... Он может причинить вред не только тебе, но и всем нам, - в голосе и холодных глазах ясно читалось беспокойство и много других чувств, которые мне уже приходилось видеть сегодня в них.

Другие хоть и молчали, поджав губы, но явно тоже жаждали обрушить на меня шквалу вопросов и упреков. Я опустила глаза, понимая, что пора объясниться с людьми, которыми живу под одной крышей. Если я страдаю - страдают они, если я в опасности - они тоже.

Глава 14. Принятое решение

- Это все непросто объяснить, - начала я, уже уютно устроившись в большом кресле в гостиной. Остальные напряжено сидели напротив меня на крою дивана, ожидая долгожданных ответов на все их вопросы. Я нервно теребила подол своей футболки, - вы знаете, что я ездила к... - это имя невероятно трудно давалось мне произносить в слух.

- Максиму, - помогла мне Вика.

Я кивнула и продолжила:

- События, произошедшие несколько дней ранее, до того как я... впала в это состояние - я не могла дать объяснения тому, что произошло со мной и поэтому просто продолжила, - дали ему основания для подозрений, в том, что я вампир. Он знал о вампирах и до встречи со мной, потому что он живет под одной крышей с вампиром и очень старым. Я думаю это именно он натолкнул на мысль Мак... - все мое горло заполнил ком и я сглотнула, - о том, что я тоже вампир.

Я подняла глаза, внимательно изучая реакцию присутствующих. На лице Прасковьи выражался ужас и страх:

- Вы понимаете, что это значит? - незамедлительно начала она, оглядываясь на всех в ожидание положительного ответа. Но остальные просто застыли. Кроме Александра - его вид был задумчивым и невозмутимым. - Это значит, что если "Высшие" узнают, то убьют всю нашу семью, а в первую очередь мальчика и этого вампира.

- В этом нет твоей вины, Варя, - обратился ко мне Кристоф. - Его друг - вампир, он должен взять всю вину на себя - попытался успокоить возлюбленную, Кристоф. Его голос был ровным и уверенным как всегда, но всё это не более чем результат отличного самоконтроля.

- Вы же не думаете, что этот вампир, прожив долгую жизнь, знает меньше нашего? Уверен - он с лихвой осведомлен о последствиях таких связей, - будничным тоном произнес Александр. - Он знает, как скрыть парня от "ушей" и "глаз" "Высших". Но всегда есть вероятность, что он допустит ошибку и тогда и наша семья может оказаться под угрозой, так как, найдя их, "Высшие" узнают о дружбе между мальчиком и нашей Варей.

- Дружбы уже нет, - прошептала я. Все взгляды мгновенно устремились на меня, но лишь для Виктории и Прасковьи это стало ответом на все их вопросы. По их глазам я увидела жалость и сострадания ко мне, они поняли, что я потеряла частичку себя. И в одну секунду все стало ясно - мое странное поведение результат любви к человеку. Как никто меня могла понять лишь Прасковья. Она, когда то давно влюбилась в обыкновенного человека, как и я. Но её счастью суждено продолжаться вечность, а моя вечность стала адом. Кристоф принял её такой, для него имела значение лишь любовь к ней и неважно в каких обстоятельствах. - Он узнал, кто я и прогнал меня.

- Он сказал, что знает, кто ты? - спросил Кристоф.

- Ну, он не сказал прямо, но дал понять. В его глазах было столько... - мне трудно было вспомнить это, но я набралась храбрости, - ненависти.

"Я чудовище! Я опасна для него! Он понял это и принял верное решение" - думала я снова и снова, каждую минуту и буду думать пока не впаду в безумие.

- Тогда не стоит так беспокоиться, возможно, он все еще ничего не знает о вампирах.

- Возможно, он и не знает о нашей семье, - поддержал Кристофа Александр. - Варя уже говорила мне об этом странном вампире - Иване. Он мог бы и не сказать ему о том, что Варвара вампир, дабы не подвергать из солидарности и нашу семью еще большей опасности. "Шпионы" "Высших" обладают некоторыми паранормальными способностями, если верны слухи. Не на всех вампиров распространяются способности "шпионов", но разум человека для них открытая книга. В таком случае им будет легко узнать, что Варвара подвергала нашу тайну открытию, а за это следует наказание.

