В славном городе Ростове у ростовского попа соборного был один-единственный сын. Звали его Алёша, прозывали по отцу Поповичем.
Русь, начало XIV века.
В Ростове били все колокола. Князь Константин Борисович возвращался в свой город из Орды. Дружинники верхом неторопливо въезжали в открытые ворота. Хвост княжеской кавалькады и вовсе приостановился. Лошади пытались есть молодую весеннюю травку, что вызывало недовольство некоторых всадников. Они пытались пришпорить своих коней, а один молодой боярин и вовсе схватился за нагайку. От удара конь попытался рвануть вперед, но в такой тесноте, только встал на дыбы и скинул незадачливого всадника в лужу под хохот встречающих князя зевак.
Причина такой резкой остановки заключалась в следующем. У ворот с внутренней стороны князя хлебом-солью встречали два десятка бояр во главе с епископом Ростовским Симеоном. Владыко по обычаю пригласил, вернувшегося господаря, на пир в свои палаты. Кроме того, до города дошел слух, что вдовый князь Константин женился в Орде на дочери темника Кутлукотки. "Является ли она христианкой?", - этот вопрос прежде всего волновал епископа. Брак с язычницей не является законным, она не может быть княгиней, но с татарами тоже шутки плохи, разорят всю землю Ростовскую. Епископ был готов окрестить татарку и обвенчать их в Успенском соборе, чтобы решить этот вопрос, как говорят греки, политически.
Однако на пиру выяснилось, что отец-язычник невесты хорошо знал христианские обычаи и перед свадьбой окрестил дочь. Венчал князя Константина с новой женой сам Сарайский епископ Варлаам. Пир между тем задался на славу, одного мёду было выпито шесть бочек, это не считая греческого вина и пива. Симеон после здравиц в честь князя отказался от выпивки, ссылаясь на плохое здоровье, зато сам князь хорошо набрался. Слугам пришлось вести его в покои под руки.
В полдень Константина Борисовича разбудил голос дворецкого:
- Просители собрались возле палат и ждут Вас!
- Кто велел им собираться сегодня?! - грозно прикрикнул он на дворецкого.
- Вы вчера и велели собраться им сегодня утром, просители уже с восхода солнца дожидаются, и среди них находятся архимадрит Аврамиевого монастыря и думные бояре, - спокойным, но уверенным тоном отвечал дворецкий.
- Скажи им, что скоро буду, и пришли спальника, - дал указание Константин и схватился за больную голову руками
Просителей у крыльца оказалось больше сотни: почти три года князя не было в городе, шутка ли. Константин принял архимадрита, трёх думных бояр и решил перенести прием челобитных от остальных на завтра, поскольку голова стала болеть ещё сильнее. Он уже хотел подать знак об окончании приёма, но глашатай опередил его:
- Онцифор, тиун Марковской волости!
Зычный голос резью в ушах отозвался у Константина Борисовича, он запрокинул свою хмельную голову и на пару мгновений закрыл глаза. Когда князь снова посмотрел перед собой, то увидел невысокого, но коренастого мужчину с широкой черной бородой, стоящего в поклоне.
Тиун начал медленно докладывать, что в волости все тихо и спокойно. Дани и оброки собираются полностью, народ не голодает, рыбы мужики этой весной наловили много...
- Ко мне-то зачем пришел? - не выдержал и перебил его князь.
- Я, княжья милость, вот почему. С прошлого года, после окончания Ногаевой замятни в Орде начали через наше Марково купцы из Великого Новгорода в Новгород Нижний ездить, а оттуда по Волге в Сарай. Почти двадцать лет их не было, вот в прошлом году восемь купцов проехали, а с начала нынешнего года, с марта месяца уже девять...
- Так это хорошо, что через вашу волость купцы поехали, а то глухомань была; так что просишь ты у меня? - снова перебил Константин.
Тиун низко поклонился князю и продолжил:
- Так с купцов тамгу полагается брать, а я в грамоте не шибко силен. Сколько брать оброков и даней с поселян научил меня мой покойный батюшка Иван, который тоже тиуном Марковским служил. А как тамгу брать, мне не поведал, поскольку брать её было не с кого...
- Как ты брал тамгу с проехавших уже купцов? - поинтересовался Константин Борисович, уже не замечая боли в голове.
- Я, как и мой батюшка, человек православный, ничего лишнего не возьму и от князя дань укрывать не буду. Купцов я людьми честными считаю. Им я говорил платить по совести, сколько посчитают потребным с цены своего товара...
- Купцам говорил платить по совести! - грозно закричал князь Константин и уже поднял руку, чтобы ударить нерадивого тиуна по роже, но сдержался:
- Пойдёшь ко мне в дружину десятником, а в Марково я другого человека пришлю, - ответил он Онцифору и добавил:
- Теперь с глаз моих долой!
Тиун исчез также быстро, как и появился.
Перед князем стала задача найти нового тиуна в Марковскую волость, обученного грамоте. Он велел закончить прием челобитных и задумался. Из думных бояр тиуном в Марково никто не поедет. Людей там живет немного, хорошо, если три сотни на всю волость соберется. Прокорм там никакой для думного боярина. Среди молодшей дружины грамотными были двое Дмитрий из Ярославля и Толуй татарин. Только Дмитрия грамотным можно не считать. Пару лет назад у одного попа расписываться научился, а Толуй жадный до жути. В Орде попытался часть добычи спрятать. Там за это смерть полагается. Хорошо, что князь Константин тогда вмешался и заплатил их десятнику пять гривен и взял татарина к себе в дружину. Воин то Толуй хороший, а как тиун мздоимцем станет. Тяжело сейчас с грамотными людьми. Сам молодой княжич Костя часто не слушал учителей и убегал с уроков к дружинникам. Кабы его батюшка Борис Василькович не повелел пороть нерадивое чадо розгами, смоченными в соли, то быть бы ростовскому князю сейчас не шибко грамотным. Константин про себя усмехнулся.
