Папа у меня был военным, и его присутствие я начала ощущать, ещё лёжа в колыбельке и мало что вокруг разбирая - по запаху. Это был запах ременной кожи, сапожного гуталина и "военного" мужского одеколона, как я поняла в дальнейшем.

Сначала мне эти запахи не очень-то нравились. Не то чтобы я начинала кричать или плакать, а просто считала, что тёплая материнская грудь с предзапахом молока и свежевыстиранная пелёнка пахнут много лучше, совсем по-детски, как раз то, что нужно грудничку. Может, морщилась и кривилась от мужских ароматов, себя же я не помню в то время. Но особой любви не было, это точно.

Но прошло совсем немного времени, я научилась лепетать "мама" и "папа", и как-то так сама по себе поняла, что кроме тесного мирка колыбельки и комнатки есть ещё и другой, широкий мир, и вот в нём-то и обитает второй (после мамы) родной мне человек, сильный, ловкий, занимаясь какими-то непонятными, загадочными, но жутко важными делами. И что в тот мир мне ещё рано, надо подрасти, там одни взрослые ходят.

И папины запахи сразу стали мне родными, приятными и волнующими. Увязались с обликом отца, с подбрасыванием меня вверх на сильных, надёжных ручищах. Прямо лучше тонких маминых духов, честное слово.

Папа обычно уходил на службу рано, я ещё спала, поэтому видеть, как он одевается-собирается, приходилось нечасто. Но когда видела - залюбуешься! Особенно мне нравилось, когда он опоясывался и подтягивал портупею. Мне казалось (это потом я облекла в слова), что после опортупеивания возникает уже совсем другой человек, целеустремлённый, важно-деловой, не отвлекающийся на пустяки, и даже возле родной дочери (ну, и жены) не может ни на минутку задержаться, так призывают его важные и непонятные дела.

Это чувство углубилось, когда я летом гостила в деревне у бабушки и однажды увидела, как запрягают лошадь. Вот она идёт до запряжки, вольно переступая ногами, вихляясь, словно ничем не обязана миру. А раньше я видела, как на ней, без седла и стремян, катаются деревенские мальчишки, она мечется, пытается их сбросить, своевольничает. И вот свершается ритуал запрягания, идут туда и сюда ремни, вдеваются в пряжки, и у лошадки как-то глаза меняются, и осанка, она изготавливается к слушанию команд, к работе, идёт прямо, чётко, без вихляний. И глаза-то умнее смотрят! Когда вольно носилась, ну, там глупо моргала, но сейчас! На глазах преобразилась.

Ну, папа не конь и к его портупее ничего не цепляется, кроме кобуры, но общее есть. Дети это чутко улавливают, хотя словами и не всегда могут выразить.

Мне, конечно, хотелось самой почуять, каково быть крепко опоясанной ремнями, но это чувство сливалось с желанием поскорее повзрослеть, потому что детям и ремни не положены, и важных дел для них не припасено.

Когда мне стали покупать кукол, подошла кукольная пора, среди них, к моему разочарованию, не оказалось ни одного военного. Когда я попросила, мне купили... оловянных солдатиков. Но это не то! На самом-то деле мне нужен был офицер, с игрушечной, хоть чуть-чуть пахнущей кожей портупеей, в игрушечных сапожках, которые можно мазать ваксой - ваткой на спичке. И вообще, куклы были всё больше женского пола.

Вот, бытовали ещё у меня плюшевые мишки. На худой конец, можно было бы и одного из них обратить в офицеры, но где взять портупеечку и сапожки? Шить портупеечку из лоскутков - не то, да и как бы папа не подумал, что я его передразниваю, карикатуру медвежью делаю.

Подросла ещё - стали у меня появляться одёжки с поясками, шортики там, юбочки, брючки, но всё больше были эти пояски матерчатыми, а даже если и кожаными, то это была не настоящая кожа, как у папы, а какая-то резинистая, пахла совсем не так (даже и не пахла иногда), цвет несерьёзный и ширина узкая. К тому же ими было невозможно затянуться, я и так тыкала шпенёк в первую дырочку, а остальные были на вырост.

В общем, какие-то девочкины ремешочки. Даже если и девичьими назвать... или аж женскими, толку всё равно мало.

А мне хотелось попробовать папин, мужской затяг.

Ладно, пускай на "сопливых" ремешках, но я было попыталась что-то смастерить. Двойную портупёшку, с обоих плеч, как это видела на оловянных солдатиках. Мне потом, уже в школе, объяснили, что у солдата более солидная затяжка в ремни, потому что ему больше нести, чем офицеру: шинель в скатке, вещмешок, фляжка, оружие потяжелее кобурного пистолета, а у офицера одна эта кобура, а раньше висела там шпага. Но мне казалось, что кашу маслом не испортишь, а с обеих сторон затянуться ровнее выйдет (позже узнала умное слово - симметричнее).

"Портупею" составляла из отдельных ремешков, крепя друг к другу разными детскими способами: скрепками, шнурочками, степлерными скобочками и даже клеем (похоже, он был силикатным). Украдкой проделывала в ремешках новые дырочки, усердно работая шилом. Затянуться вроде бы удавалось (вкривь и вкось, как поглядела на себя в зеркало), но при первом же глубоком вздохе всё трещало, расползалось и разлеталось. Хилые крепления, детские.

Подумывала было и о более прочных, но - по окончании опытов всё надлежало вернуть в прежнее состояние, чтоб и заметно не было, что девочка баловалась. Это я чётко понимала. За баловства греют, а если чего приведёшь в негодность и новое покупать придётся - совсем страшно подумать.

Я вот что тогда приметила. Иногда, увидев моё баловство (не с ремешками, тут я умело скрывала, а другое какое-нибудь), папа или мама меня наказывали сразу, без разговоров. А в другой раз шло "дознание", меня настойчиво спрашивали, зачем я это сделала, "натворила". Не поймёшь этих взрослых! Потом-то я поняла, что это просто такая форма увещевания, что так делать не стоит, что незачем так делать, что сама вот стоишь, хлопаешь глазами и не знаешь, зачем это натворила. Но в том возрасте мне это представлялось совсем иначе.

В самом деле, раз спрашивают "зачем", значит, причина есть, и не одна. Взрослым интересно знать, по какой именно причине я сотворила то, что не смогла скрыть. Значит, от этого что-то зависит, и, скорее всего, зависит наказание. Скажем, оторвала я у куклы руку или ногу. Они, кстати, легко совсем отрываются, а потом и не приладишь - то дырка большая и расшатанная, то наоборот, узкая, не протолкнёшь. С чего бы это мне поступить так дурно? Я могла рассердиться на непослушную куклу и так вот наказать её, я могла заинтересоваться, что у неё внутри, потечёт ли кровь, мне могла надоесть кукла, и я ускорила её выход из строя, чтобы поскорее купили новую. Или же я захотела поиграть с конечностью отдельно, приладить её к другой кукле... и так далее.