- Но тогда зачем он так поступил со мной, если не знает? - к кому я обращалась? Никто из присутствующих не дал бы ответа.

Кристоф непонимающе посмотрел на Прасковью, которая ответила ему многозначительным взглядом.

- Ты довела себя до такого критического состояния из-за него? - спросил Кристоф меня, но в этот момент я уткнулась лицом в свои колени. Похоже, он один еще ничего не понял.

- Она любит его, - в голос ответили ему Прасковья, Александр и Виктория.

Я услышала, как Кристоф вдавился в кожаную обивку спинки дивана - кожа заскрипела.

- Что мы собираемся делать? - обратился он ко всей семье.

- Мы не вернемся в ВУЗ, - твердо заявила Вики. - Я думаю, Варя не захочет.

Я покачала головой, соглашаясь.

- Милая, возможно, ты хочешь уехать? - на мое плечо легла большая ладонь Саши.

Я не знала ответ на этот вопрос. Хотела ли я уехать? Будет ли так лучше? Хватит ли смелости у меня выяснить, узнал ли Максим о моей тайне? Что теперь меня держит здесь? И я поняла что. Точнее кто - Никита. Перед тем, как уехать я должна попытаться объяснить ему кто я. Я обещала, что позже расскажу ему "кое-что".

Захочет ли Никита бросить семью и вечно скитаться? Захочет ли, зная, что даже на похороны своего отца и матери не сможет придти и утешить брата? Захочет ли, понимая, кем он станет в глазах своих родных и близких людей? А заменит ли он Максима? Он ли был предназначен мне судьбой? Странно было то, что теперь, когда не было Максима, Никита приобрел для меня меньшее значение, чем раньше. Он остался мне дорог и таким же милым и внимательным в моих глазах, но что-то изменилось.

- Мне нужно несколько дней чтобы решить, - ответила я.

- Варвара, чтобы ты не решила, мы все тебя поддержим. Мы будем рядом, потому что мы твоя семья, - он сжал меня в крепких объятьях и отпрянул через секунду, глядя в мои глаза.

- Я знаю, - подтвердила я.

- А что это за волк? - Встревоженной голос Виктории привел меня в чувства. Все уже и забыли о нем, судя по их удивленным лицам. Вики вопросительно посмотрела на меня, а потом почему то перевела взгляд на Александра и продолжила, - всю прошлую неделю, каждую ночь он проводил у нашего дома. Только во двор не заходил. Этот волк шпионит за нами?

Кристоф опустил глаза и вздохнул:

- Я тоже видел его. И я думаю это необычный волк. Он приходит к Варваре, но несет опасность нам.

- Что нам может сделать какой-то волк? - фыркнула Вика.

- Александр же сказал: это не просто волк, - лицо Кристофа перекосила гримаса отвращения, словно он почувствовал запах гнилья. - Ты думаешь, волк тоже может знать кто она? - на этот раз он обращался к Александру.

- Вполне возможно, хотя я сомневаюсь. Они живут относительно недолго и вряд ли встречали вампиров. Даже я за два века ни разу не встречал их, что и мешает мне знать наверняка, с кем мы имеем дело.

Александр оборвал свою речь и прищурил глаза, наверное, задумавшись о чем-то. Я понимала, о чем говорили мужчины, но вот Виктория и Прасковья переглядывались друг на друга негодующими взглядами.

- О чем вы говорите? - Насторожилась Прасковья. По её лицу можно было понять, что она начинает догадываться. Но скорее всего она не верила собственным догадкам, как и все остальные.

- Об оборотнях, - голос Кристофа разрезал тишину, словно кинжал. В ушах звенел его холодный голос снова и снова, напоминая о нем - оборотне. Прасковья замерла в ужасе, словно красивая фарфоровая кукла. Её глаза, обрамленные густыми черными ресницами, не моргали и смотрели куда-то в пустоту. Виктория в точности повторила за Прасковьей, только уставившись на меня.

