Ба-бах! Очередная груша слетела с цепи, следуя моему велению и ярости. Я не хотела этого, но опять и снова это вышло... Я стою, пытаясь отдышаться и успокоиться, но все это выходит с превеликим трудом. Гнев и отвратительное желание кого-нибудь убить или искалечить переполняют меня изнутри, разрывая все благие намерения в клочья.
-Алис, умей держать себя в руках, - в очередной раз наорал на меня деда Юра, впечатывая окованный сталью сапог в мой и так искалеченый бок. Боль прокатилась по всему телу, подстегивая все резервы. Но их осталось слишком мало для полноценного отпора, поэтому я ушла в длинный кувырок, разрывая дистанцию.
Поднимаясь на ноги, я хотела лишь одного - отдышаться, придти в себя, но чудовищный удар снова повалил меня на землю, дробя мысли в лоскуты адской болью в избитом теле. Мой короткий полет завершился гулким ударом в стену лицом. Искры и слезы в глазах, но никто не собирался давать мне отдыха. Еще один жестокий удар в многострадальные ребра, и я запищала от боли, как деревенская баба перед десятком солдат армии захватчика. Ох же твою кобылу... Ещё один удар повалил меня в пыль тренировочного зала, окончательно вытрясая из меня дурь и убежденность в чем бы то ни было.
Я протяжно застонала и подняла руки, признавая поражение. Пальцы мелко дрожали, когда я утирала кровь с разбитых губ. Учитель же лишь криво усмехнулся, стирая с лица все эти лишние эмоции, еще пару вдохов назад обещавшие мне смерть или множественные увечья.
-Твоя ярость и твои увертки - лишь помеха в настоящем бою, - уже абсолютно спокойно заговорил мастер, сматывая с кулаков ленты. - Учись контролировать гнев и не превращать драку в спектакль. Надо быть эффективной, а не эффектной, - он подошел и протянул мне руку. - Поняла?
-Да, поняла, - стерев с губ кровь, я приняла его помощь и с трудом поднялась. - Это будет тяжело, кха-кха. - пенный красный сгусток упал на песок арены. - Столько лет я была танцовщицей, что мне сложно не считать сценой всю мою дерьмовую жизнь.
Огромный седовласый громила лишь хмыкнул и потащил меня в лазарет, чтобы в очередной раз залатать мою побитую тушку. Дура без семьи и цели в жизни. Живущая от боя до боя. От кровавой пены арены до докторов и обратно. Ничтожество, которому остается только получать тумаки от мастера и ждать, когда по мою душу придет кто-то более сильный и беспринципный. А-ах, твою же кобылу... Опять ребра треснули, видимо... Когда-нибудь они порвут мне легкое, как тот злополучный ножик.
Неприятные воспоминания...
-Алис, - вырвал вопросом меня старик из размышлений о бренности бытия, в очередной раз врачуя мои раны. Казалось, он не делал ничего такого, но после его рук любые дырки и переломы заживали чуть ли не на следующий день. Я бы не поверила, но это было так. - Почему ты такая? Что тебя гнетет?
-Ненависть, деда Юра. Ненависть и боль, -я постаралась улыбнуться, но на покрытом кровоподтеками лице моя улыбка смотрелась очень жалко, думаю.
-Причина этой ненависти?
-Месть, - это слово вырвалось само собой, и я бы не смогла даже понять, почему я так яростно выпалила в лицо этому человеку это.
Он встал и внимательно посмотрел на меня с высоты своего роста. В его глазах не было обвинения или недовольства. Лишь легкая грусть, смешанная с непонятной мне радостью. Его мощная рука легла на мои слипшиеся от пота и крови волосы и ласково потрепала их.
-Ты сильная, Алиса. Сильнее меня, раз до сих пор не сорвалась мстить, несмотря на все то, что ты умеешь и знаешь, - его мощный грудной голос завораживал и будоражил одновременно. - Не знаю, что сделали тебе, но, думаю, пора уже тебе разобраться в себе и своих чувствах. И сделать наконец-то шаг, закрывая этот долг навсегда.
Я вскинулась, непонимающе рассматривая его доброе лицо.Что он хочет сказать? Как это понимать?..
-Этот... человек отнял у меня все, деда Юра... - прорывая плотину самообладания,
полились слова. - Он убил моего нерожденного ребенка, уничтожил мою семью, лишил меня возможности когда-нибудь стать матерью... Я теперь лишь обрубок, малая часть себя самой...