Причин много, от меня требуют назвать одну. От этого, должно быть, будет зависеть наказание. Как бы словчить, помягче чтоб назначили? Но я же не знаю, какой мотив легче, какой - тяжелее. Что-нибудь назову, потому что молчание означает продолжение тягостного дознания, меня как-то накажут, а уж что было бы при другом моём признании - кто знает?

Между прочим, от отца я легче принимала и переносила наказания, чем от матери. Он ведь вращается во внешнем, "большом" мире, ему виднее, как нужно готовить детей для жизни в нём, воспитывать. А мама - она всё больше дома сидит, кашу варит, откуда ей знать? Ей просто не нравится, как я себя веду, вот она и срывает на мне злость, а воспитывает ли это во мне правильное поведение - она и сама не знает.

Не знает, а шлёпается! И больно...

Ну, так вот, мало-помалу я начала осознавать, что если среди причин баловства есть самая нехорошая, влекущая самое тяжёлое наказание, то, допрашивая, меня в ней поначалу и подозревают. Но не говорят почему-то. Наверное, думают, что я нарочно начну это делать, ведь запретный плод сладок. Или вообще с детьми нельзя об этом говорить, а только наказывать.

Мне было очень горько, что самые родные мне люди могут подозревать меня в самой плохой причине внешне дурного поведения. Однажды я, доведённая до слёз, попросила:

- Ну, не спрашивайте меня, почему, пожалу-уйста!

Но, похоже, только больше подозрений вызвала. В утайке чего-то, раз так просит. В общем, не получилось у меня найти общий с родителями язык насчёт проступков и наказаний.

А тут ещё этот случай... Хотя до школы мне было ещё далеко (по детским меркам), мои родители живо интересовались школьной жизнью, поддерживали отношения с семьями школьников, наверное, чтоб знать, к чему меня готовить. Всё больше этим занималась мама, а вечером рассказывала возвратившемуся со службы папе. Иногда при мне, а иногда стараясь, чтоб меня при том не было, даже двери нарочно притворяли. Это когда звучало самое интересное!

Один такой разговор я и подслушала.

Оказывается, на уроках физкультуры некоторые мальчики и девочки (мама особенно напирала - ужас, что в этом замешаны девочки!) иногда не могли делать то, что им удавалось раньше, охали, стонали. А при переодевании одноклассники стали замечать у них то синяк, то рубец, то царапину длинную. Вроде бы следы домашних наказаний. Но классная руководительница провела родительское собрание и выяснила, что родители непричастны. Даже кто и наказучий, они же не дураки калечить детей перед уроками физкультуры, где всё это сразу выявляется. Ну, выпорют в субботу после уроков и просмотра дневника, чтоб к понедельнику как огурчик был!

Драки? Но никто не видел, как они дерутся, опять же, девочки - они тут при чём? А рубцы на коже? Нет, на драку не похоже.

Тогда взрослые стали дознаваться и дознались. А дознавшись, схватились за голову.

Оказывается, эта маленькая компания мальчиков и девочек сошлась на почве боязни домашних наказаний. Не обязательно родители были самыми порючими, это дети были самыми боязливыми. Сперва обменивались опытом, как лучше ловчить, избегая неприятностей, и как лучше лечиться, если словчить не помогло. Ну, списывали друг у дружки, друг дружку покрывали, давали алиби и прочая взаимовыручка.

Но по мере продвижения от младших классов к средним ремень в отцовской руке становился всё более и более грозным. И кому-то пришла в голову мысль: а что, если тайком собраться и немножечко попороть, понаказывать друг дружку, чтобы привыкнуть хоть чуток. Тренируются же на физре, готовясь всё к большим и большим нагрузкам, так почему бы не потренировать, не "задубить" свою кожу, болевые рецепторы и психику тоже.

Так они и поступили. Сначала потихоньку-полегоньку, потом всё более и более приближаясь к взрослой руке. Стало помогать, не так уж сильно они начали страшиться отцовского ремня - даже девочки. Кстати, отцы на том собрании сказали классной, что прекратили (или почти перестали) лупить своих отпрысков именно потому, что это перестало быть действенным. А потом...

А потом я услышала та-акое, от чего открыла рот и чуть не скрипнула дверью, не выдала себя.

В голове не укладывается - они стали получать от порки наслаждение! Ну как это так? Это всё равно, что назвать чёрное белым или горькое сладким. И взрослые не шутили, они не на шутку были встревожены, что такое случилось, и не знали, чего делать.

Да, теперь эти школьники стали встречаться и лупить друг дружку уже только потому, что им нравилось. Да, и девочки тоже. Причём нравилось и самому пороть (это ещё можно понять, у взрослых переняли), и лежать под ремнём. Наверное, это всё-таки потому, что лупит тебя свой, знающий по себе, как можно и как нельзя, может, между девочками и мальчиками там что-то такое завязалось, мальчишки бравировали своей терпеливостью. Девочки... ну, не знаю. На себе не могу представить, вот и не понимаю. Может, когда влюбишься в мальчика, то от него и порка сладка? Хотя они лупцевались и однополо тоже.

Но быстро поняли, что остаются следы, чуть не до крови доходило ведь. Да и однообразно всё это - ремень, попа, спина. Захотелось разнообразия. Вот это разнообразие, изобретательность взрослых и ужаснула.

Тут мама с папой перешли на шёпот, и я не всё расслышала. Но кое-что.

Они стали затягивать себя в ремни, причём не только по поясу и даже не только двойной портупеей, а вообще везде, где только можно. Между ремнями вспучивалось тело. Я при этом вспомнила, как мне делали укол: помазав ваткой со спиртом, сдавливали между пальцами, делали большую складку, в которую и вонзали иглу. Может, так менее больно? Во всяком случае, заговорщики лупили именно по этим вспучкам тела между ремнями, и жертвы просили "поддать жару".

Там было ещё много другого: и связывание в разных позах, очень неудобных (намаешься, затечёшь - и пожалуйте под "массажный" ремень), и перекрытие дыхания в старом противогазе, и вставка в попу клизмы без медицинской надобности, и щекотка с кляпом во рту, и непускание в туалет, и даже не вполне приличное раздевание. Я не могу сказать, что услышала из того родительского шёпота, что дорисовало мне воображение, а что я домыслила потом, когда пошла в школу и из девчоночьего шёпота много чего узнала - порой больше, чем на уроках. Но меня поразило только затягивание в ремни. Оказывается, это плохо! То есть взрослые считают, что это очень дурно. Хорошо, что я не оставляла после себя следов, а впредь и вообще придётся от этого отказаться. Хотя я не всё тело для порки готовила, а только лишь опортупеиться для хорошего самочувствия.

