Орадо ошибался, думая, что в старой обсерватории обитало множество пауков. Всего четыре воплощения древнего божества Йога, к сегодняшнему дню оставалось в живых, но каждое из этих созданий почиталось племенем болотных людей в той же степени, в какой жрецы стигийского народа боготворили змеев Сатхи - многочисленных порождений кровожадного Сета.
Мало кто мог припомнить, сколько лет прошло с той поры, как пришел в эти места человек, объявивший себя пророком древнего спящего божества. Да и мало кто задавался этим вопросом. Куда более значимым было то, что именно он принес в суме яйца кровожадных тварей. Годы спустя, посредством вероломства и колдовства чужеземец провозгласил себя верховным шаманом племени, а своих жутких питомцев назвал священными тотемами вымирающего болотного племени. С тех пор заброшенный храм неведомых богов, стал криницей большого числа людских страхов, жертвенником, внутри которого нашли свою смерть многие несчастные.
Действительно ли, впрочем, пауки имели какое-нибудь отношение к дремлющему звероликому богу? Да и как могло случиться, что в нынешний век, появились на Земле твари, о которых в людской памяти оставались только старинные предания? Старый лес шептал, с помощью магии одной из четырех стихий северянин нашел паучью нору и вдохнул жизнь в кладку паучьих яиц каким-то чудом сохранившуюся до нынешнего времени. А может быть, в том не было ничего, кроме цепочки случайных совпадений. Так, или иначе, верховный шаман восторгался своими питомцами: у них не было пороков, но имелась всего одна цель, к которой они шли, без всяких колебаний. Воплощения Йога стали для местных жителей вестниками смерти, безжалостными убийцами, внушающими ужас всякому человеку. Они были символом его власти, оспорить которую на этих землях не смел никто. Те немногие глупцы, которые вставали на пути у Канн-Хорга, заканчивали свои дни в стенах жертвенного храма.
Вместе с тем, дети Йога оказались прожорливы. Они требовали человеческой крови не один раз за лунный месяц, но не видели различий между теми, кто оберегал их покой и теми, кому судьбой было предназначено закончить свои дни в паучьем храме. А потому, когда отворились двери, что темный шаман ошибочно полагал нерушимо запечатанными магией Земли, вырвавшиеся на волю голодные, ненасытные порождения прошлых эпох убили хранителей мерзкого святилища и разбрелись по лесу в поисках прочей доступной добычи. Немало усилий пришлось приложить колдуну для того, чтобы посредством Зова возвратить земные олицетворения звероликого божества к старому храму. Однако, как оказалось, вернуться смогли только трое.
В ночи, одетый в просторные черные одеяния, Канн-Хорг незримо даже для пиктов ходил вокруг древнего храма, разглядывая изувеченные тела людей и распотрошенные туши болотных коров. Его бездушным питомцам было безразлично кого убивать, зверя, или человека. А потому смертей было много. И много было потерь, восполнение которых займет не один год. С сожалением верховный шаман думал о том, что после сегодняшней ночи племя болотных людей ослабнет. Ведь, чем меньше дикарей связывают узы страха перед хищными олицетворениями древнего божества, тем он меньше условий он может диктовать племенам, обитающим в низине. Долгие годы, при помощи силы и страха Канн-Хорг сплачивал вокруг себя разрозненные болотные племена, но весь этот труд грозил обернуться бесполезностью из-за каких-то святотатцев, преступивших границы его владений. Будучи сам в молодости искателем приключений, Канн-Хорг вполне мог предположить, что эти нечестивцы принадлежали к той породе людей, которая не упустит счастливый случай нажиться за счет разграбления запустевших храмов и древних могильных курганов. Но каким образом они смогли проникнуть вовнутрь древнего храма, двери которого он когда-то навечно затворил ключами земной стихии?
Взгляд выразительных глаз старика, в которых отражалась скорбь от случившегося, скользил по изувеченным телам, лежавшим на земле, не задерживаясь ни на каком из них и, в конце концов, остановился на раскрытой двери Жертвенного Алтаря. В течение нескольких десятилетий, без ведома Канн-Хорга, никто не смел близко подходить к старому святилищу и никто не знал, с помощью какой магии отворять его двери. Но раз уж нашелся святотатец, для которого секреты древних астрономов не являлись тайной, то судьба его должна быть печальной.
Гоня от себя плохие мысли, Канн-Хорга нарушил правила, установленные им самим два десятилетия назад и ступил в древнюю обитель призраков. Здесь он и обнаружил покалеченную святотатцами дочь паучьего бога. Темный шаман долго смотрел на кровь, что вытекала из ран единственной наследницы великого угасающего рода и чувствовал нарастающую в глубинах своего сознания ненависть ко всему нечестивому человечеству.
