Иногда по пятницам мы с друзьями ходим на рыбалку. Целых два дня мы предоставлены самим себе. Из закутков вынуты все заначки, и выпивки хватает.
Вот и сегодня мы едем к заливу, прорываясь сквозь автомобильные пробки. Солнышко светит весело, и ночь обещает быть тёплой. Настроение прекрасное. Два дня на природе - что может быть лучше?
Вдруг здоровая немецкая овчарка с лаем бросилась к машине и метров сто бежала за нами.
- Наверно, хозяина ищет, - предположил приятель.
- Думаешь, бросили? - спросил я.
- Может, не бросили. Я слышал про одну. Хозяин погиб в автокатастрофе, а она несколько лет искала и ждала его, пока не умерла. Так и стояла у дороги.
- А правда, собаки такие преданные...
Лет десять назад, в разгар кооперации страны, судьба забросила нас с другом в Москву. Небольшая торговая палатка была источником наших скромных доходов. Ничего особенного, но палатка стояла у станции метро, и торговля шла бойкая. На двоих, чтобы прожить безбедно, хватало. Мы торговали, чем придётся: водкой, вином, пивом и консервами. Жили в скромной двухкомнатной квартире. Вечером смотрели телевизор, а утром ехали в свой магазин. Вот весь наш распорядок дня.
Рядом с нашей палаткой стоял ещё один магазин, хозяин которого, Сергей, никак не мог запомнить имени моего компаньона, хотя звали его просто - Каха. Серёга всё время путал гласные и называл его то Кахо, то Коха. Вообще-то мой приятель сам был виноват в этом: если Сергей называл его Кахо, он непременно поправлял, дескать, зовут его Коха. На второй же день его, конечно, звали Кахо. Окончательно запутавшись, Серёга стал называть его Коха-Кахо, полагая, что один вариант всё же правильный. Мы смеялись до упаду. Вот глупо, но, её богу, было смешно, как Серёга начинал вспоминать, какая же гласная идёт сначала: а или о.
Мы хорошо относились к соседу, впрочем, как и он к нам, но это не мешало нам всё время подтрунивать друг над другом. Мы запросто могли повесить объявление у его палатки, что хозяин магазина страстно желает приобрести полное собрание сочинений Маркса. Когда бедному Серёге в десятый раз приходилось выслушивать предложение от продавцов литературы, он готов был удушить Кахо или Коху, чёрт бы его побрал. К нам, в отместку, посылались продавцы аквариумов, самоваров, утюгов, а однажды настойчиво предлагался контрабас. Так что, приходя на работу, мы первым делом осматривали палатку, нет ли там объявлений.
Дни летели один за другим. Мы вместе отмечали праздники, дни рождения и вскоре окончательно сдружились с Серёгой. Теперь шутки и розыгрыши были не столь "злыми", и если розыгрыш получался, то одинаково весело было всем.
Однажды утром в наш магазин со служебного входа постучался мужчина. На руках он держал щенка, а неподалёку была привязана немецкая овчарка. Щенок был довольно крупный и весело глядел на нас своими шаловливыми глазами.
- Это вы хотели приобрести щенка немецкой овчарки? - поинтересовался мужчина.
Серёга, шкодливо улыбаясь, выглянул из своего магазина. Но, к его удивлению, Каха щенка купил, даже не торгуясь.
Убедившись, что щенок мужского пола, его тут же нарекли Графом. Граф сразу же принялся осматривать свои владения и весело тявкал, вызывая у Кахи чувство восторга. Серёга не подавал вида, что хотел разыграть нас, и даже принёс кусок колбасы в знак шефства. А Каха уже строил планы. Он собирался отвезти "его сиятельство" на родину и прогуливаться там с ним под завистливые взгляды хозяев всяких там Шариков и Тузиков.
Граф оказался весёлым, жизнерадостным щенком, и уже на второй день мы искали тапки под кроватью у Кахи. Щенок упорно не хотел их отдавать, рычал, хватал нас за штаны. Словом, жизнь наша, и без того весёлая, стала ещё веселей. Теперь по утрам Каха выгуливал щенка и кормил его, а я один ехал на работу. Мне было не трудно, и я не протестовал.