Если честно, то я потом тайком попыталась попробовать кое-что из запретного арсенала - то, что могла в одиночку. Попыталась вставить в попку наконечник клизмы (тогда не знала, что надо маслить) - не идёт, я на него села - и закричала от боли, даже кровь появилась, на туалетной бумаге видела, еле смогла скрыть. Попыталась не пускать себя в туалет - и описилась, еле успев это скрыть от родителей. Ещё могла раздеться догола, но это нервы щиплет только в присутствии других.

В общем, ремни я отменила, раз такое дело. И вообще, я девочка, мне больше своей внешностью надо заниматься, а не стеснением тела и дыхания.

Кроме того, ближе к школе стали меня приучать вставать пораньше, я всё чаще и чаще видела папу подпоясывающимся, и это стало каким-то обыденным, самым что ни на есть. Прошла моя ременная лихорадка (или затаилась).

Потом, в своё время, я пошла в школу, влилась в девчачий коллектив, многого наслушалась, насекретничалась, но ни о чём таком речи, и даже шёпота, не шло. Я пыталась навести было разговор на тех друг-друга-порщиков, но учителя с родителями, видать, не стали выносить сор из избы и громкого скандала учинять - это ещё когда я не училась. Никакого резонанса не было. Девчонки ещё пуще меня (той) удивлялись: как можно кайфовать от наказания, ты что?

Ну, нет - значит, нет. Стала учиться дальше. Иногда, когда меня ругали за невыученные уроки или ещё за что, в голову приходило: а хорошо бы уметь относиться к этому, как к похвале. Некоторые же умеют. Они, небось, уже в старших классах учатся, я их в коридорах наверняка вижу, но как узнать?

Интересно ведь, как это делается: надо как-то по-особому поднапрячься или, наоборот, распуститься, о чём-то неотступно думать - или ни о чём. Может, зубы сжать или губу прикусить? Какая-то техника есть ведь.

Школьная жизнь быстро продвигалась вперёд. Всё описать - умор получится, и много очень, и я сюда отбираю только по теме, а то нить потеряете. Так что опускаю крупные куски и перехожу к тому времени, когда у меня начала развиваться грудь.

Начала, и... ну, все знают, как это происходит. То есть, хочу я сказать, девочки-то знают. А мальчики... С ними вот как.

Туалеты у нас в школе были рядом, мужской и женский, и мы... то есть каждый, заходя или выходя, старался поплотнее прикрыть дверь "своего", особенно если поблизости маячил противоположный пол. А если этот "пол" ещё и глядел в ту сторону, то на его глазах дверь притворяли нарочито.

А ведь мы, девочки, и поболтать любили в женском, так что дверь прикрывали ещё и по причинам акустическим, неразглашенческим.

И вот однажды отпросилась я с урока - живот схватило. По-маленькому я ещё кое-как терпела, да и регулировала питьё своё, а вот когда вспухнет животик - тут прямо беги на унитаз, пока не пёрнула в классе. Тут отпросишься даже у самых строгих учителей. Что я и сделала тогда.

Подлетаю к туалету, а там у мужского дверь приоткрыта. Только вы не подумайте, что я стала подглядывать. Очень нужно! Но из щели доносились голоса - гудящий ломающийся басок, явно юношеский, и поддакивающие ему голоски помоложе, несколько штук.

Я тогда ещё подумала: надо же, мальчишки тоже в туалете секретничают. Никогда бы не подумала. Удивительно! Интересно, о чём они это там?

Я не хотела подслушивать в деталях, можете поверить, да и времени на это мой живот не отпускал - а только в общих чертах о чём. Ну, притормозила на десять секунд. Этого хватило, чтобы застучало сердце, перехватило дыхание и остро захотелось ещё и по-маленькому. Вот так!

Басовитый юноша рассказывал слушателям, как у девочки развивается грудь - во всех подробностях рассказывал. Что сперва сосок поднимается над кружком, тянет его за собой, образуя конус, под ним начинает расти и округляться, околососковый кружок окрашивается, а потом опускается, оставляя сосок над собой.

Ну, до последней стадии я ещё не доросла, но в остальном - как с меня подсмотрено! Я ощущала себя нагой, которую открыто рассматривают и словесно описывают. Быстро юркнула в женский. Нет, конечно, они меня не видели, это поспешная мысль - но тогда откуда знают? Ни одна девочка ведь добровольно не покажет, да ещё регулярно. Значит, ловят и раздевают... то есть расстёгивают насильно, смотрят и потом друг дружке в туалете пересказывают. Кошмар!

Я еле успела на унитаз.

Ну, расслабившись и потеряв причины опасаться, когда "процесс пошёл", изменила своё поспешное мнение. В самом деле, расстёгивай кто девочек - пошли бы слухи, уж ближайшей-то подружке сам бог велел выплакаться в жилетку. А той положено, клятвенно пообещав сохранить секрет, немедленно растрещать о нём другим - и тоже беря клятву молчать, прекрасно зная, чего стоят эти клятвы. Я обо всём этом хорошо знаю, девочка ведь....

Значит, насилия не было. Тогда как? Наверное, подсматривали за сёстрами, может, за девочками в физкультраздевалке, и передавали из поколения в поколение. Я имею в виду школьные поколения, несколько классов разницы.

На том и успокоилась. Ведь у всех одно и то же, только с задержкой, опережением или "по графику". Незачем чувствовать обнажённой именно себя, пока не заговорят о том, что именно у тебя "не так", отличается от среднего. Да ведь и у мальчишек есть части тела, интересные для девочек, и даже разговорчики тайные о том идут, но они не смущаются ведь.

Позже, становясь уже настоящей девушкой, я вдруг узнала, что для нас издаются специальные книги, даже энциклопедии, где подробно расписывается процесс полового созревания. Мальчишке тоже продадут такую книжку, или у сестры свистнет, это нехорошо... но всё же лучше, чем с натуры просвещаться.

Так что можно сказать, что об этом (бюсте, то бишь) знают все. И вот с некоторых пор мама стала покупать и давать мне для него лифчики.

Я даже скажу точнее, когда. Грудь подросла у меня за лето, а на первосентябрьской линейке полагалось стоять в белой блузке. Их для девочек шьют почему-то исключительно кисейными, полупрозрачными и, конечно, грудка будет заметна, несмотря на кружева спереди. Поэтому в тот раз лифчик я готовно пододела.

