"Да чтоб ему пусто было, этому засранцу! Возомнил из себя невесть что, а сам и на грош не потянет. Думает, раз силенка какая-то есть, то уже и к старшим, но лишенным, прислушаться будет чем-то сродни искупаться в грязи, если и не в навозе. Конечно, куда уж нам, старым, глупым и немощным, тягаться с "мудрой" молодежью. Тьфу на вас! Хочешь помочь, подсказать, удержать от опрометчивых поступков, ведущих куда угодно, но только не к добру, а выходит все как всегда - никто даже и не удостоится прислушаться. Устала я, хватит с меня. Раз он принимает такие решения, даже не спросив совета, значит, ему я уже не нужна. Ухожу. Прямо сейчас вот и уйду, только вещи соберу, и уйду. И не волнует меня, что с ним там случится, его проблемы отныне меня больше не волнуют. Все, с меня хватит!.." - мысли в голове женщины сменяли друг друга, не задерживаясь на одной больше секунды. Но как бы она ни ругала и ни проклинала племянника, она все равно за него переживала. Для нее опека и воспитание мальчика давно стали данью памяти погибшему брату и его жене, тем более паренек был единственным, кому передавалось право встать во главе старинного, хоть и небогатой, рода. А спустя почти одиннадцать лет ее заботы о нем, он стал неотъемлемой частью жизни женщины. Вот только парень, похоже, этого так и не понял.
Элив села. Точнее плюхнулась на кровать племянника. От переживаний и волнений дрожали ноги. Ей было прекрасно известно, чем могло закончиться запланированное проникновение и небольшое воровство Дарка, но он отказывался ее слушать, оставаясь при своем неизменном решении. Она знала о ловкости и удачливости парня, но с Отшельником такие штучки не пройдут.
А все дело оказалось в каком-то то ли медальоне, то ли кулоне, который неизвестно для чего понадобился племяннику, и как бы Элив его не расспрашивала, он упорно продолжал молчать. Неужели какая-то побрякушка стоила жизни? Она не понимала.
Пару раз глубоко вздохнув, женщина поднялась с постели. Ей, наконец, удалось немного успокоиться, и привести мысли в какое-то подобие порядка.
"Сейчас главное только не паниковать. Только не паниковать. И никаких истерик. Никаких истерик. Не паниковать. Не истерить. Не паниковать..." - билось в ее мозгу. И как ни странно, это возымело эффект - Элив взяла себя в руки. Повторяя это про себя, женщина направилась к двери. Она решила все заново обдумать, но на более холодную голову, и для этого ей требовалось любимое кресло и бокал вина. Именно бокал, ну может два, вина, а не бутылка - напиваться пока будет немного неуместным.
Покинув комнату, женщина спустилась по лестнице и направилась к кухне, и оттуда уже попала в погреб, где хранилась немалая коллекция вин практически со всей страны: от обжигающих северных, до мягких и утонченных восточных. Но, пока она спускалась вниз, в голову пришла идея; ей нужна была светлая голова, а опьяняющие с первого глотка напитки не слишком сейчас подходили. Поэтому Элив прошла мимо дорогих, местами даже очень редких, вин, и оказалась у противоположной двери стены, которая тоже не пустовала, как, впрочем, и все остальные три, включая и ту, в которой обосновался выход. Здесь, в конце, расположились, наверное, самые уникальные напитки из всего собрания. Элив, не особо раздумывая, пошла вдоль полок, и взяла довольно внушительную бутылку, по отношению к остальным.
На первый взгляд женщина схватила то, что попалось под руку, и быстрым шагом пошла к выходу на кухню, однако ей было хорошо известен напиток, который она сейчас бережно несла, уже поднимаясь в свою комнату. Это была знаменитая "Кристальная Слеза", предположительно созданная давно исчезнувшими королевскими эльфами. Определить, сколько все-таки лет напитку, не смог никто: одни утверждали, что ему не больше ста лет, хотя эльфы такого класса не живут уже около тысячи лет, другие же настаивали, что "Слезе" более двух тысячелетий. Однако, что известно более менее точно, так это о его невероятных свойствах: напиток раскрывал способности, скрытые в человеке, прояснял мысли, успокаивал, награждал мужеством и уверенностью, даровал надежду, силы, как физические, так и духовные, любые знания, получаемые после его принятия, оставались в памяти глубоко и надолго, и еще много и много разного; единственное, что нужно о ней сказать, так это то, что именно "Слеза" нужна сейчас Элив, чтобы разрешить непростую ситуацию, и спасти жизнь племяннику.
