|
|
||
Дети играли в "бутылочку", но возникли сложности... | ||
Как-то собрались мы, несколько одноклассниц, в доме у одной - уроки сообща готовить, а заодно и не только уроки. Ну, в перерывах. И зашла у нас тогда речь об игре в "бутылочку". Знаете, наверное, что есть такая игра - садятся мальчики и девочки в кружок и крутят посерёдке пустую бутылку на боку. Можно и на полу крутить, а сидеть тогда на корточках. На какую девочку покажет носик остановившейся бутылки, с той мальчик, который в этом туре "водит", целуется, и отказаться не смей. А если "водит" девочка, то целуется, значит, с указанным горлышком мальчиком. То есть, до того морально должна быть готовой с любым почмокаться. Можно и без водящих, но тогда заранее надо рассесться парами, друг напротив дружки, чтобы бутылочка могла вас соединить. Но если заранее знаешь, с кем, то сердце не так замирает. Лучше гораздо, чтобы от тебя ничего не зависело и всякое могло выпасть.
Так вот, в эту увлекательную, сердцезамирательную игру играли мы чуть не с детсада, и всё было хорошо. Но как начали подрастать да созревать, мы и они, игра стала расклеиваться по всем швам. Чуть не половина с той и с другой стороны начала сачковать - и это при том, что кое-кого из "отказников" видели целующимися добровольно и уединённо. То есть, не зареклись губами орудовать, но компанию поддерживать не хотят. Потом, мальчиков всегда начало становиться хотя бы на одного, но - меньше, чем нас, девочек. Из-за этого пришлось приглашать без разбору, чуть не упрашивать, и приглашённо-упрошенные вели себя нехорошо, чувствуя, что без них не обойдутся.
Прямо и описывать неудобно. Ты поцелуй девочку в щёчку, а коли ей, по глазкам, окажется приятно, то можно тогда и в губки - легонько, без засоса. Взрослым не подражай, а только готовься ко взрослой жизни. Эти же, ну, кого уговорили, ведут себя очень бесцеремонно порой. Заезжают сразу прямо в губы, да с объятьями, да с плотными, так что и руками не ворохнёшь, чтоб оттолкнуть нахала. Или сзади руку к спине приставят вертикально и ладонью голову твою придерживают, чтоб не откинула. Или просто елозят по спине руками, да так, что и застёжку порой расстегнут, а если её там нет, то - застёжку лифчика, через материю. А что, многие девочки в нашем возрасте уже начинают носить такие штучки, вот их-то и подлавливают.
В общем, не по-игровому себя ведут нахалы, а деланно-серьёзно, у партнёрш аж меж ног влажнеет. А это не "частная" влюблённость, а игра! Построенная на случае, азарте, откуда и весь смак. А они игру портят. И отказать, раз пригласили и начали, трудно. Без поцелуев это не игра, а раз писаных правил нет, то поди докажи, какими эти поцелуи должны быть.
Или - не должны быть.
Между прочим, самые здравомыслящие из нас (а это, по странному совпадению, те, кому лифчик уже зримо надобен) пытались сказать, что детство наше кончается или уже кончилось, что детская, по сути, игра в подростковом возрасте не годится, что всему своё время, а оно ушло. На эти голоса были одиночные и слабые, а остальные просто привыкли к этой игре. А привычка - вторая натура. Может, можно ещё как-то продлить наше детство? Особенно тем, кто пока ещё обходится тугими полумаечками под школьное платье.
И вот перебирали мы имена мальчишек, которых мы теперь ни за что не пустим за игровой стол - и почти никого для "допуска" не оставалось. Печально. Что же, может, дать одному "удобному" мальчику сразу несколько стульев за столом, мишек плюшевых на них посадить, а целовался чтоб за всех них он один? Нет, зазнается счастливчик, упьётся девичьим нашим вниманием и руки распускать начнёт, наглеть. Окажем мы плюшевыми мишками самим себе медвежью услугу, ну их!
Может, не всем девочкам за стол садиться, а по числу отобранных хороших мальчиков? Правильных мальчиков, в смысле, кто правила свято соблюдает. Ну, это тоже печально. И потом, как ограничивать: установить очерёдность или каждый раз проводить отборочные состязания, конкурировать? К примеру, целоваться взасос, и кто первая не выдержит, закончит, та и проиграла. Но в "бутылочку" хорошо играть спонтанно, без подготовки, это же, по сути, азартная игра, а не спорт с его чемпионатами и кубками по строгим регламентам.
Перебрали, отвергли, и тут наши взоры обратились к тем мальчикам, которые никогда, с первого класса, с нами не "бутылили". К примеру, то те, кто ещё в одной школе учился - художественной, спортивной, музыкальной. У них и времени нет, и большинство друзей (и подруг!) из тех школ, и вообще, народ серьёзный. Или "ботаники", серьёзно увлечённые учёбой, пусть и в той же самой школе. Или просто застенчивые мальчуганы, избегающие и даже боящиеся девочек.
А вот это, пожалуй, резерв!
Тут же перебрали тихонь по именам. Среди них оказался и Котя (Серёжка, вообще-то, но уж как приклеится прозвище с первого класса, как уж приварится) - худенький мальчик в очках, застенчивый, нелюдимый даже ("недевчимый", можно сказать). Но тогда ещё не было ясно, какую роль он сыграет, просто прозвучало имя. Словно ружьё на сцене повесили в чеховской пьесе.
Да, резерв есть, но как его задействовать?
Просто пригласить - так ведь откажутся. Завлечь в какое-нибудь невинное развлечение, а потом якобы кому-то в голову придёт "а не сыграть ли нам"? Как бы вообще не шарахнулись, с полным разрывом. Правда, Ира Нестерова, полная не по годам девочка (дева, скорее), уверяла, что скрутит... ну, то есть, не позволит уйти любому "ботанику", пусть и не отказывается. Так ведь насильно мил не будешь. А если на "скрученного" и рыпающегося бутылочка не покажет? Глупо получится: Ирина старалась, напрягалась, держала, терпела рывки, что при её мягком теле мучительно - а всё напрасно, жертва в дело не вступила, участия не приняла. И даже получила своего рода иммунитет от невинных девичьих поцелуев - до окончания школы уж точно.
По себе прикидываю: один мальчик меня держит, другой целует... Да тьфу на такую "бутылочку", по горлышко самое в неё наплюю! Не игра, а насильничанье просто. Даже не ябеда взрослым пожалуется.
Сейчас, когда я пишу эти строки, мне в голову пришёл ещё один вариант, похитрее. Вот если б удалось подговорить кого-нибудь из тех мальчишек, что ещё с нами "бутылочат" и даже расстраиваются, когда игра срывается "неприбытием участников" (вот, уже аэропортовые словечки на ум приходят). Как будто случайно сколачивается компания, где есть "бутылочные" девочки, этот "казачок", и невинные, ни о чём не подозревающие "резервисты". В подходящий момент он предлагает сыграть в "бутылочку", как бы только сейчас заметив, что нас поровну. Одна из нас наивно спрашивает, а что это такое, ей объясняют (этот "ход" необязателен). Все девочки делают большие глаза и начинают активно отказываться, негодовать даже, что им та-акое предлагают! "Казачок" начинает уговаривать, и самым естественным образом обращается к паренькам, чтобы они ему помогли. Мол, какие эти девчонки недотроги, даже попробовать не хотят, а вы ведь, наверное, играли в эту игру, давайте им покажем, как это здорово! И так далее. Кто-нибудь из резервистов обязательно "клюнет", кто-то прихвастнёт, всякому же хочется "погарцевать" перед девочками, даже застенчивым, если случай представится. Уговорят нас, уломают, и выйдет при этом, что они сами давно согласны, с самого начала. Вот как!
Глупо отказываться, если сам только что уговаривал. В этом и хитрость.
Алёна, русоволосая девочка с пухленькими губками, говорит:
- Наверное, они просто не знают, как это сладко - целоваться с девочкой. Небось, и не целовались ни разу. А если б узнали да распробовали - отбою бы от них не было, не смотри, что "ботаники".
- Но как же они узнают? - засомневались мы.
- И очень даже просто, - ответила пухлогубая. - Надо самой поцеловать мальчика - внезапно, ни с того, как говорится, ни с сего. Никуда не завлекать, ни в какую игру, а просто так, и покрепче. Потом скажешь - нашло, мол, не удержалась. Если вообще что-то объяснять придётся. В крайнем случае, ему покажешься противной лично ты, а не игра, как что завлекаловку может продолжить кто-то другая.
Идея всем понравилось (тем более, других не было), но когда каждая стала примерять эту методу на себя, то энтузиазм поиссяк. Как же это так - вот просто так взять да поцеловать одноклассника?! Пусть даже ему понравится, но всё равно же о тебе пойдёт слух как о непредсказуемой, поцелуйно-припадочной девчонке, и хорошо ещё, если не о развратной. С такой репутацией тебя и саму зацеловать могут - по дороге из школы, в укромном месте. Нет, надо так, чтобы и волки были сыты, и овцы - целы. Целомудренными чтоб остались овечки.
Все согласны. А конкретнее?
Вспомнили сообща случай, когда кто-то вслух произнёс эту поговорку про овечек и волчищ. Это произошло в нашем же классе, года полтора назад. Тихая, скромная девочка-припевочка Лиля вдруг ни с того, ни с сего пришла на уроки в укороченном платьице, в котором на Новый Год выступала на сцене школьного актового зала.
Учителя начали бросать косые взгляды, встретившаяся в коридоре завуч сделала замечание. Платье на добрую ладонь выше коленок, а полагается-то на две ладони, и - ниже. Коленки не просто видны, они - свободны, как у маленькой девочки, и подол платья то и дело поддают вверх, особенно, если быстро идти или бежать. Неприлично, в общем.