То, что купцы через Марково поехали - это хорошо. Навёл порядок хан Тохта, торговля стала безопасной. Прибыль для княжеской казны будет. Князь ещё некоторое время просидел в задумчивости, а затем позвал слугу:
- Отправь вестового к Даниилу, игумену Григорьевского затвора, ужинать с ним буду.
За ужином князь попросил инока помочь найти ему грамотного и толкового человека недуховного звания на место Марковского тиуна.
- Правильно говорите, князь, грешно священнику или монаху мытарем становиться, ой грешно, - сказал высокий сухощавый ещё молодой игумен и задумался.
Ростовский Григорьевский затвор славился на всю Русь своей школой. В училище затвора существовала богатая библиотека, скрипторий, изучались греческий и латинские языки, велось летописание. Преподавать в училище приезжали учёные греки из империи ромеев. Своими учениками школа Григорьевского затвора могла поспорить со многими университетами среди влохов, англов и франков. Игумен Даниил считался лучшим наставником Григорьевского затвора и одним из самых образованных людей земли русской. Константин Борисович за долгие годы княжения знал, каких нужных людей звать к ужину.
- Есть на примете один человек, Алешей кличут, - сказал негромко инок и улыбнулся.
- Кто он? - спросил князь.
- Недоросль один, сын протоиерея Петра, настоятеля прихода Ильи-пророка, что на другой стороне Ростовского озера, он был моим учеником, - ответил Даниил и снова улыбнулся.
Эти улыбки не понравились опытному князю. Он видел некий подвох со стороны такого умного мужа:
- Скажи тогда, милый человек, почему твой бывший ученик ещё приход не получил, в недорослях числится? Отец его на хорошем счету в епархии. Владыко Симеон митрой наградил протоиерея Петра, и ты как учитель вроде неплох? Он что совсем неспособный? - задал вопрос Константин Борисович и косо посмотрел на собеседника.
- Всё из-за слабости к роду бабьему. Ни одной девицы не пропускает, - невозмутимо ответил инок и продолжил:
- Отец выхлопотал ему хороший приход на Сретенской стороне Ростова и отправил к епископу Симеону для рукоположения. Владыко был в отъезде несколько дней, но келарь вежливо встретил будущего иерея Алексия. Предложил ему горницу в покоях, чтобы новоиспеченный батюшка в духовном раздумье, молитве и посте дожидался епископа. На следующую ночь конюх застал Алешеньку Поповича на сеновале с молодой ключницей. Когда дело дошло до епископа, владыко Симеон прилюдно заявил, что без трехлетнего покаяния в монастыре не видать этому блудодею прихода как своих ушей.
- И что молодые бабы в таких оболтусах находят? - задумчиво спросил Константин, его новой жене было семнадцать лет.
- Не скажите, князь, Господь и природа щедро наградили парня. Я человек высокий, а он на голову меня выше, косая сажень в плечах, одним словом богатырь. Науку разумеет неплохо и цифирь, посчитает вам тамгу как надо, даю слово, - ответил игумен и твердо посмотрел в глаза князю.
- Верю Вам, отец Даниил, охотно верю, - сказал князь и, поправив рукой золотой обручальный перстень, попытался перевести разговор на другую тему:
- Может хотите стерляди, а может оленины?
Инок для вежливости отрезал и съел небольшой кусок оленины, запил вином. Затем откланялся и вышел из горницы. Константин Борисович послал дружинника проводить гостя до самого затвора, время было уже темное.
На берегу Ростовского озера мальчишки тащили сеть с рыбой. Рыбы было так много, что одиннадцати-двенадцатилетние парни не управлялись с неводом, ещё несколько мгновений, и кто-то отпустит сеть. Часть рыбы уйдёт обратно в озеро. На помощь мальчишкам прибежал в одних портках здоровенный детина почти в сажень ростом. Он схватился за край невода и потащил на себя. Вскоре рыбу вытащили на берег и начали делить.
- Половину надо отдать Алешке, без него бы не справились, - сказал маленький белобрысый мальчуган.
Другие мальчишки немного насупились. С одной стороны, они понимали правоту своего друга, но с другой стороны, половиной рыбы делиться не хотелось.
- Я возьму только четверть, - сказал здоровый парень.
- Спасибо Алёша, я своей старшей сестре скажу, какой ты добрый! -выкрикнул другой и хитро подмигнул.
Дети громко засмеялись. Их звонкий смех неожиданно перебил топот конских копыт. К берегу приближались четверо вооруженных всадников. Увидев незнакомых воинов, мальчишки дали деру и оставили своего взрослого помощника стоять на берегу.
- Ты Алёша Попович? - громко спросил рыжебородый дружинник лет тридцати.
- Я
- Собирайся, в Ростов к князю поедем, - непреклонным голосом заявил рыжебородый.
- В одних портках ехать что-ли? - непосредственным голосом спросил Алёша. Другие дружинники прыснули громким смехом, а рыжебородый грозно прикрикнул:
- Если надо, то и без порток заберем.
Потом более спокойно добавил:
- Иди в дом и оденься, перед княжьими очами предстанешь.
Дома родители переполошились не на шутку.
- Что боярскую дочь обесчестил? Посадят тебя в железах в поруб, будешь знать! - закричал отец.
Мать была в слезах. Только охала и причитала. Из её слов Алёша ничего не мог разобрать. Вскоре Поповича посадили на круп лошади рыжебородого дружинника, и всадники отправились в сторону Ростова. Мать проплакала почти до самого вечера. Потом подошла к мужу, положила ему руку на плечо и спросила:
- Петя! У тебя деньги есть?
- Есть немного, а что ты хотела купить, - ответил ей муж
- Завтра поедешь в Ростов, купишь там дорогих подарков и бросишься в ноги владыко Симеону, - единственного, оставшегося в живых сына, надо выручать из беды.
На что Петр, невысокий, худощавый уже седой мужчина, только ответил:
- Ох Марфа-Марфа, идём ложиться спать.
Когда солнце почти закатилось, в их дверь громко постучали. Петр взял в руки топор и подошёл к двери. Постучали ещё раз
- Кто? - спросил священник и поднял руку с топором для замаха.
