Боль разрывает пелену, укрывшую мое сознание. Я вскрикиваю, отдергиваю руку, зажимая пораненный палец в губах, слизывая кровь. Солоноватый привкус на языке заставил меня очнуться окончательно. Вынимаю палец изо рта и смотрю на порез, из которого веселыми ручейками вытекают ярко-алые струйки. Капли падают на только что порезанные овощи для салата, раскрашивая их красным. Кап. Кап. Кап. Без брызг и звуков мое счастье утекает из сердца и судьбы, как эта жидкость из моего тела. Печаль сжала мою грудь холодными пальцами, выдавливая полный горечи вздох. Я сглотнула комок и стерла навернувшиеся слезы тыльной стороной руки, в которой был нож с тонкой полоской моей крови на лезвии.
Было отвратительно сложно сдержаться и выругаться в голос. Хотелось курить до отвращения. Сигареты в последнее время были моим единственным спасением. Единственной отрадой в веренице специально устраиваемых ссор, которые я день за днем закатывала Сережке, превращая его жизнь в кошмар и земной филиал Ада. Но он держался. Стоически выносил все то, что я ему преподносила ежевечерне, ежеутренне и ежедневно. Я видела в его глазах тоску и боль, понимала, как ему больно слушать все те несправедливые упреки, что он выслушивал... Но он не хотел простого развода. Не мог бросить меня на произвол судьбы, оставить одну, пусть я и сама этого хотела.
Точнее, я-то не хотела, но так было надо.
И в первую очередь, ему самому, чтобы не превратить остаток своей жизни в кусок дерьма вместе с инвалидом и обломком, кем я теперь являюсь. Я его люблю. Слишком сильно, чтобы дать случится такому с его жизнью. Он должен быть свободен от пудовых оков моего присутствия. Он должен двигаться дальше. Мне надо уйти с его дороги, оставляя ему возможность стать счастливым.
И для этого я готова пойти на изнасилование своей совести и его сердца. Быть может, он поймет. Или не поймет... Но простит, надеюсь. Когда-нибудь. Когда вскроется эта ложь. Но это будет потом. А пока... пока надо играть роль домашнего тирана. Потому что вот он, мой любимый и единственный.
Сережка...
Прости!
Я слышала, как повернулся ключ в замке, как скрипнула дверь. Застучали каблуки побитых ботинок, выбивая мелодию возвращения домой. Раньше я бы с радостью выбежала навстречу, прыгнула бы на шею и зацеловала бы его. Да и сейчас сердце хочет именно этого. Я хочу этого... но делать буду совсем другое. Мельком глянув на часы, я увидела, что он опять задержался. Полчаса - это немного. Со всеми бывает. Да и работа у научных сотрудников не особо нормированная. И то, что он умудряется закончить все свои эксперименты более-менее вовремя - это повод для гордости. А не для того, что я сейчас устрою.
Нож в руке. Кровь по пальцам. Растрепанная черная шевелюра с седой прядью. Шрам на физиономии. Кривая усмешка и дикий взгляд серо-голубых глаз. Ведьма на выгуле, в общем. И это я вижу каждый божий день в зеркале всего по нескольку минут, а он - чуть ли не постоянно. Он живет с этим монстром, натянувшим испорченную маску его любимой жены. Я вздохнула и вышла к нему, пряча горечь за вуалью ярости и детской обиды.
-Ты почему опять задержался?! - пожарной сиреной завопила я, поглядывая из-под нахмуренных бровей. - С практикантками, небось, по углам обжимался?!! А жену совсем забыл, да?
-Дорогая, я... - начал он очередной виток уже привычной нашей сцены.
-Дорогие только шлюхи около Малахита! - заорала я, замахиваясь пораненной рукой. - А я - не шлюха, если ты не забыл!!! Или ты наоборот хочешь, чтоб я тут своим телом торговала, раз ты ни фига заработать в своей дрянной лаборатории не можешь, а?
-Успокойся, малышка, пожалуйста...
