Киселёв Александр Васильевич : другие произведения.

Золотая роза

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Золотая роза.
  
  Пролог
  
  Овернь, февраль 1421 года
  
  Несмазанные старые двери замковой тюрьмы раскрылись с неприятным для стражника писком. Он смачно выругался, плюнул на пол и, просунув рукой сальную свечу, посмотрел внутрь тёмной камеры. Затем грубым басом приказал узнику.
   - Выходи, тебя ждут.
   Их камеры вылез темноволосый мужчина в сером монашеском одеянии с небольшой тонзурой, которая уже начала зарастать. Он несколько раз кашлянул и переспросил тюремщика:
   - Куда идти?
   Стражник молча наконечником меча указал ему направление и привычно мелким шагом пошёл вслед. Узник вышел во двор замка, на пару мгновений закрыл рукавом лицо от ставшего непривычным солнечного света и немного удивился, когда ему указали идти в покои коменданта.
   В покоях стоял накрытый стол, за которым сидели два человека. Один был одет в плотные шерстяные шоссы и зелёный жакет. Поверх жакета блестел на полуденном солнце хорошо начищенный нагрудник доспехов. На втором было скромное одеяние францисканца терциария.
   - Ваше преосвященство, простите меня за такую досадную ошибку. Мы приняли вас за бургундского шпиона, - подобострастным тоном произнёс воин.
   Жан де Пьер, так звали незнакомца, уже начал догадываться, в чём дело:
   - Спутать монаха со шпионом, как это глупо!
   Он ещё раз посмотрел на вояку, тот продолжал сидеть, опустив свои глаза вниз.
   Тогда Жан ещё больше осмелел и продолжил нахальным тоном:
   - Представьтесь, наконец, сир!
   - Шевалье Герберт де Краон, комендант замка. Сейчас бургундцы стали такими хитрыми, что посылают своих шпионов под видом монахов. Они следят за передвижениями наших войск, состоянием крепостей, а вместо проповедей распускают слухи, что его высочество дофин незаконнорожденный...
   Тут комендант осёкся, поняв, что сболтнул лишнего.
   - У меня с собой был указ дофина о назначении викарием в епархию Вабра! - возмутился монах.
   - К сожалению, в гарнизоне нашего замка нет ни одного человека, который умеет читать. Я второй сын мелкого дворянина, у которого не нашлось и двадцати лишних су, чтобы нанять учителя своему ребёнку. Хорошо, что прочесть указ помог этот учёный человек, который случайно остановился на ночлег в замке.
   Францисканец поклонился и представился:
   - Брат Николя.
   - Жан де Пьер из аббатства Фонтевро, - представился клирик и тоже поклонился в ответ.
   Жан сменил гнев на милость. Он, как и этот комендант родился третьим сыном мелкопоместного анжуйского рыцаря, погибшего в битве при Азенкуре. Наверняка тоже пошёл бы в монастырь неграмотным оболтусом, если бы не мать. Мадам де Пьер имела неплохое приданное и из своих денег наняла ему в учителя местного каноника.
   'Нельзя, чтобы знатные люди работали в монастыре как мужланы', - говорила она тогда отцу.
   Так их чадо стало в монастыре переписчиком книг. Сидеть бы Жану в монастырском скриптории всю оставшуюся жизнь, если бы не счастливый случай...
   Монах охотно пообедал в кампании коменданта и францисканца, хорошее вино и жирный карп куда вкуснее воды и пресной тюремной каши, а затем захотел отдохнуть. Шевалье де Краон предоставил ему свою постель. Там, умывшись и раздевшись, мужчина стал вспоминать всю историю, которая привела его в замковую тюрьму.
   Началось всё три месяца назад, когда в аббатство Фонтевро приехала его патронесса королева Иоланда. Ходили слухи, что она искала викария для епархии Вабра, поскольку её епископ Гийом серьёзно заболел и направил письмо дофину с просьбой прислать ему помощника. В монастыре перешептывалась, что викарием станет брат Феликс - любимчик приора.
   Жан и ещё трое братьев работали в монастырской библиотеке, туда вошла королева и попросила книгу про короля Ричарда Львиное Сердце. Она читала несколько часов, а потом спросила монахов, как они относятся к его подвигам на Святой Земле?
   Братья наперебой стали нахваливать храбрость и набожность короля, чьи останки покоятся в аббатстве Фонтевро. Возразил один лишь Жан. Он ответил, что среди французских рыцарей есть немало людей, которые храбростью не уступают этому англичанину, тем более набожностью. Иоланда удивлённо посмотрела на монаха и вышла из библиотеки. Жан испугался, что получит нагоняй от приора за такую дерзость. Он сосредоточенно смотрел на скамейку, где сидела королева, и заметил, что Её величество потеряла какой-то ключ. Недаром в детстве родные Жана считали очень наблюдательным мальчиком. Чтобы хоть как-то оправдаться, он догнал королеву и вернул ей ключ. Иоланда улыбнулась, поблагодарила монаха и спросила его имя и возраст.
  'Зовут Жан де Пьер, мне двадцать девять лет', - ответил монах королеве.
  Через день приор вызвал к себе Жана и объявил, что тот назначается викарием Вабра, через две недели гонец привезёт указ дофина. Последними напутственными словами приора были: 'Держись партии дофина и арманьяков'. Этот наказ настоятеля клирик готов был полностью выполнить, поскольку знал, что значительная часть приходов епархии Вабра располагалась во владениях графа д'Арманьяка.
  Жану несказанно повезло: стать епископом, пусть даже не ординарным, а викарным, пусть даже в далёкой и захолустной епархии было пределом его мечтаний. Так может повезти только один раз в жизни. Эта мысль оказалась почти пророческой. Через два месяца вместо епископского трона Жан оказался в тюремной камере. По дороге в Тулузу его скрутили какие-то воины и, ничего не спрашивая, посадили под замок.
  Сейчас везение к нему опять вернулось благодаря этому францисканцу. Неужели на Небесах за него молится кто-то из Святых? Кому из них нужно ставить свечи? Внезапно монаху пришла в голову мысль, что в первую очередь следует поблагодарить брата Николя. Он собрался встать, однако выпитое вино и теплая постель так разморили Жана, что веки сами слиплись.
  Проснулся он только под утро с первыми петухами. Вышел во двор и встретил там коменданта. Тот усердно гонял своих воинов по тренировочной площадке. Комендант снова извинился за недоразумение и предложил дать в дорогу харчей и воина для охраны, поскольку вокруг лютуют разбойники. Жан учтиво поклонился, сказал, что не сердится и принял предложение.
  Воином оказался шотландский наёмник, звали его Конор МакЛауд. Шотландец на ломанном французском сказал, что дорога к Вабру пойдёт по горам, и проводника лучше него здесь не найти, поскольку он горец. Жану де Пьеру было тяжело произнести эту странную фамилию МакЛауд. Монах стал называть своего спутника горец.
  Перед отходом из замка Жан решил поблагодарить своего невольного спасителя. После высказанных теплых слов между ними состоялся разговор:
  - Знаете, я тоже направляюсь в земли бывшего Тулузского графства, чтобы читать проповеди людям, которые до сих живут в ереси. Хотел бы идти с вами, монсеньор, ведь в сопровождении воина путешествовать безопаснее.
  - Конечно, брат Николя. Это лишь малая толика благодарности за моё освобождение.
  - Почему вы считаете, что в тех местах живут еретики?
  Жан не зря задал этот вопрос. Он хотел жить в тёплом доме и получать хорошую пребенду, а не гоняться по горам за еретиками.
  - Уже много столетий эти земли являются прибежищем альбигойской ереси, - ответил францисканец.
  - Последних альбигойцев инквизиция сожгла сто лет назад, - возразил Жан, внутренне надеясь на ошибочность представлений излишне ретивого терциария.
  - Это правда. Последние сто лет открыто еретики не выступают против Церкви. Они живут под видом праведных католиков и в тайне исповедуют свою веру.
  - Откуда вам это известно? - спросил Жан
  - Мой наставник рассказал, что в Лангедоке действует тайное общество 'Золотая роза' и послал меня на юг проповедовать, обличая еретиков.
  - Что ещё за роза?
  - Альбигойцы верят, что двести лет назад их предки владели Граалем: чашей с Кровью Христа. Эта реликвия хранилась в крепости Монсегюр. Когда крестоносцы захватили замок, Грааль исчез. Однако перед этим из чаши чудесным образом выросла Золотая роза, которую верные ереси рыцари успели спрятать. Этой розе еретики в тайне поклоняются до сих пор.
  Услышав такие слова, Жан решил закончить беседу.
  'Грааль, Золотая роза, чушь всё это, у какого-то прелата слишком бурное воображение. Наш приор в Фонтевро был тоже не подарок, но этот францисканец, который отправил человека читать проповеди непонятно куда и зачем... Бедный Николя.' - подумал он про себя.
  - Пойду собираться в путь, - сказал он собеседнику и приятельски похлопал его по плечу.
  Вскоре стены этого небольшого негостеприимного замка остались за спиной Жана де Пьера. Впереди была дорога, которая вела его к новой жизни.
  
  Глава 1. Бегарды
  
  Окрестности Вабра, март 1421 года
  
  В горах шёл сильный дождь и гремел гром. Двое путников не спеша передвигались по скользкой от потоков воды тропе и вели под уздцы гружённую лошадь. Гроза между тем не успокаивалась, холодные капли дождя насквозь промочили их одежду. Лошадь постоянно вздрагивала от громких раскатов грома и норовила вырваться. Человек в латных доспехах рыцаря и голубом плаще пытался удержать животное и что-то говорил ему на ухо. Другой мужчина в дородной рясе и мантии епископа громко молился, пытаясь чудом остановить бурю. Однако ветер не успокаивался, а удары грома и вспышки молний становились чаще. Но чудо всё-таки свершилось, неожиданно узкая горная тропа стала шире, и перед взором путешественников открылась небольшая долина, покрытая светло-зелёной луговой травой.
  Пройдя ещё полмили, спутники невдалеке заметили три бревенчатых здания, из-под крыши одного из них валил едкий сизоватый дымок.
  - Туда скорее! - закричал клирик.
  - Стой, там могут жить разбойники, - ответил ему рыцарь.
  - Что тогда нам делать?
  - Подожди, я осмотрюсь.
  Вскоре выяснилось, что это жилище не было вертепом бандитов. Там жили пастухи, которые выгнали овец на свежую весеннюю траву. Путники направились к овчарне. Воин тяжёлой латной перчаткой постучал в дверь, ему открыли. В помещении у очага сидело два десятка мужчин, женщин и детей.
  - Кто вы?
  - Жан де Пьер, викарий епархии Вабра и его спутник горец, - прозвучал ответ священнослужителя.
  - Рады видеть вас у нашего очага, ваше преосвященство, проходите.
  Путники уселись у огня и молча протягивали к очагу продрогшие от холодной воды руки. Воин снял свои сапоги и пытался их просушить, священник последовал его примеру. Остальные вежливо ожидали, когда вновь прибывшие люди разогреются у очага. Только через несколько минут между ними завязалась беседа.
  - Скажите, добрые люди, кому я обязан сему крову?
  - Братья бегарды, эта овчарня принадлежит нам, здесь беженцы с севера получают приют, - ответил высокий худой мужчина лет сорока.
  - Это достойное занятие помогать бежавшим от войны людям, благослови вас Бог, - ответил Жан и перекрестил собеседника.
  - Вы правда наш викарий? - задал вопрос долговязый мужчина.
  - Разумеется, под плащом у меня лежит указ дофина о выделении пребенды, а неделю назад архиепископ Тулузы совершил обряд рукоположения.
  Правда это рукоположение не прошло без проблем. Жан с неохотой вспомнил, что перед рукоположением архиепископ Доминик устроил ему целый экзамен на знание богословия. Особенно его высокопреосвященство интересовал смысл решений последнего Вселенского собора в Констанце. Обычный переписчик книг из аббатства Фонтевро знал только, что на соборе был избран единый для всего католического мира Папа Мартин V и прекращена великая схизма, а также краем уха слышал про осуждение к костру какого-то богемского еретика Яна Гуса.
  Этих знаний архиепископу оказалось недостаточно. Он наотрез отказался совершать рукоположение несмотря на указ дофина. Положение исправил брат Николя. Он порекомендовал обратиться к своему знакомому, профессору богословия, преподающему в Тулузском университете. Профессор оказался хорошим человеком, он даже поселил Жана в своём доме и почти две недели подряд читал ему лекции о значении собора в Констанце для христиан. За всё взял умеренную плату. Брат Николя на время покинул де Пьера и горца. Сказал, что христианский долг велит как можно скорее начать проповедовать, но обещал посетить Вабр. Через две недели архиепископ, удовлетворённый знаниями соискателя, всё-таки рукоположил Жана и попросил передать приветствие епископу Гийому.
  - Надеюсь, вы станете хорошим пастырем, таким, как кюре Антоний, -встрял в разговор молодой человек с чёрными кучерявыми волосами.
  - Вы говорите про Святого Антония, юноша? - переспросил викарий.
  Молодой человек запнулся и посмотрел на Жана карими моргающими глазами. За него ответил долговязый:
  - Речь идёт не об Антонии Падуанском, а о местном священнике из Лузиньяка, жившего праведной жизнью.
  - Большинство священнослужителей нашей церкви живут праведно, брат мой. Есть конечно заблудшие овцы, но...
  - Но этот был особенным, неожиданно перебил викария юноша.
  - Чем он был особенный?
  - Тем, что раздал нищим всё имущество и даже в своём доме поселил беженцев, а сам жил в небольшой часовне, которую построил на скале.
  - Сей поступок достоин уважения, - ответил Жан и недоверчиво посмотрел на юношу.
  - Вы говорите про уважение, а господина кюре убили.
  Тут настало время запнуться самому викарию. Как можно убить человека за его праведность? Де Пьер не был наивным. Он понимал, что в королевстве стояли суровые времена, враждующие отряды войск партий бургиньонов и арманьяков грабили даже монастыри на землях соперников. Но монастыри захватывались ради богатой наживы, а у кого поднялась рука убить священника безсеребренника?
  - Кто убил его, я отомщу! - закричал горец.
  Невозмутимое поведение своего проводника в спорах и разговорах до этого сильно удивляло викария. Для рыцаря он казался сильно спокойным, прям монах какой-то, а не воин. Теперь оказалось, что даже у монашеского спокойствия есть предел.
  - Люди говорят, что видели, как кюре Антония столкнул со скалы какой-то мужчина со шрамом на лице. Больше мы ничего не знаем, - сказал высокий бегард и распорядился начать трапезу.
  На следующий день гроза закончилась. Викарий и его проводник распрощались с бегардами, поблагодарили их за еду и кров и двинулись в направлении Вабра. Недалеко от города их догнал отряд конных стрелков. Шотландец обернулся и положил руку на эфес меча.
  - Кто такие?
  - Викарий епархии Вабра и его страж.
  На этот раз обошлось не так, как в Оверни. Дорогая горностаевая епископская мантия, которую подарил Жану после рукоположения архиепископ Тулузы, произвела на всадников впечатление. Они спешились, а командир подошёл к клирику и с поклоном представился.
  - Шевалье Шарль де Труазель, капитан его светлости графа д'Арманька.
  - Мир тебе, воин!
  - Мы разыскиваем шайку Эда разбойника, который снова объявился в наших местах. По пути вы не встречали подозрительных людей, ваше преосвященство? - задал вопрос рыцарь.
  - Подозрительных не встречал. Кто такой этот Эд и как выглядит?
  - Ему тридцать пять лет, дворянин, высокий, широкоплечий со шрамом на лице. Получил его в битве под Бордо, когда сражался за англичан.
  - Так он не только разбойник, а ещё и изменник? - поинтересовался викарий.
  Жан вспомнил про человека со шрамом, который по слухам убил кюре Антония, и захотел собрать об этом разбойнике больше сведений.
  - Куда было ему деваться? - ответил шевалье.
  Викарий вопросительно посмотрел на рыцаря.
  - Эд в юности был неплохим парнем. До большой дороги довела его страстная любовь. Невеста Эда попросила принести ей золотое колье с жемчугом как на портрете у королевы Изабеллы, а иначе мол замуж не выйдет.
  - Бросить нужно такую девку!
  - Куда-там бросить. С друзьями Эд решил ограбить обоз кастильских купцов, но охрана оказалась не робкого десятка. Его друзей в бою порубили, двоих живыми взяли, а Эду пришлось спасаться от суда в землях английского короля.
  - Что случилось с его невестой? - поинтересовался де Пьер
  - Вышла замуж за одного богача.
  Викарий сплюнул. Жан всегда считал, что женщины ненадёжные люди, и от них надо держаться подальше. Эта история только подтвердила его правоту. Клирик попрощался с воинами, и они вместе с горцем побрели в сторону Вабра. Через час они подошли к городу.
  