Очень интересно! На сцене, когда на тебя устремлены взгляды многих, к тому же снизу вверх, коротенький подольчик, значит, приличен, а вот в классе, когда на тебя глядят гораздо меньше, а взрослые и вообще - сверху вниз, он приличным быть перестаёт вдруг. Правда, тогда на Лиле были беленькие колготочки, а теперь всего лишь носочки. Может, в этом всё дело? Но тогда - зима, а сейчас - весна, и поздняя. Какая девочка потерпит колготки? Длинный подол-то еле терпим!
Сама виновница дала объяснение строгому завучу обыденное: мол, мама постирала её повседневное школьное платье, а оно не успело высохнуть. Дело житейское, но каждому не объяснишь ведь. Надо подождать, когда тебе начнут делать замечания, и уж тогда оправдываться. В смысле, не моду такую затеваю, а просто прокол вышел разовый.
Ну, не все девчонки в школе и узнали о коротеньком подольчике, но вот шокирующая весть из женского туалета на большой перемене накрыла без исключения всех - на Лиле не было трусов! Ну, вообще никаких, даже крошечных стрингов. Ей бы в таком случае не пить-не есть и в туалет не ходить, сохранить тайну, а она вот прокололась. Рассчитывая на междевичью солидарность, и что мальчишки ничего не узнают.
Чтобы не выдать бедняжку (или нахалку?), мы ограничились коротким шепотком на ушко друг дружке: "Лиля - без трусов!", и палец к губам прикладывали. Обсуждать (зачем, почему) не могли, мысли у каждой в голове по отдельности роились. Потом уже сравнили: все девчонки, как одна, посчитали Лилю скрытой, а теперь вот проявившейся срамницей, только одни осуждали, а другие - восхищались. Но все сходились на мнении, что это очень неудобно, материя шершавая и немножко даже колючая. Но в выходном платье в школу не придёшь ведь.
А после уроков наступил момент истины. Бедняжку совсем достали подружки (а ещё подружки называются!), всё норовили как бы невзначай протиснуться мимо попа-к-попе и оным местом осязнуть отсутствие пододёва, а то ещё и ручонкой лукавой подтвердить. Однообразно и ежу понятно. Когда же после уроков, на выходе их школы, Лиле в общей толкучке попытались задрать подол, она не выдержала и, пройдя от школы едва десяток шагов, разрыдалась.
Оказывается, узнали мы, сбежавшиеся и окружившие, через сопли и слёзы, она не сама на такое дело пошла, а проиграв пари младшему своему брату. Он поставил на кон своё послушание до конца жиз... учебного года, а её заставил поставить нижнее бельё и длинный подол. И выиграл, подлец! Только о лифчике мы не узнали сразу, ибо Лиля носила его, как говорится, по большим праздникам.
Да в туалете и не обнажают грудь.
Так вот, отношение к "смелячке" сразу изменилось. Раз невольница чести, то тебе многое прощается, вернее, разрешается - если не всё. Вон, в каком-то городе вполне взрослая девушка пробежала по улице нагой - на пари, и это совсем не то, что по нахальной своей воле, чихая на мораль. Да и у нас бывали похожие случаи - в старших классах.
Надо было Лиле в туалете объяснить соседкам по унитазу, почему она в таком виде, и слух о ней пошёл бы сразу сочувственно-уважительный.
Так я про овец и волков говорила. Да, и трусов нет, и репутация не пострадала. А всему причиной долг чести на основе спора.
Ведь исход пари для тебя случаен. Если что-то точно знаешь заранее, то об заклад не бьёшься. Типа спортивного состязания, но с гораздо большей долей случая, как в азартной игре. И подчиняешься условиям проигрыша, твёрдо зная, что твой противник точно так же подчинился бы, проиграй он. Подчиняясь, ты оставляешь за собой право требовать подчинения и от других во всех случаях, когда тебе посчастливится выиграть.
Проигрыш во многом подобен несчастному случаю. Допустим, ты решила вспрыгнуть на полуметровый бордюр. Удалось - гордо шествуешь дальше, довольная своей ловкостью и везением, временем, что сэкономила скачком. Нет - падаешь, ушибаешься, чертыхаешься, терпишь боль. Логичное последствие неудачи, но оно не отвращает тебя от подобных прыжков в дальнейшем. Ведь так?
Единственное отличие - падаешь ты без участия воли, ничего поделать не можешь, а после проигрыша пари ты должна сама себя "уронить", "ушибить", волевым порядком, хотя формально (физически) этого можешь не делать. Другим уж точно представляется так, они ведь не видят моральных оков невольницы чести. А у тебя другого выхода и нет, по сути. И ты сознаёшь, что окружающие тебя не понимают.
Да, нужно вот о чём сказать, различие провести. До сих пор я говорила о пари, в которых кто-то что-то делает или достигает, а если это ей не удаётся, то по условиям проигрыша она целует мальчика или, допустим, игнорирует трусы. Но, положим, брат говорит сестре:
- А спорим, что ты не посмеешь в школу без трусов пойти! Если сможешь и до последнего урока высидишь, я тебе десять мороженых покупаю, а нет - тогда ты мне. По рукам?
Тут уж, во-первых, можешь согласиться или отказаться от такого пари, свобода воли, а во-вторых, если и согласилась, то всё равно выбор есть, если, конечно, не очень боишься проиграть. Здесь невольница чести ты не по отношению к раздеванию, а в плане покупки мороженого. Лиля, кстати, поклялась, что на такое пари ни за что бы не пошла, хотя Лёва обещал ей подчинение до конца жизни! Воли не хватило бы, раз воля эта свободная, вольная. Или, как ещё говорится - духу.
В случае с поцелуями вот ещё что важно. Надо, чтобы чмокнутый мальчик ни в коем случае не подумал, что ты на него запала. Иначе от "Дай списать!" и "Подскажи!" не отбояришься, коли ты отличница. А то ещё перед друзьями хвастаться начнёт, вот, мол, какая на него запала! А я и не западала вовсе... ну, то есть чмокнувшая девочка, а просто пыталась приобщить его к взрослой жиз... то есть к замечательной игре в "бутылочку".
Пока, во всяком случае.
Наверное, пухлые губы Алёны сильно скучали по мальчишечьим щекам, потому что она кое-что придумала. И огласила.
- А давайте в "бутылочку" с плюшевыми мишками играть! Только каждый зверь будет не наличного парня представлять, а отсутствующего, из "резерва". Кто тебе выпадет, с тем и должна будешь в течение суток поцеловаться. Как невольница чести. Любую ситуацию подстрой, а чмокни. А потом сама реши, когда сказать (и говорить ли), что чмокнула его играючи. Ну, в "бутылочку" играючи, а не из-за каких-то там личных симпатий. И если он придёт играть в эту игру очно, то и сам сможет целовать девчонок, не по выбору, конечно, а кто ему выпадет. Выпадет ему, а не западёт на него. Большая разница!
Все чуть не крикнули "ура!" Конечно, ларчики обычно открываются просто. Но я дерзнула внести одно добавление. Понимаете, девочке ведь будет трудно решиться, а всего обиднее, если-таки решится, а ей не поверят. Не поверят, что это игра (мальчик) или что чмокнула (девочки). Есть ведь такие, кто врушками слывут у нас. Это я не о себе, не о себе, правду вам говорю! Ну, или не врушками, но можно же смалодушничать: чмокнуть из симпатии, а потом испугаться и выдумать про игру. Так вот, для пущей правдивости "невольница чести" может заневолить всех участниц игры, требуя, чтобы они кордебалетом сопровождали её с визитом к "избраннику бутылочки" и помогали создавать поцелуйную ситуацию, а потом подтвердили бы, что это игра. И что заочный тур он только что прошёл успешно и его на будущую игру приглашают очно, если, конечно, он настоящий мужчина и готов мужественно встречать поцелуи разных девчонок. И сам их наносить, с неменьшим мужеством. Сам, то есть целовать тех, на кого бутылочка пошлёт.
Опять же, не неволим. Хочешь одна - иди к нему одна, но потом докажи, что поцелуй отработала. Это если не удалось вовлечь очно, а коли удастся, то очное (о-губное) участие парня в игре ничего другого не потребует от тебя.
Можно и без мишек. Девочки садятся вокруг стола, оглашается по списку имя вовлекаемого, бутылочка крутится-вертится ("шар голубой" - всплыло в памяти) и указывает на вовлекающую. Или же бутылочка крутится и указывает, а указанная затем тянет из шляпы бумажку с фамилией суженого. Нелишним будет и джокер, то есть сама выбирай, кого лобызать, если посчастливится вытянуть. Не хватает духу самой - снова тяни бумажку. Второй джокер будет неспроста, запала ты, девочка, на кого-то нешуточно. Быстро колись, на кого именно! А потом иди и целуй его с пристрастием!
Ох, и весело же прошла первая игра! Дело предстояло новое, и мы себя подбадривали, вплоть до визга. Имена оглашали нарочито-торжественно, словно при вручении наград. Никто не может сослаться, что, мол, не расслышала хорошенько и потому не обязана выполнять непременно. А вдобавок и обещание брали, эдакую полуклятву, что пойдёт и поцелует, уложившись в сутки, часы сверяли, а иначе и не появляйся больше у нас.
Я в тот раз решила не участвовать в "розыгрыше женихов", предчувствуя, что первый блин всегда комом. И надо посмотреть, как у подружек получится, обобщить опыт. А вот Ляле выпал Котя, о котором я уже упоминала. И она обрадовалась. Девочка она тихая, в "бутылочку" играет, потому что отказаться не смеет, росточку маленького и вид самый невинный. Обычного, даже среднего мальчугана ей не "одолеть", не сгорев со стыда. Так что повезло дико.
