Кинчевский Дмитрий Леонидович : другие произведения.

Любовь вампира

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Любовь вампира.

!

   ПОСВЯЩЕНИЕ
  
   Натали, моей любимой вамп-герл, которую я искал всю свою жизнь, не подозревая об этом.
  

Для тех, кому душа ласкает сердце, и чувства льются через край,

Кто ищет нежность в жестком сердце и душу в отраженье скал,

Кому не лень в часы досуга читать души нелегкий труд,

И по веленью своего сердца не стыдно иногда всплакнуть.

Пролог

***

   Сильный, холодный ветер словно воспоминание о недавно стихнувшей буре, разносил по земле остывший пепел, оседая пылью на земле и листьях. Удобренная земля не чувствовала радости, а зеленые листья начинали желтеть, предчувствуя для себя угрозу в этом пепле, предрекающим скорую гибель. Тройка лошадей, запряженных в повозку, переминалась с ноги на ногу. Они могли дотянуться до листьев кустарника, упряжка позволяла, но не делали этого. Может быть осевший на ветках пепел вызывал у них отвращение или просто это был не подходящий момент для еды. Они ждали веселого крика погонщика, чтоб откликнуться веселым ржанием и припустить бодрой рысью домой, там, где можно будет отдохнуть. Из повозки раздался стон. Испуганные глаза лошадей скосились в его сторону и поспешно отвернулись. Это был не веселый крика погонщика. Они не хотели думать о том, что у них за спиной на повозке лежал раненный человек. Стон повторился и продолжался минут пять, а потом затих. Видимо погонщик предпочел умереть, дабы не вспоминать тех ужасных глаз, посмотрев в которые ты понимаешь, что пришла смерть. Ведь он уже видел их и почувствовал в тот момент будто смотрит не в глаза, а в какую-то бесконечную пропасть; его взор не наткнулся на встречный взор человека а утонул в бездонном колодце черной души. Это парализовало его волю и он не смог оторваться от этих глаз даже тогда, когда кинжал разорвал его глотку...
  

Месть.

!

  
   Это началось в театре. Ее ложа была по соседству и дабы избежать скуки она пересела к нему. Лотард узнал гостью, хотя последний раз видел еще девочкой. Он даже помнил ее имя Наит, но она не должна была его запомнить, в этом он был уверен. Как много воспоминаний пробуждало оно в его жестоком сердце. Те же широко распахнутые глаза, те же алые губы созданные для любви. Он любил ее мать, а дочь была так на нее похожа.
   Отсутствие светских условностей и уверенность в себе у такой молодой девушки не оставили его равнодушным и он увлекся ею. Себя он рекомендовал в привычной ему роли уставшего от общества странника, познавшего души многих, но так и не разгадавший свою...
  