Но уже стоя на линейке, думала о том, что тут всё не так. На девочку надевают лифчик, потому что грудка подросла, хорошо. Но затем её облачают в полупрозрачную тончайшую блузку, сквозь которую хорошо видны лямочки на спине, боках, плечах - тем более, что ещё недавно у одноклассниц ничего такого не было. Конечно, это привлекает внимание - нездоровое - и выдаёт скрываемую часть тела, косвенно, но чуть ли не хлеще, чем она выдала бы себя напрямую.

На груди у блузки красуются кружева, "жабо". Это тоже непонятно. То есть, конечно, понятно, что они должны замаскировать просвечивающий перёд лифчика. Но ведь кружево - это прежде всего красота, оно должно украшать и, логично, привлекать взгляд. А тут их помещают туда, откуда взгляд хотят отвлечь, то есть используют побочное свойство кружева - его непрозрачность. Вот ещё! Почему бы не сделать блузку столь же плотной, как рубашки у мальчиков, тогда можно и без лифчика обойтись, грудка-то не отвисает ещё, не скоро до этого. Только вытачку устроить, чтоб материя не натягивалась на груди, и всё путём.

Единственное, зачем нужны кисейные блузки - это показать свежесть кожи, её здоровый цвет, а кто пухленькая - и это тоже обыграть. Но кому показывать? Вряд ли учителям. Друг о дружке мы и так всё знаем, в одной раздевалке к физре переодеваемся, а мальчишки... Ну, им цвет нашей кожи до фени, а вот лямочки просвечивающее выглядывать - это хлебом не корми. И посмеяться, позубоскалить, а кто и рукам волю даёт. На линейке-то надо смирно стоять, и даже если почуешь, что тебя исподтишка лапают - что тут делать, кроме как терпеть?

После той линейки я маме сказала так: никаких кисейных блузок, только плотные рубашки с вытачками. Неявно предполагалось, что взамен я буду безропотно носить лифчик.

Но поскольку это только предполагалось, а не было уговорено явно, я считала себя вправе идти на хитрость. Утром в школу я одевалась по всем канонам, включая исподнее. Завтракала, собирала портфель. Но перед выходом из дому полагалось зайти в туалет. А там у нас ванна, облицованная спереди кафелем, и в нижнем углу одной плитки не хватает, окошко там. В него мы под ванну суём трос для прочистки труб, вантуз тоже там торчит. И я снимаю лифчик, кладу его в полиэтиленовый пакетик, скатываю потуже и засовываю в эту дыру подальше. А вернувшись из школы и также традиционно пойдя в туалет, возвращаю сей предмет белья на место - чтобы через минуту открыто снять его в спальне, переодеваясь в домашний халат. Никто ничего не замечает, все довольны.

Я тайно горжусь придуманной мной хитростью. Когда лифчик надет по всем правилам, то чтобы снять его, нужно блузку и расстегнуть, и снять, по крайней мере, спустить с плеч. Поэтому, когда мама не присматривала за мной плотно, я лифчик надевала по-особому, не перекидывая лямки через плечи, а пуская их под мышками, такое сугубо опоясывающее одевание, под плотной рубашкой незаметно. Зато в ванной достаточно было расстегнуть рубашку и застёжку сзади, и лифчик легко выпрастывался. Быстро и удобно. И хитростью своей довольна.

Жаль, что обратно так надеть нельзя, при открытом раздевании заметят. Но тут я придумала другое. Стала в ванной снимать рубашку и ополаскивать подмышками, после чего обёртывала верх полотенцем. С рубашкой и якобы только что снятым лифчиком в руках шла в спальню и меняла полотенце на халатик. Не подавая, конечно, виду.

В школе я со своей плотной рубашкой вниманием не пользовалась. Может, кто и поизучал взглядом мою спину, но ничего не высмотрел, а ощупывать не рискнул - не такая я доступная для таких дел, не то, что некоторые. Зато кто в кисейном - тут даже учителя доверительно советовали не светить лифчиком, ну, то есть не каждый день кисею носить. Постояла на линейке, покрасовалась, засветилась - и будет, носи тёмное платье с чёрным фартуком, скромнее будь.

Я всё время пишу "лифчик", хотя для разнообразия так и хочется вставить "бюстгальтер". Но это не то, ведь означает "поддержка бюста", а у нас пока нечего ещё поддерживать, только прикрывать. А те девочки, которые не хотели светиться бретельками, носили полумайки.

Но настало и время, когда грудки округлились уже... ну, очень округло, вот-вот зануждаются в поддержке, и уже не мама лифчик носить заставит, а у самой руки утром потянутся. Дозрела.

По договорённости мама дала мне денег, чтобы я купила бельё по вкусу, девушка ведь уже почти. Но я сперва решила посмотреть, какие у мамы самой бюстгальтеры, чтобы соориентроваться при покупке. Особо не скрывала, а просто без взрослых вытащила из шкафа и осмотрела.

Там, конечно, не на плечиках висело, а лежало в общей куче, так что должно быть помятым. Я не стала расправлять руками, а просто взяла за плечевые лямки и встряхнула. Эффект поразительный!

Сразу вспомнилось, как пугали нас мальчишки. Они складывали из бумаги безобидную на вид фигуру, держали её между большим и указательным пальцами, стояли рядом с девчоночьей компанией. И когда видели, что соседки ничего не опасаются, не подозревают, не настороже, совсем расслабились в безопасности, резко бросали руку сверху вниз.

Щёлк! Из складушки вырывается внутренний треугольник, поток воздуха разворачивает его в конус и разрывает с громким резким звуком. Пугались всё, а из слабеньких кто в испуге приседал, кто отпрыгивал в сторону, а кто и визжал - громче и дольше, чем длился провокационный щелчок. И если слышали учителя, виноватой считали визжащую.

А вот если визжишь по веской причине, змею там увидела... хотя змей только изредка мальчишки подбрасывают, а вот мыши чаще встречаются... или если кто на тебя набрасывается, или видишь струю воды из лопнувшей трубы - это ничего, это можно и даже нужно. Естественно для девочки. То есть наказывался не собственно визг, а визг неоправданный, из баловства, как считают.

А на самом деле это визг спровоцированный и тоже естественный для девочки, только ведь не объяснишь, не докажешь. На то и злой расчёт мальчишеский.

Самое обидное то, что так мигом выявляются среди девочек слабачки. Слабонервные. И теперь уже жди целенаправленного подначивания, твоя бурная реакция веселит школьных хулиганов, побуждает досаждать тебе опять и снова.

