Кровь, усталость, боль. Замазанные синяки и дрожь во всем теле. Чудовищное нервное напряжение. И безмолвие. Я не говорю. Никогда и никому я не говорю ни слова на ринге и почти ничего вне его. Я устала. Но я должна выходить раз за разом каждую неделю. Почему? Потому что обещала. Кому? Себе. Пусть это сложно. Пусть отвратительно тяжело. Но я должна... кому-то. Опять должна...
Господи, как же меня все достало!
Я сплюнула кровь из разбитой губы и закурила, стоя на вершине лестницы около входа в наш тренировочный зал. Вот кто мог догадаться, что прилетит мне не на ринге, а на тренировке? И при том даже не от человека, от случайно сорвавшегося со штанги замка. Вот же черт! Еще одна затяжка, а я пока стираю кровь с лица и вновь прижимаю кусок льда. А вокруг вьется, аки птица певчая, Аскольд, ругая по чем свет стоит нерадивых качков. Я слушала его вполуха, не забывая делать попеременные движения руками со льдом и с сигаретой. Вскоре мне это надоело.
-Слушай, забей, а? - отнимая от лица сверток со льдом, попросила я его. - Со всеми случается.
-Как ты можешь так спокойно об этом говорить! - рассвирепел он в ответ на мои слова. Конечно же! Еще чуть-чуть, и его вложения были бы раздавлены чугунным блином, хех. - Ты чуть было не погибла, Алиса!
-О... - протянула я, отмахиваясь от его слов. - Я должна была сдохнуть около года назад. Так что вся эта жизнь - и не жизнь вовсе.
Я неопределенно хмыкнула, стараясь не вспоминать последние месяцы семейного и не очень ужаса. Действительно, это не жизнь. Зато... Кристинка наконец-то тоже стала активной участницей этой драмы, что... меня нереально радует. Муж уже все реже появляется дома. Впрочем, как и я. Тяжелый вздох, я прислоняюсь к стене и смотрю на идеальный контур лица северянина. Красив, зар-р-раза, но мне, как ни странно, все равно. Мне просто хочется лечь и умереть...
Но я буду жить.
Кто бы что ни говорил, я буду жить.
Сигарета привычно обжигает легкие никотином. Я усмехаюсь ему и задумываюсь о вечном. О том, почему в этом мире так много дерьма. И в очередной раз прихожу к мысли, что виноваты в том мы сами. И я, наверно, тоже виновата в том, что меня догнал локомотив страданий. Кому какое дело, в принципе? Просто так легли карты нашей дерьмовой жизни, выданные сучкой-Судьбой... и я должна играть ими.
-Прекрати так говорить о себе, богиня войны! - в очередной раз заорал на меня мой наниматель. - Ты должна жить!
-О, конечно! - рассмеялась я в ответ. - Чтобы ты мог заработать на мне еще больше денег, я понимаю.
-Ну и это тоже, - после раздумий признался Аскольд и достал свою трубку.
Сомнительное, конечно, достижение в том, что я заставила его признать очевидное. Но даже такая маленькая победа тешила мою израненную и уставшую от поражений душу. Мда... Тяжелый сигаретный дурман скатился по горлу в легкие. Я улыбнулась и затушила окурок о стену. Явно не сигареты меня убьют, так что какая разница? Потому пора приступать к новому кругу страданий. Вставай, позором заклейменный.
-Ладно, это не важно. Поехали, что ль? - черная бровь изогнута в легком намеке на вопрос.
-Ты только что была на волоске от смерти, и уже хочешь снова сыграть с ней в русскую рулетку? - задумчиво переспросил Аскольд. - Ты сильнее, чем кажешься.
Я хмыкнула, польщенная и разочарованная одновременно. Что он хотел этим сказать? Да бес его знает. Мне просто нечего терять. Моя смерть или жизнь не значит ровным счетом ничего. Потому я проигнорировала его слова и спокойно спустилась с лестницы. Открыла тяжелую дверцу огромного седана, мирно урчавшего не менее огромным мотором. Просторное кожанное кресло с удовольствием обняло меня, нежно касаясь теплой крепкой кожей хорошей выделки. Американцы знают толк в комфорте и вальяжности, раз за разом производя сухопутные копии дорогих яхт. Но как же хорошо сидеть на плотной коже, ощущая пальцами настоящее дерево вставок. Аскольд сел за руль и молча повел машину с парковки фитнес клуба в мою тайную жизнь. Страшную тайную жизнь молчаливой смерти, как меня прозвали.