***

   Великолепная дорогая карета остановилась перед воротами особняка. Из нее вышли средних лет джентльмен и молодая леди. Навстречу им выбежал слуга, факелом освещая путь. Леди последовала в дом приглашая его за собой.
   - Чувствуйте себя как дома. Я сейчас распоряжусь.
   - Не стоит волноваться. Я не такой уж ценный гость.
   - То, что я Вас пригласила говорит об ином.
   - Вы мне льстите. Я даже почувствовал себя моложе лет на семьдесят.
   Девушка заметно вздрогнула, но тут же пришла в себя.
   - О, да вы еще и шутник.
   - Да, может быть немного.
   - Вы так молодо выглядите, явно моложе своих лет.
   - Не знаю, я как-то не думаю об этом. Меня больше волнует ваша красота.
   - Я думаю надо выпить за знакомство. В наше время встретить порядочного джентльмена большая роскошь.
   Девушка позвонила, и вскоре слуга вкатил столик с разными блюдами, вином и свечами. Подняв бокал, Лотард произнес тост.
   - За вас прекрасная Наит, за эту встречу пред свечами и тех, кто создан для того, чтоб потакать вашим желаньям.
   - Вы так милы, что выпью я до дна, хоть никогда еще на пила столько много.
   - О, эта жертва для меня - сказал Лотард, сверкнув глазами.
   - Что? А... расскажите что-нибудь о себе. Вы знаете жизнь и цену ей. Вы повидали много и многих. Это так интересно.
   - Это интересно для Вас, для меня это тяжкий груз воспоминаний, многие из которых хотелось забыть. А многие забытые воскресить в памяти. Но увы ни то, ни другое невозможно. В определенный период жизни понимаешь, что время поскакало дальше, а ты остался на месте в прошлом.
   - А в каком прошлом остались Вы?
   - Даже не знаю. А у Вас очень уютный дом.
   - Да, он остался мне от тети. Она меня совсем не знала. Впрочем, наследство осталось не мне, а моей матери. Но она скончалась вскоре после нашего переезда сюда.
   - Примите мои соболезнования.
   - Да все нормально. Я в порядке.
   - Давайте выйдем на балкон, сегодня так свежо и тихо. И эта полная луна. Вы любите луну?
   - Не знаю, может быть. Не думала над этим.
   - Давайте выпьем за эту волшебную ночь, за этот нежный лунный свет в котором растворяется взор превращаясь в мечты.
   Он начинает пить. Девушка меняется в лице, словно скидывая маску.
   - Мечты. Ты забрал все мои мечты вместе с матерью. Чтоб ты сдох - выкрикнула Наит с искаженным от ненависти лицом и вылила в лицо Лотарду воду из графина. На этот шум в комнату вбежали трое мужчин с осиновыми кольями и распятьями и кинулись на него. Но они недооценили вампира. Святая вода ослабила Лотарда, но не убила. Осиновые колья были очень опасны, но он вовремя опомнился. Битва была короткой. Уклоняясь от их ударов он наносил свои и вскоре все трое были мертвы.
   Когда стихли их стоны, послышалось тихое всхлипывание. Лотард подошел к дивану на котором, закрывшись руками сидела Наит и открыл ей лицо.
   Та отворачивала лицо страшась взглянуть ему в глаза и продолжала всхлипывать.
   - Уйди, оставь мне жизнь. Зачем она тебе?
   Тот помолчал, раздумывая, а затем склонился над ней.
   - Не бойся, я не сделаю тебе больно. Посмотри мне в глаза.
   Он взял ее за подбородок и приподнял голову.
   - Ты слишком далеко зашла девочка моя. Да я убил твою мать, но прошло так много времени. Надо было давно забыть это и бежать подальше отсюда.
   - Я обещаю забыть о мести. Ты меня больше не увидишь.
   - Тихо, тихо, не шуми - спи спокойно.
   Вампир отпустил ее подбородок и она, опустив голову, увидела нож в своем теле. Не выходя из гипноза она нежно потрогала красивую рукоять кинжала сверкающую камнями и позолотой в объятьях ее кружевного платья. Лотард взял ее руки в свои и, будто настойчивый влюбленный, отодвинул их. Подняв со стола пустой бокал он сунул ей в руки. Затем взялся за кинжал и вытянул его из раны. Девушка неподвижно сидела не говоря ни слова, заворожено наблюдая как в бокал течет ее кровь. Когда он наполнился, Лотард попытался забрать его. Наит подняла голову, не отпуская бокал, и затуманенным взором посмотрела на него.
   - Отдай, теперь это мое - с этими словами он забрал бокал и отошел. Сознание девушки постепенно прояснялось, но еще быстрее уходила жизнь из ее цветущего тела. Лотард выпил кровь и покинул комнату опрокидывая подсвечники, доверяя огню свою тайну.
   Но ему было мало. Опьяненный кровью он искал новую жертву. Недалеко от дома он увидел на дороге едущую повозку и сорвался забыв осторожность. Душившая его злоба вылилась на извозчика.
   Но вряд ли люди поймут в чем тут дело. Ведь он убивал кинжалом, а потеря крови происходила в любом случае и без его помощи. И тем не менее серьезность происшедшего обеспокоила его. Было ясно что он слишком задержался в этом небольшом городе и несмотря на все предосторожности засветился. Необходимо перебираться в другое место. Здесь его почти ничего не держало, впрочем не было такого места на земле, где его что-то связывало или кто-нибудь ждал его. Но просто так он не уйдет. Он оставит этому городу большой сюрприз, который будет мстить людям вместо него. Два молодых вампира вместо одного старого. Это будет прекрасная шутка, лучшее детище его больной мстительной фантазии.
  
  

Два брата

!!