По слухам, если девочку начинают третировать, то до тех пор, пока она однажды не описится. Никто в этом, конечно, не признавался, но в шёпоте проскальзывало. Тогда её, опозоренную, оставляют в покое и принимаются за других. Но когда и они сплохуют по кругу, о тебе снова могут вспомнить.

Мы тоже пытались складывать бумагу и щёлкать, но в лучшем случае выходили негромкие хлопки, кошку не испугаешь. То ли хитрость есть какая-то в конфигурации, то ли элементарно не хватало силёнок. Руку парашютило, сразу замедляло рывок, держать скорость мы не могли. Мальчишки только смеялись над нашими потугами.

Одна девочка, впрочем, пошла на хитрость. Она попросила помочь ей братишку, замаскировав его среди девчоночьей стайки. Махнула в нужный момент своей бумажкой, а он должен был совершить "боевой мах" скрытно.

Но с первого раза бумажка почему-то не хлопнула. Наверное, мальчик забоялся, что его резкое движение будет чересчур заметно, и махнул смазанно. "Жертвы" аж загоготали над слабеньким хлопком фальшивой хлопушки, девочка расстроилась до слёз, чуток расслабилась. А в это время брат сжал зубы и повторил уже со всего плеча. Взрыв был таким неожиданным, что потеплело во многих трусиках, мокрота ощутилась уже потом...

Воистину, не рой другому яму.

Но я вспомнила об этом не из-за хлопков, а помня, как выскакивает и мгновенно раздувается бумажный конус. Когда я встряхнула мамин лифчик за бретели, он мгновенно наполнился воздухом и обрёл форму, я сразу же узнала до боли знакомый бюст. Словно какая-то невидимка вскочила в это бельё, "надув" его своими формами. Нет, пожалуй, воздух тут ни при чём, просто я дала лифчику свободу, и он тут же вспомнил формы своей хозяйки, принял их, насколько привык. Мне аж показалось, что под выпуклостями скрывается настоящая упругая плоть, приложи палец - почуешь.

Блин, у меня никогда не было ничего подобного! Правда, и форм, которые могла бы воспроизводить пустая одежда или бельё, не было тоже. Иногда встряхну трусики перед надёвом - но тут же там или сям материя сникнет, не желает, пустая, повторять форму живота, лобка, ягодиц. Надо в трусы влезть, тогда только. Но это не в счёт, это у каждой.

Я думала, что это из-за того, что трусы чистые, их чересчур часто стирают. Поноси я их недели две-три без стирки, как миленькие заскорузли бы и форму не теряли. Но на такую грязь и на такой, чего там, запах никогда не пойдёт мама, да и мне это ни к чему. Так, лёгкая фантазия.

Нет, лифчик, конечно, тоже часто стирается, но вот вобрал же он в себя какие-то испарения-выделения тела, помогающие ему обрести память формы. Этого не отстираешь, да и не надо. Как приятно, должно быть, влезать в то, что уже по тебе тютелька-в-тютельку! Никакая обновка не сравнится со старым добрым предметом белья, другом тела, с которым легко и упруго.

Ну, конечно, я и о себе подумала, когда такое у меня будет, ведь будет же, я всё-таки дочь своей мамы и должна быть похожа на неё телом - а лицом и сейчас уже. Её опыт по части белья мне ох как пригодится, главное, чтоб она перестала обращаться со мной, как с ребёнком, и начала говорить, как женщина с женщиной. Ну, то есть зрелая женщина с молодой.

Я ещё и цветом полюбовалась, бледно-кремовый такой цветик, и только потом заметила то, что в русле моего рассказа. Большая пластиковая застёжка-щелкушка на задней планке и маленькие пряжечки на бретелях, где-то у лопаток, когда наденешь. Я их раньше не замечала... хотя постойте, иногда летом мама надевала тончайшую кофточку в облипочку, и вот тогда-то что-то на лопатках обозначалось такое, да, вспоминаю. А ещё вспомнилось, что маленькой меня мама тутушкала, я клала ей ладошки на ключицы и дальше вниз, ну, это когда уже обнимались. Иногда она меня притягивала к себе столь скоро, что я не успевала обвить её шею и некоторое время ехала ладошками с ключиц на лопатки, там-то и ощущались неровности. Надо же, всё давно забылось уже, а вот взглянула на бюстгальтер - и всплыло в памяти, и довольно ярко.

Ну, тогда я не думала о том, что это именно пряжки, просто какая-то деталь одежды, белья. Я уже знала, что одежда порой крепится с разными неровностями, всякими штучками. Вот, в детсад меня обычно отправляли в колготках, вязаных таких, или, может, трикотажных, но не очень тонких - как и всех почти что девочек. Но на всякие утренники и прочие торжества детей стараются одеть покраше. И мне купили чулочки, такие, белёсые, когда натянешь - ноги гладенькие-гладенькие, только вот током дёргает, если гладить по-настоящему. И поблёскивают ножки очень даже здорово.

Только вот они коротенькие, ну, то есть не как колготки, трусами сверху не оканчиваются. И мне показали, как надевать. Поверх трусиков надевается такой широкий поясок, резинистый, с висюльками по ногам, а там такие резиновые пипочки продеваются в металлические петельки. Подсовываешь пипочку под верх чулка, она проступает, и сверху на неё нащёлкиваешь петельку, похожую на английскую булавку. Пару спереди, пару сзади - чулочек и держится на ножке. Только юбочку надо тогда подлиннее, чтоб это всё скрыть, и не узенькую, чтобы не проступало.

Вспоминаю, как в туалете мы, девочки, приподнимали подолы юбочек и чуть ли не хвастались своими креплениями. "А у тебя как?" У некоторых хорошими были колготки полностью, и они пытались убедить чулочниц, что это круче. Но мы не верили. Колготки - это для нас одежда повседневная, а вот надень-ка ты по всем правилам чулки! И в туалет сходить в этой оснастке гораздо труднее, но это ещё пуще подчёркивает торжественность обряжения. Ведь и в длинном свадебное платье, о котором грезит каждая малышка, очень неудобно оправляться. Может, так нарочно и задумано, чтобы глядя на невесту в платье или девочку в нейлоновых чулках, можно было подумать, что она выше такой прозы, как уборная. А раз не хочешь, чтобы о тебе так думали, будь добра соответствовать, возиться в кабинке безропотно и ничего нигде не запачкать, не замочить.

Так вот, сложности одёжные были мне знакомы, и я ничуть не удивлялась, нащупав на маме (или ещё на ком, но это редко) что-то неровное, заковыристое. Только ручку надо отдёрнуть, чтобы ничего не сдвинуть ненароком, не расстегнуть.

