Киселева Ирина Викторовна : другие произведения.

Земное странствие звезды Ариадны.

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В этом году 100 лет со дня рождения А.С.Эфрон(1912-1975), дочери Цветаевой - художницы, переводчицы, писательницы. " Старая дочь бессмертной матери", - так она когда-то сказала о себе. Судьба её была трагической. Моя книга - дань её памяти.

  
  
  
  Земное странствие звезды Ариадны
  
  
  Предисловие
  " В ДВОЙНОМ ПОТОКЕ БЫТИЯ"
   ВСЕ ВИДЕТЬ, ВСЕ ПОНЯТЬ, ВСЕ ЗНАТЬ, ВСЕ ПЕРЕЖИТЬ...
   М. Волошин
  
   Нужно писать только те книги, от отсутствия которых страдаешь,
   короче: свои, настольные.
   М.Ц.
   Осенний день на исходе сентября 2011года. Я в Коктебеле - удивительном поселке на берегу Черного моря, куда словно птицы слетаются паломники со всей планеты. Это уникальное место не случайно называют страной Волошина. Мыслитель , философ, поэт , художник и путешественник ,человек Мира - Максимилиан Волошин, привлек сюда этот нескончаемый поток людей . Каждый, кто приезжает сюда, входит в необычную атмосферу Коктебеля - детища Волошина...
  Его могучий дух - нечто природное, огромное, - своими поэтическими творениями насыщал эту землю, дарил и дарит человеку счастье! Киммерия - так назвал он эту землю (" Киммерия - моя любовь!") по имени народа, жившего здесь на рубеже 2-3 веков до нашей эры. Он почувствовал этот край ( "лучшее из наваждений земли!") своим и решил построить тут Дом. Дом Поэта.
   Когда-то здесь была только пустынная земля, плавные линии холмов, одиноко стоящие деревья, древняя тишина... - что-то отдаленно напоминающее средневековую Испанию или, может быть, Грецию - суровостью горного и морского пейзажа, разнообразием природы - широкие предгорья, степные дали - и чем-то за всем этим стоящим - словно это ворота в некий потусторонний мир, Уместно здесь вспомнить Цветаеву: " Коктебель для всех, кто в нем жил - вторая родина, для многих - месторождение Духа".
   А Максимилиан Волошин для нее и есть настоящее порождение Духа этой земли, вдохновитель творчества, познания, творец встреч и судеб... В каком-то смысле он творил и ее судьбу - об этом речь ниже, а пока снова говорит она, та которую он приветствовал, как чудо: "Не знаю - почему - сухость земли, стая не то диких, не то домашних собак, лиловое море прямо перед домом - этот Макс, эта мать - чувство, что входишь в Одиссею".
   Участок земли для строительства дома купила еще в 1893 году Елена Оттобальдовна Волошина ( Пра- так называли ее домашние-Праматерь). А Макс, странствуя и yjпутешествуя по Европе, все время возвращался сюда, и "создавал" Дом, как пчелы - улей, строил жилище, похожее на корабль, - Ноев ковчег, где прятался и белый офицер и красный командир -" фанатики непримиримых вер"(М.В.), искали здесь приюта и защиты. Дом - убежище от житейских бурь, невзгод, корабль, плывущий в Вечность.
  Каждый , кто приезжает сюда - к Волошину - видит Карадаг и профиль Гения этого места - Поэта- на скале :
  И на скале, замкнувшей зыбь залива
  Судьбой и ветром изваян профиль мой.
   Перефразируя Поэта, приведу его ощущение этой древней земли: " Здесь не за что зацепиться глазу , но через некоторое время взор обращается вовнутрь и ты уже - переосмысливаешь свою жизнь и задумываешься о цели бытия. Эта земля некрасива внешне, она очень сурова, обнажена и аскетична ...это земля молитв, могил и медитаций". Трагический сумрачный лик ее Волошин воплощал на своих акварелях - на них его земля как бы спит и видит сны - о скачущих по бескрайним просторам киммерийцах, воинственных скифах, кровожадных таврах, приносящих свои жертвы богине Диане, цивилизованных греках, строящих свои полисы в уютных гаванях. Мистик - поэт и художник - видел образ этой земли, одухотворял свой Коктебель неугасающей любовью - и в какой-то момент понял, что нужно изображать не то, что видишь глазами, а то, что чувствуешь и знаешь. Самое главное то - что почувствуешь сердцем, - с этой целью, я и приехала в Коктебель.
   Путешествие на эту древнюю землю стало для меня неким новым этапом моего паломничества по местам памяти любимого Поэта - Марины Цветаевой. Я побывала на протяжении последних двадцати лет в Москве и Тарусе(1992год- год столетия со дня рождения Цветаевой), Франции , Чехии, Италии и Германии. Вот только в Елабугу не смогла поехать, как и Ариадна Сергеевна. В поисках истоков творчества Поэта я приехала в Коктебель, ведомая не менее горячей любовью к ее " абсолютному слушателю", ее дочери - Ариадне, что по-гречески означает "путеводная нить". И меня уже по Земле ведет нить самой Ариадны...
  В 2010 году в августе приплывала из Красноярска на пароходе в Туруханск, место ссылки Ариадны Эфрон, а на май следующего года наметила: побывать в Коктебеле. А в декабре 2011 года приехала из Праги в Моравску Тр ш е б о в у маленький, пограничный с Германией городок, где училась Аля в русской гимназии-интернате для детей - беженцев, довольно долго была в самой Праге и ее пригородах, милых чешских деревушках, где Цветаева жила с семьей в первые годы своей вынужденной эмиграции. Прага же стала любимым городом Цветаевой, наверное, после Москвы - местом ее души. " Коктебель, Таруса, Мокропсы( Вшеноры), - по ним соберете",- направляла она будущих биографов, исследователей ее творчества.
   Когда-то она, в мае 1911 года приехала сюда, уже появился первый сборник ее стихов " Вечерний альбом", на который горячо " по закону души распахнутой" откликнулся Макс и пригласил Марину с сестрой Асей к себе в Коктебель. Максимилиан Александрович сразу почувствовал в Марине родственную душу . А еще раньше по его приглашению в Коктебель наезжали Сергей Эфрон с сестрами Лилей и Верой . Волошин приглашал их, желая поддержать душевно после страшной потери их матери и брата - Константина, Котика. И в этот раз Сергей с сестрами приехал снова. Он был очень одинок, этот юноша с красивыми, огромными светло-голубыми глазами...
  Здесь - то и произошла встреча - восемнадцатилетней Марины и семнадцатилетнего Сергея. Здесь, в Коктебеле - начало их Любви.
  И вот я здесь, в этом Доме, где зародилась их любовь, в Доме Поэта. Курортный сезон закончился, схлынул поток посетителей .Так получилось, что я осталась в мастерской Макса одна. И сколько прошло времени, не знаю, только солнце уже скрывалось за горами, они стали фиолетовыми, и под неумолчный шум моря за окном, под таинственным взглядом Царицы Таиах , ( прим.) средь мудрых книг, сухих трав, словно хранящих жар полуденного солнца, дорожных посохов и портретов хозяина Дома, я замечталась, задумалась, забылась.. Меня словно коснулось совершенно непередаваемое обычными словами чувство - чувство вечности этого мира... А когда я очнулась, то поторопилась записать притчу о Чуде - пригрезившуюся, приснившуюся, словно надиктованную мне тем Добрым Духом, что царит здесь - Гением места, профиль которого высечен временем на скале - Макса Волошина. Вспомнились его слова, адресованные Цветаевой:
   Я давно уж не приемлю чуда, но как сладко слышать: "Чудо - есть!"-- Чудом было и мое пребывание в доме Волошина, где оживали голоса ушедших поэтов, и прежде всего его Голос - голос путника во вселенной, одинокого путника -поэта, безусловно, глубоко верящего в бессмертие человеческого Духа.
  Раскрыв ладонь, плечо склонила...
   Я не видал ее лица,
  Но я уж знал, какая сила
  В чертах Венерина кольца.
  И раздвоенье линий воли
  Сказало мне, что ты, как я,
  Что мы в кольце одной неволи -
  В двойном потоке бытия
   Максимилиан Волошин, 3 декабря 1910г.)
   Я полюбила совершенно ни на что непохожий, своеобразный и оригинальный Коктебель - бродя по нему теплыми осенними вечерами и утрами, когда из-за моря поднимается солнце, эти миражи гор весной и осенью, когда дуют холодные ветры или потоками струится свет - пламенная лазурь неба... Вот иду по тропинке к Библейской долине - так называл это место Волошин и еще раз признаюсь в непреходящей любви к Поэту и его дому, повторяя слова Маргариты Сабашниковой? его Таиах : " Макс любил эти удивительные горы, словно мифологические животные, отлитые из бронзы, поднимающиеся из земли, тут не было никакой другой растительности, кроме редких кустов терновника и чертополоха. Он любил эту голую, потрескавшуюся от сухости почву, эти несущиеся своеобразные скопления облаков и беспредельную равнину синего, окаймленного белым , моря"(Волошина-Сабашникова М.В. Зеленая змея, Мемуары художницы, пер. с нем. Е.С. Кибардиной,-1993.с145-146)
  Я просыпаюсь каждое утро в доме лунной Библейской долины - ее так любил Макс Волошин - иду к Дому Поэта, вижу - еще в дымке, Святую гору(), гордую Сюрю-Кая ( ) Обе они прекрасно видны из Коктебеля, окруженного горами, - несравнимой ни с чем красоты. В моей маленькой комнатке на втором этаже в домике " Фата-Моргане", так похожем на Дом Поэта, ветер колеблет сухие травы нежно-сиреневого букета на подоконнике .По ярко-красным виноградным листьям, падающим с беседки на землю, прыгает белоснежный кот: ему очень нравится шуршать устилающими землю огненными монетками листьев. А я пишу книгу утрами и ночами - самое плодотворное время... И просто счастлива: замысел моей книги - "клубка дымящейся совести"( Пастернак) -обретает зримое словесное воплощение...Мое повествование должно стать приношением к столетию со дня рождения " старой дочери бессмертной матери" как однажды назвала себя Ариадна Сергеевна, сильный и светлый человек трудной и трагической судьбы.
  
  
  З В Е З Д А М О Я!
  
  
   ДУХ СВОИХ ЛЮБИМЦЕВ ЗНАЕТ П О З В Е З Д Н О
   М.Ц.
   Звезда над люлькой и звезда над гробом.
   А посредине - голубым сугробом
   Большая жизнь. - Хоть я тебе и мать,
   Мне больше нечего тебе сказать,
   Звезда моя!
  - М. Ц.
   Январь 1920г.
   Единственное чудо моей жизни - встреча с Сережей, и второе - Аля.
   МЦ
  
  
  СОН - ФАНТАЗИЯ
   Это было более ста лет тому назад. В предрассветном небе - уже над морем холодно и розово вставала заря - светили утренние звезды. Они тихо угасали, посылая свои небесные приветы земле, морю, серебристым маслинам на коктебельском берегу - вставало солнце нового дня - 5 МАЯ 1911 ГОДА. И среди этих звезд выделялась одна - особенно яркая, мерцающая голубым светом. Она осталась на небе, когда все другие -погасли...
  "... На пустынном, усеянном мелкой галькой коктебельском, волошинском берегу встретились двое - семнадцатилетний и восемнадцатилетняя. Она собирала камешки, он стал помогать ей - красивый грустной и кроткой красотой юноша, почти мальчик - с поразительными, огромными, в пол-лица, глазами; заглянув в них и все прочтя наперед, Марина загадала: если он найдет и подарит мне сердолик, я выйду за него замуж! Конечно, сердолик этот он нашел тотчас же, на ощупь, ибо не отрывал своих серых глаз от ее зеленых - и вложил ей его в ладонь, розовый, изнутри освещенный, крупный камень, который она хранила всю жизнь... ( А. Эфрон. Воспоминания)
  А море шумело и пело свою вечную песнь о жизни и смерти, о затерянных в морских глубинах кораблях и нежных русалках, вечную песнь любви... Имя девушки было морское - Марина, имя юноши, строгое и острое, как его "узкое лицо, подобное шпаге" - Сергей.
   Им было суждено соединить свои жизни и быть вместе - до конца. Нет, они не жили долго и счастливо, но ушли почти одновременно, в 1941году - " так вдвоем и канем в ночь, одноколыбельники". Их жизнь сложилась трагически, но сейчас они молоды, невероятно счастливы, а их союз благословляют море и горы, седые травы ложатся к ним под ноги, когда они поднимаются на гору Карадаг - древний потухший вулкан, таящий в себе огонь и силу...
   Когда они однажды возвращались с гор, их застала непогода...
   Еще с утра они ощущали какую-то тревогу, - к вечеру начался шторм. Ветер усиливался, стало холодно, тьма сгущалась, волны вздымались к потемневшему небу, сливались с ним, звезды исчезли. Сергей и Марина очутились в совершенной тьме. Им стало страшно, они вдруг ощутили себя маленькими, беспомощными в этом ревущем урагане , где волны, скалясь как звери, налетали друг на друга - все ревело, стонало разными голосами, жаловалось и взывало к неведомому Спасителю.
  Марина и Сергей взглянули на небо, но звезд не было. Только тьма - черное бездонное небо. Исчезло время. И ни единой звезды... А еще вчера их души словно летели среди звезд над морем, и были своими в этом звездном мире! Быть в Коктебеле и не смотреть на звезды невозможно -они здесь удивительно близки и таинственны.
   И вдруг - среди рваных туч, летевших над вздымавшейся, ревущей, стихией, показалась одна - яркая, необычная ...
  Сереженька, взгляни ,- сказала Марина, ты видишь ее, она смотрит на нас - это наша звезда -звезда нашей любви!
   И в этот момент эта звезда словно факелом осветила непроглядное, мрачное, грозовое небо, отраженный свет ее по морской дорожке побежал к ним... Звезда тоже видела Сергея и Марину, и , как магнит, притягивала их к себе. Да, да, это была та самая звезда - единственная... Она находилась прямо над ними, она их знала и чувствовала - она должна соединить их, чтобы родилась ЛЮБОВЬ!
   Ей хотелось крикнуть: "Я здесь! Я хочу быть с вами, хочу вечно служить вам, я создана, чтобы утешать вас! Я Ваша!"
   И в этот миг произошло чудо: ее небесная душа соединилась с их душами! А по ночному небу мелькнула искра - это сорвалась с неба звезда, которой имя на земле - АРИАДНА
  ...............................................................................................................................................................
  Солнце и звезды в твоей глубине,
  Солнце и звезды вверху на просторе,
  Вечное море!
  Дай мне и солнцу и звездам отдаться вдвойне
   Сумрак ночей и улыбку зари,
  Дай отразить в успокоенном взоре,
  Вечное море!
  Детское горе мое усыпи...
   " Молитва морю"
   (Фото Коктебеля) МЦ
   А море шумело и пело свою бесконечную песнь о жизни и смерти, вечную песнь любви...и по пустынному, усеянному мелкой галькой коктебельском берегу шли двое : семнадцатилетний и восемнадцатилетняя...
   " Обвенчались Сережа и Марина в январе 1912 года, и короткий между встречей и началом первой мировой войны был единственным в их жизни периодом бестревожного счастья"
  
  
  
  
  В Е Н Е Ц И А Н С К И Е ГЛАЗА
   Мои большие глаза, потому ли они большие, чтобы как можно больше вместить в себя невмещаемого, охватить необъятного, узреть незримого?
   ( И. Попович. На Богочеловеческом пути)
  Аля! Ангел, мне Богом данный!
   М.Ц.
   Прелесть двух огромных глаз,
   Их угроза -их опасность,
   Недоступность -гордость - страстность
   В первый раз...
   М.Ц.
   " На улице при виде ее - одно восклицание:" Голубоглазая!" И действительно, голубее и больше этих глаз нельзя себе представить. Это - звезды, озера, кусочки (огромные!) неба, - только не глаза. Они необыкновенно светлы и блестящи.... Лицо прямо ангельское. Сначала видишь только глаза, Блеск не блеск, а сияние!"
   Феодосия 7 мая 1914 г.
   1ОО лет назад на земле родилась девочка по имени Ариадна . Родилась она в Москве 5 (18) сентября 1912 года, в полшестого утра, под звон колоколов.
  Девочка! Царица бала
  Или схимница, - Бог весть!
  Сколько времени? - Светало...
  Кто-то мне ответил: шесть.
   ***
   Чтобы тихая в печали,
  Чтобы нежная росла,
  Девочку мою встречали
  Ранние колокола.
   Марина сразу увидела, что дочь унаследовала отцовские глаза- необычно большие, светло-голубые. "Венецианские глаза" по выражению Цветаевой - не глаза, а очи:
   Породила доченьку
  Синие оченьки,
  Горлинку - голосом,
  Солнышко - волосом.
   "Темно-русые волосы, лоб - очень крутой, длинные -шея, руки, ноги, все -такое удлиненное, в Сережу", - так описывает Марина дочь в своих записях от 4 декабря 1912года. Але - три месяца.
   Ах, несмотря на гаданья друзей,
  Будущее - непроглядно...
   В платьице твой вероломный Тезей-
   Маленькая Ариадна.
  " Я назвала ее Ариадной вопреки Сереже, который любит русские имена.
  Ариадна... - Ведь это ответственно.
  Именно потому".( М.Ц.)
   Ангел - ничего- все! - знающий,
  Плоть, былинкою довольная,
  Ты отца напоминаешь мне-
  Тоже ангела и воина.
  Цветаева назвала дочь по святцам - 18 сентября день памяти святой мученицы Ариадны с острова Накоса ( Греция). Ариадна, мы помним, по - гречески означает "путеводная нить", Ариадна одна из любимых героинь Цветаевой - из греческой мифологии. Она посвятит мифологической Ариадне стихи и трагедию.
  Крестили девочку в декабре 1912года. Крестной матерью стала мать Максимилиана Волошина, Елена Оттобальдовна. По случаю крестин она оделась по-женски: шаровары заменила юбкой. В своем мемуарном очерке Марина писала, что никогда не забудет о том, как Елена Оттобальдовна еще на ее свадьбе в большой приходской книге , в графе "свидетели" неожиданно расписалась: "Неутешная вдова Кириенко-Волошина".
   Крестным отцом был Иван Владимирович Цветаев. В записях Цветаевой находим:
  " Мой отец был явно смущен. Пра, как всегда, сама решимость. Я, как всегда безумно боялась предстоящего торжества и благословляла небо за то, что матери на крестинах не присутствуют. Священник потом говорил Вере:" Мать по лестницам бегает, волосы короткие, как мальчик, а крестная мать и вовсе мужчина..."
   Волошин в этом описании почему-то не упоминается, видимо в этот момент его не было рядом. А в записной книжке в Феодосии, спустя два года, уже в Феодосии, Марина запишет: " Один возглас Макса при виде Али: "Господи, какие у нее огромные глаза! Точно два провала в небесную пустоту, Они кажутся еще больше век, точно веки их не покрывают!"( 12 января 1914г.)
   К этому же времени относится один удивительный фотоснимок Али - на фоне черного с розами платка. На этом фото Аля " смотрит задумчиво, воткнув палец в щеку и растаращив другую руку"( фото)
  Блестящим подтверждением тому, что Цветаева воспринимала свою маленькую дочь, как "дитя своей души" является последующая запись:" Пока мы проявляли (фотоснимок - И.К.), она сидела у меня на коленях, ела бублик и, глядя на большой ярко-красный колпак, покрывающий свечку, повторяла: " аго!" аго!"Да,9-го начала стихи о пламени. И все еще была в неуверенности , к кому их обратить - к пламени, к солнцу, но больше хотелось - к пламени. И вот Аля вдруг сказала "аго!" - участь стихов была решена."( Феодосия, 12 января, воскресенье, утро)
  Марина дарила Але всю себя, - весь свой чудный поэтический мир...
   Большие, ярко-голубые глаза поглощали этот мир в раннем детстве, которое вспоминалось "не как сон, а как самая первая в жизни, наиярчайшая явь, как сплошное открытие - сначала мира, чуть позднее - себя в нем.
   "Наличествовали в нем два совершенно новых, младенческих глаза, во все впивавшихся и видевших все, за исключением самой девочки, которой они принадлежали. Сама же девочка, как бы таившаяся до поры до времени в глубине собственных зрачков, осуществилась лишь в день, когда разглядывая ту, другую, в зеркале, вдруг отождествила свое живое "я" с условностью отражения. Отражение было не из приятных: белоголовое, насупленное, одетое в вельветовое полосатое платьице, обутое в башмаки с пуговками, оно строило рожи, топало ногой и вполне заслуживало, чтобы его поставили в угол".(АЭ) фото
  Когда происходит самоидентификация у ребенка - узнавание себя в зеркале? Вспоминается фильм Тарковского "Зеркало" - маленькому герою там года два - три. Видно, столько было и маленькой Ариадне - за два годика, когда она погладила себя по изображению и произнесла одно из своих первых слов -" Милая!" Так и происходит : " Года в два от мамки рвутся в тьму мелодий... Первые слова являются о третьем годе"( Пастернак). Но для Али, необыкновенно развитого ребенка, каким она была, первые слова появились после первого года ее жизни.
   А главным в жизни было : мама Марина. " Мир всецело зависел от нее... по воле Марины мир ограничивался детской или становился улицей, из зимы превращался в лето, распахивал и закрывал окна и двери, останавливался как вкопанный или благодаря извозчику, реже - поезду, преображался в движение, чтобы угомонившись, вдруг назваться "дачей" или "Коктебелем." (АЭ)
  Это Ариадна напишет гораздо позже, вспоминая свое самое раннее детство, оживляя для читателя образ матери.
  Куполок твой золотенький,
  Ясны звезды под лобиком,
  Голосочек твой тоненький,
  Ты - сама колоколенка.
   Москва. 11 декабря 1912г.
  Вчера, Леня Цирес, впервые увидев Алю, воскликнул:"Господи, какие огромные у нее глаза! Я никогда не видел таких у маленьких детей".
   -Ура, Аля! Значит глаза - Сережины.
  12 декабря 1912г. Пра сегодня в первый раз видела Алю: " Верно, огромные у нее будут глаза!" Конечно, огромные . Говорю заранее: у нее будут большие серые глаза и черные волосы".
   Первый год своей жизни Аля провела на Большой Полянке, в Малом Екатерининском переулке, в собственном доме " купеческом, с мезонином, маленьким садиком, мохнатым, лохматым дворовым псом, похожим на льва - Османом, Дом мы с Сережей купили за 18 с половиной тысяч, Османа в придачу -за три рубля"
  А кормилицей Али была веселая, добрая, простая русская душа - крестьянка Груша. Она задержалась дольше других нянек. Может быть, с ее молоком впитала Ариадна русскую широту , терпение... В дневниковых записях Цветаевой о Груше: " В Коктебеле ее все любили, Она работала, как вол, веселилась, как целый табун. Знала все старинные песни - свадебные, хоровые, заупокойные, чудно танцевала русскую. .. Алю она страшно любила и так как была подла и ревнива, писала домой: А девочка барыню совсем не признает, отворачивается, меня зовет "мама" - явная ложь, ибо меня Аля знала и любила.
   Аля в то время была вундеркиндом по уму и красоте глаз. Все восхищались ею и завидовали. Один господин, увидав нас вместе: прекрасного Сережу, молодую меня, прелестную Алю, воскликнул : "Целый цветник!"
   Генетические корни Ариадны Эфрон уходили очень далеко: со стороны матери - к ее бабушке, Марии Александровне Мейн ( немецкие корни) и прабабушке - польской крови, с одной стороны, а с другой - к старинному священническому роду. Иван Владимирович Цветаев, отец Марины, был сыном сельского священника из глубины России, из Талиц. Вообще же, как писала Марина в письме к Сергею, Ариадна была скорее из отцовской породы. Мать С. Эфрона, Елизавета Петровна Дурново( 1855-1910) была единственной дочерью гвардейского офицера, адьютанта Николая I и будущий отец Сергея - Яков Эфрон (1854 -1909) были членами партии "Земля и воля". Они пламенно служили своему Богу - революции, обвенчались тайно от родителей и уехали за границу . В эмиграции родились их первые дети ( трое младших детей умерли).Ариадна Сергеевна писала о семье отца: " При всех повседневных трудностях, при всех неутешных горестях... семья Эфронов являла собой удивительно гармоническое содружество с тарших и младших: в ней не было места принуждению, окрику, наказании.: каждый, пусть даже самый крохотный ее член, рос и развивался свободно, подчиняясь одной лишь дисциплине - совести и любви..."(АЭ. Ее муж. Его семья) (изобр)
   Анна, Петр, Вера, Елизавета - старшие, а младшие - Сережа, Константин, " который уйдет из жизни подростком и уведет за собой мать..." (А.Э.) - вот настоящее содружество старших и младших. Сережа был младшим. Подростком он заболел туберкулезом. Слабые легкие унаследовала и Аля, которая была тоже подвержена этой болезни. В свое время даже придется взять ее из гимназии, потому что процесс в легких обострится...
   В этой удивительной семье, как пишет Ариадна, " каждый был наделен редчайшим даром - любить другого так, как это было нужно другому; отсюда присущие и родителям и детям самоотверженность без жертвоприношения, щедрость без оглядки, такт без равнодушия, способность к самоотдаче, вернее к саморастворению в общем деле, в выполнении общего долга".
   Елизавета Петровна Эфрон - "солнце семьи", мужественная, сильная , талантливая - замечательный преподаватель художественного слова. А для Ариадны Эфрон всю жизнь была опорой и настоящим другом. Как и Вера Эфрон, названная так в честь друга ее матери - Веры Засулич. И ее жизненный путь тоже начался с тюрем и этапов. Первый раз ее арестовали за содействие побегу сестры Анны. (пом. Местами) И Аля отблагодарила Елизавету Яковлевну ( Лилю) сторицей: уже вернувшись из ссылки, она до последнего жертвенно ухаживала за больной, но "несогбенной" (АЭ) Елизаветой Петровной. И за ее подругой - Зинаидой Ширкевич , жившей с Елизаветой Яковлевной вместе, до конца. (фото)
  Внутри нее всю жизнь будет жить яркий мир детства , мир, который дарили маленькой Але ее Рысь и Лев( домашние прозвища Марины и Сергея). Отдельные слова и фразы грели ее в тяжелые минуты: Мама, поцелуй мне морду! Движения - покажи мне Льва - Марина изображает яростно - Льва! Книги , которые читали ей, потом сама - с 4-лет.
  Но особенно часто вспоминались ей вечерние часы в Феодосии, когда Марина усаживала ее в подушки и читала ("вдыхала непонятное") книжки с яркими рисунками ќ- она следила за движением материнской руки в серебряном браслете, листающей странички сверху вниз, с уголка, слушала нежный глубокий голос, и ее огромные "венецианские" глаза впитывали все видимое - волшебный мир, который дарила ей Марина, плескался в глубине радужных зрачков, опускался в глубины младенческой памяти, чтобы не исчезнуть никогда... Не он ли будет спасать ее потом, в ледяном Туруханске, куда она будет сослана на вечное поселение, когда ее выцветшие от бесконечного всматривания в белое безмолвие глаза потускнеют, выплачут все слезы...
  
   ФЕОДОСИЙСКИЕ СНЫ
   Ты( Аля), будешь красавицей, будешь звездою,
   Я в тебя верю, как в свой лучший стих.
   М.Ц. Из записных книжек.
   Феодосия. 30 апреля 1914г.
  
   Дети - это отдых, миг покоя краткий,
   Богу у кроватки трепетный ответ,
   Дети - это мира нежные загадки
   И в самих загадках кроется ответ!
   " Мирок" М Ц.
  Были мы - помни об этом-
   В будущем, верно лихом.
   Я - твоим первым поэтом,
   Ты - моим лучшим стихом.
   Надпись на книге " Волшебный фонарь"
   4 июля 1918г. МЦ
   " Как чудно в Феодосии! Сколько солнца и зелени! Сколько праздника! Золотой дождь акаций осыпается, Везде, на улицах и в садах, цветут белые. Флер д-оранжа -запах Сицилии!"
   Феодосия.11 мая 1914г.
  Первые стихи к дочери Цветаева напишет , когда Але будет год с небольшим в благословенной Феодосии, где молодая семья снимет домик ( бывшая дача Редлих) в 1913 году. Стихи - молитвы, стихи - заклинания, стихи-пророчества, обращенные к необыкновенному ребенку, какой матери - Поэту видится ее маленькая Аля." Необычный ребенок в обычном мире", - так впоследствии определит поэтическую сверхзадачу матери Ариадна Сергеевна, когда будет перечитывать ее записи о самой себе, в сотый раз перечитывать стихи .Стихи же рождались, полные восхищения дочерью в ее раннем детстве, отрочестве, вплоть до юности, до тех лет, когда Аля обретет независимость от матери...(?)
  Она и в самом деле была необыкновенной девочкой - изначально (по всем генетическим корням своим)- обостренно восприимчивой, удивительно гибкой - всей своей природой она была благодатной почвой для материнского творчества, неким волшебным зеркалом, собирающим все солнечные и лунные лучи волшебства поэзии и отражающие только их. Мать была настоящей феей, волшебницей. Не случайно назовет так свое повествование о ней верный ее паж, тот, чьи прекрасные глаза унаследует дочь-Сергей Эфрон.
   Перечитывая дневниковые записи первого года жизни дочери Цветаевой, скорее чувствуешь , чем видишь, как " вкачала - как насосом", словно с молоком матери, Цветаева всю свою Поэзию, Музыку, ревнивую Любовь в девочку, чувствуешь, какой безмерной лаской и пристальным вниманием( по-цветаевски) окружена, как оберегом, дочь. Истинно - оберегом эта всеобъемлющая Любовь была в жизни Ариадны Сергеевны... и потом, когда серебряные, тонкие нити судьбы Али спутаются - спустя лет двадцать ,превратившись в страшный клубок противоречий и бед, ее прекрасные светло-голубые глаза выцветут, станут "зелеными, солеными, крестьянскими глазами"(МЦ)
  Она окажется на далеком севере в ссылке, на " вечном поселении". И тогда будет оберегать ее материнская любовь..." К ней и за ней я постоянно тянулась, подобно подсолнечнику, и ее присутствие постоянно ощущала внутри себя, подобно голосу совести - столь велика была излучавшаяся ею, требовательная, подчиняющая сила. Сила любви."( Из самого раннего. АЭ)
  " Мама любила меня дважды в жизни - в раннем детстве и когда я была в тюрьме",- вспомню реплику Ариадны Сергеевны. Тюрьма, сталинские лагеря, "вечное поселение" - все это предстоит пережить ее " серебряному", "горностаевому" ребенку В одну из холодных северных ночей, вглядываясь в прошлое, Аля скорее почувствует сердцем, а, может быть, увидит: солнечный час на берегу моря в Феодосии , золотые пряди " ми - лой мами", наклон ее кудрявой головы к ней, маленькой. Она вспомнит : море , ее окунают в теплую волну, ей страшно, хотя ее крепко держат нежные и надежные руки. Шум соленого ветра, разноцветные камешки на берегу....
   Мелькают в ее памяти силуэты генуэзских башен, преследует запах полыни и чабреца, слышит звон овечьих колокольчиков - раньше стада овец паслись по холмам, и этот звук остался в памяти девочки. Но главное, безусловно, была мама Марина. Самая близкая, самая родная и совершенно необыкновенная - девочка седьмым чувством, данным ей от рождения, ощутила это очень рано. Она, конечно, не отделяла себя от матери, но внутренним зрением видела порою ее со стороны - в каком-то шумящем шелковом платье с бантом , завязанным сзади, с волной пушистых волос - Марина собиралась на бал в Феодосии, и маленькая Аля, сидевшая на руках у няни, неотрывно следила за ней своими большими глазами...
   Марина будет записывать первые слова своего первенца. Лиля - мама, Тата, Па-упала, ка - каша, ми-и - милый, изредка говорит : Лева... Так она называла папу Сережу.
   С раннего детства маленькую Алю воспитывали строго: ей многое запрещалось. Так растила Марину и ее мать, Мария Александровна . Марина во многом повторяла ее. Аля напишет в своих воспоминаниях: "Невидимое,отвлеченное началось со слов - трех китов человеческого бытия: " Нельзя", " Нужно", " Можно",причем первое из них повторялось чаще.. Маринино влияние на меня, маленькую, было огромно...Не потакала, не баловала, всем этим в той или иной мере занимались няни, не оставившие в памяти надежного следа может быть оттого, что, не приживаясь к дому, часто сменялись"(АЭ)
   " Завтра Але 1год 3 месяца. У нее огромные светло-голубые глаза, темно-русые ресницы и светлые брови. Маленький нос -большое расстояние между ртом и носом - рот, опущенный книзу, очень вырезанный, четырехугольный; крутой, нависающий лоб, большие, слегка оттопыренные уши, длинная шея( у маленьких это редкость); очень большие руки с длинными пальцами, длинные и узкие ноги. Вся она длинная и скорее худенькая - вытянутая в длину... (фотогр,)
   Она прекрасно узнает голос и очаровательно произносит " мама" - то ласково, то требовательно до оглушительности... Меня она любит больше всех...
  Вчера она, взяв в руки лист исписанной бумаги, начала что-то шептать, то удаляя его от глаз, чуть не касаясь его ресницами. Это она по примеру папы, читавшего перед этим вслух - письмо - читала. Тогда Сережа дал ей книгу, и она снова зашептала. С бумагой в руках она ходила от Сережиной кровати до кресла, не прерываясь читала...
  Еще новость: стоит мне только сказать ей " нельзя", или просто повысить голос, как она сразу говорит "ми" и гладит меня по голове...
   Аля! Кто это сделал?
   Аля! Так нельзя делать!
  -Ку-ку!
  Я не сдаюсь
  -Ми... Ко!
  Я молчу.
  Тогда она приближает лицо к моему лбом, медленно опускает голову, все шире и шире раскрывая глаза. Это невероятно смешно."(МЦ)
   "Феодосия, Сочельник 1913 года. Сегодня год назад у нас в Екатерининском была елка. Был папа - его последняя елка - Алю приносили сверху в розовом атласном конверте, еще моем..."( 26 дек. 1913г, четверг)
  Пройдет года два , маленькая Аля уже будет принимать участи - по старой доброй традиции - делая разноцветные игрушки из бумаги - О, золото, о серебро - вспомню одну из записей Марины - к новогодней елочке.
   В младенческой памяти Али навсегда остались: золотисто-серебряное чудо мишуры, игрушек, сладких пряников привязанных на ниточки к новогодней елочке. А когда немного подрастет, будет вместе с матерью и отцом принимать участие, делая игрушки - из бумаги ли, другого материала. На всю жизнь Аля сохранит удивительную способность - радоваться праздникам, а особенно - Рождеству, Новому году. Спустя много лет, в ссылке, далеком Туруханске, работая оформителем в доме культуры, она будет дарить эту радость людям, делая хлопушки из бумаги, рисуя яркие плакаты, оживляя прекрасный утраченный мир детства...
   18 ноября 1913год:
  "... Третьего дня Аля первый раз поцеловала ... кота. Это был ее самый первый поцелуй. После этого она два раза погладила себя по голове, приговаривая: ми, ми...
   Читаешь все эти записи - по-матерински нежные, поэтически-точные, и вижу: золотистая пушистая голова Марины склонилась над Алиной кроваткой, легкое движение - быстрый наклон головы, материнские нежные, сильные руки все в серебряных браслетах и кольцах. Маленькая Аля запомнит все это крепко-накрепко.
   Я вижу Марину, везущую прелестную Алю в маленькой колясочке . Она идет вверх по горе от домика , где поселилась молодая семья с осени 1913 года, - знакомство же с Феодосией состоялось еще в июне 1911 года, а приехали Марина с Асей сюда после смерти отца ( 1913г.), стараясь здесь погасить свое большое горе. " Это сказка из Гауфа, кусочек Константинополя. Мы поняли, Марина и я, что Феодосия - волшебный город и что мы полюбили его навсегда. Мы не ошиблись, выбрав Феодосию." ( АЦ)
   " Над нами колдует Феодосия", - так образно определит магическое действие древнего города на души сестер Анастасия Ивановна. Эти слова выбрали эпиграфом к композиции, посвященной феодосийскому периоду в жизни поэта служители Музея Марины и Анастасии Цветаевых.( Символично, что две научные сотрудницы музея тоже - Марины!) Фотографии, документы, стихи, и в одном из самых маленьких залов воссоздан кусочек коктебельского берега - оживает далекий день 5 мая 1911 года, когда встретились Марина и Сергей. Я полюбила этот музей, приехав в Феодосию еще в мае 2011 года - в нем царит истинно цветаевский дух- широты души и безоглядной отдачи себя искусству. Я иду осенним днем к музею, и в конце аллеи( улица, на которой расположен музей - тенистая аллея ) представлю удаляющиеся две фигурки -Марину и Асю. Ася жила в доме, который находится рядом настоящим музеем. Они встречались именно где-то здесь - в этом пространстве между домом на Шмидта 14 и Асиным домом... А приехала я сюда еще раз осенью 20011 года и попала сразу - 27 сентября на вечер: " Мне девяносто лет, еще легка моя походка".Он посвящен 117-летию со дня ее рождения. Смотрим фильм, построенный на воспоминаниях Анастасии Ивановны о детстве, о семье, о родных. На вечере семнадцатилетние - я смотрю на юные лица и радуюсь тому, что эти 11-классники так внимательно -сосредоточенно слушают стихи Цветаевой, слово о ней. Смотрю на двух сестренок, сидящих у окна, за которым тихо опадают осенние листья, а на столе, где портрет Марины и Анастасии ярко горит рябиновый букет...
   "Когда мы с Асей идем по Итальянской , за спиной сплошь и рядом такие фразы: "Цветаевы!", " Поэтессы идут!" - "Дочери царя! Раз шесть или семь мы слыхали этих "дочерей царя" от уличных мальчишек и газетчиков.Приказчики провожают нас возгласами, вроде "Погиб поэт во цвете лет".(МЦ)
  Дорога от дачи Редлих, где молодая семья снимала квартиру, ведет вверх по отлогой, пылающей осенними красками горе - золото осенней листвы впитывали, вбирали в себя глаза маленькой Али - можно было утонуть в их синеве, отражающей яркое сентябрьское небо. ( перенести, где колясочка)
  Тихий, беленький дом с разросшимися розами в маленьком садике. Сверху, с горы видно , кажется, всю Феодосию. Дом этот и сейчас существует на улице Шмидта 14. На доме мемориальная доска: здесь жила в 1913-1914гг. Марина Цветаева. В доме живет маленькая семья: поэтесса Нина Гряда с мужем и дочерью. Я прихожу туда в неяркий октябрьский день . Кажется, время здесь остановилось - многое, как при Марине - тишина, беленькие комнаты, по белой стене дома, что смотрит окнами на море - вьются красные розы. Одно из воспоминаний маленькой Али именно о ярко-красных розах на белой-белой стене... Какая-то особая атмосфера здесь! Ничего не умерло - все существует!
   Нина пишет стихи и говорит, будто ощущает: кто-то диктует ей их, особенно в той комнатке, где жила с дочерью Марина. Мы долго сидим, разговариваем, Нина рассказывает о своих удивительных снах , читаем друг другу стихи. Я запомнила одно из ее стихотворений:
  Виток столетия вобрал
  Твой век: и скорбный и недолгий,
  Все также здесь бушуют волны
  И чайки носятся у скал.
  А на окне герань цветет.
  И у ворот собака лает...
  Марина здесь не проживает,
  Но, может в гости к нам придет?
   Когда-то вдруг привиделось Нине - был глубокий вечер, дома никого не было, что на белой стене дома показалась тень человека. Она испугалась - тень скользнула мимо и исчезла. Потом , увидев в одной из книг фотографию хозяина дома - Редлиха, сдававшего квартиру молодой семье Цветаевых-Эфрон, она узнала силуэт мелькнувшей мимо фигуры...
  "Дом... покрыт розовой черепицей и стоит высоко над городом и синей бухтой. За ним по некрутому склону поднимаются несколько мазанок слободки , а дальше... белая известковая гора и полынная земля... Фасад, обращенный к морю, обвит маленькими желтыми розами... "
   Из воспоминаний Е.П. Кривошапкиной, урожденной Редлих
   Сейчас эти розы отцвели, съежились, цветут хризантемы - последние осенние цветы. Как при Цветаевой, говорит мне Нина. Внутри дома, в маленькой комнате была оранжерея . На месте кухоньки во дворе - конюшня. Около нее - тянутся по земле арбузные плети, и - огромный арбуз.
   Подойдя к дому, я увидела открытую калитку и смешную кругленькую собачку - Фиму Собак - она ложится на спину в ожидании ласки. "Любит гостей", - поясняет Нина. Я вспоминаю Кусаку - собаку, держась за хвост которой училась ходить маленькая Аля. А еще - прижав руки к груди...
  Я вижу ее - в этом маленьком садике, полном роз и гранатов; у входа в дом - старая туя, которая помнит Цветаеву.
  " В Феодосии того времени жило очарование прошлого...
   Шум экипажей, блеск витрин, смена лиц, - вот оно, волшебство улицы, - вспоминала М. Цветаева, - каждая улица - большая, теплая, душистая волна"( Феодосия 11 мая 1914г,)
   С успехом выступали сестры Цветаевы на благотворительных вечерах, концертах, бывали в домах известных людей: Н.А Айвазовского, П.Н. Лампси, К.Ф. Богаевского( с которым был дружен М. Волошин, он и ввел Марину и Асю в их дом),Н.И. Хрусталева.
  ( Из воспоминаний Е. Кривошапкиной, урожд. Редлих)
  "Феодосия! Здесь, в когда-то любимом родном городе, года два назад я почти помню свою в 1913 -1914 году квартиру на Бульварной, напротив царского офицерского собрания. Мы с Мариной в унисон читали ее стихи " Генералам 12 года" и никто не знал, что все, нас слушавшие, через полгода пойдут в бой - и погибнут кто-то... Сюда, в эту парадную дверь, входил чудный, похожий на Зевса, Макс... мы шли к волнорезу, или в степь...
   Марина жила в минутах десяти от меня, вверх по отлогой горе, на даче Редлих.
   Анастасия Цветаева " Воспоминания"( перенести выше)
  