   Эланд узнал его, но не был уверен окончательно, ведь у того был старший брат, очень на него похожий. Тем не менее это было уже что-то. Он окликнул его и тот не сразу, а мигом позже приостановился и повернулся на голос. В темноте загадочным светом блеснули его глаза и исчезли вместе с незнакомцем. Не долго думая, Эланд сказал попутчикам подождать его, а сам скользнул в темноту за исчезнувшей тенью. Это был его друг, точнее был им, а кем он был сейчас никто не знал. И это надо было выяснить. Бежал он на ощупь в темноте, повинуясь интуиции, лишь иногда улавливая движение в зарослях. Добежав до каменной постройки, Эланд окончательно выдохся и остановился, потеряв надежду. Но неожиданно для себя опять его увидел. Беглец по-видимому уверился в отсутствии преследования и перешел на шаг. Подойдя к каменной постройке с другой стороны, он проскользнул в нее. Эланд не долго думаю осторожно приблизился и тоже вошел внутрь. В помещении было темно и пустынно, но когда он подошел ко входу в одну из зал резкий порыв гнилого воздуха ударил ему в лицо. Как в склепе подумал Эланд и вошел внутрь. Там он и нашел его, сидящего в кресле спиной к двери.
   - Зачем ты преследовал меня? - раздался низкий голос сидящего.
   - Не надо лишних слов Тайфур. Почему ты бежал от меня?
   Тот неожиданно рассмеялся не совсем приятным резким смехом.
   - Я не Тайфур, а брат его Вилас. И я вампир. Что дальше?
   При этих словах Эланда пронзил холодный, скользкий страх, но он остался стоять на месте.
   - Дурак ты, брат то мой зачем тебе нужен?
   - Мы с ним друзья были, но судьба развела нас. Хочу узнать о нем что-нибудь.
   - Да узнать то не мудрено, только иного лучше и не знать. Спокойнее спать будешь. Ладно слушай. Тайфур тоже дурнем был. Вы с ним явно похожи. Да ты садись, не стесняйся.
   Эланд покорно сел.
   - Да я и тебя припоминаю, хотя почти не общался с тобой. Как звать то тебя?
   - Эланд.
   Некоторое время вампир расхаживал по комнате погрузившись в свои мысли, оставляя оробевшего Эланда в тревожном смятении, а затем начал свой рассказ:
   "В ту эпоху плохие времена настали. Я с Тайфуром и еще дюжиной парней в город поехали на заработки. Нанялись мы в один богатый дом, чуть ли не замок. Я конюхом, а брат кузнецом. Дела пошли на поправку. Зарабатывали неплохо и часть денег домой отсылали. Хозяин был нормальный, хотя большей частью мы его не видели. Детей у него не было. Как-то позвал он нас к себе в палаты по важному делу. Начал издалека, о жизни своей и т.д. Но в общем смысл был тот, что умирать ему, а наследников нет. И вскоре предложил нам быть его наследниками. Мы не увидели ничего плохого в этом предложении и после небольших колебаний согласились. После ответа нашего он как-то странно усмехнулся, но тогда я не придал этому большого значения. Мы горько пожалели об этом решении, хотя как знать. Да и убил он нас гуманно. После сделки мы отпраздновали наше соглашение на славу. Закатили целый пир с девочками и шампанским. Как я понял, он устроил нам одну прощальную, но безумно красивую ночь. Когда мы уснули веселым, беспробудным сном, он начал пировать сам, как вампир, дегустируя кровь братьев. Наутро старый вампир исчез, а мы проснулись со страшной головной болью. Вначале я решил, что явно перепил вечером, но боль продолжалась и после долгое время, постепенно проникая в другие части тела, обволакивая мозг белой пеленой страдания.
   Старый вампир был жесток. Он ничему не научил нас и даже не дал понять кто мы. На вторые сутки после тех событий я неожиданно для себя кинулся на брата и вонзился клыками в его руку. Тайфур пытался оторвать меня от нее, а потом повинуясь чему-то вонзился мне в шею. Через некоторое время мы пришли в себя. Боль утихла, но чувствовали себя пожалуй еще хуже. Я не мог взглянуть в глаза брату, да и он в мои тоже. Подспудно мы начали понимать, что с нами произошло, а это не улучшало наше настроение. Да и что там скрывать, я понял это потом, кровь вампира не приносила радости, она лишь ослабила боль. Для жизни нужна была чистая кровь, людская. Хотя тут тоже есть один момент. Для того чтобы стать вампиром укушенному человеку необходимо испить крови вампира. Если этого не происходит он умирает. Тайфур всегда жалел о том моменте, он предпочел бы умереть, чем стать вампиром. Но мы тогда не знали всего этого и случилось то что случилось. Старый вампир наверно очень веселился предвкушая как мы кинемся друг на друга и сами того не зная сделаем себя вампирами. Это похоже на то, как новорожденный младенец тянется к материнской груди повинуясь еще неосознанному инстинкту выживания. Тайфур долго держался, наотрез отказываясь идти на охоту за кровью и довольствовался лишь кровью животных и тем, что приносил ему я. При этом он никогда не спрашивал, где я ее достал. Потом я