А то, бывает, если ребёнок заинтересуется и начнёт щупать, его с колен снимают и по попке шлёпают. По себе я такого не помню, но что-то предотвращало меня от любопытствующего щупанья. Может, с рожденья такая, а может, получила свой "законный" увесистый шлепок в возрасте, когда себя не помнила, и "проснулась" уже поумневшей.

Конечно же, сложности взрослой одежды должны были открываться мне постепенно. И вот открылись эти пряжечки-застёжки, первый раз я их так близко осмотрела и первый раз подумала - а зачем?

Это о пряжечках, но постойте, сначала я удивлялась задней застёжке. Нет, не то чтобы я в первый раз видела застёгивающуюся сзади одежду (или бельё). Многие мои школьные платьица именно такими и были, да и детские имелись. Но ведь это на ребёнка, когда есть кому присесть на корточки позади стоящей и застегнуть, наговаривая ласковые слова попутно.

Я припомнила: в первый раз, когда мама надела на меня такое платьице и сказала: "Теперь всё время в будни будешь так ходить", я спросила, в том смысле, что в детсад-то иначе меня одевали.

- Так то детсад, - ответила мама. - Там дети после обеда спят, и платье легко сниматься должно, расстёгиваться и застёгиваться. Вот и одевала тебя так. А в школе ты весь день не сымая проходишь. Разве что перед физкультурой переодеваться, но ты тогда олимпийку на "молнии" надевай, а потом подружишься с кем-нибудь, и спины ваши тоже пускай дружат. Ты - её, она - тебя.

- А может, сперва - она меня, а я её уже потом?

- Ну, можно, наверное. А почему?

Я объяснила, что успела заметить, что в жизни довольно часто что-то происходит, что мешает продолжать. Поэтому я вперёд делаю приятные себе вещи, а неприятные отношу на потом, если что-то помешает осуществиться, то не жалко. Как-то так, детскими словами.

Мама нахмурилась, и я испугалась, что сейчас словлю подзатыльник. Но она вместо этого сказала:

- Когда дружишь, а тем более - когда любишь, вот как я тебя, услуга подруге не в тягость, а в радость. Это как будто саму себя одеваешь-оправляешь, и ещё даже лучше. Потому что подружка и поблагодарит, и в ответ удружит - то, чего ты сама себе не делаешь, верно?

Как-то в меня это сразу вошло, и я в дальнейшем первая стремилась помочь подружке. Но в любом случае кто-то, стоящий сзади, должен помочь ребёнку. А тут самый что ни на есть взрослый предмет белья, а застёжка сзади, и кто же тебе с ней поможет? Мама? То есть бабушка? Мне представилось, как наша старенькая бабушка, кряхтя и справляясь с трясущимися пальцами, застегивает на обнажённой маме этот вот лифчик, и мне стало смешно. Нет, конечно же, нет. Значит, сама. Застёжка простенькая, один раз щёлкнуть, но всё-таки руки надо закинуть назад за спину, я так никогда не делала, разве что почесаться. А ведь и мне скоро такой покупать, как я-то буду справляться?

У того лифчика, что я совала под ванну, задняя планка была резинистая, в два пальца шириной и без застёжки, надевался, словно маечка, с растягиванием. Ну, грудь-то ведь никакая. А когда чашки есть чем наполнять, тут уж сплошной полоской не обойдёшься, надо подтягивать и крепко застёгивать.

У меня сладко заныло сердце, когда представила, что вот сейчас на этот самом лифчике буду пробовать манипулировать с застёжкой сзади - и представлять, что это мой собственный, что это чашки для моей собственной плоти... будущей, так мечты-то всегда о будущем. Но тут же внимание перепорхнуло на пряжечки - надо же рассмотреть и понять то, что ближе всего к телу.

Пощупала между пальцев. Похоже, можно немножко удлинять и укорачивать бретельки. Зачем же это? Груди будут приподниматься и приспускаться.

Первая моя мысль... теперь она кажется мне смешной, думаю, и вы посмеётесь, я теперь не боюсь. Наверное, подумала я, когда маме предстоит ответственный день (я впитала эти слова, когда ещё не понимала их толком, помню только, как мама многозначительно говорила папе: "У меня завтра ответственный день", и он сразу же переставал её обнимать и вообще как-то сникал, у него-то такого дня завтра не было), она лямки подкорачивает и груди идут вверх, дисциплинируются, платье приобретает строгий вид. А когда никакой такой ответственности не предвидится, лямочки удлиняются, груди опускаются, немножко даже расходятся, вроде как отдыхают, вроде как обстановка полудомашняя. Вот для этого пряжечки и приделаны.

Я не только помнила эти мамины слова "ответственный день", у меня самой такие дни появились, ещё в детском саду - утренники всякие, выступления на сцене, гость какой-нибудь высокий приезжает в детсад. Ну, что одежда парадная - это само собой, но на меня ещё надевали чистое бельё, прежде всего трусы, желательно ещё не надёванные.

Я не вполне понимала - этого же не видно. На медосмотр - ну, ясно, там доктор всё увидит, раздевая, и не вполне чистое осрамит. А тут... ага, это под нарядную одёжку, чтоб не пачкать её изнутри. И вообще, нарядность должна быть во всём - и в одежде, и в белье, и в лице, и в мыслях (почти по Чехову). Чистое бельё дисциплинирует, не даёт расслабляться, не посылает сигналов обыденности и расслабленности.

А в обычные дни у меня были трусики с обезьянками и черепашками, домашние такие, уютненькие. Сейчас-то я понимаю, что грязь на таких просто меньше заметна, а тогда думала, что это если завернётся юбочка или какой ещё прираздёв приключится, так вроде как не совсем нижнее бельё. Ведь если на материи что-то нарисовано, так это для того, чтобы на это смотрели, то есть это неплохо, если будут глядеть, если это покажется перед глазами. И мне как-то спокойнее в эти "неответственные" дни.

Если бельё даёт такую разницу, то ежесекундно ощущаемое положение грудей уж тем более весь день будет подсказывать об ответственности или неответственности дня, поддерживать нужное настроение, помогать хозяйке. Вот как живут взрослые!

Я уже хотела было перейти к примерке... то есть пробе застегнуть пряжку заведёнными назад руками, как кое-что приметила. Пощупала ещё раз те части бретелей, что заходят в пряжку и поворачивают назад - там складки такие прочные, почти как заглаженные. Если часто двигать, вряд ли такие образуются. Очень даже похоже, что настроили тут длину один всего раз.