- Ваш сын
Пётр был удивлён. Из-за дверей раздавался голос сына. Петр не мог поверить такому чудесному явлению. Одной рукой он отодвинул щеколду, а другой продолжал держать поднятый для замаха топор. На пороге стоял Алёша.
- Так ты своего сына встречаешь, - радостно проговорил парень.
- Что? Отпустили? - удивлённо спросил отец и опустил топор.
- Лёшенька! - закричала вскочившая в одной сорочке мать и со слезами принялась целовать парня.
После доброго получаса материнских причитаний и вздохов, священник наконец спросил:
- Зачем звали?
- Князь к себе на службу меня взять хотел, - непосредственным голосом ответил недоросль.
- На какую службу? - снова спросил отец.
- Тиуном в Марковскую волость! - весело прокричал парень и хлопнул священника по плечу.
- Тебя тиуном? - недоверчивым голосом сказал священник и отстранился от сына.
Алёша посмотрел на отца, залез рукой в калиту, порылся там и торжественно произнёс:
- Тиуном. На это у меня даже грамота имеется с княжеской печатью!
И передал пергаментный свиток отцу. Священник взял в руки свиток, обернулся к жене и, собравшись с духом, произнёс:
- Марфа, зажги лучину.
Грамота к его удивлению оказалась настоящей. На шнурке висела сургучная княжеская печать. Текст грамоты гласил, что Алексий Петров сын садится на место тиуна Марковской волости. Тиун получает от волостных поселян прокорм: накануне Пасхи три новгородские гривны серебра и ещё пять гривен перед Рождеством.
- Хорошо, что прокорм серебром прописан, - подумал протоиерей, хлеб и фураж в Марково стоят дешево.
Он не знал, что сын сам догадался у князя просить прокорм серебром. Далее шёл перечень обязанностей тиуна сегодняшнее число и подпись: Константин, князь Ростовский.
Он положил грамоту, с лучиной в руках подошел к большому сундуку, достал оттуда меч, приблизился к Алёше и протянул ему в руки:
- На княжеской службе понадобится. Это меч твоего деда, который воевал в дружине великого князя Александра.
Он впервые гордился своим сыном.
Следующие три дня прошли в сборах и покупках. Отец подарил Алёше своего второго коня Сивку и ещё купил настоящий боевой шлем.
- Кольчугу, копьё и щит позже с прокорма приобретёшь. Жаль, что не обучали тебя военному делу, а то вон какой богатырь, - произнёс протоиерей напутственно.
Дальше он подумал, что, наверное, таким образом Господь решил направить сына на военную службу, и не нужно противиться его воли. Мать напекла в дорогу белого пшеничного хлеба, положила в мешок несколько красиво вышитых рубах, две пары порток и дала ему дорогие сафьяновые сапоги со шпорами.
- Негоже тиуну в лаптях ходить, - заявила она.
Перед отъездом Алёша обещал родителям приехать к Петрову дню. После долгих прощаний молодой тиун сел на коня и отправился в путь. Дорога до Маркова была двадцать пять вёрст. Можно было за день доехать. Правда пришлось объезжать озеро по необжитому берегу, так и на разбойников нарваться можно. Путь через Ростов был получше, но несколько длиннее. Алёша поехал коротким, побыстрее хотелось к службе приступить. Погода стояла хорошая. Весна постепенно переходила в лето. Большинство луж уже засохли, и весенняя грязь не мешала Сивко переходить на рысь. Алёша даже не понукал лошадь. На небольшой зеленой поляне он сделал привал, чтобы перекусить. Попович съел хлеб, запил из бурдюка козьим молоком и огляделся. Поляна была покрыта красивыми желтыми и красными цветами, травы приятно пахли, из леса доносились соловьиные трели. Издали ветер доносил терпкий запах застоявшейся болотной воды, но усталость не дала Алёше времени более тщательно принюхаться. Тиун лег на траву, закрыл глаза и уснул. Разбудило его тревожное карканье ворон, доносящееся из леса. Он раскрыл глаза приподнялся и увидел необычайно красивую русую девушку, идущую по поляне с лукошком. Девицы были слабостью Алёши, он часто влюблялся, а они отвечали ему взаимностью. Через некоторое время парень понимал, что это не его судьба и искал новую. Отец и мать сватали ему несколько девушек как из их погоста, так и ростовских, но парень не хотел видеть этих невест своей женой, что не мешало ему валяться с ними на сеновале. После нескольких скандалов с семьями невест, родители отступили.
Девушка посмотрела на Поповича, улыбнулась и весело подмигнула ему, а затем скрылась среди деревьев. Парень некоторое время сидел в раздумье, это точно была его женщина, и нужно идти знакомиться. Попович встал и бросился за ней в лес, но в лесу никого не было. Алёша подумал, что это было русалка, но осекся. Какая может быть русалка в лесу. Может быть дочь лесного царя? Эту историю рассказывала ему в детстве тётка Рогнеда. Кто из парней полюбит дочку лесного царя, тот всю свою жизнь будет несчастным. Однажды он рассказал эту историю своему учителю Даниилу, тот ответил, что нужно взрослеть и перестать верить в россказни глупых баб. Алёша ещё раз внимательно осмотрел то место, где девушка зашла в лес. Он не обнаружил никаких следов человека, только несколько поломанных веток кустарника. Но такое могли сделать и звери. Парень подумал, что, наверное, почудилось, сел на коня и поехал дальше.
Глава вторая. Марково.
На закате Алёша увидел десятка четыре жилищ, беспорядочно расположенных вдоль идущей на Новгород дороги. Среди изб на берегу реки стояла небольшая старенькая церквушка с единственным куполом, над которым одиноко кружил ястреб. Алёша молча въехал в село и зычным голосом спросил первого встречного мужика:
- Где здесь становая изба?
Мужик зло посмотрел на него и ответил:
- Тебе она на кой, паря?
- Я новый тиун! - повысив голос заявил Попович, явно не ожидая от местных такой дерзости.
- Ты-ы? - переспросил прохожий, ещё раз недоверчиво посмотрел в глаза, а потом снял шапку и поклонился.