Подпольные бои - штука жестокая и беспощадная. Ринг - место, где сходятся обреченные, измученные, потерявшие веру в счастливый исход люди. Мы все - смертники без надежды, гладиаторы, мордующие друг друга на потеху толпе. Но между мной и большинством других участников есть маленькая разница. Я уже мертва. Потому... мне нечего терять.
-Ты уверена, Алиса? - через некоторое время спросил северянин. - Может, стоит взять передышку? На тебе уже живого места нет, а ты все туда же, на ринг.
Смытая необычной заботой привычная отстраненная холодность вдруг обратилась в говорливость, как у птицы-говоруна, которая отличается умом и сообразительностью. Я же лишь усмехнулась. А что мне еще делать? Я должна выходить на ринг. И буду выходить.
Ведь там я могу выместить всю ненависть к себе.
-Да, Аскольд. Я уверена. Как и десятки раз до этого. Не думай о таких мелочах, как мое здоровье.
Он бросил быстрый взгляд на меня и вернулся к управлению, ничего больше не сказав. И я была рада обрушившейся на нас тишине. Лишь еле слышно играл из колонок блюз. Кадиллак, поломанная жизнь и блюз - идеальное сочетание, ведь так?
Я хмыкнула.
-А теперь на ринг приглашается героиня всех рейтингов, богиня красоты кровавой арены, кошмарный сон всех своих противников! Встречайте! Единственная, неповторимая и смертельно опасная! Безмоооолвная смерть!
Зал взорвался овациями и криками приветствия. Я же накинула капюшон, выдохнула и в последний раз проверила свою немногочисленную экипировку. Ну что ж... все хорошо. Пора снова ломать кости и выбивать зубы, все дальше погружая саму себя в воды Стикса.
-Смерть! Смерть! Смерть! - скандировала мою кличку толпа. Я им полюбилась. Они обожают меня. А я... я их всех мечтаю раздавить, как тараканов. Они пируют на наших боли, слезах и крови. Радостно хохочут, видя, как ломаются кости и рвутся мышцы. Рукоплещут жестокости и безмерному насилию. И сегодня они в очередной раз получат их.
Ведь нельзя не дать разгоряченной толпе того, что она просит?
Я скривилась, дернула головой и вышла под приглушенный свет софитов. Вот она я. В своем излишне порочном одеянии и маске на лице. Да, это часть имиджа, предложенного Аскольдом. Да, сначала я была против этих чулок, босоножек, обтягивающей кожи и прочего... но сейчас они работают на меня и, значит, на него. Богиня войны вновь выходит в клетку ринга. И все должны видеть, насколько она красива.
Плотный плащ, закрывавший меня с ног до головы, скользнул с моих плеч, явив меня вожделенному взору зрителей. Да. Рассматривайте, ублюдки. Восхищайтесь словно вылепленным самим Люцифером телом. Мечтайте о нем. Желайте его. Это все заработано чудовищной ценой. И я никогда не выплачу ее до конца.
Я подняла глаза на своего соперника. Сегодня мне решили противопоставить мужчину. Толпа жаждет увидеть, как я паду, умываясь собственной кровью. Но это явно будет не сегодня. Я вижу, что его взгляд прикован к моей груди, а по лицу блуждает похотливая улыбочка. Значит, он уже мой. Он слишком слаб, чтобы противостоять даже самому себе, не говоря уже про меня.
-Не хочется такую красоту портить, - продолжая ухмыляться, сказал он. - Давай ты просто ляжешь и сдашься, а вечером пойдем ко мне? Я тебе покажу гораздо более приятные способы сражаться.
Он плотоядно пялился на мои формы, обтянутые латексом и кожей. Я же ждала отмашки рефери и радовалась тому, что могу спрятать презрительную усмешку за черной завесой полумаски. Что ж... смерть уже стучится в твою дверь, самовлюбленный ублюдок. Вот и мой выход ознаменован взмахом руки того, кто исполняет роли судьи. И вместе с его прыжком, кричащим о том, что он знаком со мной и моей стратегией мордобоя, моя левая нога в длинном махе врезается в челюсть соперника, выбивая из него спесь с парой зубов.