Котя подходил для заочной "бутылочки" идеально. Во-первых, ответить на беспримерное девичье нахальство он мог разве что удивлённым взглядом - правда, удивлённым безмерно. Другие же и рукам волю дать могли, по попке шлёпнуть или там за косу оттаскать. Выразить негативное отношение к нахальному поступку. А во-вторых, была у этого "ботаника" одна полезная (для нас) привычка. На большой перемене он неизменно (ну, при хорошей погоде) уходил в "карман" школьного нашего двора и там читал какую-нибудь книжку, непременно (теперь уж точно) бумажную, классическую. Про которую некоторые библиотекари шутят, что информация через глаза попадает прямо в мозг, минуя всякие там ю-эс-би порты, "хабы" и шлейфы. В полном одиночестве, так что и застать известно где, и застать одного, без свидетелей. То есть - помех.
"Карман" - это такое местечко между школьным двором и школьным же садом, образованное деревьями и кустарником, прямо уголок для уединения. Тут не побегаешь, поэтому школьная мелюзга сюда и не забегала. Пытались освоить "карманчик" влюблённые старшеклассные парочки, но учителя узнали, где их искать, если на урок опаздывают, несколько пар разлучили-разоблачили в самый горячий момент, а одна сама себя выдала. Так разохались и расчмокались (а кто-то ещё и громко пукнул от разгулявшегося живота и избытка чувств), что до школы долетело, до открытого окна учительской. Последствия сами вообразить можете.
И старшеклассники стали уходить в школьный сад подальше, благо обширный он был у нас и со всякими "уголками". "Карманом" же безраздельно завладел наш герой, ещё не целованный. Читал он тихо, не пукал, а если и ахал, то исключительно от перипетий сюжета, и никто эти одиночные ахи с любовными, страстными и многократными, не путал. Конкурентов не было - большую перемену почти все использовали отнюдь не для уединения. А Котя, похоже, и перекусывал наспех, чтобы побольше времени оставалось для чтения.
Так что Ляле предстояла, фактически, "стрельба по неподвижной мишени". Заходи в "карман" и целуй, сколько хочешь. Вернее, это кто посильнее паренька, кто его застопорить может - "сколько хочешь", но внезапно один раз - выйдёт у любой.
Но наша "припевочка" разволновалась не на шутку. Все, мол, её сопровождайте и стойте у входа, подстраховывайте. Отбивайте, в случае чего. Конец суточного периода выпадал как раз на большую перемену, это тоже должно подталкивать, о "другом разе" забудь. И оделась... как же она оделась!
На дворе май, конец учебного года, все девчонки с голыми ногами, а она натянула колготки - да плотные чёрные! Все в укорочено-облегченных платьицах, а она напялила шерстяное зимнее! Через его вырез проглядывает что-то плотное чёрное, водолазка, наверное. Словно в броню затянулась девочка, словно ожидая, что поцелованный на её штурм пойдёт. Из миленькой косички соорудила на макушке гимнастическую шишечку - чтоб паренёк не смог схватить, оттянуть лицо от лица (я так думаю). В довершение всего накосметилась до неузнаваемости, а пока шли гуртом к "карману", ещё и надушилась крепкими духами, почти облилась - и всё для уверенности, для храбрости.
"Эскорт" не хотел, чтобы его заметили, то есть заметили до поцелуя, и в проход между деревьями мы заглядывали ненавязчиво. Мне увиделось, что Котя читает какую-то большую книгу с самолётом на обложке. Ничего странного, техникой он увлечён наряду с наукой. И если поглощён чтением, то и не сообразит сразу, откуда на его щеке появился вдруг отпечаток девичьих губ. Если всё по-авиационному быстро обделать. Оперативно.
Ляля, давай!
Мы её прямо втолкнули в "карман", шепнув, что срок истекает, с первого раза надо цель поразить. На второй круг и не заходи! Она храбро прошагала к пареньку, и мы услышали:
- Привет, что читаешь?
И повела голову так, словно хотела встать щекой к щеке, чтобы взглянуть в текст. Но не довернула головку, так что вместо девичьей щёчки его щеки коснулись губы. Невинная хитрость, случайно, мол, задела. "Бутылочка" заочная, и это не возбраняется. Ведь без этого может вообще ничего не получиться. Хотя, по мне, честнее за случайностями не прятаться и целовать недвусмысленно, пусть и внезапно. Врасплох. Я так и буду делать.... в будущих турах.
Я не поняла, понял ли Котя, что поцелован. Только он отшатнулся от нахалки, от неожиданности захлопнув книгу, и сказал сердито:
- Ф-фу, как от тебя несёт! Парфюмерная лавка!
Обоняние сработало лучше осязания, а грубая откровенность случилась от неожиданности. Не успел ещё читатель из мира книги в реальный мир вернуться, и времени не имел выразиться повежливее. О чём я поняла по взгляду, на глазах ставшему виноватым. Но тут же это чувство сменилось удивлением, мол, вырядилась-то как, "припевочка"!
- Я же для тебя... - пролепетала девочка. - А что, плохо?
- Ну, как тебе сказать... - замялся мальчик, не зная, как выйти из положения. Он вертел книжку в руках и вдруг взглянул на обложку, где красовался, как я уже говорила, самолёт. - В самолёт бы тебя не пустили такой.
- Почему?
- Ты из салона газовую камеру устроила бы. Замкнутое пространство, несколько часов лететь, вентиляция слабая - а тут такая вонь! Такой запах, извини. Что? Хорошо, пусть аромат, но в такой концентрации и так долго, что это будет именно вонь. Не полетел бы с тобой... Я ответил на твой вопрос?
Ляля замешкалась, и мальчик снова раскрыл книгу, стал искать нужное место, о девочке словно забыл. Само по себе обидно, а тут ещё Котя, продолжив читать, машинально поскрёб двумя пальцами по щеке, словно муравья сгонял или корочку какую соскребал. А, между прочим, это был след от губной помады, от поцелуя, героически нанесённого девочкой. Так ею пренебрегать! Она старалась, крепилась, решалась - а он! Губы скривились, личико исказилось...
Ещё пара секунд - и Лялька разнюнится, потечёт тушь с ресниц, не будет играть больше в замечательную игру "бутылочка". Спасать надо подружку! Девчонки тоже это поняли, но они начали переглядываться и шушукаться, а действовать надо было быстро, не дать слезам брызнуть. Брызнут - пиши пропало. Ещё не зная, что буду делать, я шагнула ко входу в "карман", но тут же отлетела в сторону, еле устояла на ногах. Когда Ирина Нестерова решительно идёт к цели, на её пути не становись - протаранит. Хорошо, под углом столкнулись мы, а то бы мне пришлось много хуже, корпус у неё ой-ёй-ёй, и энергии не занимать!
- Погодь читать, умник! - и она легко вынула из его рук книгу, не заметив, что он в неё вцепился. - Лучше скажи - а меня возьмут в самолёт? А?
Замысел ясен. Если он ответит "нет", Ляле будет не так обидно, если же "да", то разговор продолжится, и мы заставим его уделить внимание обиженной, постараемся "разговорить" обиду. И потом, должен же кто-то оповестить поцелованного о преднамеренности поцелуя - сама поцеловавшая на это явно не способна.
Котя удивлённо взглянул на крупную одноклассницу, столь бесцеремонно вырвавшую его из книжного мира и заставившую уделить внимание миру реальному - в своём лице. Вернее - теле. Встала перед ним в стойке героини, высокая, мощная, утёс просто могучий. Ехидновато улыбается. Затяни он паузу - и подымет руки через стороны, поворачиваться начнёт, осматривай, мол, меня. Ляля и успокоится между тем, развеется. Ох, как хорошо придумано!
- М-м-м... - протянул время мальчик, оглядывая бросившую вызов фигуру. - Тебя тоже нет.
- Это ещё почему?! - тоном "да я тебя!"
Два "почему", а какие разные! Но наш герой на оба ответил по существу, не воспользовавшись слабостью и не поддавшись на угрозу.
- А на тебе платье мешковатое. Для секьюрити это подозрительно, вдруг чего нехорошее пронести под ним хочешь.
- И вовсе у меня не мешковатое платье! Это у меня тело такое, - и вдруг подняла ладони к губам, кашлянула, смутилась. Даже ростом словно бы ниже стала, а когда оглянулась, в глазах был испуг и даже затравленность. Какой прокол!
Она ведь при всякой возможности валила грузность своей фигуры на одёжду и бельё - то неудачный покрой платья, то бюстгальтер на номер больше попался, то мама комбинацию пододевать заставляет. На уроках физры - это мышцы у неё такие напряжённые. Одутловатость лица была у Ирки то от недосыпа, то от пересыпа, то от лишней соли за ужином. В общем, виноваты все вокруг, а она - просто неудачница.
А тут сама призналась сгоряча, что дело-то в теле. При всех, добровольно! Слово - не воробей...
- Раз тело, то не пустят из-за перегруза, - невозмутимо отреагировал мальчик, чем окончательно добил нашу полнушку. Она безропотно позволила вынуть из ручищ книгу и, с бульканьем сглотнув, шагнула к Лиле, схватила за руку. Или - схватилась, аки за соломинку?
Мы все поняли, что спасать надо уже двоих! Если разнюнятся обе, то пойдёт эпидемия влаги. А Котя, негодник эдакий, не обращая ни на кого внимания, продолжил чтение своей книжицы. Ух, как мы его к ней ревнуем!