  Глава 2. Баронесса
  
  Вабр, март 1421года
  
  Население Вабра было тогда совсем небольшим, оно едва насчитывало две тысячи человек. Булла Папы Иоанна XXII Salvator noster, изданная в 1317 году для борьбы с еретиками альбигойцами, вдохнула жизнь в этот тихий и провинциальный город. Из юго-восточной части епархии Родеза тогда изъяли сто двадцать восемь приходов, они образовали новую епархию Вабра. Таким образом небольшое бенедиктинское аббатство в долине реки Дордон де Камарес превратилось в город с епископской кафедрой. В центре города стоял готический кафедральный собор Святых Ксавьера и Пьера, заложенный в 1317 году. Рядом с собором находился дом каноников, туда в первую очередь решил заглянуть Жан де Пьер. Викарий постучал в дверь. Его встретили у порога два каноника.
  - Я - брат Жан, - представился он, - викарий этой епархии. А это Конор МакЛауд, мой телохранитель.
  Оба каноника поприветствовали незнакомца еле заметным кивком головы.
  - Каноники Лео и Абель.
  Викарий поставил на пол свои дорожные сумки и откинул капюшон. Затем он раздвинул полы плаща. Монах из Фонтевро был одет в горностаевую мантию, накинутую поверх просторной монашеской рясы из двух слоев льняной материи, четки в виде бусинок были обвязаны вокруг талии. Лео и Абель с удивлением увидели в его руке прочный дубовый посох пилигрима, на груди на серебряной цепочке висел огромный крест из оливкового дерева.
  - Меня вызвал в эту епархию его преосвященство Гийом.
  - Извините нас за недоверчивость, - произнес Абель.
  Немногим позднее каноник и вновь прибывший викарий вошли в келью на первом этаже, служившую старому епископу своего рода рабочим кабинетом. Каноник предложил новому викарию присесть на небольшой стульчик, стоявший возле рабочего стола.
  Жан де Пьер снял верхнюю одежду. В келью вошел молодой служка, он поставил перед викарием тазик с подогретой водой и протянул ему полотенце, за что де Пьер радостно поблагодарил каноников. Предложить гостю вымыть руки сразу после приезда в те времена считалось очень хорошим тоном. Умывшись, гость решил посетить епископа Гийома.
  - Его преосвященству, епископу стало совсем плохо, - сказал каноник Лео.
  Жан де Пьер зашел в покои епископа. На кровати лежал седой больной человек, который дрожал в лихорадке и бредил:
  - Золотая роза! Золотая роза! Они не должны получить её!
  Жан посмотрел на епископа, перекрестил его, прочитал ave Maria и вернулся в дом каноников, чтобы отдохнуть.
  На следующее утро викария разбудил молодой служка:
  - Ваше преосвященство! Вас ждёт госпожа баронесса!
  Жан оделся и вышел из кельи в гостинную. Его ждала женщина лет тридцати. Она была одета в длинное бордовое платье с декольте. Вырез на груди был даже более глубок, чем позволяла тогдашняя весьма фривольная мода. Викарий упялился на её грудь и не представился первым, как полагалось мужчине.
  - Баронесса Мари де Лузиньяк!
  - Викарий Жан де Пьер, - ответил он женщине, пытаясь отвести взгляд от полуобнаженной груди.
  - Я пришла поговорить по поводу освободившегося места кюре в Лузиньяке. Жаль конечно отца Антония но...
  - Что но? - не удержался клирик.
  - Согласно трёхсотлетнему обычаю и кутюмам священника в наш приход назначет сеньор, но епархия имеет право провести экзамен на знание кандидата латыни и основ катехизиса.
  - Экзамен? - сбивчивым голосом переспросил викарий и продолжал пялится на декольте дамы.
  - За экзамен сеньор платит сорок экю епископу. Я хочу провести экзамен как можно скорее. Претендент, мой деверь Анри.
   Мари, произнося эти слова, была прекрасна. Жан за все пятнадцать лет, проведённые в монастыре никогда не видел таких женщин. Он молча смотрел на баронессу и пытался придумать некий остроумный ответ. Ситуацию спас Абель:
  - Экзамен состоится в пятницу, чтобы воскресную мессу в вашем приходе уже провёл новый кюре.
  - Хорошо. Жду вас в своём замке, - сказала дама и, подобрав длинный подол, вышла из комнаты.
  Викарий продолжал молча стоять и смотреть на дверь.
  - С вашего позволения я завтра поеду в Лузиньяк и проведу экзамен претендента, деньги передам казначею епархии.
  - Нет. Я сам...
  - Как будет угодно, ваше преосвявщенство! - недовольным тоном сказал каноник и удалился из помещения.
  На следующее утро после завтрака Жан и Конор сели на лошадей и направились в Лузиньяк. Завтрак был скромным, поскольку шло время Великого поста: хлеб, оливковое масло, чесночный соус и никакого вина. Викарий, который привык к подобным трапезам в аббатстве Фонтевро, принял всё как должное, но шотландец был недоволен, и всё время что-то ворчал на своём языке.
  Расстояние от Вабра до замка было небольшим менее двух лье, но местная горная дорога не давала возможности пустить лошадей рысью. Считалось, что священнослужители не должны разъезжать на лошадях. Святой Фома Аквинский своё долгое путешествие из Рима в Париж совершил на муле, а другие клирики и вовсе ходили пешком, но для епископов, разъезжающих по делам епархии, делали исключение. Лошади ускоряли передвижение, а значит помогали им лучше управлять епархией.
  Замок Лузиньяк располагался на высоком утёсе над рекой Тарн, к северу и востоку от замка находились два селения дворов на сто каждое, а ещё дальше вдоль опушки горного леса виднелись одинокие хутора пастухов, дровосеков и углежогов.
  Ворота им открыл гофмейстер с двумя слугами, одетыми в бордовые ливреи цвета дома Лузиньяк. Гофмейстер извинился, что сама хозяйка не смогла принять господина епископа, поскольку испытывает сильные приступы мигрени. Гофмейстер провёл гостей через замковый двор и указал им на их покои.
  В комнате викария находилась широкая дубовая кровать, поверх которой лежали две пуховые перины. Жан решил немного отдохнуть после дороги, но в дверь постучали. В комнату вошла служанка с подносом, на котором лежали две запеченные форели и три больших ломтя хлеба, в другой руке она держала кувшин с вином.
  - Передайте одну форель моему спутнику
  - Этому господину уже всё подано, ваше преосвященство, - сказала служанка и глубоко поклонилась.
  После плотной еды викария ещё больше потянуло на сон. Клирик проспал около часа, как его разбудил громкий спор у двери. Жан немного приоткрыл дверь и увидел у окна хозяйку дома, рядом с ней стоял молодой мужчина со щёгольской бородкой. Они разговаривали на повышенных тонах.
  - Мадам, вы обещали мне двести экю, если я откажусь от наследства и стану кюре. Где мои деньги?
  - Потерпите ещё несколько дней.
  - Несколько дней. В воскресенье меня уже рукоположит этот новый викарий. Я отказываюсь идти на экзамен.
  - Хорошо, деньги будут в пятницу вечером.
  Клирик решил, что грешно подслушивать чужие ссоры, и тихонько закрыл дверь. Ещё через час его разбудил звук рожка, который созывал людей к обеденному столу.
  Гостей рассаживали согласно старшинству и благородству происхождения. Во главе стола сидела хозяйка баронесса Мари де Лузиньяк. На этот раз она оделась поскромнее: закрытое зелёное платье и шёлковый бордовый атур на голове. На груди висела нить жемчуга. По правую руку от хозяйки располагался Жан де Пьер, а по левую её близкая подруга мадам Элеонора де ла Вега; ниже сидели Конор МакЛауд и тот хлыщеватый молодой человек, с которым спорила хозяйка час назад.
  - Мой деверь Анри, претендент на сан священника, - так его представила баронесса.
  Ещё ниже находился красивый тридцатилетний мужчина в мантии врача, напротив него усадили гофмейстера дома Лузиньяк. В конце стола сидела молодая девушка лет шестнадцати, спутница служанка госпожи де ла Вега. Хозяйка уступила право произнести благодарственную молитву викарию. Затем по её команде в обеденный зал вступила процессия слуг с блюдами.
   Первыми внесли хлеб и масло, затем дворецкий в сопровождении двух помощников принесли наполненные до краев кувшины с вином. Следом шли слуги с блюдами, полными рыбных яств и деликатесов, с подносами, на которых стояли горшочки с рыбной похлебкой и пироги с капустой, а также чаши с разнообразными соусами, медами для подслащивания и ароматными травами.
  - Вы слышали о шайке Эда разбойника? Говорят она рыщет в окресностях замка Лузиньяк, - спросил у шотландца врач.
  - Я этой рукой отрублю ему голову, только отпетый негодяй может убить священника! - ответил горец и показал эскулапу огромный кулак.
  В разговор встряла госпожа де ла Вега:
  - Я не слышала, чтобы Эд разбойник убивал клириков.
  - Есть свидетели этому кощунству! - бесцеремонно крикнул шотландец. Госпожа Элеонора немного смутилась, наверное нравы шотландцев ей были неведомы.
  Ситуацию попыталась разрядить баронесса:
  - Господин Лауд, вы наверное говорите о Жаке дурачке, сыне дровосека. Мальчик рехнулся в шесть лет и теперь несёт всякую околесицу. Кюре Антоний упал сам. Шестьдесят семь лет - возраст не малый.
  Жан тоже решил остудить Конора и произнёс тост в честь прекрасных дам Мари и Элеоноры.
  Обед плавно перетёк в ужин и продолжался до самого вечера. Когда солнце стало садиться, гостей развели по комнатам. На двух перинах викарий уснул сном младенца. Когда он проснулся, солнце стояло уже высоко. Клирик вспомнил, что сегодня пятница и нужно готовиться к приёму экзамена. Он быстро оделся и вышел в зал. Там находились все вчерашние гости кроме хозяйки. Баронесса де Лузиньяк задерживалась.
  Викарий за разговорами более тесно познакомился с доктором. Его звали Матье. Врач оказался сыном профессора богословия, у которого в Тулузе жил и занимался монах Жан, чтобы быть рукоположенным в епископы. Матье учился в Тулузском университете. Он закончил артистический факультет, получив степень бакалавра, и проучился ещё три года на медицинском, что давало право открывать врачебную практику. Последнее время доктор часто бывал в замке Лузиньяк, поскольку хозяйку регулярно мучали головные боли.
  Между тем ожидание баронессы становилось нетерпимым. Гости хотели есть. Гофмейстер отправил служанку, но дверь комнаты ей не открыли. Тогда он пошёл сам. Через некоторое время гофмейсер спустился в зал:
  - Ваше преосвященство, подойдите к хозяйке!
  Клирик неспешно поднялся и вошёл в комнату. На кровати в прозрачной шелковой ночной рубашке лежала баронесса. Её голова была повёрнута неестественным образом, а на полу валялась одна из подушек. Викарий внимательно осмотрел тело, подошёл к окну. Оно было плотно закрыто. Жан выглянул во двор, спальня Мари располагалась примерно на высоте двадцати футов, без лестницы сюда не залезть. Викарий строго посмотрел на гофмейстера.
  - Чего стоишь, зови врача!
  Тот с достоинством ответил:
  - Врача уже поздно, я позвал священника!
  Жан не ожидал подобной дерзости от этого человека. Ему захотелось смачно выбраниться, но священнослужитель взял себя в руки и только тихо произнёс:
  - Думаю, что её убили.
  Гофмейстер пошёл за доктором.
  