   Анастасия Цветаева пишет о том, этот период жизни в Феодосии был самым счастливым в жизни Марины: "Марина была счастлива с ее удивительным мужем , с ее изумительной маленькой дочкой".
  
   Приведу выдержку из записной книжки Марины.
  Феодосия. 5 мая 1914 г,
  3 года нашей встречи с Сережей. ( далее рукой С. Эфрона)
   Четвертый год начинается с разлуки. Где бы вы не были я всегда буду с вами и этот четвертый год, как и те три. Все, что вы делаете, прекрасно. Честное слово, говорю искренне.
   Ласковый и любящий С.
   Да , разлука была близка - и на долгие годы. И Марина предчувствовала это - снились ей не только радужные сны, но и тревожные . Вот запись сна об Але: "Сегодня во сне я ей показывала какой-то громадный киот с множеством лампад на длинных серебряных цепочках, Это было в Трехпрудном, в зале - совершенно пустой. Чтобы привлечь Алино внимание и заставить ее запомнить Трехпрудный навсегда, я раскачивала эти лампады -даже слишком -ои могли упасть -и, показывая наверх, говорил:" Видишь, Аля, там -Бог", - на иконах"( Феодосия, 24 января 1914г.)
   Расставание приближается, и Марина спешит записать прекрасные сны, миги, связанные с дочерью и мужем.
  ... Пошел дождь. Несколько капель горят на окне. В сером небе - два серебряных, страшно ярких просвета. Покачиваются ветки, порывами налетает ветер. Собачий лай и детские голоса. В соседней комнате занимается Сережа и изредка что-то говорит. На выступе печки спит Кусака. .... Вчера Сережа снимал Алю. Обе карточки хорошо сняты... Алино прелестное лицо. ( Феодосия ,7 февраля 1914г)
  ( фото)
  Феодосия, 30 апреля 1914г.
   Аля стоит на зеленой, густо заросшей площадке, с которой видена вся Феодосия. Из окон Редлихов доносится музыка. И вдруг Аля восклицает:" Музика! Синяя!"
  Я даю ей одуванчик.
  -" Аля,дуй!" Аля дует, но слишком слабо.
  " Аля, смотри! - и я задуваю одуванчик.
  " Потусила!" - протяжно говорит Аля.
   Трава доходит ей выше пояса. Она в одном платьице и белой пикейной шляпе. Солнце жжет и сверкает. Цветут сирень и акация. Я сижу на скамейке перед овальным садовым столом. Иногда Аля подбегает ко мне, снова слезает, уходит за цветочком, спотыкается о невидимый в траве камень, падает, встает и вновь подходит ко мне"
   И еще:
   На море густой туман. Аля смотрит в окно и вдруг в ужасе:
  -" Море, - куда?"-" Море! Куда?" - " Море, на, на, на!"
   Это мне рассказывал Сережа.
   И последнее - блестящий цветаевский стиль: мысль и чувство одновременно:
  Але. " Ты будешь красавицей, будешь звездою, ты уже сейчас красавица и звезда. Ты уже сейчас умна и очаровательна до умопомрачения. Я в тебя верю, как в свой самый лучший стих.( выд. нами - И.К.) Через четыре дня тебе будет 1г. 8 мес.. В этом возрасте ты уже свела с ума свою мать 21 годп, - возраст, когда может быть, любят только тебя.
   Я тебя почуяла раньше всех и чем бы ты ни была, какой любовью бы тебя не окружали и какие бы стихи тебе не писали ,- помни, читая эти строки, что первым поэтом, ставшим перед тобой на колени, была твоя мать."
   Чудная весна в Феодосии - 30 апреля 1914 года. Небо - ярко синее. Море - сквозь ярко зеленую траву- еще синей. " Жарко, сонно, лениво - чудно.... Аля сидит на мне, как амазонка. Кусака то и дело выпрыгивает из травы - голубовато-серый, как густой дым.... В окне показывается тонкий силуэт Сережи. Прелестное лицо его с огромными серо-сине-зелеными глазами улыбается".
  
  Феодосия - прекрасная земля младенчества Ариадны - запах хвои, мяты, клевера, полыни, терпкий соленый ветер, холмы, на закате - голубые - все останется в душе крошечными крупицами золота, ничего не исчезнет в душе предельно восприимчивой, изначально необыкновенно впечатлительной девочки, у которой в самом раннем детстве, младенчестве, мать, "вдыхая непонятное", по ее убеждению, формировала душу поэта и художника:
  Ты будешь царицей бала и всех мировых поэм. - пророчила Цветаева своей дочери. Как же горько, читая - с конца - страницы жизни Ариадны Эфрон, сознавать, что пророчества матери не сбылись.
   Рябину рубили русскую,
  Рябина, судьбина горькая, -
  Эти строчки, посвященные Мариной дочери , точно отразили ее судьбу.
  А в белом домике в Феодосии, где жила семья в пору младенчества Али, в садике, рядом с чудными розами рдеет осенняя калина, так напоминающая русскую рябину.
  Потом, уже вернувшись из ссылок, Ариадна Сергеевна сделает первые попытки записать воспоминания о самом раннем своем детстве и матери:
   "Блестящие руки, блестящие глаза, звонкий, тоже блестящий голос - вот мама самых ранних моих лет. Впервые же я увидела ее и осознала всю целиком, когда она, исчезнув из моей жизни, вернулась из больницы после операции.( Але и было два года -ИК) Больницу и операцию я поняла много времени спустя. А тут просто открылась дверь в детскую, вошла мама, и как-то сразу, молниеносно, все то разрозненное, чем она была для меня до сих пор, слилось воедино. Я увидела ее всю- с ног до головы, и бросилась к ней, захлебываясь от счастья.... Тонкая в талии, удивительно юная и зеленоглазая, женщина с вьющимися светло-русыми волосами, одетая в шумное широкое шелковое платье. Мама!"(АЭ)
  Аля вспомнит и Макса Волошина, но " не всего, а только его голову - с копной волос", будет жить в ней само звучание этого слова - Коктебель. Конечно, часто родители с маленькой Алей ездили туда. Аля очень любила Пра, свою крестную мать.
   Лето 1913 го запомнит Марина как один из самых счастливых моментов своей жизни "Это лето было лучшим из всех моих взрослых лет и им я обязана тебе", - пишет Марина в письме к Волошину из Коктебеля 8 июня 1914 года из Феодосии.
  В огромном липовом саду
  Невинном и старинном -
  Я с мандолиною иду
   В наряде очень длинном,
  Вдыхая теплый запах нив
  И зреющей маслины,
  Едва придерживая гриф
  Старинной мандолины...( МЦ)
   Анастасия Цветаева:" Передо мной стояло , вплотную подойдя, лето, т.е. Коктебель с Мариной, Святой горой, с Сюрию -Кайа, орлами, морским прибоем, с духом вольности , Пра, Карадаг, Макс, его живой каменный профиль!
  Псы бродячие, дикие; холцедоны и сердолики, скрип гравия, одиночество и молодость, кричащая в ветер, что все прошло и ничего не было - все - заново, впереди!"
  
   Это был последний мирный год. Встречали Новый, 1914 год вместе : Марина, Ася, Сережа вместе с Максом в его мастерской. Предзнаменованием наступающей войны был огонь: пожар в мастерской, Ася и Марина схватили ведра и бросились к морю - заливать огонь. Макс стоял неподвижно, протянув руки к огню... Ася и Марина убедились в магической силе Макса: вернувшись с ведрами, они увидели, что Макс поднял руки и... остановил огонь.
  А в начале июля 1914 года Сергей Эфрон с Мариной и Алей покинут любимую Феодосию, подарившую им прекрасные сны и явь, не менее прекрасную , и уедут в Москву. Разгорался другой огонь - пожар первой мировой войны
   МАТЬ, ОТЕЦ И ... МАЛЕНЬКАЯ ТАНЦОВЩИЦА ДУШИ -ИХ ПЕРВЕНЕЦ
   Запомнишь ты чердак-каюту,
   Моих бумаг божественную смуту,
   Как в страшный год, возвышены бедою
   Ты маленькой была, я - молодою...
   М.Ц.
  
  
   Такого существа не было и не будет. Бывают 3-летние гении в музыке, живописи, в Поэзии и т.д. Но не было 3-летнего гения в душе. ПСИХЕЯ.
   М.Ц.
   Я ваш первенец. Вы - моя любовь.
   А. Эфрон. ( из писем)
  Аля на меня влияет столько же, сколько я на нее! ТАНЦОВЩИЦА души - это совершенно из Али.
   В шитой золотой рубашечке,
   Грудь как звездами унизана,
   Голова - цветочной чашею
   Из серебряного выреза.
  
  Очи - два пустые озера,
  Два Господних откровения,
  На лице туманно-розовом
  От войны и вдохновения...
   МЦ
   Права была Ариадна Сергеевна, когда в своих воспоминаниях писала о том, что
   между встречей Марины и Сергея и началом 1 мировой войны было единственным в их жизни периодом "бесстревожного счастья".
   .....Наступали тяжелые годы - " страшные годы народных бурь и мятежей", по выражению Волошина , кровавой революции, гражданской войны голода, разброда, разрухи. Волошин в стихотворении " Петроград" обращался к Сергею Эфрону в декабре 1917 года:
  Как злой шаман, гася сознанье
  Под бубна мерное бряцанье
  И опоражнивая дух
  Распахивает дверь разрух,-
   Призывая его уйти из "бесовского хоровода" духов "мерзости и безумия":
  .. Да не смутится сей игрой Строитель внутреннего Града".
   Человек долга и чести, Эфрон не мог оставаться на позициях "над схваткой". Человек монархических убеждений, вместе с белой Армией он проделает весь ее славный бесславный путь - пройдет " скорбным, тернистым путем", окажется вместе с Белой армией - через Галлиполи и Константинополь - в Чехии и Франции, куда за ним последует " по закону руки протянутой, души распахнутой" , пережив ужас революции , голода, смерти и его семья - Марина с подросшей Алей.
  Что горело во мне? Назови это чувство любовью,
  Если хочешь, иль сном,
   Только правды от сердца не скрой...
  Я сумела бы , друг, подойти к твоему изголовью
  Осторожной сестрой...
   Эти строки из раннего сборника Цветаевой " Волшебный фонарь" предельно точны , выражая почти материнское отношение Марины к Сергею, По наследству это трепетное чувство - оберечь, спасти, оградить! - перейдет к Але.
   Аля, которая с самого раннего детства, пылко любила отца, вначале как в зеркале отражая матерински - заботливое отношение Марины, а потом становясь к нему все ближе и ближе ( речь об этом впереди) впоследствии разделит его страшную долю. Белый лебедь, Сергей Эфрон, передаст все своему "лебеденку". Аля будет, может быть не все понимать, но жалеть его, как никто!
   А тогда, в 1914 году студент 1 курса Московского университета С.Эфрон вместе с санитарным поездом в качестве брата милосердия отправится на фронт. Он, как пишет дочь " рвется в бой, но медицинская комиссия одна за другой находят его негодным к строевой службе по состоянию здоровья; ему удается, наконец, поступить в юнкерское училище " (АЭ). Закончив его, он получает возможность дальше строить свою жизнь так, как он ее видит - жертвенное служение России. Сергей Эфрон, действительно был, по выражению Марины " ангелом и воином", она никогда не сомневалась в его благородстве и высочайшей порядочности, любила его, как мужа, друга, брата; разделяла его поиски - воспевала белое движение в пронзительно-щемящем "Лебедином стане"... Уже тогда, когда ее Сергей начал разочаровываться в идеалах "Белой гвардии"... Человек, безусловно одаренный, талантливый, он не сможет в полной мере реализовать свои творческие возможности, будет метаться в поисках своего пути, искать свое дело.
   Он, безгранично любящий Марину, в какой-то момент больше не захочет быть сыном- мужем при гениальной жене и... сделает выбор, который в конце концов приведет его к гибели его и всю его семью .
  В годы гражданской войны связь между Мариной и Сергеем прервалась - доходили редкие письма с длительными задержками....
  Непосильная ноша ляжет на плечи Марины - голод, холод, разруха.. Вместе с ней эту ношу делила с ней ее дочь - дитя ее души, ее ангел-хранитель. Действительно, маленькая Аля, сама того не осознавая, стала настоящей поддержкой в эти годы для матери. Она становится ее наперстницей, поверенной тайн, подругой. Вместе с ней она будет ждать их Сереженьку,их рыцаря, воина, Ангела, возвышенный образ которого будет стираться из детской памяти, оставляя в душе ощущение чего-то очень-очень светлого и идеального - Мечту... Потому, может и взрослела Аля не по дням, а по часам - душа ее "росла" - душа Психеи...
   Девочке всего три года, а ее трепетная, безмерно ( по- цветаевски - все - слишком...)) ласковая душа обнажена до предела: " Мама, не уходи, я тебя умоляю! Я же тебя умоляю!"( 12 сентября 1915 года - 5 сентября исполнилось три года)
   "- Марина, ты меня не ругаешь?
   Нет, я тебя очень люблю, ты мое солнышко.
   - Тебе не грустно?
   Нет, ничего.
   - У тебя душа не болит?
   Нет.
   - Уже прошло?
   -Что?
  Аля: -Душа."
   ЧЕТВЕРТЫЙ ГОД, ГЛАЗА , КАК ЛЕД, БРОВИ, УЖЕ РОКОВЫЕ...
   По дорогам, от мороза звонким
   С царственным серебряным ребенком
   Прохожу. Все - снег, все- смерть, все- сон.
   Небо - в розовом морозном дыме,
   Было у меня когда-то имя, но не все ли - дым?
   Голос был горячий и глубокий,
   Говорят, что тот голубоокий,
   Горностаевый ребенок - мой...
   МЦ
   -" Мама, ты от меня не уйдешь?"
   -"Нет."
   -"Папа, ты от меня не уйдешь?"
   -" Нет."
   -" А я от тебя не уйду, - нет?"
   21 марта 1914г. Страстная суббота.
   Из записной книжки МЦ
   1916 год. Тревожный предреволюционный год - Сережи нет рядом. В эти годы Аля остается наедине с матерью - с глазу на глаз, без нянек, гувернеров, малейший помощи - как было в детстве самой Марины. Мария Александровна Мейн писала о 4-летней дочери: " Четырехлетняя моя Марина ходит вокруг меня и все складывает слова в рифмы - может быть, будет поэт?"
   Марина , как и ее мать, поит дочь " из раскрытой жилы " своей Лирики - она много пишет, и все читает своем " абсолютному слушателю" - Але.
  Але всегда была с матерью - "две странницы - кормимся миром", две птицы - чуть встали - поем..." Марина ведет дневники, фиксируя малейшие изменения в развитии Али " Страшный дух защиты и ласковость по отношению ко мне... юмор и тонкое его понимание, смех над словесными ошибками" ,- это пишет мать о трехлетнем ребенке, и в душе ее "полная тишина нежности" к малышке Об этом говорят записи - забавные словечки, выражения - истинное словотворчество и творчество необыкновенной души. Все окружающие отмечали необычности Али, ребенка, который начинал не только говорить , но мыслить - стихами. Марина очень много читает Але, и девочка уже к четырем годам научилась читать, а чуть позже писать и... вести дневники, как мать - уже к шести!
   А пока девочке нет и четырех, и она глубоко переживает первую потерю - умирает Кусака, любимица Кусака: "... он живой был, мурлыкал, лизался, был милый, потом умер и души у него больше нету , - одна кость! - когда я вырасту большая, я куплю ему душу, и ты вложишь - вденешь - и он к нам придет и ляжет с нами!"(7 и 8 сентября 1915г)
   Марина записывает " устные письма", которые Аля наговаривает ей , уехавшему отцу, которого обоготворяет(Папа, я тебя люблю, как ангел Бога) столь же страстно любит, как мать.(" Папа, я тебя страшно-страшно люблю. Милый папа, ты меня любишь. Милый папа, пишу тебе письмо, я говорю про папу..."
  Зимой 1915 -1916 года Цветаева была в Петербурге, и Аля очень тосковала. После этого она все время тревожится, что мама может надолго исчезнуть. Детским сердцем своим она будет чувствовать безмерную душу своей матери, но, конечно, ребенок много не понимал , да и не мог понять .А мать( "Поэт, как ребенок во сне - все скажет"МЦ ) в ту зиму была увлечена - Мандельштамом - человеком и поэтом.
  Она вообще могла, о чем много писала и Ариадна Эфрон, горячо и самозабвенно увлекаться людьми , ценя их творческую индивидуальность, их душу. Так было и в случае с Осипом Мандельштамом. Надежда Яковлевна писала: " В Цветаевой Мандельштам ценил способность увлекаться не только стихами, но и поэтами, В этом было удивительное бескорыстие"(Н.Я. Мандельштам. "Вторая книга") В " Истории одного посвящения" Марина описывает - Александров, трехлетних Алю и Андрюшу, о которых она пеклась в то "пламенное лето"1916 года и свое увлечение -божественным мальчиком" - Осей Мандельштамом, которому потом она "дарила Москву"... Цикл "Стихов о Москве" открывает стихотворение, посвященное Але:
   Облака - вокруг,
  Купола - вокруг,
  Надо всей Москвой
   Сколько хватит рук! -
  Возношу тебя, бремя лучшее ,
  Деревцо мое,
  Невесомое!
  
   В дивном граде сем,
   В мирном граде сем,
  Где и мертвой - мне
  Будет радостно, -
  Царевать тебе, горевать тебе,
  Принимать венец,
  О, мой первенец!
   (31 марта 1916г.)
   Когда-то маленькая Аля, проходя вместе с матерью мимо кремлевских башен, сказала:
  Купи!
   И это тоже вошло в стихотворение - завещание:
  Когда-то сказала : купи!
  Кремль твой от рождения,
  Спи!
   Страшно было и то, что Ариадне Сергеевне, когда она вернулась из ссылок, даже и места не было в городе, данном ей от рождения - она по-прежнему ютилась на сундуке в Мерзляковском " у теток", как и тогда, в 1937, когда она приедет в СССР. А квартиру
  ( близ Аэропорта) ей все-таки дадут, но послужит она совсем недолго : короткой будет жизнь дочери Цветаевой - и не покажет она своей дочери Москву, как когда-то показывала ей родной город мать - не будет у нее ни семьи, ни детей.
   А пока - маленькой Але нет и четырех, и ее молодая мать "сжимает виски", переживая горечь одиночества и "рвение - вдохновения...":
  Четвертый год,
  Глаза, как лед,
  Брови - уже роковые,
  Сегодня впервые
  С кремлевских высот
  Созерцаешь ты - ледоход.
  Брови сдвинуты, Рот - нем.
  Ты созерцаешь - Кремль.
  " Мама, куда лед идет?"
  "Вперед , лебеденок,
  Мимо дворцов, церквей и ворот,
  Вперед, лебеденок!"
  " Ты меня любишь, Марина?"
   - Очень.
  "Навсегда?"
  -Да.
  Скоро закат,
  Скоро назад.
  Тебе - в детскую.
  Мне - письма читать дерзкие,
  Кусать рот,
  А лед все идет...
   - Почему ты не любила Осипа Эмильевича?
   - Мне не хотелось его любить.
  - Алечка, скажи мне, надо любить одного или можно любить многих?
   -Нет, надо любить многих,
   -Ну а если кто-нибудь за это рассердится?
  -"Тогда скажу ( взволнованно, низким голосом) - Нельзя на маму сердиться, разве можно на маму сердиться!" ...
   -Осипу Эмильевичу: - Зачем ты уезжаешь с мамой?
  Мне ( я сказала. Что провожу Осипа Эмильевича на вокзал):
  -А ты проводи его просто в переднюю - просто к двери - и все".
   К этому периоду относятся и первые стихи Али, которые Марина находит в отличие от " летних" (лета 15 года - И.К.) более осмысленными, ритмичными:
   - Что это за сердце?
   Из мамы - сердце.
  Умерла мама, -
  Вот ее сердце.
   " Любовь - от планеты до планеты. Промежуток - безвоздушное пространство", - эти вещи, которые мать для себя формулирует в те годы, когда она оказалась в холодном, разрушенном мире, в котором ее некому " погладить по голове", Аля поймет гораздо позже, работая над архивами матери.
   В шестнадцатом же году начат гениальный цикл " Стихов к Блоку". И здесь будет необходимейшим присутствие ее дочери - Аля передаст текст ( без адреса) , данный ей Мариной стихотворения, последнего, написанного при жизни поэта. Но это будет позже, в 20 году, за год до ухода Блока, чье " святое сердце" и "Имя..." славила Цветаева в своих стихах.
  ".. Марина попросила В.Д Миллиотти привести меня к Блоку. Я, когда вошла в комнату, где он был, сперва сделал вид, что просто гуляю. Потом подошла к Блоку, Осторожно и легко взяла его за рукав. Он обернулся. Я протягиваю ему письмо, Он улыбается и шепчет: "Спасибо". Глубоко кланяюсь. Он небрежно кланяется с легкой улыбкой. Ухожу".
   15 мая 1920г. (Эфрон А.С. Страницы воспоминаний)
   Из записей Ариадны Эфрон о вечере Блока 14 мая 1920 года во Дворце Искусств можно видеть, как она глубоко чувствует свою мать, в мрачном восторге слушающую Блока: "у моей Марины, сидящей в скромном углу, было грозное лицо, сжатые губы. Как когда она сердилась. Иногда ее рука брала цветочки. Которые я держала, и ее красивый горбатый нос вдыхал беззапахный запах листьев.И вообще в ее лице нре было радости, но был восторг".
   15 мая 1920г. (Эфрон А.С. Страницы воспоминаний)( пом. Местами)
   ... А пока Марина, как Александр Блок в семнадцатом году - году, пошатнувшем все устои " старого мира", вслушиваются в " страшную музыку революции", отвергая ее всем существом своим, но больше слышит свою душу: "Слушаю музыку, как утопающий. Люди жестоки. Никому нет дела до моей души. Моя жизнь, как эта записная книжка: сны, отрывки стихов тонут в записях долгов, керосина, сала. Я , действительно, гибну, душа моя гибнет..."..." Душа - под музыку - странствует - изменяется. Вся моя жизнь - под музыку"(4 июня 1917г) И вместе с ней
   странствует (" две странницы...") пятилетняя Аля, страстная любовь которой нужна ей, как хлеб , как спасение. А в апреле 1917 года родится Ирина - несчастный ребенок, который проживет всего три года . "Ирина, твой первый матрасик был набит соломой, а вырастешь ты все же принцессой на горошине"(зап. книжка 3, апрель 17г) Не вырастет маленькая Ирина, которая была также, как Аля, очень похожа на отца и необычайно одарена музыкально...- она погибнет от голода в 1920 году. Тяжелый, разрывающий сердце, разговор об этом позже, чтобы, выстроив цепочку страшных обстоятельств, приведших к этой гибели, понять, что нельзя было винить Цветаеву в этой смерти.
   В октябре 1917 года Цветаеву едет в Феодосию. 3 -4 ноября - в Москве восстание, В дневниковых записях письмо мужу: "Сереженька! Если Бог сделает чудо - оставит вас живым - отдаю Вам все: Ирину, Алю и себя - до конца дней моих и на все века. Я буду ходить за Вами, как собака.... У меня все время чувство: это страшный сон. Я все жду, что вот что-то случится, и не было ни газет, ничего. Что это мне снится, что я проснусь."
   При каких обстоятельствах она встретится еще раз с Сергеем, Цветаева не напишет. Впереди - годы, когда она ничего не будет знать о муже, страшные годы - голода, бытовых лишений, ледяного пространства комнат, где будет выживать Марина с двумя маленькими детьми.
  Аля: - Меня сон накормил.... Бедная ты Ирина! Как поздно ты родилась...(1 декабря. 1917г)
  " Какой темный, слабый, жалкий свет! Как мне грустно, когда гудят поезда в таких временах"(16 декабря 1917г.).
   Именно в это время (" начало моей письменности совпало с началом революции") Аля учится писать - Марина занимается с ней сама, беседует, как со взрослой, Аля переживает с ней все трудности, непосильные для ребенка. Перечитываю в который раз эти записи в Архиве (РГАЛИ), проникаюсь детски-своеобразным взглядом на мир необыкновенной дочери Цветаевой; вижу ее, замотанную в какие-то тряпки( в комнате страшно холодно) ,склоненную к листку бумаги, чрезмерно старательно выводящую свои первые буквы... Рядом в кроватке раскачивается маленькая Ирина - гулит - напевает какие-то звуки - мать поручила Але следить за ней и ушла, взяв судки для еды - в детский сад, где она получает паек... В комнате темно, горит лишь слабый ночник- Аля, за стенкой что-то шуршит, а Аля очень боится крыс...
   Можно представить себе, каким грустным был Сочельник 1917 года в предверии разлуки с мужем, как была погружена Марина в заботы о еде - куске хлеба для семьи, а в записной книжке всего одна запись: "Вы не знаете бытовой жизни: это сплошной несчастный случай". И чуть ниже потрясающая запись - рукой С.Я. Эфрона: "У одних - сердце - пламя, У других - воткнутый в сердце нож. Одни набирают воздух полной грудью и как мехами раздувают свое пламя. Другие вздохнут чуть, чуть и скрючившись, кричат от боли". И - " Мариночка, у Вас рука, как икона Нечаянной Радости".
   .... В годы гражданской войны связь между родителями Али прервется, до Марины будут доходить слухи " с оказией" - писем почти не было. Аля осталась единственным другом матери- Поэта, будет видеть мир через призму ее восприятия, ее стихов, ее души. Она будет по абсолютно точному определению Анны Саакянц, блестящего исследователя творчества Цветаевой и друга Ариадны Сергеевны - СПОДВИЖНИЦЕЙ Марины Цветаевой, ее поддержкой, воздухом, которым она дышала в тяжелейшие годы разрухи и войны.
  Я Э Т У И Н Д И Ю С А М А С О Ч И Н И Л А
  
  
   М.И. Цветаева хотела издать Алину прозу. Писала:" такой книги еще нет в мире.
  Это ее письма ко мне, описание советского быта( улицы, рынка, дет. Сада, очередей, деревни), сны, отзывы о книгах, о людях -точная и полная жизнь души шестилетнего ребенка. А стихи восьмилетней Али Цветаева пометит в свой сборник "Психея"(1923г)
   " Мама! Знаешь, что я тебе скажу? Ты душа стихов, ты сама длинный стих, но никто не может прочесть, что на тебе написано, ни другие, ни ты сама- никто"
   31 июля 1918г.
   Дневниковая запись М. Цветаевой
   " Вы тут все про дворников говорите, а я думаю про свою серебряную страну".
   Аля, 27 августа 1918г.
  
  
   Жизнь души - Алиной и моей - вырастает из моей записной книжки - стихов, пьес, ее тетрадки... больше всего в мире - из душевных веще - я дрожу за Алины тетрадки, свои записные книжки, потом стихи - далеко позади . В Алиных тетрадках и в своих записных книжках я - больше я...
   ( из записных книжек, 10 ноября 1919г.)
  