Учёная недавним опытом (бок побаливал), я оглянулась - не идёт ли на выручку кто ещё. Идёт! Алёна идёт, поигрывая на ходу чувственными своими губами. Похоже, она шла не столько выручать подруг, сколько соблазнить нашего "ботаника" и тем утереть неудачницам нос.
- Котенька, - произнесла она грудным голосом, от которого млели многие старшеклассники, - а меня возьмут в самолёт? Ты же ведь у нас большой специалист по авиа, - польстила.
Он оторвался от книги и взглянул. На ней была маленькая черная жакетка, выгодно подчёркивающая бюст, а поверх - ажурная кофточка с рукавами, под цвет школьного платья. Юбочка добирала положенную длину за счёт широкой ажурной полосы. Придраться трудно, а не как все. Ещё и в волосах вместо заколки - тёмные очки.
- Тебя тоже не возьмут.
- Почему-у-у? - томно и зазывающее. Третья уже тональность "почему".
- А на тебе кофта колючая.
- Да не колючая она! Вот, пощупай...
Он не повёлся. Хотя место не общедоступное предлагали.
- Это сейчас не колючая. А в самолёте влажность большая, перепады температур. Распарится кожа, вот мохер колючим и станет, сама не обрадуешься. Было такое, что тебе колючнело по ходу дела?
- Ну, вообще-то... - по тону мы поняли, что да, было. - Но ведь... но ведь кофточку можно же снять, - и начала расстёгиваться.
Котю, снова уткнувшегося в книгу, похоже, вовсе не интересовало, какое тело сейчас появится из-под ажурной вязки. Но тут вмешалась слегка отошедшая от огорчения Ирка. Ну, не могла она допустить, чтобы кто-то другая хвастала перед мальчиком привлекательным телом, и он за это пустил бы её в самолёт.
- Не срамись! - остановила она расстёгивание. - Низ юбки всё равно не отстегнёшь, а он у тебя будет колючим. - И, схватив за руку, сильно дёрнула к себе с Лялей. Мол, не дури и присоединяйся к непропущенным.
Я могла бы и не писать "сильно". Просто потянула за руку, и через секунду Алёнка уже как миленькая стояла в ряду из трёх человек. Трёх девочек. Котя же читал себе, словно и не прерывался.
В воздухе повис вопрос: "Кто следующий?"
Это уже начинало походить на игру, новую, с кодовым названием "посадка в самолёт", или просто - "самолёт". Про старую, "бутылочку", уже и забыли, а мальчишечьи ноготки дососкребли остатки девичьей губнушки со щеки.
Не успела я вызваться, как к "карману" выстроилась целая очередь из "кордебалета". Ничего не оставалось, как в неё встать. Нет худа без добра - отверженная троица с интересом следила за "кастингом", угроза слёз миновала. Не окажемся ли мы все "мазаны одним миром"?
- Котя, а меня?
- Нет!
- Почему-у?
- Из-за каблуков.
- Ну и что, что каблуки? Учителя же не запрещают...
- Перейдут в секьюрити - запретят! Во-первых, в каблуке легко спрятать что-нибудь запретное, а во-вторых, будут сложности при возможной эвакуации. Трап надувной проколешь или голову кому пробьёшь. Поняла?
Люда кивнула и покорно встала четвёртой.
- А меня, Котя, а меня? Гляди, я-то без каблуков! - встала задом, кобылка, и ноги задирать начала, кажа подковы... тьфу, подошвы.
- Без каблуков, но и без задников тоже. А это нехорошо. Ага, видишь, слетел у тебя, потому что без задней лямки. Вот так и при экстренной эвакуации слетит запросто, ты притормозишь и вызовешь давку-ходынку. Нельзя тебе в этом в самолёт!
Похоже, наш герой понял, что спокойно почитать ему уже не дадут. Вздохнул, сунул книгу под мышку и стал покорно ждать, пока пред его очи не предстанет следующая кандидатка в пассажирки.
- А я, Котя?
- Ты же всегда в очках ходила, Пегасова. А теперь вдруг без. Значит, что? Значит - контактные линзы. С ними в самолёт тоже нельзя, из-за влажности. Пересохнут глазки - не обрадуешься. В сторонку, в сторонку. Да сколько же вас там?!
Отвергнутым начало становиться тесно в "кармане", они прижались спинами к зелёной изгороди, встали бок о бок, руки чуть вперёд вынесли и ими сцепились, на манер хоровода. Я посмотрела и подумала: а ведь они теперь никого в самолёт не пустят, во всех остальных изъян отыщут - если спасует Котя. Может, сачкануть, пока не поздно? Но я пересилила себя, интересно же знать, чём всё это кончится, и только лишь встала в быстро тающей очереди последней.
Пошла Настя, и Котя быстро распознал, что её школьное на вид платье на самом деле такое только по цвету и по покрою, а сшито из тончайшей ткани, о чём красноречиво говорят выпуклые следы от нижнего белья. Особенно пропечатывается задок трусов - после долгого сидения за партой. Конечно, девочка, вставши, оправляет платьице, но Ирка мощной своей ладошищей смоделировала жёсткое сиденье, трусы снова проступили, и всем стало ясно, что в такой тонюсине на высоте будет зело прохладно.
Замёрзнуть даже можно. Ногу с трапа долой!
Вместо зелёной изгороди границы "кармана" окаймились девичьими телами. Остались ещё двое - Рита и я. Она пошла первой, так мне пришлось помочь ей протиснуться между Лялей и последней отвергнутой, круг начал замыкаться. К чему бы это?
Котя внимательно оглядел девочку, раз, другой, и пожал плечами:
- Всё в порядке. Проходи в самолёт.
Наконец-то! А то нам уже начала вспоминаться фраза: "рождённый ползать - летать не может!" И даже в такой перефразе: "Летать не можешь - рождён ты ползать!"
Не успела девочка просветлеть лицом, как случилось то, что я и подозревала. Девичий круг зароптал:
- Это в какой ещё норме? Погляди внимательно, умник! Наверняка что-то не так.
Бедную Риту заставили поднять руки и насильно обернули перед мальчиком пару раз, заставили закрыть глаза и пощупали веки, хотя очков она сроду не носила. Безрезультатно.
- Я не вижу ничего такого, что помешало бы ей лететь, - корректно заключил Котя. - Да вы сами видите, что у неё нет ничего из того, что застопорило вас. Если кто-то видит, скажите, я пересмотрю свой вывод.
Повисла пауза. Рита оказалась просто идеальной авиапассажиркой, сама о том не ведая.
- Но, может, есть и другие вещи, которых у нас нет, но они мешают лететь? - не сдавались приземлённые. - Мы ведь не знаем. Книгу-то ты читаешь.
- Скорее, наоборот - кое у кого из вас есть не одна "вещь", а больше. Вот, например, на Ляле - тесные колготки вдобавок к духам, от долгого полёта они спрессуют ноги, пережмут сосуды. А у Насти её лёгкое платье надевается не через голову, а влезанием сверху и застёгиванием "молнии", подол обужен и до пояса его не задерёшь, в туалет ходить плохо.
- Нормально я в туалет хожу! - бедняжка покраснела и объяснять подробно не стала.
- Это в наземный туалет, а в самолётах они маленькие, тесные, узенькие, там ты не развернешься, как следует. Смени платье по любому, и - трап тебе под ноги.
- Я где угодно в туалет схожу! - в отчаянии выкрикнула Настя. Ох, не долетели бы всякие выкрики до окон учительской!
Коса нашла на камень. Котя огляделся и увидел, что полнотелая Ирка уместилась между двумя стволами "зелёной изгороди", занимая почти всё тамошнее пространство. Он тут же указал на это:
- Самолётный туалет примерно такой же ширины. Сама же видишь, что тут ты не сходишь.
- Ещё как схожу! Пусти, Ирка! - Настя встала между деревьями и уже начала было задирать платье до пояса, как до неё дошло, что тут ещё и парень есть - среди девчонок. Запальчивость как рукой сняло. - Ой!
В это время послышался шум с другой стороны "кармана". В пылу туалетного спора о Ритке все забыли, и она попыталась уйти - пока под неё не подкопались. Но не тут-то было! Стоящие у ворот считали себя стражницами и беглянку задержали, а она вырывалась.
- Пустите меня, пустите! Я на самолёт опаздываю, - пошутила.
- Да, отпустите её, - велел Котя. И, видя, что никто и не думает подчиняться, добавил: - Я же уже сказал вам, что не вижу на ней ничего противосамолётного.
Тут вдруг случайно все замолчали, шум борьбы стих, и даже ветерок листвой шуршать перестал. И в этой тишине особо веско прозвучал голос Иры Нестеровой:
- А что нужно, чтобы ты увидел?
- Что нужно? - растерялся паренёк. Ему что, предлагают взятку - открыто, при всех? Нервно оглянулся, и взгляд его упал на Настю, которая стояла со всё ещё задранным подолом платья. Из-под него даже краешек трусов виднелся, между ножками. То ли застрял у неё обуженный подол, то ли она, когда все в другую сторону повернулись, исподтишка решила проверить, сможет ли управиться в самолёте. Поднять по-быстрому и опустить. А её вот застали в таком виде.
- Ой! - и отпущенный подол медленно сполз к коленкам.
Хотел или нет, но Котя на вопрос ответил. И все взоры обратились к Рите.
- Как же так? - залепетала бедняжка. - Я же... ну, в порядке я. Разве... разве исподу может что-то быть не так?
- Может, - кивнул тот, повинуясь привычке всегда отвечать по существу, а не как даме угодить. Чёрт бы побрал эту твою привычку, девочка ведь почти плачет! - Например, бельё типа купальника или корсета, с которым в тесной кабинке не управишься. Или бельё, трусики там, или лифчик, - слегка покраснел, - с металлическим компонентом. Или нательный крестик - это тоже металл. Проходишь через рамку - металлодетектор звонит. И тебя - шмонают.