Прошёл месяц. Граф подрос и разделался не только с нашими тапками, но и с обоями. Кахе доставляло удовольствие возиться с ним. Он готовился к поездке на родину и решил сделать щенку нужные прививки. Отыскав в газете адрес ветеринара, он отправился туда, предварительно приведя Графа в порядок.
На дверях висела табличка с фамилиями врачей, и Каха, к великому своему удовольствию, обнаружил, что один из ветеринаров - его земляк. Он уверенно вошёл в кабинет и обратился к нему.
- Здравствуйте! Вот привёл щенка. Я бы хотел, чтобы Вы осмотрели и сделали прививки моему Графу.
Ветеринар посмотрел на щенка, потом на Каху и, как бы извиняясь, ответил:
- Слушай! Я не специалист по щенкам. Я по кошкам специализируюсь. Вот Зинаида Петровна - специалист по собакам. - Зинаида Петровна, - обратился он к коллеге, - посмотрите, пожалуйста, что можно сделать.
Зинаида Петровна с строгим выражением лица, нахмурив брови, пригласила посетителя к столу.
- Так. Что тут у нас? - громовым голосом спросила она.
- Вот хочу прививки сделать щенку, - ответил Каха.
Зинаида Петровна посмотрела на щенка поверх очков. В строгих глазах мелькнуло что-то смешливое.
- Зачем Вам этот щенок? - спросила она.
- Как зачем? - не понимая вопроса, переспросил Каха.
-Домой отвезу, - по-прежнему ничего не понимая, отвечал Каха.
- А что, у вас дефицит дворняжек? - расхохоталась она.
- Как дворняжек? Каких дворняжек?
- Вот таких, какую ты держишь в руках. Ишь ты, Граф, - добавила Зинаида Петровна.
Каха перевёл недоумевающий взгляд на ветеринара-земляка. Тот прикусил губу, чтобы не расхохотаться.
- Это разве не щенок немецкой овчарки?
- Нет, почему? Определённо в нём что-то есть, - сдерживаясь из последних сил, произнёс земляк. - Посмотрите, какие толстые лапы. А, Зинаида Петровна? - в надежде получить поддержку обратился он к коллеге.
Но она была неумолима.
_ Толстые, тонкие - неважно. Дворняжка и есть дворняжка. Немецкая овчарка и рядом не валялась, - выдала она своё окончательное заключение, и Каха вышел оттуда ошеломлённый.
Серёга, сам того не подозревая, подшутил, да ещё как! Оказалось, что хозяин немецкой овчарки подбирал мало-мальски похожих на его пса щенков и продавал их, выдавая за отпрысков благородной собаки.
Граф по-прежнему жил у нас и продолжал весело лаять в квартире. Ему всё так же доставались лакомства, но теперь Каха не мог его отвезти домой на родину. И мы его отдали. Отдали приятелю в Подмосковье. В первое время его очень не хватало. Настроение было ужасное: не то, чтобы мучила совесть, но было как-то не по себе.
Через год мы были у приятеля в гостях. Шарик, а в деревне его звали именно так, узнал нас и запрыгал от радости. Он лизал руки Кахе и скулил. Теперь он был довольно крупным псом, почти с немецкую овчарку, но безнадёжно лопоухим.
В деревне мы нашли сразу много аргументов в своё оправдание: и большая миска, полная еды; и красивый двор, где можно гулять целыми днями; и отсутствие цепи. Здесь можно запросто загнать на дерево кошку или цапнуть за окорок свинюшку - не то, что в тесной московской квартире.
Шарик в душе оставался Графом. Он выбежал проводить нас, долго бежал за машиной и громко лаял. При всех мотивациях и аргументах мы всё же, думаю, предали его. Мы, люди, гордо выпячиваем грудь и кричим во весь голос, что у нас есть разум и душа. Мы покорили космос, океан, но любить и дружить по-настоящему так и не научились. И поэтому самые лучшие чувства мы характеризуем странным образом. Мы говорим: "ласковый, как щенок" и "преданный как пёс".