   Так писала Цветаева, которая мечтала издать книжку высказываний Али, ее стихов, наблюдений -"жизнь души шестилетнего ребенка". Шесть лет - это был какой-то пик необыкновенной восприимчивости, можно сказать гениальности Али - ее досемилетия... В начале 20-х годов Цветаева собиралась составить из Алиных дневников 2 том своей ,к сожалению, не осуществленной книги " Земные приметы", книга состояла из записок и стихов Цветаевой, а наполовину из детских дневниковых записей, стихов Али. Здесь хотелось бы хотя бы частично исполнить мечту Цветаевой, и привести наиболее яркие высказывания Али - по ним можно зримо представить картину жизни матери и дочери. И не только - услышать голоса улицы, ощутить атмосферу времени того первых двух послереволюционных лет, времени, которое со всей нетвратимостью диктовало Цветаевой свои мелодии. Она не могла их не слышать - и поэзия ее неизбежно становилась более реальной, земной - не случайно свой сборник она хотела назвать "Земные приметы"
   Работая в архиве ( Москва, Российский Государственный архив Литературы) в течение многих лет, в фонде М.И. Цветаевой, всегда перечитывала эти детские трогательные записи Али, рассматривала рисунки, пыталась расшифровать непонятное, вчитывалась в стихотворные строчки - в них ЖИВЕТ чудная ,огромная душа Я бы определила ее суть поэтической строчкой Волошина: " Ребенок - непризнанный гений средь буднично- серых людей".
   Детские тетради Али, безусловно, истрепались в путях-дорогах, и работники Архива каждый год мне выдают много микрофильмов, и я читаю, перечитываю, переписываю... Материалы, полученные архивом летом 1975 года после смерти А.С. Эфрон - от ее наследницы А.А. Шкодиной ( они были закрыты до 2000г,) А теперь все это доступно - рукописи МЦ, - черновые тетради, записки, записные книжки, письма, письма... Последние годы меня интересует все, что касается дочери Цветаевой - я с трепетом касаюсь документов, которые держала в руках Аля, еще раз перечитываю ее детские опусы. В 1966 году в письме к П. Антокольскому А. Эфрон писала:" Мои детские дневники подробно, дотошно, младенчески высокопарно, как средневековые хроники, повествуют..."
   А.С. Эфрон
  Дневниковые записи ( автограф в тетради)
  Март-апрель 1919г.
   Посвящается Марина Ивановне Цветаевой - от Али.
   Хочу предложить вниманию читателя те записи, которые не вошли в двухтомник " Неизданное. Записные книжки том 1.1913-1919) Аля пишет по правилам старой орфографии. Эпиграфом к выдержкам из записей хочу предпослать слова самой Али:
   МАРИНА, ЭТУ МОЮ КНИГУ НЕ НУЖНО НИКОМУ ИМЕТЬ. ОНА ТОЛЬКО ВАША, ОНА ДАЖЕ НЕ МОЯ ИЗ-ЗА ТАЙНЫ, КОТОРАЯ ТУТ.
   К Марине. Друг.
  Моя душа хочет вырваться, и я брожу в каком-то недоуменьи. И я хожу в плену души моей.
   МОЯ МЕЧТА
   Моя мать сидит у окна. А в окне поля зеленые, деревья густые, крестьяне пашут землю. Там под деревьями ивы грустно шумят... доносится вой волков. А моя душа волнуется, Моя грудь поднимается, точно любви некуда уйти, Мне хочется видеть маму, прижать груди, и моя любовь спокойно пойдет к груди и будет идти и идти, но Марина слишком далеко, лучи любви бегут из моих глаз.( звезда Ариадна, сколько в тебе этой великой любви! - И.К.)
   СОН
  Мне снился сон, будто я с няней у кровати сидела. Няня вязала для Ирины кофту. Вдруг я слышу стук и открываю - вижу, входят люди, я их впускаю, У самого последнего вижу над головой надпись, черту.... Меня спрашивает Ирина, кто пришел, я говорю: молчи, черти пришли - в комнату врывается черт. И говорит: Возьму все вещи, Тогда я взяла иконку ...
   ... Моя душа поднимается. Любовь разгорается и разгорается, меня охватывают огненные языки и несут меня куда-то, в какую0то страну, где мне кажется, Бог иисус Христос вознесся...
   ТЕАТР
  Я с Мариной была в театре, а когда мы вышли, был чудный вечер, луна была не совсем круглая, купола церквей были такие блестящие, что от них шли лучи. Вечер был совсем синий и белый. Мне было 6 лет, мама и я были близорукими, было темно, так что мы не могли читать - какие улицы мы проходили, мы спрашивали у прохожих , и Марина сказала: Аля, есть здесь какой-нибудь фонарь?
   В этой же тетради пересказ " Вия" и " Кота и Мельника"
   ПРО ПОГОДУ
  Я сижу у окна и смотрю на небо, а Москва такая бедная, я смотрю на небо. Мне кажется, что я упала в какую-то бездну, которая поглотила весь мир , и небо утешает меня, оно такое нежное, будто все ангельское. Часто, когда я смотрю на небо, то не могу почти оторваться от него, Я думаю, что облака сделаны из дыма. Ах, какие странные чувства наводит на меня небо.
  .... Марина, Вы будете юношей. Вы будете сидеть на террасе за столом в саду. Вы будете пить вино. Я буду маленькой девочкой. Вы спросите:" Дитя, жили ли мы еще когда-нибудь?" Я скажу, смутно вспоминая: " Тогда была война. Вы были тогда женщиной. Я помню, у Вас были зеленые глаза. Вы жили в бедном доме, в сумасшедшей столице. Вы вздрагиваете. Я говорю : Я была Вашей дочерью. Я вас тоже называла на "Вы". Вы ходили в очередь на какие-то комиссариаты, у бедных у нас не было даже полфунта муки... мы жили в кухне и у нас было ужасно беспорядочно
   ПЕРЕД БЛАГОВЕЩЕНИЕМ ( вспомним, что Благовещение было любимым праздником Марины Цветаевой)
  Вечер. Дождь уныло и однообразно стучит в окно. Колокольный звон грустно доносится ко мне. Снег еще не совсем сошел с крыши. Я в задумчивости смотрю на небо и не могу начать того дня... Я называю этот дождь " первая весть весны". Потому что зимой дождь не идет. Звон Благовещения удар за ударом наполняет мою душу.
   Прерву эти дивные маленькие стихотворения в прозе, чтобы привести одно из стихотворений Цветаевой, написанное перед Благовещением тогда же. Она поручает дочь покровительству Божьей Матери:
   Матерь - Матери,
  Сохрани
  Дочку голубоглазую!
   В светлой мудрости
  Просвети, направь
  По утерянному пути.
  Блага,
  Дай здоровья ей,
  К изголовью ей
  Отлетевшего ангела от меня
  Приставь ангела...
   МУЗЫКА
   Музыку не сочинили, не придумали, она сама пришла с неба к людям .Я знаю это потому, что в ней всегда слышится что-то Божественное. Когда она весела, то мне грустно. Я больше всего люблю марши. Я люблю грустную музыку, она похожа на закат. Она обещает счастье, а насылает смерть. Благовещение 1919г
   Три любимых вещи на свете. Родина в опасности. Музыка. Любовь.
   Когда Родина в опасности, мне хочется быть в самой середине боя... Когда я слушаю музыку, мне становится грустно она меня давит, хотя я и улыбаюсь. Когда я люблю, я чувствую тоску.
   МОЯ РОДНАЯ ИНДИЯ
   Я ЭТУ ИНДИЮ САМА ВЫДУМАЛА ( выделено нами - послужило названием части)
  Она будет вся пестрая. Даже деревья будут перевязаны разноцветными лентами. Там не видно неба .Потому что над всем будет зонтик из разноцветных перьев. Там будет такой закон, что все женщины должны ходить с опущенными глазами. Там будут вышитые шатры, на стенах шатров будут надписи там воздух будет вечно-голубым, Святая птица там будет называться Дым. Дети должны ходить там голыми. Все будут объясняться знаками.
   Эти записи взяты из 4 и 5 записных книжек, которые Цветаева вела в 1917 -1918 годах представляется, многие из них могли бы войти в книгу "Земные приметы", так удивительно образное мышление Али - так ярко в них просвечивает "жизнь души шестилетнего ребенка"
   ИЗ АЛИ:
   Аля, что печка? - Головешит..
  Мешая угли в печке : " Марина! Адские помидоры".
  " Я люблю папу, Вас и музыку!" Как это напоминает последние словечки - Марии Александровны: " Мне жаль только музыки и солнца!( О, Господи! Не я ли?)
   " В моих жилах течет не кровь, а душа. Изречение, достойное Али",- напишет Цветаева в записной книжке
  " Аля! Моя мать всегда мечтала умереть внезапно: идти по улице и - вдруг -со строящегося дома - камень на голову - готово!"
  Аля:
  " Нет, Марина, мне это не особенно нравится. - Уж лучше : все здание!"
   Выписки из прежней зап. Книжки, верой и правдой служившей мне с 1-го
   1918года по 14 февраля 1919г.( эту страничку привожу целиком, чтобы проиллюстрировать ее оригиналом)
   1 июня 1918г.
  Аля:
  " В твоей душе тишина, грустность, строгость, смелость. Ты умеешь лазить по таким вершинам, по которым не может пройти не один человек. В твоей душе - еще ты.Ты иногда в душе наклоняешь голову.
   Ты сожженная какая-то.
   Я никак не могу выдумать тебе подходящего ласкательного слова. Ты на небе была и в другое тело перешла
   Солдатик на Казанском вокзале.
  8 июня 1918г.
   Вы приедете?
  Да!
  ( Адмирал Щастный)
  
  После купания: - " Марина! Если бы совсем не было хлеба, я была бы сыта купанием".
  Марина! Когда ты пишешь, ты только водишь рукой, а пишет душа!( как точно - И.К.
  3 ноября 1918г.
  " Аля, если ты, как Христос велел, всех любишь, ты должна любить и большевиков".
   -Нет, я буду молиться о том, чтоб они умерли, а когда они умрут, я буду молиться за упокой их души.
  Стихи Али: Соленые волны моря,
   Хлынули мне в лицо.
   Я царь всему этому брегу.
   Уносит меня луна.
   Из письма Али - Сереже ( 27 ноября 1918г.)
  Ваша жизнь, мой прекрасный папа, черная бездна небесная, с огромными звездами. Над Вашей головой - Звезда Правды. Я кланяюсь Вам до самой низкой земли.
   Милый папа, раз мы вечером гуляли, я посмотрела на небо, все небо кружилось. Я очень испугалась и сказала это маме. Она сказала, что небо, действительно, кружится. Мне стало еще страшнее. - и мама мне сказала, что нужно - чтобы не бояться звезд - сделать их своими друзьями. И мы спокойно пошли дальше. И теперь я уже без страха. И, опираясь на мамину руку, я буду жить. Целую Вас от всей моей души и груди. Аля.
   Аля: Марина! Я бы хотела построить дом для поэтов, чтобы камины пылали, кофе кипел, а они бы ничего не делали - только писали стихи! ( Прекрасное желание - И.К.)
  Аля:
  -Марина! Когда у нас совсем нечего будет есть - даже гнилой картошки - я сделаю чудо. Я теперь его не делаю, потому что раз мы едим гнилую картошку - значит ее можно есть?
  Алина игра в суп:
  -" Ну, Марина, последний кусок картошки - сейчас Россия будет спасена!"( Картошка и вообще все, что плавало в супе - большевики)
  Аля:
   Марина! Странно: в таком раннем детстве, в такой грязной кухне - броситься на пол и умереть!
  ( и паралелльно - Цветаева: героизм души - жить, героизм тела - умереть.)
  Страстная суббота. Аля, глядя на освещенную церковь Бориса и Глеба: " Марина! Тайная радость церквей".
   20 апреля 1918г.
  Марина! Я за вас отдам душу с телом, и даже мои голубые глаза.
   Аля на улице:" Я чувствую себя немного офицером, точно в жилах моих течет военная кровь".
  - Марина! Я думаю, Колчак вернет нам Сережу.
   ---- Марине
   Стихи шестилетней Али
   Я ваш паж, Я дарю вам себя - навеки:
  Я дарю вам высокую стражу.
  Я дарю вам ваш верный табак.
   Я дарю Вам французские книги,
  Охраняю Ваш сон.
   -----
  Я горда, Я похитила вас от света.
  Разбиваю в ветру Ваш зеленый шатер.
   Надеваю спокойные темные шали,
  Расстилаю персидскую шаль.
   ---
   Вы Воин, Женщина с мечом и в латах,
  Отстроняйте всех!
  Марина! - Ваше имя смело,
   А на руке кольцо.
   А это ли не восприятие поэта? Аля: Солнце- свято. Снег - денные звезды. Марина! Дым- женщина, туман - женщина. Гром - мужчина.... Я люблю корону и морскую звезду!... Старый Год - пророк...Мировое - это, по- моему, быстрое, двигающееся со льдом и ветром - ветер, спутанный с обломками льда. Аля, ночью... и небо было, как черный пурпур.
  10 июля 1919г. Ст. стиль
   Из Алиного письма Сереже:
  Мы делали, что могли, чтобы попасть к Вам. Я молилась, просила Бога, чтобы он сделал так, чтоб Вы не грустили о нас...... Я ясно помню Ваши чудные глаза, Ваши чудные блестящие глаза. Марина сейчас позвала из кухни. Как только я вошла. Она велела мне закрыть глаза. Я подхожу, Марина скомандовала:" Открой глаза!" И что же я увидела: весь потолок ванной обвалился. Вся ванная и ее пол был завален известкой. Этого я не ждала. Сереженька! Я посвящаю мое сердце Марине и Вам. Любовь разрывает мое тело. Та комната, где мы с Мариной живем, это большая верхняя, в которой раньше жили Вы, в которой сделали мне подарок на Пасху. Целую Вас. Ваша Аля.
   МЦ: Аля и я -одно. Любовь - это что-то отдельное от себя
  А вот выдержки из записных книжек Цветаевой того времени.
   " Из Али":
   "Аля, как ты себя чувствуешь?"
   " Я чувствую себя так, точно у вас жар".
  Аля, перед сном:" Марина! Желаю вам всего лучшего, что есть на свете. - Может быть, что еще есть на свете"...
   Марина учила ее, читала ей свои стихи, делилась с ней, как со сверстницей, всем, что переживала. "... Марина не терпела ничего облегченного,... стремилась развивать с колыбели присущие ей самой качества: способность преодолевать трудное, самостоятельность мыслей и действий. Никогда не опускаясь до уровня ребенка, а неустанно как бы приподнимая его, чтобы встретиться с ним на той крайней точке , на которой сходятся взрослая мудрость с детской первозданностью..."(АЭ)
   Пройдет много времени, не будет на земле Марины, а Ариадна будет вспоминать все, связанное с матерью, и будет понимать ее лучше и лучше, хотя уже и тогда , чувствовала своим детским сердцем, что мать - большой поэт, а все, возможно негативное, что будет в их отношениях( позже) -лишь острые грани ее великого таланта поэта... И Аля тоже будет писать стихи.
  К своей маленькой книжечке стихов " Версты", вышедшей в издательстве " Костры" в 1921 году, Цветаева поставит эпиграф: " В их телегах походных заря - Мариулы, Марины..." и подпишет " Стихи моей дочери, А в 1923 году включит стихи Али в книжку " Психея". Но это будет позже, а пока - она учит дочь... читать, не разбивая слова на слоги, а сразу все слово целиком. Сразу - высота, то самое цветаевское "превозможение". Аля не выводила палочек, предваряющих букв, слова из букв должна была строить сама, " Сразу с места в карьер писались изложения, сочинения. ( раньше)
  Аля: Марина! Спасибо за мир!
  Эта замечательная фраза служит сразу импульсом к написанию стихотворения:
   " Марина! Спасибо за мир!
   Дочернее странное слово,
   И вот - расступился эфир
   Над женщиной светлоголовой.
   5 июля 1918г.
   Запись 1919 года, которую считаю необходимым привести:
  ( 26 сентября 1919г, Иоанн Богослов)
  5 сентября Але исполнилось 7 лет, 14 сентября -Асе 25 лет( если жива), сегодня, 26 сентября 0 Сереже - 26 лет, мне - 27 лет. Аля подарила мне 2 церковных свечи (подобрала в Николо-Песковской церкви),Сережину золоту цепочку и мое обручальное кольцо( нашла в сору, я обронила у шкафчика) - и, наконец, перед сном читала мне большое чудное письмо, которое писала мне потихоньку в свою черную тетрадку.
   В этот день она не пошла в Детский сад и у нее все утро - впервые за много месяцев - пылал на щеках румянец.
   По записям Марины видно, как она восхищается дочерью, обоготворяет : "Аля, это моя скрытая ( выявленная ) гениальность. Сама я так никогда бы не решилась выявить себя в жизни.( из зап. Книжки 1919г.)
   Да, шестилетняя девочка просто поражает глубиной проникновения во внутренний мир матери. Она чувствует, что ее мать необычна ( см. приложение 1,). Абсолютно верно пишет Анна Саакянц:" Аля уверена, что особенности матери связаны с чем-то необычным, высоким, б.м. таинственным... Мать для нее - Божество, Ангел, она видит сияние вокруг ее головы.( Марина! Ты не чувствуешь, как мне хочется быть тобой! -Марина! Я буду тебе рассказывать, а ты - так скажешь - свяжешь, и выйдут стихи") Невозможно привести все записи Али, доказывающие это - они, действительно, составили бы целую книгу...Через годы мытарств пронесет Цветаева дочерние детские дневники.
  Я научилась хорошо разбирать милый детский почерк Али. Каждый раз, приезжая в Москву, всегда первым делом спешу в Р Г А Л И,чтобы еще раз остаться наедине с ее записями, хранящими память о " тех баснословных временах".
   КНИГИ ДЛЯ МАЛЕНЬКОЙ АЛИ или
  МАРИНА! СПАСИБО ЗА МИР!
   Надпись на книге " Волшебный фонарь":
   Дочери Ариадне, 4 июля 1918 года:
   Были мы - помни об этом
   В будущем - верно, лихом.
  Я - твоим первым поэтом,
  Ты - моим лучшим стихом.
   ***
  Аля( в слезах): Марина! Я жалею книги.
   Какие книги?
   -Ведь ДОМ рушится ( обожает книги и всегда читает). Марина! Я хочу, чтобы книгам было тепло, я хочу их прикрыть, защитить, как ребенка!
   ( Из записных книжек 1918г. МЦ)
   Марина! Я хотела бы написать книгу про все. Только я бы не хотела ее продавать, я бы хотела, чтобы она у нас осталась, чтобы ее могли читать только родные: душевно-родные и другие..." ( август 1918)
  
   Книга в жизни Али занимала, как и в жизни Марины Цветаевой, столь огромное место, что порой заменяла реальную жизнь. Настоящая жизнь в те страшные послереволюционные годы , бытовая, каждодневная, была столь тяжела, что умение читать уже с четырех лет, когда Аля научилась читать, книга стала для Али острейшей необходимостью. Эту любовь к книге, конечно, привила мать. Как когда-то в раннем детстве Марины , Мария Александровна Мейн вдыхала в дочь, вливала, поила 2 из раскрытой жилы" музыку(" Жила Музыкой, т.е. душой, Как я - Душой, т.е. Музыкой" МЦ), так Цветаева буквально кормила своего птенца Лирикой, книгой - теми самыми книгами, которые в детстве любила сама. Аля будет всю жизнь помнить блестящие и причудливые иллюстрации к детским книжкам своей бабушки Марии Александровны, которые мама доставала из шкафа и часами рассматривала вместе с крошкой дочерью...
   Андерсен и Гауфф, Сильма Лагерлеф " Чудесное путешествие Нильса ...", " Маленький лорд Фуантлерой", А. Бернета, " Тысяча и одна ночь" , и конечно Пушкин! "Тайный жар", который чувствовала в груди маленькая Марина - это была любовь к героям - Геку Финну, Тому Сойеру, Бекки Тэтчер, маленькому Домби ( из Диккенса), принцу и нищему ( Марка Твена)... Высокий лад, высокие идеи, Романтизм ( все с большой буквы - И.К) вдыхала Марина в дочь с первых шагов ее в мире книги.
  -Марина! Мне кажется, что я должна это держать шелковыми руками! ( держа в руках Лермонтова). - скажет она гораздо позже, но бережное отношение к книгам воспитывалось в ребенке изначально.
   Марина разговаривала с Алей, как с большой, о том, что ей интересно. Читала ей и " взрослые" книги, которые любила. И наряду со старой детской классикой - " Степкой-Растрепкой" или сказками Перро ( иллюстрации Доре), сохранившимися еще от матери, она покупала маленькой Але первые книжки с картинками. Яркие иллюстрации, простые, незатейливые. Цветаева учила обращаться Алю с книжкой, как с живым существом - беречь, любить. Ариадна Эфрон писала: " Ничто так не возмущало Марину, как небрежное, неуважительное отношение к книгам".
   Богатое воображение, умение существовать в реальном и вымышленном мире( или только в нем), развито было в ребенке, каким была Аля, уже с самого раннего детства.
   " Я чувствую, как души Лермонтова, Ломоносова, Пушкина, Некрасова, Каролины Павловой, Тургенева и всех поэтов, которые носятся над Вами", - писала она в письме.
   Ребенок, способный ТАК чувствовать, видимо, действительно не может быть счастлив в реальной жизни, и это Цветаева понимала, как никто: " Каждая книга - кража у собственной жизни. Чем больше читаешь, тем меньше умеешь и хочешь жить сама. Книги - гибель, много читавший не может быть счастлив.... Книги дали мне больше, чем люди". Это будет верно по отношению к Ариадне- взрослой, но пока она маленькая, это счастье, что она ТАК любит книги - они буквально спасают ее в те страшные годы разрухи, когда счастье было - забыться над книгой, Книга помогала пережить все тяжелое, что выпало на долю Матери и Дочери - двух странниц, которые "кормятся миром". Мир Марины и Али более чем нра половину, был чудный книжный мир, помогающий просто выжить
   " Смесь лорда Фуантлероя и маленького Домби", - так характеризует Марина дочь.
   Воспитывая ее в духе благородных( лорд Фуантлерой - герой Диккенса -Домби) -высоких идеалов, которыми жила сама, Цветаева "создавала " Алю не по образу и подобию своему, но - своего представления о том, какой должна быть дочь! Марины научила и читать ее очень рано, и писать - к пяти годам, а к шести девочка научилась писать по старой орфографии и сама вела свои первые детские тетради- дневники, писала письма матери. Все это было бы невозможно, если бы Аля не читала запоем, как когда-то Марина. Читала, целиком переселяясь в книги - лет с 16 -17, ее окружали " тени" М. Башкирцевой, Элоизы и Абеляра, Гете, " Орленка" - герцога Рейхштадского, сына Наполеона, Марина будет всей своей Поэзией вдыхать этот мир и в дочь.
   В путях - дорогах, позже в эмиграции( Цветаева возьмет с собой эти книги) Цветаева сохранит книги Брюсова, Ахматовой ( она и в письме к ней напишет, что Аля, как и она сама, не расстается с ее книгой стихов), Пастернака( с которым потом Ариадна будет переписываться и в самые тяжелые свои годы). А маленькая Аля переписывалась и с Анной Ахматовой , и с Константином Бальмонтом и с Волошиным. У Али не было подруг, она была окружена взрослыми - в годы революции осталась с матерью и бывала с ней везде вместе, - все это не могло не сказаться на ее восприятии мира, которое и без того изначально было своеобразным. Она не просто слышала стихи на литературных вечерах ли, или от матери, с которой в годы революции осталась глаз на глаз - она знала стихи, любила и понимала , и сама писала уже лет с шести-семи. В 9 лет она напишет Пра: " Мы с мамой читаем мифологию, мой любимый герой Фаэтон, хотевший править отцовской колесницей, зажегший море и реки. А Орфей похож на Блока: жалобный... трогающий..."
  Аля обоготворяла мать, и все, что от нее исходило, и в это всеобъемлющее чувство вписывалась и любовь к книге. Об этом и сны " марина! Я видела сон весь из линеек и славянских букв - целая наша кухня, огромные листы. Но нигде не было написано: Марина, мама, а везде: женщина, женщина" или ( об Огненном Ангеле): У меня сейчас к этой книге два чувства: одно неблагородное : отбросить куда-нибудь, другое - прижать к груди". (март 1919)
   Замечательно опишет в своих воспоминаниях мать и дочь любимый ими Бальмонт: Марина живет одна с своей семилетней дочкой Алей, которая видит ангелов, пишет мне письма, какие я получал когда-либо в жизни. и пишет стихи совершенно изумительные, Припоминаю сейчас одно, которое могло бы быть отмечено среди лучших японских трехстиший:
   Корни сплелись,
  Ветви сплелись,
  Лес любви." ( К. Бальмонт " Где мой дом? Прага, 1924)
   В декабре 1917 года - наступают страшные месяцы послереволюционной разрухи, Аля молится : " Спаси, Господи, и помилуй : нищих, Андерсена..." В том же месяце:
  -" Марина! Знаешь, у Пушкина не так сказано! У него сказано:
  Пушки с пристани палят,
  Кораблям пристать велят!
  А надо:
  -Пушки -из дому- палят!"
   ( после восстания)
   Марина пишет, что Аля просто " обожает читать": " Когда ухожу - всегда читает".
   "Марина! Когда я помогаю тебе носить книги, я чувствую какой-то огонь,- ты не чувствуешь. И холод, которого никто не замечает."
  Цветаева вспоминает себя маленькую: " В детстве я рвалась от детей к взрослым, 4 лет от игр - к книгам" . Аля повторяет, продолжает мать, только в других, не предназначенных для игр условия. Но как все дети она рвется на улицу, играть с детьми( Аля всегда была общительна) . Цветаева замечает : " Аля ( 5л.9 м.) с другими детьми абсолютно банальна, повторяет - с наслаждением - чужие глупости, гоняет кур. Где она дома : в своей гениальности( со мной) или здесь?( Зап. Книжка 5, 1918г. И позже Цветаевой будет казаться, что она теряет дочь, отпуская ее от себя - и в Чехии, и во Франции, но тогда - в то до-семилетие, безусловно, Аля была с матерью единым целым. Эмилий Миндлин. Хорошо знавший Марину в эти году пишет об Але:" Кажется, Аля в ее детские годы была так же одинока, как и ее 29 -летняя мать, несмотря на обширный круг знакомств, на ежедневных гостей, часами просиживающих у печки. Аля. Если не гуляла, сидела дома, рисовала . писала стихи, читала.... В девять лет Аля дивила своими стихами, серьезностью суждений, знанием русских поэтов, культурой речи, я не догадывался тогда, что она не только рисует своим карандашиком и пишет стихи, но - ведет дневниковые записи!" ( Из книги " Необыкновенные собеседники")
   Борис Константинович Зайцев, хорошо знавший Цветаеву в годы революции, много помогавший ей дровами и едой, глубоко сострадает собрату по перу, пишет о разрушенном доме Марины и о маленькой Але, которую считает необычайно даровитой:" ... Проходя по ледяным комнатам с незамерзающим в углах снегом, стучу в знакомую дверь, грохаю на пол охапку дров - картина обычная: посредине стол, за ним в шубке Марина со своими серыми, нервно мигающими глазами: пишет. У стены на постели, никогда не убираемой, под всякой теплой рванью Аля. Видна голова и огромные на ней глаза, серые, как у матери. Но слегка выпуклые, точно не помещающиеся в орбитах. Лицо опухшее: едят они изредка ( Зайцев Из книги "Далекое").
   Иногда Зайцевы берут Алю ( в 1919 году) к себе, в Притыкино; в их семье такая же маленькая дочка Наташа, и Аля с ней очень дружит. Алю кормят, душевно отогревают. В деревне молоко, яйца. мясо . Аля рассказывает за столом о своих необыкновенных снах, о трех пересекающихся солнцах , ангелах над головой ее Марины " в короне с изумрудами"
   - Нет, ты знаешь, у нас дети таких поэтических снов не видят. Или ты каши слишком много на ночь съела, или просто выдумываешь, - с добрым юмором говорит Але Борис Зайцев. А мне вспоминается встреча с дочерью его - Натальей Борисовной Зайцевой в Бюси -он-От, во Франции, где мне довелось побывать в 2001 году и ее воспоминания об Але, которую очень любила.
   Она рассказывает мне об Але, том, как они играли вместе, читали - теплое чувство и восхищения Алей Наталья Борисовна сохранит на всю жизнь.
  ... О смерти Натальи Борисовны Зайцевой , дочери прекрасного православного писателя Бориса Зайцева, я узнала, когда пришла к Музею Марины Цветаевой на Борисоглебский . Был холодный январский день, а у меня в глазах стояла фотография Али и Наташи: улыбающиеся, они стоят, обнявшись, рядом с Алиным отцом, такие прекрасные, юные. Наталья Борисовна дожила до глубокой старости - далеко за 90, как и ее отец. " внутренние слезы" ( выражение 6-летней Али0 подступают к горлу, когда вспоминаю маленькую, седую Наталью Борисовну с парализованной ручкой, прижатой к груди - ею она пыталась креститься в храме Покрова в Бюси-он-От, где я ее впервые и увидела.
   Аля, просыпаясь:
   Марина! Мне сейчас снились строчки:
  Нынче молодая,
  Завтра -пожилая,
   Послезавтра - старая..."
   А тогда, в восемнадцатом, Аля " маленькой была", Марина - " молодою"; они вместе переживали голод ,холод и жажду, вместе читали книги , переворачивая листы " сверху вниз, беря за уголок страничку"негнущимися от холода руками в нетопленной комнате, в доме, где жила Поэзия, Любовь и ее величество - Книга.
   Книги и хлеб - две вещи, которые ценю . - пишет Цветаева в то время.
   " Еда пахнет совсем не едой : приключением, грустью", июльское солнце Марина чувствует черным, " а Але снится сон, будто они с Мариной покинули дом и живут на улице... или варят обед на чужой кухне в огромных чугунах в другом доме... И улица пустая, и все каменное!
   МЦ : На днях разбился верхний свет в столовой, Стекла вдребезги, кирпичи, штукатурка, звон, Мы с Алей спаслись.
   Аля, в слезах: Марина! Я жалею книги!
   -Какие книги?
   -Ведь ДОМ рушится! ( убрать их эпиграфа?)
   Молитва Али:
   Спаси, Господи и помилуй папу, дорого папу, чтобы он приехал живым и здоровым, сделай также, Господи, чтобы мама была жива и здорова - и Ирина - и Ася - и Андрюша и Никодим, Таня.. Спаси, Господи и помилуй - как его? - Андрея, -Сокола, Пра Бальмонта и всех его жен. И спаси, Господи и помилуй всех, кто на море... Дай . господи. Чтобы те. Кто уехали, не пропали... Упокой, Господи, душу царя... Упокой, Господи, душу белого генерала... Упокой , Господи, душу генерала Корнилова... Упокой, Господи, душу Пушкина... Душу Андерсена..."
   СТРАШНАЯ ЗИМА ДЕВЯТНАДЦАТОГО ГОДА
  
   Слишком уж много снегу,
   Слишком уж мало хлеба...
   ( Москва 19г.)
  
   Девятнадцатый год. Страшная, голодная зима. Может быть, самая тяжелая из всех этих лет.
  "Живу с Алей и Ириной ( Але - 6 лет, Ирине - 2 г.7 мес.) в Борисоглебском переулке, против двух деревьев, в чердачной комнате - бывшей Сережиной. Муки нет, хлеба нет, под письменным столом фунтов 12 картофеля , остаток от пуда, одолженного соседями - весь запас!
  Живу даровыми обедами - детскими..."
  Здесь прерву это описание Цветаевой, чтобы сказать несколько слов об Ирине , несчастной Ирине, которая родилась в такой тяжелый для Марины момент . ( когда он был легким?) Приведу самопризнание Цветаевой, относящееся еще к тому периоду, когда Ирине был 1год 4 месяца: " В Алю я верила с первой минуты, даже до ее рождения, об Але я ( по-сумасбродному) мечтала. Ирина - случайный ребенок. Я с ней не чувствую никакой связи ( Прости меня, Господи!) - Как это будет дальше?" И еще ранее:
  " Легче быть запертым в клетку со львом, чем с грудным ребенком." ( Прости, Ирина!)
   Можно , безусловно, как это и многократно делалось , судить Марину Цветаеву, но , думаю, человек, понимающий, что такое Поэт , то, в какой бедственной ситуации оказалась она с двумя маленькими детьми на руках совершенно без средств к существованию, этого не сделает... А я почему-то вижу зримо картинку, которая встает из одного описания ее в тот страшный год:
   -Монах ребенка украл!
  ( Возглас мальчишки на Казанском вокзале, видящего меня, мчащуюся с Ириной на руках")
   А теперь без комментария, продолжу цитату: описание Цветаевой одного дня зимы девятнадцатого года:
  Мой день: встаю - верхнее окно еле сереет -холод, лужи -пыль от плиты - ведра - кувшины - тряпки - везде детские платья и рубашки. Пилю. Топлю.
  Мою в ледяной воде картошку, которую варю в самоваре. Самовар ставлю горячими углями...
   Потом уборка, - " Аля, вынеси окоренок!"( приспособление для помоев - дано его подробное описание -И.К. ) Стирка, мытье посуды," Аля, готовь для мытья детский сад! Аля походила три недели, схватила коклюш, теперь хожу за обедом)
  Маршрут: в детский сад ( занести посуду) - и обратно - домой. Сразу к печке. Угли еще тлеют, раздуваю, разогреваю. Все обеды - в одну кастрюльку: суп вроде каши Едим.( Если Аля была со мной, первым делом отвязываю Ирину от стула. Стала привязывать ее с тех пор, как она однажды, как она в наше с Алей отсутствие съела из шкафа полкочна сырой капусты). - Укладываю Ирину. Спит на синем кресле. Есть кровать, но в дверь не входит. - Кипячу кофе, Пью, курю. Пишу. Аля пишет мне письма или читает. Часа два тишина. Потом Ирина просыпается. Разогреваем остаток супа. Вылавливаю с помощью Али из самовара оставшийся - застрявший в глубине - картофель. Аля ложится спать, укладываем - или Аля или я - Ирину. В 10 час день окончен. Иногда пилю и рублю на завтра......
   Не записала своей вечной, одной и той же -теми же словами! - молитвы перед сном:
  Господи , Боже ты мой!
  Сделай так, чтобы я встретилась с Сережей - здесь на земле.
  Пошли, Господи, здоровья и долгой жизни Але.
  Спаси, Господи, Асю, Валю и Андрюшу.
  Прости, Господи, все мои прегрешения.
  Благодарю тебя, Господи, за все, если Сережа жив.
  Дай мне, Господи, умереть раньше Сережи и Али.
   Спасибо тебе, Господи, за все. Аминь".
   С горечью , предельно обнаженно, Марина писала: "Не могу любить сразу Ирину и Алю, для любви мне нужно одиночество, Аля, начинающая кричать прежде, чем я трону ее рукой, приводит меня в бешенство. Страх другого делает меня жестокой." И это по отношению к Але, которая хотела "построить дом для поэтов, чтобы камины пылали, кофе кипел, а они бы ничего не делали, только писали стихи", которая понимала мать, как никто, которая " хотела отдать душу с телом и даже " свои голубые глаза" за нее.
   Ирина просто не успела ничего - она была слишком мала... Много лет спустя смерти младшей дочери Марина напишет, вспоминая Ирину о том, что может быть погибло "величайшее в мире - Голос...", будет просить прощения у Бога за Ирину, как и просила сразу, но ничего не могла поделать, оказавшись в тупиковой ситуации.
   Кунцевский приют
   Загнанная в угол, в ноябре 1919 года узнает о том, что в Кунцеве есть детский приют, куда поступает американская помощь и кормят, якобы, очень хорошо, дают рис и шоколад. Она решает поместить детей в приют, убедив Алю, которая совсем не хочет, не может расстаться с матерью - в необходимости этого шага. Этот шаг необходим для их же спасения... А с Ирине, которой нет и трех лет ( Нежеланная, обреченная большеглазая, как и Аля, девочка, которая все пела:" Ай-ду-ду-ду!) не нужно ничего объяснять.
   В Записной книжке под Љ7 Цветаева фиксирует момент отъезда - это потрясает до глубины души.
  -" Аля, главное - ешь побольше. Не стесняйся, объедай их вовсю! Помни. Что только для этого я тебя туда посылаю!"
  " Аля, понимаешь, все это игра. Ты играешь в приютскую девочку, У тебя будет стриженая голова, длинное розовое - до пят - грязное платье - и на шее - номер. Ты должна была бы жить во дворце, а будешь жить в приюте. - Ты понимаешь, как это замечательно?"
   Дорогу в приют Аля не запомнит, она прижмется к матери, держащей на руках закутанную в тряпье Ирину , и будет упорно молчать. Всю ночь она писала письмо, которое оставит на столе перед отъездом...
   Первое, что увидела Цветаева перед входом - ободранную черную собаку, жадно лакающую из помойного ведра. С трудом открывалась входная дверь, все " учреждения" перемерзли.. Уже это одно могло насторожить... Ясное осознание, что тут тот же голод, а разговоры об американской помощи - мираж , придет к ней позже, а пока теплится слабая надежда, что все будет хорошо, а главнее- дети будут сыты!
   Вернувшись домой, Цветаева читает дневник дочери :
  "Мне все равно, лишь бы иметь Вас. Как Вы меня очаровали. Одно говорю Вам: не- даром Вы жжете свои руки, свои прекрасные руки. Отплачу Вам и я! Для чего я живу? Чтоб утешать Вас!
   -Марина! Когда я вырасту, я куплю Вам много-много шоколаду, конфет и всего сладкого, что есть в мире...
  _Марина! Я чувствую, что Вам скоро будет хорошо. Вы будете писать, сколько хотите, но зато Вы не будете иметь моей души в руках ...
  _Я готова разорвать себя, если я вам не нужна, не могу Вам помогать, о, Марина, я дам Вам себя, дам Вам все мои миры. О, как хорошо будет посылать Вам хлеба!
  - Когда я вырасту, я буду безутешна, как Сережа! Я буду писать тысячи книг для Вас и про Вас. Я буду жить для Вас, льва. О Мать! О Марина!"
   Я вижу Марину, склонившуюся над письмом дочери - рука в волосы, рот сжат :
  "У меня глаза горят от слез. Дай Бог - на коленях прошу тебя!- чтобы все это скорей прошло, чтобы мы опять были вместе".
   Алечка! Спасибо тебе за все: и за окурки, и за корки, и за спички, и за окоренок, и за бесконечное твое терпение, и за беспримерное твое рвение - я была тобой счастлива, ты мне заменяла: воду, которая замерзла, хлеб, который слишком дорог, огонь, которого нет в печи - смеюсь! - ты мне была больше этого: Смыслом, -Радостью - Роскошью.
   ( из письма Цветаевой в Алину тетрадочку перед отъездом в приют)
   Именно в этот период она напишет: " Звезда над люлькой и звезда над гробом..."
   Может быть строка дочери:" Марина! Вы синяя! Вы падаете мне звездой с неба", подсказала это трагическое стихотворение?
   В один из своих приездов, увидев, как кормят детей, Цветаева ужасается: " Холодея, понимаю ,ведь э то ГОЛОД! Вот так рис и шоколад, которыми меня соблазнил Павлушков( врач, устроивший детей в приют). Со смертной тоской в сердце она возвращается в дом рядом с приютом и говорит хозяйке:" Их там не кормят и не лечат -ни лекарств, ни градусника, ни врача. Не топлено. Аля умрет".
   А когда вернется на следующий день, ее встретит , ударивший по нервам,голос кого-то из детей:
  " Алечке хуже! - Умер Алечка!".
   Марина стремглав бежит наверх, - к Али, видит ее бритую голову из-под одеяла, огромные страдающие глаза - жива! А дальше - она уже не могла думать ни о чем другом, кроме как о спасении дочери. Температура у Али за сорок, она горит...
   Какая жуткая картина - видение мотающейся между кроватками Ирины. ... Она колотится головой об пол и боится подойти к матери, пока та не позовет... Для начальницы она " дефективный ребенок", говорящий бессмысленные слова, для детей - повод для насмешек - она не просится, и все плачет!
  " Дети, не дразните ее, оставьте!"
   Утром следующего дня Марина, закутав Алю в одеяло, как есть, уезжает...
   Позже Ариадна Сергеевна напишет о зиме 19-20 годов: "В ту зиму умерла моя младшая сестра Ирина - та, что пила молоко. - крутолобая, в буйных светлых локонах, сероглазая девочка, все распевающая:"Маена, Маена моя!( Марина моя) ,- и как-то естественным показалась, что пересохла и молочная струйка, питающая ее"( Страницы воспоминаний, глава "Деревня", где идет речь о молочнице Дуне, подружившейся с Мариной и периодически бравшей Алю к себе в деревню)
  