В гневе он повелел немногим оставшимся в живых воинам-хранителям принести головы осквернителей храма. Следом за тем, Канн-Хорг приказал погрузить тело воплощенной дочери спящего бога на телегу, чтобы отвезти ее к храму Тишины. Он надеялся, что бессмертный Оракул, почитаемый живущими в низине пиктскими племенами, сможет возвратить жизненные силы олицетворению полузабытого, древнего божества. И, возможно, в будущем, оправившееся от ран воплощение звероликого, сумеет принести полноценное потомство, чтобы с его помощью очистить землю от нечестивцев, оскверняющих чужие святыни, почитающих ложных богов.
6
В гиблой топи.
Бежали они достаточно долго для того, чтобы Орадо, неотступно следовавший за пиктом, успел почувствовать неимоверную усталость. Он стал неравномерно дышать, чаще спотыкаться о невидимые в темноте коряги. Становилось понятным, что темп, изначальный Агрифо, он выдержать долго не сможет. В скором времени скорость придется снизить и тогда... О том, что произойдет тогда, Орадо, впрочем, старался не думать, поскольку ближайшее будущее представлялось ему довольно мрачным. Страх перед ужасными созданиями, вырвавшимися из древнего, безымянного храма, подгонял молодого человека, заставлял его бежать так быстро, как этого хотел пикт.
Все ныне происходящее невольно пробудило в Орадо воспоминания о события двухлетней давности, когда он, веналий Десятого Фанкордума, спасался от голубоглазых, рыжеволосых дикарей. В тот год пагубное бездействие командования дорого обошлось людям, доверившимся обещаниям военачальников и обосновавшимся возле неприступной (как их в том убеждали) цитадели. Как ошибались эти несчастные! Ведь задолго трагедии, в пограничную крепость, построенную на берегу маленькой горной речушки, приходили вести об объединении горных племен у северных рубежей Ахерона. Эти известия воспринимались скорее с беспечным спокойствием, чем с должным пониманием опасности. Даже после того, как начали пропадать разведчики и охотники за головами, отправлявшиеся в горные леса за рекой, командующий крепостью не предпринял ничего для того, чтобы обезопасить вверенные ему королем земли.
А потом, с наступлением холодов, пришла орда. Она оказалась столь многочисленной, что никто в гарнизоне даже примерно не мог определить общую численность дикарей. Когда варвары разграбили и сожгли поселения, окружавшие цитадель, ее управляющий просто приказал запереть ворота и приготовиться к долгой осаде. Но осады не случилось. Не дожидаясь наступления морозов, варвары пошли на приступ и крепость пала под их топорами. После этого головы глупцов, полагавшихся на защиту каменных стен, выставили на пиках, у дороги, ведущей к столице Ахерона и многие месяцы над развалинами Фанкордума кружило воронье.
Теперь оставалось только гадать, что можно было бы изменить в том прошлом, которое ныне настигло Орадо в здешнем лесу, завывая ночным ветром, отдаваясь зловещим барабанным боем в разыгравшемся воображении. Возможно, отослать крылатого вестника на юг и попросить его величество укрепить северную границу дополнительными войсками. Однако, справедливости ради надо сказать, оглядываясь назад, очень легко говорить о том, что следовало бы предпринять тогда. Сейчас же, спустя несколько лет, Орадо снова приходилось спасаться от дикарей.
Беглецы двигались без намеченной цели и, в полной темноте, казалось невозможным даже предугадать, в каком направлении. После того как твердая почва под ногами сменилась чем-то вязким, а по пути стали попадаться высокие заросли камыша, Агрифо, наконец, остановился. Казалось, что он ничуть не устал. Движения пикта были уверенными, а дыхание оставалось ровным, чего нельзя было сказать об Орадо. Ахеронец ловил воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. Как бывало в подобные моменты, чувства его были обострены до предела, но молодой человек испытывал необходимость в отдыхе и мысль о том, что скоро бег продолжится, казалась ему невыносимой.
- У нас есть время для передышки? - спросил он оглядываясь по сторонам. - Как ты считаешь?
Агрифо покачал головой.
- Это открытое место. Останавливаться здесь надолго опасно.
Орадо горько усмехнулся, подумав о том, что весь дикий край, к западу от Большого Порога опасен для всякого цивилизованного человека.
Он огляделся по сторонам, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в кромешной темноте. Это место, наполненное разнообразными ночными звуками, казалось, дышало жизнью. Тревожила слух своей назойливостью невидимая мошкара, стрекотали, чуть ли не под ногами, цикады, где-то тоскливо завывала неведомая тварь.
- При первой же возможности здешние дикари с удовольствиям окрасят эту землю нашей кровью, - сказал Агрифо. - Они не отступятся. Не забывай, что мы осквернили одно из их святилищ.