Комната выходила окнами в небольшой, но роскошный сад, утопающий в почти раскрывшихся бутонах, даже сейчас уже ярких и красочных, цветов. Деревья как неделю зацвели, и если прислушаться, то будет слышно гудение пчел и ос, спешащих от одного раскрытого цветка, к другому. А погода... Погода была великолепна. То, что надо для неспешной прогулки по парку или улицам города, без разницы, в любом случае будет ощущаться некое умиротворение и наслаждение, довольство жизнью.
Но кое-кому было не до разглядываний прелестей нынешнего дня. Элив, прихватив бокал из открытого шкафа, добрела до кресла, и тяжело в него опустилась. Она все еще прижимала к себе эту несуразную бутылку, на которой, после просмотра при дневном свете, оказывается, присутствовали какие-то узоры и надписи на непонятном языке, скорее всего эльфийском. Но хозяйка дома не владела, кроме своего родного языка, какими-либо другими, и прочесть нечто, изображенное на старой бутылке, возможности не было. Да и не особо ей это было нужно. Единственное, что ей требовалось, так это просто спасти любимого мальчика.
Аккуратно и очень бережно открыв "Слезу", женщина медленно начала наливать в бокал, но не наполнив его и на одну треть, быстро закрыла и поставила напиток на столик, заваленный книгами. Все это время, как только она вышла из комнаты племянника и до сего момента, она старалась ни о чем не думать, и это, признаться, у нее неплохо получилось. Элив уже достаточно успокоилась, но вновь начав погружаться в мысли о жизни Дарка, ее сердце ускорило темп, а руки предательски задрожали. Все, что ей сейчас нужно было сделать, это опрокинуть в себя "Слезу", и решение, которое поможет спасти мальчика, придет само, буквально из ниоткуда.
Она уже проделывала это, когда брат и его жена погибли. В тот момент ей овладела полная растерянность, незнание, что делать дальше, как быть, куда идти... В то время Элив была двадцатитрехлетней девушкой - еще совсем молода для сложных решений, но уже не сама свежесть для замужества. Да, у нее были ухажеры, согласные породниться со старинным родом сию минуту, где требовалось уже только ее согласие, но вероятность лишиться их с каждым днем росла. А девушка все никому не отвечала. Окружающие удивлялись, не у каждой в таком возрасте еще была возможность обзавестись мужем, причем довольно знатным и богатым, тем более выбирать было из кого, но девушка все медлила. Чего она ждала? Никто не в силах ответить. Она и сама не понимала, почему не соглашалась. Да, она была красавицей, но время ей было неподвластно, и Элив это прекрасно понимала, и все же не отвечала. А потом случилась трагедия: ее брат Мик, и его жена Сирэль, погибли в море, возвращаясь домой от родителей жены. Обычно с собой они всегда брали сына, но Дарка тогда одолела довольно тяжелая болезнь, и родители отправились без него. После, Элив говорила, что мальчика спасли боги, наслав на него в такой момент, хоть и опасную, но в итоге спасительную, болезнь. Когда прошел день объявленного возвращения пары, всех охватила тревога - они никогда не позволяли себе опаздывать, без веской на то причины. Но прошел один день, второй, третий, а корабль не возвращался. На четвертый было принято решение - немедленно отправляться на поиски. Спустя еще пару дней были найдены первые фрагменты корабля. Именно фрагменты, потому что ничем иным найденное нельзя было охарактеризовать. В основном это были щепки, кое-где попадались и мелкие вещички из багажей. Плывя по ним, как по оставленному следу, люди в итоге наткнулась на остальное. Команда была в ужасе. Корабль буквально раскромсали, и полученные щепки раскидали по воде. Местами можно было увидеть одежду и, непонятного назначения, тряпки. И ни одного тела. Потом говорили, что в этом ничего удивительного, их, скорее всего, просто-напросто съели хищные и всегда голодные морские обитатели. Только каждый в душе все равно понимал, что это не объяснение, и исчезновение тел таит в себе более серьезную причину. Но люди молчали.
После церемонии похорон встала другая проблема: что делать с их сыном? И тут началось... Три четверти всего имущества по праву принадлежало Дарку. Вот только мальчик был еще мал, чтобы вступить в наследство, поэтому его решили усыновить, чтобы тоже иметь право на имущество. Сестра погибшего Мика понимала, что если это случится, то их род, скорее всего, прекратит на этом свое существование. И тут Элив вспомнила о "Слезе".