познакомился с другими вампирами и начал вести активный образ жизни, надолго покидая нашу обитель. Так было веселее и чем-то напоминало жизнь людей, точнее высшего общества своими ночными разгулами и попойками. Хотя если честно, единственная радость у вампира - это кровь. Первый глоток, когда горячая кровь находит себе выход в маленькой дырочке. Это можно сравнить с первым укусом персика, когда брызжет первый, самый вкусный, сок, но в тысячу раз приятней и желанней. Мы не чувствуем вкуса пищи, то что для вас имеет вкус и аромат неведомо нам. Сейчас я еще могу погрузившись в воспоминания вспомнить вкус пищи и этим обманывать себя. Но это не самое худшее. Это всего лишь одна из тех маленьких радостей, не замечаемых, когда ты наделен ее; в совокупности все они и составляют радость жизни. Как цепко мы хватаемся за них, но не замечаем, что уходит нечто более ценное, сохранить которое не в силах даже богу. И дальше будет еще хуже. Я со скорбью жду то время, когда забудутся все людские чувства и приятные воспоминания, изменится привычный мне уклад жизни. Время не стоит на месте, умирают знакомые мне по человеческой жизни люди, затем пройдет наша эпоха и я останусь среди незнакомых людей и чуждого мне мира. Бессмертие не лучше смерти, когда не можешь им насладиться.
   Вампир вышел куда-то и вернулся с бутылкой и бокалом.
   - Когда я пью вино, то добавляю туда немного крови, иначе оно не имеет вкуса. Не пожертвуешь немного для меня.
   Я в страхе решительно отказался.
   - Да, лучше не надо. Если я захочу большего ты отсюда не уйдешь. Однако я отвлекся. Как уже сказал я надолго покидал свой дом, в тщетной надежде вернуть радость жизни общаясь с другими вампирами. Чем занимался Тайфур в это время, я не знаю. Единственно, что я знаю наверняка, так это то, что в один момент он сорвался и начал добывать кровь, настоящую человеческую кровь. Хотя и тогда в нем оставалось больше человеческого, чем наверно в остальных вампирах вместе взятых. Раза два, три я пытался приобщить к другой жизни, групповой расправе и т.д. Но он так и не стал до конца нашим, хотя время и его меняло. Тайфур постепенно забывал то время, когда был человеком, рвались нити связывающие его и может быть он смирился бы со своей настоящей сущностью. Однако произошло следующее.
   Одной ночью в дверь постучали. Меня тогда не было и все это я узнал из его дневника, который он начал вести после того как стал вампиром и особенно после той встречи. Как я сказал была ночь и хоть вампиру нечего бояться в эту пору, Тайфур что называется побоялся открывать. Как он пишет что-то кольнуло его сердце в этот момент, а ноги стали ватными и отказывались слушаться. Однако стук повторился и даже более того, послышался надрывный крик девушки вперемешку со слезами.
   - Откройте, прошу Вас, ради Бога.
   Крик этот так тронул его, что он преодолел себя и открыл дверь, дав клятву не тронуть ночного гостя. Им оказалась девушка лет семнадцати, прекрасное дитя распускающейся молодости.
   - Что Вы делаете здесь в такой час, милое создание.
   Она без слов кинулась ему на грудь, всхлипывая, найдя в нем себе защитника. Как легко было в этот момент забрать ее жизнь, но он не сделает это не сейчас, не потом.
   Рассказ ее был прост и банален. Она с матерью своей и больным отцом была проездом в этом месте. Остановились они в трактире. И все было бы неплохо, да больно приглянулась она местной шпане. Той ночью в ее покои, а точнее низкую, сырую комнатку забрался тип и вышвырнул ее из окошка. Там ее поджидали еще четверо парней. Поймав добычу, они понесли ее на близлежащий сеновал. В этот момент пролетела летучая мышь, задев крылом девушку, как бы пометив ее. Это испугало насильников, и на один момент они опешили. Девушке удалось выскользнуть и побежать. Она наудачу побежала к нашему дому, а толпа преследователей не посмела войти во двор. О нашем доме ходили плохие слухи, хотя никто толком ничего не знал. Таким образом девчонка наослеп покорилась судьбе. С тех пор она стала жить у него. Он отвел ей комнату и уложил спать. Наутро она пошла домой, но не нашла там свою семью. Разъяренная толпа бандитов зарезала ее отца и мать. Думаю, не последнюю роль в этом сыграло то, что девушка нашла приют именно в нашем доме. За утешением она опять пришла к Тайфуру. Я не буду описывать всех событий, но ясно одно - он влюбился в эту девочку. По записям я понял, что в доме они прожили восемнадцать дней. Как ему в течение этого времени удавалось скрывать свою сущность, я не знаю. Ради нее он был готов на все. Как я думаю, Тайфур понимал, что это не может продолжаться вечно и, может быть, чувствовал искушение крови. Когда я вернулся, то нашел лишь дневник и вот это письмо. С этими словами он вытащил из стола пергамент и протянул мне. Привожу его дословно.
  