И тут до меня дошло... то есть начало доходить, додумала в постели перед сном, а окончательно проверила, покупая лифчик уже для себя. Ведь нижнее бельё не примеряют в магазине, обвозишь об себя - кто после тебя возьмёт, а после другой и сама не захочешь. Значит, покупают по размеру. Но что опишешь числами? Ну, общий размер, скажем, окружность грудной клетки, ещё, конечно, нужен размер молочных желёз, о котором так любят шептаться девчонки почти что безгрудые. А вот по вертикали... Бюст может сидеть выше или ниже, подкожного жира быть больше или меньше, грудная клетка объёмистая или сжатая - вот длину бретелей и не угадаешь. Значит, надо сделать подлиньше, а кому надо покороче, та в пряжечки поддёрнет и закрепит. Заодно и отрегулирует положение грудей, и даже мама... если это первый настоящий лифчик для её дочери-девушки... да, девушки, как ни привыкла я думать о себе, как о девочке. Так вот, тут даже мама не помешает сделать мне так, как я хочу для своей новорожденной плоти.

Хотя, если честно, то я загнула. Не скоро у меня скопится спереди столько плоти, чтобы ею можно было двигать, подтягивая лямки бюстгальтера. Можно и так сказать: должно пройти время, прежде чем мой лифчик, хотя и чашечный, превратится именно в бюстгальтер, и я смогу сама выбирать степень, высоту, с какой "гальтерить" мой бюст.

Но я уже думаю об этом времени!

Уже возясь с ускользающей от заведённых назад рук застёжкой, подумала: а как же пряжки? Их уж я тем более не достану. Значит, надо подтянуть в снятом состоянии, надеть и прочуять, удобно ли. Если нет, снять и снова поколдовать. И так пока не станет хорошо.

Но, конечно, лучше иметь подружку, которая тебе расстёгивала-застёгивала сзади платье, пусть она повозится и с бюстгальтером, а ты ей подскажешь, когда остановиться. И закрепить. Когда запрягаешь, ведь чуешь, по ту сторону от ключиц какого "бегемота" ты тянешь из "болота", какое у подружки твоей тело упругое. А потом можно и поменяться ролями, как и в случае с платьями школьными.

Это меня так захватило, что я, еле научившись застёгиваться сзади сама, решила сымитировать такую подтяжку. Манекена под рукой не было, я осмотрелась и увидела бабушкину швейную машинку, покрытую жёлтым полированным футляром, таким гладким, чем-то напоминающим плечи пухлых женских тел (или жирных). На этот футляр я и надела мамин лифчик, правда, застегнула с трудом, зато как ловко бретельки перебросились через деревянные "плечи" (то есть плечо в единственном числе, но я сверху посадила куклу, чтоб всё-таки два плеча было и какая-никакая голова). Чтоб чувствовался вес, в каждую из чашек сложила по литровому пакету молока - нашла в холодильнике. Скособочились, но объём заполнили, вот какая у мамы моей грудь! Неужели я по литру в грудном возрасте высасывала? Лифчик, конечно, перекосило, чашки почти легли на доску швейной машинки, а я взялась за пряжки и стала положение выправлять.

Всё время представляла, что это на мне лифчик, что это мои груди, что это я как бы сама себя "запрягаю". Так немножко дыхание перехватывало и сердце стучало. Предвкушение будущего, сладостно очень, да и ново.

И вдруг я вспомнила! Вспомнила о папиной портупее, о наивных попытках затянуться доморощенными средствами, даже и те вспомнились, кто ловил кайф, затягиваясь в ремни до вспучки тела и порки по ней. Как же я забыла обо всём этом!

И как сейчас вспомнила!

Вот теперь мне есть, чего запрягать, что затягивать в ремни. Ну, не в ремни, так в бретели и лямки. Хотя, если груди упокоятся в чашках, то по грудной клетке и ремешки можно пустить. Вот только дома заметят... Нет, ремни - это всё-таки для тайных забав, как те ребята или девчата, или хотя бы сама с собой, а для повседневной носки придётся приспособить обычный бюстгальтер, незаметно его усовершенствовав. Или, ведь гардероб-то мой на виду у домашних, чего-то приспособить и, как тот нелюбимый лифчик, держать в пакете под ванной, только не снимать перед выходом из дома, а наоборот, надевать.

Что-то такое корсетно-портупейное.

О корсетах я уже знала, шептались мы с девчонками. Я даже подумала, что корсет - это портупея со всех сторон женского тела, если затянуть как следует, то, пожалуй, и не выдержишь. Зато формирует фигуру и защищает.

Тут я усмотрела одно отличие. Портупея облегчает поддержание себя в стройном виде, но того же самого можно достичь путём самоконтроля и тренировки. Спортсмены, скажем, и безо всяких ремней стройны и подтянуты. Просто это намного труднее, чем затянуться в ремни. Труднее, но можно-таки.

А вот с располнением никак сама не справишься, просто меньше есть - это и неимоверно трудно, и после героического пересиливания себя не помогает. Сегодня подавила аппетит - завтра съела быка. Корсет тут, выходит, незаменим, и его пресс поэтому приходится терпеть, так уж организм устроен у нас, женщин. С одной стороны прижмёшь портупеей - жир в другую ползёт. Значит, надо везде перекрыть. Значит, нужен корсет.

Правда, я пока за собой располнения не замечала, так что на корсет нечего целиться, да и родители не позволят. У нас в школе только одна старшеклассница носила корсет постоянно, мне её показали, но я ничего особенного не заметила. Да, стройная, высокая, с хорошей фигурой, в обычном школьном коричневом платье с чёрным фартуком, смотрится почти что принцессой. Может, не понимая причин этой величавости, девчонки и придумали ей корсет? Они клялись, что один из мальчишек щёлкал девушку по телу и что-то там такое твёрдое почуял, прежде чем ему надрали уши. Но когда я предложила подсмотреть в раздевалке перед физрой, меня не поняли. На физру, мол, она корсет не надевает, не дура, чай. А я подсмотрела в спортзале, как Алёна в баскетбол играет - заглядишься! И под майкой не корсет, а всего лишь тугой спортивный бюстгальтер - подслушала, как учительница велела девочкам на неё равняться и такие же носить, а не простые слабые лифчоночки.

Но, может, она "выстроила" своё тело корсетом заранее и теперь отказалась от него? Дыма-то без огня не бывает. Но ведь не спросишь, не близкая ты ей подруга - да может, она и близким не доверяет, чтоб не разболтали.