-Я спокойна! Где ты был, я спрашиваю?! - я ненавижу за каждое произнесенное слово. Каждый звук - как пуля, пробивающее сердце любимого человека очередной кровавой вспышкой. Я вижу в его глазах боль и усталость. Но он продолжает бороться. Вопреки всему, что я делаю. Но даже его уверенность в своей правоте угасает под ударами моей показной ярости.
И моя душа вопит, видя, как умирает свет радости в его глазах. Больно, отвратительно, ужасно то, что я делаю. Но так надо... Надо в первую очередь ему.
-Ладно, плевать, кого ты там трахал! - с деланной усталостью сказала я, отвернувшись, чтобы незаметно смахнуть слезы. - Проходи давай.
-Алиса! Никого я никогда не трахаю... - вяло возмутился он, бросая сумку в угол и проходя за мной.
-Да! Даже свою жену не трахаешь, конечно! Может, ты вообще импотентом стал, а, Сережка?! - ехидца сама залезла в интонации, стегая его кнутом уничижения. - Я в тебе не сомневалась ни капли. Ты же всегда был слабаком и неудачником!
Как это противно и тоскливо - гробить любовь в том человеке, кого любишь больше жизни. Я знала, что будет сложно. Знала, что я себя возненавижу. И я себя уже ненавижу... но игра должна продолжаться, ведь представление не закончено. Тарелки с окропленным моей кровью салатом, черный хлеб, черный же чай с лимоном - все как всегда. И совсем не так. Моя рука чуть дрогнула, пока я ставила перед Сережкой его еду. Надеюсь, он не заметит эту мою слабость. Иначе... все мои старания пойдут прахом. Он поймет, что это все - лишь маска, за которой я прячусь, чтобы...
Чтобы разрушить нашу семью.
-Алисонька, что с тобой, малышка? - мягко спросил он, придерживая мою руку с порезом, о котором я уже успела позабыть. - Ты порезалась?!
С искренней заботой и беспокойством в голосе он нежно взял мою руку, чтобы посмотреть на глубокий порез, из которого опять сочилась ярко-алая кровь, пачкая его и мою одежду. На белых манжетах его рубашки расплывались кровавые пятна, но он не обращал на них внимание, занятый созерцанием очередной производственной травмы на моих пальцах. Я выдернула руку и заорала.
-Кончай пялиться, придурок облезлый! Вон уже опять всю рубашку угваздал! Снимай! - рычала я на него. - Ты знаешь, что кровь не отстирывается?! Совсем плевать, что я тут ежедневно тебе стираю, убираю, жрать готовлю?! А?! Молчишь?! Вот и молчи, скотина!
Резко срываюсь и со всей силы хлопаю старенькой кухонной дверью, чтобы скрыться от его доброго взгляда подальше. Он же все равно беспокоится, бедняга... Я понимала, что будет сложно, но не могла представить, насколько. А Кристина предупреждала, что все будет именно так. Что адские муки будут обеспечены не только мне, но и всем окружающим. Родители совсем перестали со мной общаться, а брат с сестрой звонили лишь днем, когда Сережки не было дома. Они-то все отлично поняли, и теперь подспудно тоже подзуживали мужа к принятию решения... И потом мне рассказывали о том, что он им говорил в ответ.
И мое сердце обливалось кровью от мужественных слов того, кто готов был пойти на все, ради меня. А я?..
А я хочу сломать счастье нашего быта о колено своей никчемности, чтобы освободить любимого человека от оков моего присутствия. Слезы текли по щекам, но я смахнула их, как только услышала, как скрипнули старые петли. Я подняла глаза и увидела милое лицо, заросшее неопрятной щетиной и синяки усталости под глазами. Он вымотан всем этим так же, как и я. Даже хуже. Но вот сейчас надо взять себя в руки и закончить эту партию игры, где призом будет его счастье. Что ж...
-Чего приперся?! Что надо?!! - заорала я ему в лицо всей мощью легких, заставляя его поморщится от повизгивающих ноток. - Отвали со своей физиономией от меня!
Я бросила в него полотенцем и, пока он ловил его, встала и двинулась на него. Он растерялся и отступил с моей дороги, лишь в самый последний момент попытавшись поймать мою руку, но я отдернула ее и зашипела.