- В таком случае, дело дрянь, - плохо скрывая в голосе раздражение, ответил Орадо. - Ты уж извини. Я стал обузой...
- Ты всего лишь человек кхари. Но возможно, нам еще удастся перехитрить наших недругов.
Он помолчал немного, потом заговорил снова.
- Сейчас стражи паучьего храма рассредоточены и обеспокоены вырвавшимися на волю пауками. Уверен, что их растерянность не продлится долго. Быть может, у нас еще есть шанс спастись. Надо идти!
Орадо потоптался и, неожиданно для себя понял, что стоит вовсе не на твердом грунте. Было холодно, зуб на зуб не попадал. Ноги его утопали в чем-то мягком, тягучем. То, без всяких сомнений, была болотистая почва!
"Боги... Это все дурной сон! Неужели нет...?
- Это болото, - Орадо брезгливо поморщился, отмахнулся от какого-то особенно надоедливого комара, звеневшего совсем рядом. - Одно из тех, каких множество в низинах, к югу от Ахерона.
- Рассуждай здраво. В болотах живут дети Сатхи и ядовитые змеи. Я иду, а ты повторяй мои движения! Будь моей тенью, иначе пропадешь.
Пикт повернулся и зашагал, утопая по колено в грязной жиже. Орадо ничего не оставалось, кроме как двинуться следом за ним и постараться не отставать. Под ноющими от усталости ногами мерзко хлюпала вязкая грязь, собственное дыхание, как чудилось, было громче раздуваемых кузнечных мехов. Теперь каждый шаг давался ахеронцу непросто, но хуже было то, что темнота играла странные шутки со зрением. Мерещилось, что не ветки встречавшихся на пути деревьев то и дело хлестали его, а чьи-то кожистые крылья, и не вода хлюпала под его ногами, а что-то богопротивное. Пару раз Орадо казалось, что из темноты доносится рычание какого-то зверя, однако то, вероятно, было лишь порождение его собственных страхов.
Наконец, выглянула из-за облаков луна. Ее свет посеребрил воду, доходившую до колен, вырвал из черноты густые заросли камыша и чахлые деревца, цеплявшиеся корнями за скрытую под толщей ила землю. Отсюда, из болотной топи, луна казалась глазом чудного создания, прятавшегося за темными тучами, похожими на мягкое покрывало. А вокруг, куда не глянь, была какая-то безысходность. Справа и слева, в дымке тумана, с трудом распознавались небольшие островки, поросшие чахлой растительностью. Чтобы добраться хотя бы до одного из них, требовалось потратить немало времени и усилий. Бархат леса, в глубине которого находился наполненный человеческим костями паучий храм, едва угадывался за болотной дымкой.
Оглядываясь по сторонам, Орадо понимал, сколько живности до этого момента скрывала от его взора ночная темень. У торчавших из воды коряг неподвижно сидели огромные ящерицы, неподалеку бегали юркие твари, мало похожие на какое-либо знакомое ахеронцу животное, а между камышами скользили тени и вовсе странных, жутких существ, повстречаться с которыми на своем пути Орадо не хотел. В дополнение ко всему этому, поблизости кружилось такое количество гнуса, какое могло бы привести в ужас любого из тех изнеженных господ, ни разу в жизни не покидавших пределов своего маленького, уютного, цивилизованного мирка.
Агрифо ткнул перед собой копьем, которое он использовал как слегу и остановился, поскольку древко погрузилось в воду чуть ли не на половину. Очевидно, путь ему преграждала гибельная топь, скрытая под тяжелым наседавшим на нее туманом.
- Идти дальше опасно. Начинается трясина, - сказал он и указал копьем на один из островков, покрытых чахлой растительностью. - Мы пойдем туда. Потом двинемся к берегу.
- Надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, - Орадо кашлянул, бестолково потоптался на месте, слушая как хлюпает под ногами вода. Судя по всему, в сапоги ее также набралось не мало. Не хватает еще простудиться, или подхватить какую-нибудь лихорадку. - Ты думаешь, что они все еще преследуют нас?
- Хороший охотник способен преследовать быстроногую очень долго и без труда убить ее, когда она выдохнется. Пикты - воины. Хорошие воины. Они способны преследовать нас не один день.
- Значит, нам останется только уповать на провидение богов, которые, впрочем, часто остаются безразличными к людским молитвам, - сказал ахеронец и ударом меча перерубил сухой стебель растения, напоминавшего рогоз, взвесил его в руке. Эта жердь вполне могла сойти за слегу. - В любом случае, до утра надо убраться отсюда подальше. Скоро туман осядет. Местность, как ты и говорил, очень хорошо просматривается со всех сторон.