- Изба за селом будет через шагов триста, - ответил он и указал рукой в сторону церкви.
Алексей пришпорил Сивку и чуть, не сбив с ног дерзкого мужичка, поскакал через село.
Возле дружинной избы догорал костер, над которым висел большой котел. Из котла доносился запах варенной утки. Возле костра сидели пятеро дружинников и играли в зернь. Над рекой эхом раздавались их раздосадованные крики. Рядом на циновке лежало их оружие. На мгновение Алёша подумал, что к таким людям и подходить опасно, но взял себя в руки и молча направился к костру. Один из воинов встал и преградил ему дорогу:
- Куда путь держишь, мил человек?
- В становую избу.
- Тамгу что ли платить пришёл? - спросил дружинник и почесал свой лысый затылок.
- Волею ростовского князя Константина я Алексей, сын Петров новый тиун Марковской волости! - торжественно заявил Алёша.
- Княжеская грамота у тебя на то имеется, мил человек? - любопытным голосом переспросил воин и деловито прищёлкнул языком.
Алёша достал из калиты грамоту и протянул дружиннику. Воин даже не размотал свиток, а только посмотрел на княжескую печать. Он ещё раз взглянул на Алексея, расправил плечи и представился:
- Устах, старший дружинник, а это мои люди: Путята, Изяслав и его племянник Никита, - представлял он по очереди сидящих у костра людей. Услышав своё имя, дружинники вставали и кланялись новому тиуну.
- Довмонт литвин, - назвал он последнего.
Однако длинный как оглобля, белобрысый мужчина не встал, а молча продолжал смотреть на угли костра.
- Не трогай его, боярин, он вчера мёду перебрал, а с утра опохмелился хорошо, - на ухо шепнул Поповичу Устах.
Алексей с укоризной посмотрел на литвина, но потом вспомнил, что сам частенько перебирал с пивом и мёдом, голова болела жутко. Однажды Попович был отодран вожжами своим отцом, когда валялся после попойки с друзьями на сеновале. Тиун решил сменить гнев на милость, он махнул рукой на незадачливого воина и повернулся к котлу:
- Мне бы перекусить с дороги.
- В котле остались объедки утки с просяной кашей, если обождете, то кликну служанок, чтобы вам, боярин, приготовили чего-нибудь.
Алёша не хотел дожидаться, пока приготовят новое блюдо, поскольку сильно проголодался. Он достал нож и ложку из-под голенища сапога и начал есть из котелка. По мере того, как насыщалось его чрево, в голову полезли другие мысли. Попович подумал, что позвать служанок стоит, среди них могут быть молоденькие... Служанок было двое. Старшую звали Дарья, ей было лет под шестьдесят, младшей Агрофене тридцать с хвостиком. Алёша грустно посмотрел на женщин, но потом подумал, что на безрыбье и рак рыба и подмигнул Агрофене левым глазом.
Его отвели в горницу. Тиун разделся лёг на большое дубовое ложе, покрытое медвежьей шкурой и начал разбираться в делах волости. Устаху было лет двадцать пять, но судя по крепким мускулам, шрамам на руках и лице, а также рано образовавшейся плеши на голове, это был опытный воин, который участвовал не в одной битве. Путята выглядел помоложе, однако выпадающее вперёд брюхо говорило о нем как о дружиннике, который всю жизнь сидел в Марково и собирал дань с местных смердов. Не зря старшим прежний тиун поставил Устаха. Изяслав был ещё толще Путяты, но крепок и широк в плечах. Скорее всего попал в дружинники из крестьян и вытащил на хлебное место своего молодого племянника Никита выглядел на лет пятнадцать и казался почти дитём. Непонятным и подозрительным был Довмонт, от этого чужеземца всего можно ожидать.
В горнице между тем стало совсем темно. Утомлённый долгой дорогой Попович зажмурил глаза и уснул богатырским сном, да таким, что его храп можно было услышать за десять саженей от открытого окна горницы.
Утром молодой тиун в сопровождении дружинников объезжал село и знакомился с его насельниками. Знакомство началось с жалоб на самоуправство прежнего. Полдня выслушивал он причитания местных баб и подмигивающие взгляды мужиков, которые просили снизить оброк, дать в пользование княжеские борти, изменить сроки аренды земли... Возможно молодой Алёша и дал бы им такие обещания, о которых бы потом пожалел, но вмешался Устах, который резко прервал причитания громким голосом. Старший дружинник заявил, что прежний тиун был человеком честным и добрым христианином. Он суд судил по закону, а оброк брал по обычаю, а потом велел дружинникам разогнать просителей. Попович пожалел, что не встретил местного священника отца Леонида, который ушел в соседнее сельцо к родственникам и обязался быть к воскресной службе. Возможно этот человек знал его отца. Хотелось услышать про батюшку Петра от посторонних людей.
Вечером Алексей и дружинники вернулись в избу, где их ждал накрытый служанками стол и большой бочонок пива. Выпив несколько кубков, Алёша начал коситься на Агрофену и её крепкий широкозадый бабий стан...
Они проснулись на сеновале на самой заре, когда пропели первые петухи. Агрофена сняла крепкую богатырскую руку со своей груди и сказала:
- Хватит, боярин, грех всё это.
- Разве любовь грех? - возразил Алёша и снова как в первый раз при встрече подмигнул ей левым глазом.
- Ежели любви захотелось, то жениться вам надо, - с укором сказала Агрофена.
Она ласково посмотрела ему в глаза, поцеловала и добавила:
- Ты молодец конечно видный, богатырь и умом тебя папенька с маменькой не обделили, а я почти уже старуха, на сеновал с тобой полезла, потому что почти пять лет живу без мужа.
Служанка начала реветь и, всхлипывая продолжила:
- Тебе красавица писанная нужна. Была у нас в селе такая Марьяна дочь кузнеца. Русые волосы, коса до колен, глаза голубые как вода в роднике. Была красавица да сгинула. Пошла этой осенью за клюквой на болото и не вернулась. Схватили её разбойники.
