Он был поразительным созданием, мой Макс. Преданный и независимый, удивительно ласковый и безнадежно упрямый, он как-то очень быстро и незаметно занял свое место в моем сердце, и вскоре я уже не мыслила своей жизни без него. Не могла представить, что он не встретит меня больше в прихожей, что мы не будем сидеть по вечерам на нашем диванчике, полуобняв друг друга, и легкое прикосновение его усов к коже больше не заставит меня вздрагивать..
Он был очень красив. Может, дело просто в том, что его внешность на редкость совпадала с моим идеалом, не знаю... Да нет, мой молчаливый друг нравился многим людям. Зеленоглазый брюнет, стройный, но мускулистый, и, несмотря на свою отнюдь не субтильную комплекцию, на редкость грациозный, он просто не мог не нравиться. А когда он клал свою голову мне на колени и закрывал глаза в ожидании ласки, то казался по-детски беззащитным и ранимым, и нежность переполняла мое сердце.
Засыпали мы всегда рядом. Как только я ложилась в постель, как Макс тут же оказывался рядом и без слов осыпал меня нежными прикосновениями, и легонько покусывал шейку... А вставал он всегда раньше меня. Но никогда не будил. Он всегда дожидался момента, когда я наконец проснусь, и только тогда, зная мою привычку подольше поваляться утром, тактично напоминал о завтраке.
Вы скажете, что путь к его сердцу шел через желудок. Но это же такая обычная и простительная черта... Да, конечно, если я, устав на работе, или просто слишком уж погрузившись в свои не всегда понятные ему дела, не готовила еду вовремя, Макс становился угрюмым и раздражительным, и всем своим поведением старался показать, как он расстроен при виде такого невнимания к своей персоне. Но зато с каким аппетитом он поглощал мои кулинарные шедевры, пусть и не всегда так уж умело приготовленные, и каким до смешного добрым и размягченным становился после сытного ужина. Если бы вы увидели его тогда, расслабленно развалившегося в кресле и благосклонного ко всему окружающему миру, то очень удивились бы, узнав, каким темпераментным мой милый бывает в иные минуты...
Он не мог разделять всех моих интересов. Книги, столь мною любимые, были для Макса просто некими предметами домашнего обихода. Моя страсть к музыке его поначалу раздражала, а впоследствии просто оставляла равнодушным. Но я не винила его за это. В конце концов, в отличие от множества людей, говорящих для того, чтобы скрыть свою тупость и невежество, Макс не мучил меня своими глупыми и напыщенными рассуждениями, и мне не приходилось выслушивать длинные тирады, произносимые лишь для того, чтобы в конце услышать от собеседника подтверждение своей значимости. Нам с Максом было хорошо вместе и без слов.
Но идиллия не могла быть вечной. И, как все идиллии, она кончилась неожиданно и очень банально. Вначале я заметила, что Максинька мой стал каким-то уж слишком нервным... В разгар наших взаимных нежностей он мог вдруг вскочить с уютного дивана и начать ходить по квартире с таким видом, как будто это не дом его, а тюрьма, и даже его любимая еда не могла вернуть прежнего спокойствия. Я не знала, что и подумать. А потом он исчез. Просто взял, и неожиданно исчез. Я полночи не спала, а утром обнаружила его у входной двери, удрученного и виноватого, и какого-то слегка потрепанного. Я открыла дверь, но Макс долго не решался войти. В конце концов, увидев, что я не собираюсь его выгонять, он медленно вошел, дошел до своего любимого дивана, лег там и закрыл глаза. Я оставила его завтрак на кухне и молча ушла.
Так повторилось еще несколько раз, но дальше так продолжаться не могло. Это было понятно всем. Прежде всего, это томительное, это изматывающее ожидание... Где он? Что с ним? Придет ли он на этот раз? Да и простые, циничные, но вполне естественные соображения чисто гигиенического характера... И я приняла решение. Если оно покажется вам слишком жестоким, вы постарайтесь поставить себя на мое место.