  Глава 3. Гофмейстер
  
  Замок Лузиньяк, март 1421 года
  
  Осмотр тела врачом подтвердил опасения викария. Мари задушили во сне подушкой. Об этом свидетельствовал вывихнутый шейный позвонок и наличие остатков рвоты на подушке. Кто бы мог это сделать? Жан взглянул на дверь комнаты. На двери стоял врезной замок, который можно было открывать и закрывать изнутри. Викарий, не обращая внимание на недовольство присутствующих, бесцеремонно начал выдвигать ящики стола пока не нашёл связку из трёх ключей. Один из них подходил к замку комнаты.
  - У кого ещё есть ключи от этой комнаты?
  - Только у баронессы и меня, - ответил гофмейсер.
  - Хозяйка имела привычку запирать комнату перед сном?
  - Да. Перед сном баронесса давала мне указания насчёт сегодняшнего дня. Когда я выходил, сам слышал как она защёлкнула замок.
  - Вы давали кому-нибудь ключ от комнаты хозяйки.
  - Конечно нет. Он у меня висит на связке на груди со всеми другими ключами от помещений замка! - гордо заявил гофмейстер и снял с груди похожую на дешевое ожерелье связку из добрых двух дюжин ключей.
  - Поздравляю! Тогда ты единственный подозреваемый в убийстве баронессы, - ехидно заметил викарий. Ему уже надоело это горделивое поведение гофмейстера после смерти хозяйки.
  Между тем слух о гибели баронессы разнёсся по всему замку. Служанки запричитали, дворня хаотически забегала по кладовым с припасами, в предчувствии похорон. Кто-то предложил позвать священника.
  - Зачем звать? Я здесь останусь на несколько дней. Отслужу панихиду по убиенной и воскресную мессу для прихожан.
  Возразить клирику никто не посмел. В воскресенье начиналась страстная неделя перед Пасхой. На страстной неделе верующие католики должны были обязательно пройти таинство причащения. Святые дары освящались только во время мессы.
  Жан в этой кутерьме краем глаза заметил, что деверь Анри не проливал слёз по усопшей родственнице. Он, наоборот, с радостным видом ходил по замку и улыбался. Это поведение деверя смутило викария. Он подошёл к Анри, выразил ему свои соболезнования и предложил перенести экзамен на три недели. На что получил обескураживающий ответ:
  - Я не буду сдавать экзамен. Теперь это всё моё!
  Клирик не до конца понял, что послужило причиной столь резкого изменения человека, который ещё вчера хотел посвятить себя служению Церкви. Жан вспомнил про гофмейстера, которого подозревал в убийстве. Он попросил слова, вышел на середину зала и начал говорить
  - Мари де Лузиньяк умерла не своей смертью. Она была задушена во сне. Единственный подозреваемый гофмейстер. Конор, арестуй его и проводи в замковую тюрьму!
  Известие про убийство ещё больше всполошило окружающих. К Жану пробилась дородная в годах женщина, представилась женой гофмейстера и заявила, что её муж ни в чём не виноват, поскольку приходится баронессе двоюродным братом. Эти слова жены не только не разубедили викария в невиновности, но даже усилили подозрения, поскольку появился вероятный мотив убийства. Гофмейстер мог завидовать своей более знатной и богатой родственнице. Не зря после её смерти он начал вести себя столь дерзко.
  По закону подозреваемого следовало допросить под пыткой. Однако Жан вспомнил рассказы своего дяди по матери, который служил помощником судьи в Анжере. Судя по его рассказам, обвиняемые под пытками часто оговаривали себя. Их казнили как преступников, а потом находились истинные виновные. Дядя ещё добавлял, что порой угроза пытки действеннее в плане признания, чем сама пытка.
  Тогда викарий решил сам провести допрос. Вместе с Конором он спустился в тюрьму и велел вызвать подозреваемого.
  - Свою кузину убил ты? - Жан хотел обескуражить подозревамого знанием данных сведений.
  - Она моя двоюродная сестра, и я её ненавидел, но не убивал, - тем же дерзким тоном отвечал гофмейстр.
  - Что тогда можешь сказать в своё оправдание?
  Подозреваемый начал свой долгий рассказ. Будущая баронесса родилась в дворянской, но бедной семье. Её отец владел небольшим домиком в горах и сотней овец. Из шестерых детей семьи до совершеннолетия дожила только Мари. Поэтому девушке приходилось помогать отцу пасти стадо. В округе её прозвали пастушка, и никто из знатных кавалеров не хотел брать её замуж.
  Однажды молодой барон Гуго де Лузиньяк заблудился во время охоты и вышел на запах костра. На нем пастушка Мари готовила себе обед. Девушка была хороша собой и понравилась барону. Сам барон слыл человеком странным. Он осиротел в девять лет, и фактическим воспитателем мальчика стал отец Антоний. Священник воспитывал будущего барона де Лузиньяк не на Библии и Псалтыри, а на рыцарских романах. Когда такой пылкий и романтичный юноша встретил прекрасную пастушку знатного рода, то решил сделать её своей женой и через месяц обвенчался.
  Через три месяца молодожёны расстались. Гуго решил стать крестоносцем. Восемь лет назад он отправился в Кастилию, чтобы там воевать с маврами. Управлять поместьем он назначил свою жену, но наследником в случае смерти сделал своего младшего брата Анри, поскольку рыцарским замком может управлять только сильная рука. В Кастилии барон вступил в орден Калатравы, однако вскоре разочаровался в службе. Кастильский король не спешил начинать войну с неверными. Тогда Гуго с ещё тремя братьями отправился в Константинополь на помощь римскому императору в его войне против турок и исчез. Никаких сведений о нём больше не приходило.
  Жена продолжала управлять замком, поскольку по старому закону, если нет вестей, то крестоносца из похода следует ждать сорок лет, прежде, чем объявить умершим. Его брат Анри пытался оспорить права невестки, он даже нанял специальных людей, чтобы найти доказательства гибели брата. Однако наемники отказались от опасного путешествия в далёкий Константинополь. В результате Анри сдался. После смерти кюре Антония он за двести экю согласился стать священником, что было равнозначно отказу от наследства.
  - Ты думаешь, Анри мог убить невестку?
  - Конечно мог. Ради наследства он бы и мать родную убил.
  - Как он проник в закрытую дверь?
  - Возможно Мари сама ему открыла.
  - Тогда как он её закрыл, если ключ остался лежать в ящике стола?
  - Не знаю, но я не убивал, монсеньор! Я не мог. Спросите её подругу Элеонору, она нас хорошо знала с детства.
  Элеонора была дочкой такого же бедного, как и отец Мари соседнего шевалье. Когда её подруга вышла удачно замуж, она просила Мари подыскать ей выгодную партию. Через четыре года года случай подвернулся.
  Сеньор Фернандо де ла Вега родился Наварре. Благодаря родственным связям его устроили в личную гвардию графа Бернарда д'Арманьяка. Фернандо был храбр и красив собой. Он побеждал на многих рыцарских турнирах. На одном из турниров в красавца влюбилась дочь графа Бигорры. Отец за любимой дочерью дал большое приданное: два замка и тысячу экю золотом. Так этот рыцарь сделался самым богатым человеком в округе Вабр. Многие потом удивлялись, что этот отчаянный малый из Испании, стал ещё и рачительным домохозяином. Он приумножил полученное богатство. Чета де ла Вега прожила в счастье двадцать лет. Но однажды супруга уехала к родителям, чтобы присмотреть за приболевшей матерью. Болезнь оказалось заразной. С интервалом в месяц умерли мать и дочь.
  Сеньор де ла Вега два года пробыл в трауре, а затем стал частенько навещать замок Лузиньяк и его хозяйку баронессу Мари. Пошли слухи об их любовной связи. Вскоре эти слухи прекратились, поскольку было объявлено о помолвке Фернандо и Элеоноры. Жених был на двадцать пять лет старше невесты, которой недавно стукнуло двадцать восемь. Для знатных семей такие свадьбы не были чем-то неправильным, хотя вставал вопрос о способности супругов иметь наследников.
  . Так Элеонора стала госпожой де ла Вега.
  - Хорошо, я переговорю с Элеонорой, но до конца следствия будешь сидеть под арестом, - заявил викарий.
  Сказав эти слова, он вышел из тюрьмы и приказал стражникам хорошо кормить заключённого. На пути его встретил конюх.
  - Монсеньор епископ! Смотрите, что подпасок нашёл в сене.
  В руках у конюха находилась бордовая ливрея, такие носили слуги дома Лузиньяк на торжественных приёмах. Викарий осмотрел этот предмет одежды. Она оказалась целой. Такая ливрея стоит недёшево. Зачем кому-то её оставлять на конюшне в сене?
  - Ливрею я оставляю себе, - сказал викарий.
  Он достал из кошелька пять серебряных бланов и протянул их конюху.
  - Благодарствую, монсеньор!
  Викарий ещё раз осмотрел ливрею. Она принадлежала высокому широкоплечему человеку, шести футов роста. Он нашёл дворецкого и спросил его, кому принадлежит эта ливрея? Дворецкий ответил, что знает её хозяина. Это его помощник Луи, но позавчера у него эту ливрею украли, пришлось на вчерашний обед надевать запасную.
  - Вора нашли? Кто им оказался? Я в отсутствие гофмейстера велю его хорошенько выпороть
  - Ливрею нашел подпасок, спрятанную в сене на конюшне и передал её конюху, а он мне.
  - Странно, местный старьёвщик заплатил бы за такую минимум три блана, значит воровал не подпасок.
  - Может вор спрятал её, чтобы в удобный момент пронести мимо стражи? - спросил викарий.
  Дворецкий постоял некоторое время в задумчивости и ответил.
  - Удобный момент уже был. Стража во время пира мертвецки перепилась, и утром после открытия ворот и поднятия решётки воины продолжили дрыхнуть в арсенале. Если бы хозяйка меньше тратила денег на ливреи и развлечения, а больше на хороших стражников...
  Тут дворецкий споткнулся, понял, что болтает лишнего и хотел уже прекращать разговор, но некая идея пришла ему в голову:
  - Я знаю, кто это сделал: Жак дурачок, он иногда приходит в замок и общается с нашим подпаском.
  Мысль была интересная. Если это сделал действительно Жак, то многие бы вопросы отпали. Жан распорядился привести мальчика, а сам направился в покои Элеоноры де ла Вега.
  
  
  Глава 4. Брат Николя
  
  Замок Лузиньяк, март 1421 года
  
  Элеоноры в покоях не оказалось. Молодая служанка сообщила, что её хозяйка спешно покинула замок, чтобы сообщить своему мужу о гибели подруги. Разговаривать со служанкой об взаимоотношениях покойной Мари и её двоюродного брата гофмейстера было бессмысленно. Он попросил дать знать, когда приедет хозяйка и собрался уйти.
  У двери викарий неожиданно налетел на врача. Доктор держал в руках небольшой бумажный кулёк и едва не уронил его.
  - Осторожнее! Здесь сахар!
  Эти слова врача удивили Жана. За фунт сахара платили фунт серебра. Потом он вспомнил, что сахар применяется при лечении некоторых заболеваний. Викарий извинился за нерасторопность и сказал, что сеньоры де ла Вега нет в замке.
  - Я не к ней.
  - Тогда к кому?
  - У служанки госпожи Элеоноры малокровие, ей нужен сахар.
  Когда клирик разговаривал со служанкой, то не заметил на её лице каких-нибудь признаков болезни. Наоборот оно имело здоровый розоватый оттенок, как и у любой молодой невесты, но врачу виднее.
  Жан вышел на замковый двор, из кухни раздавался приятный запах свежих пирогов. Викарий вспомнил, что ещё не завтракал. Поэтому он направился на кухню.
  Кухарка поставила перед ним поднос с белым хлебом пирогами и жаренной щукой и кувшин вина. Клирик достал нож и принялся за трапезу. Кухарка налила ему вина, поклонилась и задала вопрос:
  - Монсеньор. Вы правда отправили людей разыскивать Жака дурачка?
  - Да. Мне надо задать ему несколько вопросов.
  - Ваши люди не найдут его у родителей.
  - Почему?
  - Позавчера мальчиком интересовался какой-то странный высокий человек со шрамом на лице, глаза злые. Я испугалась и спрятала парня.
  - Рассказывай подробно, что тут у вас происходит?
  Кухарка начала говорить. Она доводилась Жаку родной тетей по матери. Сама она рано овдовела и не имела детей. Поэтому к Жаку относилась с нескрываемой теплотой даже несмотря на его душевную болезнь. Раз сам король у нас безумный, то чем тогда хуже мой Жак. Кухарка часто звала его на кухню и подкармливала объедками со стола баронессы.
  Мальчика жалела не только его тётя. Кюре Антоний защищал Жака от мальчишек-хулиганов и иногда звал его к себе в часовню.
  - Каким был священник Антоний? - спросил Жан.
  Кухарка рассказала, что слышала от матери, как отец Антоний пришёл сорок лет назад с Севера. Он поселился в лесу как монах-пустынник и несколько лет молился в одиночестве, по праздникам приходил в селения и читал красивые проповеди. Добрые люди приносили ему пищу, а Антоний благословлял их урожай. Так продолжалось, пока к нему за помощью не приехал старый барон Лузиньяк. Барону было уже за сорок, а он не имел детей ни от первой, ни от второй жены. Антоний сказал, что переживать не надо, наследники у него скоро появятся. Так и произошло; через год жена родила Гуго, а ещё через шесть лет Анри, при вторых родах женщина скончалась. Когда умер старый кюре, то на его место барон поставил отца Антония, а перед собственной смертью попросил приглядывать за детьми.
  - Жак сейчас в часовне отца Антония, только я не хочу, чтобы кто-то ещё знал об этом, - неожиданно произнесла кухарка, когда поняла, что может доверять клирику.
  - Я возьму с собой только шотландского рыцаря, - ответил Жан.
  - Благодарю вас, монсеньор!
  Часовня кюре действительно находилась высоко в горах. Идти туда нужно было по узкой тропинке, что было довольно опасно, особенно для анжуйца Жана, до этого не видевшего гор.
  У порога часовни на охапке сена спал мальчик лет десяти-двенадцати. Викарий осторожно его разбудил. Ребенок, увидев незнакомцев резко вскочил, в глазах его читался страх.
  - Тише, тише, мы не сделаем тебе ничего плохого.
  Прошло почти час прежде, чем клирику удалось успокоить Жака. Мальчик заговорил:
  - Сокровище, сокровище, я знаю, где отец Антоний хранит свои сокровища.
  - Покажи нам их, мальчик, - неожиданно попросил молчаливый шотландец на хорошем почти без акцента местном наречии.
  Жак подошел к двум одиноко стоящим елям и начал сдвигать большой камень, у ребенка это не получалось, пока на помощь к нему не пришёл Конор МакЛауд. Под камнем находилось углубление, в котором лежал небольшой сундук.
  Шотландец камнем сбил замок с сундука, там лежали пять книг и перевязанный алой тесьмой свиток пергамента. Неплохие сокровища для сельского кюре, жившего подаянием. Викарий начал их листать. Книги оказались рыцарскими романами, а вот свиток...
  Он назывался 'Трактат о золотой розе' и был написан не на латыни, а на окситанском наречии. Жан не захотел сразу разбираться с этим текстом, тем более, что мог начаться дождь и испортить книги, три из которых были написаны на бумаге.
  - Забираем сундук и пошли обратно, - скомандовал клирик Конору.
  На обратном пути они сбились с пути и вышли не к замку, а попали в селение. Жан зашёл в первый попавшийся дом, чтобы спросить дорогу до замка. В доме никого не было, в двух следующих тоже.
  - Вы сейчас никого не найдёте, все ушли к церкви на проповедь, - сказал седой старик, до этого молча сидевший на скамейке возле виноградной лозы, и пальцем указал им направление.
  На небольшой площади возле храма собралось много народа, человек двести. Наверняка это была большая часть жителей этого поселения. Они молча смотрели в сторону церковных ворот, где на самодельном постаменте из досок стоял невысокий монах. Викарий узнал в нем брата Николя.
  - Проститутка, падшая женщина не может решать судьбу французской короны! - звенел его голос над площадью.
  Жан начал внимательно вслушиваться в слова проповеди.
  - Корона Франции не является личной собственностью короля! Где решение совета пэров? Где его утверждение парламентом Парижа и Генеральными штатами? Только дофин Карл является истинным регентом для всех вассалов и подданных королевства!
  По толпе пошли ликующие возгласы, а Николя продолжал свою речь:
  - Все, умеющие носить оружие, идите в Бурж и вступайте в армию дофина, изгоним собак с нашей священной земли!
  От таких слов викарию стало немного не по себе. Превращать проповедь в пропаганду идей партии дофина и тем более оскорблять королеву Изабеллу не лучшее занятие для монаха. Жан не любил англичан, которые разоряли его любимое Анжу и всю остальную Францию, но подданные короля Генриха V все же добрые христиане, а не сарацины, и призывы у стен храма к войне с ними грех. После проповеди викарий решил об этом переговорить с монахом после проповеди, но тот неожиданно затрясся и упал ничком на помост.
  - Николя, что с тобой? Я помогу! Иду к тебе! - громко закричал викарий и начал пробираться сквозь толпу к помосту, чтобы оказать помощь францисканцу.
  Однако неожиданно монах вскочил, его глаза заблестели:
  - Вижу! Вижу будущее! Мне Святые угодники открыли его. Францию и её народ спасёт непорочная дева! Дева! Она идёт, я её вижу!
  Францисканец вскинул руки перед народом и снова упал на помост. В голове Жана зародилась недобрая мысль: не рехнулся ли этот монах? И что с ним делать?
  Но тут по толпа взревела, толи от ужаса, толи от восторга, и викарий решил, что нужно возвращаться в Лузиньяк вместе с братом Николя. Он прошёл вперёд, вырвался из толпы и сам вскарабкался на помост. Викарий благословил людей и сказал, что монах устал, и ему нужно отдохнуть в замке.
  Проповедника к замку несли на руках. Их шествие напоминало крестный ход. Люди зажигали свечи пение молитв и литаний прерывалось возгласами, славящими дофина и проклятиями в адрес англичан.
  После возвращения брата Николя положили в отдельную комнату, а в покои викария молодая служанка принесла чан с тёплой водой, чтобы умыть ноги после дороги. Жан поставил ноги в воду, по телу прошла приятная истома. Викарий сидел и размышлял обо всей этой истории. История выглядела запутанной, неприятной и опасной. Жану уже хотелось всё бросить и вернуться в Вабр. Клирик извлёк ноги из чана, служанка стала вытирать их вышитым льняным полотенцем, а потом предложила его раздеть.
  - Не стоит, дитя моё, - сказал ей Жан.
  - Я вам не нравлюсь?
  - Нет, но я монах, и нам нельзя...
  - Можно тогда я лягу на пол возле вашего ложа и так проведу ночь.
  - Это ещё зачем?
  - Сеньор Анри велел, он скоро станет новым бароном.
  Тут у Жана загорелась злость на этого молодого хлыща, который ещё вчера готов был стать кюре, а сейчас подкладывает в постель епископу девицу. Нет, он не уедет отсюда, пока не разберётся до конца. Виновные в смерти баронессы, а может быть и отца Антония должны понести заслуженное наказание и не только на Страшном суде. Клирик снял с кровати подушку и одну из перин и протянул их служанке:
  - Возьми и ложись на полу.
  На следующее утро первым делом Жан осведомился о здоровье брата Николя. На что получил ответ, что францисканец из-за поста отказался от предложенного завтрака и велел принести себе только простой хлеб и воду. Такое поведение можно было трактовать двояко: либо припадок прошёл, и таким образом монах решил поблагодарить Христа за выздоровление, либо это душевная болезнь. Викарий решил проверить, не поднимая лишнего шума.
  - Дайте мне хлеб и воду, я отнесу их брату Николя и разделю с ним эту скромную трапезу.
  У дверей комнаты Жана ждал горец. Он отозвал клирика в сторону на важный разговор:
  - Когда мы шли к часовне отца Антония, чтобы поговорить с дурачком, за нами кто-то следил. Я заметил человека, сидящего на дереве.
  - Надо быть осторожными. Здесь много опасных тайн, - ответил викарий.
  Брата Николя Жан застал молящимся на коленях.
  - Как ваше самочувствие?
  - Неплохое, монсеньор. Вам понравилась моя проповедь?
  Викарий не знал, что ответить, сказать правду или солгать. Он решил вообще не отвечать и перевести разговор на другую тему.
  - Вы интересуетесь местными еретиками. Недавно я нашёл свиток о Золотой розе. Он написан на окситанском наречии, помогите разобраться.
  - Несите сюда монсеньор! - ответил францисканец и обернулся в сторону Жана.
  В глазах монаха проявился неподдельный интерес. Через час они прочитали трактат. Этот свиток действительно писали альбигойцы, которые верили, что из чаши Грааля выросла Золотая роза. Она хранит Окситанию от бед и разорений. У розы есть Хранитель. Перед смертью этот хранитель должен передать реликвию надёжному преемнику, которого выберет сам. Если Хранитель не успел назвать преемника, то нового выбирают на общем собрании общины.
  - Вы были правы, Николя. Тайное общество существует. Я грешным делом подумал, что это нездоровые выдумки вашего наставника.
  - Где раздобыли этот свиток, ваше преосвященство?
  - Он лежал в сундуке отца Антония вместе с пятью рыцарскими романами. Странно, что этот блаженный кюре читал их вместо Евангелия, Псалтыри и молитвенников
  - Вы не думали, что Антоний был еретиком?
  - Нет, все говорят, что он представлял собой образец праведного католика.
  - Альбигойцы тоже ведут аскетический образ жизни. Они сами обвиняют Церковь во лжи и пороках.
  Эти слова Николя заставили викария задуматься. Жан в аббатстве мало интересовался обычаями еретиков, поскольку за подобное можно было сильно схлопотать от приора. Одного брата за тайное чтение Платона на сорок дней заперли в келье на хлебе и воде. Если еретики живут праведно, зачем тогда Церковь и инквизиция ведут с ними непримиримую борьбу? Он вовремя спохватился и отбросил эту грешную мысль.
  - Стоит ли ворошить прошлое этого человека, когда он уже мёртв.
  - Да, если хотим разобраться в причине его смерти, - ответил францисканец.
  Жан не думал, что причина убийства отца Антония может скрываться в его ереси, но эта мысль могла быть правильной. Живший праведной жизнью еретик, мог раскаяться и захотел вернуться в лоно Церкви. Его сообщники тайные альбигойцы, боясь разоблачения и костра инквизиции, убили кюре, чтобы замести следы. Викарий решил быть более откровенным с этим терциарием.
  - Ваша проповедь кажется мне слишком мирской и сиюминутной. Простых людей нужно готовить к будущей райской жизни, а не учить их вмешиваться в дела королей и принцев.
  - Именно от дел королей и принцев зависит: какая церковь на несколько веков победит на этой земле галликанская или англиканская.
  - Церковь едина. Она не английская, французская или бургундская, а Вселенская во главе с Папой, - возразил Жан.
  Брат Николя говорил очевидную ересь, может он сам тайный альбигоец, промелькнула мысль у викария.
  - Духовно церковь едина, но последние сто лет она всё больше подчиняется королям. После великой схизмы авторитет Папы низок, короли назначают высшее духовенство, не спрашивая мнения Святого Престола.
  Жан невольно согласился. Схизма и множество пап нанесли громадный ущерб христианскому миру. За семьдесят лет раскола государи могли сами выбирать, какого папу считают легитимным, и подмяли под себя духовенство в своих странах.
  - Есть доля истины в твоих словах, брат.
  - Ваше преосвященство, какому королю хотите подчинятся лично вы, Карлу или Генриху? - задал прямой вопрос францисканец.
  - Между Карлом и Генрихом я выбираю Карла.
  - Только победа в этой войне обеспечит престол и власть Карлу.
  Викарий был уже и сам не рад, что затеял этот разговор с терциарием. Положение спас слуга, который пригласил господ монахов позавтракать в обществе сеньора Анри де Лузиньяка. В любой другой момент Жан отказался бы от подобной кампании, но сейчас возник повод завершить неприятный разговор.
  