Слезы полились ручьями, следуя за словами. Я никому не рассказывала об этом с того злополучного вечера в родительской квартире. Смерть уже забрала меня, и мне не хотелось делить ею с кем-то еще, заставляя переживать лишнее и чужое горе. Просто оградить всех от бездны в своем сердце, спасая себя от их страданий и их от переживаний.
-Он... он... даже не понял, что он сделал. И не захотел понять. Он просто смеялся надо мной и моим горем. Полгода в коме...
Деда Юра прижал меня к своей мощной груди, ласково гладя по спине. А я просто выла в его майку, абсолютно не сдерживая рвущийся из груди стон боли. Когда я в последний раз отдавалась плачу? Уже, кажется, вечность назад. А в действительности - вот недавно. Я уничтожила свою семью, отдав своего любимого человека бывшей сопернице. Я стала главной участницей кровавых аттракционов для жаждущей насилия толпы. Я растоптала себя ради счастья других. И?..
-Знаешь, девочка... - мягко начал великан. - Когда я бы молод, за такое было принято ломать ноги и сбрасывать еще живого голодным волкам. Думаю, стоит воспользоваться заветами пращуров.
Я отстранилась и совсем по-другому посмотрела на богатыря. Не ожидала от него я таких слов. Но он единственный, кто вообще понял, что внутри меня. И в его глазах я видела убойную уверенность в правильности своих слов. Он считал именно так, а не проверял меня на вшивость. Даже слезы резко перестали течь, сменившись немым вопросом.
-Алис, я слишком долго топчу этот мир и вижу, как вы размякли под давлением вашей новой веры, - он усмехнулся и вытащил из-под бороды старый истертый амулет, на котором весело крутилось велесово колесо. - И я не приемлю мягкости нового бога по отношению к тем, кто опасен или причинил страдания и горд этим. А этот ублюдок опасен для всех. Он убил ребенка в утробе матери - должен почувствовать всю боль женщины, потерявшей самое дорогое. Месть не исправит зла, но, возможно, остановит его в будущем.
Его взгляд был тверд. И я заразилась этой твердостью. Да, я уже не верну сына или надежду на счастье. Но этот ублюдок не только должен ответить за содеянное, но и перестать быть опасным. Пусть под прицел разгневанных родственников попаду я. Пусть. Мне уже нечего терять. Но вот он больше никому не причинит той боли, через которую прошла я сама.
Я кивнула в ответ на взгляд былинного богатыря. Все-таки деда Юра ни фига не Юра, видимо. Хотя дедом от этого он быть не перестает. Вот только сколько десятков раз он мог бы быть моим пра- дедом? Я хмыкнула, и в его глазах тоже зажглась искорка одобрения. Он вытер руки полотенцем и вышел из комнатки, бывшей нашим лазаретом, оставляя меня наедине с мыслями об освобождении.
***
Месть надо подавать холодной- так ведь говорят? Но я считаю, что это блюдо надо есть горячим. Оно должно обжигать брызгами крови, бередить обоняние перчинками чужих страданий, играть на языке нюансами ощущений. Нет, однозначно, месть- блюдо угольно горячее. И такое же угольно-черное.
Но мне-то что до этого? Я и так ушла слишком глубоко в пучину саморазрушения, что пара лишних штрихов в общей картине уже не играют никакой роли. Уже мало что играет роль, когда цель мести - вот она, перед глазами. Когда ублюдок, превративший твою жизнь в ад, сделавший тебя обломком самой себя стоит спиной к тебе, даже не понимая, насколько он близок к справедливому наказанию.
Ведь этот малолетний гаденыш, устроивший гонки на папином внедорожнике, даже не раскаялся в содеянном. Ему плевать о том, что убил нерожденного ребенка, а меня лишил возможности еще когда-нибудь стать матерью. Он не задумывается о том, что я полгода пролежала в коме и что наша семья рухнула из-за его опрометчивой самоуверенности. Он просто продолжает жрать и спать на папины деньги, трахать шлюх, бухать и долбаться наркотой. Ну ничего, мой дорогой... Не долго тебе осталось.
Гибкая змея цепи в руке с тяжелым грузом на конце. Почему именно такое оружие я выбрала? Да бог его знает. Видимо, потому, что умею им очень неплохо владеть. В детстве от делать нечего занималась именно основами битвы цепом, а не так нежно любимыми большинством девочек (да и парней) мечами. И уж тем более не люблю пафосные катаны. Но это не важно. Главное преимущество цепи - она с легкостью прячется в широком рукаве толстовки, становясь невидимой для будущей жертвы и камер наблюдения. И именно это мне сейчас и нужно.
