Я взглянул на часы, до отхода электрички было еще десять минут. За окном заморосил дождь, можно назвать его осенним, но если учесть, что на дворе сейчас декабрь, то это был зимний дождь, который где-то в глубине, а может на высоте считает себя снегом. Ведь все считают себя не теми, кем являются на самом деле, будь то дождь, снег или человек.
Из динамиков вагона прозвучал хриплый голос с едва различимыми словами "Дорогие пассажиры, до отправления электрички осталось пять минут, просим провожающих покинуть вагоны". Я осмотрелся, никто из полупустого вагона даже не пошевелился выйти. Тем временем дождь пошел еще сильнее, как будто намеривался всеми силами доказать мне, я был не прав и что без этого "снега" сможет натворить погоду.
Двери закрылись... Состав тихонько тронулся и немногочисленные пассажиры немного оживились на радостях, но спустя мгновение приутихли, так же незаметно, как и тронулся поезд пару минут назад. Странно, все стало единым целым. Стук колес, шептание пассажиров, следы дождя на окнах вагона, серость за окном - фон, фон вселенной проходящей сквозь пространство. Смысл остается там за окном, где переезд и машины, вот он есть и его видно, а спустя мгновение его уже и след простыл, очередной этап времени. Они едины смысл и время и то, что их объединяет, не является чем-то уж важным и значимым. Поезд летел сквозь пространство и время, укачивая меня ко сну.
Я глядел на потолок...без двадцати одиннадцать уже должен быть на месте. На часах стрелка подходила только к семи. Веки, словно по сигналу, сами прикрыли глаза.
- Молодой человек. Молодой человек, ваш билет.
- Ах да простите, - я заторопился, вытаскивая из внутреннего кармана билет. - Вот, пожалуйста.
Старушка, щурив глаза, пыталась различить еле видные при тусклом освещении вагона цифры и буквы.
- Тааак до Ростова, приятного пути, - чуть погодя с этими словами она вернула, заранее надорванный билет.
- Спасибо, до свидания, - я почему-то замялся и мое "до свидание" навряд ли она услышала.
Держась за поручни кресел, старушка побрела к следующему пассажиру.
За окном уже давно стемнело, и различить что-либо стало не возможно. На станциях одинокие фонари, так похожие друг на друга пытались развеять тьму. На одной из многочисленных остановок, названия которых не запоминаются и в памяти не задерживаются, стало видно, что дождь сменился снегом. Он сыпал крупными хлопьями, ликуя, что его взяла. Вот она победа, яркая, как луч от одинокого фонаря и такая заметная.
Укутавшись сильнее, я отвел взгляд на девушку, сидевшую напротив меня. Молодая, лет двадцати пяти, в синем пальто с темными ботиночками и небольшой сумкой в ногах, она слушала музыку в наушниках. До этого момента я ее не замечал, наверняка, она села на одной из таких вот безымянных станций. "Посланец одинокого фонаря", именно так я ее и решил назвать. Дурацкая привычка давать всем и вся свои собственные названия появилась у меня еще в школе, но отказываться от нее я не хотел. В оправдание могу сказать лишь то, что "Посланец одинокого фонаря" звучит, а вот незнакомка как-то не очень.
Поезд очередной раз тихо тронулся...на часах было уже восемь.
Она смотрела в темноту, и я смотрел туда же, вот только она видела там мимо проходящий поезд, а я ее отражение в стекле.