  
  Глава 5. Конор МакЛауд
  
  Окрестности замка Лузиньяк, март 1421 года
  
  
  Этой ночью Конору МакЛауду не спалось. Шотландский воин видел кошмарный сон, в котором кровные враги из клана Дорвардов убивают его семью. Проснувшись горец пожалел, что покинул своих родичей и отправился во Францию за поиском славы и богатства. Ему захотелось вернуться в родную Шотландию, обнять своего старого отца, сходить на кладбище к покойной матери и дать крепкую затрещину младшему брату Дункану, чтобы не зазнавался. Конор вроде бы уже решил немедленно пойти к викарию и попросить его освободить себя от службы. Однако гнусное убийство священнослужителя не давало покоя горцу. Убийцу нужно было непременно найти. Долг христианина требовал восстановления справедливости. Шотландец подумал, что нужно самому поймать убийцу, чтобы со спокойной совестью вернуться домой. Воин захотел ещё раз осмотреть часовню отца Антония, чтобы найти следы преступника.
  Ранним утром, когда запели первые петухи, Конор вышел из замка. Он прошёл половину пути и жутко захотел есть. Горец свернул с дороги в лес и тихо пошёл в сторону небольшой поляны, где недавно взошла молодая зелёная травка. Не дойдя шагов сто, он плюнул себе на палец, поднял руку вверх и определил направление ветра. Бесшумно двигаясь, воин с подветренной стороны вышел на поляну. Там в темноте паслись зайцы, которые ещё не успели поменять шкуру с белой на серую.
  Горец осторожно снял с плеча лук и достал стрелу. Раздался свист, и крупный самец, проскакав два десятка шагов, упал на траву. Такой охоте малолетнего Конора научил отец лет двадцать назад.
  - Настоящее охотничье искусство - это не затравить зубра собаками, а незаметно подкрасться и застрелить юркого зайца из лука, - говорил своему восьмилетнему сыну МакЛауд отец.
  Конор подошёл к поверженной добыче, достал нож и привычными движениями освежевал зайца. Воин срезал с ближайшей берёзы кору, извлёк из дорожной сумки огниво, кремень и трут, разжёг костёр и пошёл в лес искать хворост. Вскоре туша зайца жарилась над угольями на вертеле. Шотландец переворачивал своё блюдо и, улыбаясь насвистывал через выбитый в бою зуб песенку про весёлую куртизанку Энн.
  Солнце тем временем уже взошло над горизонтом, и лес начал оживать. Горец услышал привычное по родным горам пение жаворонка, которое сливалось в единую мелодию с журчанием горного ручья. Шотландец снял с вертела жаренную тушу и начал нарезать мясо на куски, отправляя их к себе в рот. Вкус свежей горячей зайчатины воин любил с детства. Когда Конор насытил свой голод, ему захотелось вздремнуть. Раннее с первыми петухами пробуждение сделало своё дело, горец прислонился к стволу ближайшей липы и задремал.
  Проснулся он от чьих-то шагов и резко открыл глаза. В десяти шагах от него стоял в доспехах высокий человек со шрамом на щеке. В правой руке он держал боевую секиру. Привычным движением бывалый воин перевернулся и резко вскочил на ноги. Переворачиваясь он успел выхватить меч из ножен. МакЛауд был готов к битве.
  Однако и его противник тоже оказался не робкого десятка. Он быстро снял со спины треугольный щит и, прикрываясь им нанёс удар. Он целил в левый висок МакЛауда. Если бы этот удар достиг цели, схватка окончилась бы мгновенно, и Конор никогда бы не увидел Шотландию и свой родной замок. Боевое счастье в этот раз оказалось на стороне шотландца. Секира, описав дугу, просвистела у него над ухом. Конор сделал в сторону противника колющий выпад мечом, но тот легко парировал удар щитом и ещё раз замахнулся секирой. Противостоять с одним мечом против тренированного противника со щитом и секирой было смерти подобно. Горец уже несколько раз пожалел, что не взял с собой щит. Через полчаса боя выдохшийся Маклауд получил уже несколько ранений. Про себя он молился Святому Патрику, чтобы Христос принял его грешную душу без исповеди и причастия, противник выжидал и готовился нанести последний удар.
  Вдруг неожиданно раздался сильный звон. Небольшой булыжник неожиданно попал в защищённую шлемом голову нападавшего. Он закачался и немного приподнял щит. Конор улучил момент и уколол мечом врага под правую лопатку, брызнула кровь. Не ожидая подобного поворота, противник обратился в бегство. Горец попытался броситься за ним, чтобы добить. Догнать одетого в доспехи человека не составляло большого труда. Однако резкая боль в левом боку не позволила МакЛауду пробежать больше десяти шагов. Черт, наверняка ребро сломано, подумал шотландец и прекратил погоню.
  Он ещё раз осмотрелся и увидел за деревом небольшую детскую фигуру. Конор подошёл поближе и разглядел Жака дурачка, который держал в руках ещё один камень.
  - Я не сделаю тебе ничего плохого, пошли со мной, - сказал горец мальчику.
   Но тот его не послушал, он отбросил камень в сторону и как лиса шмыгнул в кусты ежевики. Шотландец, держась за бок, медленно побрёл в сторону Лузиньяка.
  В столовом зале замка завтракали три человека. Несмотря на то, что двое из них были духовного звания, на столе накануне Страстной седмницы стояли мясные блюда. Во главе стола сидел молодой человек, одетый в дорогой охотничий костюм, на его коленях лежала молодая гончая сука, которую хозяин кормил свининой со своего ножа.
  - Сударь, повремените со своей охотой! Завтра назначены похороны вашей дорогой невестки, как родственник вы должны её поминать и молиться над телом, - по-менторски произнёс брат Николя.
  - Сию гадюку я никогда не считал своей родственницей. То, что пастушка окрутила моего полусумасшедшего братца, не делает ей чести.
  - Но всё же она была законной супругой вашего брата, - возражал францисканец, взывая к разуму и родовой чести нового барона Лузиньяк.
  - Хо-хо-хо, я помяну обманщицу в лесу бутылкой хорошего бургундского вина.
  Жан с настороженностью смотрел на этого юнца, который ещё позавчера готов был сдавать экзамен на духовный сан, а сегодня уже плюёт на законы небесные. У викария возникло подозрение, что Анри мог и убить свою невестку, чтобы завладеть наследством. Жан задал неприятный вопрос:
  - Где вы были в ночь смерти Мари?
  Лицо Анри неприятно искривилось.
  - Вы думаете, это я её убил?
  - Ничего нельзя исключать.
  - Послушайте, мне невестка за отказ от наследства пообещала двести экю и платить пребенду в шестьдесят экю в год. Я был готов на это согласиться.
  - Но теперь вы новый барон.
  - Да, я получил титул, но мне придётся возвращать долги брата.
  Эти слова заставили Жана задуматься. Он считал владение Лузиньяк процветающим, а её хозяйку очень богатой. Неужели пословица: не всё золото, что блестит, верна?
  - Мари была очень расточительной женщиной? - деликатно задал вопрос викарий.
  - Мой брат, перед отправкой в крестовый поход занял четыреста экю в банковском доме Медичи и взял эти деньги с собой. Срок погашения долга составляет восемь лет.
  - Почему вы назвали невестку обманщицей?
  - Деньги я должен был получить позавчера, но Мари их мне не отдала.
  Жан задумался над этими словами Анри. Его раздумье прервали возгласы и крики с улицы. Викарий поинтересовался, что случилось?
  - Перед замковыми воротами нашли истекающего кровью вашего воина, - ответил ему молодой слуга.
  Клирик выбежал из комнаты. Во дворе замка на покрывале лежал Конор МакЛауд. Викарий попытался расспросить горца о подробностях ранения, но шотландец был без сознания. Жан распорядился позвать врача, но слуги не могли найти доктора. Викарию пришлось лично возглавить поиски. Доктор нашёлся в покоях Элеоноры де ла Вега. Врач мило щебетал с её служанкой и был очень недоволен, когда его вызвали к пациенту.
  Жан вспомнил, что вскоре в замок должны будут приезжать местные шевалье, которых пригласили на похороны баронессы. Что делать в таких случаях монах не знал. Викарий тогда решился освободить гофмейстера из тюрьмы, в виновности которого он уже сильно сомневался.
  Первой прибыла чета де Ла Вега. Сеньор Фернандо де ла Вега был высоким худощавым мужчиной с орлиным носом и небольшой коротко остриженной седой бородой. В молодости он был несомненно красив, но годы уже брали своё. За ним шла Элеонора в длинном черном платье, шлейф которого поддерживали пажи.
  Викарий поприветствовал гостей вместо хозяина, поскольку Анри всё же поехал на охоту. Сеньор Фернандо кивком головы ответил на приветствие и поинтересовался, где Анри? Жан не знал, что ответить. Ситуацию спас гофмейстер:
  - Господин соизволил уехать на охоту.
  Сеньор де ла Вега ничего не ответил. Он только усмехнулся, плюнул на землю и растер свою слюну сапогом, его жена громко запричитала и рухнула в обморок. Позвали за врачом. Доктор принял решение пустить больной кровь, но сеньора Элеонора неожиданно встала на ноги и отказалась от кровопускания.
  На следующее утро началась церемония погребения баронессы. Гроб с её телом несли родственники: гофмейстер со своим младшим братом, Анри и удостоенный этой чести Фернандо де ла Вега как муж лучшей подруги. Жан де Пьер прочитал заупокойные молитвы. Гроб опустили в яму и начали закапывать. Гроб уже засыпали наполовину, как неожиданно среди людей начали раздаваться возгласы: 'Эд разбойник! Разбойник! Злодей!'
  Жан подозвал слугу и спросил, что происходит.
  - Говорят, крестьяне заметили Эда разбойника, наблюдающего за похоронами.
  - Позови ко мне этих людей!
  Подошли двое мужиков: отец с сыном. Они ничего толком не рассказали. Единственное, что понял викарий, это некий всадник со шрамом на лице наблюдал за похоронами. Был ли это Эд разбойник или нет, до конца непонятно. Сын доказывал, что это Эд, а отец говорил, что не разглядел его.
  После похорон, гости сели за стол. Жан поехал в деревенский храм служить мессу, посвящённую входу Господа в Иерусалим, поскольку нового кюре он не рукоположил. Служба затянулась. Местные крестьяне давно ждали этого праздника, тем более, что их храму оказал честь сам епископ. Женщины хотели, чтобы монсеньор подольше читал проповеди и благословлял их детей. Викарий уже пожалел, что не взял с собой брата Николя. Кроме того, в нынешнем году Пальмовое воскресенье совпало с днём весеннего равноденствия. На этом народном празднике клирики освящали местный луг, чтобы не было засухи, и на нём выросло достаточное количество травы для местных коз и овец. Священнику полагалась награда: на небольшой каменной площадке из горной породы выкладывали изображение креста из сыров, которые потом кюре забирал себе.
  Жан де Пьер отказался от сыра, но после настойчивых просьб деревенских жителей всё же освятил луг.
  В замок Жан вернулся только вечером. Перед сном он решил проведать горца. Конору уже полегчало, он пришёл в себя и мог уже отвечать на вопросы. Клирик выслушал рассказ МакЛауда и опять вспомнил про человека со шрамом, которого крестьяне приняли за Эда разбойника. Слишком много совпадений. Завтра викарий решил подробно расспросить обитателей замка и гостей про этого человека. Перед сном Жан поинтересовался о состоянии Конора у врача. Когда от доктора получил ответ, что серьёзных ран у шотландца нет, а обморок возник из-за потери крови, то удовлетворённым пошёл к себе в комнату.
  