Оставив эти слова без ответа, Агрифо неторопливо, проверяя глубину древком копья, двинулся сквозь камыши. Орадо зашагал следом. Молодой человек надеялся, что к тому времени, когда под его ногами прекратит хлюпать болотная грязь, он сумеет совладать со своими тревогами и свыкнуться с мыслью о том, в какое дурное место забросила их судьба. Однако, время шло и страх его только усиливался, угрожая выплеснуться в одном нервном срыве.
А потом случилось нечто непредвиденное.
Примерно на половине пути к островку, рядом с Орадо взметнулась в ночное небо мелкая, зубастая тварь, похожая то ли на летучую мышь, то ли на птицу. От неожиданности молодой человек оступился и по пояс провалился в трясину. Увязнув в мутной, грязной жиже, он попытался опереться о слегу, однако та ушла глубоко в илистое дно и оказалась плохим подспорьем. Орадо оставалось только ухватиться за ближайший камыш и позвать на помощь своего друга.
- Тебе надо смотреть под ноги, приятель, - сказал Агрифо, подавая ему руку. - Здесь полно ядовитых змей.
Будь я проклят, если это произошло по моему злому умыслу! - с возмущением сказал Орадо и вскинул подбородок, чувствуя себя оскорбленным. С помощью Агрифо он начал выкарабкиваться из обволакивающей его тело вязкой массы. Ему потребовалось потратить достаточно много времени и сил, поскольку зыбкая топь не желала выпускать столь неловко угодившую в нее добычу. Из глубины, на поверхность стало подниматься множество каких-то пузырьков, лопавшихся и распространявших нестерпимый, зловонный запах - газ, веками накапливавшийся в гниющем иле. В конце концов, Орадо освободился из тягучего плена и, чувствуя себя совершено обессиленным, улегся на спину.
Он откашлялся, недобро посмотрел на черную бестию, с громкими криками кружившую в небе.
- Когда же она угомонится?
Агрифо пригнулся, рассматривая что-то у своих ног, потом поднял из воды какой-то круглый предмет, протянул его ахеронцу. При ближайшем рассмотрении оказалось, что в руках пикт держал небольшое, раздавленное яйцо, размерами чуть больше куриного.
- Ты потревожил гнездо. Теперь эта птица будет кружить над нами до самого утра, - он глянул на кричащую тварь, кружившую невысоко над их головами досадливо покачал головой. - В ночи голос ее кажется особенно громким и всякий житель болот теперь знает о нашем присутствии. Чуть позже, когда посветлеет, я попробую сбить ее камнями. А пока смотри, куда ступаешь, друг мой. Ты уже совершил достаточно ошибок.
Орадо хотел было сказать, что даже в свете выглянувшей из-за облаков луны плохо различает что-либо у своих ног, но промолчал, виновато уставившись в мерцание лунного света, неподалеку от себя. Потом тяжело поднялся и начал отряхиваться от грязи.
- Стало быть, теперь болотным ублюдкам будет легче нас отыскать.
- На наше счастье, люди болот с почтением относятся к большим змеям и очень редко решаются переступить границу их владений, - сказал Агрифо. - Однако если мы не хотим сгинуть в этой трясине, то сами, рано, или поздно попытаемся выбраться на сушу и они это знают. Выбор, как ты понимаешь, у нас не велик.
- Значит, нам ничего не остается, кроме как вспороть каким-то из этих собак кишки, - Орадо качнул головой. - Будем готовы к самому дурному. Но, по крайней мере, этот враг мне знаком
- Думаю, что сейчас из тебя получился бы отвратительный воин. Ты устал и замерз.
- Ты, должно быть, считаешь меня слабым и неловким, - Орадо, наконец, справился с эмоциями и говорил теперь ровным голосом, четко. - Но клянусь честью, что прежде чем лягу костьми в этом проклятом болоте, я сумею отправить к праотцам пару болотных ублюдков! Но если нам остается только принять бой, то пусть уж это случится поскорее.
- Вздорные слова самоуверенного ребенка, - Агрифо усмехнулся. - Зачем тебе торопить смерть? Пока эта топь нас держит, у нас есть время. Много времени. Дойдем до ближайшего островка - переждем до рассвета. Такие места - надежное убежище для тех, кто пытается зализать свои раны.
- Я бы мог поспорить с тобой насчет оставшегося у меня времени, однако это бессмысленно. Раз уж на то пошло, то признаюсь, что это поганое болото словно вытягивает из меня последние силы.
Вскоре друзья добрались до сильно заросшего камышом каменистого клочка суши, выделявшегося среди прочих тем, что здесь имелось чахлое деревце - сосна, старая настолько, что годы сделали ее кору хрупкой и ломкой, казалось, готовой распасться от малейшего прикосновения. Костер они разводить не стали, поскольку огонь мог привлечь внимание тварей куда более опасных, чем кружившая над их головами болотная бестия. Да и навряд ли нашлось бы здесь достаточное количество сухих веток даже для розжига.