   Двадцать пять лет спустя, в 46 году, находя Позже Ариадна Сергеевна напишет о зиме 19-20 годов: "В ту зиму умерла моя младшая сестра Ирина - та, что пила молоко. - крутолобая, в буйных светлых локонах, сероглазая девочка, все распевающая:"Маена, Маена моя!( Марина моя) ,- и как-то естественным показалась, что пересохла и молочная струйка, питающая ее"( Страницы воспоминаний, глава "Деревня", где идет речь о молочнице Дуне, подружившейся с Мариной и периодически бравшей Алю к себе в деревню)
  сь в ссылке, Ариадна Сергеевна вспомнит сестру с пронзительной жалостью:" Помню, как мы с Ириной были в детдоме, и я заболела(), мама приехала и забрала меня, а Ирина осталась, маленькая, с крутым лобиком и вьющимися светлыми волосиками, в моем длинном розовом ситцевом платье с крылышками, она ходила среди детей и спрашивала :" А чай пить? А чай пить? Так она и осталась у меня в памяти... Я ужасно долго о ней тосковала. Уже большой девчонкой проснусь, представлю, что Ирины нет и плачу".
   Аля болела очень долго - в тетради запись:"...Алина болезнь с 27 ноября 1919 по конец февраля 1920г.-( Цветаева Неизданные записные книжки. М., 2001т.2.с.459)
   Однажды, оставшись дома одна, перебирала бумаги и нашла мамину записную книжку и запись по-французски: среди непонятных слов -по-русски - Ирина... латинские буквы знала, стала выспрашивать мать значения разных слов , спросила, как по по-латыни " смерть". И догадалась , что Ирина... умерла.
   Потом Цветаева со страшной тоской напишет, когда Ирина придет к ней во сне - после смерти: " На одного маленького ребенка не хватило любви!" Она будет корить себя всю жизнь, думать о том, что, может быть, в Ирине погиб музыкант - девочка все время раскачивалась и пела, пела...
  "А может быть погибло глубочайшее в мире -Голос? Ведь как она любила петь, И - чуть музыка вдали -сразу внимательная голова и веселый голос: -_Музыка гает!"(МЦ)
   А любила свою " Гали-ду - Сонечку Голлидэй!". - тянулась, как подсолнух - к солнцу, к любви.
   "Ирина! Если бы ты сейчас была жива, я бы тебя кормила с утра до вечера. Ирина, одно ты знаешь, что послала я тебя в приют не для того, чтобы избавиться, а потому что пообещали рису и шоколаду. А взамен - голодная смерть.... Я НИКОГДА не узнаю, как она умирала
   Никто не заглянул в глубину страдающего сердца Матери - а осудить было легко. Цветаеву, повторяю, всю жизнь мучила совесть: может быть обоих необходимо было забрать тогда из приюта... Но тогда - она спасала Алю!
   После смерти дочери Цветаева не могла писать. Шел март 1920 года.
  ( Стихи может быть здесь, те, что сейчас чуть выше?)
  "Две руки даны мне были
  Разглаживать детские головки чистые,
  Горе мне! За ночь - одна оказалась лишнею...
  Ирина! Если есть небо, ты на небе, пойми и прости меня.
  
   фото
  
   СПАСИБО, МАРТ!
  
  Вечером 17 марта 1920 года Марина получает письмо, из которого узнает, что ее Сережа жив и умоляет Марину ехать в Феодосию и Коктебель. Письмо шло почти два месяца из Ростова на Дону. " Спасибо, Бог - Спасибо, март!" (М.Ц.)
   В 1921 году Илья Эренбург, уезжая в заграничную командировку, обещал Марине разыскать Сергея Эфрона, к тому времени уже бывшему в эмиграции.
   Интересны записи Али, относящиеся к февралю- марту 1921 года, озаглавленные " Золотое сердце Эренбурга":"Я больна. Сижу в кровати. Марина готовит. Короткий и четкий стук в дверь. Кто-то входит: " Здравствуйте, Марина Ивановна! Марина здоровается и подает ему стул. " Да... Вы тут живете? В другой комнате было лучше". Я понимаю, что это Эренбург ." Ну, тут у вас странно! Столько ненужных вещей!..... Потом я показывала Эренбургу рисунки, Он хвалил и странно спрашивал объяснения... Скоро он ушел".
  Приехав за границу, Эренбург разыщет Сережу ,и Марина получает 1 июля 1921 года первое после долгого молчания письмо:"Мой милый друг, Мариночка! Сегодня получил письмо от Ильи Григорьевича, что вы живы и здоровы. Прочитав письмо, я пробродил весь день по городу, обезумев от радости. Что мне писать Вам? С чего начать? Нужно сказать много, а я разучился не только писать, но и говорить.Я живу верой в нашу встречу. Без Вас для меня не будет жизни, только живите! Я ничего от Вас не буду требовать - мне ничего не нужно, кроме того, чтобы Вы были живы...
   Наша встреча с Вами была величайшим чудом и еще большим чудом будет наша встреча грядущая.... Все годы нашей разлуки - каждый день, каждый час, Вы были со мной, во мне.... Надеюсь , Илья Григорьевич, вышлет мне Ваши новые стихи. Он пишет, что Вы много работаете.
  Берегите себя, заклинаю Вас. Вы и Аля - последнее и самое дорогое, что у меня есть. Храни Вас Бог.
   Ваш С.
  Родная моя девочка! Я получил письмо от И.Г., он пишет, что видел тебя и передал мне те слова, что ты просила сказать мне от твоего имени. Спасибо, радость моя, - вся любовь и все мысли мои с тобой и с мамой. Я верю - мы скоро увидимся и снова заживем вместе, с тем, чтобы больше никогда не расставаться. Благословляю и целую тебя крепко.
   Твой папа"
  
  Пройдут еще долгие месяцы, прежде чем Цветаевой удастся уехать к мужу за границу. А 2 февраля 1921 года она пишет ему письмо: " Если Вы живы - я спасена. .. Если вы живы - это такое страшное чудо, что ни одно слово не достойно быть произнесенным - надо что-то другое. Но, чтобы Вы не слышали горестной вести из равнодушных уст - Сереженька, в прошлом году, на Сретение, умерла Ирина. Болели обе, Алю я спасла. Ирину - нет.
  Сереженька, если Вы живы , мы встретимся, у нас будет сын."
   А дальше сразу об Але : " Вы и Аля - вот все, что у меня за душой"
   Психея. Господи, как нужна Ваша родственная природа, - пишет Марина, - Вы бы ее поняли лучше, точнее меня".
   Цветаева , безусловно, очень тонко чувствует свою дочь : "кротка до безвольности - с этим упорно и неудачно борюсь -людей любит мало -слишком зорко видит - зорче меня. Любит природу, стихи, зверей, героев, все невинное и вечное. Пишет странные и прекрасные стихи. Вас помнит и любит страстно, все Ваши повадки и привычки...
  Сереженька! Ради нее - надо, чтобы Вы были живы!"
   Марине очень долго пришлось оформлять документы на выезд. И вот наступает день отъезда. В " Страницах былого" Ариадна очень подробно описывает сборы, и - этот пасмурный весенний день 1922 года - последний день в России. 11 мая Марина с Ариадной покидают страну. Запало воспоминание: Марина перекрестилась на белую церковь Бориса и Глеба... Ее память сохранит- сундучок с рукописями, что ехал вместе с ними на чужбину, любимые книги, Сережин портрет работы коктебельской художницы... В памятке о вещах - приписка Алиной рукой: валенки, Маринины сапоги, красный кофейник, примус, иголки для примуса, бархатного льва - любимую игрушку.. С ними был любимый плюшевый плед, подарок отца...Вещи, что и вещами не назовешь, настолько они - дух : "Любимые книги, бабушкина музыкальная шкатулка, венчальная икона - "дедушкино благословение",стереоскоп с сотнями московских и крымских двойных фотографий, на которых ( остановись, мгновенье! - юность моих родителей и все возрасты их друзей, вся предгрозовая беспечность прошедших лет..." ( Страницы воспоминаний")
   " Так и уехали из Москвы: быстро, неприметно, словно сойдя на нет...",- напишет в главе " Последний день в Москве" воспоминаний Ариадна Сергеевна. Она вернется в Россию, которой уже не будет... вернется в Москву в 1937 году после 19 лет эмиграции.
   ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА В БЕРЛИНЕ
  Более четырех суток заняла дорога до Берлина. Все эти дни Марина не могла уснуть, и Аля все видела ее " бессонный профиль на фоне черного окна поезда", за которым мелькали города, на которые сверху смотрела по ночам большая белая луна. Все описания полны лиризма и глубины...
   Приехав, Марина с дочерью остановились у Эренбурга. Семья Эренбургов позаботилась, чтобы Марине с дочерью было хорошо, и она очень благодарна за дружескую помощь, оказанную ей. Марина выступает на вечерах со своими стихами, декламирует Маяковского, знакомится с русскими писателями - эмигрантами. Позже - она получит из Москвы письмо Пастернака, восхищенного ее " Верстами" - завяжется длительная переписка - истинная, высокая дружба родственных душ, которая потом перейдет от Маетри - к дочери. Но это будет потом, а пока... Марина ждет Сергея. А в начале июня приезжает из Праги Сергей Эфрон.
   Ариадна так описывает встречу родителей после четырех лет разлуки: " Мы услышали голос: Марина! Мариночка! Откуда-то с другого конца площади бежал, маша рукой, высокий, худой человек, и я, уже зная, что это папа, еще не узнавала его. Потому что была совсем маленькой, когда мы расстались, и помнила его другим, вернее , иным, и пока тот образ - моего младенческого восприятия - пытался совпасть с образом движущегося к нам человека, Сережа уже добежал до нас с искаженным от счастья лицом, и обнял Марину, медленно раскрывшую ему навстречу руки, словно оцепеневшие.
  Долго, долго, долго стояли они, намертво обнявшись, и только потом стали медленно вытирать друг другу ладонями щеки, мокрые от слез",
   Вспоминает Аля один разговор между родителями вскоре после их с матерью приезда за границу:
  Что же это - было? -
  -Была братоубийственная и самоубийственная война, которую мы вели, не поддержанные народом, было незнание, непонимание нами народа, во имя которого, казалось, мы воевали, Не " мы" , а лучшие из нас.... Были битвы за " веру, царя, отечество",и за них же, расстрелы, виселицы и грабежи, " Но были и герои?" - "Были, Только вот народ их героями не признает. Разве что когда-нибудь жертвами..."
   " ...но как же Вы, Сереженька..." - " А вот так : представьте себе вокзал военного времени - большую узловую станцию , забитую солдатами, мешочниками, женщинами, детьми, всю эту тревогу, неразбериху, толчею, - все лезут в вагоны, отпихивая и втягивая друг друга... Втянули и тебя, третий звонок, поезд трогается - минутное облегчение - слава тебе, Господи, и вдруг ужасом осознаешь, что в роковой суете попал - не в тот поезд... Что твой состав ушел с другого пути, что обратного хода нет - рельсы разобраны. Обратно , Марина, можно только пешком - по шпалам - всю жизнь..."
   После этого разговора Цветаева написала " Рассвет на рельсах."
   Конечно , Аля уже многое понимала, сердцем чуяла боль отца, его тоску, его любовь к Родине. И потом , спустя десять лет - она стала на сторону отца, и вместе с ним ( даже раньше) по шпалам, через препятствия, трудности, опасности и жертвы, вернется в Россию .... Но этот крестный путь еще впереди, а пока...
  Читаю записи Али этого периода: описание елки на Рождество, походы в зоопарк и Луна - парк - этот поход ей запомнится больше всех, хотя чутким своим сердцем она понимает, что матери не нравятся все эти "глупые" развлечения , комната смеха , карусели, на который Аля с превеликим удовольствием, " разинув рот" каталась. Больше они с Мариной никуда и не ходили - может и отсюда ощущение от "казенного", " прусского". "буржуазного" - "неполюбленного" Берлина некой " транзитности". Аля слышит тихие разговоры Марины и Сергея : родители решали, где им жить, как жить и на что? Решение приходит единственно правильное - жить в Чехии. Там , в Праге- Карлов университет, где учится Сережа. Правительство Масарика будет давать пособие беженцам - деятелям искусства, культуры. А для Али есть русская-гимназия интернат с полным пансионом. Да и Прага - дивный город, дорогой , правда, но можно жить в пригороде. До Праги добираться легко, а какая природа - лес, холмы, горы! И еще - чехи очень музыкальный народ!
   "И Маринино удалое: Горы? Холмы? Музыка? - едем в Чехию!"
   Сергей уезжает в Прагу- ему нужно готовиться к началу занятий в Карловом университете. Два с половиной месяца пребывания в Берлине подошли к концу.
   Ч Е Х И Я - ЛЮБОВЬ МОЯ или
  Ч Т О В И Д Е Л Д У Б С Т О Л Е Т Н И Й
   Что же касается деревни и города - ... Мокропсы предпочитаю Парижу.Там были гуси- и ручьи и вдоль ручьев дороги - и красная глина, из которой Адам... и тот мой можжевеловый куст( Борис). Таруса - Коктебель - Мокропсы ( Вшеноры) - вот места моей души, По ним - соберете.
   М.Ц.
   Память детских лет хранит только добро, детские глаза выбирают из окружающего красоту, детские уши чутки к " интересному", смешному... моя Чехия была порой моего детства, порой моего - на всю жизнь - простора, и весело вспоминается мне.
   Ариадна Эфрон
   Когда я иду в лес, -иду в свое детство - в свое неведение и невинность
   МЦ
   Итак, в Чехию - в Прагу- Марина с дочерью приехали на вокзал Вильсона 1 августа 1922 года . Три года и три месяца жизни прошли в Праге и ее окрестностях -Мокропсах - Вшенорах - Горних и Дольних. Отсылаю уважаемого читателя к замечательной книге Галины Ванечковой " Летопись бытия и быта, Марина Цветаева в Чехии"( прим), не буду повторяться, а сразу отправимся во Вшеноры, минуя один из любимейших городов Марины - Прагу с ее дивной Влтавой и рыцарей под Карловым мостом , Брунсвиком -- хранителем реки, с которым Цветаева ассоциировала себя - ( см примечание)
  Когда Вы приезжаете во Вшеноры - одну их милых чешских деревушек под Прагой, где жила семья Цветаевых-Эфрон зиму 1923-24 года , по дороге от станции, на горке, от которой идут в разные стороны две дороги, вас встречает кряжистый столетний дуб.
   В полупустом вагоне поезда, уносившего меня от вокзала Смихов во Вшеноры,я познакомилась с худенькой женщиной, и ее дочкой - девочкой лет десяти, Педрой. Чем-то неуловимым она напоминала мне Алю . И спросила у Романы,( так звали милую женщину - романа Тиха) слышала ли она о всем известном поэте Марине Цветаевой, которая некогда жила здесь. Оказалось , она знает русский язык, знает людей, которые укажут дом, где жила Марина.
  Мы шли вдоль деревьев, наклоняющихся к нам, по тропинке , ведущей в гору, и вот тут-то я встретилась с этим дубом - мудрецом, хранящим в себе тайны бытия... Он был похож на старца - изборожденное морщинами чело, спокойный ясный взор. Он поднимал свои мощные руки-ветви к небу трагическим жестом, иначе не скажешь. Почему-то вспомнился мудрый дуб, которого увидел живым существом Андрей Болконский в "Войне и мире". Жизнь продолжается, словно говорил дуб, я приглашаю тебя на торжество осени золотой, вкуси этих плодов, что лежат в лесу - последних осенних яблок - рядом была гора с яблоневым садом, а на пожелтевшую листву нападало много яблок...
   Это - заговор против века:
   Веса, счета, времени, дроби,
  Се - разодранная завеса:
  У деревьев - жесты надгробий.
  Кто-то едет. Небо - как въезд,
  У деревьев - жесты торжеств.
   А я смотрела сбоку на тонкий профиль Романы , на ее дочку - молчаливую девочку с большими глазами, составляющую с матерью одно целое, я думала: " Да, они точно напоминают Марину и Алю". Мне захотелось что-нибудь подарить им - с собой оказался маленький сборник стихов " Белый снег нарисую" , я и подписала его Романе памятуя о том, что она хорошо знает русский язык. Она объяснила мне , как дойти до школы, где все знают , где жила Марина.
   В школе мне ( очень невнятно) указали путь к дому, где жила семья Цветаевых -Эфрон: там где-то за церковью, вниз налево, потом на гору. Помню поворот и игрушечного маленького гномика с протянутой рукой - гномик просил подаяния. Потом встретился мальчик лет семи-восьми, который хотел мне помочь, и я подумала: гномик, протягивающий руку , послал мне мальчика, указывающего путь - ведь в жизни случайностей нет. Знаки, знаки всю жизнь вели меня по пути Ариадны...
   А когда спустя два года я вновь приеду во Вшеноры,( чудом будет поздравление Романы с Рождеством и приглашение приехать в гости) и буду идти по той же дорожке мимо дуба поздним вечером, под дождем и ветром, дуб будет грозно, как-то металлически звенеть старой листвой, а железный каркас вокруг ствола покажется мне клеткой... Я прислонилась к дубу и услышала какой то гул подземный, во мне пульсировало:
   О, старый дуб, мудрец столетний,
   Делящий место на две части,
  Листва колышется под ветром:
   Марина! Здравствуй!
   Я думала - я путешествую по миру, ищу везде следы Марины и ее родной души - Али, а этот дуб видел их, может быть, они разговаривали с ним? Они очень часто проходили мимо этого дуба на станцию - встречать своего Сережу. К этому времени он уже студент философского факультета Карлова университета, есть общежитие в Праге ( Свободарне), небольшая стипендия. И Марина будет получать 9ОО крон каждый месяц благодаря помощи чехословацкого правительства. М. Цветаева с дочкой поселяются за городом : за три года с небольшим, вплоть до отъезда во Францию, семья жила в нескольких чешских пригородах -конечно, из-за дешевизны, да и к лесу ближе - Але и Сергею Яковлевичу лесной свежий воздух просто необходим. А названия этих пригородов - Дольние и Горние Мокропсы ( "с неуютным собачьим названием " Мокропсы. Мало того, что Мокропсы, да еще Дольние! (АЭ) Новые Дворы, Иловищи, и последняя зиму- Вшеноры.
   Замечательная книга " Летопись бытия и быта" Галины Ваничковой, блистательного исследователя, стала мне путеводителем по этим местам.
   Запомнилось, как мы с Галиной Ваничковой сидели в пражском кафе , в котором неоднократно бывала Марина. А потом пошли по всем цветаевским местам... Запомнилось особенно одно очень старое дерево на берегу Влтавы, полое внутри, Оно тоже, как вшенорский дуб тянуло черные ветви к сумрачному небу и было похоже на какую-то гадалку -колдунью, даже абрис лица я увидела в ветвях. И вспомнилось цветаевское, родившееся 5 августа 23 года -первое из трех, включенных в цикл " Сивилла":
  Сивилла: выжжена, Сивилла ; ствол,
  Все птицы спрятались - и Бог вошел...
   "... молю Бога, чтоб вечно шло так, как сейчас", - так пишет Цветаева позже - 9 января 1923 года. А 18 сентября 1922 года Але отмечают ее первый день рождения в Чехии.
  " Милая Марина! Сегодня второй день моего десятилетия. Почему-то хочу написать именно Вам - нестареющей и дорогой Рыси. Простите меня за мое рождение".
   Итак, начался новый этап жизни Али с родителями в Чехии.
  Аля живо описывает в своих воспоминаниях первые свои впечатления от пригорода под названием Горние Мокропсы :" Куда ни глянь, расстилалось изумительное лето, зеленый простор, окаймленный лиловыми, еловыми холмами, пересеченный речкой. Все окрестные деревеньки, каждый отдельный домик, выглядывали из густой оторочки кудрявых плодовых садов: в палисаднике цвели георгины, а на каждой калитке красовалась дощечка с надписью:" Позор на пса!", что означало всего лишь -" осторожно, собака!"
   Была найдена комната у лесника в деревне Новы Двур. В дневнике Али есть подробное описание дома: "Домик , в котором мы живем, расположен в долине. В нем три комнаты, из которых одну занимаем мы. Двор маленький, огород средний, собака Леве и куры. В дневниковых записях Али, начиная с декабря 1922 года . находим ее рисунки, стихи, необыкновенные письма- Марине, записи снов. Первая тетрадь- посвящается Марине и Сереже.
   Необыкновенно поэтичны ее записи, уже из села Горние Мокропсы( в конце сентября семья переезжает в новый дом, один из лучших в деревне, где у Марины -комнатка на чердаке с маленьким окошечком, в которое виден храм и холм, поросший лесом: " Марина впускает в наше косое окно и солнце, и луну, Возле этого окна она всегда сидит и пишет, если не стоит возле примуса, разогревая и варя" (АЭ)
  И чуть далее следует портрет матери: "... короткие волосы, зеленые без примеси лукавства, глаза, нос с горбинкой и средней величины рот. Руки у нее загоревшие, чуть грубоватые от работы, которые, когда она пишет, вкладывает в вьющиеся русые волосы... Два часа одну рифму, в два дня иногда один стих. А иногда 5 минут, и стих готов, безукоризненный. Мне странно, почему она родилась в людях, а не в огненных саламандрах ...или деревьях" ( Р Г А Л И. АЭ)
   В ноябре семья снова переезжает на новое место - дом почти в лесу - предпоследний на краю деревни. Адрес: Горни Мокропсы,Љ 33 у пана Грубнера новый адрес : Вшеноры, в Халоупках, Љ 51. В записной книжке Аля пишет , что ей было очень трудно переносить вещи по плохой дороге.
   На открытке, посланной из Вшенор( это те же Горнии Мокропсы)_в Париж Сувчинскому Цветаева приписывает цитату из Рильке: " Как одинок последний дом в деревне - как будто он последний в мире дом!"
   С этим домом во Вшенорах произошла у меня удивительная история: приехав первый раз туда, я точно не знала, где находится указанный мне в школе дом Марины и долго сидела напротив него, не зная, что это он и есть. Маленький мальчик лет девяти подошел ко мне и стал со мной разговаривать, естественно, по -чешски. Я поняла, что он спрашивает меня, что я ищу. Мы даже с ним пошли по горе вверх , в конец деревни,- там он меня оставил, отчаявшись, видно, мне что-либо объяснять.
  А я вернулась обратно и продолжала чего-то ждать, чувствуя, что Цветаева жила именно здесь, в этом доме с право бегущей от калитки дорожкой, под горой... Смотрела на эту дорожку, ведущую к дому, на дерево, с привязанными к нему колокольчиками, на маленького гномика - игрушку на повороте к дому... И вот из дома выходит милая девушка и спрашивает по-русски, почему я так долго здесь сижу. Когда я сбивчиво это ей объясняю, она приглашает меня зайти в дом . Действительно, интуиция не обманула меня: в этом доме и жила Цветаева.
   Маркетта Суманова ( так зовут девушку) оказалась очень интересным человеком, настоящей художницей! Она подарила мне свою графическую работу - ангела в сплетении ветвей каких-то таинственных дерев; провела меня за дом к колодцу, куда, конечно, ходили Аля и Марина за водой. Недалеко от дома возвышается гора, поросшая лесом. Я смотрела на нее , на дом, и представляла худенькую девочку-подростка с огромными глазами, несущую ведро воды или охапку хвороста... Стоит золотой сентябрь... Как сейчас, когда я сижу у этого дома. Я уеду , унося в сердце этот золотой осенний день, милую Маркетту. Она поздравит меня с Рождеством, расскажет о том, что собирается выйти замуж и даже приглашает приехать к ней в гости. Спустя два года я и приеду, и в этот раз даже останусь на ночь - в чердачной комнатке, где точно - я это знаю, чувствую - была комнатка Марины.
   Октябрь 8. Марине исполняется 30 лет. На поздравлении ей от Али -рисунок рыси с цветочком: " Милая рысачка, так как сегодня твое рождение, поздравляю тебя и за все твои обиды мурлыкаю..." Именно в этот период Марина пишет свой цикл "Деревья", в день рождения слагается гениальное:" Не краской, не кистью...", чуть позже " Рассеивающий листву, как свет...".Это все о лесе, о полюбившихся чешских буреломах на холмах, куда взбирались с Алей.
  Где-то, на холмах встретится Марине можжевеловый куст, который станет для нее - воплощением Пастернака, - не случайно и Ахматова после смерти поэта напишет: Умолк вчера неповторимый голос - и нас оставил собеседник рощ". Пастернака ощущает Марина как грандиозное явление природы, стихии леса, трав, гор... Именно в это время начинается бурная переписка с поэтом, которого Цветаева ощущала равным, равновеликим себе. Спустя годы, Ариадна напишет Борису Пастернаку, что мама более всего на свете любила Сережу и его. В ноябре Цветаева напишет первое письмо Анне Тесковой, с которой ее также свяжет длительная переписка( 1922-1939) - огромная дружба. Анна Тескова, замечательная переводчица, ( прожила в Москве 13 лет, знала русский язык) писательница, " человек действия"( МЦ), пригласит Марину выступить на вечере со своими стихами - Цветаева соглашается выступить на вечере Чешско-Русского Объединения ( Едноты) Впоследствии и Аля будет часто гостить в гостеприимной семье Анны Антоновны - так называли ее русские друзья, очень полюбит ее.
   И опять приближается любимый праздник - Новый год, Аля продолжает свои записи: " Через пятнадцать дней наш Новый год, через три дня чешский. Вы по обыкновению склонились над правкой своего "Упыря... Вы сидите над правкой " Молодца в своем неизменном зеленом платье" (РГАЛИ,АЭ)
   Первая зима в Чехии -" в комнате с зелеными рамами и низким побеленным потолком - у глухой старушки с собакой румыгой .Зимовали хорошо, тесно, дружно",- пишет в воспоминаниях Ариадна .Оживают для нас зимние вечера с книгами,( Сережа читал нам вслух привозимые им из Праги книги, Марина и я, слушая, штопали, чинили, латали...) шутками, подарками. Главный же урок жизни для Али был: мужественная бедность родителей, выдержка, юмор, с которыми они боролись с повседневными тяготами . И у девочки рождалось такое "жаркое чувство любви, соратничества с ними, что уже это само по себе было счастьем".
   Новый, 1923 год, как пишет Аля, встретили "чудесно - 1 января семья была в пражской Свободарне и на елке, которую " устроили американцы".( Р Г А Л И, АЭ) Все, действительно замечательно и Марина , может быть, также спокойна и счастлива, как когда-то в Феодосии...
   Она счастлива с близкими людьми, которые не мешают ей " слушать душу, - или просто тишину". Она уходит в лес слушать тишину от "обид времени": 9 мая пишет : " Каким наитием..." - девятое стихотворение цикла. А рядом - всегда Аля, ей читаются строки, которые входят в душу и память взрослеющей девочки вместе с блеском листвы, шумом ручья после дождя посередине тропинки вниз по горе... На одной из фотографий Аля в лесу вблизи Вшенор, сидит на дереве - счастливая, сияющая ... Ощущение, что это - весна... ( фото - в летописи на стр.70)
   В марте 5 -6 Марина пишет письмо Р. Гулю в Берлин: об ответе Геликона на письмо о " Земных приметах", о том, что условия издателя великолепны, но геликон высказывает желание иметь материал " вне политики". " политики в книге нет, - пишет Цветаева,- есть страстная правда, пристрастная правда холода, голода, гнева. У меня младшая девочка умерла с голоду в приюте - это тоже "политика"( приют большевистский) Ах, Геликон и К(омпания) Эстеты..."
   27 мая Цветаева пишет письмо Р. Гулю о том, что вновь принялась за свою книгу "Земные приметы" и надеется закончить к осени. Она делит книгу на две части , два дневника : свой и Али. Она очень надеется, что эта книга будет издана, и ровно через месяц вновь пишет ему, что издание " Земные приметы"(Москва, март1917. - октябрь 1919г) подготовлено. Книга не увидит свет - " книга живой жизни и правды", по выражению Цветаевой - " Жизнь души шестилетнего ребенка". Аля подросла, она по-прежнему записывает свои замечательные наблюдения - золотые песчинки в золотоносном песке, необычайные сны, еще беспомощные стихи , посвященные Марине - своему "огненному ангелу с небес" ( фото на стр. 110 )
   Вот один из снов, что приснился десятилетней Але в декабре 1922 года - тревожный. говорящий о ее душе романтика и художника, Приезжаю в Р Г А Л И который раз, листаю страницы микрофильмов - рукописи сами пришли в такое состояние, что их не выдают. Моя тетрадь. Посвящается Марине и Сереже (А.С. Эфрон. Дневниковые записи и стихотворения. Автограф в тетради с пометками . 1 декабря 1922 - март 1923)
   Маскарад
   Какая-то темная масса. Своды. Множество женщин и подростков. Все в одеждах из полевых трав и цветов. Здесь же и Марина со мной. И вдруг секунда ужаса: как бы я не отстала. И в эту секунду Марины - нет. Я стою у окна рядом со старухой и чувствую к ней какую-то недоброжелательность. Тогда я быстро выхожу оттуда. Схожу по откосу. Вид - совершенно гравюра. Ярко-зеленый луг со скалами и березами. Закатное солнце и несколько высоких деревьев. Плывет река. На ней лодочки в виде цветов. И два разных месяцев в разных концах реки. Посередине - Марина. Я ей что-то кричу. В ответ слышу ровный голос:" Ничего, Алечка, я скоро приду".
  Или:
  ... Я бы хотела иметь большой дом с садом. Зимним вечером мы бы сидели у огня, на стене бы висело оружие и рога оленей. Только чтобы это было в одном из прошедших веков. Это была бы гостиница " Золотой виноград". Меня зовут анна, мужа - Лев. Детей - Сергей и Марина. Часто гостевали у нас и разбойники. Муж был с ними в дружбе. Только у нас был бы уговор, чтобы они не трогали наших постояльцев.
  19 декабря. Милая Марина и рысь! Решила написать Вам письмо. Первый раз в Чехии пишу на Вашем столе. Рождество через шесть дней. Я видела у старухи в амбаре нашу будущую елку. Скоро она будет стоять в углу, украшенная моими скромными игрушками. Только бы старуха не пришла.
   .... Сегодня девице Марии хвала,
  Богородица в гроте Христа родила.
  Сегодня, сегодня ( неразб.)
  Над белою розой звезду водрузила.
   Ты не бойся ко мне идти,
  Говорят, что я искуситель,
  Помогу я тебе пройти
  В золотую мою обитель.
  Шаг один -и тогда моя
   Ныне, присно, всегда, вовеки
  Вечно в лете шепчет вода,
  Зачаровывая все реки.
   Аля очень много читает: в дневниках упоминаются книга в зеленом переплете - Гете, " "Князь серебряный", и многое-многое другое.
   Цветаева по-прежнему записывает за Алей ее слова, выражения :" В окне туман. Аля говорит:" Живем как на небе".(3 сентября 1923 года).
   Марина с Алей идут по осенним холмам, Марина - впереди, Аля - всегда рядом. За ними бежит собака Румыга. Под ногами на пожухлой листве много яблок - немного кислят, но очень вкусны. Такими и мне запомнились вшенорские холмы, поросшие лесом, травами, цветами. Аля напишет и о них, лесных, полевых цветах, которые так любит:" Цветы, которые я знаю в Чехии" Лютики, маленькие, желтые , любят воду, фиалки, дикие красные гвоздики... Но это уже весной, Весной, приехав по приглашению милой Романы Тиха я приезжала в Чехию . В этот приезд мы ездили в старинный замок Карлштейн, куда любила пешком - из Вшенор - ходить Цветаева. Она была замечательный ходок.
   Аля, как маленькое деревце у большого была всегда рядом - незаменимый собеседник, спутник путешествий по лесу. Позже, в ссылке, Ариадна напишет о том, что любовь к лесу, природе привила ей именно мать. Она любила лес, как живое существо. В августовском письме Бахраху она описывает прогулки в лес со спутником, не любящим стихов,( Оболенский) но знающим природу - это для нее важно.
   А в августе 1923 года родители решили - после долгих колебаний - отдать Алю в гимназию. Марина пишет письмо директору ее В.А. Богенгардту, ( знакомому Сергею Эфрону по " белому движению") в Моравскую Тршебову, где находилась русская гимназия-интернат для детей беженцев. А сам решили снять комнату в Праге.
   21 августа Сергей Эфрон выезжает в гимназию для переговоров. К этому времени относится общая фотография. Я узнаю это место - на тропинке у дома в халоупках в дер. Горние Мокропсы ( Вшеноры). ( фото - 19 августа 1923)
   В сентябре Аля прекрасно выдерживает экзамены в гимназию( Сережа подготовил по математике, Марина - по русскому и латыни, кстати вскоре она оказалась первой по русскому и последней - по математике) и остается в гимназии усваивать " науку общежития" воспитанницы ее сразу полюбили. Замечательно ее первое появление среди них. На вопрос "Кто ты?", Аля, не задумываясь, отвечает" Звезда, И с небес..."
   Сохранились дневники Али чешского периода, ее письма к матери - из них видно, как повзрослела Аля, как она погружена с головой в новые впечатления ,ей все нравится - учителя, сверстницы, новые предметы. Она полюбила более всего закон Божий - утро начинается с молитвы, распорядок дня - четкий, все по расписанию. Аля с ее "легкостью отказа", способностью быстро отказываться от своих желаний, с радостью принимает все. Что посылается ей в земном странствии , ей, звезде Ариадне...
   А Марина, приехав к Але на несколько дней в Моравску Тршебову отмечает новое в поведении дочери, видит, что Аля," дитя ее души, одаренная редчайшим из дарований - способностью любить ее так, как ей нужно было быть любимой, понимавшая то, что знать не положено, знавшая то, чему не была обучена, слышавшая, как трава растет и как зреют в небе звезды , угадывающая материнскую боль у самого ее истока, я , заполнившая свои тетради ею, которую она исписывала свои... я становилась обыкновенной девочкой". В этих словах - исток дальнейшего расхождения в земном странствии матери и дочери, которая неизбежно становилась взрослой, совершенно естественно - искала свой путь.
   Конечно, Аля не могла понять всех "бездн" души матери- поэта, всех ее метаний, да она и не знала о многом. К этому времени, осени 23 года, относятся отношения Цветаевой с Родзевичем, о котором Ариадна пишет, как о человеке редкого обаяния. Сама Цветаева позже скажет, что сильнее никого не любила ": Как это случилось? О, друг, как это случается, Я рванулась. Другой ответил.." .(письмо Бахраху ) Все было не просто - стремление к абсолютному единению, к которому стремилась Цветаева, было для нее невозможно. Останутся от этого яркого эпизода в жизни Цветаевой две гениальных вещи -" Поэма горы" и " Поэма конца" .
   Чтобы ни переживала Цветаева, она всегда заботилась о дочери. 27 сентября Аля пишет, что " получила от мамы и папы " куклу и три книги( Р Г А Л И.АЭ), В этот день Цветаева начинает писать трагедию " Ариадна"( Сс 6, 6360); продолжает готовить к печати дневник своей жизни "Земные приметы" - продолжает напряженно работать.
  А в ноябре 22 Аля записывает в дневник , что родители пишут о скором приезде - Цветаева твердо решает вернуться к мужу.
  К . Родзевич будет всю жизнь благоговейно хранить память о ней. Постаревший " Казанова", прошедший через все испытания времени, спустя много лет приедет в Советский Союз, будет говорить с Ариадной Сергеевной о ее матери и плакать, вспоминая ее и своего друга - Сергея Эфрона.
  Рождество , 24 декабря 1923г. Аля пишет в дневнике о том, что Аля родители приехали к ней вместе. Записи из дневника :
  " Сегодня приехали мама и папа... была у мамы и у папы, была с мамой, мыла ей голову... Опять была у мамы, ела шоколад и драпала с мамой из лагеря в город". Она описывает снятую родителями квартиру в Моравской Тршебове, и опять - живая рождественская елка - прошел ровно год жизни в Чехии.
   Я приеду в Моравску Тршебову именно 24 декабря - на Рождество. 2011 год. От Праги ехать часа четыре. Время в пути пролетело незаметно - мимо маленьких городков. заснеженных холмов ( в тот день впервые по-настоящему пошел снег с раннего утра), поезд прогромыхал по мостам над речками, пролетел мимо чешских деревушек, полей. и приехал в Там надо было пересесть на маленький ( один вагончик , как игрушечка) поезд, который и привезет Моравску Т р ш е б о в у, старинный городок. На вокзале карта. Рядом - большая гора. Иду по улочке мимо аккуратненьких домиков и прямо на снегу - ярко-оранжевый ( видно кто-то уронил) апельсин . Почему-то вспомнилось: Сергей Эфрон послал маленькую Алю ( год с небольшим) к Марине, и она, с ее огромными голубыми глазами и оранжевый апельсин, как пишет Цветаева были чудесны. Маленьким чудом был и этот яркий апельсин на белом снегу в Моравской Тршебове, куда я так долго мечтала приехать и увидеть здание гимназии, где училась Аля. Конечно, не сразу я нашла его. Рядом было очень красивое здание какого-то музея, куда группой шли школьники - лет двенадцати-одиннадцати. Как Аля...
   Счастливая, Аля пишет 1 января: " Сегодня Новый Год! Мама подарила с папой мне большую шкатулку со всякими сладостями. Там же есть и сцена из Священного Писания. Завтра маме дарю дневник"( Р Г А Л И.ф.190. оп. 3, ед хр. 252)
   Перечитываю дневники Али этого периода: какой чувствуется прекрасный дар слова, сколько тонких примет сердца и ума! В красной тетради, подаренной друзьями, она пишет воспоминания о своем раннем детстве - читать их - истинное наслаждение!
   А в апреле 24 года Алю забирают из гимназии, так как в легком у нее обнаружили начавшийся процесс и необходимо усиленное питание и уход, Уже в мае Цветаева сообщает А.К. Богенгардт в Мор. Тршебову, что Аля поправляется. А 1июня Марина с семьей покидают Прагу и переезжают в село Йоловиште, на летний, как предполагается период - Але нужен свежий воздух. В июле 20 опять переезд в Дольни Мокропсы, в " разваленный домик с огромной русской печью, кривыми стенами и кривым полом"(Ст.296). Здесь, 5 ( по ст. стилю) 18 сентября Але исполнилось двенадцать лет. Праздновали Алин день рождения в воскресенье, 14 сентября, как пишет Г. Ванечкова. ( Летопись. С.191)
  А 23 сентября семья вновь переезжает во Вшеноры. А Марина ждет наколдованного ею давно - сына. 5 августа пишет стихотворение "Под шалью" ( Над колыбелью твоею - где ты...) Марина вяжет шаль, вяжет , и не одну, успокаивая себе, наколдовывая " мечтанного" мальчика - для России...
   Сбывается то, о чем писала Сереже в том, посланном с Эренбургом письме:"Не горюйте о нашей Ирине, Вы ее совсем не знали... У нас будет сын, я знаю, что это будет".
  В ноябре 1924 Цветаева пишет Колбасиной-Черновой в Париж о трудной жизни двух Ариадн - Ади Черновой и своей Али, добавляя, что есть дети еще несчастнее: те, что под забором, или те - стадами - в Советской России" ( Сс 6, 687) фото- с 198с.
   И вот новый, 1925 год. В ночь с 31 декабря 1924 г на 1 января 1925 г Марина дарит дочери книгу " Психея" ( МЦ Психея. Романтика. Берлин: Изд. Гржбина,1923) На фронтисписе фиалетовыми чернилами: " Дорогой Але- на новый(чешский) 1925год.М.Ц
   А Аля пишет пожелание матери: " Дорогая Марина и Рысь! Желаю Вам сына Бориса( непременно гения, не чета мне)....Целую, целую, целую Вас. Ваша, вечно ваша Аля."(Ст 325) В этом : "... гения, не чета мне" - уже можно в зародыше уловить то, что обернется драматическими отношениями между матерью и дочерью... но это еще впереди, а пока... Марина пишет:
  "... у Али восхитительная деликатность - называть моего будущего сына" Ваш сын", а не -" мой брат", этим указывая его принадлежность, его - местоположение в жизни, обезоруживая и предотвращая мою материнскую ревность..." Вспомним , что с этого слова: ревность...- начинались первые записи Марины о дочери. Марина много занимается с Алей французским ( Аля уже говорит свободно и Марина этому очень радуется), обе- много читают. Зима выдалась теплая, и это уже легче. И опять, несмотря на все трудности быта, приготовления к новому году, изготовление скромных елочных украшений - семья вместе и это счастье. Марина уже сейчас ревнует будущего ребенка ко всем и ... боится армии! 31 января Марина с Алей были у зубного врача в Ржевницах. Потом шли пешком- до Карлова Тына- не дожидаясь поезда. Мимо реки, лугами шли во Вшеноры - Марина прекрасный ходок, несмотря ни на что.
  А на следующий день- 1 февраля , в воскресенье, в полдень, в снежную бурю, родился сын - Георгий! Мур - так будут звать его домашние. Аля была счастлива: брат! Запишет так : "Родился, обвитый пуповиной, и не сразу закричал". - Ребенок родился обвитый пуповиной - примета, предвещающая несчастную жизнь...
   Марина подробно описывает все, что связано с рождением сына, названного в честь Св. Георгия - покровителя Москвы и белых войск ( по просьбе Сережи).
  ".. если бы мне сейчас пришлось умереть, я бы дико жалела мальчика, которого люблю какой-то тоскливою, умиленною, благодарною любовью. Алю бы я жалела за другое и по - другому.
   Аля бы меня никогда не забыла, мальчик бы меня никогда не вспомнил... Может быть, это самая большая любовь моей жизни? Буду любить его - каким бы он ни был: не за красоту, не за дарование, не за сходство, за то, что он есть..... Мальчиков баловать нужно - им. Может на войну придется..."(МЦ)
   Все так и сбылось, и спелось , сказанное пророчески.
   Как сбудется то, что ощущала мать-поэт, когда писала : " Аля! Маленькая тень..." " Не троньте!", - загадывается Цветаева в стихотворении... еще как " тронут". Еще как бесчеловечно исковеркают судьбу ее первенца. Интересно, что это стихотворение, написанное в Феодосии в 1913 году, было опубликовано в " Воле России" ( ВР. 1925, Љ2.С 44-45 - Сс 1, 189)
  С первого дня Аля - незаменимая помощница Марины наряду с другими няньками ( 7 нянь) И среди них та, что стала самым близким другом Марины, адресат ее последних писем уже перед отъездом в Россию - Анна Тескова. " ... не няня, добрый гений, фея здешних мест. Седая, величественная... изнутри царственная. Орлиный нос, как горный хребет между голубыми озерами по-настоящему спокойных глаз, седой венец волос... высокая шея, высокая грудь, все - высоко", - пишет Марина Цветаева о своем чешском друге. Помогали, кто чем мог. Но, конечно, рядом ее добрый ангел- Аля. Ежедневно ходить в лес за шишками и хворостом, на колодец - стирать, купать ребенка, помогать матери во всем. И она со всей ее "легкостью отказа" (МЦУ) от себя, делает все самоотверженно. В марте (без даты)Цветаева запишет в тетради:" Живу, везу. Но глаза весь день полны слез и что-то внутри так натянуто, как ни одна струна ни под одним смычком. "( Ст, 341)
   А тогда в марте Марина записывает : Теперь у меня есть все: дом - любовь -Воспоминание". А Аля ведет записи о Муре, его первых словах, движениях, так, как когда-то Марина - о ней самой. Марине самой , видно, в этот раз , это трудно: В Феодосии было, естественно, легче, и она могла вести свои дивные записи о ребенке, каким была Аля.
  Остались " Записи о моем брате" в тетради, подаренной Мариной: " Але - для воспоминаний"( Вшеноры, 25 мая 1925г.). В них - зарисовки с Мура, запись - его первые звуки, улыбки,- ребенок был необыкновенный, развивался, как и Аля, очень быстро.
   Известная фраза -предсказание Цветаевой:" Мальчиков баловать нужно - им, может на войну придется", - записана ею 24 марта, только впоследствии Ариадна Эфрон соединит ее с вышеприведенной цитатой о Муре.
   Марина писала о дочери, прекрасно понимая все благородство и жертвенность натуры дочери : "Ей трудно, хотя она и не понимает. Сплошные ведра и тряпки - как тут развиваться... Собирание хвороста, уборка, лавка, угли, ведра, еда, учение, хворост, сон... к двадцати озлобится люто" . Как в воду глядела, ибо, как никто ценила творческую индивидуальность. А в Але цветаевская порода видна зримо- всегда видела это: и учила, и выпрямляла, и вдыхала свою душу. Как понадобятся Але потом эти уроки - в ссылке, на " вечном поселении"- видел Бог!
   Тетрадь Аля продолжит в Париже
   Пасха 1925 года была последней для семьи в Чехии. Ариадна с папой были на утренней службе в церкви, а когда вернулись, дома все уже было готово для праздничной трапезы. Из дневника Али: "Пасха прошла чудесно. Мы с папой были заутрени, когда вернулись - все было мамой приготовлено . На постеленной белой скатерти столе стояли кулич и пасха, яйца всех цветов и мастей, ужене(), масло, сыр и бутылка вина, Мама все собственноручно убрала, завесила окно, подмела пол и вымыла посуду."( Ст, 364)
   А в мае Марина делает надпись на книге, подаренной ею Але. Марина Цветаева. Молодец. Сказка. Прага: Пламя,1924. На авантитуле фиалетовыми чернилами:" Але - моему абсолютному читателю М.Ц. Чехия, Вшеноры, 7 мая 1925г.9 Ваничкова, летопись...с.239)
   В августе Цветаева пишет в письме к знакомой в Париж об Але:" Ей очень тяжело живется, но она благородна... С 4-х лет - помойные ведра, метлы" ( Летопись... с.251)
  Але некогда читать, рисовать - а она так любит все это делать! Марина пишет, когда только выдается свободное время большую вещь - лирическую сатиру " Крысолов"( большая часть написана во Вшенорах - закончит в ноябре 1925 года в Париже) . Аля сделает замечательные иллюстрации к этому замечательному произведении , которую по праву можно считать " вершиной творчества Цветаевой в Чехии) ( Г. Ванечкова, летопись... с.270)
  