  Глава 6. Фернандо де ла Вега
  
  Замок Лузиньяк, март 1421года
  
  Из-за усталости Жан проснулся поздно, когда яркое весеннее солнце начало ему слепить глаза. Он встал, оделся и пошёл в обеденный зал, к тому времени большинство гостей уже собрались. За завтраком после нескольких поминальных тостов в честь покойной баронессы начались разговоры про быт ныне живущих. Тогда викарий решил, что настало время задать вопросы про Эда разбойника.
  Рядом с викарием по старшинству и благородству посадили сеньора Фернандо.
  - Ходят слухи, что в окрестностях замка орудует Эд разбойник, что вы можете про это сказать, шевалье?
  - Сейчас за этим столом сидит почти два десятка рыцарей, можете не беспокоится за свою безопасность, монсеньор, - полунасмешливым тоном ответил наваррец.
  Такой ответ вызвал раздражение у викария, но он не хотел резким тоном портить отношение с человеком, который был близок с жертвой и наверняка знает местные тайны.
  - Моя забота касается местных жителей, которые лишились опеки своей сеньоры и подвергаются сейчас опасности, - скромным и кротким голосом ответил клирик.
  Такой тон викария понравился сеньору де Ла Вега. Несмотря на печальный повод, который привёл его в Лузиньяк, Фернандо находился в неплохом расположении духа. Несколько дней назад он в горах поставил две новые смолокурни. Из-за продолжающейся войны в его владения с Севера пришло два десятка беженцев. Они просили его покровительства и были готовы работать за еду и кров. Цена на смолу в Марсельском порту за последние лет десять выросла вдвое. Португальский король строил большой флот, что требовало огромного количества смолы, которой не хватало в жаркой Португалии. Новые смолокурни сулили хорошие барыши.
  Вопрос об Эде разбойнике от нового викария показался ему слишком дерзким. Не стоит чужаку северянину даже в сане епископа совать нос в окситанские дела. Сеньор де Ла Вега считал, что на севере Франции знатные господа ведут себя как напыщенные индюки и, в отличие от окситанцев, совсем не понимают шуток. Фернандо хотел вывести викария из равновесия и посмотреть: как будут краснеть надуваться щёки у этого выскочки от гнева. Сдержанный ответ чужака напомнил ему кюре Антония. Тот тоже был северянином, но никогда не гневался даже на прямые оскорбления. Или делал вид, что не гневался?
  - Мой рыцарский долг состоит в том, чтобы защищать от разбойников и негодяев католическую Церковь, а также простой люд, сирых и убогих.
  - Тогда почему бы вам этим не заняться, - тоже как бы в шутку произнёс Жан.
  Зрачки глаз у Фернандо де Ла Вега расширились.
  - Вы сейчас упрекаете меня в пренебрежении долгом рыцаря!?
  - Нет. Право же нет.
  - После завтрака я беру в руки оружие, сажусь на коня и не слезу с него до тех пор, пока не убью Эда разбойника.
  Сеньор де ла Вега посмотрел с презрением на сидящих вокруг стола шевалье. Он твёрдо считал нынешнюю эпоху закатом рыцарства. Земли и титулы теперь приобретались при дворах монархов, а не на поле боя как в прежние времена.
  - Господа, всех жду через час у ворот замка, кто не явится, буду считать трусом.
  Эти слова задели, приглашенных на похороны баронессы, местных дворян. Большинству из них совсем не хотелось гоняться за каким-то разбойником, тем более, что рассказы о нем больше напоминали слухи мужланов, чем достоверную информацию, но никто не хотел прослыть трусом. Ещё опаснее было оскорбиться и бросить вызов Фернандо де Ла Вега, о котором ходила слава как о лучшем поединщике на всём Юге королевства. Поэтому господа начали подзывать своих оруженосцев и готовиться к походу.
  - Дорогой, ты сегодня не выспался. Повремени с походом, твои разбойники ни куда, не денутся до завтрашнего утра! - неожиданно вступила в разговор госпожа Элеонора.
  - Молчи, женщина!
  - Ну хочешь, я на колени стану, чтобы хотя бы день подождал.
  Элеонора встала на колени перед Фернандо и получила громкую оплеуху.
  - Собери мне лучше еды в дорогу!
  Этот поступок сеньоры де Ла Вега показался Жану странным. Она должна желать отмщения убийце лучшей подруги и наоборот требовать от своего мужа решительных действий. Но является ли Эд разбойник или кто-то из его подельников убийцей Мари, викарий пока не знал. Негодяя следует допросить возможно даже под пыткой, тогда многое станет ясно, так подумал клирик и произнёс:
  - Господа! Постарайтесь взять разбойника живым, его ещё нужно будет допросить о смерти баронессы.
  - На сей счёт не беспокойтесь, ваше преосвященство, приведу его вам связанным, а потом на этой же веревке вздёрну гада на стене замка! - выкрикнул сеньор де Ла Вега, надевая с помощью оруженосца поножи прямо в обеденном зале.
  Через полтора часа местная знать отправилась на поиски Эда разбойника. Викарий у ворот благословил рыцарство, а потом взобрался на надвратную башню и наблюдал за скачущей кавалькадой всадников до тех пор, пока она не скрылась в клубах весенней пыли. Когда он спустился, то встретил во дворе замка Конора МакЛауда. Горец был явно недоволен.
  - Почему мне никто не сказал про поход против разбойников!?
  - Лекарь строго наказал лежать в постели, ты ещё слишком слаб, - пытался успокоить горца Жан.
  Последнее время клирик к шотландцу сильно привязался и искренне беспокоился о его здоровье.
  - Нет, я полностью здоров и сейчас же отправлюсь вслед за рыцарями, вели привести мне моего коня.
  -Ты их уже не догонишь даже галопом, прошло уже много времени.
  - Тогда я поеду самостоятельно искать разбойника. Иначе меня сочтут трусом! Конор не покроет позором клан МакЛаудов!
  - Кто-то должен остаться охранять замок. Я подозреваю гофмейстера, возможно он убил свою госпожу и как-то связан с разбойниками.
  - Зачем тогда ты велел его выпустить?
  - Чтобы проследить за ним.
  Здесь Жан немного слукавил, в виду новых обстоятельств развеялись его первоначальные подозрения относительно причастности гофмейстера. Однако эти слова подействовали на горца:
  - Ты вероятно прав, кто-то должен остаться в замке, чтобы его охранять и следить за сообщниками Эда разбойника.
  - Хорошо, возвращайся к себе в комнату.
  - Ни в коем случае. Я должен находиться в надвратной башне замка и там нести свою службу. Помоги мне взобраться и вели принести слугам моё оружие и доспех. Рана ещё немного побаливает.
  С помощью викария Конор взобрался по ступеням башни. Он как истинный шотландец понял, что гоняться по горам за одиноким разбойником, который вдобавок хорошо знает местность, дело мало перспективное. Разгадка убийства баронессы крылась где-то в замке. Может быть голове горца не хватает ума, чтобы найти разгадку и хитрости, чтобы вывести злодеев на чистую воду, но этот смышлёный клирик вполне способен найти и разоблачить убийцу. Его долг воина сейчас быть вместе с викарием. Возможно убийца или убийцы попытаются напасть на клирика. Допустить насильственную смерть уже двух священнослужителей МакЛауд не мог.
  Прошло шесть часов. Горец по-прежнему стоял у смотровой щели башни, надеясь увидеть среди выходящих из ворот людей, гофмейстера. Следить нужно было внимательно. Этот человек может переодеться в крестьянина, чтобы незаметно покинуть замок. Но вместо него из ворот вышла молодая девушка. Это была служанка Элеоноры. Конор, преодолевая боль, спустился с башни и пошёл за ней. Служанка дошла до самого края села. Шотландец увидел одиноко стоящий дуб, который крестьяне не срубили, чтобы пасти под ним свиней, и спрятался за деревом. Девушка подобрала с дороги камень и запустила его в закрытое окно одного из домов. Дверь открылась, из дома вышел высокий человек со шрамом. Конор сразу узнал в нем своего обидчика.
  - Ты чего пришла сюда? - крикнул долговязый на служанку.
  Девушка пальцем подозвала разбойника к себе и стала шептать что-то ему на ухо. МакЛауд решил посчитаться с негодяем. Он снял со спины щит, обнажил меч и вышел из-за укрытия.
  - Помни о смерти! - раздался боевой клич клана МакЛаудов.
  Но противник оказался опытным воином, и криком сложно было напугать. Долговязый отпрыгнул в сторону и также обнажил своё оружие. Начался бой. На этот раз щит был в руках у шотландца, что давало ему преимущество. Он пару раз доставал своего врага, нанеся ему неглубокие раны. Разбойник отступал к изгороди крестьянского дома. Наконец-то я его прижал, подумал Конор. Но неожиданно долговязый снял с изгороди, сушившийся там кувшин и запустил в голову горца. Шотландец увернулся, но рана снова заболела, это дало разбойнику пару мгновений. Вместо новой атаки долговязый бросился бежать. Конор метнулся за ним в погони, однако через шагов пятьдесят понял, что раны не дадут возможности настигнуть противника. Горец из последних сил сжал зубы, чтобы не упустить разбойника из вида, как раздался свист арбалетного болта. Долговязый пробежал ещё несколько шагов и рухнул на землю. Конор доковылял до тела и услышал предсмертные хрипы разбойника, из который разобрал только одно слово.
  - Элеонора!
  - Ну что, герой, дай я тебя осмотрю! - МакЛауд услышал мужской голос позади себя.
  Он обернулся и увидел Фернандо де Ла Вега.
  - Я думал, вы ускакали в горы.
  - Не считайте меня круглым дураком, сударь! Ловить в горах разбойника-одиночку дело неблагодарное.
  - Это да, - подтвердил горец.
  - Насколько я знаю Эда разбойника, тот с детства постоянно страдал насморком и не мог долго ночевать под открытым небом.
  - Знали, - усмехнулся Конор
  - Поэтому мы сделали вид, что направляемся в горы, заехали в поместье шевалье Жофрея де Мулена, оставили там лошадей и скрытно вернулись в село.
  - Разбойника следовало брать живым, - менторским тоном заявил МакЛауд, когда понял, что этот испанец не шилом делан.
  - Господин де Мулен оказался нетерпелив и использовал свой арбалет.
  - Подумал, что разбойник уйдёт и выстрелил, - сказал молодой, лет семнадцати человек в тёмной охотничьей куртке.
  Решили возвращаться в замок, забрав тело, чтобы по-христиански со священником похоронить Эда. 'Хоть и разбойник, но человек' - сказал сеньор де ла Вега. Рыцари зашли в дом, чтобы взять у хозяев телегу и быков, на полу лежали две связанные женщины мать и дочь. Крестьянки рассказали, что разбойник выдал себя за дальнего родственника мужа из Кастра и попросился на ночлег. Так Эд прожил почти неделю, пока вчера хозяйка не застукала его в винном подвале дома. Бандит набросился и связал женщину, а затем её дочь.
  - Где ваш муж? - поинтересовался Конор.
  - Нанялся с сыном на смолокурню к одному сеньору. Они на месяц ушли в горы, - ответила женщина.
  - Где у тебя телега и быки? - хриплым голосом спросил Фернандо де Ла Вега.
  Женщина завела господ в хлев и попросила взять с собой в замок дочь, чтобы показать её врачу. Мать опасалась за душевное состояние девушки и даже готова была заплатить доктору.
  - Вот новый хозяин замка, господин де Лузиньяк, - ответил Фернандо и указал рукой на Анри.
  После недолгих уговоров сеньор Анри согласился отвезти дочь женщины к врачу.
  