И он бесхитростно поведал нам историю про старшую свою сестру, которая минувшим летом сдавала ЕГЭ. А там на входе - металлодетектор, как в аэропорту. Звенел, проклятый! Она уже всё и из сумочки на стол высыпала, и из карманов выложила - а звон всё ещё тот. А экзамен должен в срок начаться, как и самолёт - взлетать. И тут девушка вспомнила, что надела утром бюстгальтер (уже меньше краснеет рассказчик) с металлическими косточками, плюс ещё металлические украшения по периметру. И ещё пирсинг у неё в нескольких местах, вот критическая масса и накапливается. Ну, пошла в туалет и разоружила свой бюст. А доверить-то снятое некому, время же поджимает. Сложила, насколько можно, целомудренно и приобщила к вещам из сумочки, что на хранение сдаются. Как выглядела без исподнего, можно догадаться, некоторые из нас эту особу видели. А ещё у неё трусы есть металлизированные, под "пояс верности", хорошо, что их хватило ума не надевать.
- Но на мне ничего такого нет, - заявила Рита.
- Охотно верю, - галантно ответил мальчик и демонстративно поглядел на часы. - Девочки, у вас ко мне всё? Почитать дадите?
- А вот у нас такой охоты нет! - выразила общее (ну, кроме меня) настроение Ирка. - У нас - не всё, и читать будешь на уроке. Проверяй её дальше, да как следует. Если ей раздеться для этого надо, так и скажи. Она не откажется.
- Я... - пискнула протестующе Рита, но Ира нахмурилась: - Согласна.
Наступила пауза. Ни девочка не спешила делать что-то с одеждой, ни другие - ей помогать. Котя - тот книгу к лицу поднял, чтоб в случае чего совсем ею закрыться, не видеть непотребства. Молча стояли, плотно окружив жертву, и давили на психику. Рита затравленно оглядывалась в поисках спасения или хотя бы слабого мета в блокаде. Глухо. Вот "повезло" ей оказаться правильной!
- Девочки, но школа же рядом. Как же так? Это же не вечеринка...
Ох, зря она упомянула!
- На вечеринках, значит, осмеливалась? И здесь смоги. Тихонечко, без повизгивания, и по-быстрому. Нам... то есть, ему на тебя один только взгляд бросить, и одевайся себе.
- Да не срамилась я на вечеринках, так только знаю! Просто там нагишатся все, вот никому и не стрёмно. А тут... И перемена кончается. У кого есть часы?
В таких ситуациях часов ни у кого не оказывается, волшебным образом с рук пропадают. Зато к другим словам, "проходным", девчонки аж цепляются.
- Все тут не сможем, но если тебе компания нужна... Настя, ты, кажется, хотела пописить? "Туалет" к твоим услугам, только за рамки не выходи. Вот и будет ей компания.
- Настя, скажи, что не хочешь! - отчаянно выкрикнула Рита.
- Извини, подруга, но врать не буду, - ответила та. - Со мной всегда так: не хочу-не хочу, но начну готовиться, одежду расстёгивать или задирать - и мне вмиг приспичивает, терпеть не могу. И сейчас вот еле терплю, жду-не дождусь, когда. Так что, если девчата не против... Ой, капелька вышла. Трусы уже влажные, блин. Извини, но мочи нет.
- Настя, да ты что? - удивился Котя. - Нет, девчата, такое не для меня. Выпустите меня и заканчивайте тут сами.
- А тебя никто и не просит пялиться на писающую Настю! Мы сами проверим, уложится ли она в рамки кабинки. Она и так "нелётная", так что мы объективные. Имей жалость, девочка не добежит, вот-вот увлажнится!
Паренёк хотел ещё что-то сказать, но тут Алёна ловко надела на него тёмные солнечные очки - они у неё в волосах вместо ободка были, мода такая. Словно по носу щёлкнула. Котя понял, что спорить бесполезно, и отвернулся, втиснувшись между двумя какими-то девочками.
- Можно? А то я уже...
- Дуй!
Как Настя сходила "по-маленькому", я только слышала - спины закрыли, все внимательно следили, не высунется ли чего у неё за "рамки" деревьев. На слух скажу - средний, "штатный" объем. Не давишь из себя, но и не лопаешься. Вот если бы ещё один урок просидела, то уже начало бы приспичивать.
- Ох, девочки, кайф-то какой! - Лицо раскрасневшееся, почти что счастливое. - Рассказать подружкам - не поверят. Метров тридцать тут до учительской? Или сорок?
У меня мелькнуло в голове: она же имеет в виду рекорд! Пусть не называет явно. А рекорды принято бить. Или, во всяком случае, пытаться. Не начнётся ли в скором времени пи-пи-состязание меж девчонками?
Но у тех другое умами владело. Не успела оправившаяся привести себя в порядок, как Риту стали торопить:
- А ты чего стоишь? Компанию поимела, давай, плати долги. Некогда нам!
- Девочки! - Бедняжка поворачивалась то туда, то сюда, ища менее суровые взгляды. - Я вам по секрету сейчас скажу... Нельзя мне сейчас раздеваться... Пусть Котя уши заткнёт, и я скажу...
- А этот твой "секрет", - Ирка с какой-то издёвкой выговорила это слово, - он не пустит себя в самолёт, а?
Ритка, соври! Нет, не успевает сообразить.
- Он? Да нет, наоборот, пожалуй. Девочки, только не срамите, ну, пожалуйста, пожа...
Я увидела, как Ирка зажала ей челюсти и рот, а вот как "помогли" расстегнуть застёжку платья сзади - уже нет. Всё смешалось, замелькали спины и бока, руки с напрягающимися мышцами, какие-то сдавленные стоны. Вот вроде Ритке удалось освободить рот, она начала на подъёме визг... да сразу и кончила, прервала. Сообразила, что в таком виде незачем народ привлекать. Особенно мальчишек и учителей. О завучах и не говорю.
Между прочим, я чувствовала себя стоящей в некотором роде "на стрёме", раз такая катавасия пошла, и поглядывала по сторонам. Помочь бедняжке могу только этим, раз все на неё ополчились.
- Ах, вон оно что...
- Это и есть твой секрет?
- Маргарита, как тебе не стыдно?
Все отошли, вернее, отодвинулись от девичьего тела в расстёгнутом, полусползшем платье, и я увидела, что спину не пересекает привычная планка лифчика. Ровесница его не пододевала. Вон оно что!
- Я, - всхлип, - я же вам говорила, что, - всхлип, - не надо. Котя, Котя, шмыг, не оборачивайся, шмыг. Помогите теперь застегнуться!
- Сперва скажи, зачем так ходишь.
Она начала объяснять, но после нескольких слов горло перехватило судорогой. Но я уже поняла, сама близка к этому была. Родители не купили ей, вернее, не дали денег купить сезонный летний лифчик, с чашками (скорее, пиалами), наполовину затянутыми кисеёй, и вообще, лёгкого вида. Ходи, мол, в демисезонном, то бишь, обыкновенном. И обиженная дочка решила в знак протеста вообще ничего не пододевать. Типа, голодовку объявила. "Нагишовку".
Вот почему она не надела такое же шёлковое платье, как Настя - а ведь есть у неё. Конечно, и соски бы проступили (ага, вон они у неё, в профиль показались), и спина была бы подозрительно ровной. И в "бутылочку" играть не стала, как и я, кордебалетом пошла. Вдруг поцелованный мальчик вздумает её схватить и обнять!
Всхлипывая и прерываясь, Рита кое-как застегнулась, оправилась. Окружающие сочувственно молчали. Всем это было близко. Ну, не хотят нам мамы покупать модных лифчиков, не понимают, зачем это нам, раз мы обнажаться не предполагаем. Тем более, что грудки у нас пока скромные очень, вон, даже без лифчика можем ходить... в отдельных случаях. А сами, между прочим, имеют в комоде неплохой арсенал оных... титенал, как шутит моя мама. А тебе, типа, титенал рано.
Недавно я решила взять дело в свои руки и накопила денег, сэкономив на завтраках. Но в бельевом отделе, прежде чем дошла до лифчиков, увидела одну классную штуку, а тут ещё у подружки именины скоро. В общем, отложила я кисейный лифчик до лучших времён, и...
И тут до меня донёсся голос Иры:
- А тебе не колет так ходить?
Соври, Ритка, соври, подружка! Не понимаешь, что ли, какой у вопроса подтекст? Нет, не просекает.
- Сперва кололо, - подняла она невинные глаза на вопрошающую, - пока в школу шла, а потом притерпелась. А что, мама мне говорила, что перед тем, как меня родить, носила какое-то время грубоматерчатый бюстгальтер, чтоб соски загрубели и не больно было давать мне сосать. Вот и у меня так, наверное.
- Значит, в самолёт сядешь? - это уже Алёна в её "крамольной" кофточке.
- Сяду, отчего нет. Раз не колет ни чуточки.
Наступила пауза, аж слышно стало возбуждённое дыхание сгрудившихся. Вроде, всё сделали, а в самолёт она-таки проходит. Так что - пустить, или... ну, проявить сплочённость?
- Ох! - вдруг вскрикнула Рита.
Ещё не видя, кто это сделала, я уже поняла, что сделали - задрали ей подол платья. Благо оно не обуженное, как у Насти. Надо же найти какую-нибудь зацепку, а всё остальное "проинспектировано". Только там!
А сделала это Ира. Задрала и обомлела.
- Что же это на тебе? Пояс верности?