  А в октябре 25 года - Муру уже девять месяцев - семья собирается покидать Чехию. Уезжают из-за детей. Але нужно учиться дальше, плату за квартиру собираются повысить. Впереди - долгая со многими трудностями сырая зима, да и друзья зовут, обещая помощь.
   1 октября в письме к А. Тесковой Марина пишет, что ее отъезд - временный:"... через три месяца вернусь", не зная, что останется в Париже на долгих 14 лет и больше никогда в Чехию не вернется, только во снах... Будет все время рваться в Прагу, но мечта еще раз побывать в " летейском городе" не сбудется.
   В конце октября Аля еще раз посетит ( неоднократно бывала в семье Тесковых - А. Тескова жила в районе Винограды с матерью и сестрой учительницей) Прагу, дом Тесковых . Она пишет 28 октября 25 года, продолжая письмо матери:"Дорогая Анна Антоновна! Страшно благодарна за вчерашний день, так чудно проведенный. Огромное спасибо от всех за чудесные сухарики, чай и шоколад. Вчера у Мура, когда я приехала, был сильный жар, сегодня ему лучше, и доктор сказал, что это оттого, что у него режутся зубки. Если он поправится к субботе, то скорее всего поедем 31 октября... с Вильсонова вокзала. Придете? Мама очень обрадовалась легенде о рыцаре, в Париже о нем напишет. Мне, по предсказанию Августы Антоновны( сестра Анны Тесковой) всю ночь снился Чаплин, наши прогулки вокруг средневековой церкви в Праге... Целую вас крепко. " МУР" машет ручкой. Ваша Аля"( Письмо Љ17 в кн. Марина Цветаева "Спасибо за долгую память любви. Письма Тесковой.1922-1939. М, русский путь. 2009, с43-44)
   Останутся в памяти - любимые ее места, Пражский рыцарь под Карловым мостом, с которым она ассоциирует себя, здесь написаны лучшие ее поэтические циклы, остаются ее друзья...
   Неразрывно связанная внутренне с Чехией, Цветаева, напишет в начале Первой Мировой войны, в начале оккупации Чехословакии " Стихи к Чехии":... " Чехия в крови". И ее сердце всегда будет болеть за Чехию:" День и ночь , день и ночь думаю о Чехии, живу с ней, с ней и ею, чувствую изнутри нее: ее лесов и сердец..." останется в памяти столетний дуб, который встречал Марину с Алей, когда они возвращались, проводив Сережу на утренний поезд на пустынный Вшенорский вокзал ," безлюдную пригородную станцию с прилаженными под навесами цветочницами... семафор, рельсы."(АЭ)
   Останется вечная благодарность стране, которая помогла им в один из самых тяжелых моментов жизни.
   И Аля будет помнить - счастливая особенность запоминать только хорошее - маленькую уютную Бероунку, " полуволны, полурябь" на реке, яблоки-паданки, которые можно было есть, сколько хочешь, семейные сказки - импровизации, которые Сережа( Лев) и Марина( Рысь) рассказывали ей перед сном, замечательно изображая, Сережа - Льва и Обезьяну, Марина - Рысь и Кошку, детские праздники - счастье елки: волшебство " Святого Николая" в лавках пана Баллоуна во Вшенорах и пани Сасковой в Мокропсах, игрушечные вертепы на Рождество с деревянными богородицами, младенцами в яслях и ослами, кукольные театры - все самое светлое, детское, лучистое... то, что видел старый дуб и шелестел своей старой листвой, приветствуя молодую поросль...
   Марина Цветаева уезжает с детьми - девятимесячным муром и тринадцатилетней Алей в Париж 31 октября 1925года. Сергей Яковлевич остается пока в Праге.
   "... рачте далее( Безумно люблю этот крик кондукторов. Жестокий и творческий, как сама жизнь. Это она кричит - кондукторами!) рачте далее - но куда? Вильсонов вокзал - куда? Боюсь, что просто сяду с Алей и Муром под фонарем - ждать судьбы..."( МЦ)
  
  
   РОССИЯ МОЯ, РОССИЯ, ЗАЧЕМ ТАК ЯРКО ГОРИШЬ?
  ( ДОРОГАМИ ФРАНЦИИ)
  
   Человек не страны, а среды, Марина, расставшись со страной, замены ей в "среде", какой бы то ни было. не искала да и не могла искать. Эмиграция же сразу превратилась именно в среду, распавшуюся к том уже на ненадежные микро-мирки группировок, приходов, землячеств, в которых Марине хватало ни воздуха, ни пространства... на ладони ее судьбы начала обозначаться глубокая линия одиночества.
  
   А.Э.
   Я помню так много, что могла бы, если бы умела , написать огромную книгу - пусть с разрозненными страницами.
   А.Э.
   Когда поезд проезжал через через Вшеноры, прильнули к окнам - на станции стоят друзья и машут вслед проходящему поезду - Чехия все-таки была каким-то продолжением России, Франция - останется чужбиной. Для Марины и Али тоже...
   По дороге Марина рассказывает Але о своей первой - самостоятельной -поездке в Париж, во Францию, страну ее юности, Сары Бернар, ( когда-то она поехала в Париж, чтобы трагическую актрису ) Ростановском Орленке, любимых поэтов, каштановых деревьев., во Францию, которая будет благослоклонна к ней - поначалу. Первый творческий вечер Цветаевой в Париже состоится только 6 февраля 1926 года - эмигрантская пресса назовет его литературным событием года.
   Уже в первом письме А. Тесковой Цветаева пишет:" Квартал, где мы живем, ужасен - точно из бульварного романа "Лондонские трущобы". Гнилой канал, неба не видать из-за труб сплошная копоть и сплошной грохот. Гулять негде- ни кустика. Есть парк, но 40 минут ходьбы в холод нельзя. Так и гуляем - вдоль гниющего канала"( М. Цветаева Спасибо за долгую память любви. С.46)
   В своей тетради Аля тоже записывает название для своих первых впечатлений о Франции :" Прогулка вдоль канала".
   Как и Марина, она, скоро затоскует о лесных дорожках в Чехии, потому что приходится гулять с Муром вдоль серого "гниющего" канала, да и условия жизни неважные - Марине совсем нет места писать, И по-прежнему Алино чуткое сердце болит за мать, и она видит то, что не замечают другие - ей дано обостренное зрение поэта.
   Приписка к материнскому письму в самом конце 25 года, в преддверии Нового, перекликается с ощущениями матери: "Дорогая Анна Антоновна! Завтра последний день бедного, старого ,1925 года! Мне его очень жаль, лучше бы он не кончался. Здесь погода совсем не зимняя, теплый ветер, теплый дождь. Не похоже ни на Рождество, ни на Новый год, Скучаю по чешским снегам и морозам. Снег тут был один раз, и газеты писали, что много было несчастных случаев: множество народу замерзло. Парижане - как птицы - от всего гибнут!"( с.76) Проходит год - в заботах о маленьком брате. Марина пишет: " Аля почти с меня, учится дома, очень способна к так называемым гуманитарным наукам... Живется ей нелегко, ибо весь день занята Муром. Я, как всегда, разрываюсь между всем и тетрадью..."(с 76)
   Она пишет о брате, который любит ее больше всех: " Мур пользуется громадным успехом во Франции, На него заглядываются чахлые мамаши 19-го арондисмана.
   Неизгладимое впечатление произвел он на Бориса Зайцева, который заявил, что он слишком велик, что таких детей не бывает, и что это невозможно. Вернее, Зайцев просто восхищается:
   " Да это же Блок! Впрочем они все, маленькие , похожи на Блока, Наташа говорит: Мамочка, да не целуй же ты его так, а то у тебя губы совсем побледнеют! И боится Мура держать на коленях - из-за крепдешинового светло-голубого платья..
   "... Еще он любит бананы и ему все их приносят. Я их тоже любила, теперь нет - по случаю Муриной конкуренции."
   Жить в Париже становится невозможным - денежные дела семьи очень плохо
   И в октябре 1926 года семья сняла квартиру под Парижем, в Бельвю ( красивый вид), на ул Бульвар Вар Љ31: " Устроились мы чудесно, под Парижем - в лесу... огромном, старом, на много верст". Это один из первых пригородов под Парижем, где будет жить Марина с семьей в течение всей жизни во Франции, Следующий адрес - Медон, авеню Жанны Д Арк - и опять важна для Цветаевой близость леса, деревьев, Мур растет, "большой, кудрявый, красивый, толстый, ловкий -изящный медведь...была бы няня, все было бы просто. Аля очень помогает, но от природы медленна, это часто раздражает. В общем хорошая здоровая, красивая девочка - очень красивая, хорошеет день ото дня. Уже почти с меня ростом, будет больше. Не учится, Когда есть время - читает" ( письмо А. Тесковой от 26 апреля 1927г)
   Аля продолжает записывать за Муром все новые слова и выражения, появляющиеся в его речи.
   Среди многих записей есть забавные фразы Мура, записанные Алей:
  - Какая сегодня погода раскрашенная!
  - Отчего мама умная, а Аля тупица?...
   Аля вкладывает всю душу в маленького брата . Его первое слово - Адя - Аля.
   Аля любила брата , и он ее - только как-то по-мужски, молча, более сдержанно, Она рисовала ему человечков, солнышко, ходила с ним гулять, А когда он подрос - все делали вместе - всю домашнюю работу.
   Она во всем помогает матери - стирает , моет, подносит, предупреждает каждый шаг - она , девочка-подросток, которой, конечно, хочется побегать, поиграть, почитать книжку - что она очень любит, не думает о себе. Она жертвует всем, и эта жертва для нее естественна, как дыхание.
   Дайте, я отнесу, Марина. Не поднимайте, мама, это вам тяжело.
   Она ходит на цыпочках вокруг матери, когда та пишет, запустив руку в волосы надо лбом ( так изобразит Марину в известном графическом рисунке). Аля уносит Мура погулять, чтобы она могла сосредоточиться, писать.
   А мать часто , очень часто бывает несправедлива к ней, но Аля все заранее ей прощает, хотя иногда и высказывает ей детские обиды. Но - очень быстро отходит - она поистине служит матери, Брату. Отцу. К нему она приходит в трудные минуты, и он ее понимает, утешает, просит потерпеть.
   И она , как говорила Цветаева:" терпелива до крайности.." Резкий характер Марины она смягчает своим молчаливым терпением. О, как понадобятся ей эти качества, выработанные жизнью потом на ее скорбном пути.
   К парижским записям относится рассказ - Суп из козлятины.
   Эта история напоминает эпизод из жизни самой Али, которая чуть ли не в день отъезда из России в суп положила целлулоидную куклу, которая сварилась вместе с картошкой - хотела сделать матери сюрприз. История повторятся - теперь то же сделал Мур. Аля рассказывает с тонким юмором, живописуя словом забавную сценку за столом. Семья собирается обедать - супом из молодой козлятины , сваренным Мариной.
  _ Вы знаете Мариночка, что-то мне супу не хочется, - говорит Сергей, первым попробовавший суп.
   Ну не хочется, так не хочется, ... Мур хлебнул и тоже отказался.
   (Алин комментарий: Мур - любимец и потом все-таки маленький).
  Только мужественная Аля доест суп, который есть совершенно невозможно, а на дне - когда Марина полезла за мясом -прекрасно отваренная целлулоидная утка.
  "Это я," - с гордостью говорит Мур, внесший свою лепту в суп. " Ну и что?! - говорит мама, любившая, чтобы она всегда была права".
  Очень характерный эпизод. Один из многих.
   Среди записей, относящихся к 1928 году останавливает внимание романтическое повествование Али о Тристане и Изольде, видимо, поразивших ее" Синьоры, королевы, расскажу вам сказку про любовь, про юного Тристана, Изольду королеву , про судьбу их..." А дальше - она переписывает мамины стихи и записывает свои, родившиеся под воздействием сюжета, который стал источником вдохновения дл Вагнера и многих других авторов. Романтическое воображение девочки проникнуто этим духом:
   Я Вас люблю, Тристан, глазами, руками, памятью, губами,
  Как Горвеналь и как Динас,
   Вам предана, я верю в Вас,
  Как та Изольда белорука,
  Которая над вами руки
  Потом ломала, как жене
  Наверное, чья вся вина
  Была - вина испить дурмана
   Я вас люблю! Вечна основа
  Большого дома на песке,
  Основа горя на тоске,
  Тристан, я вас люблю в саду,
  В лесу, в покое, и в бреду!
   Вы умерли, а я -живу,
  Вы сон - а я ведь наяву,
  Но все же я Вас люблю глазами,
  Руками, памятью, губами...
   Из записей Али.
  Я так люблю: длинные платья, длинные волосы и все атрибуты - прялку, пяльцы, игры.... Словом, мир девочки - восторженно-романтичен, возвышен, чист , как .. как поцелуй ребенка:
   Воспоминанье
  И вечер спит, и ветер спит,
  Как этим вечером усну я?
  И на губах моих горит
   Воспоминанье поцелуя.
   Осень
   Под небом туманным, как очи сквозь слезы,
  Прямые, как свечи, сияют березы,
  Как будто бы пригоршни золотых забросил
  С небес кто-то щедрый на них.
   В ветвях золотые, в траве золотые
   Сияют сквозь слезы глаза голубые,
  А ветер монеты в подол собирает,
  Играет он с ними, в прохожих швыряет.
  Задаром швыряет, задаром дарит,
  Потом, наигравшись, на дереве спит.?
   По приезде Марина продолжает заниматься с Алей французским языком, приучает упорно заниматься - делать переводы по утрам. Наталья Гончарова, с которой Цветаева познакомится, сотрудничая с газетами и журналами и позже напишет о ней, дает Але уроки рисования. Она находит у Али несомненный талант.
   Все свои писания ( у Али замечательный дар слова, оттачиваемый матерью) она сопровождает замечательными по пластике и чувству линии, рисунками. Алю записывают в художественную школу при Лувре, сначала " " Затем " ", окончание которой давало возможность профессионально заниматься искусством
   В письме от 28 ноября 1927 года из Медона Цветаева подробно описывает А. Тесковой Алину школу и ее успехи:" Она делает огромные успехи - никогда не учившись. Ездит через день, на три-четыре часа. Школа недорогая: 20 франков в месяц" . Сама Аля о своей школе очень живописно рассказывает в письме:" Я сейчас учусь в рисовальной школе, довольно успешно. Эта школа находится в самом католическом районе города, в каждой витрине - библии, распятья и- теперь -огромные количества розовых восковых Христов на соломе. И вокруг - голубые Богородицы. Иосифы в синем, цари и волхвы в красном, золотом и узорчатом, овцы, бараны, коровы, лошади в своем собственном и неизменном одеянии". Совершенно узнаваемая картинка для тех, кто бывал в Париже перед Рождеством, необычайно яркая. Это картинка - взгляд художника, воспринимающего мир через цвет, краску!
  
   Вот рисунки 1929 года из своеобразного цикла "Бретонки" Замечательно-фантастичны "бретонки с колокольнями и церковь с чепчиками", одним штрихом, эскизно и очень точно по настроению, выполнены рисунки из серии "девочки": девочка в шляпке, три девочки, сидящие девушки.
   А вот и иллюстрации к материнской поэме "Крысолов" , "Войне и миру" Л. Толстого - набросок "Наташа Ростова".... Иллюстрации к книгам - к " Легенде о Тиле Уленшпигеле" Костера, к роману Рабле " Гаргантюа и Пантагрюэль". Она учится книжной графике в " училище прикладного искусства при Лувре. А В 1931 году начала учиться гравюре по дереву. Каким замечательным художником , иллюстратором книг, могла бы стать Аля, если бы в полной мере развернулись ее способности , если бы не обстоятельства ее жизни... Каким гидом, каким переводчиком ! И прежде всего - тончайшим писателем! Возможно - и поэтом!
   "Милая тетя Аня! Спасибо Вам за огромную книгу с картинками, они очень хорошие, особенно мне понравились две сказки из книги " Священный лес" ( чеш), где елочки похожи на крылья ангелов, а одежды принца и принцессы на крылья птиц. Я вообще очень люблю сказки и люблю рисовать к ним картинки. Год тому назад я сделал иллюстрации к " Снежной королеве" Андерсена, но теперь они мне не нравятся, теперь я бы сделал лучше" ( приписка в письме от 11 марта 1928 года).
  
   А вот она изобразила каждый месяц года , рисуя новогодние открытки. Цветаева с гордостью пишет в письме об этом, восхищаясь удивительно - фантазийными подходом:
  " Аля нарисовала чудесную вещь: жизнь, по месяцам, Нового Года. Январь - ребенком из камина, февраль - из тучки брызжет дождем, март - сидя на дереве, раскрашивает листву и т.д.
   Она бесконечно даровита - сплошной п о т о к" ( письмо тесковой от 1 января 1929г) В рисунках Али зазвучит " Парижское кафе" разными голосами, парижские улицы
   Наблюдательность, умение передать момент, моментально уловленное выражение лица - это в рисунках: Цыганенок, Цыганочка, Старик -цыган, Читающий газету француз или французский крестьянин, А сколько нежности в зарисовке "Женщина со спящим ребенком"!
   А время идет быстро, дети подрастают. Вот уже и Мур, родившийся в Чехии, пишет письма " тете Ане" по примеру сестры, которую обожает. И снова январь, только уже 1932 года - весной будет десять лет, как семья уехала из Чехии. За " семь лет французской жизни, - как пишет Цветаева ,- выросла и от меня отошла - Аля". Что произошло? Это накапливалось подспудно, повседневно... Об этом писала и сама Марина о дочери:" ... к двадцати годам озлобится люто". Нет, Аля не озлобилась, она была слишком благородна и великодушна . Она все терпела и на все обиды " мурлыкала" по ее детскому выражению, Но Аля росла, у нее появились новые друзья, свой круг интересов, а Марине нужна была та Аля, которая любила ее безусловно, так, как ей это было нужно, в которую она столько вложила ( двадцать один год своей жизни, как она пишет) ... Здесь - исток расхождения с матерью, драматических отношений, которые обернутся настоящим разрывом, который сделает семью " союзом одиночеств", как когда-то сказала Анастасия Цветаева о семье отца.
   А Аля - просто выросла. У нее свой путь. А еще - ей дана от природы великая жертвенность ( то, что Цветаева называла " легкостью отказа"), великое всепрощение, которые ей и не давали делать то, что она, может быть и хотела бы - реализовать свои огромные возможности! Цветаева это поймет и... отпустит. Точнее, сама жизнь разведет их по разные стороны. А сейчас, в начале 30-х Марина остро чувствует свое одиночество, и сформулирует это " точное" чувство в письме: " Мне в современности места нет... от русских я отделена своими стихами, которые никто не понимает, своим своемыслием.... Ехать в Россию? Там Мура у меня окончательно отобьют. И там мен заткнут рот непечатаньем моих вещей - там мне их и писать не дадут" ( письмо Тесковой от 1 января 1932г. Медон,)
   В апреле 1932 года - новый адрес: Кламар, улица Кондорсе 101. Пять лет прожила Марина с семьей в Медоне, и это время было не самым тяжелым из всех эмиграции. Но было все-таки очень тяжело Марине Ивановне осознавать, как рушится ее мир:" Тяжело. Семейные глубокие нелады. Вечные ссоры и даже скандалы. Сергей Яковлевич совсем ушел в Советскую Россию ничего другого не видит, а в ней видит только то, что хочет.
   Аля больна: нарывы и малокровие. Совсем худая и сквозная. У меня нервы в отчаянном состоянии: чуть что: слезы градом и комок в горле. Все это от нужды, т.е тесноты, в которой приходится жить. Вечно на глазах - никогда - одна" ( 16 октября 1932г). А материальное состояние семьи бедственное - жить нечем...
   В июле 1933 года Аля закончила школу; начинает зарабатывать на жизнь, заработки случайные - то набивкой игрушечных зверей, то - помощником дантиста. Цветаева видит, что дочь изменилась внутренне, и эти изменения ей неприятны. Желание Али общаться с друзьями - для нее " желание компании, веселья бессмысленного ^@ Мне с ней скучно, И ей - со мной. На меня она совершенно непохожа. Я никогда не была бессмысленной, всегда страдала от " компании" , вообще всегда была - собой"( 24 ноября 1923г.)
   Марине плохо, одиноко, друзей нет, а самое страшное - " дома сиротливо... той маленькой девочки, которую я любила - больше нет". В письме от 26 января 1934 года Цветаева анализирует причины своего расхождения с близкими, и что ей особенно болезненно, с Алей: " Аля - целиком в женскую линию Эфроновской семьи. Моего в ней - ни капли. А словесная одаренность при отсутствии сущности поэта - разве что украшение...Женская линия может возобновиться на дочери Мура, я еще раз могу воскреснуть, еще раз- вынырнуть, Я - значит те. Все те Марии, из которых я единственная - Марина" . Прочитав это письмо до конца, где говорится о грубости Али, о том, что она издевается над матерью, хочется поспорить с Мариной Да, была дерзка, но не груба, да услужлива и кротка, но это далеко не недостаток . Марина несправедлива к дочери! Пустые разговоры, сплетни, анекдоты, пустая душа... Это не об Але. Пустоты в ней не было , и мать она всегда любила, как никого... Цветаева, конечно, понимает, что в глубине души Аля совсем другая - она д о б р а, и Марина надеется, что она встретит человека, в котором она, по ощущению матери, растворится, полюбит. Все эти резкости со стороны Али были - трудности роста, а отторжение от матери - временное. Это она докажет всей своей жизнью.
   Если бы Аля не понимала свою мать - и даже тогда, она не сделала бы в жизни того, что она сделала потом - воскресив творчество Цветаевой после ее смерти, о чем, собственно она и написала, когда писала о воскресении души... Думаю, проницательный читатель, прочитав переписку Цветаевой с Тесковой - отсылаю его к замечательной книге с комментариями Г. Ванечковой " Письма Цветаевой. Спасибо за долгую память любви...", не пожалеет, что взял в руки этот труд. (Я в свое время с этой перепиской еще в юности, в шестидесятых годах, когда Цветаева была широко неизвестна читателю и ее стихи перепи. от руки, не расставалась, равно, как и перепиской Мандельштама).
   В записях Е.Б Коркиной, очень глубокого цветаеведа , проделавшего гигантскую работу с архивами поэта, есть так называемые " Устные рассказы". Она записывала со слов Ариадны Сергеевны в 1969-!973 годах ее воспоминания, в том числе о парижском периоде жизни. " Устные рассказы" очень многое объясняют в Але, погружают в ее удивительно богатый внутренний мир; безусловно, Ариадна Сергеевна была человеком гармоничным, глубоким, светлым. В юности ( смотрите фотографии, на которых Аля) она просто прекрасна! Аля росла, становилась серьезней, вдумчивей, и очень красивой: движения ее плавные, мягкие, очень женственные...
   Читаю воспоминания этого периода ,( в том числе письма матери об Але разным людям) и вижу юную девушку с античной фигурой, элегантную, очень просто одетую, останавливающую внимание плавностью движений, ясностью выразительных огромных глаз. Из них струится свет...
   Париж. " Три встречи" . Аля , которая в тот период - ей уже 18, 19лет - очень увлеклась кино, описывает свои встречи с Дугласом Фербенксом и Мери Пикфорд,, Шаляпиным и не много ни мало - королем Испании Альфонсом 13!
   Первая встреча особенно поразила ее, просто влюбленную во все, что связано с кино. На бульваре Монпарнас - она шла, как обычно из школы на вокзал, на свой поезд,и остановилась "поглазеть" на цветочную витрину. И вот видит: Мэри Пикфорд выбирает розы, а Дуглас Фербенкс- рядом!
   Аля моментально - как с горы - решается подойти - попросить автограф, который ей и подпишут на одном из ее рисунков! И вдобавок получает - букет роз! Черных роз на длинных стеблях!
   Аля влетает домой с букетом : " Мама!, мама кого я сейчас видела... Ну и что?... Как же - что? Смотрите , какие розы он мне подарил!
   -Лучше бы они тебе башмаки купили!"
   Лучше Али- не опишешь. Ариадна Сергеевна была замечательным рассказчиком - потому отсылаю читателя к " Приложениям" в книге - некоторым устным рассказам, воспоминаниям о матери, стихам, переводам - дополнительно иллюстрирующим повествование...
   Я вспоминю свой приезд в Париж - была, была подспудная мысль: увидеть те дома в пригородах Парижа, где жила семья, ощутить , постоять рядом... И нить Ариадны, видно, вела меня еще тогда, в 2000 году, когда , приехав в Париж, оказалась именно в Медоне!
   Знакомые в Томске поручили мне навестить Софию Юрьевну Эрзель, живущую там. Когда я приехала, хозяйки не было дома. Я села на нижнюю ступеньку лестницы, ведущую на второй этаж дома ( на первом жил сын-скульптор, на втором - она), и стала ждать. В маленьком дворике дома были разбросаны игрушки, цвели белые и розовые деревья - дивный апрель в Париже, в первый раз! И вдруг, под звон падающих капель с деревьев - прошел легкий утренний дождь - я вспомнила: здесь же жила Марина! В этом доме, где я проживу целый месяц и буду регулярно ездить в Париж, то есть проделывать ежедневно путь моей героини - по нити Ариадны - придет ко мне долгожданное вдохновение . Я буду много читать: у Софии Юрьевны оказался целый шкаф книг - русских поэтов. Совсем по-другому они зазвучат для меня вдалеке от Родины.
   Сюда, в этот дом в Медоне будет приходить к Марине Николай Гронский, юноша -поэт, который посвящались стихи, поверялись тайны, дарились стихи и рукописи. Он стал близким другом Марины и Али. С ним они гуляют по медонскому лесу, берут с собой маленького Мура, читают вместе одни и те же книги.
   Он поздравляет Алю с днем Ангела - делает надпись на книге - в октябре... Марина резко отвечает: " Ариадна - не октябрьская. Есть у Али особый святой, по чьему имени названа - та Ариадна с двух островов: Крита и Накоса. Откройте мою " Психею" и прочтите: "Ангел - ничего не знающий...." Марина пишет, что задета заживо - это вполне в ее характере и духе. Она защищала Алю, хотя сама, порой не понимая, очень обижала ее, на что Аля отвечала или апатией ( форма самозащиты - И.К.)или мгновенным прощением. Привыкла с детства. Гронский же задел сердце шестнадцатилетней девушки, хотя она молчит , не дает своему чувству разгореться - оно останется в глубине ее сердца. А Марина опекает своего медонского пажа, ей постоянно хочется взлета, душевного порыва, восхищения кем-то - без этого она не может жить и писать.
   Шел 1932 год. Цветаева получает известие о смерти своего учителя и друга Максимилиана Волошина - Макса...
   Пусть ни единой травки,
  Площе, чем на столе -Макс!
  Мне будет так мягко
  Спать на твоей скале!
   ( Киммерийская сивилла: Стихи русских поэтов о Коктебеле (Состав. М.И. Синельников.-М.: Педагогика,1991,с.110)
  