-Не трожь! Никогда не трогай меня больше! - посверкивая глазами и полуобернувшись, сказала я ему и села за стол. Еда не лезла в горло, но я заставляла себя есть, хоть и чувствовался отвратительный солоноватый привкус крови на языке. Руки подрагивали, но сейчас это выглядело, будто я в ярости, а не в саморазрушительной попытке сжечь все свои чувства. - Садись и ешь!
Он понуро сел рядом и взял вилку, начав ковыряться в тарелке совершенно без аппетита.
-Ты чего как придурок малолетний! Ешь нормально, как мужик! - продолжала распаляться я. - Хотя, какой из тебя мужик! Действительно, молокосос, повисший на плечах у мамочки! Противно смотреть на тебя!
Оттолкнула тарелку и резко встала. Играй, музыкант, мелодию разлуки, вплетая ее в музыку тоски. Я слышала эти траурные звуки, долбившие мне прямо в мозг. И я была участником этого концерта, а не зрителем. И моя партия не окончена пока. Чай огненной волной пронесся вниз по пищеводу, оставляя кислое лимонное послевкусие. Я поморщилась и посмотрела на будущего бывшего мужа сверху вниз.
-Я пошла, Сереж, - холод моих слов обжигал похлеще открытого огня. - Не звони и не ищи. Нагуляюсь - вернусь.
Под ошарашенным взглядом Сергея я прошла в прихожу, надела истоптанные кеды и кожаную куртку, ошпарила яростным взглядом любимого человека и закрыла дверь с другой стороны. Три десятка секунд, затраченных на быструю пробежку вниз по ступеням. "Здравствуй, осень, давно не виделись. Снова в восемь вставать пора. Здравствуй, осень. Мечты разобиделись. Снова восемь недель дождя". Капли стучали по асфальту, вторя моим мыслям. Я печально усмехнулась, накидывая капюшон. Опять дождь. Он меня преследует. Эти мерные удары похоронным маршем топтали мою жизнь, танцуя джигу на костях мечты и любви. Я посмотрела на серое марево вокруг и закурила, привычно выжигая легкие никотиновым дурманом.
-Ненавижу, - коротко сказала неизвестно кому. - Ненавижу этот мир.
Спустилась по ступенькам, ощущая жуткое де жа вю. Вот не так давно я стояла на этих ступеньках в этой же куртке и так же смотрела на разрастающиеся лужи. И мысли были почти те же. Только они тогда не сформировались еще в безумную идею разрушить собственную семью. Не было той обреченной тоски, вечной мерзлотой сжимавшей сердце. Не было пустоты в груди от принятых страшных решений. Не было щелчков работающего часового механизма, отсчитывающего последние минуты нашей совместной жизни. Тогда я еще не знала, как далеко я пойду ради счастья того, кого люблю.
Хотя, наверно, со стороны происходящее могло бы показаться аттракционом невиданного лицемерия, где я, прикрываясь высокими словами о счастье для Сережки, тешу свою приобретенную ненависть ко всему миру вообще и к мужу в частности, но...
Это все будет неправдой.
Но я никому не хочу и не буду объяснять, почему. Кто захотел - тот уже все понял. А кому дела нет сейчас - тому не будет дела и до всех этих психологических и логических выкладок. Я вздохнула и прислонилась затылком к стене дома рядом с подъездной дверью. Как мне хотелось оказаться подальше отсюда. Забыть все это дерьмо, как страшный сон. Но пока оно - моя реальная жизнь, от которой не убежать, не скрыться. Я затягиваюсь сигаретой и слышу, как кто-то топает в спешке по подъездным ступеням. Сережка. Опять побежал меня искать... Вот почему так? Почему Судьба-насмешница так несправедлива?! Почему верным, хорошим, добрым и любящим мужьям зачастую достаются или мегеры, или обломки? Почему они не могут быть просто счастливы? Почему надо отобрать саму возможность счастья у двух людей, чтобы доказать, что чувства, настоящие чувства могут перебороть любые препятствия?
Вот только ответ в том, что не могут. Я никогда не стану той, кем была. Никогда не познаю счастья материнства. Никогда не научусь снова любить так, как умела раньше. Никогда...
