Иногда ему казалось, что он уже умер и тогда он начинал неуверенно шевелить пальцами, чтобы доказать миру вокруг, что он ещё жив. Всё чаще Боль вязкими каплями стекала на него откуда-то сверху, покрывая полупрозрачной серебристо-глянцевой пеленой его худые жилистые руки, длинный хвост и все шесть членистых ног. Он задумчиво рассматривал в подсыхавшей плёнке своё отражение, жалом на кончике хвоста счищая с себя остатки Боли.
Он кормился вспышками яркого света, тягучего и сладко-розового, время от времени пробегающего мгновенным током по стенкам его мирка. Мирок был живым: влажно дышащие гладкие стены туго спелёнутые вокруг него красноватым коконом. Он думал, что любит этот мир, и приучился думать, что проживёт в нём всю жизнь. Пока невесть откуда взявшийся ветер не принёс ему клочья чужих мыслей, жужжащих и растревоженных. Мысли несли на своих чёрных крыльях нечто, так похожее на Боль, но обладающее сладостью редких ярких вспышек. Нечто тут же обволокло его голову, залепив глаза и щелочки жабр, встревоженным комком свернулось под рёбрами, связало пальцы струнами напряжения. Оно больше не отпускало его, как бы он поначалу не старался прогнать это непрошеное нечто. Отчаявшись и окончательно завязнув в его горьковато-сладких липких объятиях, он спрашивал шепотом имя этого странного нечто. И оно отвечало, каждый раз музыкально смеясь: Ненависть, и он понимал, что не слышал голоса прекраснее.
Оно нашептало ему про другие миры, про свежее прикосновение небесных ветров и ласковые пальцы морских волн, и вот уже красноватое влажное свечение собственного мирка казалось ему не таким уж и уютным. Оно рассказало ему, облизываясь, про то, как горяча и прекрасна бывает свежая чужая кровь, и его перестали радовать редкие вспышки Радости - так, оказывается, назывался тот ярко-розовый свет. Оно слепило из его длинных пальцев длинные клешни и каждый день пробовало, достаточно ли они остры.
Оно научило его сначала терпеть, а потом и ждать Боль - запрокидывая голову, жадно ловить ртом вязко-серебристые капли.
Однажды Ненависть, мягко улыбнувшись на прощание, сказала: Пора - и выскользнула из его мирка, оставив на память о себе лёгкое прикосновение белоснежных крыльев, тайно выращенных за всё время проживания с ним.
Он не обиделся и не испугался - к тому времени, он уже достаточно пропитался ею, чтобы не чувствовать недостатка - и, взмахнув острыми, словно бритва, клешнями, разрезал стенки мирка, посеревшего и замершего от ужаса.
===
Кто-то, неловко взмахнув рукой, осел на пол, судорожно хватаясь за стену.
Тело обследовали.
Сердечный приступ, сказал незнакомый прохожий и пошёл дальше по своим делам.