Третий глаз
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Устав от тотального контроля матери, дочь решается на обман, чтобы вырваться из родительского дома.
|
Третий глаз.
Действующие лица:
Нина Фёдоровна - 50 лет.
Оля - её старшая дочь, 23 года.
Ксюша - её младшая дочь, 10 лет.
Пётр Иванович - 60 лет.
Картина первая.
Очень светлая, просторная гостиная в трёхкомнатной квартире. На подоконнике в горшках стоят различные комнатные растения, очень ухоженными, без единого сухого листочка. Окно открыто. Когда через него в комнату врывается ветер, то слышен тихий, едва различимый звон, он исходит от небольшой хрустальной люстры. В одном конце комнаты стоит болотного цвета диван, два кресла и журнальный столик, в другом, почти во всю стену растянулся сервант. Вся мебель довольно старая, но заметно, что с ней всегда обращались бережно. Несмотря на то, что вечер ещё ранний и на улице светло, в комнате горит электрический свет. В углу, свёрнутый в трубочку, прислонился к стене ковёр. Оля в футболке и в закатанных до колена штанах, моет пол. Неожиданно она бросает тряпку, подходит к серванту, открывает нижний шкафчик, достаёт из него несколько пар шерстяных носков, засовывает в каждый из них руку, что-то ищет. В комнату входит Ксюша, на ней красный халат, из под которого торчит белая ночная рубашка, девочка направляется к дивану, шлёпая босыми ногами по мокрому полу.
Оля: Подождать не можешь? Видишь сыро.
Ксюша: Ненавижу воскресенья, все дома, все на меня орут. Если существует ад, то там вечное воскресенье.
Ксюша садится на диван. Оля закидывает носки обратно в шкафчик, закрывает дверцу, после чего вновь берёт тряпку, принимается мыть пол.
Ксюша: Я тебе это припомню, Оличная.
Оля: Спасибо скажи, что пытаюсь тебя в хорошую школу устроить, вундеркинд ты наш недобитый.
Ксюша: Живу, никого не трогаю, что вы все ко мне лезете? С мамой всё понятно, ей по должности положено мне жизнь портить, а тебе, что плохого сделала?
Оля: Я вот прибираюсь. Иди хоть оденься поприличней, раз ничего не делаешь. Спишь до обеда, потом встаёшь, и гундосишь.
Ксюша: Конечно, тебе легко говорить, ты взрослая, можешь выйти замуж, уехать, а я здесь останусь, с мамой.
Оля: Я уже своё отсидела.
Слышно как хлопнула входная дверь. Девочки замолкают. Оля продолжает мыть пол. Ксюша задумчиво ковыряет пальцем обои. В комнату входит Нина Федоровна, в руках у неё пакеты с продуктами.
Нина Фёдоровна: Везде свет полыхает. Опять мне счёт на миллион придёт.
Ксюша берёт у матери пакеты, относит их на кухню. Нина Фёдоровна выключает свет.
Ксюша возвращается в комнату.
Нина Фёдоровна: (Оле.) Сколько раз говорила, вечером не моют: денег не будет, да ещё в доброй одежде. Как дам сейчас по башке.
Ксюша: Я не хочу в новую школу.
Нина Фёдоровна: (Ксюше.) Ты моя заинька, дай поцелую.
Нина Фёдоровна пытается обнять дочь, но та отстраняется.
Ксюша: Мама, отстань.
Нина Фёдоровна: Поставь чайник.
Ксюша: Начинается: Ксюша туда, Ксюша сюда... Недавно вскипел.
Ксюша уходит на кухню. Нина Фёдоровна садится на диван.
Нина Фёдоровна: Кофту твою голубую хотела на работе кому-нибудь предложить, велика она тебе, всё-таки. А потом подумала, вот будешь ты беременная, тогда износишь.
Оля: (Кричит.) Ксюха, одевайся, Петр Иванович скоро придет.
Нина Фёдоровна: Зря мы всё это затеяли. Чует моё сердце, потянет эта частная школа с нас...
Оля: Говорю же, по знакомству. Если понравится, так возьмёт, на бюджет. Он директор, как скажет, так и будет. Зато это образование. Ксюхе потом легче в институт будет поступить.
Нина Фёдоровна: Устала я одна тянуть эту лямку.
Оля: А то будет потом всю жизнь уродом как я.