  Глава 7. Банкир
  
  Замок Лузиньяк, март 1421 года
  
  Жан, после того как он уговорил Маклауда остаться в замке, решил ещё раз осмотреть место убийства Мари де Лузиньяк, чтобы понять, как действовал преступник. Может тогда он сможет раскрыть эту тайну. Нужно торопиться, потому что после похорон, его миссия как священнослужителя здесь заканчивалась. Новый господин, этот хлыщ Анри постарается его выпроводить из своих владений в ближайшее время. Найти убийцу хотелось очень сильно: Мари была второй женщиной после матери, к которой Жан испытывал сильные чувства. Для монахов и клириков подобные вещи являлись греховными, но с другой стороны катехизис никому не запрещает любить покойниц. Его внутренний долг перед баронессой требовал найти злодея.
  Небольшая, но уютная комната хозяйки запиралась всего лишь двумя ключами: один был у баронессы, а второй у гофмейстера. Причину, по которой гофмейстер так жестоко убил свою родственницу, Жан найти не мог. Да и как человек этот гофмейстер достаточно простой. Гордый сын мелкого дворянина, такой скорее в порыве гнева заколет жертву клинком, чем ночью подкрадётся и задушит подушкой.
  Другим подозреваемым является Анри. Этот имеет явную выгоду от смерти баронессы. Но непонятно, каким образом этот прощелыга совершил преступление. Допустим, он постучал, и родственница сама открыла ему дверь. Но тогда, как Анри смог закрыть дверь так, чтобы ключ остался лежать внутри комнаты? Выкрал на время ключ гофмейстера, а потом незаметно вернул обратно? Или есть третий ключ? Если существует третий ключ, тогда им воспользоваться мог не только Анри, но и любой другой недоброжелатель баронессы, которого не было в четверг среди гостей и обитателей замка? Однако убийца должен был как-то попасть в замок. Стража, хоть и пьяная, ночью никому не открыла бы ворота. Загадки, одни загадки.
  С такими мыслями викарий просидел в комнате покойной несколько часов. Неожиданно он вспомнил про ливрею непонятно зачем, кем-то брошенную на конюшне. Этот поступок Жан счёл подозрительным, для любого слуги вещь стоит дорого. Простое объяснение конюха про Жака дурачка, который по глупости стащил ливрею, не удовлетворило клирика. Викарий заподозрил, что это может быть как-то связано с убийством. Он даже выкупил у конюха ненужную вещь за целых пять бланов. Ливрея до сих пор лежит в его комнате, запертой в сундуке.
  Викарий вернулся к себе и начал осматривать ливрею. Этот предмет одежды был пошит на высокого и худого человека. По шву был немного распорот левый рукав. Сама одёжка немного запылилась, наверно от того, что долго пролежала на конюшне. Жан решил заглянуть на конюшню. На конюшне в тот момент никого не было. Клирик прошёлся по помещению и ничего подозрительного не заметил. Он даже не знал, что искать. Лошади стояли спокойно и тихо жевали сено кроме крайнего гнедого жеребца, который вместе с другими не ел, а только фыркал и стучал по земле копытом. Викарий подошёл к нему и увидел возле стойла прячущуюся в копне детскую фигуру.
  - Они убили его! - крикнул мальчик и попытался удрать.
  Викарий остановил Жака, схватив его за плечо.
  - Кто кого убил?
  Ребёнок посмотрел викарию в глаза и расплакался.
  - Рыцари убили долговязого разбойника в деревне. Сам их навёл на дом, где этот гад прятался, теперь я его больше не боюсь!
  - Почему ты так боялся этого человека раньше?
  - Я видел, как он столкнул с обрыва отца Антония. После этого разбойник пришёл в наш дом и переломал кости моему отцу, выпытывая, где я нахожусь?
  - Это правда?
  - Тетя Жанет кухарка может вам подтвердить.
  - Хорошо, пойдём на кухню.
  Когда викарий с мальчиком шли по замковому двору с надвратной башни раздался звук рога. Так всегда трубили, когда к воротам подъезжали вооружённые чужаки. Обитатели замка испугались не на шутку. Чужаки подобрали момент, когда из замка уехали все рыцари. Шестеро вечно пьющих стражников не помеха серьёзному противнику. Мужчины начали суетиться, чтобы найти укрытие по надёжнее. Несколько женщин упали на колени и стали молиться.
  Молодая служанка, увидев викария, идущего по двору с мальчиком бросилась ему в ноги.
  - Ваше преосвященство, отведите от нас беду!
  Другие женщины начали вторить ей в ответ. Чтобы не слышать этих стонов и воплей, Жан решился подойти к воротам. Стражникам он велел ворота открыть, но решётку не поднимать.
  К замку подъехала большая группа всадников: двенадцать воинов в хороших латах и плащах с гербами гильдии кондотьеров и трое богато одетых сеньоров, один из которых был облачен в профессорскую мантию.
  - Вы кто! - крикнул Жан.
  От кавалькады отделился человек на вороном коне одетый в черную, золотом вышитую котту, и чёрный шелковый плащ. Он вплотную подъехал к решётке.
  - Фабрицио Конти, представитель банковского дома Медичи в Лангедоке, нам нужен сеньор Анри де Лузиньяк!
  - Сеньора сейчас нет в замке. Я Жан де Пьер, викарий епархии Вабра. Прошу вас, господин, убрать своих солдат от стен подальше, люди бояться.
  - Людям в замке не стоит ничего опасаться. Я привык действовать законными методами. Эти воины, наша охрана, времена сейчас неспокойные.
  Жан удивился подобному ответу и спросил:
  - Какова цель вашего визита?
  В ответ банкир достал из-под полы плаща какую-то бумагу.
  - Банк Медичи намерен получить от барона де Лузиньяка долг. Как только я получу четыреста экю, вы никого из нас не увидите под стенами этого замка.
  - Прежнюю хозяйку замка похоронили вчера. Новый барон ещё толком не вступил в права наследования. Сеньор, может сделаете отсрочку платежа.
  - Монсеньор! Я в курсе состояния дел в фамилии де Лузиньяк, и буду говорить о них только с господами Анри де Лузиньяком и Жоржем де Сосюром.
  Жорж де Сосюр, это кто, подумал викарий, и с удивлением вспомнил, что так зовут гофмейстера. Увидев некоторое замешательство собеседника, банкир добавил:
  - Не в правилах Медичи выбивать долги с помощью вооружённых людей. Со мной из Тулузы прибыл адвокат, профессор обоих прав общего права и канонического. Всё будет по закону.
  Жан посмотрел на адвоката и узнал профессора, который помогал ему готовиться к экзаменам на знание катехизиса. Словно камень упал с сердца клирика. Этот человек был отцом врача Матье и знакомым брата Николя.
  Жан разрешил впустить в замок троих: Фабрицио Конти его адвоката и секретаря. Через час подъехали рыцари с телом Эда разбойника. Между ними и кондотьерами возникло напряжение. Обе стороны держали руки на эфесах своих мечей. В любой момент могла начаться стычка. Ситуацию спас один из стражников, который вовремя доложил банкиру о приезде нового хозяина с рыцарями. Банкир вышел из замка, оставив наедине Жана де Пьера с знакомым профессором права и богословия. Между ними завязался разговор.
  - Профессор, вы знаете, что ваш сын находится в замке.
  - Женится ему надо срочно, скоро тридцать лет будет, а до сих пор холостяк.
  - Ваш сын мужчина хоть куда. Неужели не нашлось достойной невесты?
  - Невест ему уже больше десятка свахи находили, но моему Матье нужна и умная, и красивая, и знатная.
  Их разговор прервал слуга, который позвал господ к ужину.
  За ужином викарий сидел рядом с Анри и слышал его разговор с банкиром. Молодой человек гордо восседал во главе стола как новый барон де Лузиньяк и смотрел на Конти с высока.
  - Четыреста экю вашему банку должен мой брат. Ищите его и требуйте выплаты.
  - Вы его родной брат, поэтому должны заплатить долг за родственника.
  - Даже не подумаю. Покажите долговую расписку Гуго. Там мой братец написал, что в случае его отсутствия долг выплачивает законная супруга Мари, про меня ничего не сказано. Следовательно, я вам ничего не должен.
  - Хорошо, вы отказываетесь от выплаты долга барона Гуго де Лузиньяка?
  - Категорически отказываюсь!
  - Ну что же! Тогда вы не сможете вступить в наследство.
  - Почему?
  - Потому что ваш брат ушёл в крестовый поход, и нет достоверных сведений, что он умер, нужно ждать сорок лет, чтобы вы унаследовали его титул и земли. Наш адвокат, профессор богословия Грегуар Валье лучше это разъяснит.
  После этих слов банкира гримаса самодовольства мигом сошла с лица молодого человека. Он схватился руками за голову.
  - Но я являюсь ближайшим родственником моей свояченицы Мари, поэтому могу управлять замком вместо неё. Все её братья и сёстры умерли.
  - Это не так. У баронессы есть двоюродный брат Жорж де Сосюр.
  С этими словами банкир встал из-за стола и подошёл к гофмейстеру, который после выхода из заточения снова распоряжался слугами на ужине. Вот это поворот, подумал Жан и вспомнил, что нужно справиться о здоровье Конора МакЛауда.
  Горец несмотря на пост изрядно выпил вина. Он сожалел, что не сам, а убил Эда разбойника.
  - Какой-то мальчишка из арбалета пристрелил этого злодея и святотатцу и не позволил мне Конору из МакЛаудов осуществить свою месть и отрубить бандиту голову.
  - Неважно, кто убил разбойника, главное, что он мертв, а ты жив и здоров.
  - Как неважно? Нужно было прикончить его в первом поединке даже без щита. Не будь он левшой, то мой выпад мечом достиг бы этого злобного сердца.
  - Эд разбойник был левшой?
  - Он самый натуральный левша, поэтому мне трудно оказалось подстроиться под такую манеру фехтования. Не зря говорят, что левши помечены печатью сатаны.
  Тут разговор викария и шотландца прервался звуком пощёчины. Анри хлёстко ударил гофмейстера по лицу.
  - Твоё место подносить мне ночные горшки, слуга!
  - Сударь! Вы меня оскорбили! Требую судебного поединка! Причем завтра, - с этими словами гофмейстер снял перчатку и бросил её в лицо Анри.
  Тут настало время вмешаться викарию:
  - Как епископ я запрещаю всякие поединки в период Великого поста и первые сорок дней после Пасхи.
  Гофмейстер с недовольным видом посмотрел на Жана. Он подошёл к викарию и сказал ему, глядя в глаза.
  - Хорошо монсеньор! Поединок проведём на Вознесение перед стенами замка. Всё равно я смою кровью своё оскорбление.
  После этих слов гофмейстер, демонстративно откланявшись перед присутствующими, вышел из обеденного зала. Жан подумал, что перенос поединка на длительный срок поможет унять страсти, и ему удастся помирить родственников, однако пронзительный взгляд в глазах гофмейстера говорил об обратном.
  Следующую ночь Жан спал неспокойно. Ему опять не давало покоя это убийство. Викарию хотелось верить, что судебный поединок между двумя подозреваемыми поможет установить истину. Пускай виновный умрёт, а правый унаследует замок и земли. Но клирик вспомнил как будучи монахом он переписывал историю про последнюю дуэль в Французском королевстве, санкционированную лично королём.
  Дело было в 1386 году. Рыцарь Жан де Карруж обвинил Жака Ле Гри, оруженосца и камергера графа Алансона, в изнасиловании своей жены Маргариты. Карл VI постановил решить дело дуэлью. Поединок состоялся во дворе монастыря Сен-Мартен-де-Шан в Париже через три дня после Рождества. Жак Ле Гри был убит. Однако через десять лет другой человек, приговоренный к смерти из-за совершения тяжкого преступления, сознался в изнасиловании Маргариты. Женщина была вынуждена уйти в монастырь.
  Жак Ле Гри стал в народной памяти незаслуженно убитым героем. После этих событий королевская власть перестала решать тяжбы путём судебных поединков. Дуэли постепенно превращались из судебной процедуры в личное дело уязвлённых сторон. Поэтому найти и разоблачить убийцу при помощи доказательств казался Жану де Пьеру лучшим выходом.
  Своими размышлениями викарий захотел поделиться с профессором Грегуаром Валье. Этот образованный человек, доктор обоих прав гражданского и канонического, мог дать дельный совет.
  Наутро профессора Жан не застал. С первыми петухами он уехал вместе с банкиром и его секретарём оценивать стоимость владений баронов Лузиньяк. Викарий после лёгкого завтрака решил поехать за ними и переговорить с профессором наедине. Сопровождать клирика взялся Конор МакЛауд, который заявил, что полностью здоров.
  Они спустились в долину. Здесь на полях уже всходила пшеница, а на лугах зелёным ковром росла свежая зелёная трава из-под которой пробивались первые весенние адонисы. Лошади, чувствуя запах свежей травы, шли неохотно, всё время умудряясь ущипнуть травки, растущей по обочинах дороги. Жан не хотел нагайкой подгонять лошадь, он решил скоротать время за разговорами с Маклаудом.
  Горец из молчаливого чужака всё больше превращался в интересного собеседника, знающего кучу интересных историй. Конор в отличие от викария повидал многое. Первая битва для МакЛауда состоялась в тринадцать лет. Своего первого противника из враждебного клана он убил в четырнадцать, а дальше следовали набеги на английское пограничье, служба у герцога Бретонского и наконец Франция. Жан с удовольствием слушал истории о разрубленных пополам врагах и покорённых женских сердцах несмотря на свой духовный сан. Шотландец перешёл к рассказу о слежке за служанкой Элеоноры де Ла Вега, которая вывела его к логову Эда разбойника.
  Здесь внимание клирика вновь стало сосредоточенным. Этот факт был важным в плане расследования убийства Мари.
  - Служанка Элеоноры была знакома с Эдом?
  - Наверное она была его любовницей?
  - Где сейчас служанка?
  - После смерти разбойника мы упустили её из вида.
  - Тогда возвращаемся скорее в замок.
  Спутники развернули лошадей и поскакали обратно.
  На обратном пути Жан и Конор встретили двух бегардов, которые предоставили им кров по дороге к Вабру. Это были их высокий худой предводитель и молодой человек с кучерявыми волосами.
  - Доброго дня вам, монсеньор!
  - Доброго дня! Куда путь держите?
  - Идём в Лузиньяк читать крестьянам проповеди перед Пасхой!
  Услышав про проповеди крестьянам, викарий вспомнил брата Николя и его призывы воевать за дофина.
  - Население Лузиньяка уже опекает новый пастырь, францисканец брат Николя, - проговорил клирик с лёгкой иронией.
  На что получил неожиданный ответ от юноши:
  - Ваш францисканец плохой человек, он имел дела с Эдом разбойником.
  - Откуда ты это знаешь?
  - Он несколько раз встречался с Эдом в деревенской таверне, трактирщик и местные гуляки могут подтвердить.
  После таких новостей викарий и шотландец не поехали в замок, а свернули в сторону селения, чтобы снова посетить таверну 'Белый гусь'. По закону игры, продажа скоромных продуктов и выпивки в дни Великого поста запрещалась, однако хозяин местной таверны похоже решил, что после смерти баронессы никто не будет смотреть за соблюдением кутюмов. За столом сидела компания подвыпивших дровосеков и играла в карты. Рядом с ними стояла служанка с большим кувшином неразбавленного вина. Один из дровосеков попытался схватить её за зад. Служанка вывернулась и наградила дровосека целой порцией отборных бранных слов. Такого сквернословия Жан, который провёл полжизни в монастыре, никогда не слышал. Он был немного смущён и стоял молча у порога, наблюдая творящиеся безобразия. Однако ещё больше смутился хозяин, когда увидел в своей таверне человека в епископской мантии.
  - В-ваше преосвященство! Это не я, это моя служанка самовольно разливает выпивку.
  Викарий пришёл в себя и задал вопрос:
  - Ты здесь хозяин?
  - Нет.
  - Тогда кто?
  - То есть я, но это учинил не я.
  Жан наконец понял, в чём причина такого поведения трактирщика. Он согласился любезно закрыть глаза на творящиеся сегодня безобразия, но расспросил подробно о встречах Эда разбойника и брата Николя. Выяснилось, таких было три. Первая состоялась ещё за полгода до этого, вторая в день после убийства баронессы де Лузиньяк, а третья за день до смерти самого Эда разбойника. Странный этот францисканец, подумал Жан.
  
  
  Глава 8. Профессор
  
  Окрестности замка Лузиньяк, март 1421 года.
  