Усевшись на толстую корягу, ахеронец стянул с себя мокрую одежду и принялся выжимать из нее воду. Он занимался этим достаточно долго, сетуя на то, что нет возможности переодеться в чистое. Когда же молодой человек снова натянул на себя штаны и рубаху, внимание его привлек огромный лежняк, торчавший из воды неподалеку от зарослей камыша. Камень имел гладкую, ровную поверхность и, без сомнения, был рукотворным. К своему удивлению Орадо обнаружил поблизости и другие подобные валуны, после чего пришел к выводу, что некогда на этом месте размещалось целое строение, а тяжеловесные, черные камни являлись частью единого фундамента. Они, подточенные временем, как будто источали безмерную печаль по канувшей в лету блестящей эпохе, когда здешний край выглядел иначе.
Принимая во внимание эту теорию, несложно было предположить, что по здешним заболоченным местам некогда проходил и один из торговых путей, связывавших великие города древности. Как бы там ни было, изучение этих валунов оставляло больше вопросов, чем ответов.
Увлеченный неожиданной находкой, Орадо присел возле одного из валунов, погладил его рукой и задумался. Ему сложно было поверить в то, что в здешних, гиблых местах когда-то жили цивилизованные люди. Неожиданно для себя ахеронец пришел к выводу, что человеческая цивилизация, со всеми присущими ей атрибутами, такими как материальные достояния, достижения в области искусства и науки, войны, разнообразные религии и философские рассуждения, по сути своей, является не более чем песчинкой, возникшей с позволения природных стихий, неподвластных ни богу, ни человеку. Не доискиваясь до зловещих тайн, которые скрывала в себе природа, люди полагали себя самодостаточными, целостными существами, вовсе не подозревая, сколь велики в том их заблуждения. И, наверное, даже такое уродливое существо как болотная птица, знает о могуществе природных сил куда больше, чем любой человек, признанный величайшим из живших прежде и живущих ныне мудрецов.
Орадо принялся обследовать островок в поисках хоть какого-нибудь намека на старинный тракт. Исходив его вдоль и поперек, он перебрался на другой, и, в конце концов, обнаружил дорогу, погребенную под тягучим илом, уходящую куда-то в глубь трясины. Единственное, что оставалось от нее в пределах видимости - несколько продолговатых кирпичей, плохо различимых в вязкой, илистой массе.
Занятый своими поисками Орадо совершенно позабыл о причудливой, крикливой птице, являвшейся причиной многих его тревог и сомнений. Вспомнил о ней ахеронец только после того, как из зарослей высокого камыша вышел Агрифо, державший в руках ту самую горластую гадину.
- Не очень то она похожа на птицу, - сказал Орадо, внимательно рассматривая пасть отвратительного существа, усеянную острыми, как иглы зубами. - Но что же это, как ты думаешь?
- На языке моего брата нельзя подобрать слова, что подходит для этого животного, - Агрифо на миг задумался. - Но люди леса знают, что оно съедобно. В отличие от водяных блох, - Увидев, как скривился от этих слов ахеронец, он усмехнулся. - Не беспокойся, приятель. Водяные блохи живут там, где обитают шерстистые коровы, а в этих болотах самое большое существо, как я полагаю, - Сатха.
- Ни слова больше не говори обо всем этом зверье, - ответил Орадо, чувствуя подкативший к горлу ком тошноты. За прошедшие несколько он часов досыта насмотрелся на здешнюю живность.
Усевшись на камни, возле одного из черных, изъеденных временем валунов, друзья перемолвились несколькими пустыми фразами, потом задумались каждый о своем. Небо на востоке чуть посветлело, а туман над болотом рассеялся, обнажив неприглядного вида местность. Теперь, похожие на неведомых, безобразных существ, деревья четко выделялись на темном фоне лесной полосы. Где-то запела птица, ей вторила другая. Утро, холодное и сырое, вот-вот грозилось прорваться сквозь багровую завесу последнего предрассветного часа.
Вопреки ожиданиям Орадо, болото оказалось не таким уж и большим. Наверно, зная кротчайшую тропу, его можно было бы перейти всего за полчаса. К сожалению, не приходилось сомневаться в том, что пикты знали все здешние тропы. Надеяться на то, что изможденные уставшие от долгого блуждания по болоту беглецы смогли бы оказать дикарям хоть какое-нибудь достойное сопротивление, вовсе казалось делом глупым и бесполезным.
Возбужденное воображение рисовало ахеронцу жестокие пытки, которым дикари подвергали захваченных в плен воинов. Ему, словно наяву, слышались крики несчастных, которым низкорослые дикари вырывали сердца на древних, залитых человеческой кровью алтарях. И в ухании ночной птицы Орадо чудился хриплый смех шамана, поднимавшего над головой жертвенный нож.