Но я не должна останавливаться. Остановка - почти стопроцентное поражение. Он сильнее и профессиональнее. Я же быстрее и безумнее. И гораздо злее. И как только моя нога коснулась пола, я оперлась на нее и пружиной распрямилась, смачным апперкотом вбивая кулак в чужой подбородок. Мужчина потерял равновесие и упал. Я же отошла в угол и стала ждать развития событий. Что бы не происходило, я не позволяла себе бить лежачих. И пока он на полу - ни одного удара от меня не получит.
-Ах ты сука... - зарычал мужчина, сплевая осколки зубов и кровавые сгустки. - Любишь жестко? Ну так получай.
Я даже не успела среагировать, а он уже пронесся пушечным ядром над полом ринга, сшибая меня с ног. Воздух вылетел из легких, когда сплетенный клубок наших тел жестко приложился моей тушкой об твердую поверхность. Но он не останавливался, сдавливая мои руки и в яростной хватка влюбленной анаконды. Но я не выпадала из образа, не позволяя себе орать. Да и нечем было. Воздуха было мало, а зубовного скрежета - слишком много. Как и боли. Изрядно намятые ребра скрипели, судорожно билось сердце, выстукивая барабанную дробь для дикой пляски мыслей в голове. А вот он отлично знал, что делать, видимо.
-И как тебе, сука, такое? - бесновался он, продолжая сжимать меня все сильнее, выдавливая мольбу о пощаде.
Не дождешься, громадина. Не будет ничего такого. Я не плачу уже слишком давно. И никого не молю ни о чем. Я мертва. Уже больше года я мертва, и никто не сможет меня воскресить. Ни боль, ни страх, ни надежда не помогут мне. Я просто оболочка без цели и радости. И ты, ублюдок, сейчас оценишь всю глубину моего отчаяния.
Скрипя костями, я выворачиваюсь, чтобы оказаться чуть выше, чуть ближе к его лицу. Я вижу его карие глаза, полные злости и ярости. Его губы кривятся в злой усмешке, обнажая белые зубы частого гостя стоматолога. Если бы он увидел, что я смеюсь ему в лицо... Если бы он захотел рассмотреть лучащиеся насмешкой глаза... Он бы испугался. Но он упивался своей силой и тем, что почти победил Тихую Смерть.
Но "почти" не считается.
И он узнает, что это значит. На своем личном примере. Маховый удар головой. Черная коса с серебристой прострочкой взмывает над ареной. Треск ломаемых костей. Кровавые брызги на моем лице жгут солоноватым привкусом губы. Его жаркие объятия распадаются, а сам он с диким воем пытается собрать расплющенный молотом моего лба нос. Он яростно и невнятно материться, не в силах совладать нежданной болью. Ему повезло, что удар пришел сверху, а не снизу, когда ломаемые кости переносицы хищно впиваются в мозг, убивая чуть ли не мгновенно.
Откуда во мне столько хладнокровного безразличия к чужой и своей боли? Почему я вдруг стала настолько хладнокровной? Почему и где я научилась так избивать людей? И самое главное, откуда столько жестокости?
Я не могу дать ответ. Но зато я точно знаю, что надо сейчас делать. Пинок по его дорогим яйцам заставил этого бугая охнуть от боли и согнуться, но на этом его погружение в омут болезненного самопознания не закончилось. Мои руки легли на его шею и резко согнули для любовной встречи с моим коленом. Но нельзя останавливаться. Надо добить его, пока он не пришел в себя. Быстро и жестоко. Удар кулаком в ухо до звона в голове, в колено, чтобы он близко познакомился с жестким настилом пола, раскрашивая его своей кровью.
Я присаживаюсь рядом с ним, беру его за затылок и оттягиваю голову, чтобы увидеть боль и мольбу в его глазах. Но сейчас в них плещется ярость. Пациент еще не готов, значит. Два шага назад, чтобы полюбоваться картиной близкого поражения. Нет, он, конечно, еще может встать и надрать мне задницу жесточайшим образом, но... Для этого надо успокоиться и справиться с переполняющей все внутри яростью.
А вот это вряд ли произойдет. В его глазах плещется неконтролируемое желание смерти. Моей смерти. Он медленно встает, пошатываясь, как молодая береза на сильном ветру. Но я не буду ждать, пока этот кусок дерьма соизволит перебороть гравитацию собственной боли. Я не следую принципам чести и морали. Я - чудовища с перечеркнутым шрамом прошлым. Я- тихая смерть.