  Неожиданно мысли викария перебил громкий звук охотничьего рога. Это к таверне подъехал банкир Фабрицио Конти со своей свитой.
  - Хозяин, нам бы чего перекусить на пятнадцать человек! Подавайте самую лучшую еду! Плачу золотом!
  Жан заметил, как заметались по помещению слуги трактирщика, и на столах суровых вояк через некоторое время появились бутыли с разбавленным вином и разнообразная рыба: угри, щука, минога в жаренном, копчёном и варенном видах. Однако бравые кондотьеры не интересовали викария. Он подсел за столик профессора Грегуара Валье и поблагодарил его как своего учителя. Профессор скромно кивнул головой в ответ и заметил, что Жан был усердным учеником, и обрадовался, что судьба свела их снова вместе.
  - Вы каким образом попали во владения Лузиньяков?
  - Приехал сюда принимать экзамен у Анри на должность кюре по просьбе баронессы и попал в эту неприятную историю.
  - Сочувствую вам. Смерть Мари, большое потрясение.
  - Вокруг этого замка происходят странные вещи. Сначала гибнет кюре Антоний...
  - Не напоминайте мне об этом еретике!
  Викарию захотелось сказать: а с этого момента, господин профессор, расскажите более подробно. Но он сдержался и задал вопрос учтивым тоном:
  - Почему о еретике?
  - Он только строил из себя святошу.
  - Местные люди о нем другого мнения.
  - Что знают местные мужланы о ересях? Сорок лет назад я учился с Антонием вместе в Сарбонне. Он был ультрамонтантом.
  - Кем?
  Тут в Грегуаре Валье пробудился преподаватель. Он стал читать викарию как школяру лекцию, что ультрамонтанты это клирики, которые выступают за светскую власть папы над королями. Далее профессор углубился в историю этого движения, начиная с XII века. Начал профессор с борьбы за инвеституру между папами и императорами, рассказал про Вормский конкордат 1122 года и взгляды на проблему учителя церкви Бернарда Клервосского. На понтификате папы Иннокентия III Жан не выдержал и перебил своего 'наставника'.
  - Разве подобные взгляды осуждены как ересь?
  - Формально нет. Но дело было после начала Великого раскола в 1378 году. Антоний с университетской трибуны выступил против авиньонского антипапы Климента VII, которого поддержала Франция. Это не понравилось королю Карлу Мудрому, и инквизиция выдвинула против Антония обвинения в ереси.
  - Каким образом он оказался в Окситании?
  - Еретики альбигойцы каким-то образом узнали о приказе на арест Антония и предупредили его. Бывший студент перебрался в Лангедок к своим новым единомышленникам, где инквизиция его не разыскивала.
  - Разве альбигойцы ещё остались?
  - Разумеется. Они перестали проповедовать свою веру открыто, но организовали несколько тайных обществ. Их люди под видом бродячих ремесленников, нищенствующих монахов, бегардов продолжают своё дело.
  - Вы знаете что-нибудь о тайном обществе 'Золотая роза'? - решился спросить Жан.
  - Знаю. Эти считают себя потомками последних рыцарей Монсегюра.
  - Это что за поселение?
  - Монсегюр был последней цитаделью альбигойцев, которую захватили крестоносцы.
  Далее рассказ профессора снова плавно перетёк в лекцию. Он сообщил, что Монсегюр находится в ста милях южнее Вабра. Народные предания говорят, что в стенах этого замка располагался волшебный храм, построенный феей Морганой. В стенах храма хранилась реликвия Святой Грааль - чаша с кровью Христа. Совершил этот поступок Иосиф Аримафейский сразу после распятия Иисуса он собрал его кровь в чашу и впоследствии отвёз в Галию.
  Когда король Артур со своими рыцарями Круглого стола отправился на поиски Грааля, то увидеть сокровище смог только молодой рыцарь Галахад. Поскольку Грааль доступен только людям необыкновенной духовной чистоты: ни Артур, ни Персиваль, ни Гавейн не смогли лицезреть чашу.
  Хранительницей Грааля после Морганы стала её ученица Эсклармонда. Ей подобно апостолам служили двенадцать рыцарей из числа альбигойцев. Они охраняли крепость и назывались рыцари Монсегюра. В ту ночь, когда крестоносцы захватили замок, под Монсегюром разверзлась земля. Эсклармонда бросила чашу в эту бездну. Одному из охранявших её рыцарей дева оставила Золотую розу - реликвию, которая чудесным образом выросла из чаши Грааля. После этого Эсклармонда превратилась в белую голубку и улетела на Восток.
  Перед смертью Золотую розу этот рыцарь, поскольку остальные одиннадцать погибли под мечами крестоносцев, передал своему ученику, тот своему и так далее. Среди местных жителей ходят слухи, что последним хранителем Золотой розы и был Антоний.
  - Теперь поняли, почему этого человека я назвал еретиком?
  - Кто является хранителем Золотой розы сейчас?
  - По обычаю еретиков каждый хранитель сам выбирает преемника, если хранитель умрёт, не назначив нового, то Золотая роза сама найдёт нового хранителя.
  Жан промямлил в ответ что-то нечленораздельное, сия история показалась ему чересчур удивительной. Он чтобы сменить тему викарий любезно поинтересовался делами и здоровьем сына профессора доктора Матье. На что получил неожиданный ответ:
  - Жениться ему надо поскорее, а то растёт шалопаем и ловеласом.
  - Кому жениться надо? Хочу погулять на свадьбе! - встрял в разговор Конор МакЛауд.
  Профессор был явно недоволен нетактичным поступком горца. Он недовольным взглядом посмотрел на шотландца и поспешил откланяться. Вслед за профессором из таверны вышел и банкир. Кондотьеры, крупными глотками допивая вино из кубков, недовольно вставали из-за столов. Воинская дисциплина их обязывала. Когда вся орава людей вышла во двор, Жан повышенным тоном голоса предъявил претензию горцу.
  - Сударь! Почему вы так бестактно вмешались в наш разговор с профессором?
  - Скучно стало слушать эти истории про подвиги короля Артура на континенте. Шотландцы считают, что Грааль храниться в Каледонии на их священной земле.
  - Зачем тогда мне помешали расспросить про доктора Матье? Он возможно наш новый подозреваемый в убийстве баронессы Мари.
  - Конечно подозреваемый. Этот прыткий врач был любовником баронессы!
  Эти слова горца как пушечный выстрел прозвучали в ушах викария. Он был влюблён в баронессу де Лузиньяк и считал её идеальной и непорочной женщиной, которую жестоко и подло убили. То, что она могла иметь любовника никогда не приходило в голову Жану. Викарию захотелось грубо оскорбить горца и даже вызвать его на поединок, но обидные слова встали комом в горле у влюблённого клирика. Умом викарий понимал, что такое вполне возможно, но сердце от этой мысли бешено колотилось. Наконец мужчина взял себя в руки, он из-под лба посмотрел на шотландца и спокойно произнёс:
  - Что стоишь. Выводи лошадей, поехали в замок.
  Путь назад занял у них ещё примерно полчаса. Затем показались серые стены замка Лузиньяк. У ворот спутников ждал неприятный сюрприз. Стража отказалась пропускать и в замок без особого распоряжения сеньора Анри. На требование викария позвать хозяина был получен ответ, что шевалье де Лузиньяк уехал по делам в Кастр и вернётся только к Пасхе.
  - Можно тогда получить свои вещи?
  - Только после возвращения господина, - был получен ответ.
  Так они пререкались со стражей ещё полчаса, когда к воротам снова подъехал банкир со своей свитой. При виде хорошо вооружённых наёмников решимость стражей выполнять приказы Анри заметно поубавилась. Ещё через полчаса они открыли ворота и всех впустили под ответственность викария, что из замка ничего не пропадёт.
  Во дворе Жан заметил брата Николя, который о чем-то разговаривал со слугами. Викарий подозвал к себе горца и шепнул ему на ухо:
  - Проследи за этим францисканцем сегодня ночью.
  - Вы не можете отдавать мне такие приказы, монсеньор! - неожиданно возразил ему Конор.
  Викарий понял, что гордый шотландец обиделся на него за разговор в таверне, и ему нужно извиниться.
  - Прости меня, брат, что был груб с тобой в 'Белом гусе'.
  - Вы назвали меня братом?
  Жан посмотрел горцу в глаза и искренне ответил:
  - С тех пор, как я покинул стены аббатства Фонтевро, самым преданным человеком был для меня ты, Конор.
  Эти слова Жана задели некие потаённые струны души МакЛауда. Суровый воин улыбнулся и протянул руку викарию.
  - Иметь близким человеком клирика для меня большая радость и честь. Мой младший и любимый брат Давид прошёл обучение в монастыре и был рукоположен в священники нашего прихода. Он так красиво пел псалмы.
  - Почему пел?
  - Кровные враги МакЛаудов из клана Аргайл убили его на пороге церкви через два месяца после рукоположения. Юноше было всего семнадцать лет, - с сожалением в голосе ответил Конор.
  - Убить клирика на пороге храма - это страшное кощунство. На священнослужителя не распространяются дела его рода, - возмутился викарий.
  - У нас в Шотландии всё по-другому. МакЛауд даже в сутане остаётся МакЛаудом.
  Дикие нравы, хотел было ответить Жан, но сдержался, боясь снова обидеть горца. Вместо этого он обнял шотландца и правой рукой похлопал его по плечу.
  После этого клирик захотел поговорить с сеньором Фернандо де Ла Вега. Он захотел переговорить с его женой и её служанкой. Фернандо де ла Вега оказался удивительно любезным. Он куртуазно поклонился гостю и любезно предложил отведать своего отвара из вереска и горных трав, настоянного на меду. Отвар показался викарию действительно вкусным. Клирик похвалил напиток и поинтересовался:
  - Жена варила?
  - Нет, экономка. Она родом из Бретани и знает рецепт верескового напитка древних пиктов, который передаётся от поколения к поколения в её семье. Мою Элеонору кроме нарядов и украшений мало что интересует.
  - Можно мне переговорить с вашей женой?
  - Она вчера покинула замок Лузиньяк и уехала в наше поместье.
  - Вместе со своей служанкой?
  - Служанка пропала ещё позавчера. Возможно нашла кавалера среди местных крестьян. В её возрасте у девиц полный ветер в голове. Вернётся, велю выпороть, чтобы впредь было неповадно.
  После этих слов рыцаря Жан понял, что от этого хитрого старика больше ничего не узнаешь. Он попытался откланяться также куртуазно, но поклон получился несколько неловким, в монастырях не учат такому, и вышел из покоев. Клирик вернулся к себе и стал читать Евангелие. Викарий решил дождаться Конора, любопытно было узнать результаты слежки за братом Николя. Вскоре стемнело. Жан прочитал весь текст Евангелия от Матфея и половину от Марка, сжёг три большие свечи, но шотландец так и не появился. Викарий не выдержал, задул огарок четвёртой свечи и лёг на кровать.
  
  Глава 9. Исповедь
  
  Замок Лузиньяк, март 1421 год
  
  Конор МакЛауд стал выполнять поручение викария. Он сходил на кухню, взял с собой в дорогу пол каравая хлеба и начал незаметно наблюдать за францисканцем. Вначале ничего подозрительного в поведении терциария он не увидел. До вечера брат Николя находился в кампании служанок и рассказывал им о жизни святых женщин: Екатерины Сиенской, Елизаветы Венгерской, Клары Ассизской и её сестры Агнессы. Служанки умилительно плакали, слушая спокойный мурлыкающий голос францисканца, и кивали ему головами.
  Перед заходом солнца терциарий покинул компанию благодарных слушательниц. Однако он направился не в свою комнату, а к замковым воротам. Куда он собрался на ночь глядя, подумал Конор и пошёл вслед за братом Николя за замковую стену.
  Погода выдалась скверной. Моросил мелкий весенний дождик, с гор дул холодный ветер, от которого в костях пробирал озноб. Однако несмотря на непогоду, шотландец на расстоянии трехсот ярдов неустанно следовал за терциарием, чтобы не упустить его из виду. Хорошая слежка - настоящее искусство: подойдёшь слишком близко, выдашь себя; не рассчитаешь расстояние, упустишь человека или людей.
  Следить за людьми в ночное время было для горца не впервые. С шестнадцати лет он незаметно проникал на земли враждебных кланов, чтобы разведывать обстановку и выискивать цели для набегов. Слежка на чужой территории была рискованным предприятием. Если бы враги поймали МакЛауда на своей территории, то убили бы на месте. Несмотря на это дерзкий юноша сам просил своего отца вождя их клана, чтобы именно его отправляли в разведку. Чтобы грамотно следить за врагом в горах, нужно было знать и уметь многое: в каком кустарнике можно спрятаться, в каком нет, как бесшумно двигаться по каменистым тропам, как не оставлять следов...
  Своими умениями Конор гордился, из трёх десятков походов по чужим землям, горец выдал себя лишь однажды, тогда ему удалось спастись только благодаря своей силе и проворству. Больше МакЛауд старался не попадаться.
  Между тем изморось перешла в сильный дождь. Тяжёлые капли били по земле, листьям деревьев и лицу Конора. Горные тропы превращались в ручьи, а выбоины в лужи. Но горец продолжал несмотря ни на что следовать за братом Николя. Францисканец между тем свернул с дороги в лес, и, пройдя шагов двести, укрылся под кроной толстого клена. МакЛауд тоже сошел с дороги и очень осторожно, чтобы не шуметь, начал подкрадываться к терциарию.
  Между тем дождь прекратился. Лес наполнился пением птиц. Францисканец собрал кучу хвороста, снял с себя верхнюю одежду и принялся разжигать костёр. От вида огня шотландцу сделалось неприятно. Этот терциарий согреется, а у него уже зуб на зуб от дрожи не попадает. Может бросить эту слежку и вернуться в замок к теплому камину? Всё равно ничего подозрительного не происходило. Бродячий проповедник попал под дождь и сел сушиться у костра, что может быть менее естественно? Но он пообещал викарию проследить за братом Николя.
  В таком раздумье Конор пробыл всего лишь несколько мгновений. Когда он снова посмотрел перед собой, то заметил, что у костра уже никого не было. Проклятье! Где этот францисканец? МакЛауд уже почти не таясь, подошёл к костру. Он склонился над огнём, чтобы рассмотреть следы, после обильного дождя они хорошо видны на земле. Но тут что-то тяжёлое упало на его голову...
  Очнулся Конор только под утро. В голове сильно шумело, в ушах слышались какие-то стоны. Шотландец поднялся с земли и осмотрелся. Горец понял, что стоны в ушах не являются последствием полученного удара, к толстому клёну была привязана молодая девушка с кляпом во рту. Это была служанка Элеоноры де Ла Вега.
  Жан де Пьер проснулся утром от того, что в дверь громко постучали.
  - Ваше преосвященство, тут крестьяне этого шотландца привезли, а вместе с ним связанную девицу.
   От этих слов викария передернуло. Он как воин по тревоге быстро встал, оделся и открыл дверь. На пороге стоял слуга.
  - Где Конор?
  - Там во дворе замка.
  Жан вышел во двор. В крестьянской телеге на соломе лежали Конор в обнимку с какой-то молодой девицей. Викарий посмотрел на её лицо и удивился, перед ним рядом с горцем лежала служанка госпожи де Ла Вега. На голове у шотландца выросла огромная в пол кулака шишка.
  - Мы сделали все, что велел этот господин, - над ухом викария раздался суровый мужской голос.
  Жан обернулся и увидел высокого мужчину в крестьянской одежде, рядом с которым стоял юноша лет шестнадцати-семнадцати. Мужчина любопытным взором осмотрел клирика и заговорил дальше:
  - Этот иностранец пообещал хорошую награду от нашего нового викария, если мы его привезём в Лузиньяк вместе со связанной девицей. Где мне найти викария?
  Жан осмотрел себя. Впопыхах он оделся очень неопрятно.
  - Викарий это я, сейчас вам заплачу.
  Он протянул руку к поясу и заметил, что забыл в покоях кошелёк.
  - Подождите, схожу в покои за наградой.
  Клирик вернулся в покои, переоделся, взял в левую руку золотой экю и направился обратно во двор замка. Крестьянин заметно беспокоился и препирался о чем-то с лакеем.
  - Этого хватит? - сказал Жан и протянул юноше руку с монетой.
  - Благодарю вас, монсеньор!
  Крестьянин снял шапку и глубоко поклонился. Затем он отвесил подзатыльник юноше, который стоял как вкопанный и рассматривал на ладони золото.
  - Благодари господина, дурень!
  Парень поклонился викарию. Второй подзатыльник сбил с юноши шапку.
  - Шапку сними, болван, - с этими словами старший забрал у парня монету, попробовал на зуб и положил к себе в карман.
  Когда телега скрылась за воротами замка, викарий распорядился отнести Конора в свои покои, туда же отвели служанку Элеоноры де Ла Вега. Девицу следовало срочно допросить. Когда у служанки достали из рота кляп, она долгое время отказывалась говорить. Её красивые голубые глаза только напряжённо смотрели на Жана. Викарий уже отчаялся её разговорить. Он вызвал слугу.
  - Позови сюда доктора Матье.
   Шишку на голове Конора нужно было осмотреть. Вдруг неожиданно служанка заговорила.
  - Да, это я соблазнила этого врача!
  - Зачем ты это сделала?
  - Мадам попросила выкрасть у него ключ от комнаты баронессы Мари.
  - Какой ключ? - переспросил викарий.
  - Ключ, который баронесса заказала для своего любовника, чтобы он тайно ночью мог её посещать.
  Эти слова как нож врезались в сердце Жана. Он до сих пор до конца не верил в наличие любовников у Мари. Через некоторое время викарий пришёл в себя.
  - Как ты попала к этим крестьянам? - задал он первый пришедший в голову логичный вопрос.
  - Меня выследил в деревне и связал ваш знакомый монах францисканец. Затем притащил меня в лес и привязал к дереву. Рядом с деревом лежал обездвиженным этот шотландский воин. Потом он очнулся вышел на дорогу, и привёл этих крестьян с подводой. Дальше вы всё знаете сами.
  Их разговор прервал доктор Матье, который пришёл осмотреть больного. Увидев в покоях служанку де Ла Вега, он косо посмотрел на неё попросил оставить себя наедине с пациентом.
  Жан вышел из покоев и распорядился начать поиск брата Николя и привести его в замок. Слишком многое этот францисканец должен ему рассказать. Разыскивать терциария долго не пришлось. Через час викарию доложили, что брат Николя хочет его видеть. Клирик немного смутился и неуверенной походкой вышел в замковый двор. У ворот его ждал францисканец. Он поклонился викарию и неожиданно произнёс:
  - Скоро будет Пасха. Каждый добрый христианин должен перед праздником исповедаться. Примите мою исповедь, монсеньор!
  - Я не облачен соответствующе, когда переоденусь, то позову к себе в покои, - неуверенно ответил Жан.
  Через некоторое время брат Николя вошёл в комнату викария. Жан в торжественном епископском облачении встал из-за стола, на котором лежали Крест и Евангелие и торжественным голосом произнёс:
  - Я жду тебя, сын мой! Чем согрешил?
  Терциарий слегка улыбнулся в ответ, но через мгновение его лицо снова стало серьёзным.
  - Начинать с чего, ваше преосвященство!
  - Почему тебя видели несколько раз вместе с Эдом разбойником?
  - Я нанял этого человека для одного щекотливого дела.
  - Какого дела?
  - Нужно было устранить врага королевства.
  От этих слов клирику снова стало немного не по себе. Он опять напомнил францисканцу, что светские дела не касаются людей духовного звания, их миссия служить Богу. На что получил ответ:
  - Те времена, когда Церковь подчинялась исключительно Папам уже невозвратно прошли. Сейчас Vox populi vox Dei. Я служа Франции, служу Богу.
  Глас народа - глас Божий, это выражение казалось Жану де Пьеру нелепостью достойной порицания. Ещё великий Алкуин говорил, что непостоянство толпы всегда граничит с безумием. Жану захотелось немедленно начать спор на эту тему, но викарий сдержался и продолжил задавать вопросы.
  - Чем данный человек посягнул на безопасность государства?
  - Вступил в заговор с его врагами.
  - Он распространял ересь?
  - Это не самый тяжкий грех данной персоны. Он начал переговоры с посланниками герцога Бургундии и готовился поднять мятеж в поддержку договора заключённого в Труа.
  - Мятеж во владениях дофина и графа д'Арманьяка?
   Брат Николя начал объяснять Жану хитросплетения большой политики. Король Англии Генрих V и герцог Бургундии Филипп хотят убедить Папу признать законным договор, заключённый в Труа, который лишает дофина престолонаследия. Часть римской курии и доминиканцы их в этом поддерживают, против выступают королева Иоланда и орден францисканцев. Папа колеблется. Выступление еретиков в поддержку дофина должно окончательно изменить мнение Мартина V в пользу англичан. Эти слова показались Жану неправдоподобными.
  - Еретики должны поднять мятеж в пользу дофина?
  - Под лозунгами в поддержку дофина толпы черни и еретиков разорили бы земли его союзника Жана д'Арманьяка. Таков был замысел убитого Эдом разбойником человека. Дофин одновременно потерял бы благорасположение Папы Римского и своего самого сильного вассала.
  Эти политические игры и интриги не до конца ещё были поняты Жаном, поэтому он решил спросить у собеседника чего-нибудь попроще.
  - Наша встреча в крепости в Оверни была не случайной?
  - Нет. Ваш предшественник на епископской кафедре Вабра был готов присоединится к мятежу. Его должен заменить человек с одной стороны неглупый, чтобы не стать пешкой в руках врагов, а с другой стороны, верный интересам королевства.
  - Мой предшественник? Я только викарий.
  - Это ненадолго. Помните наказ своего приора держаться партии дофина и арманьяков, и всё будет хорошо, - сказал брат Николя и пошёл к выходу из комнату.
  - Каешься в своих грехах! - крикнул ему вслед викарий.
  И получил ответ:
  - Каюсь!
  После ухода францисканца Жану стало не по себе. Он некоторое время просидел в оцепенении, раздумывая, что ему делать дальше. Желание искать убийцу Мари у клирика уже почти пропало. Он сильно разочаровался в этой женщине. Тогда, что он делает в этом замке? Нужно срочно покинуть Лузиньяк и вернуться в Вабр. Правда новый статус викария не позволял ему уехать, не попрощавшись со всеми знатными господами. Нужно дождаться обеда, выполнить свой куртуазный долг, а затем утром отправиться в дорогу. Жан находился в раздумии, пока не раздался стук в дверь. На пороге стояла кухарка Жанет.
  - Слушаю тебя!
  - Можно поговорить с вами, монсеньор, при закрытой двери?
  - Хорошо, заходи.
  Кухарка осмотрелась вокруг и закрыла за собой дверь.
  - Речь пойдёт снова о моём племяннике. Он хоть и дурачок, но нашёл в часовне отца Антония настоящее сокровище. Я вижу, вы здесь самый достойный человек, не то что этот пьяница отец Жака.
  - Не льсти мне, Жанет!
  - Что вы, монсеньор, и не думала. На своём веку я повидала многих знатных господ, но таких честных и достойных как вы ещё не встречала. Моя работа в баронском замке показала, что весь высший свет - это маскарад лжецов!
  - Что ты мне хотела сказать? - прервал кухарку викарий.
  - Прошу, ваше преосвященство, позаботиться о моем племяннике Жаке.
  - Хорошо. Я возьму его с собой в Вабр и сделаю церковным служкой.
  - Благодарю вас, викарий, вместе с мальчиком я передаю, найденное им сокровище.
  Женщина неожиданно задрала подол платья и начала искать какой-то предмет, прикреплённый подвязкой к ноге. От этих действий кухарки клирику стало как-то не по себе. Он опустил глаза в пол и так простоял несколько мгновений пока не услышал голос Жанет:
  - Возьмите, монсеньор!
  Жан поднял глаза, и возглас удивления вырвался из уст викария, в руках у женщины блестела, переливаясь в лучах, проходящего через мутноватое стекло, солнечного света Золотая роза.
  За обеденным столом перед гостями Жан де Пьер заявил, что в воскресенье на Пасху назовет имя убийцы баронессы Мари де Лузиньяк. Он был особенно вежлив с сеньором Фернандо де Ла Вега, и попросил в стихах, чтобы мадам Элеонора приехала на Пасху в этот замок. Гости были в восторге от такого куртуазного предложения, и Фернандо де Ла Вега ничего не оставалось, как отправить гонца в своё поместье за женой.
  