- Какие ещё разбойники? - спросил тиун.
- Да татары. Пару лет назад в Орде замятня большая была. Хан Тохта воевал с мятежником Ногаем. У Ногая воевода был Тугарин. Когда Ногая убили, Тугарин этот прибежал со своими людьми в нашу волость. В марковском лесу прячется, купцов грабит и разбойничает аки лютый змей. Ещё с Марьяной паробок кузнеца пропал.
- Это они Марьяну схватили? - задал вопрос Алексей.
- Кто же ещё мог. Марьяна с раннего детства по болоту ходила, помогая отцу руду искать. Такая бы сама не пропала, - сказала Агрофена посмотрела на Алёшу и снова его поцеловала уже страстно...
Алексей проснулся второй раз, когда солнце уже приближалось к полудню. Он несколько раз потянулся, ощущая в теле приятную истому, задумался на несколько мгновений и быстро одевшись, вышел во двор. Во дворе он встретил Никиту, который вел лошадей к водопою.
- Вели дружинникам седлать лошадей и к бою готовиться, разбойников едем искать, - уверенным тоном приказал он отроку и направился в избу.
В горнице тиуна ждал завтрак, служанки поднесли травяную похлебку с заячьим мясом и большой кусок хлеба. После плотной трапезы Агрофена принесла кувшин холодного кваса:
После бессонной ночи хорошо снимает усталость, - сказала она и тоже подмигнула левым глазом.
Квас оказался на редкость хорошим. Алёша выпил полкувшина, почувствовал слабость и снова уснул, облокотившись на край стола. Когда он проснулся, был уже полдень. Уже теплое летнее солнце находилось в зените, в траве переливисто трещали кузнечики, на лугу паслись лошади.
Тиун вспомнил, что отдал приказ седлать коней и ехать ловить разбойников. Дружинников он снова застал у костра, они сидели и играли в зернь. Громким богатырским голосом Алексей рявкнул:
- Я приказал собираться в поход! Почему мой приказ не исполнен до сих пор?
Богатырский крик заставил воинов повернуться к Алексею. Они молча переглянулись между собой. Устах встал и подошёл к тиуну:
- Видишь ли, боярин, каких таких разбойников мы должны найти?
- Которые купцов грабят и дочь кузнеца схватили, - ответил Алёша и с удивлением посмотрел на Устаха.
- Про татей тебе Агрофена рассказала? - задал вопрос старший дружинник и хитро прищурился.
- Агрофена, - неуверенно сказал тиун и хмыкнул под нос.
- Прошлым летом она всему селу рассказывала, что вон в том малиннике лешего видела, - уже с насмешкой заявил Устах и указал рукой на опушку леса.
- Может в малинник медведь зашёл, и Агрофена его с лешим перепутала? - возразил Алексей и обернулся к другим дружинникам, надеясь получить одобрение.
- Она ещё русалок в реке видела, когда бельё полоскала, - со смехом ответил ему Никита.
- Куда паробок кузнеца пропал?
- Сбежал от этого скряги кузнеца вестимо. Он о своём побеге несколько раз в корчме хвастался, - парировал новый вопрос старший дружинник.
Алёша понял, что дружинников не переспоришь, и возможно они правы. Агрофена любит сказки сочинять, но вопросы у него остались: откуда слухи про воеводу Тугарина и его разбойников пошли по селе? Тиун пошёл в свою горницу и начал составлять на бересте свитки оброков и податей, которые должны князю поселяне Марковской волости. Прежние тиуны видно грамоты не знали, оброк и дань собирали по обычаю. Алексей считал, что в таком деле нужен строгий учёт и запись, иначе княжеская казна доходы теряет. Эта работа отняла у него целый день. Вечером тиун перекусил, переговорил с дружинниками о необходимости объехать дальние села, которые по мнению Поповича дани недоплачивали, и отправился спать.
Глава третья. Купцы.
На следующее утро дружинники начали готовиться к объезду дальних деревень. Была пятница, и Попович потребовал от служанок приготовить к постному дню рыбную уху, чем вызвал недовольство своих воинов. Правда уха получилась добрая, тройная: ерш, стерлядь и судак, в юшку добавили сныти и сушенных пряных трав. Попробовав ухи, дружинники перестали роптать, и дружно стали работать ложками. Даже невозмутимый и молчаливый Довмонт нахваливал пищу и, улыбаясь поглаживал указательным пальцем свои усы. Алексей достал кусок судака и пытался извлечь оттуда кости, нужно было хорошо поесть, поскольку объехать следовало сегодня пять деревень, находящихся в трёх-шести верстах от Маркова.
Однако его взгляд упал на двух человек, которые шли от села по направлению к дружинной избе. Неизвестные подошли к дружинникам. Это были двое богато одетых мужчин лет, одному было лет сорок, а другому тридцать-тридцать пять.
- Мир этому дому, - сказал старший и, поклонившись, снял шапку. Его спутник также обнажил голову и поклонился.
- И вам мир, странники, - ответил Алёша.
- Мы купцы новгородские везём из Сарая в Новгород восточные товары: перец, шелк, ковры, сабли и луки татарские, - заговорил старший.
- Покажите свои возы, я скажу сколько вам тамги нужно заплатить в казну ростовского князя, - ответил Алексей.
- Мы тамгу заплатим, но кто нам лошадей вернёт, которых разбойники увели? - возразил купец.
Алёша начал расспрашивать купцов о разбойниках. Выяснилось, что это два брата. Они новгородские гости - богатые купцы, которые состоят в Иванском купеческом братстве Великого Новгорода, возят мёд и воск в Орду, а оттуда на Русь восточные товары. Купцы позавчера выехали из Ярославля и не успели к вечеру в Марково, поскольку у одного из возов сломалась ось. Остановились на ночлег в двух верстах от села. Все уснули, проснулись, а лошадей нет, увели разбойники. Дружинники начали смеяться над рассказом незадачливого купца и расспрашивать о количестве выпивки, употреблённой накануне вечером. На что уже младший гость возразил:
- Мы хмельного не пьём в дороге, а почему в дозоре уснул, не знаю. В полдень на погосте встретили разъезжих татарских торговцев и купили у них еду, которую съели перед ночлегом. Брат посчитал татарскую снедь подозрительной, но я его не послушал.