Всё стало ясно - мне. Именно я купила ей в подарок эти трусы, стилизованные под пояс верности. Размер оказался маловат, таз стискивало, поясницу заковывало, рубцы потом оставались - в общем, почти настоящий пояс, только носить его - по большим праздникам. А сейчас-то чего она?
- Это трусы такие. Я их надела для чувства уверенности, раз топлесс. Заковывают живот и попу, и так могуче себя в них чувствуешь! Да опусти же подол, чего держишь!
- Разуй зенки, парень! - Алёна сняла с него очки, отобрала книжку. - Зырь без стеснения и скажи веское своё слово: пустят в этот в самолёт?
По заикающемуся, мямлящему голосу Коти я поняла, что зрелище это для него непривычное.
- Если это - настоящий металл, то нет, но...
- Значит, он настоящий! - Ирка опустила Рите подол и хлопнула по попе. - Становись с нами в строй, милая... то есть, в круг. Нечего тебе в самолёте делать. Здесь свежий воздух, птички поют, не укачивает...
Кажется, за руки все взялись, словно в хороводе. Котя оказался в центре, откашлялся, вернул себе нормальный голос.
- Да, девчата, знавал я, что вы у нас в классе такие... дружные, - с иронией это слово произнёс, - но до чего в сохранении "дружбы" зайти можете - впервые вижу. Ладно, негодны все в самолёт, успокойтесь и опомнитесь. Считайте, что я ничего не видел и не слышал, а просто... ну, консультировал по авиавопросам. Перемена вот-вот кончится, может, пойдёте уже?
Про меня все забыли, столько с Риткой возни приключилось. Меня раздирали противоречивые чувства. Можно было бы тихонько уйти - от греха подальше, не рассорюсь, поди, со всеми, меня ведь явно не признали годной в самолёт. Потом, я ведь всего лишь член Лялькиного кордебалета, а она в нём давно уже не нуждается, чего мне тут стоять? А перемена и вправду вот-вот кончится, и если я сейчас не хочу пи-пи, то ведь и Настя до недавнего времени не осознавала нужды...
С другой стороны, я ведь переживала за раздеваемую Риту, за "опустошаемую" Настю,.. Представляла себе, что такое и со мной происходит, и спрашивала себя: выдержу ли? Поддамся ли? Может, так сформулировать: смогу ли достойно пройти через эти, ниспосланные случаем, испытания? Не визжать, не паниковать, не стесняться, а выполнить с достоинством то, что от тебя требуется для получения необходимой о тебе информации. Как на медосмотре, как перед ЕГЭ. Мне... вообще, всем девочкам, и то, и то предстоит ведь. Как говорится, тяжело в учении - легко в бою.
Все уже "поучились", а я вот стою тут, всеми забытая, рискующая тем, что в "бою" мне будет тяжело...
И тут Котя говорит:
- Ну, все довольны? Можем расходиться?
Я почуяла, что меня раздирает, словно буриданова осла между копнами сена. Самое время крикнуть: "А меня забыли? Вот она я!" - и ворваться в круг. И вместе с тем, самое время отойти тихонько от входа, подождать, когда из "кармана" начнут выходить, и смешаться с ними. Не будут же из-за меня одной возвращаться, когда поймут, что я осталась неохваченной.
Разрывало уже столь явственно, что покачивало, даже дёргало вперёд-назад. Стало ясно: что-то непременно должно было произойти, что склонит чашу весов на ту или иную сторону. Только вот какую? Да скорее же, у меня уже платье трещит!
И "это" произошло!
В наступившей тишине вдруг послышался негромкий, но очень мелодичный перезвон колокольчиков.
Я совсем забыла предупредить тебя, моя читательница, об одной вещи. Мы и сами о ней еле помнили, ожидая звонка с большой перемены. Во всех ведь школах с перемены на урок дают звонки - громкие, до всех уголков чтоб доходило. Коли рядом со звонком невзначай окажешься, уши закладывает, зубы друг о дружку дребезжат, противно так. Зато, если при школе есть сад, то и в нём слышно будет. Так и у нас, но...
Было много жалоб на то, что звонок с большой (читай - расслабляющей) перемены звучит слишком уж неожиданно, внезапно просто. Застаёт людей с бутербродом во рту, за деликатным делом в туалете, и вообще, вздрагивать заставляет. И быстро на "волну" урока не настроишься. Не продлить ли поэтому большую нашу перемену - пребольшой чтоб стала?
На это, конечно, завучи не пошли. Но учли опыт игры "Что? Где? Когда?", в которой за десять секунд до истечения минуты основного времени даётся предварительный, в другой тональности, звоночек. И теперь за минуту, за полторы до основного, резкого и громкого, звонка с большой перемены у нас в школе переливаются мелодичные колокольчики, подготавливая расслабившихся и порой разомлевших учеников к неизбежному в скором времени концу этой лафы. Многие, кстати, этих колокольчиков не слышат (как сами говорят), но это уже их проблемы.
На меня эти мелодичные колокольчики произвели особое впечатление. Будто побуждают что-то делать, помогают решиться. Я ведь мысленно уже пораздевалась вместе с Настей и Ритой, "примерила" на себе раздёв и наготу, морально подготовилась к чему-то подобному - мир ведь не перевернулся, и даже ругани завучевой не было.
А тут ещё... Но надо пояснить, не все ведь в школе учатся (или хотя бы помнят школу), и не в любой заведено так, как у нас. А заведено у нас так. На уроках физры целую четверть у нас идёт гимнастика - на настоящих, "взрослых" снарядах - бревне, брусьях, на ковре тоже (мальчишек игнорирую). Но, поскольку мы ещё малолетки (слово-то какое, хоть бы юниорками назвали), то время наших выступлений "на отметку" не должно превышать одной минуты. Чтобы не промахнуться, физрук после "Пошла!" тихонько дует в свисток и пускает секундомер. Свист звучит негромкий, нежный, не колокольчики, конечно, но - такое же отличие от резкого "легкоатлетического" свистка на открытом воздухе, как и колокольчики отличаются от грубого штатного звонка на урок.
Так вот, заранее известно, что после нежного свисточка у тебя есть минута на выступление, и поскольку это "на отметку", тебя прерывать не будут, вмешиваться, поправлять или помогать. Эта минута - моя (ну, так выступающая думает). И бывает она двух разных типов, не считая смешанных.
Первый - это когда ты чувствуешь, что не готова вполне к выступлению, не отработала какой-то элемент (а то и не один) или боишься, что с бревна упадёшь, после сальто под ногами не окажется. Или вообще с левой ноги сегодня встала, не выспалась. Значит, тебе предстоит минута мучений, натужных усилий, ты обречена тянуть, затягивать время, оттягивать не дающийся тебе элемент, а по окончании - облегченно вздыхать, спрыгивать и радоваться троечке.
А коли четвёрку вытянула - вообще чемпионка!
Второй тип минуты диаметрально этому противоположен. У тебя радостное настроение, чувство отличной подготовленности, в тебе словно пружина сжата и ждёт-не дождётся, чтобы распрямиться. Чувствуешь, что это - твоя минута, минута твоего триумфа, всё тебе удастся. Прямо схватываешь, видишь этот отрезок времени внутренним своим взором, словно размеченную беговую дорожку - глазами, в секунду представляешь, что и как за минуту делать будешь, уверенность стопудовая, что всё выйдет, как надо. А каждый успешно выполненный элемент добавит куража, тебя словно невидимая рука будет крутить, изгибать, поднимать и опускать, в "шпагат" вытягивать - и доведёт до победного конца с небывалым подъёмом духа.
Очень важно, чтобы ты была уверена, что тебя в эту минуту никто не собьёт, не остановит, не будет вмешиваться, как бы ты не поступила - разве что валящуюся с бревна или сорвавшуюся с брусьев подхватят. И мелодичные колокольчики подсказали мне, что в эту минуту между ними и основным звонком так и будет. Все знают, что надо уже навострять лыжи на урок, нет времени что-то новое затевать, замедлять действие, надо просто подождать, пока девочка закончит делать то, что она знает, как делать, и тогда всё будет тип-топ.
Я поняла - это МОЯ минута! Другого случая у меня не будет (как и у Насти - пописить на открытом воздухе), больно уж уникально всё одно к одному сложилось. Я ощутила себя гимнасткой, выходящей к снаряду на волне куража. Кстати, само слово "гимнастка" означает какую-то обнажённость, не так ли?
- От винта! В самолёт садится Ольга Птицына!
Само собой выговорилось - звонко, задорно, хотя и негромко - про окна учительской не забывала. Сбросив туфельки, легко вошла в "карман". Все немного оторопели (забыли уже про меня), раздвинулись в стороны, дали место. Для моего "винта", то есть задуманного, вполне достаточно. Пошла!
Несколько шагов к центру круга - и с улыбающимся лицом я выполнила приветствия во все стороны. Знаете, это когда гимнастка поднимает руки, поворачивается в разные стороны, и каждый раз при этом выгибается всем телом, улыбаясь до ушей. Да видели же, хотя бы по телику, если гимнастику хоть немного любите.
Два слова об этом приветствии. Может, не у всех в школе так было, так вот узнайте. В младших классах физра у нас была какая-то смешанная, несерьёзная: немножко лёгкой атлетики (пробежки в зале, прыжки в длину и в высоту), немножко акробатики (кувырки и другие упражнения на матах), немножко гимнастики (типа утренней), лазание по канату, даже танцы. И одеты и девочки, и мальчики были одинаково, в белые майки и чёрные трусы, только у них они - квадратные, а у нас - с косыми краями, по паху. И никаких стеснений не возникало.