  Глава 10.
  
  Замок Лузиньяк, апрель 1421 года.
  
  На Великую пятницу и Великую субботу Жан де Пьер провёл, как и полагалось духовному лицу, в местном храме. После утренней мессы в субботу викарий прилёг отдохнуть перед всенощным бдением. Его разбудил громкий стук в дверь. На пороге стоял Анри де Лузиньяк.
  - Какого чёрта вы ещё не убрались из моего замка!
  - Не поминай лукавого всуе, сын мой!
  - Я прикажу слугам сейчас же выставить вас вон.
  - Приказывайте, но согласится ли на насильственное выдворение высшего духовного лица другой претендент на наследство вашего брата господин Жорж де Сосюр? Интересно, кого послушаются слуги?
  После этих вопросов Жан с удовлетворением смотрел на лицо этого молодого щёголя. Оно сначала покраснело, а затем стало белым как у мертвеца, через несколько мгновений на щеках стала пробиваться снова краска, глаза вместо выражения злобы начали дёргаться. Викарий понял, что нужно дожимать.
  - Я не буду злоупотреблять вашим гостеприимством. Позвольте на Пасху отслужить мне службу в местном храме в память о вашей свояченице Мари.
  - Вы захотели отслужить панихиду на Пасху, нечестивец?
  - Что вы. Я ревностный католик, и чту наши догмы, никаких панихид. Когда я буду молиться в этом храме, то в моём сердце будет Мари, такой, какой я её запомнил. Надеюсь Христос простит ей все прегрешения.
  - Хорошо оставайтесь. Отсутствие пасхальной мессы в церкви окажет плохое впечатление на моих поданных. Я ведь так и не стал кюре.
  - Может это и к лучшему, - ответил викарий и захлопнул дверь перед носом у Анри.
  В двенадцать часов ночи над деревней Лузиньяк раздались звуки колокольного звона, что в ту пору было редкостью для деревенских храмов. На звоннице висели два колокола: один был повешен двести лет назад по приказу инквизиции в честь победы крестоносцев над альбигойцами, а другой заказал барон Гюго де Лузиньяк перед своей свадьбой. Этот колокол имел имя Мари. Прихожане спешили в храм. Начиналась пасхальная служба. Викарий служил её с неким особым вдохновением, что отразилась на настроении паствы. Люди в церкви почти перестали перешёптываться друг с другом и смотреть по сторонам. Они вдумчиво смотрели на пастыря и молились, каждый при этом думал о своём.
  После освящения пасхальных яиц Жан вернулся в замок и попросил его разбудить, только после того, как все гости соберутся к столу. Слуги с пониманием отнеслись к его прихоти: поди отслужи всенощную, да ещё так хорошо. Когда викарий вошёл в обеденный зал, гости уже начали трапезу. Место ему указали не во главе стола, рядом с хозяином, а пониже возле Конора МакЛауда. Стол был беднее, чем в первый день приезда Жана в Лузиньяк несмотря на наличие мясных блюд. Сказывалось отсутствие хозяйки и гофмейстра, который по настоянию викария был среди приглашенных. Немного перекусив, Жан де Пьер попросил слова.
  - Вы хотите благословить еду, монсеньор? - задал вопрос Анри.
  - Не совсем.
  - Хорошо. Мы вас слушаем.
  Викарий поднялся из-за стола и неожиданно вышел в центр обеденного зала. Гости переглянулись.
  - Я попросил слова, поскольку разгадал, так долго тяготившую меня загадку, - начал свой монолог Жан.
  - Что за тайна, не томите! - перебила его сеньора де Ла Вега.
  - Вы знаете, девять дней назад в этом замке была убита его хозяйка баронесса Мари де Лузиньяк. Я понял, кто убийца!
  В зале установилась мертвая тишина. Гости беспокойно переглядывались друг на друга и прекратили есть. Только Фернандо де Ла Вега деловито продолжал жевать курятину в сметанном соусе.
  - Так по-вашему кто же убийца? - недовольным голосом задал вопрос Анри.
  - Эд разбойник.
  Все гости облегчённо выдохнули.
  - Господа, а вы знаете, как он смог проникнуть в спальню баронессы? - задал вопрос и посмотрел на всех собравшихся клирик.
  - Меня тоже это сильно интересует! - крикнул бывший гофмейстер и выбежал в центр зала.
  В зале снова установилась тишина. Между тем викарий продолжил свой рассказ.
  - Баронесса Мари имела любовника. Им был доктор Матье, который под видом лечения мигрени хозяйки часто бывал в замке. Для любовника баронесса сделала третий ключ от своей спальни, и этот ключ выкрали.
  Все гости осуждающе смотрели на доктора Матье и начали перешептываться. Молодой врач покраснел от стыда и тихо спросил:
  - Кто же это сделал, монсеньор?
  - Ваша вторая любовница, служанка госпожи Элеоноры де Ла Вега. Она и передала ключ Эду разбойнику.
  В зале раздался громкий хриплый кашель. Сеньор де Ла Вега подавился куриным крылом, доктор Матье поспешил ему на помощь. После нескольких сильных ударов в спину состояние господина де Ла Вега улучшилось, и он смог проглотить пищу.
  - Поймаю, запорю насмерть чертовку!
  - Не горячитесь. Служанка выполняла приказ своей госпожи. Она соблазнила врача и выкрала ключ.
  - Что!
   Фернандо де Ла Вега с кулаками бросился на викария, его остановили гофмейстер и вовремя прибежавший Конор МакЛауд. Когда испанец немного остыл, Жан продолжил.
  - Эта история началась много лет назад. Юные Элеонора и Эд полюбили друг друга и хотели пожениться, но невеста потребовала от жениха колье как на портрете у королевы Изабеллы.
  - Неправда, он сам мне его предложил! - крикнула сеньора де Ла Вега и зарыдала.
  - Эд с друзьями напал на купеческий обоз и превратился в Эда разбойника. Долгое время прятался у англичан, пока его не наняли для исполнения одного грязного дела.
  - Какого дела? - спросил кто-то из гостей
  - Это уже совсем другая история, расскажу как-нибудь попозже, - ответил викарий и продолжил.
  - Когда Эд вернулся в родные места, то снова встретил Элеонору, и у них завязался бурный роман. Своими тайнами госпожа де Ла Вега поделилась со своей лучшей подругой. И зря.
  - Почему? - спросил Анри де Лузиньяк
  - Всё из-за вас.
  - Из-за меня?
  - Точнее из-за денег. Своему деверю баронесса пообещала двести экю за принятие духовного сана. Тогда он терял своё право на наследство брата даже если бы пришли вести о смерти Гюго в крестовом походе. Также пришло время платить четыреста экю по долгам мужа. Таких денег расточительная Мари не имела. Она принялась угрожать 'лучшей подруге' обнародовать её связь с Эдом разбойником, если та не заплатит. Тогда наша парочка начала действовать.
  - Каким образом разбойник попал в охраняемый замок? - задал вопрос гофмейстер. Его самолюбие оказалось уязвлено.
  - Всё просто. Кроме ключа служанка выкрала нарядную ливрею одного из слуг и отдала Эду. Во время пира стража сильно напилась и пропустила человека в ливрее, не сильно вглядываясь в его лицо, а во время утреннего похмелья также легко выпустила обратно уже в другой одежде.
  Тем временем Фернандо де Ла Вега подошёл к своей жене достал из блюда нож и со всей силой вонзил Элеоноре в сердце. Кровь брызнула по всему столу.
  - Ещё одни похороны, когда же мы покинем этот проклятый замок? - сказал Конор МакЛауд Жану.
  - Не знаю, - честно ответил викарий и принялся читать над телом молитву.
  Двери зала неожиданно раскрылись. На пороге стоял каноник Лео в дорожным плаще. На лбу клирика выступал пот.
  - Ваше преосвященство, вам срочно следует вернуться в Вабр!
  - Что случилось?
  - Епископ Гийом этой ночью скончался.
  Жан устало посмотрел на собравшихся в обеденном зале замка людей, рукавом вытер пот со своего лба и велел слугам собирать дорожные сумки...
  
  Эпилог.
  
  Прошло два месяца. В изнывающий от летней жары город прибыл посланник дофина с указом о назначении Жану де Пьеру пребенды епархиального епископа. Колокола Вабрского собора и всех церквей города звонили в честь дофина и нового епископа. Поздравить нового главу епархии приехал даже сам граф Жан д'Арманьяк. Готовился большой пир.
  Епископ лично руководил слугами. Он заметил одного неловкого мальчишку, который чуть не уронил блюдо с фаршированным черносливом фазаном, и захотел ему всыпать. Но остановился, Жак...
  Мальчик напомнил клирику о событиях двухмесячной давности. Позавчера Жану сообщили, что новый барон Жорж де Лузиньяк вступил в права наследства. В честь получения титула барон заказал торжественную службу в Вабрском соборе Святых Ксавьера и Пьера. Новому хозяину Лузиньяка удалось убедить кредиторов предоставить ему отсрочку займа. Анри отказался от дуэли, поскольку принял духовный сан. Распоряжением, тогда ещё викария, Жана де Пьера его отослали в далёкий горный приход.
  На сеньора Фернандо де Ла Вега была наложена тяжёлая ептимья, поскольку тот отказывался носить траур по покойной жене и даже начал блудить со своей экономкой. Суд в течение однодневного заседания оправдал испанца за убийство жены. Как адвокат Грегуар Валье был хорош.
  Конор МакЛауд заключил контракт с епархией на охрану собора и церковных владений. Теперь он был каптаном небольшого отряда воинов из десяти человек, на большее у Вабрской епархии не хватало денег.
  На главные ворота собора было прибито новое украшение: чудесная, тонкой ювелирной работы Золотая роза. В городе ходили слухи, что эту розу молодому викарию подарила королева Иоланда, а может быть и сам дофин. Мужчины настаивали на Иоланде, а женщины на дофине Карле. Золотую розу часто протирает новый церковный служка Жак. Парень хоть немного и не в себе, но услужливый и работящий. За эти качества его любит каноник Лео и особо отмечает перед другими служками.
  С появлением нового украшения на воротах собора, Вабр стал превращаться в место паломничества бегардов со всей Окситании. На все предложения каноников зайти помолиться в храм, они отвечают нет и скромно предпочитают молиться у ворот.
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"