- Вот послушал бы старшего брата, и ехал бы сейчас на лошади, - включился в разговор Устах и прыснул смехом.
- Если вернёте лошадей, плачу полгривны серебра, - чинным голосом сказал старший.
- Это совсем другое дело, где случилась пропажа? - встрял в разговор Путята.
Дружинники переглянулись, за такую награду можно и поработать. Полгривны новгородской стоят пятьдесят пудов ржи, четыре пуда мёда или жирного барана, за гривну можно купить годовалую корову, а за три гривны меч. Алёша тоже с интересом выслушал рассказ купцов. Он теперь был уверен, что Агрофена не выдумала рассказ про Тугарина змея, и разбойники действительно грабят в этом уезде. Тем более, что младший брат рассказал про каких-то татарских торговцев, у которых новгородцы купили еду перед кражей лошадей. Тиун распорядился седлать коней.
Однако возникло затруднение, что делать с купцами, которые потеряли лошадей и шли пешком через всё село. Решили, что дружинники поедут первыми, поскольку вероятный в полудень дождь может смыть следы, а купцы подойдут позже. Следы в лагере удалось легко обнаружить по хорошим подковам. Слуги у купцов также оказались толковыми и не топтались, где не надо. Следы вели прямо по дороге в сторону Ярославля. Алёша с дружинниками проследовали по ним до самой границы Ростовского княжества, дальше начинались земли ярославских князей, и проезд был невозможен.
У ярославской межи Алексей держал совет с дружинниками, что делать дальше. Изяслав сказал, что родственник его жены служит приставом в Ярославле. Тиун может написать бересту приставу, а он отвезёт её в Ярославль. Местная стража возможно поймает воров, и они получат щедрую купеческую награду. Так они распрощались с Изяславом и вернулись в лагерь купцов. Устаху удалось в качестве задатка получить десять ордынских денег, завтра после бани можно сходить в корчму.
Корчма в Марково появилась совсем недавно, когда через село начали проезжать купцы. Её содержал крещённый татарин, который поселился в селе в годы Ногаевой замятни. В заведение стали часто захаживать местные мужики к неудовольствию их жён. Сама корчма представляла собой большую избу, разделённую стеной. В меньшей части стояла печь, там жил хозяин с семьёй; большая часть называлась поветь и представляла собой большой обеденный зал, в котором стояли столы и лавки. На втором этаже повети размещались горницы для гостей, рядом с избой находилась конюшня.
Тиун и воины зашли в обеденный зал и попросили пива с варенными раками. В корчме было довольно многолюдно, за столами сидело больше десятка посетителей. Они слушали старого гусляра, который пел песни про походы русских богатырей. Гости хлопали в ладоши и просили прислугу принести им больше мёда и пива. В углу стоял хозяин корчмы, он с хитрым прищуром смотрел на зал и незаметно улыбался. Устах позвал взмахом руки корчмаря, заказал ещё мёда и тушу косули, начиненную гречневой крупой.
Алёша между тем, попивая пиво, прислушивался к разговорам, которые вели между собой посетители. Две женщины лет двадцати пяти-тридцати обсуждали кузнеца, от которого какие-то тати требуют восемь гривен. Поповичу их разговор стал интересен, он, ссылаясь на хворь, отказался поднять кубок мёда с другими дружинниками. Потом Алёша вроде как по нужде вышел во двор, быстро вернулся и подошёл сзади к столу, за которым разговаривали крестьянки и начал слушать дальше.
Из разговора этих женщин Попович узнал, что вдовый кузнец начал частенько захаживать к Звениславе травнице и пожаловался ей на татей- вымогателей. Звенислава обратилась за советом к жене старосты, а та рассказала подругам. Женщины дальше принялись болтать о том, где растет вкусный щавель, и какие цены в Ростове нынче на торгу. Алёша отошел от их стола и вернулся к своим дружинникам. За столом шёл спор, кому из воинов в отсутствие дяди вести в дружинную избу изрядно перебравшего мёда Никиту.
- Я заведу, - неожиданно сказал Алёша
- Воля ваша, боярин,- с усмешкой ответил Устах и добавил:
- Довмонт, передай отрока.
Алексей подхватил под мышку парня и повел по селу. Стыдоба то какая для тиуна. Хорошо, что уже смеркалось, и прохожие им не попадались. Попович подумал, что завтра надо всыпать этому пьянице и лоботрясу и заставить его хорошенько поработать. На этом мысль Алёши прервалась, завтра же воскресенье, какая работа? Немного призадумавшись тиун понял, каким образом этот юноша отработает своё не прилежание. После службы следует навестить кузнеца, у которого разбойники вымогают деньги и возможно украли дочь. Одному идти тиуну не пристало, так пусть хоть один воин его сопровождает. Остальные тоже изрядно наберутся в корчме и не захотят никуда ходить в воскресенье. Когда они дошли до становой избы, Алёша передал Никиту Дарье, велел напоить квасом и уложить спать.
Утром его разбудил голос Агрофены:
- Вставай, боярин, обедню проспишь.
- Не слышу колокольного звона, - лениво ответил тиун и повернулся на бок
- Это чай не Ростов, здесь нет колоколов, - сказала служанка и ущипнула Алексея за заднюю часть.
Пришлось вставать. На дороге его дожидались остальные кроме Довмонта. Устах сказал, что оставил воина охранять избу, Дарья возразила, что все литвины язычники и боятся храма и молитвы как огня. Устах возразил и даже замахнулся влупить служанке затрещину. Алёша их развёл и сказал, что не по-христиански ссориться перед службой. В церковь они пришли, когда уже молились "Иже херувимы". Службу вёл маленький священник лет пятидесяти с редкой бородкой похожей на козью. Голос у батюшки был слабым и шепелявым. Попович не выдержал, вспомнил свои занятия в Григорьевском затворе и богатырским голосом запел: "Всякое ныне житейское!". Все стоящие в храме посмотрели на молодого тиуна, среди людей пошел шепот. Однако священник, не обращая внимания на происходящее, продолжал также тихо и шепеляво молиться, и вскоре в храме всё успокоилось, и литургия пошла своим чередом.