"Все, что происходит со мной - чистый вздор, - подумал он, глядя на светлеющее на востоке небо. - Если бы не множество мелочей, подтверждающих реальность происходящего, то все это впору было бы счесть только сном. Жутким, дурным кошмаром".
Рассудив, что если уж ему суждено погибнуть с оружием в руках в этих местах, Орадо вытащил из ножен меч и принялся бережно протирать его тряпкой. Следом за тем он взялся за ножны, изрядно запачканные болотной грязью. Когда и с этим было покончено, молодой человек поднес оружие к показавшемуся из-за горизонта солнцу, любуясь блеском стали, окунувшейся в багровый рассвет.
- Надо идти.
Услышав это, Агрифо принялся натягивать на ноги сапоги из оленьей кожи, сшитые на манер тех, что предпочитают носить охотники за головами. Судя по всему, он уже давно смирился со своей участью и теперь намеревался убить как можно больше своих врагов, прежде чем убьют его самого.
- Если мой брат решился идти сейчас, то он должен быть особенно осторожен, - сказал он. - В эти часы болотные змеи особенно активны.
- Значит, чем быстрее мы выберемся из этой трясины, тем лучше, - пробурчал Орадо, вставляя в кольца ножны с мечом. - Ты только посмотри на мои руки! Сколько укусов... Думаю, что здешняя мошкара прожорлива не меньше, чем какая-то там Сатха!
Агрифо рассмеялся в ответ.
- Если ты знаешь каких-нибудь особенных богов, то помолись им, человек из Ахерона. Их помощь нам очень бы пригодилась. Иначе, зачем они вообще нужны?
Они двинулись дальше, ни о чем больше не разговаривая, отмахиваясь от назойливых комаров, тысячами круживших над их головами. Когда ноги молодых людей прекратили утопать по колени в вязкой жиже, Агрифо перестал использовать древко копья как слегу и увереннее зашагал к высоким вековым деревьям, выделявшимся на фоне светлой полосы, отделявшей линию горизонта от темного навеса туч. Немного позже пикт остановился, пристально разглядывая закраины болота, покрытые колючим кустарником и жесткой травой.
- Может быть, все наши опасения были напрасными и они потеряли наш след? - тихо спросил Орадо,
- Они здесь, - отозвался его друг. - Прячутся в камышах. Это пока еще не повод для беспокойства, но хорошего мало. За нами следят мальчишки, в обязанность которых входит только наблюдать за нашим передвижением и направлять старших воинов по нашему следу. Мой брат слышал крики ночных птиц.
- Ты хочешь сказать, что кричали они?
Агрифо не ответил. Осторожно он прошелся вязкому илистому берегу из стороны в сторону, после чего повернулся к ахеронцу.
- Здесь есть следы. Много следов людей. Должно быть, они хотят нас запутать, или дают нам знать о своем присутствии. Во всяком случае, идти на заход солнца по старой дороге нельзя. Нас ожидают.
- Ну и ну! - протянул Орадо, вспомнив о камнях, обнаруженных на островке. - Стало быть, ты знаешь о дороге.
- Мой брат нашел ее перед рассветом. Но я увидел ее раньше.
- Когда же?
- Сразу же после того как мы покинули паучье логово. Эта дорога привела нас к болоту.
Ахеронец побледнел от гнева, почувствовав себя обманутым, несмышленым мальчишкой. Выходит, что не стоит считать обыкновенным везением то, что полагаясь лишь на чутье дикаря этой ночью, он ни разу не упал, не повредил себе ноги, двигаясь в кромешной тьме, практически на ощупь. Спасаясь от преследования туземцев, они бежали по дороге, ведущей от старого храма на запад!
- Ах ты..., - прошептал он и замолчал, оборвав себя на полуслове, поскольку из лесной чащи появились раскрашенные, чем-то похожие на зверей, низкорослые люди.
Невозможно было не признать, что жители здешних мест сильно отличались от обитателей пустошей, которых пару лет назад Орадо видел у Засечной черты. У этих людей были сильно выступающие надбровные дуги, отчего взгляды их казались угрожающими. Измазанные в какой-то мерзости волосы, неряшливо свисали на плечи, хотя местами и были заплетены в мелкие косички. Некоторые пикты были абсолютно нагими, на других имелись набедренные повязки, украшенные кольцами, ожерельями, сломанными подковами и даже кухонными принадлежностями. Все это кучно свисало с незатейливых лоскутов тканей, прикрывавших причинные места и выглядело столь нелепо, что пору было бы засмеяться. Смех, впрочем, к ахеронцу не приходил, поскольку даже в своих абсурдных украшениях, низкорослые варвары, вооруженные копьями и бронзовыми топорами, выглядели достаточно грозными воинами.
