Переводя на свой язык слово Чагда, каждый человек может найти для себя всё , что ему пожелается.
"Чагда - место богатое соснами, где дана благодать ослепительного солнца , синего бездонного неба, горного воздуха, хрустальных вод.
Дыхание перехватывает здесь от первой встречи с невиданным размахом бесконечных пространств над толпами сопок и гор , одетых в тайгу. Они убегают, растворяются в дымке небесного света у горизонта, края которого порой видятся опустившимися.
Чагда - место, где душа человека
быстро излечивается от тяжести, прожитой суровой зимы. Здесь хранится поверье: "Встреча с белым журавлём обещает человеку счастье".
***
Отгнездившись в расцветшей Якутской тундре, белые журавли - стерхи, с подросшей сменой, отбывают в Индию и Китай. Поднявшись, бывает до одиннадцати тысяч, с размахом крыльев под три метра, они планирующим полётом проплывают над самыми высокими горными вершинами Земли.
Стая, в которой летел наш Журка, не успела подняться до этой высоты. Ружьё перебило ему правое крыло, оцарапало бок. Сородичи улетели. Ему в удел - тайга накануне зимы, одиночество и боль.
Сбитый людьми, он к ним и вышел. Оказался на старательском участке "Пятилетка", мывшем платину в горной речке. За горным хребтом - Хабаровский край, Тихий океан. Но, речка, слившись с перекатным красавцем Учуром, через две сотни километров, отдала свои воды могучему Алдану.
Ярким солнечным днём в середине сентября, начальник участка, Василий Евстифеевич Бутковский, вертолетом доставил раненого журавля в посёлок. Невиданная громадная птица позволяла брать себя на руки, переносить в машину, затем - в школу. Там быстро соорудили вольер. Ноги и шея поднимали голову журавля выше макушки Василия Евстифеевича, у которого любой мужик, учитель нашей школы, мог спрятаться под мышкой.
Белым флагом бессилья, перед безумием, причинившем увечье, повисло раненое крыло. Клюв беспрерывно подправлял, пытался вернуть его на место, а оно всё падало и падало. Журка, заученно, повторял движения, потом недоумённо оглядывал со своей высоты окруживших его людей. Потом чуть слышно вскрикивал, словно всхлипывая, спрашивал: "Что же со мной случилось?"
Накормив гостя мороженым хеком и минтаем из магазина, учителя и ученики оставили его на попечение школьной сторожихи Андреевны. Утром следующего дня та со слезами на глазах, встретила нас известьем "Журка слёг".
Школьный кочегар Саша попытался поставить Журавля на ноги. В вольере он неуверенно постоял, попил воды, и осторожно лёг на здоровый бок, сложив длинные стройные ноги косым крестом
Он унёс птицу на улицу. Но, чуть постояв, Журка подкошено упал, тихо простонал и закрыл глаза. Надежда на выздоровление Журки, растворилась в осенних ливнях с хиусом, навевавшим мысль о зверствах грядущей зимы. Обследование и консилиум из поселкового врача, учителя биологии, и кочегара Саши постановил: "Рана гноится. Кость правого крыла срастить не удастся. С раненым журавлём надо
поступить точно так же как с человеком, значит - лечить!".
Врач, Ольга Михайловна, сделала больному укол, и он заснул. Саша чуть принял для храбрости на грудь. Потом вооружился огромными портняжными ножницами, узким якутским охотничьим ножом, и убрал перебитое крыло. После этого, он обработал рану..
А затем запеленал Журку в такое количество ваты, пластыря и бинтов, что сделал похожим то ли на куклу, то ли на берёзовый чурбан. Подумал, и сверху ещё измотал целый рулончик синей изоленты: "Вдруг Журка проснётся, сорвёт бинты, и занесет инфекцию в рану".
Точно! Вечером оставили Журку спящим, а утром Андреевна обрадовала: "Я включила свет, а он уже стоит. Потом журковать принялся!"
Клочья ваты, бинтов, изоленты придавали нашему гостю хулиганистый вид с утра, а к вечеру всё это валялось на полу затоптанным . Журка не пожалел даже некоторых из своих белых перьев, чтобы избавиться от несвободы.
Вернулся, жуткий аппетит. Свежую рыбу, добытую на озере и реке, из под льда, родители приносили вёдрами. Любимыми, в меню стали живые гольяны, ельцы, костистые ерши. Рыбу выпускали в большую металлическую ванну, установленную в вольер.