После окончания службы батюшка подозвал к себе Алёшу:
- Отец Леонид, местный иерей
- Алексей, сын ростовского протоиерея Петра, ныне местный тиун, - ответил Попович.
- Я знаю твоего отца, когда-то вместе грамоте учились, - сказал священник.
- Отец, что-то вспоминал о вас, - попытался неуклюже соврать Попович
Отец Леонид с какой-то укоризной посмотрел в глаза отроку и спросил:
- Когда родителей в Ростове навестить собираешься?
- Обещать не могу, но попытаюсь, - сказал Алексей.
Далее отец Леонид рассказал, что его племянница, которая живет в соседней деревне, бесноватая уже почти год, и нужно провести над ней отчитку. Священник попросил батюшку Петра приехать в Марковскую волость и изгнать беса из дитя. Попович поинтересовался, почему отец Леонид не может сделать это сам. Батюшка расстроился и шепелявым голосом ответил, что на отчитку ему не даёт благословение епископ. Келарь мне так и заявил, что не с моим мол скудным умом против дьявола сражаться. Марковский настоятель начал нахваливать ум и начитанность батюшки Петра, который легко получит благословение владыки и просил сжалиться над ребенком, которого одолел бес. Алёша сказал, что изложит просьбу своему отцу.
После службы тиун позвал Никиту и велел сопроводить его к кузнецу. Парень с неохотой согласился. Когда они вышли за село и направились к болоту, то по дороге повстречали двух новгородских купцов, у которых увели лошадей. Они поздоровались, поклонились друг другу и разошлись. Алёша был доволен, что его не спросили, как идёт поиск. Если из Ярославля не придут добрые вести, то шансов найти коней было немного, а десять ордынских денег были успешно пропиты в корчме.
Когда подошли к усадьбе кузнеца, то у ворот их встретил работник и заявил, что хозяин отдыхает и просил никого не пускать.
- Скажи, княжий тиун пришёл, - деловито перебил его Алексей.
Работник поклонился и пошёл в избу. Попович посмотрел на усадьбу. Она была даже для городского кузнеца богатой, не говоря уже о Марково: два горна, клеть, конюшня, хлев, амбар. Возле конюшни суетились два человека, один был постарше, а другой почти ребёнок. Из открытого окна слышалось громкое ржание так, что звук эха раздавался по всей окраине, поросшего соснами болота.
Так прошло некоторое время, работник не появлялся. Алёша подумал, уснул он что ли, или хозяин так надрался в воскресенье, что разбудить нельзя? Наконец тиун решил зайти в избу без предупреждения, дело важное. На пороге он несколько раз сильно постучал в дверь и потом зашёл. В сенях лежал невысокий мужчина в вышитой узорами набеленной рубахе из тонкого льна. "Вот пьянь"! - подумал Попович и сильно пнул тело ногой. Оно перевернулось. В груди под сердцем у мужчины торчал нож, на хороший деревянный пол натекла целая лужа крови. Никита, увидев труп, вскрикнул. На крик юноши прибежали работники, которые кормили лошадей. Алёша тоже на мгновение растерялся, но взял в себя в руки и неожиданно спросил у подошедших людей:
- Кто это сделал?
Те переглянулись и сначала посмотрели на мёртвого хозяина, а затем недобрым взглядом на Алёшу.
- Я княжьим именем тиун Алексий, Никита стань у ворот и никого не выпускай из усадьбы, - немного крикливым голосом распорядился Попович.
Работники некоторое время смотрели на Алексея. Тот, который был постарше, поклонился тиуну и промолвил:
-Это сделал Нежила.
- Кто такой Нежила, и почему именно он убил? - строго задал вопрос Алексей.
- Парубок, который вас встречал у ворот, он в субботу десять кун хозяйских в корчме пропил и получил по спине от господина палкой, - вновь ответил старший.
Младший слуга добавил:
- Кроме того хозяин повелел из жалованья шкурки вычесть.
Попович прикинул, что десять кун - это больше месячного жалованья подсобного работника, правда в этом лесном краю легко можно было поймать десяток куниц или сорок белок и отдать долг. Вместо мелкой монеты повсюду на Руси используют для расчётов меха. Но на охоту требовалось время, поэтому непутёвому слуге должны были помочь родственники.
- Зачем из-за десяти кун долга хозяина убивать, родственники помогут? - удивлённо спросил тиун.
- Парубок был круглым сиротой, его прежний хозяин к себе ребёнком взял, - возразил слуга постарше.
Из дальнейшего разговора выяснилось, что убитый не был родным отцом пропавшей девушки Марьяны. Прежний хозяин нашёл на марковских болотах хорошую руду и открыл прибыльное дело, его железо продавалось не только в Ростове и Ярославле, но и в Твери, Переславле, Суздале. Со временем кузнец нанимал уже шесть работников и жил не хуже, чем средней руки купец или сын боярский. Неожиданно в сорок лет прежний хозяин скончался от неизвестной болезни. Его жена три года вдовой ходила и неожиданно забеременела. Вся волость тогда об этом шепталась, все местные бабники попали под подозрение. Хозяйка до самых родов не называла отца ребёнка. Роды были трудными, жена кузнеца родила здорового мальчика, но изошла кровью. Перед смертью она велела отправить слугу за отцом в Ростов.
Им оказался некий плотник Миролюб, который жил на Борисо-Глебской стороне города. Неожиданно небогатый плотник, который из-за своей бедности жил бобылём, стал владельцем дела, приносящего по десять гривен в год, и ещё отцом младенца в придачу. Жениться новый хозяин не спешил, несмотря на то, что ему сватали первых красавиц села. После пропажи падчерицы Марьяны неожиданно решил жениться на Звениславе травнице, хоть и лет ей уже было под тридцать. В субботу Миролюб отправил в Ростов на торг Нежилу с десятью кунами, чтобы слуга купил серебряное кольцо в подарок травнице. Под утро парубка притащили из корчмы без денег.