   "Ах, можно ль так от мертвой жизни, восстать в любви желаньем нег. Так ждать ее, что жизнь не мила и сон в гробу нейдет, и нет... И так страдать при милом имени, не смея укусить хотя бы тень. Ах, красота моя, отныне - забудь, тебе уж никогда не видеть в прекрасных зеркалах свой силуэт. И сладость, крови вкус не в силах утаить; но легче свет любви своей во свете дня похоронить, или мириться, подушке лишь доверить свое счастье. И свет надежды и любви зарыть, запрятать, затемнить. Следя за негами любимой своей отравой погубить, чтоб вздох и тот не вышел из груди. И ждать ее, чтоб умершей коснулся горячий ветер на щеке. Иль умереть в проклятье солнца, для жизни убивая смерть..."
  
   Послание вампира глубоко тронуло меня. В этом бессвязном наборе слов я увидел мятущуюся душу, в которой человеческое начало боролось с вампирским. К тому же все осложнялось теми чувствами, которые вампир испытывал к ночной гостье. Почему он просто не выгнал ее из дома, я не знал, наверно она не захотела уходить. Он не мог оставить ее возле себя - боялся не сдержаться. Но и расстаться с ней он не мог, жизнь после этого была бы хуже смерти. После того как я прочитал это послание, вампир продолжил свой рассказ, но это не имело уже большого значения. Я узнал то, что хотел. Единственное, что мне оставалось это уйти без вреда для здоровья.
   - Да можешь идти - сказал вампир в ответ на мои мысли. Я не трону тебя. Один и тот же ветер может нежно ласкать грудь девушки бодрящим дыханием своим и в тот же час разметать по земле чей-то прах. Так и в тебе я вижу - ты насладишься счастьем в том, что другому принесло гибель. Но впрочем, не обращай внимания на эти слова, это так мысли вслух. Мы вампиры не приняли поступка Тайфура и, можно сказать, он покрыл позором наш род. Этот пергамент я сотню раз хотел сжечь, но что-то удерживало меня. И думаю лучшее, что я могу с ним сделать, это отдать людям, не знаю зачем, но тем не менее. Прощай и молись, чтоб больше наши пути не пересекались.
   - Как зовут ее.
   - Виви ЛаВейн.
  

Любовь вампира.

!!!

   Виви родилась в обедневшей аристократической семье, давно забывшей свои лучшие времена. Тем более в те времена еще и понятия аристократ не существовало. Прошли годы, и от доброго имени остался лишь звук, красивый, но бесполезный. Деньги во все времена были обязательным атрибутом общественного мнения. А бедных людей по фамилии не величают. И тем не менее она была Виви ЛаВейн - прекрасное дитя грозящее стать еще более прекрасной девушкой. Как цветок может распуститься в один чудный день, радуя своей красотой всех взирающих на него, если не будет растоптан в пору роста. Близился семнадцатый год ее жизни, раскрывая миру неописуемую красоту под невзрачным покровом бедности. При рождении ее нарекли Вивьен, но, сколько она себя помнила, ее всегда называли Виви. Для родителей своих она навсегда осталась Виви. Но обо всем по порядку. Кормилец семьи немного сдал и от непосильных трудов своих заболел. Это подкосило его, и дабы хоть как-то выжить на семейном совете решили переехать к немного более удачливым родственникам. Продав за пол цены свое имущество, они отправились в путь. Как их примут родственники, они не знали, но надеялись на лучшее.
   На пол пути они остановились в придорожном трактире, исполняющим роль гостиницы-ресторана и бонусом кучу неофициальных услуг, причем иногда бонусами были сами клиенты. Виви отвели маленькую комнатку напротив родительских покоев. Комната была сырая, с множеством тараканов и клопов, но усталая девушка, привыкшая к подобным неудобствам с благодарностью приняла долгожданный отдых. Ночью она внезапно проснулась от непонятного звука, как будто ее кто-то звал. Виви открыла глаза и в тот момент, когда казалось голова начала проясняться после сна последовал удар, и она потеряла сознание. Человек, нарушивший ее покой относился к тем, кто наивно полагает, что для успешного отключения человека его надо вначале разбудить, так как в противном случае тот может не осознать момента. Но как бы там ни было, у него получилось, и сонная девушка потеряла сознание. Похититель поднял ее и передал через окно в руки своих подельников. Девушку они решили тащить на сеновал. Проходя мимо одного дома, они ускорили шаг и притихли. Неожиданно из темноты вылетела огромная летучая мышь и полетела прямо на них. Вся компания, включая девушку, застыли в каком-то мистическом оцепенении. Летучая мышь, пролетая задела Виви крылом и издав крик улетела. Девушка в испуге обернулась к похитителям, и они, обескураженные этим сочетанием, отпрянули от нее. Она не долго думая бросилась бежать, не зная что и думать о происшедшем. Проскочив в незапертые ворота особняка Виви с яростью набросилась на дверь, обливаясь слезами и рыданиями. Наконец ей открыли, она забыла обо всем и кинулась на грудь случайному спасителю.
   Нечаянный спаситель, казалось, сам был смущен этой встречей и держался строго, тщательно скрывая симпатию к гостье и потайную радость от этого вторжения. Виви быстро успокоилась взглянув в глаза молодому человеку и вскоре, обессиленная недавними тревогами, заснула на диване. Проснувшись, она испуганно огляделась, вспоминая события этой ночи. В комнате никого не было. Она прошлась по дому пытаясь найти молодого джентльмена, но безрезультатно. С полчаса Виви ждала его, желая выразить свою благодарность, разглядывая тем временем картины и листая книги. Но никто так и не пришел, и она решила вернуться в трактир. В трактире ей сразу бросилось в глаза то замешательство, которое вызвало ее появление. Она отнесла это к тому, что, вероятно, начались ее поиски и без слов поднялась по лестнице на второй этаж. Дверь в комнату родителей была не заперта и Виви не придала этому значения. Пройдясь по комнатке она присела на кровать решая что делать дальше. Опершись руками за спиной, она почувствовала что-то липкое. Обернувшись, она в тот же миг побелела и забилась в истерике. Кровать была мокрой от пролитой крови. Что было потом, она уже не помнила. Она не слышала пытающихся успокоить ее людей. Потом без памяти выбежала из трактира и бродила по улицам. Не приходя в себя и не видя перед собой дороги, она каким то образом добрела до дома, в котором провела последнюю ночь и легла на тот же диван. Пробуждение было необычным. Она открыла глаза - уже смеркалось, и в комнате было темно. Виви пыталась вспомнить, что она здесь делает, но не смогла. В голове была какая-то каша и ни единой четкой мысли. Одна мысль настойчиво пыталась пробраться в ее сознание, но мозг как будто поставил какой-то защитный барьер. Но она не сдавалась и пыталась выстроить логическую цепочку, понемногу восстанавливая все события. Очень медленно девушка восстанавливала в памяти свою жизнь, начав едва ли не с детства, осторожно пробираясь к настоящему. Вот уже вспомнилась поездка, телега подъехала к трактиру... Дойдя до этого, мозг сдался, и открыл ей безутешную жизнь. Виви опять впала в истерику и, может быть, сошла с ума. В себя ее привел голос. Чья-то рука легла на ее горячий лоб, и послышались слова. Она прислушалась, и сознание начало возвращаться в ее воспаленный мозг. Смысла она не поняла, но ей стало легче. Виви открыла глаза и уловила взгляд молодого человека, сопровождающийся ритмичным бормотанием. Тот, увидев что девушка пришла в себя смолк и перевел взгляд. Когда он вновь взглянул на нее, это был уже совсем другой взгляд. Но в тот момент она не придала этому значения.
   Виви помнила все, но казалось, будто прошло много времени после той трагедии. Она понимала, что это не правильно и так быть не должно, но смирилась и с этим.
  