Не пренебрегал Журка, как в первый день, морожеными минтаем и хеком. Их тащили целыми плитами все желавшие увидеть необычно школьного гостя. от старушек, малышей - детсадников, до случайных приезжих, командированных людей.
Иногда появлялась возможность угоститься Журку котлетами и шницелями из школьной столовой. Если ребятишки приносили хлеб, булки, печенье, конфеты, сахар, яблоки, Журка тоже не отказывался. С удовольствием пил тёплый сладкий чай.
Чем лучше чувствовал себя наш гость, тем непримиримей становился к одиночеству. Весёлым топотом могучих лап встречал своего усатого няня - Сашу. Тот не жалел для него времени: чистил, убирал вольер, следил за питанием, хвалил или поругивал его, когда считал нужным. Как - то Журка позволил Саше даже вымыть себя. Как они нашли согласие в этом гигиеническом мероприятии, никто понять не смог. Ведь панибратства он не терпел. Резкий кивок головы, щелчок огромного клюва отпугивал даже самых, настырных мальчишек. Но Журка после этого смотрелся царственно.
Появление множества ребячьих физиономий у вольера заставляло его прихорашивать перья, наклонами и поворотами головы показывать грациозность шеи, а вышагиваниями по вольеру - свою стать. Любопытство всё - таки, иногда прорывалось за сетку, чтобы погладить, предложить конфету, конфету, яблоко из руки.
Иногда это его радовало, другой раз - начинало сердить. Тогда он стоял, повернув к нам хвост, а голову почти упирал в угол.
Но он ни разу никому не причинил боли.
В некоторые дни Журке позволялось разгуливать по коридорам школы. К нему возвращалось желание взмахнуть единственным целым, и остатком раненого крыла. Ширины школьных коридоров не хватало даже на такие взмахи.
Тогда кто - то из ребятни преложил увести его в спорт зал.
"Журка! Журка!", - и невидимая верёвочка вела его за собой. Спортзал поселковой школы был не столь большой, какие построены в городах. Но всё - равно, там, у Журке вспыхивало вдруг, желание разбежаться и взлететь. Два, три быстрых шага, взмах одинокого крыла, и... недоумение от силы, которая пытается уронить на левый бок. Непривычно для птицы широко расставив ноги, он замирал, словно ожидая полёта и высоты. Их нет!
Школа в такие моменты была свободна от большого количества ребят. От этого возникало эхо. Кажется, эхо чудилось ему - откликом собратьев на призыв лететь. Уловив его, он наполнял школу до краёв, разливом звонкой радости.
Как только эхо исчезало, вызревал бунт - начиналось курлыканье, напоминавшее арию Тоски из оперы "Одиночество"..От печали и боли, вскриков , как всхлипы, всем нам хотелось убежать и спрятаться.
В некоторые дни ария разносилась добавкой к физике, математике, истории или другому уроку в ближайших классных комнатах.
Учительское терпение загубила и прикончила свирепость морозов, накативших уже в ноябре. Они не пускали Журку на улицу. Школа стала не лучшим местом для здорового, сильного журавля,
, к тому же проявлявшему свой характер.
Стерхи занесены в Красную Книгу мира. Пришлось искать способ устроить дальнейшую жизнь Журки.
Мы все тогда, да и сегодня, с упоением читаем статьи Василия Михайловича Песков в "Комсомольской правде". Кому, как не ему, сообщать о редкой сказочной птице.
Перед новым годом в школу прилетели сотрудники Окского Государственного заповедника, Мы узнали, что Журке там не будет скучно, потому что там уже живут тринадцать его собратьев. , собранных по программе "Стерх", организованной орнитологами нашей страны и США..
У нас, в Чагде, в эти дни стояли морозы ниже пятьдесят пять градусов. Журку заманили в большую ажурную клетку, обтянутую холстом с эмблемой белого журавля и машиной доставили в аэропорт.
Что бы жить на тёплых берегах Оки ему пришлось сменить четыре самолёта. Накануне Нового, олимпиадного года в Москве, Журке позволено было вальяжно прогуливаться в зданиях воздушных вокзалов Алдана, Якутска, Иркутска. Он доверчиво принимал все мыслимые подарки, на какие способны люди в дороге накануне нового года. И сам оказался немыслимым сказочным подарком, преподнесённым попутчикам к Рождеству.
Перелетев, из Азии в Европу, Журка не иссяк на чудеса. Через год с Оки к нам в школу пришло письмо, ставшее ещё одним подарком.
Журка оказалась журавлём - мамой, которая дала потомство!