Подумав, что на этом она ничего не потеряет, девушка сделала глоток - этого вполне достаточно, чтобы напиток действовал примерно шесть часов. Спустя секунд десять, пока напиток проникал в кровь, наступила невероятная ясность ума, все проблемы казались до безумия просты и легко решаемы. Девушка была в эйфории. Правда она длилась недолго - прошло всего лишь около минуты, и все испарилось. Но уверенность, решимость, вера в себя и в свои силы никуда не исчезли. Что еще она чувствовала? Наверное, все гаммы чувств. Как это? Как такое возможно? Увы, она тоже не понимала, только лишь ощущала ненависть к алчным, жаждущим заполучить наследство ее племянника, людям, любовь к тому, кого еще практически не знала, зависть матерям, которых опекают и любят мужья, во всем им потакая, нежность к своему ребенку... Вот здесь она притормозила, когда пыталась разобрать причины всех этих эмоций, наступивших в один момент. Кого-кого, а детей у нее еще не было, тогда откуда взяться этому чувству? Вопросы стали приходить один за другим: значит, в скором времени он появится? Но кто отец? Когда точно это произойдет?..
Из-за этих размышлений Элив чуть не забыла, зачем взялась глотнуть "Слезу", но смогла вовремя остановиться, и отложила возникшие непонимания на потом. Теперь трудность заключалась в том, как сделать так, чтобы пришло решение ее проблемы. И ей ничего не оставалось делать, как просто произнести вопрос про себя.
- "Что мне делать?".
Девушка не рассчитывала получить ответ, но зазвучавший в голове голос не заставил себя ждать.
- "Жить".
Элив не удержалась от усмешки, ответ был прост и лаконичен, при этом ни капли не прояснял точных действий. А голос оказался мужским, низким, бархатистым, слегка вибрирующим, чарующим, завораживающим, опьяняющим и... безжизненным, равнодушным. Как признание в любви красавца юноши своей богатой замужней любовнице, почти вдвое старше его.
- "Что сделать, чтобы сохранить род, и уберечь Дарка?"
Уточнила она вопрос. Уточнился и ответ.
- "Возьми его к себе на воспитание".
Легко и просто. Самой позаботиться о мальчике. Но...
- "Будет ли у меня своя семья?".
Секундная заминка и...
- "Дарк - твоя семья".
"Значит уже все решено. Это судьба - остаться одной. Хотя почему одной? Будет Дарк. Он будет спасен. И род тоже. Мне для счастья большего и не нужно..." - по лицу Элив текли слезы. И тут она вспомнила.
- "Но почему я чувствую нежность к своему ребенку?" - в вопросе прозвучала нескрываемая надежда.
- "Потому что он будет, - вновь секундная заминка, и прозвучал ответ на еще не прозвучавшний вопрос. - И имя его Дарк".
Сердце девушки пропустило такт. Последняя надежда рассыпалась. Она не знала, почему так верила этому голосу в себе, но подсознание говорило, нет, оно кричало, что все, что сказано сейчас, и будет произнесено этим прекрасным бесчувствием в голове, есть правда. Без детей, без мужа, без всего того, о чем она мечтала, практически, с самого детства - вот ее будущее.
Элив не помнила, когда прошло действие эльфийского напитка, но на момент, когда она входила в комнату юного Дарка, не осталось даже намека на его присутствие. Мальчик сидел на мягком ковре посередине комнаты, и внимательно наблюдал за тетей. Его взгляд был бесстрастный, он просто на нее смотрел. Светлые волосы были слегка растрепаны, скорее всего, из-за ветра, редкими порывами врывающимся в распахнутые окна, вздымая, как паруса, белоснежные шторы. Зеленые глаза не отражали абсолютно никаких эмоций. Сын Мика был прекрасен, несмотря на столь юный возраст. Но сейчас он был похож на бездушную куклу. И это напугало Элив. Не отойдя от двери даже на шаг, она с минуту вглядывалась в бездонные провалы зелени, но в глазах Дарка не проскочило и искры жизни. Девушку вдруг озарило - определенно, он знал нечто, что было неизвестно остальным, что-то, что было связано со смертью его родителей. И это пугало еще больше.
Не позволяя внезапному страху проникнуть глубже, Элив медленно направилась к племяннику. Тот никак не отреагировал. Только когда она оказалась практически вплотную, и смотрела на него сверху вниз, он, как бы нехотя, поднялся на ноги.
- Что привело Вас ко мне, Элив? - в голосе Дарка отчетливо слышалось наигранное любопытство, и совсем неподдельная усталость. Да, мальчик УЖЕ устал, хотя прожил всего ничего.
Сначала девушка хотела все объяснить ему, рассказать обо всех ее размышлениях, чтобы он не подумал случайно о будто нечистых намерений тети, но как только она оказалась напротив племянника, она поняла, что не может сказать ни слова. Ее пугало это состояние, девушка просто пришла к сыну брата, чтобы забрать с собой, но страх, растерянность, откуда-то взявшееся волнение, все это пугало ее не меньше, чем безжизненный вид мальчика.