Я решила сходить, когда будет, на выпускной вечер, то есть это для Алёны он выпускной, а я туда проникну обслугой или просто зрительницей, говорят, подруг пускают в небольшом количестве. И там либо будет заметно, что она в корсете, выпускные платья же шьются очень открытыми. Мы с девчонками уж судачили, почти как о подвенечных. Сверху вообще всё голо, плечи, надгрудье и вся спина почти, так что должно, должно увидеться, если там корсет. А если не получится, не все же так носят, некоторые экономят и стараются так сшить, чтоб потом ходить в них в институт - тогда я подкараулю её в туалете, пойдёт же она в туалет когда-нибудь, вечер долгий, пьют-едят и всё такое. А там - по обстоятельствам, или просто увижу, или подсмотрю, или, может, удастся поговорить по-девичьи. А то ещё попросит меня помочь ей управиться. Кто-то ведь ей о корсете в своё время сказал, не мама же навязала, почему бы ей не повторить это мне? Эстафета своего рода. И где взяла, и как носить, и вообще, каково в нём?

Пока же я принялась думать, нельзя ли совместить, скомбинировать корсет и портупею. И вроде, придумала. Знаете, когда? Когда папа-военный рассказывал мне о фигурах высшего пилотажа и упомянул о "бочке".

Ну, я девочка сугубо штатская, и мне сразу представилась бочка настоящая, без кавычек, зато с обручами. Стягивают они её, расползающуюся, а между досочками выгнутыми - щели. Это ж то, что надо!

И я придумала свою "бочку", для женского тела. Вот, посмотрите. Если ты - девушка, то разденься до пояса и прикинь на себе. У бочки четыре обруча. Один идёт по талии, затягивается так, чтобы нижний край рёбер мешал подниматься вверх. Второй и третий - под и над грудью, берут её в щель. А четвёртый - вокруг шеи, словно ожерелье или... ну, ошейник.

Слово, может, не очень благозвучное, ну и что же? Ведь не кто-то тебя за этот ошейник водит, а наоборот, ты посредством него "водишь" своё тело, "строишь" его, воспитываешь.

Обручи соединяются идущими вертикально "досочками". Тут есть обязательные и вольные. Обязательно спереди и сзади должны насквозь, то есть от шеи до талии, идти две такие. Потом, между вторым и третьим, по бокам от грудей, чтоб взять те "в коробочку". Кто хочет, может эти досочки повести дальше вверх, тогда это уже бретельки, перекинутые через плечи, и уже на лопатках схлестнуть со вторым и третьим обручами. Если всё получится, то бюст должен выстроиться так, что на него достаточно надеть чашечный лифчик с задними завязками, без плечевых бретелей. И ещё, с первого по третий обручи должны соединяться по бокам досочками, это упрочняет всю конструкцию, не даёт елозить. И вообще, портупеит всю фигуру.

Это всё, считаю, обязательное. А дальше идут варианты. Так, от нижнего обруча вверх можно пустить не четыре, а шесть досочек, довести до ошейника все шесть, или только две. А можно оставить и четыре, а шесть спустить от ошейника, чтоб нагрузка на шею поравномернее была. Можно "простегать" средние обручи по всей их протяжённости, чтоб бюст лучше держали. Можно... да много чего можно в этой "бочке". Сами пофантазируйте. А лучше нарисуйте - карандашом на бумаге или фломастером по голому телу.

Теперь главный вопрос - из чего всё это мастерить? Я начала свой рассказ с папиной портупеи, и хорошо бы всё это смастачить из той же кожи, чтобы пахло и затягивалось, подтягивало и дисциплинировало. Затянулась, а всё поверх этого будто шинель военная надеваться будет, такое же ощущение внешнего, неблизкого к телу, потому что кожаная "бочка" - это и есть та рубашка, что к телу всегда ближе.

И очень "ближе" ведь!

Но я понимаю, что кожаное не пойдёт. И кожи столько взять негде, и с пряжечками намучаешься, пока все затянешь, и потом, пахнуть от тебя будет... специфически. Не только в том дело, что не все любят запах кожи, не только в том, что он с запахом пота перемешивается в течение дня, но и ясно будет каждому, что на мне что-то такое там, исподу, пододето. На узкой вечеринке ещё ничего, можно выдать за свою "изюминку", а вот в широком обществе... Порой хочется побыть подтянутой для одной себя, накинуть сверху широкий свитер грубой вязки или застегнуться в жилетку плотную, чтоб ничего не проступало. А тут - запах кожи. Если на мне ничего кожаного нет (ненавижу кожаные "комиссарские" куртки!), то он меня выдаст.

Но если всё-таки удастся мне сварганить кожаную "бочку", я её не на голое тело носить буду. Сперва надену, как раз на голое, тонкую бумажную или мягкотрикотажную водолазку, прямо чтоб облепила, груди "подлеплю", чтоб не плющеные были, а объёмные. На эту водолазку - "бочку", получится этакий комбинированный корсетино. Если груди к тому времени отрастут так, что этого будет недостаточно, что ж, поверх "обую" лифчик с жёсткими чашками, можно даже без подкладки, панцирного такого типа. А уж на всё это пойдёт верхняя одежда.

Но пока кожа только в мечтах. Что пореальнее? Ну, сначала я воплотила задумку в широкой резиновой тесьме, с минимумом пластиковых застёжек, споротых со старых лифчиков (догадайтесь, сколько их пошло!) Такая "бочка" обтягивает части тела, но не стягивает его целиком и не портупеит, жёсткость мала, то есть никакая. Груди уж точно не поднимешь с помощью тесьмы, правда, они пока и не просят... ну, подъёма. Но реальность задумки проверена, новые ощущения испытаны и появилось предвкушение, каково оно будет, возьми я материал пожёстче.

"Сделаю бочку" я утром перед зеркалом и пугаю себя, что вот оденусь дальше и весь день так прохожу, в сжимающем. Потом, когда "испуг" стал бледнеть, я эту угрозу реализовала. Ну, день - не день, а до обеда проходила, выдюжила, обжим ровно слабже становился. Но всё равно - рубцы, краснота, чесаться жуть как хочется. Вот нет у меня мечтаемой тонкой водолазки в самый низ, тогда бы всё путём было.

Стала я думать, что жёстче тесьмы и доступнее кожи. И надо же, вышло так, что меня взяли в студенческий капустник. Надо было сыграть кого-то типа робота, то есть девушку, настолько прикипевшую к компьютеру, что уже свихнулась и оробела... то есть оРОБОТовела.

Ну, мы там с девчонками много чего напридумывали, но основной всё же была "бочка". А сделали мы её... из компьютерных кабелей-многожилок, подобрали из списанного утиля, нужной ширины, пальца в два, девичьих - ладно, три. На концах у них - такие широкие штучки-разъёмы, весьма неудобно, то есть для постоянной носки неудобно, а для капустника - даже хорошо. Мы их друг с дружкой скрепили тонкими резиновыми колечками. И вот, такая обвешанная, я и сыграла хмурую девицу, ошалевшую от Интернета.