Поворот. Темная арка. Знакомая, изученная за последние месяцы до мельчайших деталей фигура ныряет в очерченный тьмой проход, теряясь из поля зрения камер. Мой шанс. Здесь и сейчас. Немного ускорить шаг, нагоняя. Занырнуть следом. Пятнадцать метров невидимого для систем наблюдения пространства. И сколько-то там в лучшем случае минут, пока не появится кто-то еще. Надо спешить. Грузик скользнул из разжатых пальцев, разматывая цепь. Он обернулся, услышав мелодичный шум за спиной. И так и застыл, не ожидая увидеть опасность в шаге от себя...
А большего мне и не надо.
Гирька устремилась к нему, повинуясь маятниковому движению руки. Холодный чугун злобно врезался в его яйца, выбивая хорошо различимые даже мной искры. Он пискнул-взвизгнул, но движение металла было непреклонно. Отдернутое назад оружие сделало полный оборот и опустилось справа от головы, с треском ломая ключицу. Еще один крик. Но какая разница? Цепь захватывает шею, душа и пугая еще больше... Хотя... Куда уж больше?
Я дергаю его на себя, заставляя упасть на землю. Он не в силах терзаемым болью телом сопротивляться моим приказам и втыкается носом в асфальте, хлюпая кровью и заливаясь слезами. Я же присела рядом и пальцами в перчатке надавила на раздробленную кость, выдавливая новый крик.
-Что ты делаешь?!! - надрывался он, скребя целой рукой по равнодушному покрытию дороги, залитому его кровью.
-Месть, - холодно сказала я, впечатывая прихваченный ранее обломок кирпича в его кисть, размалывая кости и суставы под хриплый стон. - Всего лишь справедливая месть за то, что ты сделал со мной.
-К-к-кто ты? - еле выдавил он, сражаясь с натяжением цепи, обхватывающей горло.
-Та, кого ты убил, ублюдок, - стягивая шарф, прикрывавший нижнюю часть лица. - Помнишь меня? Думаю... Не помнишь, - кулак жестко врезается ему в ухо, заставляя его голову мотыльнуться, разбрызгивая кровь. - А теперь? Хотя... Знаешь ли, мне плевать.
Я хватаю его за затылок и бью лицом в асфальт под мелодичные щелчки лопнувшей переносицы. Мне действительно плевать, помнит он меня или нет. Лучше б не помнил и не запомнил. Хотя... это не важно. Чего мне терять? Жизнь, которой уже и так нет? Дом? Так я ушла из него? Друзей? Их тоже оставила за поворотом. Так что... все тлен.
И пусть он ощутит тоже самое. Пусть пройдет через Ад, как это сделала я.
Встаю, пинаю его по ребрам, выбивая очередной безропотный стон. Ногой же переворачиваю тело, морщась от отвращения и брезгливости. Осмотрела дрожащее существо перед собой. Мне было противно понимать, что вот это ублюдочное чмо лишило меня всего. Вот эта куча костей, мышц, понтов и себялюбия.
-Никаких пожалуйста, ублюдок, - я опускаю кроссовок на его причинное место и поворачивая вокруг носка, давя все то, чем он так гордится, размахивая им перед дорогими девками из клубов.
Он скулит, силясь вырваться, но сломанная ключица и раздробленная кисть - не лучшее подспорье в этом деле. А я еще какое-то время поразвлекалась, слушая его скулеж, а потом резко убрала ногу и скользнула прочь, доставая из кармана телефон.
-Алло? - раздался раздраженный голос дежурной.
-Тут человек со множественными травмами! - подпустив в голос панику, запричитала я, делая вид, что я просто проходила мимо. - Быстрее!!!
-Где?! - оживилась она, вдруг становясь заинтересованной, и я позволила себе хищную улыбку.
Быстро надиктовала адрес, я положила трубку, рассчитывая на адекватную реакцию на той стороне динамика. Живи, ублюдок. Пусть доктора тебя спасут. Живи с тем, что никогда и никто не принесет тебе детей. Ты дерьмо под ногами. И становись таким.
Я вышла их арки, слушая, как где-то там завывают сирены скорой и милицейских машин. А я нырнула на оживленный проспект и затерялась в толпе, неспешно скидывая толстовку-балахон и оставаясь в теннисном платье и кожаной куртке.
Прощай, еще одна глава моей новой жизни, которая совсем не жизнь.