Преодолев оцепенение, Элив смогла произнести только одну фразу, точнее вопрос:
- Я... Ты пойдешь со мной? - выдавила она слегка осипшим от долгого молчания голосом.
Дарк удивился. Действительно удивился, без всяких притворств. В его зеленых глазах промелькнуло смятение - первая за тот день хоть какая-то эмоция.
- З-зачем? - запинаясь, спросил он. Из голоса исчезла сухость и бесчувственность, его, абсолютно точно, поступок тети привел в явное недоумение.
- Чтобы жить вместе. Я одна, ты тоже остался один, мне бы хотелось о тебе позаботиться, и еще чтобы мы стали настоящей семьей... - Элив наконец почувствовала себя свободнее, и отвечать стало гораздо легче.
- Ты правда этого хочешь? - на мгновение девушке показалось, что в мальчике загорелась надежда, но это был всего лишь миг, и перед ней он вновь стоял бесчувственный.
- Я не хочу, чтобы тебе было одиноко. Когда погибли наши с Миком родители, он пообещал, что не оставит меня одну. А теперь я могу вернуть ему долг, - голос у девушки с каждым произнесенным словом все больше креп, и к концу фразы он звучал уже уверенно и твердо.
- А где мы будем жить? - все так же смотря немного снизу, спросил Дарк.
- У меня есть собственный дом, только он в другом городе. Я там бываю нечасто, но жить там можно, за ним присматривают. Так что, ты согласен?
Лицо Дарка дернулось. Он сжал челюсть, будто пытаясь удержать свои эмоции под контролем, но они все же одержали верх... и мальчик заплакал.
- Эв! - всхлипывая, он обхватил свою тетю, и выпустил свои чувства наружу.
Девушка все поняла, ей не нужно было объяснять, что мальчик просто пытался казаться сильным, ведь он и сам, наверняка, догадывался, что за его наследством будет объявлена охота, и что его, после заполучения трех четверти имущества, просто спихнут за ненадобностью. Элив опустилась на колени, оказываясь немного ниже племянника, и, со всей нежностью матери к своему чаду, обняла его.
Дарк уткнулся в плечо и плакал, просто плакал. Он любил свою тетю. Раньше она часто играла с ним, нянчилась, ухаживала, помогала. А потом уехала, и мальчик понял, что очень к ней привязался. И он понял, что может доверять ей. Но после похорон родителей, ему все казалось враждебным, алчным, жаждущим заполучить все, что по праву принадлежит ему. И даже Элив показалась ему подозрительной. Но наедине с ней он понял, каковы бы ее планы насчет него не были, он не сможет не поверить тете, как бы сам этого не хотел. Вот и сейчас, при ней ему не под силу было сдержать свои чувства, он даже не боялся потерять достоинство, заплакав при постороннем - ведь это его любимая тетушка Элив.
- Тихо, тихо... Все будет хорошо, вот увидишь. Мы уедем ото всех, и будем жить вдвоем в небольшом домике. А знаешь, какой там сад? Особенно в разгар весны? Он небольшой, но он великолепен. Ты потом сам его увидишь, и согласишься со мной. Весна и лето - самые чудесные время года, когда все оживает, приобретает краски, дарует тепло и спокойствие. А зимой приятно сидеть у камина, знаешь? Особенно вечером, в сумерках, когда еще не совсем темно, но уже и не светло. Вот так укутаешься в плед, заберешься с ногами в кресло, прихватив с собой горячий шоколад, и смотришь на огонь, слушаешь, как потрескивают горящие поленья, а за окном ветер снег кружит, иногда производя душераздирающий вой, похожий на предсмертный крик умирающего шолга, а на душе спокойно, что кажется, будто ты утопаешь в этом умиротворении. А осень? Ты видел, в этом, вечнозеленом городе, хоть раз настоящую, золотую осень? Она потрясающа, несмотря на частые дожди и ливни, она завораживает, и тебе кажется, что время остановилось... - Элив все говорила, и говорила, гладя Дарка по золотистым волосам. Теперь у нее остался только он, маленький и беззащитный мальчик. Теперь они только вдвоем.
Дарк, все еще всхлипывая, слушал девушку, не пропуская ни слова. Он верил ей, и был согласен жить хоть в сарае на севере Империи, где круглый год зима, и где кушать приходилось только раз в день, главное, что он будет не один.
- Я... поеду... с тобой, - шмыгая носом после каждого слова, произнес он.
Элив заплакала.