А вот перешли в средние классы - и нас предупредили, что лёгкая атлетика и гимнастика разделяются, всё будет настоящим, по-взрослому. Ну, начинаем осваивать настоящий спорт, от простого, как водится, к сложному, но "правила игры" взрослые сразу (мы аж заважничали). И костюмов это коснулось в первую очередь. У мальчиков они остались прежними (только под трусы они начали пододевать плавки - одноклассницы глазастые подсмотрели), а вот девочек всех переодели в гимнастическое трико, фиолетовое или чёрное.
Причём - без пододёва. Вернее, мы сами от него отказались, опасаясь, что трусы будут прокантовываться через тонкую материю и послужат мишенью для мальчишеских глаз. Такое уже бывало, если девочка не успевала, встав по вызову учителя, оправить юбочку после долгого сиденья на уроке. Только тут вес тела "работал", а у трико - обтяг. Не говоря уже о лифчиках (будущих). Вот и не пододевали ничего.
И сразу пошла какая-то стеснительность, которой раньше не было. Тонко, один слой, а у нас соски уже набухают. Ещё ощущалась неподпоясанность, лишала какого-никакого чувства защищённости. Не должен, конечно, купальник во время упражнения сползти или тем более свалиться - в силу покроя, но всё равно стремновато как-то в нём...
И мы то и дело прятались за спины друг дружки.
Физрук это заметил, но ему, как мужчине, неудобно с девочками об этом говорить. Он тогда кое-что подстроил, хотя поначалу казалось, что это само собой вышло. А вышло вот что. Под конец "бабьего лета" на улице было достаточно тепло - для мальчишек, их динамичной лёгкой атлетики, но недостаточно - для девочек. Что-то там внутри тела мы можем застудить... Посему физрук повёл их на стадион, а с нами поручил позаниматься зальной гимнастикой другой учительнице физкультуры, Галине Матвеевне. Она в молодости занималась водным поло, а теперь, в средние свои года, тренировала секцию пловцов и прыгунов в воду, и обычные уроки вела в старших классах.
Ну, Галина Матвеевна увидела, что мы жмёмся в наших тонких трико, а тут мы ещё начали просить её отменить приветствие-пантомимику перед выходом на снаряды. Причина ежу... то есть, ежихе понятна. Говорить с нами можно откровенно, никого из мужчин рядом нет. Она и заговорила:
- Девочки мои милые, всё мне понятно. Сама такой была, стеснялась неимоверно... Это всё равно как стоять у края бассейна, еле умея плавать. Но плавать можно научиться, вплоть до "рыба в воде". А обычаи в гимнастике можно научиться правильно понимать.
Вот вы опасаетесь того, что через тонкую материю будут заметны, скажем так, элементы вашего тела, причём во время выполнения упражнений. Вам о технике исполнения думать надо, а мысли совсем другие в голову лезут, да к тому же опасливые. Это очень нехорошо, прямо как когда сухой пловец прыгает со старта в воду, и она обжигает его холодом. Ему на время плыть, а он от холодового шока отходит, ёжится, к воде только привыкает, стрёмное чувство испытывает, словно вода ему кожу обнажила. Да, типа оголения.
Против этого средство простое - заранее скупнись, посиди в воде, привыкни к ней, а потом вылазь и прыгай. Так же и в гимнастике. Зачем, по-вашему, это пантомимическое приветствие? Это ты, выходя, заявляешь своё тело. Вот какое оно у меня, вот какая я, глядите! Все могут разглядеть и твои бёдра, и ягодицы, и грудь за эти несколько секунд. Может, стеснительным это и не очень приятно, но это как в прохладную воду прыгнуть - холодом обожжёт и отпустит, приятно даже станет. Гораздо лучше, чем опасливо красться и пальцами ноги воду пробовать, а потом заходить по сантиметру в минуту...
Все видели? А теперь посмотрите, что оно у меня умеет! Ну, тело то есть. И начинаешь упражнения. Теперь ты спокойна, уверена, что на тебя смотрят, как на искусную спортсменку, а не просто на девушку в тонкой обтягивающей одежде. Умениям твоим дивятся, ловкости, а не пучащимся соскам или проступившей щёлочке в паху. Вот для чего это немое приветствие.
Плюс, к тому же, показать судьям, что ты готова, и что настроение у тебя превосходное. После окончания та же пантомимика: да, это оно, тело моё, исполнило то, что вы сейчас тут видели и чему можете поаплодировать.
Поняли? (Мы закивали) Чтобы вам было легче, будем в начале урока тренировать это приветствие с прогибом спины. И я вместе с вами буду, строй возглавлю. Только вот... да трико у меня нет, мы, учителя, на уроках "олимпийкой" обходимся да штанами спортивными, а по профилю я не гимнастка, а "водница".
О, придумала! У меня есть старый купальник для водного поло, он с застёжкой на спине, то есть приличный, если кто сюда к нам заглянет. В нём и буду вскидываться-прогибаться. А вы себя пересиливайте. Когда мальчики к вам вернутся, немые приветствия ещё нужнее вам станут!
А ещё Галина Матвеевна привела к нам на урок двух старшеклассниц. Они рассказали нам, какие были застенчивые раньше, и какими смелыми стали вскорости, а заодно поделились маленькими секретами по надеванию-снятию трико и уходу за ним. От них мы узнали, что существуют специальные "подкупальные" трусы, которые малозаметны, если хорошенько подобрать. Это нас окончательно утешило.
Вот такое, хорошо освоенное приветствие я и выполнила, несколько раз повернувшись по кругу. Теперь оно имело несколько другое значение: все видели меня одетой? Все видели, что моя одежда подходит для самолёта? Тогда приступаю ко "второму отделению концерта"!
Знаю, многие назовут это стриптизом - догадавшись, что я после этого начала делать. А вот и нет! Стриптиз - это когда раздеваешься медленно, пританцовывая и дразня мужские глаза. У меня же и времени нет на раздразнивание, минута поджимает, и мужских глаз почти нет - Котя снова напялил Алёнины тёмные очки. И цели похабной нет тоже. Просто я чёткими движениями, не уступающими в точности гимнастическим, расстёгиваю платье и целиком снимаю его через голову, оставшись в белье. Приличном, конечно, а то бы не рискнула. И лифчик на мне был - не игнорировала я его в знак протеста, а просто тихо копила деньги, на какой нужно. Какой по душе...
Сунула кому-то в руки платье (Ритке или Алёне, кто быстро взял) и снова начала выделывать приветствия в разные стороны. Видите теперь меня раздетой? Все видите? И что на мне ничего анти-лётного нет, бельё из х/б с примесью спандекса, через любых секьюрити пройду? То-то же! Ну, все нагляделись? Тогда я одеваюсь.
Под конец вращения с прогибами я почуяла, что тело само начало допускать вольности, лишние движения - ёканья ягодицами, повиливание тазом, излишнее выпячивание грудки. Думается, ничего страшного или похабного тут нет, я же не продолжать намылилась, а одеваться, а за минуту (на всё-про всё) сильно не разгуляешься. Опять же, без мужских глаз (Котя - арбитр, а не мужчина). Правда, девичьи глаза выражали крайнее удивление, никто от меня этого не ожидал...
Секунды, как поётся, "свистели у виска". Полный оборот, кажется, сделала. Где платье? А нет его. Кому сунула, точно не помню, а эта чертовка то ли за себя его спрятала, то ли назад бросила. Не захотела мне подыграть. А ведь считанные секунды не одевание остаются...
Я растерялась, опешила. Вижу - глаза вокруг от удивления оправились, и хмурость в них появляется, сердитость. Как же, я ведь "прохожу в самолёт" - единственная из них. Ох, девчонки, какие же вы завистливые, оказывается!
Нет, я не то чтобы совсем не учла их завидки, просто рассчитывала быстренько "отстреляться", а по дороге в школу пускай себе завидуют, ничем не навредят. Но что спрячут платье - это удар ниже пояса. Девчонки, вы чего? Звонок же вот-вот!
Минута на глазах переставала быть моей. Чей-то голос (Иркин, что ли) проскрежетал:
- У неё, может, пирсинг на груди? Металл, в самолёт нельзя.
Ах, вон в чём дело! Вообще-то, лифчик у меня совсем не толстый (хотя и не кисейный), ладно облегает мои "пышечки", и каждая, кто хочет, видит, что ничего такого под ним нет. Но это кто хочет, а кто не хочет? А желает, наоборот, человека "завалить". Похоже, тут почти все такие - никто Ирке не возразил.
Как говорят теннисисты, "мяч на моей стороне". Отбивай!
Вообще-то, я не планировала раздеваться дальше белья. Но хорошая гимнастка должна уметь по ходу выступления корректировать свои планы - этому нас та же Галина Матвеевна учила. Скажем, не вышел у тебя на бревне какой-то элемент - быстро вставь в последовательность замену, то, что тебе удаётся. Не вышел оборот на триста шестьдесят - делай вид, что делала на сто восемьдесят, а там добавь поворот колесом через руки. Главное - не теряться, а излучать уверенность, что ты так всё с самого начала и задумывала.
А тут меня ещё и зло взяло. Ах, вы думаете, что я не решусь... ну, опровергнуть зримо пирсинг? В самолёт меня разбежались не пускать! А вот вам! Что, съели? Что теперь скажете?
Я ведь видела, как Риткины сосочки "подышали свежим воздухом" - и ничего, мир не перевернулся, не наполнился руганью и стыжением. Мало того, Котя на неё смотрел, а теперь он отвернулся. Начала раздеваться, девочка, не останавливайся, секунды-то у виска свистят. Ну!
Я быстро расстегнула сзади и элегантным размашистым жестом сняла лифчик, повесила бретелькой на средний палец и картинно развела руки - любуйтесь, граждане! Ничего искусственного, окромя естественно выросшего у девочки, становящейся подростком. А в самолёт и не с такими "пышечками" пускают, а даже и с "дынями".