Нина Фёдоровна: Не говори так, ты не урод, так немножко не удалась. Почему лоб морщишь? Голова болит? Таблетку дать?
Оля: Трудотерапия лечит от всех недугов.
Нина Фёдоровна: Зарплату получила? Давай мне, опять потеряешь.
Оля: Уже.
Оля заканчивает мыть пол, берёт ведро, выходит из комнаты.
Нина Фёдоровна: Что "уже"? Оля!
Входит Ксюша, в руках у неё кружка с чаем. Она отдаёт её матери.
Нина Фёдоровна: Оля иди сюда!
Входит Оля, обхватывает руками, свёрнутый в рулон ковёр, поднимает его, несёт на середину комнаты.
Нина Фёдоровна: Что творишь!? Тебе ещё детей рожать!
Нина Фёдоровна вскакивает с дивана, но Оля уже бросает ковёр на пол и начинает расправлять.
Нина Фёдоровна: Что губу оттянула, выкладывай. Я же вижу, что-то случилось.
Оля: Дай попить, жарко.
Оля берёт из рук Нины Фёдоровны кружку, делает глоток, возвращает матери.
Оля: Фу, гадость: с молоком.
Нина Фёдоровна: А вот будешь ты кормящей матерью, каждый день придётся чай с молоком пить.
Оля: А вот рожу крокодила, он тебя загрызёт, мама.
Нина Фёдоровна: Давай зарплату, солнышко. Попросишь потом, сколько нужно будет.
Оля: Просила тысячу Юльке на подарок, ты двести дала.
Нина Фёдоровна: Правильно. Какой-то Юльке - целую тысячу. Обойдётся.
Оля: Сама спрячу. Не хочу как маленькая у тебя, потом, клянчить.
Нина Фёдоровна: Делай что хочешь, твоя жизнь. Мне вот только жалко, что я тебя такой эгоисткой вырастила. Я всю жизнь тебе отдала, а ты меня не во что не ставишь. Слово тебе сказать нельзя, замечание, мать не может сделать. Про личную жизнь твою нельзя спрашивать. Я у вас вместо мебели. Только и нужна, чтобы мыть, стирать, готовить...
Оля: Меня обокрали.
Ксюша: Ух ты! По настоящему?! А тебя били!?
Оля: (Нине Фёдоровне.) Можно подумать с тобой никогда такого не случалось?!
Нина Фёдоровна: Да что это такое! Сколько раз я тебе говорила, следи за деньгами! Господи, как ты жить то будешь? Ты ведь ничего сама не можешь, не за чем не следишь! Башкой надо думать, не задним местом.
Оля: А зачем, зачем мне думать, ты же каждый мой шаг контролируешь!
Нина Фёдоровна: Вся в отца, такая же никчёмная. Будешь всю жизнь, как он, ушами хлопать и, как собака, на метро ездить!
Оля: Провалитесь вы все, или дайте я куда-нибудь провалюсь.
Нина Фёдоровна: Только и умеешь, что зубоскалить с матерью...
Ксюша: Хватит, надоели! Ненавижу воскресенья и вас ненавижу!
Ксюша выбегает из комнаты.
Нина Фёдоровна: Довела ребёнка, гадина!
Оля: Уйду, сегодня же! Мне плевать, лучше где угодно, лучше замуж, чем здесь!
Нина Фёдоровна: Да кому ты нужна! Засранка, готовить не умеешь! Кто тебя возьмёт!
Раздаётся звонок в дверь.
Оля: Пётр Иванович!
Нина Фёдоровна: Ну и дурак!
Оля: Пришёл.
Нина Фёдоровна: Я твой брак спасать не буду, имей виду...
Оля: Пётр Иванович, говорю, пришёл.
Нина Фёдоровна уходит в другую комнату. Вновь раздаётся звонок. Оля выходит в коридор и открывает дверь. На пороге стоит мужчина в сером деловом костюме, это Петр Иванович.
Оля: Заходи...те.
Пётр Иванович: Пришёл.
Оля: Рановато, но вовремя, а то была бы кровь. Проходите в комнату.
Петр Иванович снимает ботинки, проходит в гостиную, садится в кресло.
Оля: У вас галстук неправильно завязан, давайте я вам его перевяжу.
Оля подходит к Петру Ивановичу, развязывает галстук.
Оля: (Тихо.) Если что, идите покурить, я выйду следом.
Пётр Иванович: Ага.
