Аннотация: Все, что тут написано - истинная ложь. Не верьте ни единому слову!
Каменный сосуд, на который падает плод с апельсинового дерева.
Сладкий сок не попадет внутрь, поскольку сосуд наглухо задраен,
а стенки слишком толсты.
Но скрип струны и одна капля дождя
иногда решают все.
Это истинная ложь, ведь хочу, но только кажется, что макушка уже подпирает потолок и что большего, чем было, уже не будет. Как и не будет боли утраты.
Не хочу, чтобы опять мне становилось так страшно.
Но страх приходит не тогда, когда вижу обгорелое тело, с запахом гамбургера из дешевой забегаловки. И конечно не тогда, когда сгорает в моих руках все, что может напоминать и ранить. И даже не тогда, когда убегаю ото всех в свой праздник, уезжая в глухомань и живя там целую вечность.
Бесстрашие тонко граничит с черствостью, НО никогда не переходит эту грань. То, от чего кто-то режет себе вены или уходит в глухую депрессию меня не задевает.
Хотя... снова лгу. Если подойти слишком близко, то можно заметить дрожь ресниц и прозрачность стеклянных глаз. Жаль, что я слишком рано разучилась удивляться.
Но ничто человеческое мне не чуждо, и страх наваливается только, когда погружаюсь внутрь и осознаю случившееся в настоящий момент времени. Происходит это далеко не сразу. Тогда уже нет ни криков, ни плача, нет и освобождения от тяжкой ноши.
Из рук, в разгар вечеринки, нечаянно выпал бокал с шампанским, отлетела его ножка и лужица растеклась по скатерти, но никто ничего не заметил, как не услышали и моих слов, оброненных в суматохе полушепотом.
- Он потерял опору, потому упал и теперь один.
Снова ложь. Один человек не просто обнаружил, он возвратил мое внимание на эти слова.
- Лина, а ты понимаешь, что ты сказала? - это был не вопрос, скорее фраза в лоб и по рогам.
- Да, конечно, и даже могу повторить слово в слово.
Ник покачал головой, давая понять, что это лишнее.
Снова грянуло веселье.
От меня ничего не зависит, ведь не зная механизмов и законов вселенной (если таковые, конечно, имеются) ни на что не влияю, и, тем не менее, говоря о принятии вины на себя, имею в виде факты. Всех мужчин, которых люблю, постигают несчастья сразу же после того, как осознаю и принимаю свою любовь.
Поэтому каждый раз мне все больше и больше перестает этого хотеться. Если же я позволяю себя любить, то все, наоборот, идет как по маслу. Мир распускается и расцветает пышным цветом для человека, увидевшего во мне искру. Но для меня тот же мир переворачивается наизнанку. Чем больше любят меня нелюбимые, тем бледнее и прозрачнее я становлюсь. А та плоская картинка, за которую цепляется взгляд, становится гламурненькой куколкой. Любящий мужчина становится кукловодом.
Иногда мне нравится дергаться на ниточках. Расслаблюсь и пытаюсь получить от этого наслаждение. Но не выходит. Он этого не замечает, потому что двигаюсь так, как должна двигаться, как ведет меня кукловод. Глаза мои открыты, но не смотрю.
А когда шелковое сердце вдруг начинает биться и рваться прочь из душной клетки, тонко обкусываю ниточки, связывающие меня и ухожу к любимому. А потом жалею, когда он умирает.
Весеннее солнышко не могло пробиться за тяжелые желтые шторы, за которыми на кровати полулежал высокий длинноволосый мужчина. Он любил тепло и мех. А еще диких кошек. Одна из них сейчас лежала рядом на животе, уткнувшись в подушку. Держа в одной руке наладонник, другой Игнат легко провел по спине Лины, но та даже не шелохнулась. "Пусть еще поспит" - подумал он и потянулся.
Ночи без сна. Сколько их было...
Сейчас Игнат читал космическую одиссею каких-то диких астронавтов и не менее диких женщин. Книга попала в руки совершенно случайно, когда они с Линой только начали жить вместе, но он каждый раз откладывал прочтение. Интуитивно чувствовал, что книга таит разгадку и невыносимую ясность хотелось оттянуть и подольше удивляться собственным открытиям.
Крик распахнулся...
Он теребил ее за плечи, хотел разбудить и не мог. Было страшно.
Наконец, Лина села на кровати.
- Кошмар?
- Нет, ты просто слишком громко думал.
Игнат улыбнулся и пропел:
- Дикой кошке холодно весной.
Через два дня они расстались. А еще через месяц Лина собрала вещи и ушла.
Он долго ходил по квартире с одиноким стаканом вишневого сока и вспоминал.
А я все почему-то еще мечтаю о несбывшемся. О том, чтобы листья никогда не желтели, а штиль был бы только на пристани. Мечтаю и о том, чтобы ничего не менялось в будущем, хоть и хочется иногда его переписать. Но для этого нужно изменить само собой разумеющееся и не подлежащее изменению. Только тогда повернется рычаг, и я снова смогу полюбить без оглядки, а любимый будет жить.