А это- бои без правил. Здесь правит бал жестокость. Здесь правлю я.
Два шага обратно к нему. И вдруг он понял, что его ждет. Страх загорелся в его глазах. Молодец, громила. Я позволила себе улыбнуться под маской. Но игру мы обязаны закончить, тот, чье имя я забыла.
Звонкий удар ломает локтевой сустав, выгибая руку под совершенно непостижимым углом. Хруст, дикий крик и глухой поваленного тела. Все это какофонией бьет по моим ушам, но я уже ухожу с арены под радостный вой толпы, зачарованно наблюдающей за зашкаливающей жестокостью в исполнении женщины.
Радуйтесь, ублюдки. Я - чудовище. И бью таких же чудовищ, как и я сама. Бью так, чтобы вам было, что обсудить сегодня вечером и завтра утром. Вот вам мой подарок. Очередной искалеченный самоуверенный мужик, еще недавно бахвалившийся тем, что может победить любую женщину.
Любую, но не меня.
Я уже побеждена и мертва.
Безразличие поглотило мое сознание, плотно укутывая пеленой беспросветного мрака. Передо мной спешно открыли дверь клетки, в которой мы как дикие звери бьемся, выпуская на волю. Я не слышу криков толпы, не смотрю в лица судей, не вижу жажду крови в глазах зрителей. Меня ничего не волнует. Я просто хочу напиться и покурить. Или покурить и напиться.
-Алиса... - ворвался в мое сознание голос Аскольда. - Подожди!
Я поднимаю на него уставший и потухший взгляд, молча спрашивая, чего ему надо. Он дернулся, как и десятки раз до этого, всем телом и быстро протянул мне сигарету. Я стянула маску, вытерла кровь, так и продолжавшую бежать из носа все это время, и затянулась, впуская табачный дым в истерзанные легкие. Он подал мне полотенце, чтобы я промочила лицо, но зачем мне придавать такой значение мелочам? Я просто прошла мимо, собираясь покинуть это отвратительное место, над которым никогда не рассеется ужасный смрад насилия.
-Слушай, Аскольд... - решила я наконец-то задать вопрос, когда мы вышли с территории арены. - Зачем ты так со мной носишься? Что тебе во мне?
Он задумчиво посмотрел на меня, и я прислонилась спиной к стене, чтобы мы могли поговорить не на ходу. Сигаретой я дирижировала неведомую мелодию усталости, пока ожидала ответа на свой вопрос.
-Я, конечно, могу тебе сейчас наплести о том, что ты мне нравишься и вообще, - наконец начал свой ответ он. - Но ты-то прекрасно знаешь, что дело не в этом, и обманывать тебя бесполезно. Ты приносишь слишком большие деньги, чтобы тебя отпускать. За такой недолгий срок ты умудрилась снискать такую славу, что теперь все жаждут наконец-то увидеть твое падение в грязь. И потому несут деньги в тотализаторы, в кассу, в бар, готовые платить-платить-платить.
Он пожал плечами и на его лице заиграла довольная улыбка. Холодный делец наконец-то вышел наружу. И таким я его понимала гораздо лучше, чем заинтересованным и почти влюбленным, каким он старался показаться. Жесткая и эффективная деловая хватка без грамма эмоций. Пока я на гребне волны - он будет со мной. Что ж, все точки над "ё" расставлены.
-Хотя я не буду отрицать того, что ты мне небезразлична, - с усмешкой закончил он. - Ты - девушка видная. Очень даже.
Я улыбнулась в ответ, соглашаясь с этой констатацией факта. Действительно за последнее время мое тело сильно изменилось. Из симпатичной толстушки я превратилась в чудовищно сексуальную вариацию темной леди. Шрам на лице, густые черные волосы с четкой седой прядью, четко очерченные зовущие изгибы... Все, что надо для порнографических снов. Особенно, в этом наряде...
-Да, тут, к сожалению или к счастью, не поспоришь, - Хотя я бы с радостью обменяла это тело на то, которое было раньше... Если бы смогла вернуть все назад. Но этого не будет.
Отрезав таким образом фразу, я завершила наш разговор, отлепилась от стены и быстрым шагом пошла в свою раздевалку, оставляя мужчину в одиночестве со своими мыслями. Какая разница для меня и для Судьбы, что он думает обо мне? Я приношу ему деньги, он их приносит мне - большего нам и не надо для благотворного сотрудничества.