Аннотация: Было написано ну уж ооочень давно. В амосфере теплого осеннего вечера и со злостью на ненасытных комаров.
Теплый осенний вечер. Жужжащие стаи комаров, кружащиеся в душном воздухе. Противный скрип старых петель, сопровождающий каждый взлет сиденья. И я - наверно, самая непримечательная деталь этого пейзажа. Хотя нет, ещё монотонный шум ночной автострады, пролегающей под окнами дальних высоток, да ссутулившаяся фигура человека, стоящего на краю крыши одной из многоэтажек. Интересно, он самоубийца? Если да, то почему же медлит? Битых два часа торчит на этой крыше, не решаясь шагнуть вперёд. Глупый. Он же простудится. Нет, ну, правда. Сегодня в прогнозе обещали холодные ночи.
Сделал шаг вперёд. Небольшой такой, маленький шажок. Ну же, чего ты боишься? Моя затёкшая шея начинала болеть, отзываясь слабой болью. Качели тихо раскачивались, позволяя немного подлетать над землей. В домах напротив начали гаснуть огни. А он всё стоит. Ну, так что? Раз уж решил уйти - уходи красиво. Впечатляюще, эффектно. Чтобы запомнили. Мяться в нерешительности на грани жизни и смерти - последнее дело.
Дождь. Как всегда - неожиданно. Маленькие лёгкие капли постепенно превращаются в толстые косые струи. Настоящий ливень. Как же я люблю такие минуты.
А человек на вверху дрогнув, нерешительно отступает назад, вглубь крыши. Правильно, там навес. Он же замёрзнет, ну правда. Там всё протекает. Тем более дождь видимо до утра. А насколько мне видно, на нём лишь майка и легкие бриджи. Ведь точно замёрзнет. Дурак.
Вздохнув, встаю с качелей. Не хочу покидать это место. Вообще-то мне несколько чужда сентиментальность, его просто жалко. По-человески жалко. Взяв со скамейки большой рюкзак, захожу в подъезд. Старая дверь давно сломана. Да и охранять особенно нечего. Дом стоит под снос.
Проводя рукой по старым, покрытым ржавчиной перилам, поднимаюсь наверх, на шестнадцатый этаж. Лифт давно не работает. Рискованно. А там дальше - по маленькой хлипкой лестнице на крышу. Странно, на люке висит замок. Сломанный, конечно, но без единого намёка на чужеродное вмешательство. Весь в пыли и паутине. Тем более прочно всунутый в ушки. Странно, как же тот парень туда залез? По пожарке, что ли? Истинно сумасшедший.
Недовольно кряхтя, снимаю замок. Его поверхность оказывается какой-то подозрительно скользкой и вязкой, и я, вздрогнув, разжимаю руку. Гулкий звук удара эхом разлетается по пустым коридорам. Жутко как-то. Нереально. Как в старых фильмах ужасов.
Передёрнувшись, откидываю крышку люка. В лицо незамедлительно ударяют тугие струи воды. Стою так, наслаждаясь внезапно нахлынувшей осенней свежестью, потом, опомнившись, вылезаю на крышу, захлопнув ногой железный люк. Поставив руку козырьком, оглядываюсь, нашаривая взглядом старый навес. Вообще-то, раньше это было этаким складом, местом, где рабочие хранили свои инструменты. Теперь, когда дом сносят, там почти ничего не осталось. Разве что ржавый металлолом и белые автографы сварливых ворон.
А вот и он. Небольшой темный пятачок, на фоне серой стены дождя. Щурясь от прозрачных капель, быстрым шагом направляюсь к нему, с явным облегчением ныряя под крышу. Спросив с себя рюкзак, трясу головой. От мокрых волос в тот же момент хрустальной каруселью разлетаются брызги. Красиво, наверное, со стороны.