Воспоминания душили женщину. В горле стоял ком, который никак не удавалось проглотить. Она никогда не забудет тот день, когда, практически сбежав ото всех, они поселились здесь, в небольшом городке на западе Империи, в доме, который раньше принадлежал ее родителям, когда у них еще не было детей.
Попытавшись взять себя в руки, Элив поднесла к губам бокал со "Слезой", чтобы второй раз в своей жизни испытать действие этого необычайного напитка. Стараясь не задумываться, получится ли на этот раз сие действие, женщина опрокинула в себя кристально чистую жидкость. Она и забыла, что "Слеза" не имеет абсолютно никакого вкуса и запаха. Даже у воды присутствует привкус, но не у эльфийского напитка, это просто жидкость. Просто жидкость. С невероятным воздействием на человека.
Как и тогда, одиннадцать лет назад, спустя несколько секунд после принятия, она почувствовала все. Любовь, ненависть, зависть, заботу, нежность, злость, раздражение, привязанность... Перечислять можно до бесконечности. "Слеза" раскрыла не только переполнявшие ее чувства, но и их причину. Указала на то, что порой так трудно, или же просто страшно, принять. Но женщина была уже готова к этому. Она просто ждала, когда пройдет эта первая волна, и наступит абсолютная ясность сознания. Она постаралась не вдумываться в причины всех ее ощущений, как говорится, меньше знаешь, крепче спишь.
Прошло совсем ничего, когда все мысли в голове улетучились. Вот теперь можно и спрашивать.
- "Эм... Что с Дарком?" - начала мысленный диалог Элив. Из-за охватившего ее волнения, ей трудно было усидеть на месте, и она почти вскочила с кресла, и начала мерять комнату шагами.
- "Он жив", - за прошедшие годы голос не изменился - все такой же прекрасный и безжизненный.
Элив вздохнула, у нее появилась надежда на то, что его еще удастся спасти. Вот только...
- "Как мне его спасти?" - женщина остановилась напротив старинного шкафа, принадлежавший еще ее прабабушке. Немигающим взглядом она уставилась на замысловатый узор, при этом совсем его не замечая. Она ждала ответа.
Но ответом послужило молчание.
Оказывается, даже в голове может повиснуть звенящая тишина. Сердце Элив тревожно забилось.
- "Как мне спасти Дарка?" - вновь повторила она. Голос продолжал молчать.
Женщина тяжело задышала. В глазах потемнело. Чтобы не упасть, она оперлась на шкаф, сначала одной рукой, а потом и обеими.
- "Дарка можно спасти?" - перефразировала она вопрос, вновь ожидая услышать в ответ молчание.
Секунда задержки, и...
- "Поздно", - слово прозвучало как приговор.
Ноги отказались подчиняться, и Элив медленно стекла на пол, продолжая опираться на шкаф. Она задыхалась. Судорожно глотая воздух, женщина, не осознавая этого, сжала кулаки и ударила по дверце. Сначала правой рукой, потом левой. Невидящий взгляд был направлен куда-то впереди себя. Она все еще не верила, что Дарк обречен.
Ее семья, ее единственный, горячо любимый ребенок погибнет по какой-то нелепой причине. Разве тот разыскиваемый медальон стоит юной жизни? Глупо, как же глупо...
Элив опять ударила кулаком о шкаф. И снова, и опять, с каждым разом увеличивая силу. Ей хотелось ломать, крушить, разбивать, слышать треск, звон, грохот, удары... И невыносимо хотелось кричать. Просто кричать, выплескивая отчаяние, переполнявшее ее.
По щекам покатились первые слезинки, а женщина все не переставала колотить шкаф, теперь уже одной рукой, но с не меньшей силой.
Одна. И снова она останется одна. Как же ей это надоело. Всегда находясь в обществе, она все равно оставалась одна.
Злость плескалась в ней, и вот-вот грозилась вылиться наружу. Удары кулаком становились все сильнее. Ладони почему-то были мокрыми, чувствовалось, что пот уже медленно тек по запястьям. А пот ли?
- Дарк... - голос охрип от рыданий. - Не оставляй меня...
Пряди длинных русых волос давно выбились из прически, и прилипли к влажным щекам Элив, но та того и не замечала. Ей было не до своей внешности. Даже если сейчас вдруг на небе засветит три солнца, ей будет наплевать, все эти мелочи не стоили ее потери.
- Дарк! - закричала женщина из последних сил. - Вернись... - уже шепча, произнесла она.
Ударив со всей оставшейся мощи раскрытой ладонью по шкафу, она затряслась в уже беззвучных рыданиях. На дверце остался кровавый след.