- Волк не ведет себя насторожено или подозрительно, а словно я ему хорошо знакома, - пыталась я оправдать его перед предубеждениями своей семьи. - Что с вами? Мы ведь давно не ненавидим волколаков, а они нас - эти времена прошли много столетий назад.

- Это верно, родная! - ласково обратился ко мне Александр. - Но их предубеждения могут быть сильнее наших. Возможно, этот волк или даже не один, ненавидит вампиров. Нас есть за что ненавидеть, мы истребляли оборотней и делали это целенаправленно.

- Но никто из нас никогда не причинил вреда им и мы не ненавидим их. И если бы это было так, он бы уже убил меня.

- Да! Но он может пока не догадываться, что ты вампир, - напомнил Кристоф.

- Почему ты так защищаешь этого волка? - две тонких, аккуратных брови сошлись на переносице Виктории.

- Я не знаю почему, - честно призналась я. - Мы словно связаны.

- Связаны? - не поняла Прасковья, - но как это может быть? Он же волк!

- Когда я увидела его впервые, мне показалось, что это не первая наша встреча.

- Пойми Варвара, - Александр протянул мне свою руку и обхватил ей мою маленькую ладонь, - чтобы ты не чувствовала к этому волку, ты должна понимать - он может быть опасен.

И я прекрасно понимала это, но не хотела верить в то, что окажись даже волк оборотнем он ненавидит вампиров и рискнет убить нас.

Я не знала, как заглушить вновь нарастающую боль. Мне нужно было, чем-то отвлечься - сосредоточиться на чем-нибудь. Я решила пойти в гараж и наконец-то заняться своим байком. Он был уже довольно старенький и находился в нерабочем состоянии уже несколько лет. Кристоф приобрел спортивный байк Кавасаки в тысяча девятисот восемьдесят третьем году. Кристоф подарил мне его, когда потерял интерес к мотоциклам, удивительными образом байк сломался как раз в тот момент и хлопоты по ремонту легли на мои плечи. Однако я так и не добралась до байка, но перевозила из дома в дом, давая себе обещания, что подниму старичка на колеса.

Кажется мотто стоял в самом темном и дальнем углу гаража, как и остальной ненужный хлам, который просто жаль выбросить. Я скинула темно-зеленую брезентовую ткань и красавец Кавасаки предстал перед моим взором. Хромированные диски были слегка пыльными, а ярко-красная краска в некоторых местах треснула. Я откатила мотоцикл в удобное место и внимательно стала разглядывать, пытаясь понять с чего следует начать.

- Зачем ты взялась за это старье? - услышала я голос за спиной.

- Это почти раритет, - усмехнулась я.

- Как ты?

- Лучше не становиться, поэтому я и пришла к нему, может сможет помочь, - указала я на старенький байк.

- Ему самому помощь не помешает, - низкий, приглушенный смех завибрировал в воздухе. - Кристоф просто пошутил, когда сделал тебе этот подарок.

- Лет через пятьдесят этот мотоцикл будет стоить больше, чем когда вышел новенький с конвейера. Нужно держать его в исправном состоянии. Я продам его на аукционе и получу целое состояние, - конечно же это была просто шутка, деньги никогда не имели для меня особого значения. И как память и ценный подарок от друга мне был дорог этот байк, даже будь он обгоревшим.

Низкий бархатный смех Александра вновь раздался за моей спиной, но вдруг стих и послышался тяжелый, усталый вздох:

- Варя, знаешь, почему я все еще один? - грустно прошептал он.

- Ты еще не встретил свою судьбу, - этот ответ я множество раз слышала от Александра, когда мы заговаривали на подобные темы. Вообще то Александр не любил говорить о таких вещах и я ничего не знала о его женщинах. Я была очень удивлена, что он сам начал такой разговор.

- Хм, - на его лице появилась кривоватая усмешка, а глаза были наполнены непонятной печалью. - Я никогда не рассказывал тебе и Виктории об этом, но Прасковья и Кристоф знают, потому что тогда они были рядом и видели все своими глазами.