В дверях комнаты появляется Ксюша, она одета в голубой джемпер и тёмно-синею юбку. Оля заканчивает завязывать галстук, отходит, садится на диван.
Оля: Познакомьтесь, Пётр Иванович, это моя сестрёнка Ксюша, возможно будущая ученица вашей школы.
Пётр Иванович: Как жисть?
Ксюша: Замуж хочу.
В комнату входит Нина Фёдоровна, на ней блузка на выпуск и спортивные штаны.
Нина Фёдоровна: Извините, пожалуйста, что мы вас не встретили. Меня зовут Нина Фёдоровна.
Пётр Иванович: Ага.
Нина Фёдоровна садится на диван. Молчание.
Нина Фёдоровна: Вот так и живём. Уровень, конечно, не высокий, но, во всяком случае, не бедствуем. Я всю жизнь работала на двух работах, чтобы детей на ноги поставить, и всё ведь одна, отец то их, давно где-нибудь подох под забором. Ксюша его даже не помнит.
Ксюша: Помню я. Ты от него майонез прятала, потому что он ел много. А потом он нас бросил.
Нина Фёдоровна: (Ксюше.) Поставь-ка чайник.
Ксюша: (Пётру Ивановичу.) Я у них вместо служанки.
Ксюша уходит на кухню.
Нина Фёдоровна: (Оле.) А ты иди, помоги. (Пётру Ивановичу.) Ксюше от деда чувство юмора досталось, вроде серьёзно говорит, а на самом деле шутит. А скажите, требованья в школе высокие? Мне одной тяжело, конечно. У меня и старшая дочь ещё на ногах не стоит, работает в детском саду воспитателем, а там зарплата, сами знаете какая. Но я стараюсь, зарабатываю, чтоб учились. Ксюша, вообще необычный ребёнок. Все так говорят и в школе, и родственники. Она стихи сама пишет, танцы придумывает. Я даже не знаю, откуда в нашей семье такой самородок, вроде бы не в кого.
Входит Оля и Ксюша, они накрывают журнальный столик белой скатертью, ставят вазочку с печеньем и запарник. Снова уходят на кухню.
Нина Фёдоровна: Она вам сейчас свои стихи почитает, сами увидите, что за ребёнок.
Девочки возвращаются с кухни, в руках у Оли дымящийся чайник, Ксюша несёт кружки.
Нина Фёдоровна: Она недавно первый раз влюбилась. Хороший такой мальчик, одиннадцать лет, папа программист, мама врач, трёхкомнатная квартира в Юго-Западном районе. Это, конечно, пока не любовь никакая, просто гормоны бродят, но стихи пишет замечательные.
Ксюша: Я его уже не люблю, ясно. И не надо мою личную жизнь грязным пальцем ковырять.
Нина Фёдоровна: Оля, ты хоть нам бутылочку принеси, мы выпьем по чуть-чуть, за знакомство. Там в холодильнике, коньяк есть.
Оля: Пётр Иванович не пьёт.
Пётр Иванович: Как не пью! Пью! Немного, за знакомство можно.
Нина Фёдоровна: Неси.
Оля уходит на кухню.
Нина Фёдоровна: Давай, Ксюша, читай. Не стесняйся, человек на тебя пришёл посмотреть, на твои способности.
Ксюша стоит, отвернувшись к стене.
Нина Фёдоровна: Зайка моя, ты что, обиделась? Ну, прости свою маму, прости. Почитай нам, пожалуйста.
Ксюша отходит от стены и становится посреди комнаты, смотрит куда-то в пространство.
Нина Фёдоровна: (Оле.) Не сутулься.
Ксюша: На соседней улице двухэтажный дом,
Плачь всю ночь из него слышен.
Кто же плачен в нём?
У кого уж с вечера так душа болит?
Почему девчонка та, так давно не спит?
Он такой красивый,
И такой подлец.
Он разбил не мало
Девичьих сердец.
Он знал насколько подлым
Будет тот обман.
И знал насколько мутным
В тот вечер был туман.
Он говорил красиво
Про солнце и луну.
И как бывает часто,
Конечно, обманул.
На соседней улице двухэтажный дом.
И навеки стихли слёзы в доме том.
Руки её сжаты крепко в кулаки,
Глазки закатились, ножки затекли.
Слишком велика та была любовь,
А большую боль ту искупила кровь.
В двухэтажном доме больше не живут.
Слишком много горя там, и исчез уют.