***

   Выдался прекрасный вечер, когда живешь каждою минутой, желая растратить молодую энергию оставшуюся от трудового дня. Они мило беседовали и играли словно дети, наслаждаясь обществом друг друга. Вдалеке заиграла музыка, проносясь по земле и постепенно утихая, но сохраняя свою силу. Красивая песня застала их одних в ее горнице. Он хотел танцевать и с радостью отозвался на такой случай. Виви не нашла достойного оправданья и они закружились в белом танце. Запах его был ей приятен и волновал ее. Неожиданно теплая волна захлестнула Виви и, пройдя по телу, замерла где-то внизу. И чем крепче были его объятья, тем слабее становилась она. Виви подумала об этом и опустила взгляд, дабы не усмотрел он в очах прекрасных нестерпимый огонь желания. Преклонилась шея девушки и коснулась лбом его груди. Он шептал ей слова нежные не щадя ее смятения. Щеки зарделись жаром червленым, заставляя ее еще ниже склонить голову. Нежные руки одновременно и притягивали и отталкивали его. Чувственные груди предательски расцвели, еще более добавляя краски алым щечкам. Виви не хотела, чтоб он увидел это, но тело выдало ее. Какой запах источало ее молодое, желанное тело, ласкающее через ласковую ткань халата его грудь. Почти без надежды выставила она свои локти навстречу ему, и тем более проявились ее молодые упругие груди, и тем ярче проникал ее запах сквозь отошедшую ткань халата. Приятная истома прошла по телу и, казалось, упадет, если он ослабит объятия. Она наконец поняла безнадежность ситуации и девичье бессилие свое и сердясь на себя отстранила его.
   - Иди, ступай - как бы нехотя прошептала она.
   Но было уже поздно. На тонкой лебединой шее красовались две крошечные ранки, столь крошечные, что могли остаться незаметными, если бы не вытекающая из них кровь.
   - Нет - раздался одинокий крик в душной комнате и Тайфур проснулся - сон, сон, всего лишь сон. Он потрогал пальцем немного зудевший левый клык и вновь погрузился в размышления.
  

***

   Одним вечером, сидя у камина перед дверью, Тайфур забылся под влиянием своих мыслей. Постоянная печаль, словно маска, сорвалась с лица и тень улыбки коснулась его губ. Улыбка нежности прикрытой открыла два вампирские клыка. И в тот момент, когда он погрузился в свои мысли, дверь комнаты открылась. Он этого не услышал. Мелькнула тень, волненье ночи, и вот прекрасна и бледна - к нему приблизилась она (ее уста искали страсти и грудь ласкала тонкий шелк. Прекрасный локон закрывал взор, словно желая скрыть девичью стыдливость). Она изящна словно ветер, душой чиста как белый снег, коснулась взором ненароком, вампиру сердце обожгла, и он снедаемый тревогой убрал улыбку из лица. Повергнув взор в пучину пола и весь волнуясь от любви, ее, Виви, с немым укором, он лаской принял от души. Тревожась от ужасной мысли, что стало явь его дефект, ее он принял и, невольно Богу, песнь благодарности воспел. Чуть отошел в своих волненьях и к ней слова он обратил.
   - Любви любимый, нежный друг, что ищешь ты в полночном доме.
   - Ищу? - любви. Оставь сомненья - наслаждайся, той жизнью что тебе дана.
   - Ах, Виви, милая моя, не в силах ты понять той боли, что душу в ад мою влечет.
   - Оставь, я вижу, любишь ты меня, но знаю более, чем вижу. И знаю, ты вампир, да знаю я, но что прикажешь делать с глупым сердцем... Ах, милый где твое вино, я так хочу сейчас забыться. Забудем жизнь, забудем солнце и вспомним лишь мечту свою.
   - А после - я тебя убью.
   - И будь что будет, я твоя, со мною же судьба моя. Налей вина и может быть, моей крови ты не захочешь.
   - Вино не смоет блеска глаз, лишь кровь быстрей бурлить заставит. И от тебя печаль оставит.
   - И будем мы семьей вампиров, с любовью вечной под луной.
   - Ты бредишь, девочка моя. Я в Ад тебя взять не хочу. Уж лучше я себя убью.
  