Плохо было то, что Нежилу не нашли в усадьбе, что наводило на отрока прямое подозрение в преступлении. За убийство перед князем отвечала вся волость. Если убийца в течении трёх седмниц не будет найден и выдан властям, то вся волость по Русской правде платит в казну дикую виру: сорок гривен за убийство свободного общинника. Ежели подозреваемый в убийстве сбежал, то община обязана была "гнать след" назначить вознаграждение за поимку или голову преступника. Воины, которые таким делом промышляли, обычно не церемонились и сразу рубили голову.
Алёша сомневался в виновности слуги. На подозрении были новгородские купцы, которых они встретили на дороге, и разбойники змея Тугарина. В корчме Попович чётко слышал, что у кузнеца вымогали деньги, он мог отказаться платить и быть убитым. Сбежавшего работника нужно было найти, не прибегая к помощи охотников за головами. Так неожиданно у тиуна прибавились новые дела. Он поделился своими соображениями с Никитой. Парень ответил, что нужно снова опросить купцов, чтобы снять с них подозрения. Жаль, что не захватили лошадей, до купеческого лагеря было вёрст шесть. Неожиданно Никита попросил у слуг кузнеца лошадей, те не отказали, община должна была содействовать властям в расследовании преступления и поимке убийцы, чтобы не платить виру. Кроме того, тиун и староста волости становились распорядителями имущества убитого и опекунами его сына, пока не находились родственники усопшего. О родственниках Миролюба в усадьбе никто ничего не знал, новый кузнец был скрытным человеком.
Слуги оседлали лошадей, и через полчаса Алёша и Никита были в лагере купцов. Их встретил ключник:
- Господа пошли к кузнецу Миролюбу.
- Ещё не вернулись? - спросил Алексей.
- Нет ещё, - ответил ключник и предложил господам пива с зайчатиной, стерлядью и белым хлебом.
Алёша решил дождаться купцов и принял предложение. Так они трапезничали почти до заката, купцы не появились. Перед заходом солнца прискакал Путята и сказал, что боярина дожидается возле становой избы староста. Тиун и дружинники покинули купеческий лагерь и вернулись в избу.
Староста был невысокий толстый мужчина лет сорока пяти с изогнутым наподобие ястребиного клюва носом. Он снял шапку, глубоко поклонился тиуну и стал держать речь:
- Нежилу мужики нигде не нашли, завтра кликнем сход и объявим награду за поимку. За мальчонкой покойного присмотрит моя жена...
- Ты не торопись со сходом, когда мы шли с Никитой к кузнецу, то на пути встретили двух купцов новгородских, которые вышли из усадьбы убитого, они тоже пропали, - возразил Алексей.
Лицо старосты изменилось, под ястребиным носом незаметно образовалась хитрая улыбка. За убийство общинника чужаком вира князю не уплачивалась:
- Двадцать лет жили и ни одного гостя здесь не видели за Ногаевой замятней. А теперь разъездились тут тати окаянные. Не сомневайтесь, это они Миролюба прирезали...
- Есть ещё разбойники, которые у кузнеца восемь гривен вымогали, твоя жена слышала об этом от Звениславы травницы, - перебил старосту Попович.
- О разбойниках мне ничего не ведомо, но завтра я отправлю сюда жену. Пусть расскажет, что знает, - ответил староста и ещё раз поклонился.
Алёша отпустил человека и, не ужиная, отправился отдыхать. Сон быстро сморил тиуна. День выдался тяжким несмотря на то, что был праздник.
Глава четвёртая. Травница.
С первыми петухами Алёшу разбудила Дарья:
- Вставай, боярин, пришли староста с женой.
Алексей с неохотой оделся, перевязал портки поясом и вышел из горницы. В сенях становой избы стояли староста с женой, высокой женщиной под сорок лет. По росту она выглядела даже чуть-чуть выше мужа. На голове у старостихи был повязан дорогой суконный платок, а на шее висело монисто из серебряных денег ордынской чеканки. Оба супруги поклонились тиуну, и староста начал говорить:
- Про разбойников тех, моя жена ничего не знает. Мельком услышала от них от Звениславы травницы. Её и спрошайте, боярин.
- Где и когда слышала? - задал вопрос Алексей.
Женщина не ответила, тиун на неё уже косо посмотрел.
- На позапрошлой неделе после церковной службы, больше она ничего не знает, - заявил староста и поклонился.
Жена по-прежнему молчала. Попович понял, что при муже она ни слова не скажет:
- Где живёт травница?
- Пятый дом от дальнего конца села, - ответил староста.
Тиун велел подать в горницу еду. Щавелевая похлёбка оказалась горячей, и Алёшу пришлось есть медленно, чтобы не обжечь рот. После утренней трапезы он пошел к дружинникам:
- Устах, остаёшься здесь главным, Никита едешь со мной.
Когда воины прискакали к жилищу травницы, оно оказалось пустым. Соседка сказала, что Звенислава с племянницей пошла в лес собирать лекарственные травы. Бездетная травница хочет передать близкой родственнице своё умение врачевать.
Тиун на лошади решил догнать их и поскакал рысью к лесу, Никита поспешил за ним. Звениславу с племянницей застали на опушке. Они собирали цветы медуницы. Невысокая беловолосая девочка лет десяти от роду срывала и приносила цветки тёте. Звенислава их изучала и складывала в корзину. Травница выглядела молодой женщиной с тонким станом зелёными глазами и длинными белокурыми волосами, которые были распущены, что придавало ей особую красоту. На Звениславе была вышитая белая сорочка, подвязанная поясом и полностью чистая, не как у крестьянок. Поверх сорочки одет синий андарак, на ногах не лапти, а кожаные башмаки. Алёше такие нравились. Не зря богатый кузнец на ней захотел жениться. Тиун слез с коня сорвал цветок медуницы и преподнес его со словами: