Желтые металлические шеи жирафов заглядывали в окна недостроенных небоскребов. В зеркальных окнах отражалось солнце. Люди начинали выползать из своих нор, гнезд и укрытий. Магазины наполнялись газированными напитками и гамбургерами. А на прилавки супермаркета выкладывали новые плоды рекламы. Муравейник просыпался и приходил в движение. Как только солнечные лучи коснутся моих век, я проснусь.
Я просыпаюсь в безлюдном парке. Уже несколько месяцев у меня нет крыши над головой. От промоутеров я бесплатно получил одноразовый шампунь, абрикосовое мыло и зубную пасту Colgate.
Несколько месяцев назад я находился где-то в середине пищевой цепи. Я не претендовал на ареалы, где водятся хищники, но и не ползал среди травоядных. Окружив себя картонными стенами, я занимался организацией промо-акций. Я знал, какой продукт и где рекламируется.
Все остальное время я проводил с ней. Ей не нравилось то чем я занимаюсь. Она была против материальных ценностей, корпораций, брендов, против массовой культуры и рекламы. Всего того, что заставляет людей сбиваться в стада, следуя своим безусловным рефлексам и инстинктам самосохранения.
Брачные пляски между нами давным-давно прошли. Мы были парой отбившейся от стаи. И посвящали все наше свободное время друг другу. Обычно мы встречались в супермаркетах. Чтобы не таскать с собой вещи мы запирали их в камерах хранения. Мы оставляли там книги, купленную недавно одежду и продукты питания, подаренные мною цветы, и недопитый алкоголь. Иногда мы забывали вернуться и приходили на следующий день. Вещи все ещё были на месте. Только алкоголь забродил, а цветы повяли.
Я сделал копии ключей от этих камер. Один экземпляр отдал ей, другой экземпляр находился у меня. Так мы начали оставлять подарки друг другу. Если дверца камеры хранения была прозрачная. Было видно, что за ней стоят желтые розы или нарциссы. И она могла в любой момент забрать их. Наши подарочные ячейки были разбросаны по всему городу.
Я просыпаюсь в заброшенном железнодорожном вагоне. От промоутеров я получил бесплатно щетку для обуви, ролик для чистки одежды и бритвенный станок Gillette.
Я стою в очереди в благотворительную столовую и вспоминаю тот день, когда она исчезла. Я помню аэропорт. Помню, как она села в самолет и не вернулась. Она пропала, растворилась. До неё нельзя было дозвониться. В гостинице, где она бронировала номер, не брали телефон.
Её исчезновение подействовало, как очень сильное снотворное. Я впал в спячку с признаками апатии и равнодушия ко всему. Медленно отстраняясь от всего вокруг, я перестал ходить на работу, общаться с близкими людьми, принимать душ и стричь ногти. Я часами просиживал дома и налегал на Jack Daniels.
В один из дней я проснулся под мостом, осознав, что потерял работу, квартиру, друзей и паспорт. Я стал бродяжничать, доедая чью-то еду в McDonald's и KFC. Я примкнул к своре гиен и стервятников, питающихся объедками из мусорных баков. Всё что у меня осталось - связка ключей от наших подарочных ячеек. Она исчезла, а за прозрачными дверцами камер хранения завядших цветов становилось все больше.
Я помню, мы ехали в метро. Она рассказывала о своей мечте. Она говорила про хижину в глухом лесу. Про лес, где нет людей и цивилизации. Телефонов, интернета и телевизоров. Про дом, который мы выстроим. Наш дом будет чудесным - говорила она. Мы не будем ни от кого зависеть. От вещей и предметов. Нас ждет мир без новостей про войну, теракты и трупы.
Я просыпаюсь пьяным и разбитым на набережной драматического театра. От промоутеров я получил бесплатно ножницы, одноразовый гель и расческу.
Инстинкты самосохранения дают о себе знать. Поэтому я решил замаскироваться. Я захотел расширить свои владения. Мне нужна была чистая одежда и чтобы от меня хорошо пахло. В этом мне должны были помочь одноразовые предметы, полученные на улице.
Для начала, я вымылся в туалете McDonald"s одноразовыми пакетиками детского шампуня Johnson Baby. Побрился одноразовым бритвенным станком, подстриг ногти и вымыл голову одноразовым жидким мылом. Прожженные серые перчатки, шапку и шарф я выкинул в урну. Потом почистил пальто, джинсы и ботинки одноразовыми щетками и одноразовым кремом. В новом облике я отправляюсь в парфюмерный магазин и брызгаюсь тестерами Giorgio Armani и COMME des GARCONS.
После всех этих метаморфоз с внешним видом мой ареал заметно расширился. Я завладел новыми территориями и обхаживал эти владения, будто они всегда были моими. Теперь я спокойно мог пойти на бесплатный концерт испанской гитары или посетить театральный фестиваль.
Я вспоминаю, она рассказывала, как я буду учить наших детей стрелять из лука и ружья. Буду играть с ними на берегу озера недалеко от дома. Вырежу из сосны им деревянные игрушки. И буду читать Туве Янссон и Астрид Линдгрен по вечерам.
Проснувшись в подъезде я отправляюсь в поисках завтрака. От промоутеров я получил пачку Lucky Strike и жевательную резинку Dirol, а также флаер на бесплатный концерт джаза в филармонии.
В силу своей работы я знаю, в каких супермаркетах будут проходить дегустации. Я знаю, что в субботу буду завтракать оливками, в четверг креветками, а в среду новым вкусом сыра пармезан. Я это знаю, потому что раньше это было моей работой.
В поисках своей добычи я брожу по торговым центрам и супермаркетам. Жадным взглядом высматриваю молодых юношей и девушек в промоформе. И когда нахожу, набрасываюсь на проводящего дегустацию сотрудника с вопросами. Что за сорт яблок мне предстоит попробовать? Сколько жиров и белков в ветчине? Как лучше хранить и готовить данный сорт кофе? Я всегда дегустирую второй раз, ссылаясь на то, что плохо распробовал вкус грецких орехов или не расчувствовал тонкий аромат эспрессе.
Заходя внутрь магазинов, в одной из прозрачных сот я вижу завядшие цветы, которые оставил для неё. Я смотрю сквозь прозрачные дверцы и вижу за ними завядшие пионы и хризантемы. Эти цветы напоминают мне о том времени, когда она ещё была здесь.
Промоутеры раздают на улице бесплатные банки Coca-cola и сырное печенье. Жаль, что они не раздают одноразовое счастье, одноразовую память и одноразовое горе.
На улицах рекламные объявления и баннеры призывают сделать выбор, которого у тебя нет. Твой выбор тебе навязывают афиши и трафаретные граффити. Oriflame или AVON? Флаеры и объявления указывают нам, куда идти. MOJO или Fridays? Они говорят нам во что одеваться. Nike или Puma?
Теперь я хорошо и чисто выгляжу, но по-прежнему сплю, где попало. На стройках, в подвалах детских садов, в туалетах торговых центров, в кинотеатрах, прячась за занавесом.
Она говорила, мы оградим наших детей от жадности материального мира. Они не будут зависеть от одноразовых вещей в гостиницах и самолетах, от денег, от одежды в магазинах и ожидания транспорта в дождливый день. Она рассказывала о том, что наши дети родятся на свежем и чистом воздухе. Мы сплетем им одежду из травы и листьев и будем учить писать и считать.
Я опять проснулся неизвестно где. Я завтракаю, обедаю и ужинаю в супермаркетах. Посещаю культурные мероприятия. Бесплатные выставки, фестивали и концерты. Промоутеры по-прежнему суют мне в руки объявления и пригласительные. По-прежнему одаривают меня никому не нужными вещами. Вчера мне показалось, будто я видел её. Но её нет.
В камерах хранения увядающие цветы. Я двигаюсь по своему обычному маршруту. Завтрак - обед - ужин. В перерывах между ними, я хожу на выставки картин, театральные репетиции и перфомансы.
На улице мне дают рекламу новой книги с портретом самого продаваемого зарубежного писателя. Жаль, они не раздают фотокарточки с её портретом.
Она как-то спросила меня, где интересней жить в тихом таежном лесу или в шумном торговом центре? Я не помню, что я ответил, но вчера нашел стакан черники в одной из камер хранения.
Она говорила, что все это электрическое, стеклянное, бетонное пространство вокруг нас заменят деревья, дождь и земля с травой. Там не будет зашитого асфальтом города. Там нет посаженных стеклянных небоскребов. Нет электронного эдема. Только мы и наши дети. Ощущение того, что мы не одни будет дарить восходящее солнце. Оно будет заменять нам Бога. Потому что мы будем верить в тепло.
Сегодня, я проснулся, под синим звездным небом. Под вой бездомных псов я вспомнил о ней. Я вспомнил, как выбрал аскетический образ жизни. Отказался от ценностей и материальных благ ради чего-то более ценного. Это все, почему то перестало меня волновать и быть нужным. Без неё. Я вспомнил, как уволился с работы, вспомнил, как продал квартиру, вспомнил, как сжег свой паспорт и развеял пепел по ветру.
Заходя в супермаркет за своим завтраком, я не вижу в прозрачных сотах завядшие тюльпаны и георгины, лилии или розы. Вместо них там еловые шишки и подделки из сосны.
После завтрака я не отправляюсь слушать детский хор в дом музыки, я иду в другой магазин. Мои завядшие цветы исчезли, вместо них за прозрачными дверцами стаканы с земляникой. В других камерах хранения кедровые орехи и мед.
Я пропускаю обед. Все что я делаю, это бегаю из одного конца города в другой, проверяя наши подарочные ячейки. В одних я нахожу клюкву с облепихой, в других аккуратно уложенный мох и дикий мед.
Проверяя одну за другой наши с ней соты, я запихиваю шишки в карман, мед и чернику я съедаю, а ключи от проверенных ячеек выкидываю. Толпа смотрит на меня, как на безумца. С перепачканными от черники губами, липкими руками от меда и прилипшими к моей одежде иголками елей, я лесным жителем несусь проверять содержимое последней камеры хранения. Я пробегал весь день, и магазин скоро должен закрыться. Но я успеваю. Я открываю непрозрачную металлическую дверцу и вижу конверт. В конверте фотографии с ней, и ещё с какими-то людьми, там есть дети. Они стоят на фоне хижины в лесу и вроде бы счастливы.
На улице люди бесплатно раздают одноразовые предметы и флаеры. Жаль, что бесплатно нельзя получить её голос. Нельзя получить её взгляд и улыбку. Жаль, что бесплатно нельзя получить. Её.