Аннотация: Воспоминание о досуге во время войны от лица Леши. Конкретнее, о Доминике. Еще конкретнее, о том, как тому удавалось вечно выигрывать.
Не всегда знание - сила. Иногда оно может стать более чем опасной вещью в руках того, кто не умеет с ним обращаться. Каждый раз, проигрывая ему в дурака, я удивлялся и не мог понять, откуда у сельского на вид парня такие профессиональные навыки шулера. Ему удавалось в короткие сроки стать хозяином игры и плавно оттеснить соперников. Откуда он мог только знать, в какой момент лучше взять подкинутую карту так, чтобы подкинуть ее при следующем ходе так, чтобы противник не смог отбиться? Было дело, сказал я ему, что однажды посадят его за мошенничество, на что он рассмеялся, а Андрей примиряюще попросил меня не завидовать. Позже мы вернулись к этому разговору, и Доми рассказал мне, пожалуй, свой маленький секрет, который мне так и не довелось понять.
- Не посадят, я все просчитываю на два хода вперед.
А во мне все росла уверенность в своей правоте, в конце концов, не в шахматы мы играем. Я поинтересовался, не знает ли он правила этой игры. Но ответ оказался отрицательным. Впрочем, о чем это я, все равно не смогли бы сыграть. Не было ни фигур, ни доски. Если в шашки мы еще могли придумать способ как поиграть, то с этим уже явно были бы проблемы.
Когда погиб наш товарищ, командир поручил мне его вещи. У каждого даже на момент войны был свой укромный уголок. Как по мановению длани судьбы среди них обнаружились вырезанные фигурки. Скрепя сердце я позволил себе забрать их, а потом и научить Доминика правилам игры. Он спросил меня, зачем ему это знать, если не на чем играть, несмотря на то, с каким интересом все слушал и запоминал. Пришла моя очередь смеяться.
- Ты же все знаешь наперед? Угадай.
- Это не игра, - фыркнул он тогда с нетерпением.
Тогда я и достал это маленькое произведение искусства. Фигурки были деревянные, необтесанные, цепляющиеся за кожу, стараясь оставить занозу, словно в память о себе. Главным было то, что они были. Он обставил меня за десять минут, в считанные ходы загнав в угол. Он не говорил, играл ли раньше. Я и не спрашивал. Память могла хранить эту информацию под замком.
Смущенно улыбнувшись, он пожал мне руку со словами, что нынче ночь моего дежурства. Конечно, никогда не играл просто так. Однако около трех часов он сменил меня, насильно заткнув мне рот поцелуем на попытку сказать, что остаюсь отрабатывать проигрыш. Несмотря на то, что иногда было даже приятно оставаться дураком в сравнении с ним, мое самолюбие было сильно уязвлено. Другим играм я решил его больше не учить...