Страшное слово.
Страшная мысль.
И еще более страшная правда.
Я никогда не стану прежней. От меня остался обломок с искореженной душой и изрезанным телом. Я как творение доктора Франкенштейна хожу, дышу, ем, но при этом мертва. И я не хочу утащить с собой в могилу кого-то еще. Не хочу, чтоб под моим холмиком покоился мой любимый человек...
Ладно, надо бежать. Опять бежать. Без цели и надежды на спасение. Я сбежала по ступенькам, растворяясь в дождевых струях, стираясь из его дня в очередной раз. Он думает, что я гуляю с кем-то и где-то. Или не думает, а просто беспокоится. От этого еще противнее на душе. Дождь продолжает долбить по затылку, прикрытому полусферой кожаного капюшона. Я уже привычно не обращаю на это внимания, исчезая в вечерних сумерках. Моя тьма снова со мной и гонит вперед, заставляя мысли то носиться, то останавливаться в замедленном кино.
И ненависть к самой себе полыхает пламенем сотни вулканов...
Пару сотен минут спустя.
Сигарета посверкивает угольком в темноте. Настроение чем-то похоже на этот самый пылающий маяк. Одно неверное действие - и оно рухнет в бездну моих слез, но и сейчас обжигает внутренности и отравляет медленным ядом самоуничтожения. Шаг за шагом, миг за мигом утекает моя жизнь сквозь пальцы, унося все дальше по реке памяти счастливые мгновения до роковой встречи с богатеньким придурком на дорогой тачке. Кстати! Надо узнать, что с ним стало... Вот и еще одна цель моей новой нежизни.
Месть.
Я найду этого ублюдка и отомщу. Сама отомщу. Сделаю с ним то же, что он сделал со мной. Лишу его семьи и надежды на продолжение рода. Уничтожу... злая усмешка наползла на лицо, испугав мимо проходящего паренька, резко отпрыгнувшего в сторону от моей фигуры. Да уж... Раньше моя улыбка вызывала совсем другие эмоции. А теперь мой удел - страх, а любование. Что ж, будем привыкать к новой себе.
Я теперь не Алиса из страны чудес, а Алиса из страны кошмаров. И постепенно сама становлюсь кошмаром, погружаясь в болото безумия. Жестокость мира порождает жестоких людей. Теперь мой черед встать на этот путь. Правда... Сначала надо закончить начатый разговор и доделать неоконченные дела. Прости меня Бог за тавталогию.
Этот отвратительный вторник наконец-то подошел к концу, стираясь вместе с оборотом стрелок на циферблате. Ненавижу вторники! Кулак с силой впечатывается в соседнюю стену, пугая уже намеревавшихся подойти ко мне подозрительных личностей. Я поднимаю на них взгляд и усмехаюсь, демонстрируя им пульсирующую алую нитку шрама на левой стороне лица. И все желание продолжить знакомство у них тут же испаряется, как ни странно.
Я заваливаюсь домой всего через несколько минут, но Сережка уже вымотанный поисками спит на диване, даже не раздевшись. Салат так и стоит недоеденный на столе. На его лице залегли тени усталости, он беспокойно мечется по неровной поверхности слишком короткого для него ложа. Я должна была бы сейчас устроить еще одно шоу с фейерверками из брани, но... Не могу. Я присела рядом и нежно погладила его по голове. Пальцы пробегали по жестким волосам, щекотавшим нежную кожу. Я всегда любила зарываться в этот плотный ковер, вдыхать их аромат, тереться об них лбом. И сейчас я просто хотела посидеть с ним рядом. Как раньше.
-Прости, Сережка, - очень тихо прошептала я, касаясь губами его лба. - Но так надо. В первую очередь, тебе, любимый.
Я видела, как на его лице воцарилось спокойное выражение. Он перестал метаться по кровати и заснул спокойным сном достигшего своей цели человека. Его подсознание, видимо, продолжало меня искать. Даже во сне он хотел мне помочь, уберечь, спасти. И я ему так плачу за это? Неблагодарная я тварь, все же. Отвратительно неблагодарная.