Опыт Орадо, почерпнутый от редких встреч с низкорослыми обитателями пограничья, состоял главным образом в том, чтобы приобретать у них вещи, имеющие большую историческую ценность, а зачастую несущие в себе частицу темной магии. О стычках с пиктами он сохранил преимущественно дурные воспоминания. По той, быть может, единственной причине, что в их сердцах не находилось даже капли жалости к поверженным, молившим о пощаде врагам.
- Хочется думать, что боги наблюдают за нами, - прошептал молодой человек, вытаскивая из колец-держателей ножны с мечом. - Надеюсь, что они не смеются над тем безрассудством, с которым мы ввязались в эту безнадежную авантюру.
Они встали плечо к плечу, готовые принять бой. Однако, пикты медлили, как будто чего-то ожидая. Дикари неторопливо окружили молодых людей, уверенные в своем превосходстве за счет численности и боевого опыта. Некоторые из них и вовсе опустились на четвереньки, широко расставив руки и ноги, тем самым напомнив мерзких плотоядных тварей, которым поклонялись.
- Что случилось? - прошептал Орадо. - Чего они ждут?
- Сейчас узнаем, - ответил его друг и взмахнул копьем у самого лица ближайшего к нему противника. Тот свирепо оскалился и отступил.
Спустя пару минут из темноты леса выступил паук, не уступавший по размерам той отвратительной твари, которую друзья убили в полузатопленном коридоре древнего храма. На спине жутковатого пережитка прошлых эпох сидел коренастый, крепкого телосложения, пожилой мужчина, одетый в черную, просторную одежду. Высокий, широкоплечий, голубоглазый, он, несомненно, принадлежал к типу дикарей, внушавших страх народам, населявшим сумрачные равнины Ахерона. Таким как он благоволили старые, давно уже позабытые воинственные боги. Варвары, подобные ему, привыкли действовать с позиции силы и штурмовали стены неприступных, казалось бы, крепостей. Люди, родственные ему по крови, совсем недавно сожгли до тла Десятый Фанкордум.
родственные ему по крови, совсем недавно сожгли до тла Десятый Фанкордум.
Северянин подозвал к себе одного из пиктов и с его помощью, спустился на землю. С одобрением он коснулся пикта плетью, которую держал в руке и тяжелой поступью направился к дикарям, неподвижно застывшим в ожидании его приказаний. Следом за ним, словно неотступная тень, двинулся паук.
И, все-таки, кто же этот дикарь - вождь племени, колдун, или обыкновенный мошенник? Глядя на чудовищное создание, неотступно двигавшееся за стариком, ахеронец пришел к выводу, что найти ответ на этот вопрос можно без особого труда, если представить себе, какие тайны темной магии должен открыть для себя человек, чтобы управлять подобной тварью.
- Косматая псина! - с негодованием произнес Орадо на языке одной из народностей севера. - Стало быть, теперь ты хозяйничаешь в этих поганых болотах!
Старик остановился за спинами у пиктов, внимательно посмотрел на ахеронца.
- Я удивлен, - сказал он на том же языке, на котором Орадо к нему обратился - Я вижу, что ты знаешь язык Атла. Ты, живущий на равнине, покрытой пеплом...
Ахеронец сделал пару шагов навстречу к северянину и остановился, поскольку один из пиктов преградил ему путь копьем.
- Отпираться не стану, - сказал он. - Мне довелось некоторое время послужить на должности веналия в одной из приграничных крепостей, на севере. Поэтому я неплохо знаю язык народа, который ты зовешь Атла, а кхари знают как ким-арнаг.
- Теперь понимаю, - проговорил северянин. Он пожал плечами, но движение было взгляду почти не уловимым. - Ты - один из святотатцев, которые приходят в наши земли и оскверняют древние храмы Галгора. Люди, подобные тебе убивают священных зверей, глазами которых старые боги смотрят на нас. Открывают запретные двери...
Орадо взмахнул мечом, отводя от своей груди наконечник копья пикта, преградившего ему путь. Молодому человеку потребовалось немало мужества, чтобы без содрогания сердца смотреть на старика, застывшего возле существа, больше напоминавшего выбравшегося из адской бездны демона, чем паука.
- Если ты ждешь от меня каких-нибудь оправданий, то напрасно. Была бы на то моя воля, я бы вырезал всю вашу породу и разрушил все ваши омерзительные святилища. Но на твое счастье, старик, что моего мнения не разделяют глупцы, сидящие в тени Трона, считающие, что с вами, обезьянами, можно о чем-то договориться.