***

   - Виви, любимая моя, позволь в мечтах своих, желаньях, твой нежный образ сохранить. Прелестный вздох, улыбка страсти, красивых глаз лучистый свет. Ах, Боже, как я хочу счастья, но жизнь смеется надо мной. Тебя, мечту моей всей жизни, послали мне, как свет души погас. И я мечтаю о любимой, когда с клыков стекает страх. Мечтанья счастия слепого, забывши рок, меня влечет. Желанье жить по воле страсти, любовью грех свой излечить и лишь тебя вдали от мира наивной нежностью любить. Но сможешь ты, дитя природы забывши радость жизни той, принять меня одной лишь силой любви безумной, но земной. Ах да, ты скажешь, можешь, да. Но буду ль счастлив я с тобой, когда в улыбке той прекрасной увижу скуку хмурых дум. За нежностью тех ласк прелестных замечу потайную грусть. И там с тобой вдали от света, сомкну когда-нибудь клыки. А ты любовь моя, отныне забудешь мир свой и тоску. Минута счастия прекрасна, но нет, я не хочу того. Я лишь хочу, чтоб пламя страсти сожгло со мной любовь мою. Я буду жить в твоих вздыханьях, страданьях сердца и души, и там, в аду улыбку счастья ты мне подаришь не одну. Но все прощай мое желанье, давай лишь выйдем подышать.
   - Ах, нет, зачем? Скрываясь света, любовь свою взлелеем тут.
   - Как ты прекрасна, когда любишь, любовью полное дитя. Я здесь, чтоб быть тебе уроком, я не губитель нежных душ. Давай, чего же ты боишься, давай пойдем туда, где нас, обдует ветер нежным вздохом и солнца луч согреет нас.
   - Что хочешь ты? Зачем, на гибель верную влечешь. Все знаю о тебе, но лишь любить хочу. Тебя своею лишь мечтою и блеском глаз согрею я. Но вижу тянешь ты, не скрою, я не хочу туда идти. Там пахнет жизнью, но тебе - там смерть проходит по судьбе.
   - Давай, что смотришь ты с укором. Пойдем со мной любовь моя. Огонь очистит мой позор.
   Они все-таки вышли: казалось, что Виви боялась солнца более Тайфура. Она в страхе прижималась к нему, словно желая защитить от палящего солнца. В глубине души Виви надеялась, что их любовь спасет его от гибели и он станет человеком. И в самом деле, выйдя на улицу он вздохнул полной грудью и поднял голову к небу. Его глаза светились счастьем и Виви тоже невольно улыбнулась. Но улыбка была не долгой. Ни единого звука не издал вампир, когда пламя пожирало его тело и вскоре лишь горсть пепла, развеваемая ветром, осталась на этом месте.
  
   Возможно ль предсказать как может любовь нам сердце отягчать, как безнадежно горе гложет влюбленных пять минут назад. И посему оставим Виви в минуту скорби роковой. Пускай поплачет, отойдет, смирится с горем и уйдет. Запрятав чувства навсегда - покуда не придет весна...
  
   Дева скорби, нежный ангел
   Забудь печаль любви своей
   Под щитом святого неба
   Вздохни и вылей грусть свою
   Взгляни в ту даль, где дремлет солнце
   Услышь и ночь и тишину
   И внемли звукам гор и шепот моря
   И замени печаль, на нежность и тоску
  
  
  

Виви ЛаВейн

!!!!

   У нее задралась заусеница на пальце возле ногтя. Ножниц или нечто подходящего у нее не было и она, не долго думая, схватила зубами кончик заусеницы и оторвала его. Было довольно больно, но красота требует жертв и все такое. К тому же если оставить все как есть, потом еще хуже будет. Лучше потерпеть сильную боль один раз, чем более слабую длительное время. Из ранки показалась кровь, маленькая капелька набирала объем и цвет и грозила упасть на одежду. У Виви был тоненький батистовый платочек с вышитым покойной матерью семейным гербом. Но она не хотела его пачкать. Она поднесла палец ко рту и слизала кровь. Специфический вкус крови заставил ее о многом задуматься. Намечалась следующая капелька, и ее она уже слизнула с потаенным удовольствием. И это заставило забыть боль ранки. Она слизала все капли, пока не перестала течь кровь.