Входит Оля, Ставит на стол бутылку коньяка и две стопки.
Нина Фёдоровна: Этим летом сочинила, пока в детском лагере отдыхала. Я хочу в журнал какой-нибудь отправить, там бы напечатали. У вас нет никаких связей, а то, может, вы нам поспособствуете?
Петр Иванович разливает коньяк.
Пётр Иванович: (Поднимает стопку.) За встречу.
Пётр Иванович и Нина Фёдоровна чокаются, выпивают. Пётр Иванович занюхивает рукавом.
Нина Фёдоровна: А в любви нам не везёт, это у нас семейное. Мне не повезло, Оле тоже хорошие мальчики не попадаются. Был один, вроде бы ничего, приличный, так в Питер уехал. А вы женаты, Пётр Иванович?
Пётр Иванович берёт стопку, встаёт.
Пётр Иванович: Нельзя любить за красоту,
Ни за богатство, ни за званья,
Ни за высокую мечту,
Ни за всеобщее признанье.
Любовь: есть жертва. Никогда
Не измеряй, что сколько стоит,
И за любовь, друзья, всегда,
Я пью до дна и только стоя.
Выпивает.
Нина Фёдоровна: У меня в детстве собака была. Повесилась. Мы оставили погреб открытым, а она, возьми, и свались туда. Цепь то у неё короткой была, вот и повесилась. А как я её любила, днями напролёт с ней возилась, дрессировала. Как же её звали то? Не помню.
Пётр Иванович: Помянем. (Разливает коньяк по стопкам.)
Ксюша: Предсмертную записку не оставила?
Оля: Зачем. И так всё понятно.
Оля наливает себе чаю. Пётр Иванович и Нина Фёдоровна берут стопки, выпивают.
Пётр Иванович: Коньяк хороший, прямо душа радуется.
Оля: Расскажите нам побольше о школе.
Петр Иванович хмурится, молчит, смотрит в пол.
Оля: Три языка, говорят, изучают? А каких?
Пётр Иванович молчит.
Оля: Английский, немецкий. И какой ещё, французский?
Пётр Иванович: Азербайджанский.
Нина Фёдоровна: Зачем?
Пётр Иванович: Давайте за Ксюшу выпьем.
Нина Фёдоровна: Действительно. За её светлое будущее. Господи, пусть хоть она в жизни пробьётся. Я ведь столько работ сменила, страшно вспомнить. И на заводе и на рынке, нянечкой в детском саду, в театре костюмером, просто менеджером, кем только не работала. Теперь, вот инвалидность оформила, пенсию получаю, но всё равно вахтёршей подрабатываю. Конечно работа скучная, но всё равно деньги, пусть небольшие, но приносит, и время на воспитание детей остаётся.
Пётр Иванович разливает коньяк, подаёт рюмку Нине Фёдоровне.
Нина Фёдоровна: За тебя, доченька.
Ксюша: Мама у нас выпить любит, как зайдёт в магазин, увидит бутылку коньяка, так сразу жалуется, что у неё давление упало.
Нина Фёдоровна, подавившись, начинает кашлять. Оля хлопает её по спине ладонью. Пётр Иванович пытается ослабить затянутый галстук.
Пётр Иванович: Тебе в свитере не жарко?
Ксюша: Жарко, но вся остальная одежда грязная.
Нина Фёдоровна: Ты нам лучше станцуй, Ксюша. (Петру Ивановичу.) Оля мне говорила, у вас в школе танцкласс есть. У Ксюши великолепная пластика. (Ксюше.) Что расселась, принцесса, покажи что-нибудь.
Ксюша уходит в другую комнату.
Нина Фёдоровна: Всегда мечтала двух дочек иметь, а мальчишек совсем не хотела. А вот скажите честно, у вас действительно школа для одарённых детей, или только для богатых и одарённых, а может просто для богатых?
Пётр Иванович наполняет стопки коньяком.
Нина Фёдоровна: А такие вот, как моя Ксюша, у вас есть?
Пётр Иванович: Давайте выпьем за таких прекрасных родителей как вы. (Подаёт Нине Фёдоровне рюмку.)
Пётр Иванович и Нина Фёдоровна выпивают. Возвращается Ксюша, в руках она несёт серебристую магнитолу. Девочка ставит её на пол возле дивана и включает в розетку, сама ложится на ковёр посреди комнаты, лицом вниз. Несколько мгновений она лежит неподвижно, потом поднимает голову и говорит Оле:
Ксюша: Включай уже.
