Над головой в голых ветвях шумит ветер. Последние листья, будто деревянные, с глухим стуком изредка падают на лесную подстилку. Вчера здорово подморозило.
Сижу,дожидаясь рассвета,опершись спиной на шершавый ствол кривой олешины. Зябко, поэтому приходится жаться к огню. Дрова горят плохо. Дым крутит. Ругаюсь, постоянно перехожу с одной стороны костра на другую, шевелю горящие головешки, пачкая в золе руки. Першит в горле, щиплет глаза, выдавливает слезы. Вытираю их, размазывая по щекам грязь. Хорошего мало.
Чтобы согреться иду рубить заваленную с вечера сушину. Мокрое холодное топорище скользит в руках, топор со звоном отскакивает от дерева. Летит мелкая щепа, норовя попасть в лицо. Уже упарившись, втыкаю топор в кряж и волоку его к потухающему костру. Бросаю бревно в прогоревшие угли, взметнув к небу целый сноп красных искр. Не спеша, направляюсь за другим.
Медленно светает. Приятель спит на заднем сиденье машины, не сняв сапоги, замотавшись с головой в шерстяное колючее покрывало. Скоро вставать и ему, надо согреть его горячим чаем. Ставлю котелок, чтобы вскипятить воду. Капли, попадая на раскаленные угли, шипят и пузырятся. Огонь лениво лижет закоптелые бока мятой посудины, в которой крутятся случайно попавшие сухие хвоинки. Вода скоро закипает. Сучком снимаю раскаленный котелок и завариваю чай. Горка засыпанной заварки, намокая, медленно проседает, издавая приятный, знакомый аромат. Накрываю котелок крышкой и ставлю поближе к углям, в тепло, чтобы чай немного потомился.
Уже почти совсем рассвело, сквозь оголившийся подлесок блестит серая вода озера. Над головой видны раскачивающиеся кроны старых осин
Бужу друга, грубо толкнув его в спину, Поеживаясь, от холода, зевая и покачиваясь, еще не до конца проснувшийся, он плюхается на обрубок лесины, морщась от едкого дыма. Медленно, маленькими глотками пьет почти кипяток, грея руки о горячую кружку.
Прикуриваем от зажженного прутика. Молчим - все ясно без слов.
Похолодало, пора сниматься, иначе вморозим сети. Озеро теперь встанет быстро, вода уже давно остыла.
Идем накачивать сдувшуюся от холода " резинку", хрустя замерзшей жухлой травой. Хрюкает насос - лягушка, с медленно вздымающихся бортов отваливаются застывшие брызги воды и бисером осыпаются на землю. У берега закраины молодого ледка - видно ночью температура опустилась далеко за минус. Вдалеке, почти по центру озера плавают целые ледяные поля, сталкиваясь и снова расходясь под действием колючего ветра. Спускаем лодку на воду. Прозрачное как слеза, стекло льда со звоном крошится, его осколки волной выбивает на подмерзший грязный песок. В тонких резиновых сапогах мерзнут ноги - погода явно не для рыбалки. Грузимся и. отчаливаем, хмурые и молчаливые. Брызги бьющей в борта волны, падают на одежду, тут же застывая мутными сосульками. Мерзнут пальцы, их поминутно приходится отогревать дыханием, поднося ко рту. Нас в это время свободно гонит по ветру. Плывем очень медленно, делая зигзаги в поисках снастей. Находим конец сети - шнур далеко виден в прозрачной воде. Друг выбирает, я на веслах изредка помогаю небольшими гребками, стараясь держаться мысом к волне. Рыбы нет. Мокрая сеть ложится в лодку, замерзая бесформенной грудой. У приятеля сводит руки. Он то и дело сует их за пазуху, отогревая скрюченные, посиневшие пальцы, теплом собственного тела. У меня на куртке не хватает пуговицы. Ветерок проникает под оттопырившуюся полу, неприятно студит грудь. Ссутулившись, плотнее запахиваюсь, стараясь согреться. Лицо раскраснелось, тру щеки - их начинает пощипывать. Натягиваю на уши вязаную шапочку, поднимаю воротник. Холодно.
Уходим по сети в плес. Здесь в тени большой льдины, волна немного меньше, но мы и так уже с ног до головы покрыты тонкой коркой замерзшей воды. Снасть уходит под еще неокрепший ледок, который быстро гонит на нас. Усиленно торможу, упираясь веслами, поднимая тучу мелких брызг. Пытаемся снять сеть с места, но ее еще слишком много. Ударяемся в край ледяного поля. Ломаем его собственным весом, крошим. Редкую рыбу не выбираем, надеемся выпутать на берегу. Прошли несколько метров, весла уже с трудом пробивают лед. Налегая на них, пытаемся чуть приподняться над острыми, обломанными краями льдины, но только сильнее упираемся в нее кормой - замерзшая сеть полная воды, достаточно тяжела. Встали.
Раздается очень неприятный для рыбака звук. Это булькающее шипение, почти всегда пугает, заставляет вздрагивать и паниковать. Лодка на глазах проседает - сбоку пробили резину. Кричу, чтобы приятель выбрасывал сеть. Он понимает, лихорадочно спешит. Нить, как обычно в такие моменты, цепляется за что попало - пуговицы фуфайки, клапана лодки, каблуки сапог. Друг выхватывает нож, режет. Слишком большая стальная гарда путается в ячее, мешает. Отчаянно материмся, ругаемся. Наконец выкинули. Куски сетки медленно тонут, утягивая на дно мелкие льдинки. Напарник, сунув руку в воду, пытается зажать прорез ладонью. Я пытаюсь выгрести. На одном отсеке вдвоем не выплыть. Скоро окажемся в воде, а в ней сейчас, долго не протянешь. До хруста выворачиваю шею, стараясь как можно ровнее пройти проделанную полынью, боясь пробить другую половину. Получается плохо - бортами цепляюсь за лед, стучу по нему веслами, ломаю, перемешиваю ледяную крошку. Суечусь.
Приятель шипит сквозь зубы и показывает мне руку. Она вся в крови, изрезанная острой кромкой льда. Тут же раздается бульканье, из-под лодки появляется цепочка крупных пузырей. Дела не важны. Почти приказываю другу терпеть, и он, зажимая дыру в борту, терпит. Выгребать прямо по ветру слишком далеко. Как можно быстрее гребу к берегу, стараясь держаться наискосок к волне, хоть как то используя силу ветра. Молча смотрю на приятеля, он молча смотрит на меня - говорить не о чем. Наконец днище зашуршало о песок, подняв облако мути. Причалили. Через борт пробитого отсека уже начала переливаться вода. Успели. На израненную руку напарника страшно смотреть - кровь обильно сочится из многочисленных порезов, струится с кончиков пальцев, затекает за рукав. Боли почти нет, возможно, холодная вода подействовала как заморозка. Выливаю воду, сдуваю лодку, вместе с веслами беру ее в охапку, и уныло бреду к машине, продираясь сквозь прибрежные кусты. Мороженые ветки, как костяшки стучат друг о друга. Хлюпая водой в сапогах, зажимая раны, уныло тащится сзади приятель. Дрожа от холода, подкидываю в костер сушняка. Ставлю греться чай. Дым все так же крутит. Над головой в голых ветвях осин шумит ветер. Оттаивающая одежда обильно парит. Сушимся. Пора домой - нарыбачились...
Тихо гудит печка, наполняя салон теплым воздухом. Плавно покачивается машина на небольших кочках. Отходят ноги, медленно согреваясь. Мирно спит на заднем сиденье друг с перебинтованной рукой. Летний сезон закончен, теперь до льда.