***

   Эланду не давал покоя рассказ вампира и особенно интересовала дальнейшая судьба Виви. По какой то причине его влекло к ней и он во что бы то ни стало хотел ее разыскать. Наконец в одном городишке он напал на след, который вел в местный трактир. Эланд навел справки о ней и узнал, что она частенько посещает это место. Сидя за столиком он не спеша потягивал пиво и осматривал зал. Неожиданно он почувствовал чей-то взгляд на себе и повернувшись, сквозь пелену табачного дыма увидел ее. Она сидела за столиком, но в тот миг, когда он поворачивался к ней Виви соскользнула со стула и медленно поплыла к нему слегка покачивая бедрами. В ее облике было столько невинного и чистого, что Эланд удивился ее присутствию в этом месте. А тем более его удивило то, что она сама напросилась на знакомство. Подойдя Виви спросила разрешение присесть. Он естественно позволил, сделав соответствующий жест.
   - Мы знакомы - только и произнес Эланд.
   - Нет, но ты мне понравился.
   На этом ее смелость пропала и уступила место скромности. За полчаса разговора она очаровала его и он уже всеми силами старался продлить знакомство. Эланду вспомнилась давняя его любовь. И в этой девушке он заметил едва уловимое сходство с той. Вряд ли кто-нибудь другой мог заметить это, ведь они были совсем разные. Но в этом сходстве и заключалось то, что он всегда искал в женщинах. Что это было, он не задумывался. Впрочем, такое не описывают, ведь у каждого есть такое чувство и у всех разное. Они немного потанцевали, и вскоре новая знакомая очутилась в его крепких объятьях. Подогреваемые спиртным они без стеснения занялись любовью.
   Ее легкий поцелуй в шею неожиданно стал страстным. Он почувствовал легкое покусывание, и земля уплыла у него из-под ног. Казалось, что душа оторвалась от тела и стоит где-то рядом. Он утратил способность сопротивляться и мог только безучастно взирать на происходящее. Тревоги не было, но все же чувствовал он то же самое, что чувствует жертва в когтистых объятьях зверя. Тот момент духовного сближения жертвы и хищника, когда зубы прокусили шею и оба замерли слитые кровью в единое целое. И лишь слабо подрагивает тело, в котором слабеющий инстинкт самосохранения борется с сомнительным блаженством накатившей слабости. Эланд растворился в этом чувстве и ощущал это так, как будто это был не он.
   Проснулся Эланд довольно поздно. Все тело сковала усталость и боль, как будто он не спал, а разгрузил несколько караванов. Немного привстав, его взгляд упал на подушку. На ней темнели несколько приличных пятен крови. Но чьей? Он прикоснулся к зудевшей шее и все понял. На шее были ранки с запекшейся кровью. Виви лежала спиной к нему, почти касаясь его. Эланд нерешительно протянул к ней руку, ощущая нежную шелковистость кожи девушки, и перевернул на спину. Но лица не увидел, оно не повернулось и даже будто еще более прижалось к подушке. Он протянул руку к ее голове и скользнув по локону обхватил подбородок и насильно повернул к себе. На прелестном и по детски невинном личике были следы крови от губ стекшие на шею и размазанные по подбородку. Эланд закрыл глаза и бессильно завалился на спину. Он наконец опять полюбил и снова разочарованье, да и наверно последнее к тому же.
   Виви полезла целоваться, обливая его слезами.
   - Не сердись на меня, прошу. Я хотела уйти, но не смогла. Мне кажется, что люблю тебя. Я ведь думала, что уж никогда не полюблю более. Но слава Богу это случилось вновь.
   - Что ты мелешь сука. Когда я стану вампиром? Через сколько? Я хочу умереть до того.
   - Что ты, глупенький. Ты не вампир. Просто я извращенка.
   - В смысле?
   - Ну, я кровь люблю, она меня возбуждает.
   - Ду-у-у-ра.
   Эланд схватился за голову в истерическом смехе и смеялся минут пять не в силах остановиться. Наконец Виви обиделась и прыгнула на него целясь маленькими кулачками ему в лицо. Он полушутливо отбивался и шлепал ее по чем попало. Это продолжалось до тех пор, пока у нее не пошла кровь носом. Она оставила его в покое занявшись собой и пытаясь остановить кровь.
   - Ты же кровь любишь.
   - Но не настолько, к тому же это моя кровь.
   - Иди умойся любимая, хотя тебе идет.
   - Спасибо. Ты на себя посмотри.
   Они залились смехом.
   - Кстати, ты тоже извращенец, или уже не помнишь.
  

(продолжение следует)

  
  
  
  
  
   7
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"