Оля нажимает кнопку на магнитоле.
Нина Фёдоровна: Смотрите, смотрите.
Пётр Иванович: Мы ведь за самое главное не выпили: за здоровье?
Нина Фёдоровна нетерпеливо машет рукой в знак согласия. Звучит песня в исполнении Максим "Наверно, это мой рай". Петр Иванович выпивает, разливает коньяк. Ксюша лежит неподвижно. Песня звучит почти целую минуту, но девочка по-прежнему не двигается. Только когда начинается припев, Ксюша подаёт признаки жизни и начинает медленно вставать, делая руками хаотичные движения. Поднявшись с полу, она пробегает два круга по комнате, подскакивая и махая руками. Во время второго куплета, она подходит к Петру Ивановичу, беззвучно поёт под фонограмму и соответствующе жестикулирует. После чего вновь идёт на середину комнаты, ложится на пол в прежнюю позу и замирает. Песня заканчивается. Пётр Иванович и Нина Фёдоровна начинают аплодировать, к ним присоединяется Оля. Ксюша встаёт, кланяется, хватает магнитолу, убегает в другую комнату.
Нина Фёдоровна: Засмущалась.
Пётр Иванович: Талант.
Нина Фёдоровна: Я как её родила, всё не перестаю удивляться, в кого она у меня такая.
Пётр Иванович: За талант. (Подаёт Нине Фёдоровне рюмку с коньяком.)
Оба выпивают.
Нина Фёдоровна: Ей всего пять годиков было. Гуляем мы с ней по парку, и вдруг она спрашивает меня: "Мама, кто я? Зачем я живу? А зачем ты живёшь?"
Пётр Иванович: Я бы для своих детей всё сделал. Если б были, я бы им такую жизнь обеспечил. Работал бы с утра до ночи. У меня бы каждый ребёнок свою собственную квартиру имел, образование, машину и всё остальное. Но вот не сложилось.
Пётр Иванович наполняет стопки. Подаёт одну из них Нине Фёдоровне.
Нина Фёдоровна: Ой, нет, пожалуй, мне хватит. Давайте поговорим на чистоту, Петр Иванович. Ребёнок мой одаренный, даже очень, вы видели. Школа ваша дорогая, я знаю. У меня, конечно, есть кое-какие накопления, но постоянно плотить я не могу, сами понимаете. Так что вы мне прямо скажите, осталась у вас совесть или нет! Готовы вы мою дочь взять за талант, а не за валюту, как всяких там других, на джипах...
Пётр Иванович: Беру.
Нина Фёдоровна: Вы меня, конечно, извините, что я вот так прямо, но я женщина простая...
Пётр Иванович: Беру.
Оля: Петр Иванович, вы меня спрашивали, где покурить можно. На балконе. Пойдёмте, я вам компанию составлю.
Нина Фёдоровна: Не вздумай курить, слышишь? (Кричит.) Ксюшенька, доченька, иди скорей сюда. Пётр Иванович сказал, что тебя примут.
Ксюша не отзывается на крик матери, тогда Нина Фёдоровна сама идёт к ней в другую комнату. Оля и Пётр Иванович выходят на балкон. Пётр Иванович закуривает.
Оля: Берёте, значит, Ксюшу? Поздравляю. Молодец, Пётр Иванович! Чему учить будешь? Водку жрать? Я тебя зачем сюда позвала? Чтоб ты коньяк наш пил? Про деньги почему не сказал?
Пётр Иванович: Мать ваша святая женщина, а ты, вражина.
Оля: Костюм тебе купила, денег дала, что ты бухал три дня, всю зарплату на тебя угрохала, плюс премию, чтобы ты лицо своё раз в жизни отмыл, пришёл и человека из себя изобразил. А ты двух слов связать не можешь, а ещё книжки читаешь.
Пётр Иванович: Я тебе не позволю обманывать эту святую женщину. Я прямо заявляю, она мне нравится.
Оля: Так женись! Она из тебя быстро трезвенника сделает.
Пётр Иванович: Запомни, деточка, космос тебя покарает.
Оля: Тоже мне, голос совести, любитель азербайджанцев. Сейчас деликатно говоришь ей про деньги, подписываешь с ней контракт, и прощаешься. Я выйду проводить, рассчитаюсь с тобой, и ты радостно пойдёшь за бутылкой. И не забудь: сто тысяч.