Проведя рукой по волосам, откидываю их назад, осматривая небольшой участок под навесом. В правом крайнем углу, облокотившись спиной об стену, сидит тот самый "самоубийца". Кстати, в каком-то потрепанном плаще, которого раньше на нем не было. А он ничего. Правда, немного сутулый, с растрепанными русыми волосами смешной паклей торчащими в разные стороны. Бледный он, но глаза... Ясные, голубые. Как небо. И чистый сам, аккуратный, в разрез его одежде - грязной, потрепанной, с множеством цветных заплаток. А в руке, тонкой белой руке - сигарета. Алый огонек тихо мерцает на фоне грязной стены. А дым клубясь, улетает вверх, смешиваясь с дождём.
-Привет, - тихо произношу я, садясь напротив. Провожу языком по в миг пересохшим губам. Начинают трескаться, плохо.
-Привет, - стряхнув пепел, поднимает глаза. Бездонные они у него, как омут.
-Тебе не холодно? - спрашиваю. Дрожащий голос как-то смешно звучит в безмолвии стен.
-Нет, - кажется, немного удивлённо. - Но всё равно спасибо.
-За что? - недоумеваю, кутаясь в олимпийку.
-За тепло, - улыбается. - Со мной так впервые.
Как-то глупо улыбаюсь в ответ.
-А что ты делал? Там, на крыше?
Затянувшись, гасит окурок об камень.
-Хотел полетать.
Нет, он, правда, чокнутый. Молчу. А он как-то странно улыбается, глядя на меня.
-Как? - шепчу.
-На крыльях.
Кажется, его это забавит.
-Но у людей не бывает крыльев, - осторожно возражаю, от чего-то сомневаясь в своих словах.
-Бывают, - снова улыбается. - Просто вы их не видите. У каждого из вас, бывают.
-Как бы то ни было, нормальный человек не прыгнул бы с высотки, - упрямо.
-А кто сказал, что я человек? - достаёт новую сигарету, зажимая между зубов.
Я растерянно молчу, открыв рот. А он, усмехаясь, чиркает зажигалкой, являя в полумраке маленький огонёк. Снова дымит. Куряга.
-А кто же ты тогда? Ангел? - сглотнув, удивляюсь своей смелости и наглости.
Оторвав от губ сигарету, внимательно смотрит на меня. Затем как-то добро улыбается. Тепло так. Искренне.
-Правильно.
Молчу, не смея верить в сказанное. Вся моя логика отрицает становление перед фактом. Но мне почему-то не хочется её слушать. Логика вообще, - удел зануд и книжных червей. А я хочу слушать его. И верить, соответственно.
Встаёт, потянувшись. Поправляет длинный плащ. Выходит наружу. Надо же, а дождь-то кончился! Для меня неожиданно. Впрочем, как и начался. Странно.
Подняв свой рюкзак, шагаю следом. А над головой - яркие звёзды. Ахаю от восхищения. Красиво. А мой новый приятель, подойдя к краю крыши, залезает на бортик. Выплюнув окурок, раскидывает руки. Впечатляет.
-Куда ты? - подбегаю, хватая за плащ.
Старое полотно, накинутое на плечи, послушно слетает, обнажая большие пуховые крылья. Немного сероватые, воздушные.
Сглотнув, отступаю назад, готовясь бежать. А он оборачивается, и как-то по детски подмигивает мне голубым глазом. Медленно сажусь на холодные плиты, не смея верить глазам. А ангел, улыбаясь, шагает вперёд, напоследок махнув рукой. И я, подбегая к бортику, открыв рот, наблюдаю за ним. Вскоре, крылатая фигура полностью растворяется в ночном небе, а я, подобрав всё тот же злосчастный рюкзак, спускаюсь вниз, к любимым качелям. Плюхнувшись на мокрое сиденье, запрокидываю голову к ночному полотну и задумываюсь. А потом, неожиданно так произношу в слух:
-А он и, правда - глупый. Одежда ведь на нём - сырая. А он так быстро летает... Простудится, дурачок...
И улыбаясь неизвестно чему, всё сильнее раскачиваюсь на старых качелях. Ведь у меня тоже есть крылья, он сам сказал. Значит, надо тренироваться.