  Ветхозаветная тишина,
  Сирой полыни крестик,
  Похоронили поэта на
  Самом высоком месте.
  ( Е. Жарков, Страна Коктебель. Культурные очаги, сер.19-сер. 20 вв0, Киев. 2008, раздел русская поэзия о Коктебелес.541)
   А жила семья Цветаевых-Эфрон трудно, бедно, отчаянно боролась за выживание - Аля умела вязать и удивительные жакеты с орнаментов из зеленых листьев - они хорошо расходились. Часто ее доходы были единственными для семьи.
   Делала рисунки для журналов, на какое-то время устроилась в Париже на курсы медтехников - надеялась жить отдельно , но по настоянию матери вернулась. Цветаева пишет Тесковой: " Аля все худеет, вялая... малокровие". Где-то Марина напишет:" Я люблю небо и ангелов, Но ангелов нет на земле!" Нет, есть, и он был рядом с ней - ее Аля - она порой об этом забывала, бывала очень разка с дочерью, несправедлива к ней, излишне требовательна.
   Цветаева бесконечно любила и сына и дочь, но над Муром она дрожит особенно:" Пока я жива, ему должно быть хорошо", Мур -для нее божество и она всем жертвует для него, даже своей дочерью, хотя страшно все это переживает, что явствует из писем.... " Аля ушла, сын огрызается, дерзит, Сергей Яковлевич ищет работу".
   В письмах Тесковой ( в те годы общение с Анной Антоновной стало для Цветаевой единственной отдушиной), она пишет о ссорах, стычках с дочерью, ощущении того, что Аля стала совсем чужой.
   Аля молчала всегда, ничего не говоря, уходила... Одно время уходила совсем - отец, который принимал ее сторону, нашел ей квартиру.( Потом, по настоянию матери вернулась) Естественно, Алина душа тянулась к отцу - мягкому, деликатному. Он был увлечен своими делами - изданием еженедельника " Версты", кинематографическими курсами , занятиями в театральной студии. Дочь разделяет круг его увлечений, более того, она проникается идеями евразийства . В 1935 году в Париже был основан " Союз возвращения на Родину", выпускающий свой журнал " Франция - СССР" на русском языке. Аля писала свои статьи для этого издания. Она и не подозревала о том, что эмигранты, работавшие, как им, казалось, против идеи большевизма, которую они не принимали, на самом деле работали на НКВД.
   Светлана Макаренко в своей книге " Марина и Сергей Судьба Ариадны" подробно пишет о том, как плелась хитрая " паутина" вокруг семьи Эфрон. В главе "Паутина для Али" она пишет о том, как умело использовали Алю, играя на ее самолюбии, жажде самоутверждения, Так, Вера Сувчинская-Трэйл, скрытый агент НКВД ( вспомним недавно вышедший фильм "Очарование зла") всячески настраивала Алю против матери, и более того - уговаривала Эфрона покинуть семью( " первый в жизни случай женского предательства, женского заспинного удара", как пишет Цветаева, - это она первая развела нас с Алей - " Сводные тетеради" МЦ) Аля пылко любила отца , жалела его, как более слабого, незащищенного. И по " закону руки протянутой, души распахнутой"( Цветаевское - И.К) бросилась ему на помощь. А он остро нуждался в деле, не мог всегда чувствовать себя сыном-мужем, стремился найти свой путь. Он хотел любой ценой искупить свои ошибки перед родиной . Он стал секретным сотрудником НКВД, таким образом подписав приговор себе и своей семье.
  
  
  Сохранились записи разговора Али с отцом. Читая их, понимаешь, как мучился Сергей Эфрон от осознания того, что он погубил своих близких! Аля, как мать, утешает отца, поддерживает его до конца.
   Конечно, Сергей Яковлевич выполнял самые разнообразные задания от руководства , получал деньги на выпуски журнала " Версты" - и неплохие деньги. Он теперь мог содержать семью, даже заплатить за обучение Мура. Марина не спрашивала, откуда средства - ее это не интересовало. Не сразу узнала она обо всем...
   Убийство же 4 сентября 1937 года спецагента Игнатия Рейса не без участия Эфрона - Рейс выступил в западной печати с разоблачением репрессий в Союзе - повлекло за собой роковые для Эфрона последствия. С. Эфрона срочно переправили в Советский Союза и поселили на бывшей даче НКВД, в Болшево.
   (В 2001 году я буду бродить по Парижу, постою около дома в Ванве, где жила Цветаева. Отсюда ее вызывали на допрос в префектуру по поводу бегства ее мужа, Сергея Эфрона. Поеду и в Сен-Женевьев де Буа, побываю в Русском доме, познакомлюсь с детьми эмигрантов той, первой русской волны... Буду на панихиде галлиполийским воинам на русском кладбище, русский батюшка будет служить молебен..)
  Неизбежно наступала разлука. Сначала уезжает Аля - 1 марта 1937 года, потом - Сергей Яковлевич - на погибель... Семья распадалась на две части : муж и дочь - в Союзе. Марина с Муром останется пока во Франции - до1939 года, пока не отправится вослед за ними - " как в воду - головой".
  
  Рябину
  Рубили
  Зорькою.
  Рябина -
  Судьбина
  Горькая.
  Рябина -
  Седыми
  Спусками...
  Рябина!
  Судьбина
  Русская.
   ***
  Всяк дом мен чужд, всяк храм мне пуст,
  И все равно, и все - едино,
  Но если по дороге куст
   Встает, особенно - рябина...
   НА РОДИНЕ
  
   Есть страна ... и эта страна -моя...
   ( Из письма А.Эфрон - В.И. Лебедеву от 27 января 1937г)
  
   Во Франции, откуда так рвалась Аля в Москву, на Родину, складывалось для нее все самым благоприятным образом . Очень писала легко ,быстро, изящно: статьи, очерки, репортажи - ее приглашали для сотрудничества во многих французских газетах и журналах. Основная работа - в журнале "наш Союз". Привычка раннего детства записывать все впечатления , события дня, размышления - становилась профессией. Алю везде приглашают, ей везде рады. Очаровательная, ясноглазая, разносторонне одаренная, легко умеющая находить контакт с людьми - все в ней привлекало, очаровывало. Жизнь ее расцветала яркими красками, светло и празднично. Праздником станет для нее возвращение на Родину. Москву она помнила - все-таки ей было 10 лет, когда они с Мариной уехали из России.
   И вот поезд " Париж- Москва" уносит ее через Бельгию, Германию, Польшу - в СССР. " Призывное, как сос!..."( МЦ) Все нравится, все похоже на сон. Но бывают и плохие сны - явь... Если заглянуть ретроспективно на два года вперед - в 1 939 год, в день 27 августа, когда Алю - первую! - прямо из дома уведут агенты НКВД... Перед отъездом в Россию ей приснился трвожный сон - возможно, пророческий, такой, какие снились часто и Марине ( См Приложение)( надо ли? или здесь кратко привести?)
   Москва же изумляет : Красная площадь, огромный портрет Пушкина на Ленинском музее, новые светлые дома, большие магазины а особенно дети - " самые замечательные дети в мире - крепкие, веселые, ясноглазые ребята", разговоры в трамваях о книгах- здесь все знают и любят Пушкина!
   Она останавливается на Мерзляковском , у Елизаветы Яковлевны Эфрон, сестры отца. Все ее любят, все ей рады. Она едет в деревню под Москвой, и там ей лучше, чем в любом пригороде Парижа. Васильки, маки, ромашки, а жаворонки! Такое есть только на Родине! Аля полна надежд и радости.
   Четыре месяца прошло, и Аля, очарованная всем увиденным, пишет:" Эти четыре месяца научили меня большему, чем годы, проведенные мной за границей". Конечно, она пишет письма матери, может быть не такие пространные, как бы той хотелось. А Марина страшно одинока, " все отпало" , и так нужна поддержка! Она живет уже в Париже, в отеле Иннова и скучает... по Праге! Ровно 13 лет прошло со времени их отъезда...
   Из письме к Тесковой от 2 мая 1937года: " Видно, что письма ( Али - и.К) написаны в 10 минут, а то и в 5 минут-присела с блокнотом на коленях -отписки...." ( Письма Тесковой. С.318) Но конечно, Цветаева тревожится за дочь:"... круга людей, среди которых она живет, я не вижу." поначалу , возможно, так и есть. По письму к Наталье Соллогуб и ее мужу чувствуется, что Аля скучает по своим старым друзьям, интересуется живо всем, чем они живут : " Любите меня, как я вас, и все будет в порядке. Пишите, не откладывайте. Ваша Алище".
   Вскоре она встречается с отцом. Он измучен, болен: сердечно-вегетативный невроз, истощение, постоянные сердечные приступы. Его ( по путевке НКВД) отправляют в санаторий Кисловодска. Аля едет к отцу. На фото она вместе с отцом - загорелая, веселая. Рядом , как всегда, очень худой, с огромными печальными глазами, Сергей Яковлевич Его по приезде которого на подмосковную дачу НКВД в Болшево. Соседи по даче ( знакомые Эфрона по Парижу - Клепинины) рассказывали, что Сергей Яковлевия был постоянно в подавленном состоянии, а по ночам из его комнаты раздавалось глухое рыдание....
   Аля пишет, что была в Кисловодске я была , детсадах, разговаривала с ребятами: " когда выходила от них - у меня на глазах были слезы - до такой степени наши дети - настоящие дети и настоящие люди!." Она восхищается " нашими выборами, "нашими санитарками, которые читают Пушкина, Маяковского, Горького и даже Фейхтвангера!"( ) - восторгается всем. Ни слова о том, что подспудно мучит, тревожит...
   К этому времен и Аля уже работает в редакции журнала " Ревю де Моску" ( на французском языке), который издает Жургазобъединение. Писала . как всегда, плодотворно и много: статьи, очерки, репортажи, делала, Как всегда иллюстрации, а также переводила.
   Аля умна и красива . Она не могла не привлекать внимания молодых людей, Последовало вскоре и даже официальное приглашение выйти замуж -от Э. Фурмана, друга А. Сеземана . Уговоры не действовали. Она ждала... И нашла. Эта любовь останется единственной большой и верной - на всю ее горькую мучительную " не жизнь - а судьбу", как сама позднее скажет.
   Он работал с нею вместе - Самуил Яковлевич Гуревич, умный, обаятельный, красивый. Ему с самого начала понравилась прелестная девушка с античной фигурой и глазами серны. Дружеские поначалу отношения начались с того момента, когда он, расстроенный после очередного "пропесочивания" на партсобрании сидел в пустой столовой, опустив голову и не видел, как Аля незаметно положила перед ним на стол ярко-оранжевый апельсин и ушла.
   Он выскочил на улицу и не смог догнать ее. На следующий день они встретились, и с этого момента события стали развиваться молниеносно. Алина чистая душа потянулась к нему, и он был очарован. Она была так прекрасна, нежна, умна, она , действительно могла быть "царицей бала и всех молодых поэм..."
   Молодость брала свое - вскоре после ряда встреч, из которых они поняли, как им интересно и хорошо вместе, они объяснились и решили жить вместе. Аля была смелее Самуила - Мульки, как она стала называть его позже.
   Сняли комнату. Он тогда был фактически женат, но с женой не жил - это был студенческий союз, который вскоре распался). Самуил, безумно увлеченный Алей, конечно, не мог сказать, что был секретным агентом) был приставлен наблюдать за семьей. Но попав в очарованный круг этой необычной семьи, не мог не ........ встречал Марину с Муром на вокзале в июне 1939 года. Марине Самуил Гуревич очень понравится, хотя она в глубине души она почувствует что-то неладное, но потом это ощущение забудется. И Мур будет очень любить Мулю. В своем дневнике он запишет:" Этот человек, друг Али, моей сестры, исключительный человек, Он нам с матерью помогает, и без него я не знаю, что бы мы делали в наши сумрачные моменты"( Г. Эфрон. Дневники,т.1, -Вагриус. М., 2004, с. 16 )
   Вернувшись назад, в день 12 июня 39 года, когда Марина с Муром уезжали из Гавра, цитирую всего одну фразу из ее последнего письма к Тесковой: "Сейчас уже не тяжело, сейчас уже - судьба". А " судьба по следу шла, как сумасшедший с бритвою в руке", по выражении. Тарковского - тучи сгущались . Круг сужался. Марина это чувствует остро: об этом говорят воспоминания. Болшево она воспринимает, как тюрьму; начинает понимать, как бессилен ее Сергей.
   Она словно закаменела ("разворачиваю рану... живо мясо...) Марина ссорилась с сыном, который тоже не мог понять многих вещей, почему хотя бы они живут так, за забором, и без пропуска - не выйти, не войти... Видимо, Марина ему все-таки что-то объясняла, потому что он стал еще молчаливей.( Отсюда в главу БРАТ И СЕСТРА) Читаю дневники Мура, которые он начал вести сразу после приезда с матерью в СССР в июне 1939 года 14-летним мальчиком. Болшевский дневник был утрачен вместе с бумагами сестры при ее аресте, а второй дневник начинается в марте 40 года в подмосковном Голицине, последний -кончается записью от 25 августа 43 года... Понятно, что не все дневники сохранились, И понимаю еще одно: может быть одна Аля (точнее других) знала мальчишеское сердце, страдающее, одинокое под принятой на себя маской: ведь она нянчила его во младенчестве,Она понимала то, что другие понять просто не могли... Здесь нет возможности говорить об этом, ибо разговор об Але, но нельзя не сказать о Муре)
   ...Первой арестовали Алю. Это случилось 27 августа 39 года. В тот вечер она приехала на дачу, осталась ночевать. Пришли с ордером на арест, и с обыском задержались до рассвета: беспардонно рылись в книгах, записях, девичьих альбомах, зачем-то понадобился им именно альбом.
  " Уходит, не прощаясь, - запишет Марина,- что же ты, Аля, так, не простившись? Она в слезах, через плечо - отмахивается, Комендант, старик, с добротой : Так лучше. Долгие проводы - лишние слезы".
   Всю жизнь у нее в глазах будет стоять, застынет, эта картина : отец, судорожно сжавший руки, мгновенно постаревший, мать, как обычно, в фартуке, закрывавшем серое платье ( она что-то готовила в тот момент) и Мур, стоявший, как всегда за матерью... Больше она никогда их не увидит.
   Все мои родные словно живыми взяты на небо, - потом скажет как-то Аля в одном из писем уже из ссылки.
  
   ЛУБЯНКА
   Я была такой хорошей девочкой, меня все так любили - и вдруг арестовали...
   Из воспоминаний об Але Н.В Канель - сокамерницы АэЭфрон.
   Доднесь тяготеет, Вып. 1. М.,1989.с. 497
   Аля нужна была органам НКВД как орудие против ее отца - следующим этапом будет арест Сергея Яковлевича. Марине исполнилось 47лет - 8 октября, Сергею -46лет . Праздника быть не могло, но они верили в чудо: распахнется дверь и войдет Аля с букетом цветов, как тогда - на последней своей фотографии в Болшево - распахнутое окно и она, в цветастом платье, счастливая...Чуда не произошло. Пришли за Сергеем вечером -в хмурый дождливый осенний день. Марина на прощание молча осенила его крестным знамением...
   На многочасовых допросах, которые ему предстоят - без сна, еды, питья, жестоко избиваемый , он будет все время отрицать, что его жена, Марина Цветаева, вела вместе с ним " антисоветскую агитацию"
   Остались протоколы допросов, воспоминания тех, кто находился вместе с ней в камере, остались воспоминания самой Ариадны Сергеевны, хотя она очень не любила говорить об этом, а если ,говорила, то резко саркастически, с черным юмором, от которого становилось страшно. О том, что происходило на Лубянке, Аля расскажет в своем заявлении властям спустя 15 лет.
   Сначала ее не трогали, а спустя неделю - начался этот ужас допросов - из нее стали выбивать признание, что она является агентом французской разведки. Начиная с первого допроса, резиновыми дубинками - "дамскими вопросниками"( и не только), били жестоко, не давали спать. Проводили инсценировку расстрела.
   По 8 часов подряд всю неделю допрашивали - поначалу безрезультатно, Аля держалась
   Мария Белкина в трех главах книги " Скрещение судеб" приводит слова тех, кто сидел рядом с Алей... приводит воспоминания Дины - надежды Канель из ее " Встреча на Лубянке":
   Это произошло 2 сентября 39 года, когда меня перевели из одной камеры в другую.
  На полу перед дверью сидела девушка на вид лет восемнадцати, с длинными белокурыми косами и огромными голубыми глазами. Лицо очень русское , но она мне показалась иностранной: одета просто, но и черная юбка, и белая блузка, и красная безрукавка - все явно заграничное.Одна из женщин сказала мне:
  -Вот, несколько дней как арестовали: теперь все время сидит у двери, ждет, что ее выпустят.
   Я спросила девушку. Где она работала.
  -В Жургазе, на Страстном бульваре.
  - У меня там много знакомых.
  -Кто же?
  -Ну, например, Муля Гуревич.
  -Это мой муж.
  -Каким образом?! Ведь он женат на моей ближайшей подруге!
  -Мы с ним уже год как муж и жена...
  Запомнилась ее фраза:" Я была такой хорошей девочкой, меня все так любили - и вдруг арестовали.." И в эту минуту я подумала:" Все мы хорошие девочки, и всех нас арестовывают", Но очень скоро поняла, что таких хороших, как Аля. - нет."
   ( Доднесь тяготеет..... с. 497)
   В дальнейшем А.С. перевели в камеру, где находилась Ляля Канель, и она смогла рассказать ей о старшей сестре ( Ляля была расстреляна 16 ноября 41 года)
  
   Алю приводили с допросов окровавленную, в полубессознательном состоянии.. по некоторым свидетельствам ,, Моя хорошая московская знакомая, - Евгения Кузминична Дейч. У нее сохранились письма Ариадны Сергевны , и она А.С. очень хорошо знала ( ее муж работал вместе с Алей в Жургазе) - поведала мне, сейчас пишущей эти строки, что Али могла стать матерб, но ребенку не суждено было появиться на свет - его просто " выбили... "страшные руки НКВД" - случился выкидыш, Она ждала ребенка от Самуила Гуревича. Больше детей у нее не могло быть. А она так хотела этого - писала она ему потом. Какой бы она была матерью!
   После недельных допросов дали чистый лист бумаги, видя, что говорить она не хочет:" Пиши!"
   Она написала все, как было, всю правду. О деятельности отца в евразийском движении , и о своем участии в журнале " Версты". Спустя месяц после пыток, издевательств - все скрывалось в документах следствия)( Шенталинский в работе " рабы свободы),
   Из Али удалось выбить показания против себя... отца... матери. И в конце фраза, которой и добивались:" Я признаю себя виновной в том, что с декабря месяца 36 года являюсь агентом французской разведки, от которой имела задание - вести в СССР шпионскую работу." Совершенно измученная , после всех зверских мер по отношению к ней, Аля подписывала все, что от нее требовали,. Всплыло в ходе следствия и имя редактора журнала " Франция - СССР" Роберта Мерля, который, как и И.А. Бунин, предостерегал Алю, говорил ей о том, что ехать бы не следовало, спрашивал, не боится ли она, он был наслышан о процессах, что шли в СССР. Аля, настроенная романтически-идеалистически... А прямо перед ее отъездом в СССР он предложил ей сотрудничество в своем журнале . Об этом Аля напишет в заявлении генеральному прокурору много лет спустя, таким образом отведя все обвинения в свой адрес и своего окружения. Прими тогда Аля его предложение, останься во Франции - ее бы жизнь, безусловно, сложилась бы иначе. Блистательный журналист, гид, переводчик, художник - ее талант мог развернуться в полной мере,. А главное - она бы избежала жуткого надругательства над собой!
   А выбивали из нее еще и то, что Мерль являлся агентом французской разведки.
   " Под давлением следствия была вынуждена оговорить себя и признать себя виновной в шпионской связи с французским журналистом Р. Мерлем. Несмотря на то, что все мои показания были сплошным вымыслом, они удовлетворили следственные органы, что явилось лишним доказательством, что органы не располагали никакими компрометирующими меня материалами. "... мне, человеку молодому и малоопытному, невозможно было разобраться в причинах моего ареста. Я знала, что обвинения были ложными, была убеждена, что об этом не могли не знать органы НКВД, но не могла понять, кому и для чего все это было нужно..."
  "...Я была арестована без малейших серьезных данных, с тем, чтобы признавая свою вину, скопрометировать отца, с тем, чтобы давать против него под давлением следствия ложные данные, помочь Берии уничтожить целую группу советской разведки, Это также являлось доказательством того, что следственные органы не располагали фактическим материалом против моего отца, иначе бы они не нуждались в ложных показаниях..."
  ... я не могла поверить, что это была -я и что я смогла вынести это - напишет гораздо позже Аля, вспоминая свой крестный путь - Лубянку....
   Была осуждена по статье 58-6 Особым совещанием на 8 лет исправительно-трудовых лагерей
   А впереди - были лагеря, ссылки, вечное поселение. " Там вообще было интересно, О Ч Е Н Ь интересно, Только очень д о л г о"(1939-1955гг.) Потом Аля напишет и воспоминание рассказ "Тепа"()- о судьбе девушки, которая поразила ее своим детским видом, когда зашла в камеру, и еще более поразительной была ее страшная судьба. Русская судьба - правдоискателя. Мученицы... Рассказ назывался трогательно "Тепа"( смПриложение)
   В Коми СССР( Мордовия), Княжпогост, куда еще какое-то время Марина будет писать теплые, сдержанные, мужественные письма, посылать посылки - в феврале - мае 1941 года. Последнее письмо будет от 5 февраля 41 года из Москвы.
   А в это время, когда идет следствие над Алей, и она еще ничего не знает - просто сходит с ума от горя. После ареста Сергея Яковлевича нужно было покинуть Болшево, начинаются их скитания с Муром по московским углам, письма к Але, передачи в тюрьму, стояния в очередях. А потом - начало войны, которая ускорила процессы расстрела - нужно было срочно расправиться с теми, кто еще остался в подвалах Лубянки.
   Сергей Яковлевич Эфрон был расстрелян...............
   Чудом остались в архивах ( первый раз я смотрела эти кадры именно в Болшево! -в музее) кадры фильма, где снимался Сергей Эфрон - он играл роль человека, за которым приходят в камеру, чтобы увезти на расстрел. Страшные кадры. Это повторится страшной реальности 1941 года. " Так вдвоем и канем в ночь - одноколыбельники"( МЦ)
  
   МОРДОВСКИЕ ЛАГЕРЯ. КНЯЖПОГОСТ. СТАНЦИЯ РАКПАС. ПОТЬМА.
   Земные дороги А.С. оказалась невероятно, трагически сплетены - спутаны даже, не в нить, не в клубок, а в огромный, нервный, горький ком противоречий, потерь, несбывшихся желаний и надежд, непонимания, одиночества, боли разлук. С точки зрения обыкновенной, средней, просто женской - судьба дочери Цветаевой несчастна абсолютно...
   С. Макаренко, Марина и Сергей, Судьба Ариадны
  
   А он не кончался, этот страшный сон: временами ей казалось , она видит себя со стороны, это не она, это не ее с маленьким узелочкам толкнули одну - в эшелон с уголовниками и она забилась в угол, сжавшись в комочек. Это не ее - везут стоя в вагоне в условиях, которых люди не выдерживали.
  Из 14 женщин , бывших в эшелоне, который ехал с пересадками от Москвы довезли до Княжпогоста только двоих.
  " В свой первый лагерь в Коми АССР я попала с Тамарой Сланской... не только по одной статье, но и по одному делу: впоследствии выяснилось, что посадил нас один человек, который посадил и моего отца, и целый ряд других людей"()
   Длинные серые бараки, вышки, охранники, собаки, крики, мат... Аля оказалась совершенно в другом мире... В музее " Истории Гулага в Москве ( совершенно уникальный музей) я видела, как выглядели бараки, камеры в Мордовии, в Княжпогосте - жуткое зрелище... Я стояла в этом бараке и видела Алю присевшею на краешек нар. Голые нары, маленькое подслеповатое окно, решетка . Съежившаяся фигурка на нарах.
   В 58 бараке, как напишет Ариадна Сергеевна в рассказе Три встречи с Василием Жоховым" места поместили ее с Тамарой Сланской к уголовным. Аля, пеша(п.ш.- подозрение в шпионаже), 8 лет. Тамара, пеша, 8 лет....Читаю рассказ - лаконичный, жесткий стиль. Его диктует сам предмет описания. Взгляд художника ( а Аля была именно художником) выхватывает из темноты Я вижу залезших на нары ( на второй ряд) девушек, положив подбородки в ладони, смотрят вниз - в барак после рабочего дня врывается "лавина, ураган. Что угодно... мат, крики, приходят мужчины, садятся на краешек нар... А вот устраивают шмон: охранники перевернули все, в поисках украденных у начальства крупной суммы денег. А эта пачка находится как раз у Али:ей передала на хранение уголовница Рита - от своего любовника- вора Василия Жохова, так как им некуда было спрятать - Аля только потом догадалась, что там деньги. Услуга. Которую она " по закону руки протянутой) сразу же оказала нуждающемуся. Сыграла для нее спасительную роль: имя всем известного вора Василия Жохова хранило ее на всех путях -дорогах,. Так однажды ее затолкнут в вагон к уголовникам - мужчинам, ей грозила верная гибель, но один пахан узнал ее :" Так это ты, та самая Аллочка!" Не тронули - " как заговоренная - прошла по всем кругам ада" - не точно цитирую Пастернака. Доброта ее и мгновенная отзывчивость - и были ее спасительным кругом: доброту ведь и слепой увидит, и глухой услышит, и самый закоренелый преступник...
   А вот и письма... Она начала писать их в Княжпогосте, подробные, разные, они были той нитью - она всю жизнь не могла -Не ПИСАТЬ), которая помогала ей выдерживать непосильный груз жизни. Вот письма Гуревичу - еще в марте 41 года - письма отчаянно -нежные:" Боюсь, родненький мой, что в моем лице взвалил ты на себя непосильную и некрасивую ношу. Мулька, милый муж мой, думаю о тебе всегда, всегда говорю с тобой, и стараюсь поступать так, как ты сказал бы мне... Хочу к тебе, к маме, к Муру..." И как всегда Аля обязательно описывает природу места, где бывает:" вообще - очень красиво на севере, судя по тому маленькому кусочку, который я вижу здесь - в частности небывалая луна, необычные звезды, снег такой, что глаза болят, и поясок тайги на горизонте - как это странно и непохоже на все, виденное мной ранее".(37)
   Она подписывается трогательно: Аленка - так, как называл ее он, ее Мулька. А он в это время изо всех сил старается искупить свою вину, помогает Марине и Муру.
  " Спасибо тебе, родненький, за маму и Мура - мама в своих открытках очень нежно пишет о тебе. Пришли мне, пожалуйста, хорошую фотографию теперешнего Мурзила... Ты обещаешь мне написать про свою общественную работу -шефство над школой. Напиши, Мулька, Я ужасно сержусь на то, что у меня нет детей и наверно уже не будет и некого мне будет посылать в школе, над которой ты шефствуешь...."(43)
   Аля верит и надеется, что все это кончится когда-то."...отстоится- от всего останется только ценное, только настоящее, и, пожалуй, можно будет писать хорошую книгу"(42)
   В ее просто потрясающих письмах - их можно читать, как роман, как верно сказал С. Виленский в предисловии к цитируемому нами изданию." светятся ненаписанные повести и романы. В них жизнь, неотделимая от нашей, Цветаева-мать с ее лебединым станом, и Цветаева-дочь с ее миражами и прозрением"(6)
   В своих письмах и открытках Цветаева - только Мать, переживающая за дочь: как одета, как - здоровье. Потом Аля будет все время перечитывать эти ее письма такие"живые, домашние, такие терпеливые..."( 54)Она не пишет ничего о себе - ни слова, она немногословна и сдержанна. Аля все понимает без слов. И Марина прекрасно знает, что за фразой письма : " В смысле условий в Москве ( т.е. московской тюрьме) мне было неплохо - идеальная чистота, хорошие постели, врачебная помощь неправда".() Пишет Аля письмо с советами , что прочитать - Муру:" Как жаль мне, братик. Что мы так далеко друг от друга! И как много думаю о тебе, и другим рассказываю, какой у меня брат"()
   Начало июня 41 года. Аля пишет Гуревичу, что чувствует себя хуже, барахлит сердце. Косвенным образом она дает ему понять, что ее переводят в другое место - " в командировку" и найти ее будет нелегко.
   " Я так по тебе соскучилась, так стосковалась, что уже не было сил терпеть, и я начала ныть и жаловаться. Не сердись на меня, Мулька мой, не ругай меня, ты сам виноват, ты так избаловал меня своим вниманием, что как только перерыв в твоих письмах, начинаю сходить с ума..."(48)
   Единственная любовь моей жизни - так она скажет о С. Гуревиче. Сней всегда будет его фотография, на обороте которой подпись:" Аленушка моя, здесь изображен сердитым на весь мир, Больше этого не будет, Я тебя люблю, мой ангел, Аленушка". 8 марта 41 года.
   Он еще раз спасет Алю, пользуясь своими каналами, Алю должны были перевезти в самые тяжелые условия, на лесоповал на крайний Север, за отказ быть стукачкой: начальство знало, что Аля общительная и хотела использовать ее для доносов. Но она отказалась несмотря на уговоры.
   Совершенно случайно, с оказией Муля узнает о том, что ее высылают, и он делает все от себя зависящее, чтобы ее вызволить.
  