- Когда? - не понила его я.

- Сорок восемь лет назад - во время второй мировой. Когда наша семья еще не была такой большой, но имела шанс пополниться, - на этом слове его голос стал хриплым, он прокашлялся и продолжил, - Ты знаешь, что мы участвовали в войне косвенно?

Я кивнула, давая понять, что понимаю, о чем он говорит. Речь шла о батальонах, созданных вампирами и государство, конечно, ничего не знало о таких. Вампиры не участвовали в открытых сражениях, так как это было недопустимо. Слабые волей вампиры, обезумели бы от вида крови и перебили бы не только немцев, но и русских - за чьи жизни сражались. Поэтому они нападали на лагеря немцев, бесшумно убивая одного за другим.

- Дак вот, - продолжил Саша. - Мы поставили себе задачу не только уничтожать врага, но и спасать жизни. Самые опытные и старые вампиры, которые легче всего могли удержать зверя внутри себя, возникающего от вида крови раненных и убитых, после таких сражений искали выживших. Знаешь, раненые под телами мертвых товарищей, которые лежали штабелями, не могли самостоятельно выбраться. Сама понимаешь с нашим чувствительным слухом и обонянием, и развитой интуицией - нам было легко найти живых, среди мертвых раньше, чем это сделают люди.

Об этом я тоже знала и скольким людям Саша спас жизнь, не считая того, что за счет, не оставшихся равнодушными, советских вампиров, война была окончена в нашу пользу. Люди привыкли восхвалять себя, но если бы не батальоны русских кровососущих, ход истории мог бы обернуться в другую сторону. В отличие от европейских братьев и сестер, которые процветали в годы войны и были всем довольным, русским вампирам была не безразлична судьба своих соотечественников. О заслугах и спасенных жизнях людей Александром я больше знала из рассказов Прасковьи или Кристофа. Саша был слишком скромным, для того чтобы хвастаться своей фантастической способностью устаивать перед видом и запахом крови. Кристоф и Прасковья тоже состояли в батальоне, вместе с Александром, но в таких спасательных операциях никогда не принимали участие. Они считали свою волю слишком слабой, чтобы устоять перед кровью.

- И вот однажды, - продолжил он, через несколько секунд, - я нашел под кучей трупов раненого солдата. Форма парня вся промокла от крови товарищей, его лицо и руки... Все было в крови. У него было осколочное ранение в ногу и пулевое в плечо - он потерял много крови и был в тяжелом состоянии. Я бежал к госпиталю быстро, чтобы успеть. Я хотел, чтобы врачи спасли ему жизнь. - Александр вдруг тяжело вздохнул и сжал руки в кулаки, а его лицо превратилось в неестественную, непроницаемую маску, - И я успел, - процедил он сквозь зубы. - Я прибыл в больницу первым, никого из раненых еще не доставили. Медсестра Зоя приняла больного и нашла ему свободную кровать. Я взял с неё обещание, что она выходит парня сама. Зачем я это сделал? - хриплым голосом произнес он, обхватив голову руками. Я была поражена - никогда не знала, что он может быть таким... Таким разочарованным, злым на самого себя. - Варя, это был самый мой глупый поступок! Парень должен был умереть!

Я затрясла головой, не соглашаясь с ним:

- Что ты такое говоришь? Как ты можешь, так говорит? Ты поступил правильно! - возражала я.

- Нет, - я снова хотела возразить, но он приставил палец к моим губам. - Я сказал медсестре Зое, что приду навестить спасенного через несколько дней. Это был лишь предлог, чтобы увидеть её. Варя, она была такой чудесной, она была ангелом. Стоило мне лишь заглянуть в её глаза раз и они навсегда остались здесь и здесь, - он указал пальцем на свою голову, а потом на сердце. Я вздрогнула. Александр был, когда-то влюблен в человека? Я никогда не знала об этом, я верила в то, что ему не встретилась та самая. - Зоя была самой красивой девушкой, что я видел. Я помню её словно, видел минуту назад. Блеск в её зеленых глазах еще не потускнел, волосы все такие же ярко-рыжие, а кожа цвета клубники со сливками. А её улыбка... Улыбка невинного, чистого ангела.