Кто-то снял у меня с пальца бельишко - наверное, чтобы не мешать мне выделывать очередной круг немых приветствий. Я глянула: Котя не только отвернулся, он присел на корточки и прикрыл голову раскрытой "домиком" книгой. Знать, узрел краем глаза, что раздёв дальше пошёл... Что ж, повскидываемся и повыгибаемся ещё разок, хотя улыбка уже несколько вымученная. Успею ли одеться до звонка?
Оборот сделала - и что же? По-прежнему отстранённые взгляды вокруг, ни платья, ни лифчика, босоногость начинает чувствоваться. Девчонки, вы чего? Чего вы, девчонки? А?
Снова скрипучий голос:
- Пирсинг не только там бывает...
Я не поняла сразу, а тут ещё в просвете меж двумя телами появился кремовый краешек моего лифчика. Я потянулась к нему, оторвав одну ногу от земли и слегка отведя её назад - для равновесия. И в этот момент кто-то сзади ловко спустил мне трусы!
Хлясь! - до щиколоток упали, с приподнятой ноги соскользнули. Шёлковые, блин!
До меня не сразу дошло, а как дошло, так в глазах сразу и поплыло. Да не сон ли это? В каких-то тридцати метрах от школы, на открытом воздухе - а на мне одни только носочки! Лица вокруг плывут, деформируются, вот-вот отрублюсь. Не упасть, ни в коем случае не упасть! Вот кто-то за руку взял - уже легче. На обеих ногах стою... Какая-то одурь, от шока, что ли? Не вижу, руками не заслоняюсь, как полагается... И писить хочется.
И в это время, словно приводя меня в чувство, громко зазвенел школьный звонок.
Я успела только заметить, как из-за девочек появились мой лифчик и платье, но почти сразу же откуда-то сверху послышалось истошное:
- Помогите! Падаю! Спасите!
Все задрали головы вверх. "Карман", как я уже говорила, находился в начале школьного сада, а в некотором отдалении стояло высокое нефруктовое дерево, с которого можно было разглядеть, что в "кармане" делается. И вот сейчас в листве барахтался, отчаянно цепляясь за ветви, какой-то мальчик в школьной форме. Цепко ухватиться мешал ему смартфон, который он держал в руке немного наотлёт. Сползал, буквально, по дереву, сильно исцарапываясь.
- А-а! Больно! Держите меня! - и ещё слова неприличные. Чтобы яснее было, как ему худо.
Мы замерли, я даже наготы полной стесняться перестала - человек жизнью рискует! Вот он, наконец, понял пагубность заботы об имуществе и выпустил смартфон, освободившейся рукой попытался за дерево уцепиться. Поздно! Рука скользнула по листве, не нащупав под ней ветку, смельчак дико, как перед смертью, вскрикнул и рухнул на землю с высоты, наверное, метров двух с половиной-трёх. С треском рухнул, со шмяканьем. И мы потеряли его из виду.
Первой опомнилась Рита.
- Это же Кешка! - крикнула она (и могла бы не продолжать - имя всё нам сказало). - Он нас оттуда фоткал! Видякал! Держите его! Отберите смартфон!
У меня похолодело внутри. А девчонки и Котя начали командам подчиняться. "Карман" крохотный, и по моему нагому телу заширкали, заскользили тела одетые, буквально крутя меня волчком. Не упасть бы! Голова уже кружиться начинает, блин!
Наконец закуток опустел, и снаружи послышались звуки погони - упавший не убился, как мы надеяли... то есть, боялись, а мигом оклемался, подобрал неразбившийся по закону подлости мобильник и пустился с ним наутёк. Я огляделась. На мне по-прежнему одни тоненькие носочки, но ни платья, ни белья - ничегошеньки! Я, видать, вышагнула из трусов, когда меня крутили, а кто-то подцепил их на носок туфли и утащил. На мятой траве валялась только Котина книжка, порядком потрёпанная. Есть, чем прикрыться!
А в остальном - кошмар!
Прикрылась, осторожно выглядываю наружу. Ага, всё мое имущество валяется на траве поодаль, не умыкнули его. В голове мелькнуло: "Близок локоть, да не укусишь!" Как я выйду в таком виде? Меня же засекут!
Помните, как в фильме "Ирония судьбы" главный герой тянулся за своими брюками? Опасаясь, что его увидит Ипполит из прихожей. Ему было легче, он хоть был в трусах и майке, к тому же - мужчина. А каково девочке совсем без ничего?
И ещё одна мысль меня "ушибла". Звонок-то прозвенел, и в моём классе сидят за партами одни мальчики. А это много подозрительнее, чем когда весь класс с урока сбегает. Того и гляди, начнутся широкие поиски беглянок. Даром что они сами гонятся за беглецом. А я тут в таком виде!
Несколько минут показались мне вечностью, я буквально молилась за успех погони. Но вот на дорожке показался Котя. Он торопливо подобрал бельё и платье, и я почуяла, что я - в его руках. В переносном смысле, конечно. Что он со всем этим будет делать?
А он завёл руки со всем этим назад, повернулся к "карману" спиной и медленно стал пятиться. Милый мой книжник!
- Правее! Левее! Осторожно, камешек под ногой, - руководила я им. Даже прикрываться перестала - уверовала, что не обидит.
Вот мальчишечье тело закупорило проход в "карман", мою одежду теперь уже "укусишь". Веря, что не обернётся, я стала спокойно брать с его рук вещь за вещью и возвращать на тело, словно у себя дома одевалась. Поспешишь - людей насмешишь! Полностью одевшись, повернула паренька за плечи лицом к себе и сделала немое приветствие, вскинувшись-прогнувшись. Он растерянно моргал, не зная, что сказать. Я подняла и подала ему книжку.
- Догнали его? - спрашиваю деловито.
- Ещё нет, когда я о тебе вспомнил. Но от школьного двора отсекли и по саду травить начали. Главное, чтобы он не попал в саму школу, там его не прищучишь. Спрячет карту памяти - не найдёшь.
В это время издали донёсся отчаянный, почти предсмертный вопль, мигом прервавшийся, словно вопяшему заткнули рот.
- Да, у Ирки тяжёлая рука.
- Вообще, всё тело нелёгкое.
Помолчали. Видел ли он меня в полной красе? Глядеть на меня избегает...
- Звонок уже был? - задал от неловкости Кешка глупый вопрос.
- Был... Слушай, ты помнишь, как всё начиналось? Ну, с чего всё это погнало?
- Погнало? Всё?
- Да. Ты тихо-мирно читал-почитывал тут книжку, и вдруг заявляются какие-то девицы... Чем тебя отвлекли, помнишь?
- Отвлекли? - он недоумённо на меня всё-таки взглянул. - Ах, да! Эта дура Лялька, облитая духами, книгой моей заинтересовалась. И с чего бы это?
- Она не дура, просто ей не повезло. Или, наоборот, повезло, это уж ты сам решай. Понимаешь, она тебя в заочную "бутылочку" выиграла.
- Как это - меня выиграли? Не понимаю...
Я наскоро объяснила, в чём дело.
- И ты из-за её духов недополучил положенного тебе поцелуя. Другая игра пошла - "посадка в самолёт", о "бутылочке" и думать забыли. Нехорошо это, понимаешь? "Хвост" остался. Ну, долг.
- Да не нужен мне её поцелуй! Вы, девчонки, совсем уж оборзели, на мальчишек с губами кидаетесь!
- Да не просто так кидаемся, а... ну, типа на пари. Вот скажи, если бы ты пари проиграл, смог бы девочку поцеловать?
- Девочку?
- Девочку.
- Поцеловать?
- Поцеловать!
- На пари?
- Да, на спор.
Он пристально поглядел мне в глаза. Между нами что-то возникло...
- Мог бы, - серьёзно кивнул головой. Я же говорила, ко всему серьёзно подходит.
- Вот видишь! - победно сказала я. - Значит, и уклоняться от девичьих поцелуев не должен, у нас пари не слабее мальчишечьих. Так?
- По логике, так вроде выходит, - сказал растерянно.
- Так что получить после всего этого свой "законный" поцелуй ты должен. Обязан просто. Только вот от кого?
- Да, от кого? - переспросил он. Не верит, дурачок, что своё получит.
- Ты не догадываешься?
- Не особенно, - тоном "может, всё обойдётся?"
- Тогда подумай. Что помешало Ляле? То же, что помешало бы и в самолёте, верно? Духи. Потом все стали проходить эту проверку, и всем что-то мешало. И только одна девочка...
- Последняя...
- И только последняя девочка прошла эту проверку, причём досконально, до нитки. Кому же и исполнять неотвратимое, как не ей? К тому же она тут, под рукой, то есть, под щекой, всё сходится.
- Но ведь звонок уже был, - снова сглупил он. Или струсил?
- Звонок был - другого случая не будет. Или ты хочешь полчаса целоваться?
- Что ты, конечно, нет!
- Тогда стой смирно и помогай. Наклони голову к девочке! Теперь вдохни поглубже, закрой глаза и... вот так!
И я - отдала Лялин "бутылочный" долг.
- Ну что, ещё разочек, в счёт того раза, когда "бутылочка" мне выпадет? Пока разогрелись, ну!
Он храбро закрыл глаза, глубоко вдохнул, но тут почему-то снова открыл, в них мелькнул страх...
- П-ф-ф-ф-ф-ф, - выдохнул с раздутыми щеками, словно шарик воздушный спустил, отшатнулся от меня, с ужасом глядя куда-то за спину. Что там?
- Вот почему вас нет на уроке! - прозвучал оттуда голос завуча.