   Через десять лет С.Я. Гуревич будет расстрелян органами НКВД. Слишком много знал, слишком много ошибок допустил. Аля долго не знала о смерти его, все вопросы были ее о мульке, но сердце чуяло.... Аля узнает об этом в Туруханске - из газет.
   А пока в 42году он ничего ей не пишет, она умоляет Лилю и Зину ( Е.Я. Эфрон и З.М. Ширкевич, ее подругу, с которой они жили вместе) сообщить что-нибудь о всех родных: папе, маме, мульке, Муре прислать их фотографии. Аля находится на станции Ракпас, в Коми АССР, Железнодорожного района .
   Наконец, весной 42 года Аля получает письмо от Мули. Из Куйбышева. Он не пишет ей о матери, " Надо щадить душевные силы Аленьки", - пишет он Е.Я Эфрон 24 июня , А через месяц от Елизаветы Яковлевны она узнает о смерти мамы.
   " Ваше письмо, конечно. Убило меня. Я никогда не думала, что мама может умереть...
   Все поправимо, кроме смерти"( письмо Е.Я Эфрон, с54)
   До этого она все же надеется на лучшее. Теперь - первая боль .Первое горе в жизни.
   " Никого я так не любила в жизни, как маму", - писала позже Ариадна.
   Если бы я была вместе с мамой, она бы не умерла. Как всю нашу жизнь я несла часть ее креста, и он не раздавил бы ее. Но все, что касается ее литературного наследия, я сделаю, И смогу сделать только я.( примечание) (письмо от 23 июля 42гс.55)
   Б Р А Т И С Е С Т Р А
   Все мои родные взяты словно живьем - на небо...
   А.Эфрон
   Я всегда горжусь тобой, никогда не забываю о тебе: мы еще будем все вместе, это время настанет.
   Твой брат Мур
   Мысль написать главу, посвященную Але и Муру родилась, когда книга в целом сложилась, и именно в этом месте, когда настало время писать о военных годах, ибо именно к этому времени относятся переписка брата и сестры, изданы дневники , письма Георгия Эфрона. Совсем недавно в Москве в одном из театров поставили очень сильный спектакль " Мур, сын Цветаевой", главная мысль которого - о страшном одиночестве Мура после гибели матери на два с половиной года остающейся ему жизни , о том, что он, несмотря ни на что, сохранил архивы матери, совершив , по сути, своеобразный подвиг. В юности, когда я только увлеклась поэзией Цветаевой, я совершенно не воспринимала Мура, более того - винила в смерти Марины, ничего еще не понимая. Только углубившись в переписку, прочитав воспоминания о этом человеке с несчастной судьбой, мое представление изменилось.
   Дети Цветаевой, несомненно, были очень талантливы - их питали одни и те же реки
   Их кормили их одного источника. Любовь к России, к Книге, Поэзии, Искусству, - это все от родителей, конечно, в основном от гениальной Матери. " Маленький Цветаев" .- называл Сергей Яковлевич Мура. Мур, безусловно, был очень похож на мать. ( фото) да, нужно сказать, если любовь к литературе онр унаследовал от матери, то увлечение рисованием у него - от отца, Сергей Яковлевич очень хорошо рисовал
   Сестра и брат очень любили друг друга С первого дня , как " мечтанный сны" появился в семье 1 февраля 1925 года в чешской деревне Вшеноры, Аля была рядом с ним, как мать. И далее, во Франции, где Марине приходилось совсем туго, Аля буквально нянчилась с безумно обожаемом матерью , братом, " проглатывая " все обиды и упреки. Она записывала за Муром его первые словечки, водила его ручкой - учила рисовать. Она " склонялась к нему движением сестер"(МЦ) - если вспомнить даже фотографии, на которых они вместе - мать, брат и сестра. Сохранились дневниковые записи Али о брате: " Мой брат". Об этом говорилось выше
   А здесь хотелось бы сказать о том, что, конечно, чувствовал Мур, когда уводили Алю в тот день - 27 августа 1939 года вскоре после их возвращения из Франции. Аля запомнит его глаза , полные ужаса. Он стоял за матерью... Один только Бог знает, что переживал мальчик-подросток, видя в последний раз свою " Адю" - первое в его жизни слово, какие картины проносились в его памяти - ведь она была его нянькой, другом, Мур , очень сдержанный человек во всем, в письмах в ссылку к Але очень нежен, открыт - здесь мне кажется он - настоящий, хотя он был очень сложным человеком. Е. Коркина в предисловии к этим письмам точно пишет о нем, пережившем " трагедию его породившей и его погубившей семьи", которую сам он и описал . Безусловно, у него был большой литературный талант, и он мечтал стать исследователем, критиком, писателем.
   А "... его сил хватило на пятилетнее противостояние слепому террору, последовательно лишившему его родины, родителей, семейной защиты, жилища, куска хлеба, гонявшему его по чужой стране своими эвакуациями и мобилизациями то в Среднюю Ази., то в Трудовую армию, то в штрафной батальон, и наконец, втоптавшему его без вести и без следа в белорусскую землю знаменитой трехслойной тактикой наступления, когда два взвода кладут замертво, а третий проходит по их телам" ( Г. Эфрон Письма. Пред Коркиной... с4) Суровее не скажешь. Так что права была Марина:" Мальчиков бать нужно... им, может, на войну придется" Все это пришлось пережить ее сыну.
   Его душа осталась в письмах к Але. Уже в 1941 году он пишет ей в Мордовию, в лагерь:" Спешу писать о себе - потому что знаю, как тебе все интересно"(!) Он подробно описывает свою жизнь, дела, пишет об увлечениях, книгах, друзьях . И в конце писем звучит одна мысль:"Несмотря на расстояние и разность условий, мы с тобой вместе. Твой брат Мур"
   Продолжение по письмам - о смерти матери не написала еще
   В письме (21 августа 1942г) к Е.Я она защищает Мура от нападок в равнодушии к матери, хотя
   Правда, его письмо, пересланное Мулей , ее удивляет полнейшим отсутствием матери, но она оправдывает его:" ...никто не способен забраться в самую глубину мальчишьей души"
  (59) Аля издали предчувствует даже то, что вскоре случится с Муром , она знает: не сегодня-завтра Мур попадет на фронт и боится за него...
   В главу о Мордовии
   Наступает осень 42 года. 18 сентября - день рождения Али. Друзья, опекающие ее, готовят ей самодельные подарки. Отцветает золотая, великолепная осень, на которую больно смотреть. " На все, на все решительно - больно отзывается сердце. Но оно же чувствует и верит в то, что дальше все будет хорошо, что будут еще светлые, радостные -годы!"(63)
   Она, Аля, умеет радоваться каждой мелочи. В швейном цехе налаживается новое производство - игрушечное, и ей жаль, что Елизавета Яковлевна не может увидеть эту красоту. Отходы - тряпье, вата превращается в массу для кукольных голов - для изготовления елочных украшений. Аля участвует в самодеятельности -ходит на занятия драмкружка, которым руководит Александр Иосифович Гавронский (64), которого Аля очень ценит, как одаренного руководителя и человека, который знал всех артистов Завадского. Этот человек- отзвук раннего детства...
   Мне довелось услышать о Гавронском от Тамары Петкевич, автора книги " Жизнь - сапожок непарный - строчкой цветаевского стиха.. Она, как и Ариадна , прошла все ужасы сталинских лагерей,( была арестована в 1937) описала это в своей книге и живет сейчас в Санкт-Петербурге, на ул. Пушкина. Прихожу ней, прочитав ее прекрасную книгу, после которых что-то в тебе изменяется, охватывает трепет... Ей за девяносто : величественная, со следами былой красоты, сдержанно-благородная, она рассказала мне, что Гавронский, под руководством которого она работала, как артистка, восхищался Алей, находил у нее " настоящий драматический дар".
   Опять в главу о Муре:
   ...Перечитываю письма Али к брату Муру, которого она так любила. И он ее - с самого рождения она почти что заменяла ему мать. Именно с нею он делится самым сокровенным. Их письма - военных лет - потрясают. Еще в июле 42 года он пишет Але:" Отсутствие М.И. ощущается крайне. Я вынужден, будучи слишком рано выброшенным в открытое море жизни, заботиться о себе наподобие матери: направлять, остерегать, обучать, советовать...(17.о8.42)Она же, Аля заботится о нем, поддерживает, старается согреть своими письмами, А в швейном цехе, проглаживая шинели, которые пойдут на фронт, незаметно для других, плачет над ними, думая о брате.
   8 января 43 года Мур пишет ей о том, что его призывают в армию, пока на трудовой фронт:" Прощай, музыка, литература, школа! Но все еще будет вновь..." Он, как и Аля, верит в свою звезду, надеется на лучшее. Обращения его к сестре очень нежные: " Алечка, дорогая!"
  Приведу выдержки всего из двух писем: Али к Муру и последнего письма: Мура к сестре.
   Аля пишет Муру перед Новым годом( " Помнишь наши елки?") 26 декабря 43года со станции Ижма по дороге на Книяжпогост:"... узнала, что ты жив, относительно здоров и работаешь на заводе. Новая страница твоей биографии... Не могу тебе передать, как я рада, что уехала с Каменки - у меня как гора с плеч. А главное, что к дому ближе. Мульке скажи, чтобы писал Ксеше( так называл иногда С. Гуревич А.С.), не забывал ее... Крепко тебя обнимаю и люблю. Твоя сестра"
   " Милая Аля! 26 февраля меня призвали в армию. Три месяца я пробыл в запасном полку под Москвой, В конце мая уехал с маршевой ротой на фронт, где и нахожусь сейчас.... Пока работаю по писарской части, но завтра пойду в бой автоматчиком или пулеметчиком. Я абсолютно уверен в том, что моя звезда меня вынесет невредимым из этой войны: я верю в свою судьбу"( 17.06,44) Мур погиб смертью храбрых в одном из боев в Белоруссии. Могила его неизвестна.
  
   В сентябре 44 года Аля не знает ничего о гибели брата - да это и не было известно, он " убыл по ранению... Пропал без вести". Письмо от 1 сентября написано Алей с нового места ссылки, из Потьмы, куда помог ей перебраться Самуил Гуревич. Весной 43 года Ариадну Сергеевну вызвали в лагерное управление и предложили стать " стукачкой". Она отказалась, и тогда ее перевели на Крайний Север в штрафной лагпункт, где ее здоровье резко ухудшилось, она исхудала, страшно кашляла. Тамаре Сланской, которая была членом агитбригады, обслуживающей территорию Севжелдорлага, удалось передать записку Муле через вольных: "Если Вы хотите сохранить Алю, постарайтесь вызволить ее с Севера", что Муле и удалось сделать.
   Безусловно, один из главных адресатов Ариадны в 44 году - Анастасия Ивановна Цветаева. Ей Аля пишет очень часто. Она находилась тогда тоже в ссылке, в Сибири. Самое большое . непоправимое горе- для той и другой, - смерть Марины, о которой они узнали с запозданием. 20 октября 44 года Аля еще раз пишет " Асеньке"( так она зовет тетю), что ( это были последние числа августа) слышала голос, окликающий ее несколько раз по имени:" Аля! Аля!". Аля вспоминает об этом зове через год в тот именно момент(), когда ей удалось узнать страшную правду.
   " Я решила жить во что бы то ни стало. Моя жизнь настолько связана с ее жизнью( имеется в виду что я обязана жить для того, чтобы не пропало бесповоротно то ее. То о ней, что я ношу в себе..."( 75) Она пишет с болью о брате:"Ему , Ася, очень больно писать " мама".Боль свою он несет глубоко в себе, не желает ею делиться ни с кем, знаю это по себе... Знаю одно... он очень любил маму. С самых ранних лет относился к ней со взрослой чуткостью, чуя ее детским своим сердцем, понимая взрослым умом"(80).
   И в январе 1945 года Аля еще ничего не знает о Муре, о чем пишет Анастасии Ивановне.
   В главу о Мордовии
  И в этом же письме( конечно, они говорят все время- о Марине...) она пишет о их расхождении с матерЬю ( имеется в виду 35 год, когда Аля уходила даже из дома)И теперь, она понимает то, чего раньше понять не могла.
  " Она всегда любила меня. И это была всегда любовь яростная и героическая. Любовь. Которая всегда была в ы ш е , больше тех, кого она любила. А я т о г д а, пыталась совместить свою любовь к ней с дружбой с девчонками, мальчишками, кино, работой. С " самостоятельностью" Она, себе цену, презирала во мне мелкую разносторонность. Мне тогдашней мать была не под силу (85). теперь после всего того, что она пережила, она поняла многое в характере матери более ясно - нужно было много выстрадать, чтобы " явилась эта огромная сила любви, ей теперь ненужная. Попусту сжигающая меня."
   Какая боль звучит в словах, какая правда : " ...ни отца, ни брата, ни мужа я так не любила, а детей у меня не было и не будет. И она меня всегда любила"(85)
   Они вспоминают все связанное с Мариной, говорят о том. что д о л ж но поехать на ее могилу, но Аля испытывает "ужас и отвращение, ненависть" к этому городу:" Для меня она всюду, где жизнь, но только не в могиле. Только не в Елабуге"(115) Так Аля в Елабугу и не смогла поехать...
   И вот первый Новый год после Победы, снова елка, которую так любит Аля. Она подробно в письме к Е.Я Эфрон описывает кино, новогоднюю программу, веселье:" ... давно я так не веселилась. Оделась во все кобеднишное - была прекрасна, насколько возможно в данных условиях и в мои лета"(119)
  На нас смотрят прекрасные страдальческие глаза с лагерной фотографии 1946 -1947 годов. Невозможно без боли смотреть в эти глаза. Искупительница за чужие грехи... Мученица... Видишь, перед нами - просто святой человек, В письме к Асе же она посылает портрет неизвестного лагерного художника :" пусть не очень похоже, но от всего сердца, и моего, и того старика, который говорил мне:" Вы хоть и неверующая, а самая настоящая христианка!"
   А то, что Ариадна Сергеевна - самая настоящая христианка, подтверждает вся ее жизнь- страдание- сострадание; ее великое милосердие и великое терпение. Подтверждение тому , например, и такие слова из письма А.И Цветаевой от 18 августа 1946 года:"На опыте Марины я с самого детства еще бессознательно, поняла смысл горькой заповеди " не сотвори себе кумира", ибо она вечно творила их и вечно разбивала. Даже из нее я не творила себе кумира, ибо я знала и понимала ее больше, чем полагается знать и понимать божество. И таким образом она была для меня больше и ближе неведомого, придумываемого. ЧЕЛОВЕЧНЕЕ , ЗНАЧИТ БОЖЕСТВЕННЕЕ"( выд нами-ИК)
   Последнее место ссылки Ариадны Сергеевны находится не так далеко от Сарова, как пишет она в письме к Е.Я .Эфрон Аля( 9.03,47):" скоро покину чудотворные леса ... где некогда обитал Серафим Саровский ( Саровская Успенская пустынь на границе Нижегородской и Тамбовской губ.)и куда направлю стопы свои, одному Богу известно. Раньше в этом вопросе в какой-то мере рассчитывала на Мульку. А теперь расчет может быть на собственные силы..."(137)
   Женская судьба Ариадны Сергеевны не сложилась: она не стала женой, Матерью, а ведь с ее душой, чуткой, трогательной, любвеобильной, она согрела бы и мужа и свое дитя. Говорят, рок .. но я думаю, что это не рок... Ее жизнь была жертвой - во спасение душ- ее отца, ее матери, ее брата - самых дорогих ей людей.
   Ее единственная любовь покинула ее - С. Гуревич будет расстрелян в 1951 году Узнает она об этом уже когда будет находиться во второй ссылке., а до этого - прервется сначала переписка ( невозможность для С. Гуревича даже писать письма. встречаться) потом - прекратятся и краткие встречи...
   1948 ГОД - КРАТКАЯ ПЕРЕДЫШКА ... РЯЗАНЬ
   27 августа 1947 года минуло 8 лет с того страшного дня, когда Алю увез черный воронок из Болшево , дня, когда она в последний раз на земле видела мать, отца, брата. Она пишет Н.Н.Асееву, обращаясь к нему с просьбой сообщить, что ему известно о могиле ее матери :" Вы знаете, у меня все близкие умерли и ни одной могилы! Ни могилы отца, ни матери, ни брата, ни сестры, точно живыми на небо взяты!"( письмо Асееву от 26 мая 1948г.)
   Закончился срок ее заключения. Получив паспорт с ограничением мест проживания, без права жить в Москве, во всех крупных городах, она приезжает в Рязань. Поселяется у своих старых друзей - Иосифа Гордона, ее парижского знакомого и его жены Нины Гордон.
   Она находит работу по специальности - будет преподавать графику в Рязанском художественном училище. Здесь, в Рязани , ее талант художника - графика пригодился, здесь была свобода... после 8 лет - " многолетнего антракта" по ее выражению? Бывшие фронтовики, Алины студенты - все полюбили замечательного педагога , да и невозможно было ее не любить. У нее самой была самая настоящая, большая любовь к людям, которую невозможно было не ценить.
   Живется Але, конечно, одиноко - за все те годы, что провела в мордовских лагерях " порядком истощила запасы внутреннего счастья"( письмо Е.Я Эфрон от 22 .02.48). Материально -зар.плата чисто символическая - не хватает на то, чтобы съездить в Елабугу, о чем она пишет в письме к Б.Пастернаку (1 августа 48 г.). Просит прислать томик Шекспира - читает вместе со своими студентами театрально-декоративного отделения. Жизнь тогда кажется светлее, несмотря на все тяготы. Она всегда забывалась над книгой, еще с самого раннего детства.
  Это письмо Пастернаку - первое в ряду многих писем Али к Поэту, который очень много сделал для нее; она поразила его еще тогда , в Париже, когда в 1935 году приезжал на Международный конгресс писателей в защиту культуры. Именно она, а с Мариной тогда не получилось внутреннего контакта. Алю он принял сразу , почувствовал ее душу, которая была изначально открыта ему. А потом его письма к ней были тем воздухом, которым она дышала. Пастернак для нее - память о матери, большой поэт- "творец стихотворных ливней", друг, с которым она может, как с отцом поделиться своими мыслями.
   Она читает в рукописи "Доктора Живаго", думает об иллюстрациях к поразившему ее роману -"концентрату -судеб, эпох, страстей", пишет . как взыскательный читатель -друг, передавая с в о е ощущение от сложного романа. На этот разбор Пастернак ответил 2.12..48 г.:"...ты мне написала за всех и лучше всех".(с169)
   В январе 1949 года Але удается на несколько дней тайно( сосланным на 101км это было запрещено) приехать в Москву и повидаться с Пастернаком. А ровно через месяц, под 22 февраля ей приснился сон:
   22 февраля 1949г. Аля была повторно арестована , как отбывшая уже срок по 58-й статье, и отправлена в очередную ссылку, в Туруханский край на "вечное поселение".
   Пастернак получит письмо от Али спустя почти полгода :" Все - сон, и все никак не проснусь. В Рязани я ушла с работы очень вскоре после возвращения из Москвы... Завербовали ( т.е. арестовали меня сюда ( в Туруханский край) очень быстро -нужны люди со специальным образованием и большим стажем, вроде нас с Асей( иносказательная форма), а ехала я до места назначения около четырех месяцев..."
  
   А Х, И Б Е Л Ы МОЕЙ ЗИМЫ СНЕГА...
  
   Не стыдись, страна Россия!
   Ангелы всегда босые
   Сапоги сам черт унес,
   Нынче страшен, кто не бос.
   Алины стихи
  
   В прошлом году решила предпринять поездку в Туруханск - последнее место ссылки Ариадны Сергеевны. Мне хотелось повторить путь Ариадны - пройти, проплыть по Енисею , расплести нить ее потрясающих писем "оттуда" - писем, в основном адресованных Пастернаку, Елизавете Эфрон и Зинаиде Ширкевич, близкому другу Елизаветы Яковлевны. Они глубоко чувствовали ее боль, заботились об Але, посылая ей необходимые вещи , деньги, книги, без которых она жить не могла!
  По странному стечению обстоятельств я отправилась в путь именно 25 июля - 25 июля 1949 года Аля пишет первое письмо своим теткам на теплоходе Красноярск - Игарка :" Пишу вам на пароходе, везущем меня и многих мне подобных на пожизненное поселение... Все было б ничего, если бы не пожизненное, очень уж страшно звучит - бедная моя жизнь! ... Буду находиться в 300 км от Игарки, т.е. совсем, совсем на Севере . Едем по Енисею уже 3 суток, река огромная, природа суровая, скудная и нудная, По- своему красиво, конечно, но смотрится без всякого удовольствия..."
   В маленькой каюте на моем столе фотография Али. Пристально , в самую душу глядят большие, светлые глаза, здесь же на столе книга, составленная по письмам, записям:"А жизнь идет, как Енисей...", Перечитывая ее письма, смотрю на все ее страдальческими очами "лампадами"( она и хотела потом написать книгу "100 встреч"). Мелькают уходящие вдаль берега, заросшие могучим лесом. Действительно, сурово и очень красиво!
   Миновав Казачинские пороги( река бурлит, перескакивая каменные пороги) за Красноярском , теплоход умерил ход. Справа - скалистый берег, слева - полустанок Казачинский, родина лоцманов, когда-то переводивших суда узким извилистым фарватером. Ежусь от внутреннего холода, читаю письмо, которое " глядит на меня живой женщиной"- письмо Б. Пастернаку: "Из Красноярска ехали пароходом по Енисею очень долго и далеко, я никогда в жизни не видела такой большой, равнодушно-сильной, графически четкой и до такой степени северной реки. Берега из таежных прекращались в лесотундру, и с Севера, как из пасти какого-то внеземного зверя, несло холодом... А закаты здесь неописуемые! Только великий творец может, затратив столько золота и пурпура, передать ощущение не огня, не света, не тепла, а неизбежного и неумолимого, как Смерть, холода..." Смерть, где жало твое? - цитируя библейский текст, напишет в одном из писем Ариадна, а мне почему-то вспоминается мандельштамовское:" Мне на плечи кидается век-волкодав, но не волк я по крови своей..." Это же и о ней, об Але - с ее " миражами и прозрениями", с ее чуткой нежной душой...
   По прибытии в Туруханск Ариадне будет необходимо в трехдневный срок найти работу, иначе пошлют дальше, на лесоповал, за Норильск, в глушь. А там бы при ее пошатнувшемся здоровье просто не выдержала бы. Бог помог - она устроилась в школе уборщицей.
   26 июля. Второй день еду на пароходе и думаю о том, что по сути Аля совершила своеобразный подвиг в 1965 году, все пережитое настолько запало ей в душу, что спустя несколько лет после окончания ссылки, она решила снова проделать этот путь - до Диксона на Север, где " часть души осталась". Распахивая душу навстречу новым впечатлениям даже во время потрясшей ее ссылки в Туруханск, " глаза по старой привычке впитывают в себя и доносят до сердца... великую красоту ни на что не похожей Сибири".
  Остановка в Ворогове - старинном сибирском селе, основанном в начале 17 века. На теплоходе знакомлюсь с группой москвичей, которые едут на рыбалку в Бахту, к племяннику А. Тарковского -Михаилу Тарковскому, писателю, охотнику, другу Виктора Астафьева. Михаил строит в Бахте храм; позже, уже в Туруханске, в краеведеском музее прочла его рассказы о рыбаках и охотниках Севера. А пейзаж постепенно меняется лес ,уступая место лесостепи, более суровой и скудной природе. Велика Сибирь-матушка,- писала уже на обратном пути ти:
  Как по душе великие твои просторы,
  Суровая Сибирь, твои леса и горы,
  О сколько дней мне плыть, идти
  По полноводному пути,
  Где ждут меня реки холодной краски -
  Печальный монастырь в далеком Туруханске...
   27 июля. К ночи должны прибыть в Туруханск. Что увидела тогда Ариадна по прибытии на место?
  " Все хибарки деревянные, одно-единственное здание каменное - и то бывший монастырь, и то некрасивое. Но все же это - районный центр с больницей, школой, клубом..."
  Нет теперь ни школы, где работала Ариадна уборщицей, нет клуба - в нем была художником -оформителем, и домика ее исчез, дом, где они жили вместе с Адой Федерольф, ее большим другом, бывшей с ней до конца... Только на высоком берегу Енисея -еще не восстановленный монастырь, где покоятся мощи Василия Мангазейского . А улица, которая к нему ведет, носит имя Святителя Луки Войно-Янценецкого - он там был в ссылке, Святой лука, ученый - медик, профессор, монах . Ему единственному, окончившему свою жизнь в Симферополе, ему разрешил Иосиф Сталин оперировать в монашеской одежде, иметь в операционной лампаду, иконостас. А теперь в Крым, где находятся мощи Святого Луки, стекаются тысячи людей. Как это все не случайно... Крайний Север, где была Аля в ссылке, Крым. Где протекали ее младенческие годы, И старец, освятивший эти места!
   На дебаркадере небольшая группа людей, среди них три монаха. У меня было письмо из Красноярска для настоятеля монастыря, один из них оказался именно им. Отец Агафангел ( настоятель) пригласит меня остаться в доме паломника, где я проведу еще неделю.
   28 июля - 5 августа. Туруханск.
   На следующее утро печальное известие - самолет (старой конструкции), летевший по курсу Красноярск-Игарка" при посадке разбился - все погибли, в том числе дети. Утром в Свято-Троицкой Северной обители- поминальная служба. Я думала, насколько же жизнь непредсказуема - что ждет тебя за поворотом? Ведь я тоже думала лететь самолетом до Игарки... Все мы ходим под Богом, судьба порою кажется странной ,агической, мы не pyhftv? Что будет с нами...
   Потом я отправилась в краеведческий музей, все дни я жила Алей, читая ее письма , стихи, написанные " там" Письма были единственная радость для Али в кошмарном сне, которому нет конца" Все сон - и никак не проснусь".
  " Морозы стоят страшенные, все время ниже 50, иногда еще вдобавок с резким ветром, Хотя за все эти годы я привыкла к северу, но все же трудно, на самых малых расстояниях мерзнешь на лету, как воробей, на работе пишешь лозунги прямо на ледяном полу."
   А вот письмо от 8 ноября 49 года Лиле и Зине: " У нас морозы уже крепкие - градусов около 30. Представляете себе, какая красота - все эти алые знамена, лозунги, пятиконечные звезды на ослепительно-белом снеге, под немигающим, похожим на луну северным солнцем! Ночи - полнолунные. Такие светлые, что не только читать, но гадать по руке можно, если б не такой мороз! Было бы все так время, и зимовать не страшно. Но тут при сильном морозе еще сногсшибательные ветры, вьюги и прочие прелести, которые с большим трудом преодолеваются человеческим сердцем... в нашей избушке терпимо только тогда, когда топится печка"(186)
   Вот еще одно яркое описание туруханской зимы:" Природа сделал белую страницу из своего прошлого, чтобы весной начать совершенно новую автобиографию. Ей можно".
   Стою около монастыря на взгорье, смотрю Алиными глазами на то место, где сливаются Енисей с Тунгуской, где когда-то она перебиралась на лодочке ( послали на покос сразу по приезду) и чуть не погибла внутри звучит суровый ритм ее стихов:
   Енисей сливается с Тунгуской,
  Старший брат сливается с сестрою.
  Та течет полоской синей, узкой,
  Тот - широкой полосой седою.
  
  По груди широкой богатырской
  Стороны чужой, земли сибирской
  Прилегают лентой орденскою.
  
  Две реки идут одной рекою,
  Две реки идут одной судьбою,
  Так, как нам не велено с тобою.
  
   И железные проходят зимы,
  И чудесные проходят весны
  Над моею жизнью нелюбимой,
  Над чужой землей орденоносной,
  Над чужбиною.
   " Я радуюсь каждому ясному дню, любуюсь цветами и окружающим видом, прекрасным при солнце и грандиозно-унылым в дождливую погоду". Она радуется, как умеет только она, Аля, черничным зарослям, брусничным россыпям", провожает глазами клин гусей, улетающих на сторону вольную " солдатским письмом треугольным" . О том же самом она пишет в письме:
  "... Гусей уже пережила - летят треугольником, как фронтовое письмо, перекликаются скрипучими, тревожными голосами, душу выматывающими. А какое это чудесное выражение -душу выматывать, ведь так оно и есть- летят гуси, и последний тянет в клюве ниточку из того клубка, что у меня в груди. О, нить Ариадны"
   Ариадна приветствует весну- " не певунью, не красавицу, по-медвежьи трудится, старается, напрягается тучами-кручами, всеми реками сонно-могучими", ждет вместе со всеми красноярского самолета с почтой, а ночью выходит на улицу, где под северными яркими звездами рождаются стихи - вызов:
  В глиняные лоб мне вставь золотые глаза,
  Чуткие уши из розовых раковин сделай,
  Только души мне не надо. Возьми мою душу себе.
  Будет твоя, Сам поживи с ней, попробуй!
   А вот и разговор со своей подругой звездой:
  -"Ночь - а звезды - рукой подать!
  - Схватить, удержать в руке,
  Ту, самую яркую, крепко сжать..."
   Безусловно, права Г. Данильева в предисловии к публикации "Туруханских писем" к Алле Беляковой :" ..., что Ариадна Эфрон -поэт по дыханию, по способу видения мира, по обещанию начала-детства, по определению и слуху самих поэтов, по звучанию всей жизни - сомнения нет"(9)
   Письма Али поражают изысканным слогом, а главное, глубиной мысли: и и "летящие" (лучше чем Аля не скажешь) письма Б. Пастернака :"Человек, который так думает и говорит, может совершенно положиться на себя при всех обстоятельствах жизни, как бы она ни складывалась".
  Наш домик оказался сухим и теплым. Это самое главное в здешней жизни! В перерыв прибегаю домой, колю дрова, топлю печь, готовлю, в начале шестого с работы приходит Ада, обедаем , и я опять убегаю, Так что свободного времени для себя почти нет. Все вечера заняты, а выходные бывают редко. Каждую свободную минутку нужно что-то чинить, зашивать, стирать, чистить". А ведь ей хочется так много сделать - но " маленький испорченный мотор явно тянет к преждевременному финалу"( как она оказалась права!)
   Ее путь - был путем художника слова, писателя....А жизнь повернулась совершенно иначе:"... сейчас в моей сугубо снежной обстановке и морозном окружении каждое письмо его ( это о письмах Б. Пастернака) является лучом настолько ослепительного света и возрождающегося тепла, что поломанная на кусочки душа вновь собирается воедино, воскресает, как Лазарь... Также получила его последние неизданные стихи - и все мне так горячо и больно вспомнилось, вся его дружба с мамой, все посвященное ею - ему, и им - ей, так ясна мне стала их большая творческая жизнь, их трудный, как у всего подлинного - путь"(27 февраля 1950).
  
   Кроме краеведческого музея в Туруханске есть музеи Я Свердлова и С. Спандаряна - в них бывала Ариадна Сергеевна. В этих музеях сохранились поздравительные новогодние открытки, изготовленные ею собственноручно, книги, воспоминания, постановление об освобождении,
   Смотрю фильм о Севере, снятый М. Тарковским, о суровых людях и зимах - к нему можно эпиграфом поставить строчку стиха Ариадны, послужившую названием главе:" АХ, И БЕЛЫ МОЕЙ ЗИМЫ СНЕГА...", Изучаю документы из личного дела Ариадны Эфрон за Љ 7349, которое хранится
  в архивах УВД. Мне удалось познакомиться с Калисой Петровной Канаевой, которая хорошо знала Алю. Когда она была еще молодой, участвовала в самодеятельности в клубе, где работала Аля:" Ариадна Сергеевна была удивительно скромная, интеллигентная. Добрая необычайно, Очень работоспособная была! Сколько помню ее, она всегда рисовала и читала что-то. А какие дивные декорации к спектаклям делала! А меня всегда опекала, Сама голодная, а всегда пыталась меня накормить, И выучилась я благодаря ей поступила учиться в Красноярске училище.
   Я сижу в комнатке одной из бывших работниц клуба - за столом Али. Уезжая, она оставила этот стол ей. За этим столом она писала свои замечательные письма, рассказы... Вот и одна маленькая зарисовка, написанная здесь, которая так называется -" Туруханск" Объем ее позволяет привести текст полностью:
   О снятии Берии я услышала, идя на работу в клуб по улице. Около клуба стоял репродуктор на стальном месте.
  Я влетела к директору:
  -Слышали?
   Они там еще ничего не знали. Я им рассказала. Тогда наш директор вынул из стола бутылку спирту и всем нам налил. И все мы выпили за это радостное событие.
   А вечером в клубе должны быть танцы. На танцах у нас обычно дежурил милиционер, стоял в дверях и наблюдал за порядком. Стоял он и в этот вечер.
   И вот в самый разгар танцев появляется в зале наш директор и очень прямо, очень старательно вышагивает по одной половице, как все пьяные, которые не хотят покудо
  
  В 1955 году закончится срок ссылки, но не сразу Аля вместе с Адой, своей верной " сестрой", подругой, вернется домой.
   Ярко передает Ариадна в письме к Пастернаку( от 28.03.55) эпизод, связанный со своим освобождением :" Вызвали в здешнее РОМВД... Войдя в натопленный и задымленный кабинетишко, бросила привычный незаметный взгляд на "ихний" стол и увидела среди прочих бумажек одну сложенную. На которой было - "справка об освобождении"... Мне предложили сесть, но стула не оказалось. Ну, стул мне принесли. Я села. Они молчат. И я молчу. Помолчала-помолчала. Потом решила начать вести светский разговор. Говорю " самому":" Интересно, с чего это вы так потолстели?"Он:" Рази?"Я:" Точно!"Он:" Это от сердца, мне здесь не климат!"Я :" прямо!" Он:"Точно! ... и в таком духе " Можете получить чистый паспорт и ехать в Москву.... Мне дают справку управления МВД по Красноярскому краю от 18 марта, за Љ7349... "Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 19.2.55 постановления Особого совещания от 2 июля 1940 и от 18 мая 1949 в отношении Эфрон А.С. отменены, дело за отсутствием состава преступления прекращено". Теперь остается приклеить на эту справку фотографию... теперь я здесь получу " чистый паспорт", потом в Москве достану метрику и на основании ее буду добывать московский паспорт, т.к. мой год рождения исправить( у меня везде 1913)....
  
  ... Она будет ходит, бегать по Москве во все концы, увидит все изменения, любимую Красную площадь , башни, которые когда-то просила у матери;" Купи!", " зевает по сторонам - с детства любимейшее мое развлечение, даже увлечение"( из письма Аде Федерольф от 12.07.55г)
  Риадна Сергеевн Ада Шкодина не была полностью реабилитирована, ей было разрешено только перебраться из Туруханска в Красноярск, и Аля все хлопотала о ее освобождении. Но "... осталась я одна-одиношенька из всей семьи - самая из всех бесталанная,о, Господи! Навсегда во мне папины глаза, мамины загрубевшие от быта руки, Мурины детские кудри над недетским лбом"( из письма)
  
   Нет, был талант у Али -человеческий - великий талант - жить для других, умение жертвовать собой
  " Легкостью отказа" называла эту черту маленькой Али мать. Крест матери понесет всю оставшуюся жизнь свою Аля-" старая дочь бессмертной матери", как она себя назвала в одном из писем. С самого раннего детства до могилы она будет служить делу своей матери, она, обладавшая в высшей мере сострадательным сердцем...
  