- Громкие слова, - сказал северянин с ироничной улыбкой. - Фразы, брошенные в пустоту. Неужели ты и правда думал, что совершив святотатство ты сможешь избежать наказания? Наивный ребенок... Здесь принимали жертвы земные воплощения старого бога. В этих местах мне известна каждая тропинка. А дорога, которая ведет к священному жертвенному алтарю, есть только одна..., - он покачал головой. - Ты, человек кхари, каким-то образом овладел запретным знанием атла и нарушил покой жертвенного храма. Ты осквернил его своим присутствием и убил одну из дочерей Йога. За это я посажу твою голову на кол.
Орадо позволил себе усмехнуться.
- Это мы еще посмотрим.
- Никто не должен владеть запретным знанием, утерянным народом атлы много веков назад. Начинай же петь похоронную песнь, человек с равнин.
Старик повернул голову к огромному пауку, легонько ударил его плетью и громко, словно какой-то хищный разъяренный зверь, зашипел. Лицо его при этом исказилось страшными судорогами, а в глазах появилось что-то змеиное.
Пикты, стоявшие вокруг молодых людей, разошлись в стороны, явно желая уклониться от неминуемой, как прежде казалось, схватки. Нахмурившись, Орадо посмотрел на них, после чего перевел взгляд на паука и покрепче сжал в своей руке меч.
- Ах вот как! Честные поединки здесь, как я вижу, не в чести, - прошептал он. Стараясь не поддаваться панике, молодой человек взмахнул мечом и клинок, описав полукруг, лег на вытянутое вперед запястье свободной руки. - Ну чтож... Иди сюда, страшная тварь!
Чудовище, стоявшее возле старика, угрожающе приподнялось на задних конечностях, после чего зашипело и кинулось на ахеронца. В тот миг, когда оно приблизилось к Орадо на расстояние удара, молодой человек отскочил в сторону, полоснув мечом по хитиновому панцирю, целясь острием в один из паучьих глаз. Но он промахнулся и досадливо поморщился, подумав, что другого удобного шанса нанести плотоядной твари хоть какой-нибудь ощутимый урон, может не представиться.
Поняв, что добыча ускользнула, отвратительный выползок остановился и развернулся, готовясь атаковать снова. В этот момент нечто огромное, с плеском вырвавшееся из зябкой трясины, накрыло Орадо своей тенью и, сбив с ног нависшую над ахеронцем тварь, прижало ее к земле. Это случилось так неожиданно, что на какое-то время все люди, стоявшие у мутного затона, притихли. Все без исключения с ужасом смотрели на то, как гигантская змея, которую невозможно было обхватить никакому человеку, неторопливо вытягивала свое длинное, гибкое туловище из воды, обвиваясь вокруг обездвиженного паука. Немного погодя раздался треск хитинового панциря и воплощение грозного звероликого бога перестало существовать.
- Во имя небес, что это?! - прошептал Орадо. В глазах у него потемнело от размеров болотной гадины. Невольно, на миг позабыв обо всех прочих опасностях, молодой человек опустил меч.
- Это болотный змей! - дрожащим голосом заговорил Агрифо. Он потянул своего друга за рукав, увлекая его прочь от омерзительного создания. - Воистину, тебе благоволят какие-то боги, ахеронец.
Орадо попятился. Отступили и пикты, на какое-то время утратившие весь свой воинственный пыл. Некоторые из них опустили оружие, словно оно обрело в их руках немалый вес, другие раскрыли рты, подобно напуганным детям. Только юнец, должно быть, не от большого ума, осмелился ударить болотное создание копьем. Удар этот получился достаточно слабым и вряд ли причинил гигантскому полозу хоть какой-нибудь вред. Однако, выпустив из своих жутких объятий олицетворение древнего божества, гадина спешно поползла в камышовые заросли. По понятным причинам, преследовать ее не помыслил никто.
Что-то закричал старик, указывая плетью на чужеземцев. Этот крик вывел из замешательства пиктов и низкорослые люди, оправившись от шока, бросились в атаку. Первого из них, судя по всему, неопытного, но ретивого, сразу же сразил мечом Орадо, другого, вооруженного длинным кремневым ножом, взмахом копья отогнал Агрифо. Прикрывая друг друга, друзья завертелись волчком, стараясь не подпускать дикарей на расстояние прямого удара.
Не так просто отбиваться легким мечом от древкового колющего оружия. По своему опыту ахеронец знал, что умелые воины, вооруженные короткими копьями и заостренными шестами, вполне успешно противостояли мечникам, а в чем-то даже превосходили их. Удары копьями, едва заметные человеческому глазу, не всегда были способны отразить даже мастера клинка. Многие самонадеянные рыцари легкомысленно относились к таким противникам, полагая их ни никчемными вояками, за что расплачивались своими жизнями. Слышавший не мало рассказов о таких дурнях, Орадо старался не повторять их ошибок и держался в мертвой зоне копейщиков, отражая мечом удары кремневых ножей и топоров. Долго так, конечно же, продолжаться не могло и вскоре усталость начинала наполнять его тело.