Пётр Иванович: Постыдилась бы у матери последнее отбирать.
Оля: Как же, последние, всю жизнь только тем и занимается, что копит.
Пётр Иванович: Вот сколько тебя видел в садике, думал ты хорошая, дети тебя любят, а ты вражина оказалась, проститутка моральная.
Оля: Живёшь себе, сторожем работаешь, пьёшь каждый день. И морали тебе никто не читает, не воспитывает. А я, раз в месяц не могу с друзьями погулять, меня потом целый год падшей женщиной называют. Думаешь легко жить, когда из тебя каждый день идеал лепят. Шагай...те, Пётр Иванович и не булькайте.
Оля и Пётр Иванович возвращаются в комнату.
Оля: (Кричит.) Мам. Мама. Куда вы все запропастились?
Входит Нина Федоровна.
Нина Фёдоровна: Извините, Петр Иванович, Оленька, можно тебя на минуточку, помоги мне на кухне.
Оля и Нина Фёдоровна уходят на кухню, прикрывают за собой дверь.
Нина Фёдоровна: Я не знаю, что и делать. Ксюша как узнала, что её в школу взяли, сразу в слёзы. Ревёт, говорит, не хочу уходить из своей школы, у меня там друзья. А мне неудобно, человек пришёл, тратит на нас своё время, а мы к нему жопой.
Оля: Вырастет, поступать станет, никуда не возьмут, только в пединститут. Выучится. Пойдёт за четыре тысячи в месяц работать. Дети всю жизнь будут сопли об неё вытирать, и замуж никто не возьмёт. Кому нужна сопливая дура, когда полно красивых и умных на "Мицубиси".
Нина Фёдоровна: Типун тебе на твой поганый язык.
Оля: Малолетка, живёт одним днём, а будущем не думает. А ты ей в рот смотришь. Потом сама локти кусать будешь.
Нина Фёдоровна: Нельзя ребёнку психику травмировать.
Оля: Чего тогда старалась, стихи читала?
Нина Фёдоровна: Выступать на публику любит, ты же знаешь. Ты её успокоить попробуй, а я пойду к Петру Ивановичу, а то неудобно.
Оля: Мама, ты только не взрывайся, Пётр Иванович мне сейчас сказал, что нужно сто тысяч заплатить...
Нина Фёдоровна: Ах, он чиновничья морда, взятку захотел! Я его сейчас с лестницы спущу! А с виду такой интеллигентный, тихий...Вот паскудка!
Оля: Да причём здесь взятка. Это для школы, на хозяйственные нужды.
Нина Фёдоровна: Дура что ли! Навешал тебе лапши. Теперь я понимаю, зачем он сюда припёрся. Думает я простушка. Я продуманная простушка.
Оля: В этой школе по сто пятьдесят тысяч в месяц платят, а нам всего один раз сто нужно отдать.
Нина Фёдоровна: Да что это за школа, я толком и не знаю. За что я должна платить?
Оля: Я же рассказывала: бассейн, танцкласс, лучшие педагоги, психолог, поездки за границу, двухразовое питание, в конце концов.
Нина Фёдоровна: Так, я хочу всё это увидеть своими глазами.
Оля: Традиция такая, вроде членского взноса. Один единственный раз можно и заплатить.
Нина Фёдоровна: Сначала надо выяснить, на чьи нужды идут эти деньги.
Нина Фёдоровна направляется в гостиную, Оля следует за ней, но потом останавливается и идёт в комнату, где находится Ксюша.
Нина Фёдоровна: (Входя в гостиную.) Что ж вы, Пётр Иванович, сразу не сказали? Обрадовали нас, раньше времени, а про главненькое забыли. Как так?
Пётр Иванович: Я человек рассеянный, забыл. А что я забыл?
Нина Фёдоровна: Про денежки сказать.
Пётр Иванович: Человеку высоко духовному о деньгах думать нельзя: приземляет. Я третий глаз себе открыл и всё вижу на другом уровне. Если посмотреть на вас истинным зрением, то вы на самом деле цветок в снегу, я - орёл с перебитыми крыльями, а деньги на духовном уровне это всего лишь прыщи.
Нина Фёдоровна: Куда же вам столько прыщей, Пётр Иванович?
Пётр Иванович: Как вы быстро во всё вникаете. Это ещё раз доказывает, что вы умная женщина.