   С В Я Т О Й Т Р У Д А Р И А Д Н Ы или
   П Е П Е Л К Л А А С А С Т У Ч И Т В М О Е С Е Р Д Ц Е
  
   Боже мой - мама моя вечная рана, я за нее обижена и оскорблена на всех и всеми и навсегда
   ( из письма Пастернаку. 26 октября 1955г)
   АЭ
   " В жизни нужен выбор, тот крест, с которым идти в мир".
   ( из дневника М. Волошина. Запись от 29 сентября 1907г.-
   Волошин М.А. Автобиографическая проза, Дневники. Сост. З.Д. Давидов,В.П. Купченко-М.:Книга,1991г.416с.)
   Когда-нибудь, прелестное созданье,
   Я стану для тебя воспоминаньем...
   М. Цветаева, 1919г
   Аля вернулась в Москву, и вместе с ней - вернулась в Москву - город своего рождения - и Марина Цветаева: начинается ее вторая жизнь. Дочь, хранительница архива, ее "абсолютный слушатель" бережно собирает ее стихи, прозу, пишет воспоминания - самый достоверный источник - живой воды памяти о поэте. И даже не успеет эти воспоминания довести до конца... Она будет очень торопиться обработать рукописи матери, прокомментировать то , что читателю может быть непонятно. - стремилась донести "трудную суть" ее творчества: трагическое, невыразимое, неисчерпаемое...( см. письмо л.О Пастернаку от 5 февраля 1928 г.: М. Цветаева об искусстве,- М.- 1991.-с.407) Поэт , писатель - не умирает, после смерти он живет в своих книгах. Череда книг, которые будут издаваться на родине Цветаевой, начиная с 1961 года - великая заслуга Ариадны Сергеевны Эфрон.
   С первого же дня своего пребывания в Москве, Аля идет в "дедушкин музей", знакомится со старушкой, вдовой архитектора. Строившего музей, Она работает там с 1912 года, знала и Алиного деда, и Асю, и Марину... Она совершила тоже , безусловно, подвиг: в самое трудное время сберегла девять тысяч писем Ивана Владимировича Цветаева. Об этом Аля напишет в письме к Пастернаку.
  Она передает И.Эренбургу письма Цветаевой -" кусочек той жизни и той дружбы, бывшее в движении и теперь окаменевшее..." и задает себе, ему ли вопрос:" Почему все прошлое, сбывшееся - все равно беззащитно перед будущим?"(13) Всей своей оставшейся жизнью она ответит на этот вопрос, сохранив Цветаеву будущему, в которое она, великий поэт, уже без поддержки своего " абсолютного читателя" пойдет легко, " семимильными шагами"()
   Ариадна знакомится с Тарасенковым, известным собирателем поэзии, в 1940 году помогавшим Марине в подготовке ее сборника в Гослитиздате, Теперь он, несмотря на то, что смертельно болен, горячо участвует в подготовке первого посмертного сборника Цветаевой. После его смерти в 1956 году, она будет дружить с его женой, Марией Белкиной, автором книги, посвященной судьбе Марины и ее детей() - бесценный для нас материал.
   Аля счастлива, что именно Илья Эренбург,старый друг ее матери должен писать предисловие к книге, потому что, по ее мнению, он "единственный, кто может это сделать " чистыми руками"(30), и посылает ему рукопись книги и анкету 26 года, которая может пригодиться для предисловия. Аля рада возможности приехать в гости в Тарусу : ее вместе с Адой приглашает Валерия Ивановна Цветаева: счастлива, что может "прикоснуться к русской природе. Красоте, что " вырастила. вскормила, вспоила" творчество ее матери, разыскала старенький домик над Окой, где жили Цветаевы. Об этом она пишет своим " дорогим теткам" - Елизавете Эфрон и Зинаиде Ширкевич, о которых будет заботиться до конца. После освобождения она и вернется к ним, на Мерзляковский, где в своем закутке, на сундучке, где жили и Марина с Муром, будет разбирать архив матери и тихо плакать над рукописями...
   31 августа 56 года исполнится 15 лет со дня смерти Цветаевой, а посмертный сборник очень медленно проходит все инстанции по "гослитовским дорожкам", о чем она пишет Эренбургу. Сборник так и не увидит свет...
   В письме Пастернаку она пишет о тяготах быта, невозможности работать: "главное - трудно без своего угла, стола. И мамины рукописи в сундучке, на которых спим и сидим - разве это место для них?"(37) Но все же Ариадне не свойственно унывать:"и все же я до многого дожила - спасибо судьбе, Богу и людям, Дожила до встречи с тобой, до встречи с самыми истоками маминого творчества ( письмо от 28 августа 57 г из тарусы),дожила до собственной своей предыстории(51).
   Перечитываю письма к Ахматовой, Казакевичу, который с первой встречи покорил Алю своей открытостью, любовью к Марине... какое наслаждение читать эти мудрые, светлые и горькие письма! Их невозможно даже цитировать, хочется порой приводить все целиком, как и письма туруханского периода.
   Приближается 1961 год, в августе исполняется уже 20 лет со дня смерти Марины. А книга все путешествует в Гослитиздатовских недрах. Ариадна пишет письмо известному блоковеду Владимиру Николаевичу Орлову, просто умоляя его написать предисловие к книге Цветаевой, которую готовится теперь к изданию в "Библиотеке Поэта"::" Мне о Вас говорили много хорошего разные люди - от Тарасенкова до Пастернака -и главное хорошо, что поэзию вы понимаете и любите д е й с т в е н н о"(87)Для Али это -высший закон любви - по закону " руки протянутой, души распахнутой"(МЦ).
   Вспоминаются слова Цветаевой:" Любовь - это достойно вынесенное страдание". Всей своей жизнью на воле - двадцать лет отмерил Ариадне Бог после освобождения - она выстрадает эти книги. Которые придут к читателю: стихи, проза, воспоминания - она записывает все, что помнит о матери. Она благодарит Орлова " не столько за Цветаеву - сколько за маму. Всю жизнь всеми обижаемую. Непрактичную, гордую. Одинокую в одаренности. В мужестве, в благородстве"(96)
   Чарующее качество самой Ариадны - благородная скромность при всем осознании, что она , действительно, единственный носитель памяти о поэте:"У меня сохранилась одна из маминых книг с надписью:" Але - моему абсолютному читателю" И, пожалуй. единственное., чем в жизни богата - так этим самым качеством "абсолютного читателя", во всех прочих качествах совершенно не уверена.".( 28 марта 1961гю) в этом же самом письме впервые прозвучит имя человека, замечательной женщины, блистательной Анны Саакянц, которая станет другом Ариадны Сергеевны, Ей она будет доверять , как себе. В то время Анна Александровна была редактором Гос. Изд-ва худ. Литературы и вместе с А.А Козловским подготовила к печати первую посмертную книгу Цветаевой, которая так и не вышла,. Она станет соавтором"рыжий соавтор", как ее называла А.С.), другом , незаменимым помощником Али в ее деле, После ее смерти продолжит публикаторскую работу. Напишет первую книгу -биографию, будет( вместе с Л. Мнухиным) работать над 7-томным соб. Соч. поэта и оставит глубокие воспоминания об Але, вошедшие в книгу: " Спасибо Вам!"()
  Из письма А. Саакянц по поводу издания автобиографической прозы Цветаевой "Дом у старого Пимена": "Большую радость мне доставил старый Пимен," - перечитала как бы впервые, замечательно, и вы у меня замечательный дружок. Милый. Все понимающий и чующий, гордый, заносчивый, робкий рыжик, молча одаривающий меня самым - для меня и для нас обеих - бесценным. Как ужасно. Что ваше поколение - десятка два людей из него! Разминулись с моей матерью - только из-за возраста, возрастом разминулись. Вам она близка..."(120)
   Вместе с Алей она поедет в долгое путешествие по Енисею - в места , "где часть души осталась". В Туруханск и даже далее, на остров Диксон, в Заполярье. Останутся рисунки, дневниковые записи... Приведу здесь строчки из письма Али более позднего времени - Мне думается, поехала она - уже свободная душа, увидеть еще раз всю "просторную" Россию: Россия просторна и прекрасна до печали, ибо ощущаешь и вечность и преходящесть природы, земли и самих себя на ней..."( письмо от 16 июля 71 г Е.я Эфрон, стр.377)
   Часами они будут работать вместе над цветаевскими текстами. Над каждой строкой - скрупулезно и бережно, Ариадна Сергеевна безусловно, очень ревниво относилась ко всему, что связано с ее матерью,( отсюда - "пристрастное отношение к книге и со-страдающее ко мне"-из письма Орлову от 9 сентября 1961г,)и, когда Анна Александровна стала. Как исследователь заниматься творчеством Солженицына, она . даже как-то обижалась. А я вспоминаю маленькую Алю, Алю - ребенка....
   Итак, книга "Избранного" вышла и положила начало череде публикаций. последующей работы над прозой. Ариадна Сергеевна пишет Орлову о том. Что с этим не нужно торопиться - подготовить все с " цветаевской дотошностью",без огрехов и случайностей. В с е р ь е з ..." (126)
   Создана комиссия по литературному наследию Цветаевой, Конечно, не без участия Ариадны Сергеевны. Ее принимают в СП СССР, о чем появилось сообщение в газете " московский литератор"(1962г.30 декабря Љ46)
   В августе 1962 года она наконец получает ордер на квартиру -" первый в моей жизни ордер не на арест..."( письмо Орлову от 7 августа, в этом же письме о предполагаемом памятнике в Тарусе, который хотел сделать некто Островский -студент-филолог)
  (с.136)
   В конце 1962 года она пишет письмо Павлику " маминой юности, ее детства" - Павлу Григорьевичу Антокольскому с просьбой помочь осветить " театральный" период творчества Цветаевой. Связанный с историей зарождения вахтанговского театра. В начале 1963 года поздравляя Антокольского с Новым годом, благодарит за участие в " мамином вечере"(26 декабря в ЦДЛ):" Все в восторге от вашего и Эренбургова выступления. "Восторг" не то слово - люди плакали" (168)
   Старые, вечно юные друзья - Эренбург, Казакевич. Антокольский... И новые преданные - Орлов, Саакянц. Аля постоянно приглашает их в гости в Тарусу, собирать грибы и ягоды в августе, дышать чистым сосновым воздухом..
   Вот и осень минула. И зима, и новая весна -1965 год. Уходят из жизни и самые родные. Близкие люди. В письме от 23 мая 1965 года к " теткам" пишет о смерти Веры Павловны Безобразовой. Другом семьи Эфрон. Внучка С.М. Соловьева, не имея своего угла. Последние 16 лет жизни ухаживала за больными и жила там, где работала:"ушла, нужная людям и не нуждающая в них. Спасибо ей великое за все, уж коли есть Рай - она там"(203) 17 августа 1966 года скончается Валерия Ивановна Цветаева. Последний отпрыск Иловайских. В апреле 1969 года уйдет из жизни близкий для али человек -И.Д Гордон : с ним и его женой Ниной Аля жила в Рязани...
   А здоровье самой Ариадны оставляет желать много лучшего... десять лет жизни останется ей на земле - совершать свой подвиг... "Душа хотела б быть звездой"(Ф, Тютчев) Именно в 1965 году, в июле месяце она отправится вместе с Адой Федерольф, своим верным другом по Туруханску и А. Саакян в путешествие на Север,. Письма , рисунки. Дневниковые записи - все останется . как память!( Записки поездки по Енисею) А в 1969 году, в июле поедет в Архангельск, в Великий Устюг.
   30 июля она приветствует В.Н. Орлова с берегов Сев. Двины. Проплывает мимо памятных ей мест. Особенно в районе Котласа - там находилась пересыльная тюрьма( в мартовских письмах 1941 года к дочери Цветаева писала о том, что Котлас был первым Алиным адресом , который ей сообщили в Бутырках 27 января 41г после отправления этапа...)
   Конец 60-х и начало 70 года ознаменовано теми же трудами праведными: движется работа над архивом, , делаются описи по содержанию цветаевских тетрадей (" раньше это было сделано в общем. Приблизительно. А Цветаева не терпит приблизительностей". - пишет Аля Орлову 16 марта 1970 года)
   Интересно, что именно в этот день , в мой день рождения, мне подарили сборник " Избранного" Цветаевой . Читала запоем под магическим воздействием "непобедимых ритмов " ее стихов. Переписывала их от руки, не зная того, что пройдут какие-то сорок лет, и я, ведомая "нитью Ариадны", буду писать о дочери любимого поэта.
   В 1970 году умирает мой отец. И именно 26 июля - эта дата будет и днем смерти Ариадны Сергеевны ровно через пять лет. Это была моя первая невосполнимая утрата. После его смерти нашла его стихи( не знала о них) . именно он, отец, читал мои первые стихи, подбадривал , мягко критиковал меня, и после смерти своей все приходил в снах, предупреждая, сострадая. Так приходила к Але Марина Цветаева. звала ее, когда смерть гналась за ней, в Елабуге ... " Аля!Аля!" - слышала она голос матери через шум машин в швейном цехе в ссылке. Приходила во снах перед второй ссылкой, предупреждая о предстоящей тяжкой дороге - в феврале 1949 года.
   Пройдут двадцать лет после реабилитации, наполненные работой над рукописями и архивом матери - встреч и с людьми, которые будут помнить Алю, иметь счастье беседовать с нею . В письмах и воспоминаниях этих людей будет вставать образ Али.
   Руфь Борисовна Вальбе - большой друг семьи Эфрон, приемная дочь Елизаветы Яковлевны, она хорошо знала Алю и хранит в своей душе ее образ. Я познакомилась с ней в Доме-музее Цветаевой на Борисоглебском и пришла к ней в холодный декабрьский день в преддверии нового, 2011 года, Она сразу же подарила мне драгоценные три тома " История души...", составленные ею - из писем, произведений Ариадны. Она рассказывает мне о ней. Рада, что хочу сделать "приношение" к столетию со дня ее рождения, Дай Бог.
   А весной этого же года, остановившись на несколько дней в Москве, позвоню Руфь Борисовне - это было в Троицу - и сразу же поеду в Тарусу, положив на родную могилу цветы и от нее, ее старого друга - ей уже тяжело ходить далеко...
   Друг - обращается к ней Аля в письме от 14 августа 1970. Она пишет, конечно же о марине: "Как и ты, она была человеком подвига - из всех. Всех, всех. Кого я знала в жизни , кого я знала в жизни - только она да и ты способны были на ежедневный п о д в и г любви, на чистку авгиевых конюшен во имя любви, на физически неподъемный подвиг дела, действия, спасения; не единожды, не рывком, а всегда, каждодневно 9 и это сверх подвига творческого!", это ли не высшая похвала в устах Али, И она добавляет слова в этом же письме, послужившие для названия этой моей последней главы о жизни самой Ариадны: " Слово, оброненное ею однажды, в последние годы особенно!) стучит в сердце моем и на сердце моем как пепел Клааса:- д р у г - е с т ь д е й с т в и е. Что же к этому добавишь, милый мой, наш, друг!"(стр.379, письмо Р. Вальбе , 14.08,70г.)
  Елена Коркина, в то время студентка второго курса Литинститута, с которой, как пишет Ариадна в письме к "теткам" работалось "спокойно и гармонично": вместе с ней готовилась передача архива Цветаевой в ЦГАЛИ. (прим. о ней с. 377) А мне запомнится весенний день у памятника на Борисоглебском,(2010год) и наш разговор с Еленой Баурджановной. Она настоятельно советует мне поехать в Елабугу увидеть своими глазами музей, пойти на кладбище". Там все изменилось", - говорит мне она. А я, как и Ариадна Сергеевна, не могла долго представить себе, что смогу увидеть эти места, связанные с гибелью Марины.
   Вячеслав Михайлович Головко. Читаю уникальную книгу -"Через летейски воды..." М. Цветаева в воспоминаниях, письмах и документах", изданную им в Ставрополе ( Изд-во Ставропольского ун-та, 2007г) и погружаюсь в атмосферу того времени, вижу все - этот дом Бродельщиковых, кладбище, где нашла покой Марина - так, как будто там уже побывала. С Вячеславом Михайловичем довелось встретиться на цветаевском костре в Пятигорске в прошлом, 2010 году. Удивительно мягкий, очень сдержанный какой -то тихий... Спокойный человек. Доктор филологических наук, зав кафедрой Ставропольского университета (он приехал со своими студентами). А тогда - ко времени знакомства с Ариадной Сергевной - после окончания Елабужского пединститута был аспирантом МГПИ. С 1968 по 1971 жил в Елабуге, учился в Елабужском пединституте и вплотную занимался Цветаевой.14 ноября 1972 г он приходит к АС. Чтобы передать описание поисков могил Цветаевой - почти два года занимался этим в Елабуге, работал в архивах. Искал очевидцев: принести номер газеты " Кама" с его статьей о Цветаевой к 80-летию Марины Цветаевой.
   Пришел в ее маленькую квартирку в "писательском" дом на Красноармейской с " горькими напоминаниями о последних днях ее матери"( прим. Стр 94) и сразу стал желанным гостем в мире дочери поэта. В глазах Ариадны Сергеевны усталость и затаенная боль. Каждое слово выдает человека высокой культуры, яркого таланта - это восприятие Вячеслава Михайловича.Перед ним была " та самая Аля, которая поражала своей одаренностью и оргинальностью мышления Эренбурга, Антокольского, Бальмонта и многих других..."( прим.96)
   После встреч с нею и первого разговора обо всем сразу -о, как важен этот первый разговор, открывающий сердце, если вспыхнет мгновенная искра понимания до самой глубины- началась переписка. Аля интересовала жизнь молодого человека, его научные интересы, учеба его семилетнего сына , его рисунки, которые раскрашивал нарисованное не карандашами, а создавал сложный цветовой образ по своему воображению. Может быть, она вспоминала, как Марина учила ее рисовать, - не копировать, а создавать свое, представляемое. Ей ведь тоже было тогда семь лет - и в свое "досемилетие" в ней уже рождался настоящий художник. Главным же содержанием переписки и бесед была, конечно , ПОЭЗИЯ.
  
  Письмо Ариадны от 9 сентября 1973 года: " Спасибо вам за все, что в строках вашего письма, и за все, что в них не уложилось, что нам не дано укладывать в строки! За то-то мы ( в частности) и любим Цветаеву, которой было дано облекать в слова все несказанное, несказуемое..."( стр 78) Очень точно пишет В.М. в своих воспоминаниях об Ариадне Сергеевне: "Удивляло то, что О Цветаевой Ариадна Сергеевна говорила не как дочь о матери, а как вдумчивый исследователь, глубоко проникающий в сокровенное, в " слова и смыслы" цветаевской поэзии ... в тайный смысл трагедии живого человеческого существования, жизни вообще... "( прим. 95 стр.)-
   Прошел ровно год после нашей встречи с Вячеславом Михайловичем, Вот и снова октябрь, снова цветаевский костер в Пятигорске. Наверняка, Головко там, среди поэтов и поклонников любителей Поэзии Марины . Среди них не будет моего большого друга, поэта Евгения Зимина, который показывал мне лермонтовские места в прошлом году, Он уйдет из жизни во сне январским днем 2011 года. Смерть во сне - возникает невольная ассоциация - так ушла мать Марины, Мария Александровна. Может быть, действительно, счастливая смерть... А во дворе лермонтовского домика горит неугасимый Цветаевский костер:" Высоко горю и горю до тла- и да будет вам ночь светла!"( " Птица-Феникс")
   Судьба мне подарила и еще одну удивительную встречу - в Коктебеле, куда приехала 5 мая 2011 г. - с кем только не встретишься в Коктебеле, тем более , что про-ходила международная конференция, посвящена я Волошину. На " цветаевской" секции выступала удивительная женщина с моим любимым именем - Вера. Вера Астахова - создатель цветаевского музея в Запорожье
   Совершенно цветаевский человек, живущий "по закону души распахнутой" - мы сразу нашли общий язык, она сразу пригласила меня в Запорожье - красивый город на Днепре, где соседствуют казацкая старина и современная промышленность. И вот я в ее домашнем музее - материалы Вера начала собирать в 1967 году( прочитала стихи в 1965 и поняла, что без Цветаевой жить не может), а в 1991году они были выставлены на обозрение. В домашнем музее ( частной коллекции - книги, книги,фотографии, автографы, вещи цветаевской эпохи, автографы Анастасии Цветаевой, Анна Саакянц, Ады Федерольф, и многих других. Но самое главное для меня- оригиналы писем Ариадны Сергеевны! Ее переписка с Евгенией Владимировной Савинич из города, с которой Аля виделась за две недели до смерти в Тарусе... С трепетом беру Львова тонкие листочки - убористый почерк, чем-то неуловимо похожий на цветаевский . Вера Павловна как самое дорогое хранит эти два письма и открыточку от Ариадны - поздравление с 1 мая: " Весна у нас нынче ранняя, но я так устала от зимы, что почти и не радуюсь молодой зелени и вообще - молодости года. Мои (обкорнанные) странички должны "проклюнуться" в ЉЉ6-7 "Звезды", поживем-увидим..."( прим.В.Астахова опубликовала эти письма вместе со своей статьей " Лучший стих" М. Цветаевой в ж Простор за март 2006г( Алма-Ата) ,то была последняя весна в жизни Ариадны. Она даже не успела подержать в руках только что вышедшие в "Звезде" "Воспоминания". Об этом она пишет в первом письме Евгении Владимировне, благодаря ее за подарок - томик стихов Пабло Неруды:" Когда будет опубликовано в "Звезде" продолжение и будет ли вообще - толком не знаю. Обещали на этот год, потом перенесли на 75-й;
  за полтора года, что лежит у них материал, не удосужились согласовать со мной купюры: поскольку, как дошли до мен слухи, купюры должны относиться к " теме" моего отца, то я, может быть с ними и не соглашусь и вынуждена буду материалы забрать обратно: ибо без темы отца не может быть и темы матери( в плане воспоминаний, конечно)".
   В этом отрывке слышен голос Ариадны Сергеевны, видишь - ее говорящие( как и у Марины) тире, и ее неиссякаемый юмор, звучащий в конце письма: "Уже и Новый год приближается - со своими 365 чемоданами, как пишет Неруда. Пусть в некоторых из них будут приятные вам подарки. А. Эфрон". Хотелось бы процитировать отрывок второго письма - великолепное описание( вспоминаются ее бессчисленные описания природы - и в Рязани, и в Мордовии, и в Туруханске) грозы в январе: " представьте себе разразившуюся в половине первого ночи грозу( подчеркивания А.С.) над Москвой, январский гром и январские молнии, вслед за ними - ураганный ветер и удивительно, туманную метель, облаком крутящихся мельчайших градинок( не снежинок!), скрывшую громадину города буквально с глаз долой в одно мгновенье1 Вот уж действительно черт месяц украл и всю ночь напролет дурачился вволю: но по-гоголевски, а не по-булгаковски: во всем этом не было той божественной дьявольщины, а только чертовщина" . А дальше она благодарит за присланные ей рисунки Нади Рушевой() и за новогоднее поздравление с церквушкой и четырехлистником от знакомого, не зная о том, что это прислал ей сын Евгении Владимировны - Владимир Макаренко. Он же написал к рисунку церквушки стихотворение, которое Аля прочитала и была очень тронута, так как это был отзвук одного из самых любимых ею стихотворений " Стихи растут, как звезды и как розы..."
   А в завершении письма она пишет о публикации в журнале "Звезда"(может быть и знаково, символично то, что , завершая свой круг на земле, звезда Ариадна как-то мистически в последнем своем движении связана здесь, на земле с журналам такого названия:" "звезда" что-то затуманилась,и, по-видимому, отложила продолжение воспоминаний в долгий ящик - без каких-бы то ни было объяснений. Всего вам доброго, А.Э.
   Если когда-нибудь во Львов попадет передвижная выставка художников -академиков, посмотрите там очень хороший скульптурный портрет Марины Цветаевой, выполненный в секвойе: скульптор П.И. Бондаренко."
  ( фото скульптуры)
   Понятно, почему Ариадне так близка эта скульптура: на ней Марина как бы вырастает из дерева, как некий монолит, органично и ... нетленно, Вспоминается ее чешский цикл" Деревья": а мне - тот столетний дуб, что помнит Цветаеву во Вшенорах...
   И последнее послание от Е.В. Савинич, адресованное Але, не застало адресат. После единственной встречи в Тарусе - состоялась эта "невстреча": на адрес во Львове пришла обратно бандероль со служебной пометкой " Адресат умер". Хранится уведомление это у Веры Астаховой в цветаевском музее.
   Письма 1975 года. Пронзительно грустно и страшно перечитывать их. Я обращаю читателя, который , думаю, полюбил Ариадну Сергеевну, так же, как и я, перечитать эти письма, адресованные самым близким, дорогим ей людям: Е.Я. Эфрон и З.М. Ширкевич, Анне Саакянц, Владимиру Николаевичу Орлову. Почему страшно?
   Конечно, Аля чувствовала, что она уходит - сердце болело от " малейшего движения - весь май маялась стенокардией", пишет она Орлову, но она упорно продолжает работать над одной из материнских тетрадей, делает необходимые выписки для сдачи ее в ЦГАЛИ. О воспоминаниях пока не хочет думать - замучали журнальные варианты ("Сама жизнь наша -" журнальный вариант", могший и долженствоваший быть н а с т о я щ е й книгой" )(407)
   А сердце продолжало болеть и Алю положили в тарусскую больницу. " Я прошла десятидневный курс этих самых позвоночных болей ( массаж, инъекции, всяческие лекарства)- девять дней лечения прошли " ничего себе", а на десятый боли возобновились за здорово живешь. И будет ли конец этому царствию нестерпимых болей во мне... и каков их истинный источник - пока неясно", - пишет он 17 июля Анне Саакянц. А источник этих болей - вконец изношенное сердце. Отсюда и непрекращающееся удушье. Снимая боль инъекцией новокаина, вызвали приступы бронхиальной астмы... И лечить ее нужно было не массажами , а лекарства и - полным покоем. Это выяснится позже, когда сделают , наконец. Истинную электрокардиограмму. Потому и страшно, и больно.
   Последнее письмо Аля напишет 21 июля, выписавшись из больницы Елизавете Эфрон и Зинаиде Ширкевич - любимым тетушкам: " Из больницы выписалась на днях, там было тяжко от жары, безвоздушия, запахов и изобилия тяжелых больных ( что поделаешь)! ...
  От позвоночных болей спасали массажем и инъекциями. От сильно и впервые в жизни разыгравшейся бронхиальной астмы - внутривенным эуфиллином. Дома легкие приступы преодолеваю сама , при тяжелых приходится вызывать "скорую" Трудна астма с ее предсмертными придыханиями, особенно ночными... оказывается, просто дыхание - настоящее счастье! Целуем вас всех!
   А.и А.
  У нас сегодня первый дождь за много времени, Была настоящая засуха. Говорят, вышла моя " Звезда" с кусочками воспоминаний о родителях...
  
  
  
  СМЕРТЬ АЛИ-
   ШАГ В БЕССМЕРТИЕ
   З А К О Н З В Е З Д Ы...
   Сегодня, 26 июля 1975 года, в 9 часов утра в провинциальном городе
   от невежества врачей скончалась дочь Марины Цветаевой Ариадна Сергеевна Эфрон" (последние новости Би-би-си)
  
   Июль 1975 года был засушливым и жарким. А в конце месяца разразились грозы - земля ждала влаги. Але все труднее становилось дышать -не только от, казалось, звенящей в воздухе жары, но от нестерпимых болей в сердце. Она почти не выходила из дома, еле передвигалась , стараясь, как могла только, помочь Аде.
   Даже ведро воды не могла донести от ближней колонки.. А совсем недавно неутомимые ноги несли ее по привычной дорожке, и слепящие струи колыхались в ведре, отражаясь в глубине светлых глаз. Они, ее прекрасные венецианские глаза, впитывали небо с крутыми облаками, землю с ее доверчивыми красками ; чуткий слух - улавливал - нежнейший трепет листвы и запахи вянущей травы и цветов - как она их любила в своем садике - поливать, трогать, вдыхать их ароматы. Как она любила , придя домой после трудов праведных, сесть у окна и записать это - привычно, скоро, легко - в письме очередному адресату.
   А теперь - она и письма не могла писать в бесплодном ожидании того, что приступ удушья пройдет и она сможет просто... говорить! Или читать хорошую книгу - как они, ее единственные верные друзья - книги- выручали в трудную минуту!
   И еще - она очень любила читать в своем мини-садике - под шелест листвы: разговор любимых маминых деревьев, вздымавшиеся ветви которых перед грозой все больше напоминали ей жесты надгробий...
   И когда ей становилось совсем плохо, она, прижимая к груди книгу, как бесценное лекарство, тихо шла по дорожке домой, где ее ждала верная Ада.
  -Аля, тебе нужно лечь!
  _ Да, Адкин, сейчас.. А ты мне почитаешь?........................................................................
   Она смотрела на седую голову Ады, такие родные ее руки, подтыкавшие одеяло под распухшие ноги, и все вспоминала, вспоминала: белую пелену снега за их маленькой избушкой, звенящий мороз за -50, когда она бежала в их уютный домик, замерзая на бегу, как воробей. Она видела - она так ясно это видела - на черном небе сверкающие полярные звезды - и среди одну, которая, казалось, ей что-то говорила... Что - она не могла разобрать. Она только знала, что эта звезда ведет ее , и она не вольна в самой себе - у нее, как и у этой звезды один-единственный путь. Почему-то вспоминались строчки матери: " Путь поэта - кометы путь..." или " Стихи растут как звезды..." Она так любила эти стихи! О, она, звезда Ариадна, знала, как они родились...
   Она видела ровно уложенные старинные камни у большой церкви, где они очень долго сидели с Мариной на ступеньках . Она была заперта. Камни у церкви создавали какой-то узор, а в просветах между ними росли стебельки клевера, Она нашла один , на оказалось - четыре лепестка! Она помнила, как ужасно обрадовалась, что может подарить его Марине - на счастье!
   О как мало в жизни было этого счастья, а сколько было горечи!....
   Мелькала вся жизнь, как горячечный сон, когда становилось совсем трудно дышать. Потом - отпускало. Однажды - это было за пять дней до конца, она еще успела записать что-то - тетушкам с помощью Ады. И подписались вместе - как все годы были вместе - как после смерти будут вместе -А.и А.
   А когда была в больнице - целых десять дней муки, преследовавших ее запахов хлорки, стонов тяжелых больных, которые из боязни простудиться, не открывали в палате, где она лежала, окон. О, как она была рада, когда приходила Ада , и ее отпускали к ней в маленький полисадник около больницы
   - Адкин, ты не забываешь поливать мои розы? А те астры, что за домом?
  -Поливаю, конечно, Аля, не тревожься. Я приду к тебе завтра и принесу огурчики - они уже созрели...
   - Адкин, знаешь, мне кажется, я по ночам вижу, на стенах палаты странные тени -какие-то фигуры в белых одеяниях, Очень смутно- только контуры, но мне привиделся мамин профиль, и послышался ее голос:
   Аля! Маленькая тень
  На огромном горизонте,
   Тщетно говорю: не троньте!
  Меня преследуют, преследуют - и здесь лица - матери, отца, брата... А может быть, это ангелы в белых одеяниях? Старушка-санитарка рассказывала, что раньше здесь была часовня...
   Да, Аля, место-то намоленное...
  Адочка, я о тебе знаю все, а ты обо мне в сущности ничего...
  -Я знаю о тебе столько, сколько ты хотела, чтобы я о тебе знала...
   ( прим. Смерть Али, Из книги А. Федерольф "Рядом с Алей"с. 317)
   Шел десятый день пребывания в больнице, а лучше Але не становилось. Раньше все курила, а теперь совсем перестала. Аду это настораживало, пугало и то, что Аля, всегда такая общительная, никого не хотела видеть , ни о чем не спрашивала.
   Вернувшись домой, была рада, как ребенок:
  Господи, как хорошо, какой чудный воздух!
   Но в первый же день после возвращения ей стало хуже. Ада вызвала скорую, но приехавшая врачиха не смогла сделать простого вливания в вену. Ада была в отчаянии: Але становилось все хуже, она хрипела, говорить не могла. Снова -звонок в " скорую" - снова та же незадачливая врачиха!
   Я читала эти воспоминания Ады о последних часах Али и думала: сколько же людей умирает по халатности или некомпетентности врачей или санитарок... так моя собственная родная мать умерла на девятый день после моего рождения, только потому что ей не принесла санитарка судно: нельзя было вставать, и лопнула вена на ноге - тромб оторвался...
   Але тоже нельзя было вставать - совсем! Приехал врач и сказал, что ее нужно срочно везти в больницу. Спуск с взгорья, на котором располагался дом, был изрыт канавами и приехавшая машина не могла по нему проехать. Носилок не было - нужно было нести Алю на руках!
   Она молча смотрела своими огромными страдальческими глазами на Аду и соседку, пытавшихся усадить ее ... на стул, чтобы донести " до скорой". А ехали-то как -вспоминает Ада - трясло так, что все время стукались о стенки машины. Аля пыталась сказать Аде последние слова - конечно же она все чувствовала, что может умереть :
   - Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал. Теперь я не напишу больше ни строчки. О матери написала все, что смогла....
  Врач - специалист, приехавший вечером расшифровал Алины кардиограммы и был в ужасе: сосуды сердца рвались почти не переставая:" Как она еще только жива..." Нужно было срочно доставать лекарство, которое одно только и могло помочь в этом случае.
   Обезумевшая Ада старалась держать себя в руках. Бросились искать в аптеке - в Тарусе - нет, В Серпухове даже не стали открывать - была ночь. Поехали в другое место - Протвино, Приехали к семи часам утра - упросила соседа на его полуискалеченной машине - удалось достать одну коробку.
  Аля еще дышала, когда Ада вернулась, и все смотрела на нее своими огромными глазами - от них шел свет...
   -Скорее, а то будет поздно!
   Укол был сделан и Аля попросила Аду уйти : она заботилась о ней и сейчас, о своем верном Адкине, который не предала ее ни на минуту, нигде...
   Ада не успела дойти до дома. Тарусский сосед, Павел Иванович Бондаренко догнал ее
  на машине , Ничего не нужно было ему говорить: Ада все поняла по выражению лица.
   Приведу здесь всего лишь одну точную цитату из воспоминаний Ады Александровны Федерольф, и почему-то вспомню посмертную маску Достоевского в мастерской Волошина: Федор Михайлович там улыбается, и это совсем не страшно...
  " Аля лежала на постели вытянувшись, лицо было спокойное, хорошее. Нянька связала ноги и обвязала голову. Я попросила всех уйти и оставить меня одну с ней. Она уже похолодела. Я обнимала ее и говорила, что сделала все, что только было в моих силах, и что я не виновата" прим. ( 319)
   Случилось это в девять часов утра двадцать шестого июля 1975 года.
  Таруса. Зной не спадал даже утром . Надвигалась гроза... В воздухе пахло смертью.
   В наши дни и воздух пахнет смертью - сказал поэт и был прав: вечером, часов около пяти в последних новостях Би-би-си голос диктора глухо ( глушили?):
  Сегодня в девять часов утра в провинциальном городе от невежества врачей скончалась дочь Марины Цветаевой АРИАДНА СЕРГЕЕВНА ЭФРОН.
   Имя он произнес четко и голос его дрогнул...
   Весь день собиралась гроза, глухо урчал гром , словно чудовищный Минотавр
   В лабиринте, центром которого была маленькая Таруса, где остановилось сердце человека, жившего во имя огромной, вечной Любви, совершившего подвиг ВОСКРЕСЕНИЯ своей матери - поэта... Блистали молнии в маленьком русском городе - То Русь! - сказал Рюрик, подплывая на лодке к берегу, где будет основан город - Та-ру=са. Здесь родится великая поэзия русской девочки по имени Марина. Здесь уйдет из жизни " старая дочь бессмертной матери", как она себя называла.
   Ариадна. Ведь это ответственно? Именно поэтому...
  ... Тезей не только не убил Минотавра, но и вышел из лабиринта, не заблудившись в нем, при помощи нити из клубка царевны Ариадны. С той поры слова " нить Ариадны" имеют символическое значение - как выход, как освободительный путь - через страдание - к вечной жизни, вечной любви, разрывающей все цепи...( прим).
   ЭПИЛОГ. ЗАКОН ЗВЕЗДЫ....
   Душа хотела б быть звездой...
   Ф. Тютчев
  
   И над Карадагом в далеком от Тарусы Коктебеле, творилось что-то невообразимое: потухший вулкан, который таил в себе еще огонь и силу, словно содрогался, отзывался - всем своим мощным чревом на то, что где-то в мире, на земле - уходила, по каплям источалась , иссякала жизнь необыкновенного существа, призванного изменить этот мир, сделать его выше, лучше - через слово - орудие слабого человеческого разума... Это существо было в мире земном - звездой Ариадной... Бог спустил ее на землю - для ее великого предназначения - Л Ю Б В И.
  . И над Карадагом разразилась настоящая гроза... Природа скорбила над погасающей звездой: море грозно шумело, волны вздымались, словно огромные чудовища, грозя захлестнуть необыкновенный дом на берегу- настоящую Фата-Моргану, где жил кудесник , чародей этого места, умеющий взглядом остановить огонь, знающий великую тайну жизни и смерти. Гроза постепенно утихла...
  ..................................................................................................................................................
  ... А в предрассветном небе - уже над морем холодно и розово вставала заря - еще светили утренние звезды. Они тихо угасали, посылая свои небесные приветы земле, морю, серебристым маслинам на коктебельском берегу.
   Вставало солнце нового дня -26 июля 1975 года. И среди звезд выделялась одна- особенно яркая, мерцающая голубым сиянием. Она одна оставалась на небе, когда все другие погасли .
  .... По пустынному, усеянному мелкой галькой коктебельскому берегу -шли двое - семнадцатилетний и восемнадцатилетняя... А море шумело и пело свою песнь о вечной любви и жизни бесконечной!
  .........................................................................................................................................................
  
   В день Святой Троицы я буду стоять у памятника из голубовато -зеленого лабрадора на могиле Ариадны Сергеевны, памятника, словно выросшего из земли, как дерево - Ада Шкодина подобрала камень под цвет Алиных глаз -... Я буду плакать, и молиться о ее душе, которая ушла в небесный мир, совершив здесь, на земле великий подвиг - светить людям, как звезда! Ее душа была звездой.... Она ушла, оставив на земле свой свет - прошло сто лет!
  
   И я, стоя у памятника, на котором высечены слова: АРИАДНА ЭФРОН - ДОЧЬ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ И СЕРГЕЯ ЭФРОНА, ПОГИБШИХ В 1941 ГОДУ, почему-то вспомню слова маленькой Али, в Чехии, когда она пришла первый раз на урок в гимназии и дети, обступив ее , спросили:" Откуда ты?"
  А она ответила, не задумываясь:" Звезда. И с небес".
  .......................................................................................................................................................
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"