Я слушала его и представляла образ молодой девушки очень четко, словно могла прочесть мысли Александра. Он открылся мне с другой стороны. Другая сторона жизни моего друга была разбита на мелкие осколки, которые не склеит вечность. Мне стало так стыдно за то, что я никогда не могла подумать о том, что Александр страдает от любви, у которой не будет продолжения никогда.

- Боже! Я не знала. Мне так жаль. Что случилось, почему вы не вместе?

- Я приходил в госпиталь, сначала под предлогом, что навещаю спасенного. Потом я не стал скрывать, что она мне нравиться, и мы виделись каждый день. Я оберегал её, следил, чтобы она всегда была в безопасности. Прошло два месяца. Спасенный мной парень быстро шел на поправку. Я заходил к нему время от времени узнать, как он чувствует себя. Солдат тысячу раз благодарил меня за спасение. Он был молодым, храбрым и довольно привлекательным молодым человеком, но я не знал, что Зоя ему тоже нравилась. Я был ослеплен своей любовью на столько, что даже не заметил того, что она ему отвечает взаимностью. Она его выбрала. Я желал ей счастья. Это был её выбор - она имела право жить нормально. Я ушел наперекор своим чувствам, зная, что буду любить её, даже когда она умрет, - голос Александра стал совсем сиплым, руки в кулаках дрожали, а лицо перекосила маска ярости, - но не так скоро, - он замолчал и закрыл лицо ладонями. Мы сидели, молча, не двигаясь несколько минут. Я все еще переваривала полученную информацию, которая не хотела усваиваться. - Зоя так и не узнала кто я. Я не сказал ей, ведь это не имело значение - она любила его. А он не смог уберечь её, такую хрупкую и слабую, такую молодую.

- Ты не должен винить себя, - попыталась успокоить его я. - Это произошло не зря, Саша - это судьба. Твоя любовь еще в будущем, а не в прошлом.

- Нет. Моя любовь такая же сильная и свежая, как сорок восемь лет назад, - не соглашался он. - Понимаешь, она была моей судьбой, а я не удержал.

"Не удержал" - так легко отпустил и потерял навсегда. Теперь я поняла, для чего он откровенничал со мной. Александр взял меня за плечи и легонько потряс:

- Ты понимаешь, милая? - В ответ я кивнула головой. - Я не хочу, чтоб ты отпускала свою любовь! Не повтори моей ошибки!

- Но, что я могу сделать?

- Не уезжай.

Я коротко кивнула соглашаясь. Я не собиралась уезжать пока Никита не узнает правду и не сделает выбор. Но вот теперь меня охватили сомнения: тот ли он кого я буду любить вечность? Китя был мне нужен, но настолько ли, чтобы обратить его и сделать чудовищем? Это будет чистейшим эгоизмом. Не хочу испытывать угрызения совести, если потом не оправдаю его надежд. Александр учил меня, что если есть сомнения - это интуиция предостерегает нас от ошибок. Я должна сделать выбор лишь раз - лишь один человек был предназначен для меня. Тот ли это, кто отказался от меня так легко, или тот, от кого я готова отказаться в пользу безответной любви?

Кичигина Надежда Витальевна : другие произведения.

Бессмертные - не живут

Комментарии: 1, последний от 17/12/2010. © Copyright Кичигина Надежда Витальевна (vesnushka_nadi@mail.ru) Размещен: 11/06/2010, изменен: 11/06/2010. 270k. Статистика. Роман: Фэнтези Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Варвара, вполне довольна своей новой жизнью. Она обладает силой, скоростью, умом и необыкновенной красотой. Единственое её желание - найти истиную свою половинку. Она встречает двух молодых людей - остается лишь выбрать. Но каждый из них скрывает тайну, о которой Варя не догадывается. Грядут перемены, которые превратят её жизнь в вечное страдание...